Рита любила купаться ночью. Входить в воду, совсем уже невидимую, ощущать, как ее граница медленно поднимается, щекоча кожу. Нащупывать ногой песок, в нем ракушки, и немного боязно - а вдруг там есть еще что-то, в темной, почти ночной воде. И падать вперед, окунаясь, выныривать, держа глазами ожерелье дальних ночных огней на самом горизонте. Плыть в темноте, слыша, как журчит вода, обтекая плечи, переворачиваться, чтобы, покачиваясь на спине, смотреть в полное звезд июньское небо.
Еще восхитительнее купаться в августе, когда истомленная зноем вода рождает крошечных прозрачных существ - ночесветок. И они, прикасаясь к телу, вспыхивают бледными голубыми огоньками, иногда совсем редкими, видными только в движении - крупными одиночными искрами. А иногда, если повезет, полыхающими непрерывными струями, и тогда все тело сверкает, и потом долго светится развешанный на веранде купальник.
Сейчас ночесветок не было. Увязая босыми ногами в прохладном песке, который под верхним слоем оказался внезапно теплым - держал в себе дневное тепло, девочки наугад пробрались к воде, уйдя в полную темноту, подальше от фонарей и света на верандах. Скинули сарафаны, уложили поверх полотенце, и пошли в воду, старательно болтая в ней руками и приглядываясь.
- Не светится, - с сожалением сказала Алька.
И вдруг взвизгнула, подпрыгивая.
- Что? - испугалась Рита, но в следующий момент ахнула тоже, замерев с поднятыми над поверхностью воды мокрыми руками.
- Ой, - снова шепотом заголосила Алька, - колется! Это что?
- Тихо!
Они застыли, уже нащупывая ступнями песок, чтоб ринуться обратно на берег. И услышали еле ощутимые ухом крохотные шлепочки, как будто по воде бежал кто-то совсем маленький.
- Ой, - выдохнула Рита, раскрывая ладонь и прихлопывая кожу на ребрах, - фу ты!
В кулаке шевельнулось, укалывая кожу, от неожиданности она раскрыла руку, тряся пальцами. Крикнула вслед Альке, которая шумно запрыгала к берегу, сдерживаемая упругой толщей воды:
- Рачки! Прыгают. Ой-й-й!
Вокруг быстрым пунктиром шлепало, кололось, отскакивало. Смеясь, девочки крутились по пояс в воде, размахивали руками на маленькие звучки, припечатывали ладони к коже. Взвизгивали, если удавалось схватить и тут же отпускали, бросая, маленьких креветок, которые заполонили темноту, выпрыгивая из воды и носясь по поверхности.
- Офигеть, - Алька, тяжело дыша, наконец, толкнула Риту к берегу, - вообще ни разу такого. Чего они скачут?
- Не знаю. Смешно, да?
- Я перепужалась. Но да, смешно. Колючие такие.
Они вытирались, передавая друг другу полотенце и продолжая делиться впечатлениями. Рита представила себе, если бы не темно - была бы видна огромная стая, от которой почти вскипает вода, так много, что креветки выпрыгивают, несутся по глади, как жесткие водомерки, тыкаются в преграду твердыми носиками.
- Хорошо, что не кусаются, - подытожила Алька, - ну что, двинули по водичке? Пройдем вдоль, потом вернемся, - она зевнула, - и на свободу с чистой совестью. Спать, то есть.
Они шли по мокрой полосе песка, снова друг за другом, молчали, слушая, как плескается под ногами вода, и еле слышно шуршит сам песок, выворачиваясь из-под босых пяток. Рита тащила в руке насквозь мокрое полотенце, иногда лениво волнуясь о том, что придется же завтра нести его, непросохшее. Но чего уж, высохнет на жаре, знала и потому отбрасывала мелкую мысль, а вместо той приходила другая - насчет брать ли воду, и нужно не забыть как следует посмотреться в зеркало и взять с собой пудру, а то нос красный, как у деда мороза...
Ей казалось, она спит на ходу, хотя что-то там отвечала Альке, и Рита слегка сердилась на то, что вместо величественного и сказочного сна, в котором осознавала бы, что они - на Острове, летом, ночью и - полная свобода, снятся все эти мелочи, наплывают тучей мушек, от которых можно отмахнуться рукой, но они тут же налетают обратно...
А тем временем спасалка осталась далеко позади, проплыл за широкой полосой пляжа почти весь пансионат, скрытый кудрявыми кронами, темный и сонный, и впереди, далеко-далеко, светились огоньки городского берега, того самого, на который они с Алькой смотрели с ближнего конца Острова, стоя на меляке с опасными скатами-хвостоколами.
Можно уйти совсем, снова пришла к Рите мысль, темная, как ночь и осторожная, как тихие в ней шаги, за сетку, туда, где ничего нет, кроме ночной воды, ночного песка и спящей травы. И - никого. Идти там одной, чутко ловя ночные звуки, следя широкими глазами за острыми верхушками трав на фоне чуть более светлого неба. Но нужно успеть вернуться, до света, потому что вдруг там, где царит темнота, он все изменит. Это, наверное, тоже хорошо, но - совсем другое. Или, думала она, глядя в спину Альки и не видя ее, вот было бы интересно, чтоб не торопиться уходить, там такое место, где ночь стоит всегда. Если хочешь ночи - идешь. Туда.
Шагнув в очередной раз, она натолкнулась на Алькину спину.
- Нет, - голос прозвучал невнятно, и Рита засмеялась.
Вдвоем повернулись, теперь она шла впереди, совсем усталая и совершенно счастливая, недоумевая от того, что счастье так полно и прекрасно, хотя еще не случилось ничего и завтрашний день не наступил. Неужели, если все будет, как они наметили, то радость может стать еще больше?
И тут сердце Риты подпрыгнуло, закупоривая горло и не давая дышать: материализуясь из темноты, возникли вокруг черные фигуры, заскрипели песком стремительные шаги, заплескала вода, принимая в себя быстрые тела. И - ни голоса, ни слов.
Рита замерла, сдерживая спиной тоже застывшую Альку. И так, приникнув друг к другу, они стояли, пока все не пробежали мимо, теперь оказавшись в воде.
Потом кто-то что-то крикнул, ему отозвался другой голос, еще кто-то спел насмешливое, и вдруг, сбоку:
- Идите к нам, девушки!
- Обойдетесь, - еле слышно процедила Алька и дернула Риту за локоть, - пошли давай.
Рита, спотыкаясь, послушно повлеклась следом, одной ногой шлепая по воде, другой увязая в мокром песке. Алька тащила ее, вполголоса ворча и ругаясь.
- Пусти. Я сама уже.
Алька отпустила ее локоть и замахала руками, жестикулируя.
- Тоже мне, - завершила сердитое бормотание, - куды там. Прям таки...
- Это пловцы эти? - догадалась Рита, - тю ты, блиннн, ну, правда, напугали вусмерть. Такие фантомасы. Молча. Фу-у...
- Так они спецом, - прервала Алька выдох облегчения подруги, - нас увидели и типа, чтоб мы зассали. Тоже мне...
- Куды там, - подхватила Рита.
- Прям таки, - высказались уже хором. И нервно засмеялись.
Потом Алька все же решила дообижаться и, шлепая по плиточной аллее, еще немного поворчала на "тоже мне дурачков стоеросовых".
- Не скажи, - ангельским голосом возразила Рита, пробираясь вдоль стенки дома по тропинке, устланном колючими стебельками, - какие же они дурачки, это ж программа "В мире животных". Летними ночами самцы физкультурников собираются стаями, чтобы... чтобы... э-э-э... знаменуя половозрелость, отправиться на м-м-м...
- Икрометание? - с надеждой подсказала Алька, суя ногу в тазик с морской водой и старательно разводя в нем буруны.
- Ы, - басом ответила Рита, но тут же вдохновилась, - разумеется, дорогие телезрители! Потому что у вида физкультурники, подвид пловцы, пол - самцы... именно самцы-пловцы занимаются выметыванием икры...
- Черной, - снова подсказала Алька, полоща вторую ногу, - отзынь, не пихайся, я еще не все.
- Паюсной, - согласилась Рита, - а местами, вы-не-по-ве-ри-те, даже зернистой! Занимаются. В общем.
- Нет, чтоб делом заниматься, - возмутилась Алька, становясь на ступеньку мокрыми чистыми ногами, - как мы вот, тут вот. В тазике...
- Да чтоб вас, - раздался страдальчески-злобный голос из-за призрачно-светлых штор на раскрытой двери, - вы дадите спать дитю каданибудь?
Алька пригнулась, нашаривая рукой перила, и вдруг прыгнула на песок, выпихивая Риту из почти уже пустого тазика.
- Ты чего? - шепотом возмутилась та, топчась вымытыми ногами по песку.
Алька гримасничала белым в лунном свете лицом, тыкала пальцем в шторы и лестницу.
- Блинн, - тоже шепотом сказала Рита, тоже отпрыгивая в сторону и спотыкаясь о следующий тазик, на этот раз их собственный.
С трудом попав в домик, они хлопнули дверью, замкнув ее на два оборота, и повалились на койки, оставив облепленные песком ноги висеть над полом.
- Попутали, - заикаясь, шепотом сказала Алька, - а-а-а, тетери мы с тобой, Ритка, тазики попутали. Всю воду ихнюю...
- И все равно ноги в песке, - Рита прижала к животу обе руки, - ой, молчи, я щас икать буду. От смеха.
- А не лезь к чужому тазику! Как там? На чужой э-э-э...
- Тазяй, - теперь уже подсказывала Рита, - рот...
- Не разевай... причем тут рот? Если - ноги!
Устав смеяться, лежали молча, успокаивая дыхание. Еще в сортир, с унынием думала Рита, чтоб ночью не бегать, и ноги все равно нужно ж помыть.
- Еще ж в сортир, - зевнула Алька, - ты что там? Ты спишь совсем?
- М-м-нет...
- Пошли, - Алька села, сыграв пружинами нестройную гамму.
Здесь светили фонари, и девочки, молча постукивая каблуками, совершили поход в "белый дом", спустились, страшно довольные, что теперь уж точно "совсем уже все" и отправились обратно, снова мыть ноги.
- Смотри, - шепнула Алька, когда проходили мимо загадочного огородика с укрытой в зеленях фанерной халабудкой.
В окошке домика горел желтенький свет, двигалась внутри угловатая тень.
Пихая друг друга локтями и хихикая, они прокрались мимо, Рита пресекла попытку Альки стащить еще один помидор, который зрел, упираясь изнутри в рабицу атласным, почти черным в фонарном свете боком. И подходя к своему крылечку, замедлили шаги, всматриваясь в смутную фигуру на лавочке возле круглого стола, что торчал на толстой ноге рядом с верандой.
Это еще кто, мелькнула у Риты мысль, сменяясь догадкой - может быть, ребята не уехали в город, остались, и может быть это Славик пришел? Посидеть и потрепаться.
Фигура вскочила, суетливо сгибаясь и прикладывая согнутую руку к чему-то пышно-цветному на груди. Выпрямилась, шагнув навстречу.
Рита отступила, в ошеломлении разглядывая курносый нос, есенинские кудри, и ядовито-розовую рубаху, украшенную множеством оборок на груди.
Гость осклабился, видимо, полагая, что очаровательно улыбается.
- Я дико извиняюсь. Что поздно. Но я решил подождать.
- Вам чего? - холодно спросила Алька, скидывая босоножку и суя ногу в правильный тазик.
- Позвольте. Познакомиться. Эдик. В смысле Эдуард. Балоткин фамилия. Студент. Массовик-затейник. А вы?..
Он выжидательно умолк, с надеждой глядя, как Алька полощет другую ногу, потом подхватывает стукалки, шлепая по ступеням.
- А мы нет, - Рита встала в таз обеими ногами.
- Ахахах-ихихи, - зашелся Эдуард, - в смысле, не Балоткин, да? Смешно!
- Не массовики, - поправила Рита, - и даже не затейницы. Вы извините, нам спать пора.
- Конечно, - заторопился странный гость, - ну, конечно же! Я об чем. Завтра. Завтра у нас состоится бал. Летняя соната. И будет царь Нептун, и еще водяные. Гирлянды с водорослей, катания на лодке. Танцы!
Оборки на тощей груди взметнулись и опали, Эдуард быстренько взбил их руками, придавая объем.
- Я приглашаю вас. С поклоном. А еще, нам нужны русалки, водяных я записал, семь человек, а вот русалок мало. Там нет слов, я сам все продекламирую, у меня сценарий. Но когда шествие. И награждение. Понимаете? Учить не надо ничего!
- Хвостами только, - кивнула Алька, - махать. Понимаем. Но вы извините, товарищ Болоткин.
- Через "а", - подсказала Рита, тесня Альку в домик.
- Через "а", - согласилась та, - мы в шествиях ни бум-бум.
- Танцы, - пискнул затейник, - тогда приходите на танцы! У меня группа, - он снова взбил оборки (Рита с содроганием отметила, что рубашка надета была вместе с синими трехрублевыми трениками, у которых классически пузырились колени), - я солист.
- Да, да, - закивала Алька, втаскивая Риту внутрь и путаясь в шторе, - до завтра, Эдуард.
Через щелку в оконных занавесках они проследили, как розово-синий Эдуард постоял и ушел, не забывая поддерживать тонус концертной рубахи. И повалились на койки, икая и всхлипывая от восторга.
- Ты поняла? - шипела Алька, помня о спящем за стеной "дите", - это ж косцюм у него, эстрадный. Рубашечка с этим, ну как его? Ты шьешь, скажи! Жопе?
- Сама ты жопе! Жа-бо! Как у "Самоцветов".
- Самоцветное, значит. Жабо... ы-ы-ы-ы...
- И спортивныи штанцы. А чо, отдых же, сверху массовик, снизу - затейник. Все класс. Алька? Ты спишь, что ли?
- Жрать хочу, - Алька снова зевнула.
- Ну ты проглот. Тебя в русалки не возьмут. Масло у нас там. И хлеб еще. Будешь?
Но Алька уже спала, посвистывая носом и неудобно отбросив длинную руку.
Рита еще похихикала, вспоминая внезапного Эдуарда. И заснула тоже, беспокоясь о том, чтоб не забыть завтра другое масло, для загара, и полотенце же не повесили, тоже - кулемы...