Многое из того, что росло в саду, Шанелька могла опознать, называя по именам. Поев и приняв душ, подруги не стали валяться, а вышли в сад, который притягивал их, напоминая о себе птичьими трелями и листвой, затемняющей ажурные деревянные решетки на окнах коттеджа. Они даже толком не распаковались, оставив сумку в прихожей с креслами, а рюкзаки бросив в узкой комнате с высокими окнами в изголовьях кроватей.
И теперь бродили по плиточным дорожкам, насыщая глаза и не сдерживая восклицаний.
Вот кусты гибискуса, в Керчи они растут везде, но цветки, усыпающие тонкие ветки, тут больше, сочнее, с длинными веерами тычинок в венчике полупрозрачных лепестков - белоснежных, розовых, сиреневых, а еще - глубокого винно-красного цвета.
Рыжие высокие стены увиты кампсисом - рясной лианой, осыпанной оранжевыми продолговатыми фонариками, такими яркими, будто в каждый цветок вставили лампочку.
Глянцевые купы лавра. Или - лавровишни? Листья такие блестящие и плотные, словно отлиты из пластика.
Полные цветов клумбы - круглые, овальные, многоугольные, окаймленные зебровой травой и высокими пучками вейника с нежными на просвет бледно-золотистыми метелками.
Шиповник с цветами, собранными из лепестков в форме сердца. И конечно - розы. Всюду, разные. От чисто белых и почти черных, до цветных - радужно-теплых, белых с алыми пестринами, желтых с темно-красной серединкой и наоборот - с багровой каймой по золотым лепесткам.
Высокие деревья, которых было немного, но - с раскидистыми кронами, свешивали тяжелые ветви, которые нужно было отводить от лица, всякий раз касаясь листьев, ощущая их живую влажность: по всему саду временами включались поливалки, раскидывая прозрачные занавеси капель, мерцающие тонкими радугами.
Но было множество растений, совершенно незнакомых. Как те цветы, стрелами торчащие из мелкого прудика, синие и белые, окруженные овальными листьями.
И хотя сад был средних размеров, но тропки вились и петляли, а растений вокруг оказывалось так много, что девочкам казалось, бродить по нему можно бесконечно, видя все новые травы, цветы, ветки с незнакомой листвой и гроздьями цветов и стручков.
Они насчитали четыре беседки - две тайно спрятанные - в гуще деревьев и в рощице постукивающего стеблями бамбука, и две на виду, белые, с ажурными обрамлениями легких колонн, на возвышениях посреди бархатных газонов.
- Как он сказал? - вспомнила Крис, трогая пальцем высокий цветок, один из сотен, столпившихся в круглой клумбе, - аннака? Аннука? Наверное, одна из этих беседок. Прикинь, возляжем там на шелковые покрывала, Асам принесет чай-каркадэ и кофе в турках. Кальян еще. И Джахи, дергая струну, споет нам заунывную песнь древних пуруджи.
- И спляшет, - мечтательно согласилась Шанелька, садясь на корточки возле бирюзового коврика из мелких цветиков, устилающих землю, - я была неправа, насчет библиотечного тела. Я не против. Пусть танцует, а мы будем курить кальян и смотреть, как истинные ани.
Крис вытянула руку со смартфоном, поворачиваясь вокруг своей оси и снимая все подряд, пока солнце еще кидало красные лучи над самым краем стены, окружающей сад. Потом озабоченно посмотрела на экран.
- Связи нет. Кстати, мы забыли узнать у милого хеба пароль от вай-фая.
- Угу, мне тоже нужно отчитаться Димке, что нас не похитили бедуины и мы с утра приступим к работе.
Шанелька вытащила из кармана шортов свой смартфон.
- И лучше бы поговорить сейчас, чтоб дальше уже нормально обсуждать с Джахи работу. А то буду бегать туда-сюда, искать место, где можно всласть поругаться.
- Ужин, - постановила Крис, зевая и пряча смартфон, - а потом отправимся добывать пароль. Сколько там у нас? Шестой час? Ничего себе погуляли по саду.
- Я бы гуляла еще, - призналась Шанелька, идя следом по дорожке и оглядываясь на пейзажи, которые открывал каждый поворот.
- Через час все равно ничего не увидишь, как только солнце сядет.
Так и было, знала Шанелька, ночь тут наступала мгновенно, и никаких сумерек.
Через несколько минут "господин Валерий" был помянут многими добрыми словами, как и радушный хозяин хеб Джахи - в кухне коттеджа девочки нашли холодильник, набитый упаковками хорошей еды, в морозилке - лотки с мороженым, на столе - вазу с фруктами.
Наевшись, они устроились в небольшой круглой гостиной, прихватив вазу с собой, и проверили, что показывает огромный телевизор, укрепленный под низким потолком. К их удивлению, никаких местных новостных каналов не нашлось, как и всяких мировых новостей. На десятке найденных без конца пели и танцевали прекрасные восточные дамы, крутя бедрами и звеня браслетами, обнажая смуглые животы и пряча лица в тонких вуалях. Да выступали оркестрики со всякими экзотическими инструментами, которые держали в руках и на коленях мужчины в белых одеждах с яркими вышивками.
Пощелкав, Крис выбрала единственный без музыки, там густо одетая женщина с насурьмленными глазами что-то рассказывала, видимо о садоводстве, беря со стола клубни и стебли, касалась пальцем срезанных цветков, обводя лепестки и показывая трофеи в камеру.
- Твой профиль, - Крис положила пульт и зевнула. Она знала о пристрастии Шанельки ко всяким ботаническим знаниям.
- Семь часов, - Шанелька отвлеклась на экран телефона и снова уставилась в телевизор, где дама листала огромный том, демонстрируя тонко выписанные ботанические иллюстрации, - когда у хеба Джахи наступает вечер? Успеем за паролем сгонять? Слушай, какая книга! Вот бы мне в руках подержать такую! Похоже, очень старинный справочник.
- Хочешь, схожу сама, - Крис потянулась, и встала, суя смартфон в карман длинного платья без рукавов.
- Нет, - с сожалением оторвалась от экрана Шанелька, - я еще хочу, по саду. Нет, - вдруг поменяла решение и уселась плотнее, - ты иди сама.
Крис слегка удивилась, но вышла; через полминуты хлопнула наружная дверь. Шанелька вздохнула. Вечно она тормозит с озарениями. Сперва собралась, потом подумала, вдруг Криси захочет пообщаться с хебом Джахи тет-а-тет? Потому что вечером - сплошные дела, их решать втроем. А завтра - интенсивно работать, Шанелька знает, как нудно копаться в старых папках и подшивках, и какой огромный объем бумаги бывает необходимо перелопатить, чтоб найти важное. За неделю могут и не успеть, а у нее отгулы, да и Димка совсем изведется, если вместо десяти дней жена вдруг останется на месяц. В райском саду.
А хеба показывать ему не буду, решила Шанелька, уютнее усаживаясь на диване, не поверит же, что к такому мужчине интерес может быть чисто платонически-теоретическим. Но в какую же сказку пригласить прекрасного смуглого Джахи?
Сказка была уже тут. Шанелька входила в нее шаг за шагом, узнавая все новые подробности. Вся атмосфера, обстановка - ничего не придется придумывать. ...Дорога через пустыню к старой библиотеке в сердце сонного пыльного городка. Тайный райский сад, принадлежащий восточному принцу, хранителю древних знаний исчезнувшего королевства. Или - уснувшего? Не как в сказке о спящей принцессе, когда все вокруг остановилось, нет. А по-другому. Или может, заснул сам владыка Джахи, и проспал свое королевство, убаюканный птицами сада, которому отдал свое сердце, оградив его от мира высокими стенами. А проснувшись, понял: сохранил лишь то, что желал сохранить, отвергая все остальное. И теперь сад сделался клеткой, в которой принц Джахи заперт вместе с прекрасными птицами... Да. Так. А дальше?
- Ты спишь?
- Я? - Шанелька подскочила, отгоняя мечтательную дремоту, которая перемешивалась с умолкающим пением птиц и тихим говором телевизора.
Крис снова села на диван, расправляя подол платья и вытягивая босые ноги.
- Прикинь, библиотека закрыта. То есть, совершенно. Я стучала в три двери, которые нашла, они ведут в здание. Тишина. Потом в саду встретила Асама, но он не понимает ни по-нашему, ни по-английски. Пыталась ему насчет тырнета сказать, он увидел, как тыкаю в телефон, обрадовался, мол, хеб, хеб Джахи. Я поняла, мол, скоро придет и будет вам всякое счастье.
- Так ты его не видела, - в голосе Шанельки прозвучало разочарование и Крис искоса посмотрела на профиль подруги.
- Все равно скоро сам появится, - утешила ее.
На экране телевизионная дама шла по дорожке среди ирисовых клумб, трогая пальцами роскошные головки цветов.
Кажется, Нель-Шанель запала на нашего принца, размышляла Крис, внимательно глядя в телевизор, и как всегда, боится сама что-то предпринять. Будет вздыхать на расстоянии. Для семейной жизни такая устойчивость хороша и похвальна, но что думает сама Шанелька о своей новой семейной жизни? Крис хорошо помнила, как мучилась ее подруга с Костиком, но до конца защищала истеричного возлюбленного, оправдывая его тунеядство и беспримерный эгоизм. И совершенно не желала, чтоб мягкость и терпимость Шанельки снова заводили ее в очередной тупик. А с Димочкой Фуриозо в последнее время явно что-то не так. Вернее, поправилась Крис, продолжая с повышенным вниманием следить за садовыми приключениями ведущей, с ним с самого начала было все не так. Взять хотя бы почти бегство с собственной свадьбы. И пусть потом все разъяснилось, но нервов Шанелька попортила себе изрядно. Так может быть, смуглый принц из внезапной восточной сказки - как раз то, что нужно Шанельке? Романтика плюс самоутверждение. А Диме вовсе необязательно что-то знать. Нет, снова поправила она себя, Шанелька все равно не сможет хитрить и обманывать, и, если что случится, то бедный Дима погрузится в свой потрепанный "фуриозо" и прощай семейная жизнь. Пусть только сама Шанелька разберется, нужна ли ей вообще семейная жизнь.
- О чем ты так думаешь?
- Что? - вздрогнула Крис, отвлекаясь от дамы в клумбе, - как?
- Так на нее смотришь, будто материшь про себя. А перед этим смотрела, будто она тебе любимый потерянный песик. Найденный. Так что, ясно, ты не про нее думала.
- Да так, - дипломатично увильнула Крис, вставая с дивана, - всякое. Пойдем, что ли, одеваться поинтереснее? Восемь уже, думаю, наш принц скоро явится.
"Точно, мудро подумала Шанелька, провожая ее глазами, точно думала о Джахи, и с такой на лице любовью, с такими сомнениями. Сейчас еще и нарядится, ясно дело!"
Выглядеть по-вечернему захотелось и ей, так что девочки разошлись по комнатам, разбирая рюкзаки и переговариваясь через открытые двери. Зеленое платье Шанелька отвергла, посчитав его слишком ресторанным вариантом, все же они будут говорить о работе. Шорты для райского сада не годились однозначно. Оставалось тонкое платьице в крупные голубые цветы, с широким подолом до самых щиколоток. Шанелька повернулась перед зеркалом, оглаживая бока под мягким индийским ситцем, и осталась довольна талией и нежным загаром в круглом глубоком вырезе. Пожалела, что не взяла медальон на цепочке - крошечную бусинку из ажурного золота, давний подарок сына на день рождения. Но с другой стороны, это бы слишком подчеркивало грудь, утешила себя, вешая на плечо сумочку-кошелек с телефоном и пудреницей. Взяла со спинки стула совершенно не подходящую к платью серую спортивную толстовку - вечера тут были довольно прохладные, несмотря на мягкую жару днем. И вышла в коридор, округляя глаза на стоящую там Крис.
- О-о-о, - сказала, любуясь подругой.
Та снова надела тонкие черные брючки, показывающие смуглые щиколотки, а к ним - стального цвета топ с квадратным вырезом и намеренно геометрическими вытачками, такой странно хайтековский, кажется, совсем не подходящий к вычурности райского сада, с его цветами и беседками. Но именно этот контраст был хорош. Как и серебряная полоска браслета на одной щиколотке, тоже самого минималистичного дизайна.
- Прекрасно, - сказали хором друг другу и так же одновременно рассмеялись, идя к выходу.
За крыльцом, освещенным маленькими тусклыми лампочками, царила уже кромешная темнота, живая, полная шелеста, вздохов и капели. Но от нижней ступеньки в глубь сада уводила дорожка, обозначенная двумя рядами фонариков, которые отдавали темноте неяркий свет, накопленный за световой день.
- Однако, - сказала Крис, когда тропка обогнула черные купы высоких кустов и там, вдалеке, засверкала освещенная беседка, вытягивая по темному золотые струны колонн, увитых ажурной зеленью.
- Не заблудимся, - согласилась Шанелька. Ее сандалии мягко ступали по шершавым плиткам, сердце подстукивало, будто она не шла, а следила за развитием сюжета из темного зала кинотеатра, зная, что случится дальше, но боясь, вдруг режиссеру приспичит все поменять и испортить.
Хеб Джахи, в светлых брюках и просторной рубашке навыпуск, ждал их у входа. Поклонился, указывая на низкий стол, окруженный тремя широкими тахтами, драпированными покрывалами. Его мокасины стояли на нижней ступеньке, и помедлив секунду, Крис стряхнула с ног черные глянцевые балетки, босиком поднялась и, выбрав себе место, села, кладя рядом кожаную папку с бумагами и планшетом. Шанелька немного задержалась, расстегивая пряжки сандалий.
Джахи, дождавшись, когда обе устроятся, не стал церемониться, а сразу прилег, опираясь на локоть, с доброжелательным одобрением разглядывая собеседниц. Это не выглядело невежливым, поняла Шанелька, так уж сделана беседка, сидеть чинно на таких покрывалах просто смешно и совсем неуютно. Потому забралась с ногами, укрывая их широким подолом, обняла руками коленки, укладывая на них подбородок. Вокруг было тихо, тепло и прекрасно. Так, как нужно.
Уюта не нарушил и Асам, который явился из внешней темноты, расставил крошечные кофейные чашки рядом с прозрачными бокалами для воды, налил всем густого напитка, заполняя свет крепчайшим ароматом. И присел сам, улыбаясь желтыми зубами под седой щетиной коротких усов. Проговорив несколько слов, неторопливо сделал несколько глотков из своей чашки.
- Асам желает вам так же затмевать ночные цветы, как вы затмили дневное сияние королевского сада Пуруджи, - вполголоса перевел Джахи, улыбаясь.
И гостьям не оставалось ничего, кроме как церемонно кивнуть, благодаря и соглашаясь.
Вежливая беседа продолжалась недолго. Джахи поинтересовался, как гостьям понравилось море и недолгий отдых, представил Асама, который, к тайной неловкости обеих, оказался не каким-то пережитком-слугой, а реставратором папирусных свитков и архивариусом. Сделал каждой по комплименту, не по дежурному, изящно подчеркнув индивидуальную направленность похвалы. И проследив, чтобы дамы попробовали всего понемножку, а тут были легкие закуски - соленые, кислые и сладости, кивнул Асаму, которому часть беседы переводил. Тот, собрав на поднос использованную посуду, откланялся, извиняясь, что дома семья, ждут. И исчез в темноте.
Джахи взял со стола пузатую фляжку, оплетенную серебряной сеткой, открыл пробку, наливая сначала себе, а потом и гостьям какой-то темный напиток, цвета густого меда. Взял в тонкие пальцы бокал.
- Для перехождения, - пояснил, и тут же поправился, уже привычно извинительно улыбнувшись, - для перехода. Так? То есть, наша беседа для отдыха закончена, мы говорим о работе, которую будем делать.
Шанелька поднесла бокал к лицу. Жидкость пахла цветами и вином, но перетекала по стеклу лениво, как очень густой ликер. Джахи выпил первым, вдохнул, прикладывая к тонким усам платок. И девочки выпили следом.
Позже, вспоминая детали беседы, Шанелька никак не могла отделить быстрые мысли от таких же быстрых, хотя и говоримых неторопливо, слов. Зелье, казалось, не просто яснило сознание, оно работало, как мощная линза, позволяя выбрать главную мысль и высказать ее кратко и емко. Одновременно погружая разум и душу в состояние уверенной безмятежности. Все идет так, как ему надо идти, говорили Шанельке голова и сердце, и глядя, как Крис слушает, кивает, задает вопросы и принимает ответы, понимала - ее подруга чувствует то же самое. Намечая план на ближайшие дни, они склонялись над журналом с календарем, делали пометки у себя в смартфонах, иногда подносили к губам чашечки, отпивая кофе по глотку. С Крис Джахи обсуждал временные рамки поиска и предположительные области документов. Шанелька спрашивала о методах каталогизации, о том, какая часть библиотечных бумаг оцифрована. И набрасывала себе план, где и что искать, чтоб утром не забыть важных деталей. Заодно дамы узнали, что на самом деле старый дом в Геруде не является публичной библиотекой, это архив, который содержится на небольшие государственные дотации плюс взносы богатых граждан, заинтересованных в сохранении истории бывшего государства Пуруджи.
И наконец, устав так, что даже густое зелье, названное хебом - кассан - напиток разума, перестало действовать, замолчали, откидываясь на мягкие подушки.
- Я счастлив проводить вечер с ани, блистающими умом, - похвалил обеих Джахи, - я не обижу ани, признаваясь, что для пуруджи ум женщин... - он пошевелил пальцами, подбирая слова, - нормальный. Нет? Должно так. Да?
- Обычное дело, - кивнула Шанелька, - может, вы хотите сказать более интеллигентно, но суть такая. Как мне кажется. Криси, помоги. А то мне и на русском в голову приходят только бытовые штампы.
- Типа - умная баба - это нормально, - засмеялась Крис, - так?
- Баба? - заинтересовался Джахи.
И засмеялись уже все трое. У Шанельки немного слипались глаза. Это называется "мозговой штурм", наверное, - размышляла она сонно, ленясь размышлять вообще. Больше всего ей хотелось сейчас помолчать, вообще без мыслей. Уйти, как есть - босиком, в наброшенной поверх платья толстовке куда-то в темноту, встать там и слушать, превращаясь в дерево. Или в куст. Или - в цветок. Расти, не просыпаясь, а к утру плавно раскрыть лепестки, проснуться. И записать новую сказку, которая - вот она, плавает перед полузакрытыми глазами, светясь множеством огоньков.
Через дрему послышался тихий смех, теплая рука тронула ее локоть, покачала, вытаскивая в реальность.
- Не спи, - сказала Крис, толкая ее бедром, чтоб сесть рядом, - открой глаза, а то пожалеешь. Ну?
- Что? - Шанелька хотела возмутиться. Но глаза уже открылись, и она ахнула, садясь и спуская ноги на гладкое дерево пола.
Ночи не стало. Вернее, огни приподняли ее, выгибая куполом, и под ним, черным, - бесчисленное количество звезд и световых пятен сияло в траве, прижималось к веткам, просвечивало насквозь цветы. Сад переливался, как увиденная за матовым стекло новогодняя елка - ярко, но очень мягко, ловя взгляд и заставляя его путешествовать от цветной травы к черным провалам, окруженным светом - среди ветвей, от трещин в старой коре к созвездиям цветочных венчиков. От космически измененных оттенков крон - синих, алых, медовых, к - радужной ряби на поверхности пруда, по которой темными сердцами плавали листья водяных лилий.
Шанелька оглянулась на собеседников, сама уже стоя на пороге беседки. Наверное, Крис хочет остаться с Джахи, пусть. Но сама Шанелька сейчас пойдет. И заблудится в этом цветочном космосе. Даже и хорошо, что они тут...
- Нам пойти с тобой, Нелькин? - Крис знала подругу и понимала, иногда той просто необходимо остаться одной, особенно в таких местах.
- Нет, - быстро ответила Шанелька. И исчезла за поворотом дорожки, сияющей тихим золотом.
Двое в беседке проводили ее взглядами. Посмотрели друг на друга, улыбаясь. Крис сидела теперь на месте Шанельки, рядом с забытой маленькой сумочкой и брошенной толстовкой. Передернула плечами, чувствуя легкую прохладу. Расправила толстовку, раздумывая, накинуть на плечи или чуть погодя отправиться следом за Шанелькой, отдать той, вдруг замерзнет.
Хеб Джахи отрицательно покачал головой, садясь на соседней тахте ближе, так что его колено почти коснулось колена Крис. Подал ей пузатый бокал, похожий на маленький аквариум с лужицей жидкости на донце.
- Выпейте, анэ Крис. Это теплый напиток. Для тепла в сердце. А прекрасная анэ Шанелька не будет с холодом.
Указал пальцем на вышитый орнамент своей рубашки:
- Сердце дает ей тепло. Радость.
Крис кивнула соглашаясь. Говоря на чужом языке немного неловко, хеб умел найти нужные по сути слова. Он прав. Шанельку согреет чистое восхищение садом. Потому что у нее дар - умение искренне восхищаться, без телячьих восторгов погружаясь в самую глубину ощущения. Точно так же, знала Крис с легкой печалью, ее подругу могут заледенить другие ощущения, плохие. И там - сколько ни надевай теплых вещей. Это называется эмпатия. Всему в этом мире есть названия. Даже таким зыбким, неуловимым и не дающим себя потрогать вещам.
- А вы, прекрасная анэ? Вы знаете о себе? Что вы знаете? Что расскажете для меня? Нет, не так. Если я - ваш друг, не чужой, а друг, что вы расскажете для друг о себе?
Легкая улыбка приподнимала уголки губ, а лицо приняло шутливое, слишком серьезно-внимательное выражение. Скажи, что захочешь сказать, перевела для себя Крис, учитывая уровень нашего знакомства и дружбы, которая - есть ли? Предположительно дружба допускает такие же предположительные ответы.
Крис покачала напиток, поднесла к губам. Жидкость обожгла язык, кажется, испаряясь еще по пути к горлу. И через небо сразу ударила в голову за бровями. Она моргнула и рассмеялась, чувствуя, как легко кружится голова.
- Я буду говорить так, будто мой язык - ваш язык. Не упрощая.
- Я буду стараться. Понимать, - кивнул Джахи, улыбка с лица исчезла, делая его уважительно-внимательным.
- Я всегда вижу цель. И умею идти к ней. Но никогда не бросаю тех, кто мне дорог. Хотя люди, которых я люблю, не могут меня остановить. Если случается так (она пожала плечами, тени изменили очертания ключиц), я просто беру их с собой. Но я умею и соразмерять силы. Поэтому близких людей так немного. Лишь те, кому я доверяю, как самой себе.
- Это сложное. Это больше труда, чем иметь доброту.
Крис снова пожала плечами.
- Это помогает добиться большего.
- Но близкий человек может (пальцы Джахи сплели в воздухе фигуру, помогая словам) может брать кого-то. С собой. Тогда - выбор? Вы будете выбирать, анэ?
Крис молча смотрела на него, устроив бокал на коленях. И Джахи засмеялся, разводя руками.
- Я понимаю. Я не настоящий друг, мне нет всех слов от анэ. Но я надеюсь. Так?
- Конечно, - легко разрешила Крис, одним глотком приканчивая напиток, который был явно крепче вина, прижала ко рту согнутые пальцы, - охх. А мне можно спрашивать вас, хеб? Обо всем.
- Я счастлив.
Оказалось, он сидел совсем рядом, прижимаясь бедром к ее бедру, и она с щекоткой внутри ждала, что смуглая рука окажется на ее плече, незаметно, как тайная змея, проскользив за спиной. Но объятия не случилось и Крис насмешливо рассердилась на себя, стараясь сосредоточиться и придумать достойный вопрос. Что она там себе думает? Они знакомы половину суток. И все эти "ах, прекрасная анэ" - обычная восточная вежливость, такая же, как неумеренные восторги местных мужчин с целованием щепоти и закатыванием глаз. Да и сама она, в зеркало, что ли, не смотрит? Красавицей Крис никогда себя не считала. А Джахи гарантированно западет на златые кудри Шанельки, восточные мужчины просто генетически слабы на гаремные варианты женственности.
- А, - сказала вслух, поняв, что собеседник продолжает ждать вопроса, а она так ничего и не придумала, не спрашивать же в лоб, как там жена, или гарем, как детишки...
- Это коньяк, да? Такой крепкий.
И покраснела от злости на собственную глупость.
- О, - почему-то обрадовался Джахи, бережно наливая еще - совсем уж на донышко. Взял свой бокал и сел удобнее, поджимая согнутую ногу.
- Берим. Лепестки от роз собирают вместе с утренней росой. По нужным дням.
(Юные девственницы, быстро подумала Крис, внимая с серьезным видом).
- Старые ани варят. Большой чан. Котел? Да, чаны.
Руки Джахи снова проплыли в воздухе.
- Сахар и мед. Лепестки. Льют в кувшины. Пока горячий напиток. Как чай. Густой чай. И сверху печать. Как печать на свитки.
- Воск, да?
- Да. Кувшины стоят. Очень долго. Год. Два. Три. Еще долго. Потом снова чаны. Горячая вода, очень-очень горячая. Чтобы напиток был жидкий. И после мешают. Смесь. Старый и новый - еще раз лепестки. Дальше делают, как вино, дальше делают, как коньяк. Семь лет. Или десять - так может быть. Только делать, а не хранение.
- Очень хороший берим, - похвалила Крис, подумав, что Шанелька пропустила практически готовую сказку, полную лепестков, мудрых старух и глиняных кувшинов с застывшим розовым сиропом.
- Лепестки только красный цвет, - добавил Джахи, - темный красный. И светлый. И совсем-совсем темный. Нельзя белый. Нельзя желтый. Берим в переводе - кровь цветов. Это напиток вам, прекрасная анэ Крис. А для анэ Шанелька есть другой. Я покажу. В другой вечер. Когда будет беседа для анэ Шанелька.
- Шанельки, - машинально поправила Крис.
Джахи встал, протягивая ей руку.
- Мне нужно показать. Одна вещь. Пока вы одна со мной, анэ. Пойдемте.
Крис оглянулась на светящуюся дорожку, по которой ушла подруга.
- Недолгое время, - успокоил ее Джахи, - десять минут. Маленькое время.
Он даже не стал обуваться. И Крис с удовольствием ступила на теплые плитки дорожки босыми ступнями. Они шли к зданию библиотеки, окруженные шарами и звездами спрятанных в траве и ветвях светильников, которые теперь окружили себя мягким разноцветным свечением, бросая на темноту блики и зыбкие веера лучей. Уходили все дальше от беседки, откуда в другую сторону, к дальней стене, убрела зачарованная Шанелька.
...Дивный сад мирно спал, освещенный фонарями м светильниками. Молчали птицы, замерла в неподвижности цветная листва. Даже бамбук застыл, не перестукиваясь чуткими коленчатыми стеблями, и на глади маленьких прудиков не появлялась рябь. Было так тихо вокруг, что Шанелька слышала стук сердца, дыхание и шелест своих шагов по плиткам дорожки. Шаги шелестели, потом звук исчезал. Это я стою, смутно думала она, стараясь не думать вовсе, зная, все, что вливается в нее сейчас, укладывается на дно души, превращаясь в воспоминания. Она будет перебирать их потом, вытаскивать, как низку бусин из шкатулки, освобождая от цепочек и оправленных камней, рассматривать и складывать снова, полная тихой благодарности мирозданию и его посланцу - красивому мужчине в восточной одежде, который сделал им с Крис царский подарок.
И наконец, переполненная впечатлениями, она вздохнула, коснувшись шершавой стены, подняла голову, разглядывая высокий край, увенчанный чугунными пиками решетки. И передернув озябшими плечами, пошла обратно, улыбаясь.
Вошла в беседку, села, накидывая на плечи толстовку. На столе толпились чашки, бокалы и наполовину опустевшие тарелки и подносики. Орешки в меду, полоски сушеного маринованного мяса, цветные палочки чурчхелы, колобки из ажурного теста. Шанелька вытащила из сумочки телефон, проверяя время. Взяла пустой бокал, еще раз осмотрела стол. Нужно выпить пару глотков, чего-то, что согреет ее после влажной ночной прохлады. Напротив стоял кувшинчик с темным напитком. Шанелька вытащила пробку, поднося к лицу, втянула резкий запах - розы и сильный коньячный дух. Покачала головой, вернула пробку в узкое горлышко и поставила на место. Взяла другой сосуд - высокую бутылку черного стекла, с усилием, покачав, выдернула пробку. И уже торопясь под влиянием внезапной мысли, налила неожиданно светлого вина, с легким хмельным ароматом, полного бледно-золотых пузырьков. В три глотка выхлебала налитые полбокала, схватила сумочку и, спустившись по ступеням, зацепила пальцем ремешки сандалий. Пошла от беседки в сторону коттеджа, волнуясь, что чересчур медлила и вдруг им там, из каких прекрасных кустов был виден ее ожидающий силуэт. Не надо мешать, если ушли вдвоем.
В узкой, как школьный пенал, спаленке, разделась, наскоро расчесала длинные волосы, заплетая их в косы, чтоб утром не сидеть, полчаса продирая щеткой спутанные пряди. И не умываясь, легла, закрыла глаза, надеясь, что Крис обнаружит - она была в беседке, взяла свои вещи и ушла спать.
Выпитое вино легко кружило голову, казалось, в ней все еще лопались светлые пузырьки. Нужно спросить, проваливаясь в сон, думала Шанелька, из чего оно. Такое невероятное. Утром. Или позже, потому что утром работа, много. Крис наверняка не выспится. Но Асам сделает им своего невероятного кофе. А Джахи нальет этого... кассама. Тоже - невероятного. И все будет. Невероятно хорошо.