Будницкий Илья : другие произведения.

Поэма. История

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начало огромного романа в стихах
  Начало. Глава первая
  
  Не все герои хроники Тацита
  Достигли вязких берегов Коцита...
  Есть несколько пророков и шутов,
  Распробовавших яблоко раздора,
  Не чутких на деяния Пандоры -
  Услада взора безутешных вдов.
  
  К чему плодить примеры и морали? -
  Я утаю, как человека звали,
  Поскольку он давно не человек -
  Не ангел и не тень, не перебежчик,
  Не каменщик, не плотник и не резчик,
  Пускай уж остаётся Имярек.
  
  Чем он хорош? - Простите, интересен?
  Не тем, что мир таким натурам тесен,
  Не бессердечием - бессмертием, пардон! -
  Одним легко даётся умиранье,
  Другие долго возятся за гранью,
  Болея за одну из двух сторон.
  
  К чему болеть? - Узилище из праха,
  Не более, чем смертная рубаха,
  И дух свободен выбирать наряд.
  Но привыкаем, прирастаем к ткани,
  Та, сообразно, присыхает к ране,
  И пеплом посыпают всё подряд.
  
  Не сохранить на пепле ни намёка,
  И как мы ни возносимся высоко -
  Оттуда мы высматриваем плоть.
  Зачем мы бренным заменяем вечность? -
  А всё самоуверенность, беспечность! -
  И спешка - припечатал бы Господь.
  
  Но Он то есть, то - нет - как захотите,
  Поскольку там, где вы во тьме горите,
  Не надо слов и поиска Имён,
  Все стороны распахнуты до боли,
  В котомке миф о свете и о воле,
  И где ты вскоре хочешь быть рождён...
  
  Кто в Палестине, кто на плоскогорье,
  Кому косноязычие - подспорье,
  Иным - безумие, а прочим - простота.
  Не правда ли - когда настигнет выбор,
  Не забываешь говорить спасибо
  Тому, кто избавляет от креста.
  
  Поэту без истории не сладко,
  Герою тоже, а шуту порядка
  И беспорядка равно не признать,
  Поскольку маска тем удобней кожи,
  Что на тебя нисколько не похожа,
  Или похожа, ежели не снять.
  
  Пора идти - похоже, берег близко.
  Но те, кто создавали василиска,
  Причастны и к божественным делам -
  Достаточно негаснущего взгляда
  Оцепенеть в преддверие распада,
  Покинул дух окаменелый хлам.
  
  Конечно, можно дальше по привычке -
  Когда душе-синичке дали спички -
  Потратит на пустое баловство.
  Но ежели мы небо не забыли,
  То, взяв в ладони невесомой пыли,
  Из праха восстановим божество.
  
  Се - человек! - Получится не хуже,
  Чем протоплазма из солёной лужи,
  Иль солнечный рассеянный бульон -
  Так говорил один из устоявших,
  По нашим меркам - впредь не умиравших,
  И сквозь него нам улыбался Он.
  
  
  Не знаю, как судить, какою мерой?
  И я привык, что называем сферой,
  Охваченные разумом миры,
  Но что есть жизнь без образа и смысла? -
  Мне мнимы отрицательные числа,
  И радостны творимые Дары.
  
  
  Глава 2
  
  Быть человеком - маленькая слабость,
  Когда она не переходит в сладость,
  Желание, не чуждое греху.
  То свет очей моих - услада для квирита,
  То пошлость милая устами прозелита,
  То козни и внизу и наверху.
  
  
  Рождение - и трапеза и тризна,
  Поскольку мать-и-мачеха отчизна,
  А Имярек родился за межой,
  И, как ни расширялся колумбарий,
  Ты изначально и начально - парий,
  Без эллинского права за душой.
  
  
  А твой Коцит не выше и не ниже,
  Какие реки сердцу мира ближе -
  Какие мне близки твои черты? -
  Сады всегда нуждаются во влаге,
  Вода всегда находится в овраге,
  И вдоль тропы - терновые кусты.
  
  
  Не нас казнят, но нами не казнимы,
  Шуты, жонглёры, акробаты, мимы -
  Причудливый и пёстрый балаган.
  А небо над раскрашенной кибиткой
  Немеет босоногой кармелиткой,
  Которую уносит ураган.
  
  Любовь не италийская забава -
  В одной руке кинжал, другой - отрава,
  И не слепая статуя с веслом -
  Какая оговорочка! - с весами,
  Которые наполнены слезами,
  Что продаются в храме за углом.
  
  Торговля - вечный движитель распада -
  Поди скажи, что ничего не надо -
  Провалишься по пояс или грудь.
  Высокий смысл товарного обмена,
  Что он таит, как Афродиту пена,
  Надежду на утерянную суть.
  
  Приносит детство запахи полыни,
  А вовсе не видение Эринний
  И первый юный праздный интерес.
  Я тоже помню тихий летний дворик,
  Им не интересуется историк,
  Но там я вырос, что на гари - лес.
  
  
  Чему научат комики и барды? -
  Бессмысленно искусство авангарда
  В провинции, где вилы и коса -
  Любимый инвентарь, а виноградник
  Похож на плющ, и престарелый всадник
  Велит не появляться на глаза.
  
  
  
  
  Какие деревенские красотки? -
  Умеренность - вот средство от чесотки,
  А в сундуке есть книжка о богах.
  И каждый посвящён - кто Артемиде,
  Юпитеру, а змеелов - Изиде,
  Поэтому находится в бегах.
  
  
  
  И годы колеса - что годы плахи -
  Удачею рождённого в рубахе
  Отмечены скитания в глуши,
  Отрезаны последующим взлётом,
  Вандалом или дружеским вест-готом,
  Не хочешь стать илотом - поспеши!
  
  Не всем хорош солдатский император -
  Он не поэт и никакой оратор,
  И кровь - не удовольствие, но быт.
  И в Рим войти - триумф легионера,
  Во плоти воплощённая химера -
  Пусть плоть жива, но вещий разум спит.
  
  
  Не отделить безумье от безумца,
  Как в наше время партию от думца -
  Не зря ничто не ново под луной.
  Когда в тени - мы люди полусвета,
  То Ветхого, то Нового завета,
  Коцит пора оставить за спиной.
  
  
  Глава 3
  
  Религий, как и стульев, слишком много,
  А не сидится - скатертью дорога -
  Ищи страну, где более равны.
  Но новая утопия напрасна -
  В ней люди пребывают ежечасно,
  Что узники навеки без вины.
  
  
  Я понимаю, что строитель башен
  Всегда один, и Бог ему не страшен -
  Устал бояться, наступил отлив.
  Когда мы не стремимся на поруки -
  Тогда и нас переполняют звуки
  И падает на мир цветенье слив.
  
  
  
  Божественных, но с золотым оттенком -
  Не молока коричневая пенка -
  С востока восходящая дуга.
  Потом на месте башни будет пусто,
  Не то возникнет логово Прокруста,
  Скорей искусство заметёт пурга.
  
  
  
  Исчезнет соль - но остаются спички!
  К тому же лёд - одна из форм водички -
  И сохраняет больше, чем огонь.
  Согрей собой весов дурную качку,
  Кинь статуе на паперти подачку -
  Зачем ещё протягивать ладонь?
  
  
  
  Зачем легионеру том Гомера? -
  Шалить располагает атмосфера,
  И пробовать красиво говорить.
  Акцент мужчине добавляет шарма,
  Власть лезет в руки - коль такая карма,
  То почему бы и не поцарить?
  
  
  Царить в умах! - карьера демагога -
  Законодатель ритмики и слога -
  Калиф на час, печаль его темна. -
  Недолговечно ликованье черни,
  Прославиться что в Риме, что в таверне -
  Прокисший вкус вчерашнего вина.
  
  
  Откуда к нам приходит жажда знаний?
  Младенчеству чужд вкус воспоминаний,
  Но почему я ими и живу?
  Чужие ли, свои ли, корни рода,
  Светила ход, история, природа -
  Всё льдины, что остались на плаву.
  
  
  Не тонет и не тает перемычка,
  Спасает, точно в сказке рукавичка -
  И стол и дом идущему во тьме.
  Потеряно во мраке чувство дома,
  Одна в яслях спасительна солома,
  Что в памяти живёт на самом дне.
  
  
  Наскучит Рим - не залит Геркуланум,
  Везувий разочтётся чистоганом
  За термы и палестру на боку,
  Медлительная почта письма с Понта
  Приносит позже - из-за Ахеронта -
  Боюсь, перечитать их не смогу.
  
  
  Одним - проклятье, прочим - синекура,
  Ад лучше всех освоит креатура -
  Так возникает социальный слой
  Бездельников, скучающих, ленивых,
  Читающих стихи о диких сливах,
  Играющих с ветрами и золой.
  
  
  Так возникают встречные потоки -
  Врата узки, условия жестоки,
  но правила написаны водой!
  Учись читать - везде есть комментарий,
  Кто пария, а кто сегодня - арий,
  Кому уже запахло резедой.
  
  
  Ты любишь правила? - В порядке исключенья,
  Я знаю, чем закончится ученье -
  Тебе опять покажут лабиринт,
  Зажав в руке клубок неровной пряжи,
  Ты сам себя запишешь в персонажи,
  И на судьбе проявится - "репринт".
  
  Глава 4
  
  Так поступали люди междуречья,
  Когда, смешав по случаю наречья,
  На глиняных писали черепках.
  Всё прах и тлен, но глина уцелела! -
  Должно, Царице Ночи как-то спела,
  Иначе не осталась бы в веках.
  
  
  Сколь многое хранится в Книге Песен -
  Мужчинам Соломон не интересен,
  Зато интересует Суламифь.
  Высокое приходит через чресла,
  Поэтому платоника воскресла,
  А энтропия обратилась в миф.
  
  
  Когда сдаёшь вещички на храненье,
  Поскольку слаб по случаю раненья,
  Иль хочешь прогуляться налегке -
  Оставь надежду бросить недвижимость,
  Сбегание галактик - только мнимость,
  И новый Бог маячит вдалеке.
  
  
  Искать былые истины не в Риме -
  Не то ли, что искать опору в дыме?
  Видения надёжнее бумаг.
  Поддельное почти не матерьяльно,
  А провиденье к прошлому лояльно
  И не перевирает каждый шаг.
  
  
  Что за столпами? - Только не Пацифик,
  Пора, пока сменяется понтифик,
  Исчезнуть, как гражданское лицо,
  Возникнуть, где инкогнита и терра,
  Поскольку обитаемая сфера
  По некоторым признакам - яйцо.
  
  
  
  Мы вечно лезем выше или ниже.
  К примеру я, когда бывал в Париже,
  То к Эйфелю стремился, то в метро,
  Вверху - обзор, внизу - перемещенье,
  А на земле теченье и вращенье
  Да по ветру летящее перо.
  
  
  
  Во все века прекрасна парусина,
  Кому милы красавицы и вина,
  Мне - море, белопенная волна.
  Не разойтись с врагом на встречном галсе!
  (Скажу вам честно - я и не пытался!)
  А океан - и есть моя страна.
  
  
  Вода везде, но часть её - посуше,
  Исток пасут оракулы, кликуши,
  Любители большого бодуна -
  Но жажда жить не столь необъяснима,
  Чем то, что вся вода - неопалима,
  А с ней неопалима купина.
  
  
  Что Африка? - Страна без идеалов -
  Цеце, жара, тьма диких буцефалов,
  Упрямых, что оплавленный графит.
  Папирусы со сфинксами - у Нила,
  И далее по списку... Фермопилы
  Не то прошли, не то - что предстоит.
  
  Я всё о смысле тех завоеваний,
  Что мнятся исполнением желаний,
  Но падают, лишь только отвернись.
  Да что достойно пристального взора? -
  Евангелье? Коран? Веданта? Тора? -
  Иль бабочка, которой лишь приснись...
  
  
  Ни бабочку, ни куколку, ни кокон,
  Ни завиток девический, ни локон
  Возлюбленной вода не сохранит.
  Но льётся через них картина мира,
  Что перечень врагов у триумвира,
  В подробностях, как любит Фукидид.
  
  
  Вдали от суши - новые заботы -
  Пропитаны ли паруса и шкоты,
  Надёжен ли бегучий такелаж.
  Надёжны ли матросы и команда,
  Поскольку путешественники - банда,
  И неустойчив временный оммаж.
  
  Глава 5
  
  Как в старой сказке - клотики, каюты.
  Бом-брамсель, фал, на вантах - лилипуты,
  А гулливеры кончились вчера -
  Из памяти имперская забава
  Смывается, что пыль, чины, отрава -
  Проигранная, в общем-то, игра.
  
  
  В той мягкой пыли, что ласкала ноги,
  Виновны глинозёмы, а не боги,
  Да сушь убогая, до марева жара.
  Жара проходит, море солонеет,
  На палубе собака кости греет,
  И волны бьют корабль эт сетера.
  
  Похабно лжёт историк новорусский -
  Искусство не придумали этруски,
  А римляне умели собирать.
  И влажным южным днём белеет парус,
  Корабль несёт безделки и стеклярус,
  Никто за Рим не будет умирать. -
  
  За золото, за камешки, за земли -
  Пророк восстань, конечно же, и внемли -
  Команде срочно требуется цель!
  Здесь пригодится вся твоя сноровка
  Оратора - возможна потасовка,
  И коль не в лужу сесть - попасть на мель.
  
  
  Взгляните на команду непредвзято -
  Не отличить илота от пирата,
  И снова затесался змеелов.
  У всех фитиль накрылся до огрызка,
  Пеньковая сестрица слишком близко,
  Табаним бучу, ходу! - и без слов!
  
  
  Теперь все мирно ждут водораздела -
  Когда придёт пора пойти на дело,
  Тогда и бунт, а многим - оверкиль.
  Сечёт пространство старая галера,
  В вулканах и котлах вскипает сера,
  Кончается обрезанный фитиль.
  
  
  Из прошлого ничто не уцелеет -
  Легко горит, неотвратимо тлеет,
  Истаивает после холодов,
  Летит в Аид, скребётся у Эдема,
  В сухом остатке остаётся лемма
  О полной невещественности льдов.
  
  
  Поскольку невещественное - тает,
  И самый захудалый гностик знает -
  Не удержать ни воду, ни песок,
  Ни любопытство - суть они химеры,
  Но богу не хватило чувства меры,
  Вот и решил попробовать разок.
  
  
  С тех пор земля кругла и не безвидна,
  И мне, как путешественнику, стыдно,
  Что мало видел... Много потерял.
  Зато герой несётся к Альбиону,
  И океана царственное лоно
  Рождает без затей девятый вал.
  
  
  Смешно искать на острове холодном
  Развалины, от коих инородным
  Повеет даже нынешнюю муть.
  И золото... - там олова без счёту,
  Легионеры делают работу,
  Пусть Англию заселит кто-нибудь.
  
  А буря унесёт куда подале.
  Подробности? - Да будут вам детали.
  Натурализм по-всякому хорош.
  Вы знаете, куда заносят бури? -
  Куда укажут носовой фигуре,
  Пока пространство сотрясает дрожь.
  
  
  
  Представьте - есть Гаити и Таити,
  Ещё без танго и о Рио-Рите
  Не слышали, но девушки уже
  Прелестницы, как выпали из Рая,
  И, якобы дорогу выбирая,
  Я сам туда попасть не прочь. В душе.
  
  Глава 6
  
  Перо привыкло языком плаката,
  Удваивая форте и стакатто,
  Искать читателя, но рукопись была
  Рассчитана на облачный носитель,
  И, если Там находится Пракситель,
  То значит - уцелели письмена.
  
  
  Есть столько гитик! - Нужных и ненужных,
  Вот я, в воспоминаниях натужных,
  Увидел многое, да многому не внял.
  Но были же другие экспонаты,
  Что, плюнув на Эрота и Эрато,
  Сумели в бурю удержать штурвал.
  
  
  Я Вам писал... Я Вам пишу и ныне. -
  Среди кривых, но параллельных линий,
  Встречается чудесный произвол! -
  Мы вновь соприкасаемся над бездной,
  А после быть слепыми бесполезно -
  В такую ночь и папоротник цвёл.
  
  
  Не то что бы в пространстве одиноко,
  Но часто зуб неймёт, не видит око,
  И контур плавится, стареешь невпопад.
  Выходишь в город, едешь в электричке,
  Бурчишь под нос по ходу по привычке,
  Да всё неправда! - зелен виноград. -
  
  
  Идёшь в тайгу - по всякой непогоде,
  Растишь два кедра прямо в огороде,
  Немеешь от восторга на холме,
  И дышишь переливами заката,
  И жизнь на перемены не богата,
  Все перемены к лучшему - в уме.
  
  
  Я тоже ныне сразу не перечу -
  Вдруг ненароком карму покалечу -
  Лечи потом, чини чужую суть,
  Да с этикой попутно разбирайся,
  И как на перепутьях ни меняйся,
  О жажде одиночества - забудь.
  
  
  Искусство забывать - не дар напрасный,
  Оно мне пригождалось ежечасно,
  Иначе боль осталась и жила.
  Но даже те негаснущие крохи,
  Что проношу сквозь полотно эпохи,
  Способны сжечь ночной порой дотла.
  
  
  Поэтому бессмертно сновиденье!
  Оно хранит, по воле провиденья,
  Как та котомка - именной багаж.
  Там звёзды отражаются в глубинах,
  Там облака в китайских мандаринах,
  И там же весь бегучий такелаж!
  
  Лети, моя крылатая ракета,
  Кому - галера, а кому - комета.
  Не ангелы - амброзии творцы.
  И мы творим, и будучи творимы,
  Из брадобреев рвёмся в херувимы,
  Пока ифриты не сулят дворцы.
  
  
  Что есть победа? - Что есть власть? - Что - счастье?
  Корабль идёт, то вёдро, то ненастье,
  На градусы сменятся ветра,
  Не пострадали мачты и матросы,
  И лишь Поллукс посматривает косо
  На сорванные в бурю леера.
  
  
  Команда спит мертвецким сном отката.
  Корабль съел сто миль морских на брата
  Во время бури и бежит на юг.
  Не только Англия вдали осталась террой -
  Звезда Америки не всходит новой эрой,
  Мы посреди Атлантики, мой друг.
  
  
  Лениво кружат бурые саргассы,
  Ещё не скоро кончатся припасы,
  Земля с китов не думает сползать,
  И время просто переводит стрелки,
  Пока в своей клепсидре и тарелке
  Не обнаружит свойство замерзать.
  
  Глава 7
  
  Возьми на карандаш, перо ли, клаву,
  Не Порт-Артур в огне и Балаклаву,
  А море среди моря без земли.
  Где ни атолла, ни гряды суровой,
  Ни Стеллера с блаженною коровой,
  Но кладбище и всюду корабли.
  
  
  Есть боги для любого разговора -
  Не идолы хвалы или укора,
  А спорщики и, часто, хвастуны -
  В отсутствие муссона и пассата,
  В чём, собственно, не море виновато,
  И мелкие соломинки важны.
  
  
  Морские боги и морские бесы...
  Что пища им и что - деликатесы?
  Зачем установился полный штиль?
  Из памяти нейдёт одна примета -
  Когда тебя доводят до обета -
  То скоро приготовят куру-гриль!
  
  
  Горячее - по-детски и по-шведски,
  При случае - спиртное по-советски -
  По графику в особые часы.
  Мне в детстве было плавать под запретом,
  На клотике на паруснике этом
  Ни компаса, ни взлётной полосы...
  
  
  Не тишина - предвестница затишья,
  Но час утраты вырос серой мышью
  И люди стали уходить за борт.
  Остались трое - он и египтянин,
  А третий не безумен стал, но странен,
  И лишь тогда корабль оставил порт.
  
  
  Ты одинок при каждом повороте,
  Ты одинок и в духе и во плоти,
  Но собеседник - мера и судьба.
  Ты был бы мёртв, когда бы ни Изида -
  Откуда в море по утрам акриды?
  И носовая статуя слепа.
  
  
  Ты странствовал и возвращался к Риму,
  Искал и находил, но что-то мимо
  Проскальзывало, Лета всё текла.
  Стал Мастером, Магистром, Посвящённым,
  Жрецом, волхвом, пандитом и учёным,
  И к сорока забросил все дела.
  
  
  Я тоже скоро что-нибудь заброшу -
  Найму в Москве на месяц книгоношу
  И выучу все злачные места,
  Где книги между юношей учтивых -
  О женщинах, о снах, о диких сливах,
  И чистого не требуют листа.
  
  
  Что опыт дал? - Что люди подарили? -
  Чем боги искушали и манили? -
  Какая не закрылась пустота?
  Готовиться к побегу бесполезно -
  Так в два прыжка не перепрыгнуть бездну -
  Пленяют глубина и высота.
  
  
  Теперь твой дом - приют комедианта.
  И, что хватает твоего таланта -
  Описываешь в виде шутовском.
  Лишь там, где люди могут посмеяться,
  Возможно дольше истине скрываться,
  Прикинувшись языческим божком.
  
  
  На свете нет единственной системы -
  В том неудача Каина и Рема,
  И дерево скудеет на плоды.
  Прозрачны все преграды василиску,
  И плоскость, что приписывалась диску,
  Овалом выступает из воды.
  
  
  Придуман бог небесного чертога,
  И нижний мир игрушечен немного -
  Всё комнаты для отдыха и сна.
  Сними рубаху, душ прими, побрейся,
  Наутро на погоду понадейся,
  Хотя в горах изменчива весна.
  
  Глава 8
  
  Что мы покажем в первом представленье? -
  Конечно, Рождество - точней, рожденье,
  Не ставшее добычею волхвов.
  Ребёнок часто долго невидимка -
  Когда ещё контраст коснётся снимка,
  И истину сокроет пыль веков.
  
  
  Все дети неспроста исходят криком -
  Так малое рождается в великом,
  Любое осознанье через боль.
  Сей мир растёт сквозь марево, дрожанье,
  И мы плодим слепое подражанье,
  Как некий невещественный диполь.
  
  Как ни круты подчас причуды века,
  Но всюду зрим рожденье человека,
  В столице ли, провинции, за рвом.
  Мир ждёт любого, кто в него стучится,
  А боль не убежит, но растворится,
  В ликующем, растущем и живом.
  
  Ребёнок. Мальчик. Громкий. Пухлый. Белый.
  До года-двух судьба его жалела,
  Иных щадила и до десяти.
  Но где они? - Меня туда не тянет,
  А кто упал - на свято место встанет,
  И без опоры сможет прорасти.
  
  Не Африка, но климат средиземный,
  Бежит дорога веною яремной,
  Сидит младенец около костра.
  И цирк бродячий, точно зверь смердячий,
  Счёл взять с собой найдёныша - удачей,
  Поскольку та на выдумки пестра.
  
  Есть бог дорог, он шут и пересмешник,
  Его родное дерево - орешник,
  Он повелитель масок и личин.
  Он никаким царям не покровитель,
  Зато сказитель, вездесущий зритель,
  И истинно зовётся - бог причин.
  
  Ребёнок - следствие, причина - появленье;
  Причина - бедствие, а следствие - явленье.
  И дальше гонит ветер перемен.
  Чему научат - то и пригодится,
  На то и пепел, чтобы нитью виться
  В небрежном покровительстве Камен.
  
  Здесь мелодекламация и драма,
  Ножи и копья, скальпелем Оккама
  Ненужное судьбой отсечено.
  Мелькают люди, реки, перелески,
  И манит Рим в своём имперском блеске,
  И скручивает нить веретено.
  
  За десять лет ребёнок вырастает,
  Ему холмов Прованса не хватает,
  Нет подвигов в очерченных кругах!
  И первая граничная когорта,
  Что к Риму путеводная аорта,
  Хотя Прованс у чёрта на рогах...
  
  Не то что в нашем тесном двадцать первом -
  На водах Ниццы поправляем нервы,
  В Марселе посещаем замок Иф,
  Уже стоит Сагра Да в Барселоне,
  Давно в сенате не бывали кони,
  Везут вино - да всё не тот разлив.
  
  Всё надо дегустировать на месте,
  Как говорил к утру жених невесте,
  Умчалась сельской жизни простота!
  Шёл день за два, трёхлетие - за восемь,
  И Вечный город посетила осень,
  Когда сбылась заветная мечта.
  
  Ты победил! - Что "вици" по латыни,
  То Диогену бочка и пустыня.
  Но рано посылать за фонарём.
  Пора блистать! На этом представленье
  Закончится - оно и есть - явленье,
  Поэтому и денег не берём.
  
  Глава 9
  
  Апокрифы, ступеньки, эпизоды -
  Что чуждой, что своей рабам природы -
  Свободы или воли не видать.
  Движение расчислено светилом,
  С рожденья виден путь - служенье Силам,
  В конце пути морковкой благодать.
  
  Я травояден - вольно и невольно,
  Нечастыми утрами добровольно,
  А к старости - по воле докторов.
  И зубы исчезают по порядку -
  Пошла плясать губерния вприсядку,
  А благодать - когда не до пиров.
  
  Сведи свои порывы воедино -
  Кому орешник, а кому осина,
  При кашле помогает липов цвет.
  Не спи один - и будет продолженье,
  Смешенье рас - разумное решенье,
  Люби его! - Пока во цвете лет...
  
  Цивилизация - что термы, акведуки...
  Любовь честней, чем прочие науки,
  И незапятнанней - вся натиск и порыв!
  Хотя в быту красавицы небрежны,
  На ложе всё же римлянки прилежны,
  И словно море падают на риф.
  
  Не превзойдя науки страсти нежной,
  Не сделать жизнь в дальнейшем безмятежной,
  Без опыта не будет и труда.
  Тем более что в свет до поворота
  Проходят через узкие ворота,
  Аттически не ведая стыда.
  
  
  Чужой устав - учи, но не наследуй.
  Привычка дело заменять беседой,
  Используя винительный падеж.
  Твоя у власти гидра или хунта,
  Со всех сторон недалеко до бунта,
  Уж лучше бы послали на рубеж.
  
  Пускай ты мечник самой первой сотни -
  Нужны ораторы империи сегодня,
  Тебе легко даются языки -
  Что демос зажигается мгновенно,
  Что Рим по сути звери и арена,
  И время здесь окрасило пески.
  
  Есть кровь врага, кровь дикаря, кровь бога -
  Мечу, конечно, разницы немного,
  Но лучше говорить, чем убивать.
  Но иногда слова ведут на плаху,
  Игра во власть несёт безумье праху,
  Чтоб Гойя мог с натуры рисовать.
  
  Все мудрецы большого городища
  Красиво пьют, легко вкушают пищу,
  Ссылаются на древних мудрецов.
  "О Аристотель!", "О Платон!", "О, киник!" -
  Хоть весь на них переводи осинник -
  Смысл будет тёмен, путан и свинцов.
  
  В противовесе римское же право! -
  Там всё разумно и сословно-здраво,
  И правила прозрачны и ясны -
  Ораторы, плебеи и трибуны
  Равны закону, но... в трудах лакуны,
  А в сноске те, кто "более равны".
  
  Тут драма с обличением и криком,
  В провинции - Милане, ныне диком,
  Лютеции - уездном городке,
  Воспримут эту пьесу с ликованьем,
  Поскольку вечно горнее желанье -
  Побить камнями падших во грехе.
  
  Тем более - столичных бюрократов,
  Виновников бесчинств в родных пенатах,
  Не виданных наместником давно.
  Чем больше в представлении намёков,
  Тем проще путь невидимых уроков -
  Ну, типа воду обратить в вино.
  
  Глава 10
  
  Ну вот ещё про маленьких овечек -
  На ножках утверждаясь, человечек,
  Случается, сбегает погулять.
  Все овцы ночью серы, но отара
  Привычно блеет, как толстуха Сара,
  Хотя овца на первый взгляд не б..дь.
  
  Пастух уснул, упившись кислой браги,
  Собаки пир затеяли в овраге,
  И даже не почуяли волков.
  А те прошли запасливо сквозь стадо,
  Ребёнок - невеликая преграда,
  И встали рядом с видом знатоков.
  
  
  И до утра ребёнка сторожили.
  А звёзды в ночь такое ворожили,
  Что небо расцветало до зари.
  Свидетель спал. Собаки не вернулись.
  Наутро волки дружно отвернулись -
  И чинно всё - лишь падаль убери.
  
  Ещё была история с кукушкой -
  В усадьбах птица чучелом и тушкой,
  Что заводной китайский соловей,
  А мы попроще - глухаря, тетёрку,
  Ну на крайняк - медведя на пол горкой,
  Чтоб интерьер гляделся поживей.
  
  Так та кукушка вдруг закуковала! -
  Хотя в пыли лет сто отвековала,
  И, в общем-то, не кашляла давно.
  Причём, завидев нашего героя,
  Она закуковала громче втрое,
  Чем это и в лесу заведено.
  
  Но чудо не сочли за обещанье! -
  То у коров случается мычанье,
  То утки крячут, детвора визжит -
  Ну не конец же света раньше срока -
  Кукушка - не сорока-белобока,
  Прокуковала - и опять лежит.
  
  Ещё змея, немая дева-птица,
  Всё на ловца, как в сказках говорится.
  Бродячей труппе чудо сходит с рук.
  Ну фокусник силён, ну танцовщица
  Умеет вкруг шеста змеёй обвиться,
  Ну, яблоко дрожит, завидя лук.
  
  
  Дешёвой не бывает популярность,
  Ты нищ, перемени она полярность,
  Калиф на час, жди прочие часы! -
  Любовь народа лучше прозябанья,
  Не рухнет по ошибке мирозданье,
  Коль мы отрегулируем весы.
  
  Фортуна гонит - колесо кривое,
  Поэтому и крутит головою,
  И требует доверия к богам.
  А я не верю в чистые порывы -
  Юпитер зол, и зол несправедливо.
  За это и получит по рогам.
  
  Бог мелкого, по сути, пантеона -
  Два моря, Геркулесова колонна,
  Да берег Африки... Но там уж скоро Нил.
  Вершить судьбу того, кто независим,
  Змеиным сколзом или шагом лисьим,
  Возможно, но... я память сохранил.
  
  И не люблю трактовок и трактатов,
  К тому же боги путаются в датах
  И именах, поймать всегда легко.
  Копаются, что свиньи в апельсинах,
  Пророчествах, потомках и ундинах,
  И в нужную минуту далеко.
  
  Не все - я передёргивать не буду,
  Иначе ложь, как некая запруда,
  Взорвётся и останется потоп.
  Зачем менять коней на переправе,
  Пусть миф о вере и о добром нраве
  Мутирует, что лёгочный микроб.
  
  Глава 11
  
  Что обещает самый первый опыт? -
  За славой бесполезно ехать в Сопот,
  И север тех времён - не комильфо.
  Медведи чаще бурые, но чаще -
  Не значит, что встречаться с ними слаще,
  И к Пятнице склоняется Дефо.
  
  Как спорно в этом мире - "поздно", "рано" -
  В апокрифе не нахожу изъяна -
  В те времена взрослели, кто как мог.
  К тому же - юг, Империя и лето,
  Гимнасточка и так полуодета,
  А тут ещё массаж спины и ног.
  
  Не ног, а ножек! - Бёдра, ягодицы...
  Известный тезис - "Вени, веди, вицы " -
  Чуть запоздал, его уже вели
  По вековой проторенной дорожке -
  Куда влекут пленительные ножки
  И прочее - на самый край земли.
  
  Но прежде чем и я дойду до края,
  Скажу, что больше счастия не знаю,
  Чем быть любимым. самому любить.
  Но - счастье и любовь не моногамны,
  Зато любовь и ненависть сиамны,
  Как благоглупость - "быть или не быть".
  
  На спор - существование дискретно -
  Подростку это более заметно,
  Чем в зрелости - рывок, затем провал.
  Но то, что происходит в промежутке,
  Похоже на движение маршрутки -
  Не круг, но в лучшем случае - овал. -
  
  Дорога, пробки, лица пассажиров,
  Анализ неслучайных сувениров,
  Залив бензина, смена колеса,
  Затем мигнуло - школьные уроки,
  Игра в слова, понты, уоки-токи,
  Остаточная смертная роса.
  
  Чем больше опыт, тем сильнее тяга
  Туда, в провал. Озноб, в преддверье шага,
  Показывает, Что ты разглядел.
  Но прошлое, мой друг, настолько хрупко,
  Что требует намеренья, поступка
  И следствия - а как же ты хотел?
  
  Не верь богам - незыблемость локальна,
  К тому же энтропия невербальна,
  По сути - всё не так произойдёт.
  Не выбор обрекает на рожденье,
  И близость без любви - слепой бой с тенью,
  Любовь без страсти - грустный эпизод.
  
  Препятствия нужны при перебежке -
  Не ошибиться с направленьем в спешке,
  Отыгрывая "свой среди чужих".
  Движение должно быть энергичным,
  А опыт - вдохновляющим и личным
  В сражениях и малых и больших!
  
  Всё приедается. Но время приеданья -
  От первого до позднего свиданья -
  Огромное и жадное на вкус.
  За рамками - склероз, скольженье в Лету,
  Где памяти расхожую монету
  Оставить, словно непосильный груз.
  
  Оставим недоступное мечтаньям! -
  Что юность получает с ликованьем,
  То старость с благодарностью берёт.
  Шипы и розы царственно едины -
  Природа любит рисовать картины,
  Где сладостно хорош запретный плод!
  
  Смени бельё. Подругу. Обстановку.
  Сорока - пресловутая воровка -
  Взамен приносит новость на хвосте:
  "Империя нуждается в солдатах!" -
  Талантах - цирк, а дамы - меценатах,
  Художник - красках, женщинах, холсте.
  
  Глава 12
  
  Источник информации не точен -
  Наместник только садом озабочен,
  Солдат в походе - и в раю - солдат. -
  Живи сегодня - завтра не придётся! -
  Приникни - как у девы сердце бьётся,
  Провинция - живой гомеостат.
  
  Где спрячем лист? - Гербарии, Эфесе -
  Под пеплосом и пеплом, на Тартессе,
  Иль амфора ненужное храни.
  У вас - купец, у нас - полно товара,
  А что покрыта патиною тара -
  Лишь умножает ценность в наши дни!
  
  Грешно - но ты гастат среди гастатов,
  Быть стоиком смешно среди эмпатов,
  Живущих полнокровно и остро!
  А кровь густа - особенно из вены,
  Взять отпуск лет на пять у Мельпомены -
  Как нынче взять банкира на перо.
  
  Что есть особа мужеского пола -
  Нам позже объяснит Савонарола,
  Идея больше доблести племён!
  Культура защищается штыками,
  Такой обычай освящён веками -
  Сторонники толпятся у знамён.
  
  Что копья, что штыки, что гильотина -
  Во имя духа и во имя сына -
  Солдатам чаще меньше двадцати,
  Желаний - бездна, утолений - мало,
  На копья перекованы орала -
  Легат научит, как себя вести.
  
  Суди не выше собственного эго -
  Куда б твоя доехала телега,
  Когда бы ни империя дорог?
  Любое путешествие во благо,
  Поскольку трансформирует имаго,
  Что капсуль ударяющий курок.
  
  Война творит не мальчика, но мужа -
  Меняя изнутри - хранит снаружи,
  Увидевши войну - познаешь мир.
  Иначе всё идёт по воле рока,
  А это априори однобоко -
  Что Мёбиус, что - сорри - Монплезир.
  
  Прогулки цементируют когорту,
  Так яды добавляются в реторту,
  Упорному даря иммунитет.
  Мы, в сущности, рабы эксперимента -
  Чем может завершиться эвольвента,
  Начало коей - промискуитет.
  
  Пророки на войне - тяжёлый случай -
  Что вызвано грибами, что - падучей,
  Талантом стратига народного вождя -
  Держись подале глаз большого дяди,
  Во время схватки ты не на параде,
  И должен жить и двадцать лет спустя.
  
  Что главное в когорте? - Дисциплина! -
  На отдыхе любая половина
  Пьяна в дугу, рассеяна окрест.
  Попробуй так же встать на поле боя -
  Дождёшься смерти, нежели покоя,
  Не всем полезна перемена мест.
  
  Достоинства - задор, сноровка, сила,
  (умение читать судьба простила),
  И сын полка до знамени дорос.
  Затем - оруженосец у трибуна,
  Затем - центурион, затем - лакуна,
  Великий Рим, что медный купорос.
  
  Любая крепость времени подвластна -
  Мы это замечаем ежечасно,
  Возлюбленных печалуясь чертам.
  Как рыба с головы, так Рим - с изнанки
  Вульгарен пуще барышни-крестьянки,
  Порхающей по "ленинским местам".
  
  Глава 13
  
  Солдат похож на выгребную яму -
  Когда в России мама мыла раму -
  Помои улетали за окно,
  И сор мы далеко не уносили -
  Во все века одни законы в силе -
  С два аш пять о аш - и впрямь - оно!
  
  Чем меряются риторы? - Стихами. -
  Василь Иваныч с Петькою - носками,
  А женский пол то тазом норовит,
  То выпуклостей-впуклостей размером,
  То интерьером или экстерьером,
  Короче - в Риме женщина царит.
  
  Эстетика у прихоти на откуп,
  Когда мораль достигнет подбородка,
  Божественное станет поперёк -
  Увидишь, как теряются таланты,
  Спиваются и Гегели, и Канты,
  Не сочинив на шару пары строк.
  
  Но творчество изустное - не хуже!
  Ничто у нас не пропадает вчуже,
  Кто уронил, кто тут же подобрал,
  В одни эпохи любят лицедеев,
  Другие - крючкотворов и злодеев,
  А в наше время все идут в астрал.
  
  "Я Вас простил. Пусть вольно ли, невольно,
  Своей красой Вы сделали мне больно -
  Корыстно восхищение моё -
  Я буду Вас писать, пока не спячу,
  Свой Дар на вдохновение потрачу,
  И скажут - он и умер за неё..."
  
  Такому слогу учат забулдыги -
  Над аркой воздвигаются квадриги,
  Внизу всегда гуляет голота.
  На всех хватает зрелища разврата,
  Цитируют Нерона и Пилата,
  Крылата власть, кровава красота.
  
  Смирение, умеренность и скромность -
  Уместны там, где чужда вероломность,
  Описывать достоинства вождя.
  Скажу шершавым языком плаката -
  В кругу друзей Эрота и Эрато
  Изменишься немного погодя.
  
  Огонь и медь воды пришли заране -
  Тем ярче время проявило грани,
  Тем больше повод странствовать вдали.
  Философы всё с голоса чужого,
  Ничто под небом Ромула не ново -
  Разок по бабам - и на край земли!
  
  А наши страсти злы и преходящи,
  Больным с утра рождаешься всё чаще,
  Ничто уже не радует твой взор.
  Записочки, палестрочки, именье...
  Бездельники, чьи высшие уменья
  И доблесть ты считаешь за позор.
  
  Что держит в Риме? - Разве что привычка
  Держать лицо, пока порхает птичка -
  Да молоко обсохло на губах -
  И ты уже не слушаешь совета,
  Тем более, что в Риме вечно лето,
  И город тухнет на семи гробах.
  
  Где деньги, если тумбочка закрыта? -
  Когда не помогает аква вита,
  Всяк выручит азартная игра -
  Я говорил, что Бог Дорог не дремлет?
  И изредка воспитаннику внемлет,
  Особенно, когда пришла пора
  
  Отбрасывать ненужные привычки. -
  Помочь из клетки испариться птичке
  Не сложно, пара дней - и ты забыт.
  Страна махнёт надушенным платочком,
  Здоровый воздух помогает почкам,
  И Майя заменяет реквизит.
  
  Глава 14
  
  Да - возвращаясь к вечности и Риму -
  По сути, там бывать вполне терпимо,
  Заглядывая эдак на часок
  В сенат - поржать, декурию - подраться,
  С весталками по-дружески спознаться,
  И затянуть потуже поясок.
  
  
  Пора вернуться к делу - поле битвы
  Символикой восходит до ловитвы -
  Эффектное явление богов,
  Ты боком причащаешься бессмертью,
  Поднявшись над кровавой круговертью -
  На это нас и ловят, дураков.
  
  Типичная позиция служаки,
  Не видящего далее Итаки,
  Потомка этих, фаворита тех... -
  Пример для подражания не лучший -
  Как говорил впоследствии поручик -
  Чем чаще просишь, тем быстрей успех!
  
  Нельзя играть кровавую забаву -
  Прискорбно то, что публике по нраву
  Всего четыре темы из семи -
  Любовь, убийство, слава и богатство,
  При том свобода, равенство и братство -
  Лишь средства управления людьми!
  
  Кто занят был вопросами престижа -
  Я много лет тех у себя не вижу
  И сам в такие гости не хожу -
  Сбывается "по щучьему веленью",
  Склоняется к закату поколенье,
  Приходит время таять миражу.
  
  Любовь? - Пройдёт. Друзья - кто не был болен,
  Тот чистый звон небесных колоколен -
  Жил в вышине, на землю не ходил.
  На ровном месте падать не учился,
  Во сне ударов в спину не страшился,
  Блажен, кто мир бесстрастно посетил.
  
  Отмерен срок паломника любого,
  Кто занят в полночь - встретит полвторого -
  Укоротить не можно никого.
  А хочешь быть косой судьбы разящей -
  Любой поступок слишком настоящий -
  Ты мир теряешь, делая его.
  
  Не знать нужды? - мечта. Моя, к тому же.
  Она любой другой мечты не хуже,
  И, в общем-то несбыточна порой -
  Что б ни имел - чего-то не хватает,
  Да караван идёт, собака лает,
  И у соседей снова пир горой.
  
  Война изображается как праздник,
  В котором отличается проказник -
  Мундир, копьё, блестящие глаза,
  Под занавес очередное чудо -
  Дежурное, уже по сути блюдо -
  Обвившая уснувшего лоза.
  
  В сценарии военного похода
  Как фон изображается природа,
  Весёлые селянки без мужей,
  С отшельником неспешная беседа,
  Смерть от стрелы случайного соседа,
  Поспешная миграция мышей.
  
  Всё это вкупе слаженно и ровно,
  Под вечер посмеяться не греховно -
  И делу время и потехе час.
  В любом селенье вырастают дети,
  Они мечтают оказаться в свете,
  И мы им свет покажем без прикрас.
  
  Что у шотландцев килт - в Европе - юбка,
  Трактовка не зависит от поступка,
  Поступок не зависит от богов -
  Ты сам идёшь направо и налево
  И сам находишь Мировое Древо,
  И наживаешь походя врагов.
  
  Глава 15
  
  Я - собеседник. Просто собеседник.
  В таких вещах не надобен посредник,
  Не хочешь разговаривать - молчи.
  И жизнь пройдёт по нам, аки по суху,
  Померкнет свет в глазах - доверю слуху
  Все звуки, что рождаются в ночи.
  
  Воображаю небо на пригорке -
  Не хочешь водки - пригуби касторки,
  В кусты за просветлением беги.
  Когда на откровения пробило -
  Подземного не ужасайся пыла -
  Какой-то бог встаёт не с той ноги.
  
  Комета, раскаляясь в атмосфере,
  На части распадается по мере
  Слепого продвижения вперёд.
  В конце пути - не кратер, но воронка,
  Как будто не комета, а лимонка
  По разночински падает в народ.
  
  Среди собраний книжных сочинений -
  Весенней ночью, прелостью осенней
  Повеет от распахнутых листов.
  Паденье царств, забвенье Атлантиды,
  Кровавое явление болида,
  Затем - изобретение крестов.
  
  Задача не имеет окончанья -
  Что наши стимулирует желанья? -
  Надежда? - Обретение пути?
  Всё это ложь, и ложь не во спасенье -
  Как только наступает утоленье,
  Скитальцу больше некуда идти.
  
  Избушка держит ставни на окошках,
  Спит козьей мордой на куриных ножках,
  Указывает на дремучий лес.
  Я там бывал. - Не жил, но прикоснулся.
  Который раз в Италию вернулся,
  Поскольку из Италии исчез. -
  
  Я о воображении, полёте
  По древу мыштью, по тайге - во плоти,
  По древностям то шагом, то в галоп!
  Мы все когда-то жили у границы,
  Что курам в брод - что вы хотите с птицы? -
  То Цезарю порой влетало в лоб.
  
  Знамения, приметы, Рубиконы -
  Что слёзы свежекрашеной иконы,
  Обычные великие понты.
  Как говорится - с кем ни поведёшься,
  Того в любой кунтскамере дождёшься.
  Мы с возрастом с Фемидою на "ты".
  
  След заячий настолько примитивен,
  Что ряд метафизический противен,
  Будь проще и - не оставляй следы.
  Есть воздух, есть вода, есть Геркуланум,
  Есть Антарктида - антитеза странам,
  Оставшимся в итоге без воды.
  
  В лесу среди дерев ориентиры
  Не только мох и ветви штрих-пунктиром,
  Но бьющий из-под дерева родник,
  Добыча злата, вырубки, покосы,
  Вечерние и утренние росы,
  Стихий двоякодышащий дневник -
  
  И переменчив и непостоянен,
  Сей тайнописью я изрядно ранен,
  Читаю невозможное прочесть.
  Но шелестят слова, качает кроны,
  Стихия не чурается урона,
  И прибыль и ущерб сочтя за честь.
  
  Метеорит. - Небесное зерцало.
  Вселенной для невстречи было мало -
  Ядро теперь сливается с ядром.
  Мы растворимся. - Медленно и точно,
  И что в полёте показалось срочно -
  По воздуху начертано пером.
  
  Глава 16
  
  Чем дальше Рим, тем больше мир - проверим?
  За первым кругом место всем потерям,
  А далее - кому как повезёт.
  Чей разум спит - тому покой не нужен,
  К тому же его маятник обужен,
  И только вниз течение несёт.
  
  Есть выход к морю - небольшая дельта. -
  Зачем тревожить сакса или кельта,
  И климат гниловат на островах -
  За столько лет не сузился экватор,
  За что и воздаёт ему Меркатор -
  Там нет необходимости в дровах.
  
  А значит - можно думать о высоком! -
  Душа обезображена пороком,
  Дурное обнаружить норовит -
  Есть пища и вода, не нужно крова -
  Обитель для философа готова! -
  Единственная напасть - целлюлит.
  
  Немножко не стыкуются понятья -
  Безделие - великое занятье,
  Как правило - не требует других.
  И широта экватора - та мера,
  Где жизнь, что воплощённая химера,
  Цветущая на пажитях морских.
  
  Там нет вопросов - значит - нет ответов.
  Там цвет небес ночами фиолетов,
  И кожа бронзовеет на ходу.
  Там страсти не по Фрейду или Юнгу,
  Там всё растёт - лишь обозначим лунку,
  И каннибалы берегут среду.
  
  Нас учит солнце быть как можно проще.
  На берег море отпускает мощи,
  Цветущий край, безоблачный рассвет.
  И зрелища и пищи - изобилье,
  Здесь время демонстрирует бессилье -
  Всё неизменно миллионы лет.
  
  Урок хорош, когда его забудешь.
  С каких высот чужую жизнь осудишь? -
  Здесь не видны достоинства богов -
  Повсюду духи предков и тотемы,
  Естественны охота и гаремы,
  И дела нет до праздных пустяков.
  
  А воздаяние, посмертие, забвенье -
  Для дикарей - пустое откровенье,
  Ненужная смешная болтовня.
  Бог создал Всё, и Всё идёт по кругу.
  Поэтому они едят друг друга -
  Сегодня я, а завтра - ты меня.
  
  Не так-то просто. Всё не так-то просто -
  Свидетели резни и холокоста,
  Склоняемся предписывать другим
  Свой мир, единый или неделимый,
  Религией в народах постижимый,
  Но каждый в этот мир идёт нагим.
  
  Шаги за горизонт уводят к свету,
  А переплыл ли ты при этом Лету -
  Угадывай, в запасе - океан.
  И плаванье снимает слой за слоем
  Не с памяти - в ней держится былое,
  И дорог возвышающий обман -
  
  Уходят миражи, химеры, страхи,
  Уж лучше так, чем находясь на плахе
  Иль в старости в большом параличе.
  Ты в силах встать и дальше за пределы
  Отправить дух неразделимо с телом,
  Что воск с огнём на святочной свече.
  
  Что впереди? - То горы, то народы.
  Всё дальше край уходит небосвода,
  Вода и камень, лёд, опять вода...
  Опять огонь, слова и бессловесность,
  И за душу перебегает местность,
  На тело не расходуя следа.
  
  Глава 17
  
  Что мне песок? - Что я песку? - Что море
  Выносит из Синдбадовых историй? -
  Где свет меж мною и моим песком? -
  Одна волна уносит за пределы,
  Другая пеной одевает тело,
  А третья - что змея перед броском.
  
  Чем проще декорации, тем хуже -
  Когда кругом одна сплошная лужа -
  Хоть падай, хоть купайся, хоть сиди.
  В других местах ночуют власть и слава,
  Богатство так же требует оправы,
  С убийством и любовью погоди.
  
  Не хочешь заскучать - долби каноэ,
  Меняйся от безделья чаще втрое,
  Расти, в конце концов, толпу детей,
  Таких же дикарей, как ты когда-то,
  Меняй по-императорски легатов,
  И вовлекай мирок в игру страстей.
  
  Жить безмятежно можно дня четыре,
  Затем изъяны явятся на лире,
  Я как-то разбирался - почему? -
  И выяснил одну смешную штуку -
  Мы на излом сработаны, на муку,
  На посох, одиночество, суму.
  
  Но жить без друга, брата иль любимой,
  Настолько иногда невыносимо,
  Что снова покоряешь океан,
  Без выбора - какое время года,
  Фантома создаёшь ли, антипода,
  Надолго ли останется изъян.
  
  Зуд творчества нуждается в предмете -
  У каждого есть зритель на примете,
  Иным творцам досталось целых пять.
  Боюсь, что мне желателен не зритель,
  Не ученик и даже не учитель -
  А собеседник, чтобы понимать.
  
  Всё делается толсто или тонко -
  Сначала прайд выращивает львёнка,
  Потом он сам выращивает прайд,
  Есть суета, провалы, ход событий,
  Есть череда забвений и открытий,
  Затем в Европе Шварц и братья Райт.
  
  Бездействие равно непониманью -
  Когда в тебе иссякнут все желанья,
  Для мира ты потерян, мон ами.
  Но ложное бытует представленье,
  Что Будды безмятежно появленье,
  Придуманное, в общем-то, детьми.
  
  Я в этом мире заинтересован,
  Мой интерес судьбой замаскирован,
  Привычками, делами, языком,
  И, если не любить то, что творится.
  То остаётся только удавиться,
  Или растаять, словно снежный ком.
  
  Не праздно быть творцом, увы - не праздно.
  Чтоб мы здесь говорили не о разном,
  Попробую сказать ещё разок -
  Кто равнодушен - точно безучастен,
  Лишь тот очарованию причастен,
  Кто ждёт волны сметающий бросок.
  
  Гармония сокрыта в нашей силе,
  И воля нам отсчитывает мили,
  Фантазия высвечивает путь,
  И пониманье приведёт к прозренью,
  Терпение не блажь и не смиренье -
  Теперь пусть возражает кто-нибудь.
  
  Плен ситуаций - плен воображенья.
  Движение вовне - неуваженье
  К хозяину странноприимных стен.
  Ты волен быть и волен быть подале -
  Не рви рубаху, не считай регалий,
  И не кори ретивых Мельпомен.
  
  Глава 18
  
  На самом деле жизнь не за горами,
  Где Кришна лжесвидетельствует Раме,
  Не в храме Дурги, и не у цыган -
  Политеизм удобнее безбожья
  И Гималаям пачкают подножье
  Паломники воинствующих стран.
  
  Есть феномен мыслителей и места -
  Пока не предал новый Малатеста,
  Воды не испарилось серебро -
  Здесь ищущий находит просветленье,
  Старо, как мир, подобное явленье,
  И просветленье, кажется - старо.
  
  Уместно жить в плену своих традиций -
  Оспаривая пару теодиций.
  Превознося иную чепуху.
  Кто любит пить из черепной коробки,
  Кто греться в центре раскалённой топки,
  Кто думать - "Что внизу, то и вверху."
  
  Все наши "точки зрения" - гербарий,
  Который собирает пролетарий,
  Или кухарка дворнику в окно.
  А листья жгут, что бабочки в полёте,
  Душа поёт "перпетуум" работе -
  Иного оправданья не дано.
  
  Снега даны, поскольку любят таять,
  Собака - это волк, что начал лаять,
  Учёный знает больше, чем творит.
  Кто может быть - находит колесницу,
  Для льва всегда готовит пищу львица,
  И праведник с богами говорит.
  
  Везде в ходу свои люминофоры -
  Чем ближе свет, тем неподвижней горы,
  А за морем - какие чудеса? -
  Вода цветёт, калеки выше парий,
  Упанишады празднуют гербарий,
  И аватары лезут на глаза.
  
  Калинов мост не то чтобы малинов,
  Да не земля рождает исполинов,
  А небо - призадумайся - смешно?
  Вот так всегда - свистит первоисточник,
  Что опоздавший к завтраку молочник,
  И вместо крыши вышибает дно. -
  
  Опора эфемерна без изъяна.
  Творцами невеликого обмана
  Дурная не преследовалась цель. -
  Был смысл существования утерян,
  И даймон деградировал до зверя,
  И рушил горы, что безумный сель.
  
  На оправданье нужно оправданье -
  Поэтому испорчено свиданье,
  Невыносимо скучен каталог.
  Всё правильно, всё точно - всё неверно,
  Свободен дух - и даже это скверно,
  Как будущего равенства залог.
  
  Мы не равны. - Ни в чём. - Ни на минуту. -
  Ни возрастом, ни вкусом абсолюта,
  Ни полом, ни бессмертием, ни сном.
  Но мячиком душа летит по сферам,
  Внимая стихиалям или верам,
  И уксус не становится вином.
  
  Свобода мысли больше, чем свобода -
  В ней кроется подвох иного рода -
  Все знания рождают слепоту.
  Так зеркало, позволив любоваться,
  Со временем привыкнет издеваться,
  Прилежно отражая пустоту.
  
  Полезно всё, что было бесполезно -
  Умение не отражаться в бездну,
  Желанье пробуждать в других Дары.
  Но не учить - Учителей в достатке,
  Учения расписаны и гладки,
  Как мёртвые шары - или миры.
  
  Глава 19
  
  Суди не выше, друг, сапожной щётки -
  Где место точной, где фальшивой нотке,
  Куда какая тропка приведёт.
  Кто делает, кто делает другое,
  Кто ищет бури, кто искал покоя,
  Что исчезает, кто ещё растёт.
  
  Словарь скудеет с возрастом понятий,
  И прошлое становится некстати,
  И будущее долгое, что му.
  А горы - кончатся, не сразу и не всюду,
  Как будто небо выплатило ссуду
  И выбросило тощую суму.
  
  Есть многое, что действенно и чисто -
  Лингамы изо рта у афериста,
  Вибхути - пепел святости иной,
  Бурление стремительных потоков -
  Философу повсюду одиноко,
  Что миру за незримою стеной.
  
  Дорога, путь, тропинка, междумирье -
  Казалось бы - ещё одно усилье,
  И путнику откроется судьба.
  Не понимаю смысл подобной спешки,
  К чему повсюду метки или вешки -
  Иллюзия стабильности груба.
  
  Судьба - всего лишь сделанное дело,
  Стареет отработанное тело
  И зрение смеркается в закат.
  Отгородив себе предел мечтаний -
  Ты видишь грань, и ты не видишь граней,
  Отринувший незримое легат.
  
  Ты полководец армии атаки -
  То скифы примерещатся, то даки,
  Деяния на целую войну.
  И некогда забыть о воздаянье,
  Поскольку воцаряются желанья...-
  Подкинь монету! - Я переверну.
  
  Другая сторона ничуть не слаще -
  Потерянно блуждая в настоящем,
  Выращивая дерево веков,
  Ты длишься лишь до полосы тумана,
  Забвение - сначала боль и рана,
  И лишь потом лечение и кров.
  
  Нам опыт дан в сравнениях и бедах,
  Слепым очарованием в беседах,
  Готическим подобием любви.
  Затем Стрелец пересекает Млечный
  И путник, от забвения беспечный,
  Возводит стены храма на крови.
  
  Чужая кровь - стена чужого храма.
  Там, где фундамент - прежде будет яма,
  Забьёт источник, высохнет, забьёт.
  Затем - и как всегда - воздвигнут чашу,
  И если я реальность приукрашу -
  Мгновенно станет всё наоборот.
  
  Мир наклонился и - перевернулся,
  Вне сущего искатель истин сдулся,
  И просится обратно на холмы.
  Зачем нам горы? - Ветрено и зябко,
  Жить одиноко - не по Сеньке шапка,
  Не жалую небесной Колымы.
  
  Придуманное небо тем пристрастней,
  Что соловья перекормили басней.
  И он то безобразен, то слащав. -
  Сведя концы с концами воедино,
  Увидим золотую середину,
  Как Лао Цзи, в скитаньях отощав.
  
  Тебе не люди ближе, но законы,
  Везде роятся пчёлы Персефоны,
  Не жалят, но знакомятся и ждут.
  Освоены нехитрые приёмы,
  Везде твой дом и у тебя нет дома,
  Пора вернуться - не сочти за труд.
  
  
  Конец первой книги поэмы.
  
  Вторая книга
  
  Глава 1
  
  Мне нравятся в чужом краю уставы -
  Всё разные, что в дни цветенья травы,
  Но это погостить и убежать,
  Купить настойку или сувениры,
  Дискуссией затронуть честь мундира -
  О том, как пить иль правильно дышать.
  
  Смягчение души - похмелье духа,
  Пространство надоедливо и сухо
  Бормочет и качнёт водораздел.
  Не знаю - доживу ли до обвала,
  Да битому неймётся или мало,
  Хотя в пути изрядно поседел.
  
  Как хороши сердечные порывы,
  Как искренни, самозабвенно лживы! -
  Как хочется чужие обуздать,
  Свои - умерить до сердцебиенья,
  Легко потратить чудное мгновенье,
  И новой одержимости не ждать.
  
  Чем прелести заката лучше мнимых? -
  Да среди них не отыскать гонимых,
  Обманку распознает серебро,
  Свинец преобладает в поднебесье
  Агрессией алкающих конфессий,
  Несущих в мир искомое добро.
  
  Тебя найдут быстрее, чем ты хочешь -
  И древо, чью основу мышью точишь,
  Не защитит ни тенью, ни листом.
  Чем пристальней внимание - тем проще -
  Играешь отражениями жёстче,
  И прячешься в сем вареве густом.
  
  Кому ещё не нужен покровитель? -
  Ты чаще гладиатор, а не зритель,
  И на тебя найдутся знатоки.
  Поэтому скитайся, не стесняйся.
  С такими же каликами встречайся,
  Обманутый прохладою реки.
  
  Повсюду жизнь! - Повсюду жизнь иная. -
  Дождя не ожидавшая Даная
  Не дождалась, и тихо прожила.
  И мир не выплел золотые нити,
  Застыло солнце высоко в зените,
  А на земле блаженствовала мгла.
  
  Всё это морок, гаденькое чудо,
  А если нет - вы скажете, откуда
  Берутся провозвестники, вожди? -
  Чем гуще суп, тем больше паразитов -
  Как мало нужно сонму прозелитов,
  Чтобы поверить возгласу - 'Иди!'
  
  Не спрятать ветку даже в Поднебесной.
  Амброзия - лишь разновидность местной,
  Невкусной водки - рисовый настой.
  У нас в ходу напитки побогаче -
  И виноградный спирт зовётся чачей,
  А каторга - сто первою верстой.
  
  Что ныне притягательно в Тибете? -
  Он весь как будто пребывает в свете,
  Но свет без вдохновения застыл.
  Хранить и помнить - вещее занятье,
  Но это оболочка или платье... -
  Да бог с ним, прошлым - я его простил.
  
  Дорога - это маятник и спутник,
  Пойдёшь направо - каторга и рудник,
  Налево - ностальгия и покой,
  Наверх и вниз - десанты авангарда,
  Забавы пифии и перепевы барда,
  А прямо - отщепенец и изгой.
  
  Назад не повернуть - невероятно -
  Конечно, и на солнце будут пятна,
  Но лучше долго в точку не смотреть.
  На плоскости сменяются фигуры,
  Пока ты жив - ты человек де-юре,
  Посмотрим, что тебе предложит смерть.
  
  Глава 2
  
  Есть девять видов смерти - по порядку -
  Одну трясёт сенная лихорадка,
  И мир сужает запахов волну.
  Вторая - ночь, но дышит неустанно,
  Обыденное в ней темно и странно,
  Она не мать, но антитеза сну.
  
  У третьей голос горек и неслышим,
  Хотя её дыханием мы дышим,
  Четвёртой слух расширился, иссяк,
  У пятой вкус немого цианида,
  Шестую рвёт шагреневой обидой,
  Седьмая бьётся о любой косяк.
  
  Восьмая глушит краски, звуки, вехи,
  Она равна в рыданиях и смехе
  С величием бессмысленности дня.
  Держи её за вечную простушку,
  Деянья - за утруску и усушку,
  Они с забвеньем близкая родня.
  
  Девятая... Предвестница распада -
  Дотла без света выгорит монада,
  И больше не взлетит, не упадёт.
  Есть девять видов смерти, восемь - мнимы.
  И лишь одна из них необратима.
  Но к ней непонимание ведёт.
  
  Непониманье? - Да - куда как просто -
  Известно место сил и точки роста,
  Исследованы светлые пути.
  И тёмные - не пройдены, но взяты
  Взаймы, о них во всю трубят трактаты,
  И каждый знает, как себя вести. -
  
  Что говорить, что понимать, что слышать. -
  Когда дела идут - контора пишет,
  И видимости крутят колесо.
  То вверх, то вниз - то зрелище, то схватка,
  То хаос, то подобие порядка,
  То бумеранг, то грабли, то лассо.
  
  Инерция, сеченье золотое,
  Тобой одной ещё скрипят устои,
  Нет выхода, но вход не запрещён.
  Лишь это шанс и место обновленья,
  Так в вакууме чудится горенье,
  И сонм светил в круженье вовлечён.
  
  Есть на земле таинственные складки,
  Где прохудились древние заплатки,
  И прошлого дыхание сквозит.
  Там колесо ломается и вязнет,
  Там свет переливается и блазнит,
  И падает ненужный реквизит. -
  
  Девятая - уходит с изголовья,
  Дай бог ей бесконечного здоровья
  На все мне отведённые века -
  Да не спешит - и я своё успею!
  Поскольку идеально не умею -
  Пусть будет невнимательна слегка.
  
  Присутствие, что волны и порывы -
  Не эфемерно, но неумолимо -
  Ты там, где будешь, если делать шаг.
  Не делать шаг - предпочитать паденье,
  Вращенье бытия, пустой бой с тенью,
  И путаться - где друг, где ты, где враг.
  
  А колесо летит, сверкают спицы -
  Фортуна не привыкла мелочиться,
  Ты упадёшь - подхватит и помчит.
  'Теперь ты мой' - свистит Эол лукаво,
  Ты тратишь мир налево и направо,
  И твой 'светильник разума' молчит.
  
  Легко ли быть ведомым? - Мне - не можно.
  Иная жизнь оказывалась ложной,
  Но добавляла краски и размах.
  От полюса до полюса палитра,
  Что неусекновенная клепситра,
  И вечное смятение в умах.
  
  Глава 3
  
  У тупика великий прародитель -
  По зеркалу миров путеводитель,
  Божественный ленивый карандаш -
  Что будет, если круг перечеркнули,
  А душам, как в неравенстве Бернулли,
  Позволили меняться 'баш на баш'?
  
  Теперь я повторюсь - полезно тоже
  Прокрустово себе примерить ложе,
  Не велико? - Не жмёт? - Не лебезит?
  Так дым полезен в обществе очистки,
  Сюжету для романа - камеристки,
  А счастью - непременный паразит.
  
  Есть девять бесконечностей, бесстрастий,
  Несовместимых в целое всевластий,
  Как будто мир навеки разделён.
  И падает направо и налево,
  Что листья мировое сыплет древо,
  А молодняк почти испепелён.
  
  Не помнить. Не хотеть. Не просыпаться.
  Не строить. Не любить. Не возвращаться.
  Не делать то, что делалось вчера.
  Не обучать и не учиться боле,
  И, в океаны добавляя соли,
  Всё это повторять эт сетера.
  
  Что разделяет? - То, что мы - живые.
  И каждый что-то делает впервые,
  Забвение - источник пустоты.
  Среди руин блаженной Атлантиды
  За рыбами следят кариатиды,
  А мы не видим этой красоты.
  
  Печали умножает не движенье,
  Но любопытство и воображенье,
  Приставшие к бесплодным берегам.
  Скреби обломком камня по темнице,
  Изображай то дерево, то птицу,
  Взывай к ещё неведомым богам.
  
  Умеешь - удивляешься невеждам,
  Несмело доверяешься надеждам,
  Что жажда жизни не ушла в песок,
  Что всё не повторяется, но длится.
  И безнадежность только ночью снится,
  И свод небес по-прежнему высок.
  
  Не вижу элегичности финала -
  Не оттого, что знаю слишком мало,
  Другой музЫки создавал волну -
  Внутри системы сбои и ошибки,
  Джоконды торжествующей улыбки
  Достаточно, чтоб мы пошли ко дну.
  
  Кто вспомнит уходящее - те вздрогнут,
  Поэтому и горизонт изогнут -
  Смотри, да не засматривай рельеф.
  Чужбина - это место без привычек,
  В глазах темно и не хватает спичек,
  В итоге остаётся только блеф.
  
  Прими кураж за чистую монету -
  Стихии не хранят нейтралитета,
  Меняют облик мира день за днём,
  Пока синоптик - праздный наблюдатель,
  Гадающий по облаку старатель,
  Проходит по планете с фонарём.
  
  Потрогай камень - твёрд невероятно -
  Попробуй прикрепить его обратно
  На склон горы, под корень и траву.
  Получится? - Свобода - тот подарок,
  Когда свеча сплавляется в огарок,
  Когда я свой огонь переживу.
  
  А вот теперь смотри, что остаётся -
  Кровь холодна, но сердце ещё бьётся,
  И полнятся воздушные пути.
  Не ветер возвращается, но память -
  Иначе кто посмел бы здесь оставить
  Последнюю возможность прорасти.
  
  Глава в скобках
  
  ( Есть две картины мира, остальное -
  Достойное вниманья наносное,
  Фантазии в манере па-де-де.
  Одна - мы смертны. Значит - ищем бога,
  Что нашего присутствия предлога,
  Находим, без сомнения - везде.
  
  Дальнейшее - местами воздаянье,
  То проповедь, то благость, то молчанье,
  То сонмы сил, то только триедин.
  Везде торчат сомнение и вера,
  И ширится невидимая сфера,
  Меняющихся следствий и причин.
  
  И мы увидим небо в эгрегорах,
  Растущих, зарождающихся в спорах,
  Являющих на землю чудеса.
  Заимствованы сила их и лики,
  Добру и злу они равновелики,
  И лишь из них мы слышим голоса.
  
  В дискуссию не буду вовлекаться,
  Над вымыслом слезами умываться,
  Изобличать чужую чепуху.
  Поскольку сам болтался, где попало,
  Пока на землю небо не упало
  И стало - 'что внизу - то и вверху'.
  
  Вторая - мы бессмертны, или вечны -
  Поэтому забывчивы, беспечны
  И непрактичны - некуда спешить!
  Слепое подражание не катит,
  На все века бессмертия не хватит,
  И в тесном мире станет нечем жить...
  
  И всё равно - каморка или клетка,
  Песочек на площадке малолетки,
  Слепое, по небрежности, пятно,
  В конце всегда триумф визионера -
  Не мера всех вещей, но просто мера
  Того, что было. - Было суждено.
  
  Когда в игре заходит ум за разум -
  Не могут все угомониться сразу
  И кто-то кипятится и кричит.
  Меняются условия, границы.
  Растут деревья, появились птицы -
  Я говорил - сменился реквизит.
  
  И этот сон - всего лишь тень забвенья. -
  Достаточно принятия решенья -
  И контуры реальности плывут.
  Теперь ты - Мастер. - Строй свои системы,
  Покуда мир примеривает леммы,
  Покуда витражи не оживут.
  
  Дорога - это много поворотов.
  Прямая - идиома идиотов,
  Линейка и державный карандаш.
  А ты идёшь - куда тропинка вьётся,
  Вернее - от колодца до колодца.
  Любое доказательство - монтаж.
  
  Ещё - сойти в Аид по тихой грусти,
  Затем найти младенчика в капусте,
  Затем увидеть белых лебедей,
  А там - кто шьёт рубашки из крапивы.
  Кто вечерком полистывает 'Ниву',
  Кто делает героев из людей. -
  
  Как по-другому звать тебя, прохожий? -
  Ты, ликом с небожителями схожий,
  Плодишь всю эту нечисть или чисть,
  То к звёздам припадаешь, то к провалам,
  То разум укрываешь покрывалом,
  То отдаёшь безделицею жизнь...
  
  Я говорил, что Дар неодинаков? -
  Но в той игре возможностей и знаков
  У каждого свои карандаши -
  Рисуйте цвет, объём и перспективу,
  А там и сверим - если будем живы
  Свои картины мира чертежи.)
  
  Глава 5
  
  Вернёмся к созидающему плану -
  Не вижу в нём ни прану, ни нирвану -
  Сплошной ковёр бегущего огня,
  Взбиваемая языками пена,
  Горгона ближе, дальше Иппокрена,
  И прочая ослепшая родня.
  
  Мы все переплелись через потомков,
  Но время нашей общности негромко,
  И кровь звенит, что сотни ручейков.
  То разноцветным дымом над Тагилом,
  То в день ЖД плывёт 'Хаванагила',
  То после Загса церковь и альков.
  
  Не то, что устарело 'брат на брата',
  Укоротилась в скалку нагината,
  Свершилось равноправие полов.-
  Точнее - неразборчивость воскресла,
  Из зрелищ нам, увы, остались чресла,
  А из картин - 'Помпея', Карл Брюллов.
  
  Извилист путь у дыма и тумана -
  Что записи в кармане Эккермана,
  Последний романтический прилив...
  В краю, где точно сено и солома,
  Из Белоснежки выдувают гнома,
  И всем подряд торгуют на разлив.
  
  Эпоха вырождения титанов -
  Всего лишь проявление изъянов
  И затемнений ткани бытия.
  Развёртка-свёртка множества - до точки,
  Курящегося облачка - до почки,
  До кочки, где удельные князья.
  
  Что светотень? - Игра воображенья. -
  Отставнику почёт и уваженье,
  Могильный камень - славный матерьял.
  На нём то пишут, то приносят в жертву,
  Да любопытство больше, чем бессмертно -
  Иначе бы никто не проиграл.
  
  Никто не зритель на пиру? - Оставьте! -
  Все домыслы Праксителю отправьте,
  Он отсечёт ненужные места.
  А то, что безголовы и безруки -
  Так легче бегать к богу на поруки,
  Не доводя реальность до креста.
  
  Люби иных - за собственную тяжесть,
  За детское стремленье к эпатажу,
  За волчью пасть и заячью губу.
  Внутри судьбы колёсики и спицы,
  Что в галерее призраков Уффици,
  И только ветер пачкает трубу.
  
  Не музыка, не шум, не бормотанье -
  Элементаль, являясь на свиданье,
  Несёт сырую силу из глубин.
  В руинах то, что строилось Наф-Нафом,
  И Монте-Кристо не проснулся графом,
  Чернила осень в ночь багрец рябин.
  
  Я говорил, что сумерки привычны? -
  Да только мы, при схожести, различны -
  Когда один придёт, другой уйдёт.
  Кто любит мыслить ночью - тот философ,
  А утром время для других вопросов -
  И день насыплет пепла от щедрот.
  
  Стриги купоны с яблока раздора -
  Впадали в раж Эрида и Пандора,
  Росла Елена, братались мужи.
  Всё это перепето, перепито,
  Написаны 'Эдип', 'Бхагаватгита',
  Расставлены по меткам муляжи.
  
  Теперь живи. - Кустарником ли, голем?
  Лети по ветру перекати-полем,
  Цепляясь за малейшую искру.
  Погаснет пепел - мы его раздуем,
  Поскольку лишь дыханьем существуем,
  А отраженье - я его сотру.
  
  Глава 6
  
  Прямая речь - предвестница разрыва.
  Любое утвержденье справедливо
  По случаю, один из десяти.
  Риторика - прабабушка науки,
  Всё молода, да постарели внуки,
  А правнуки успели подрасти.
  
  Что нам слова? - Герои любят позы! -
  История - цена метаморфозы,
  Точнее - настоящая цена.
  Подмостки жгут, на сцене ярче краски -
  Пусть корабли лишаются оснастки,
  Но свиток сохраняет имена.
  
  То лес шумит, то море, то пустыня,
  То горечь набирающей рябине,
  Пал заморозок, выбелил подзол.
  В природе больше белого на белом,
  Чем красного - как в частном, так и целом,
  А впрочем - все соления - рассол.
  
  О чём бишь я? - О пользе рисованья. -
  С античности приковано вниманье
  К идее формы, чистому листу.
  В науке много гитик по-привычке,
  А перелесок - веточки и вички,
  Подгнившие перила на мосту.
  
  Отшельник - это всадник аутизма.
  Подержана по случаю харизма,
  Меч-кладенец и стрелы про запас.
  А истина всё глубже или ниже,
  Под нос бормочет, выпимши, Ариша,
  Меж полюсами мечется компас.
  
  Цель отрока? - А юноши? - А старца? -
  По молодости далеко до Гарца,
  А далее - матрасная тюрьма.
  Ни сесть, ни встать - одно воображенье,
  Язвительности полное скольженье,
  Пустого вдохновенья кутерьма.
  
  Дай руку, ускользающий соратник -
  Ты рыцарь слов, блистающий привратник,
  Горячая лихая голова!
  Тебе слова ловили цели с лёту,
  Казалось - небо диктовало ноты,
  А буря и гроза - всегда права!
  
  Не падает колеблемый треножник,
  Судьбе не подчиняется острожник,
  Поскольку обещаний не щадит,
  Тревога не уходит без оглядки.
  По Гамбургскому счёту - беспорядки,
  Двуликий Янус - что гермафродит -
  
  Одно покажет, а другое спрячет,
  Пока удача камешком маячит -
  Твоя дорога лесом зарастёт.
  Не то болото выкинет коленце,
  И дудочка, что первый плач младенца,
  На речку из верховьев уведёт.
  
  Все реки, по идее, выпадают
  Из дальних гор, да родники не тают,
  А просто бьётся зеркало воды.
  Что отразить на время и навеки,
  Как пройден путь через варягов в греки,
  Как отличить анчар от череды.
  
  Я - травник, и анчар не пышет ядом,
  Поспешно ничего судить не надо,
  Что Белая, что Чёрная река...
  След на воде - история песчинки,
  По осени похрустывают льдинки,
  Да кучно набегают облака.
  
  И всё же наша речь неугасима,
  Взяла волшбу тумана или дыма,
  Огонь глубин, разреженность небес,
  И всё, что в ней возносится высоко,
  Не забывает своего истока,
  Как не забудет сеятеля лес.
  
  Пропущенная глава
  
  Искать предназначение не сложно -
  Отсеиваешь то, что явно ложно,
  Затем - к чему не тянется душа,
  Пропущенное с возрастом и спешке,
  То общество, где встретят по одежке -
  В итоге остаёшься без гроша.
  
  Опять всё начинается с итога -
  И так-то было дней моих немного,
  А вот поди - попробуй, собери.
  Дорогу озаряет свет неверный,
  Сгущающийся сумрак эфемерный,
  Сплетает воедино декабри.
  
  Здесь был бы ко двору венок сонетов,
  Но завершилась жизнь Страны Советов,
  И даже свой совет я не приму.
  Мы выросли, и выросли внезапно -
  Уж лучше так, чем с веком поэтапно,
  Восславить погружение во тьму.
  
  Есть творчество, есть ремесло, есть служба,
  По юности и молодости - дружба,
  Сословное приятельство и быт,
  Случайные и родственные связи,
  Опасные прыжки из грязи в князи,
  Французские бистро и общепит.
  
  Что очередь, что всенощное бденье,
  В них общее - народное смиренье,
  Особенно в рассветные часы. -
  У ангела крыло широковато,
  Дождём сопровождается утрата,
  И влагою колеблются весы.
  
  Полярны состояния подростка -
  То в мире всё отравлено и жёстко,
  То столько света, что в глазах темно.
  Потом любовь, меняются таланты,
  Финансы рулят, старятся ваганты,
  Свет выцветает в тусклое пятно.
  
  Вот паучок пал с веточки на книжку... -
  Приветствую, несносный паучишка! -
  Свирепствуй, оплетая переплёт.
  Твоё предназначение статично,
  Поскольку паутина гармонична,
  И всё в себя до срока соберёт.
  
  У человека нет предназначенья,
  И гороскопы - преувеличенье
  Восточной обратимости судеб.
  Суди по фактам - ложь и недеянье
  Расшатывают оси мирозданья,
  И камень чаще выдают за хлеб.
  
  Есть выбор, или выход, или воздух. -
  Любая цель, по сути - лучший отдых -
  Отлично формирует силуэт!
  Ты выглядишь героем и пандитом,
  Ты учишься владеть теодолитом,
  И фильтровать чужой базар и бред.
  
  Не может воплощенье быть уроком. -
  Как будто бы слегка побило током,
  И мы творим, безумью вопреки -
  Растим на полусфере параллели,
  Спасая корабли, смываем мели,
  И ищем у вершины родники.
  
  Что тот солдат, что этот... На привале
  Вдруг понимаешь - снова проиграли,
  Меняясь чёрно-белой стороной.
  Звезда слегка подрагивает спектром,
  Теряет кровных родичей Электра,
  Мир портится за призрачной стеной.
  
  Хождение за море - авантюра. -
  Сюжет, что вдохновляет трубадура,
  Для очевидца несколько иной. -
  На море больше качки, меньше страсти,
  А суша распадается на части,
  Лишь только остаётся за спиной.
  
  Глава 8
  
  Я делаю не то, что пригодится,
  А то, в чём можно лично убедиться,
  Увидеть, как простроены пути.
  Привычен не контроль, но наблюденье,
  Любое неслучайно совпаденье -
  Иного не могло произойти.
  
  Вопросы переходят в утвержденье,
  Скачками бронзовеет заблужденье,
  Иль то, что вместо логики во мне.
  Я понимаю мир, как представленье,
  В котором чаще третье отделенье,
  При этом автономное вполне.
  
  Как та подлодка - шлюзы и отсеки.
  В каком бы ты ни воплотился веке,
  Дышать в незримой клетке тяжело.
  А без людей - тоскливо и пустынно,
  Хотя подчас легко, отменно длинно,
  И не мешает Мировое Зло.
  
  Пустыня - это много саксаула.
  В честь венского изогнутого стула
  Его стволы заранее кривы.
  Цени долготерпение верблюда -
  Пустынный бог - порядочный зануда -
  Где можно - обошёлся без травы.
  
  Я тоже без воды, огня, карьеры,
  Пока не изменило чувство меры,
  Могу чересполосицу терпеть.
  Затем теряю выдержку, манеры,
  Щажу людей, но не вопросы веры,
  Пока трубит и лопается медь.
  
  Не то чтобы мне прошлое понятно,
  Но, лишь когда часы пошли обратно,
  Исчезли восклицанья - 'почему?' -
  Да потому, что холодно и жарко,
  Что лучше вездеход, чем иномарка,
  Когда ты едешь в Кемь иль Кострому.
  
  Что изменяет нас - то изменила
  Небрежным лёгким росчерком Далила -
  Где женщина - потеря головы.
  Теперь слиянье реже, чем рожденье,
  Любовь преображается в смятенье,
  Желанье усыхает до 'увы'...
  
  И я хорош... Прирученная дева -
  Не амазонка, не Лилит, не Ева,
  Такая же потерянная суть.
  Ей так же плохо бодрствовать вслепую,
  Хвататься за соломинку любую,
  И проживать случайно, как-нибудь.
  
  У нас есть мир, не правда ли, пришелец?
  Когда ещё какой создаст умелец
  Подобную песчинку из часов? -
  Не требует заботы и починки,
  Орбита катит эллипсом с картинки,
  Диапазон - от ультра до басов.
  
  А опыт... - Что ж - хорошего по-малу.
  Привычка всё решать девятым валом,
  На эту цифру делает упор.
  Когда-то всё случалось по-другому,
  Из снежного истаивая кома,
  Жизнь поднималась на вершины гор.
  
  Я следую полёту и порыву.
  Мне схлапываться в бабочку тоскливо -
  И к разуму обширному привык.
  Провалы заполняет чаще лава,
  Чем пыль веков и прочая отрава,
  Слух различает мировой язык.
  
  Так что же есть поступок? - Точка сборки. -
  Присутствие. - Пустые отговорки -
  'Я не готов'. - Попробуй, подожди.
  И мир помчится по своей орбите,
  Пока ты объясняешь аква вите,
  Что просто ждёшь, когда пройдут дожди.
  
  Потерянная глава
  
  Метод тыка" как раз и есть то самое, что движет прогрессом (везде, кроме искусства, где прогресса нет).
  Может, это и абсурд, но - данность.
  _________________
  Евгений Витковский
  
  
  Всё делается методом ошибок -
  Так 'Адидас' меняется на 'Рибок',
  А лучше бы в тайге на сапоги.
  Привычка жить красиво не помеха,
  Но искажает зрение и эхо,
  И прошлое встаёт не с той ноги.
  
  Чем холоднее лето, тем привычней.
  Оттенок местной зелени - коричный,
  Частично бурый, или же рябой.
  Ей тоже не хватает хлорофилла,
  Зато не приживается бацилла,
  На север занесённая судьбой.
  
  Там город. Из далёкого начала.
  Ни стен и ни окалины металла
  Не обнаружить - комната пуста.
  Архитектура - из полей и линий,
  А сколько света! - Красный, жёлтый, синий -
  Как не было, всё с чистого листа.
  
  Но мир - большая книга, без лакуны.
  Перебирая временные струны,
  В конце концов находишь, что хотел.
  Но чаще то, в чём хочешь убедиться -
  На зеркало не следует сердиться,
  Ты сам обозначаешь свой предел.
  
  Эмоция? - Печаль и сожаленье.
  Не возрождает щучье повеленье
  Ни наши, ни иные времена.
  От ветхости потрескивает шкурка,
  Пространство режет вещая каурка,
  Дремучий лес роняет семена.
  
  Взойдут? - Перегорят? - Окаменеют? -
  По младости бояться не умеют,
  И пусть им, так как в сущности правы.
  Планета - это амфора, барсетка,
  Совсем мы исчезаем крайне редко,
  Орбита - это лук без тетивы.
  
  Весь парадокс лишь в том, что все мы живы. -
  Ну да, не избежали пантомимы
  Озирис - Сет - Изида - Амон-Ра,
  Изобрели круги и пантеоны,
  Затем духи, платочки, панталоны,
  И главное - рассольчику с утра!
  
  Пока летело колесо сансары
  И меж собой беседовали лары,
  Капуста обрастала шелухой -
  Дотошными картинами Аида,
  Романтикой Тристана и Майн Рида,
  И Музами, и прочей чепухой.
  
  Что значит для меня любая Муза? -
  Для социума больше, чем обуза,
  Для Мастера ревнивая жена,
  Мне - спутница, знакомая, подруга,
  То холод льда, то резкий ветер с юга,
  Короче - омут не имеет дна.
  
  Мужчине - всюду женщина загадка,
  Из хаоса к столпам миропорядка
  Влечёт меня сердечная тропа.
  Миг обладанья - всё, что я имею,
  Поскольку так и любят Лорелею -
  Любовь без матерьяльности - глупа. -
  
  Любовь слепа, глаза её закрыты.
  Фемида - отраженье Афродиты,
  Венера - зеркало, другому не бывать.
  Клубочек цель указывает чётко,
  На переправе ожидает лодка,
  И девушка - не помнится, как звать...
  
  Есть случаи, когда забвенье - благо. -
  Иначе можно не свершить и шага,
  Укоренившись в мрамор и гранит.
  Мужчина - лишь предмет познанья мира,
  Звучащая в шторма и бури лира,
  И женщина с ним всякое творит.
  
  
  Глава 9
  
  Представьте - учредила лига наций
  Регламент на число реинкарнаций. -
  Поверят! - Станут в очередь и строй.
  На самом деле так уже бывало,
  Но индульгенций ныне явно мало -
  Армагеддон гремит не за горой.
  
  Всё что угодно, только не реальность -
  Монастыри, духовность, инфернальность,
  Саи Баба, Карнеги, Менеге... -
  Но этот не заслуживает слога,
  На нём горит не шапка, а вся тога,
  Парик сгорит - явись он в парике!
  
  Мы верим потому, что так удобно. -
  Так страуса позиция подобна
  В кармане фиге и другим вещам.
  Зачем смотреть на мир, как на темницу? -
  Не проще ли себе представить птицу,
  Парящую над миром по ночам?
  
  Зачем кричать - 'Я верю!!! - Где стигматы?!'
  Что вера? - От зарплаты до зарплаты,
  Я тоже верю - можно дотянуть.
  А можно делать больше или лучше -
  Не каждый миг надеяться на случай,
  И ждать, что чудо явит кто-нибудь.
  
  Вот здесь лежит черта водораздела -
  Кто сотворил хоть раз, тот ищет дело,
  А не причину, почему не смог.
  И каждый раз, когда мы прячем лица,
  И от бессилья хочется напиться -
  И возникает всемогущий бог -
  
  Как антитеза, антипод, апостроф.
  Не каждый бог корабль или остров,
  Но каждый - это ты или другой.
  Маши платочком всем своим деяньям,
  Что пролетят весенней гулкой ранью,
  Пока ты отдыхаешь за рекой.
  
  Поэтому мне нет туда дороги.
  Мне ничего не значит слово 'боги',
  И им я ничего не обещал.
  Хотите жить - учитесь быть живыми,
  А в Петербурге, Лондоне ли, Риме -
  Да мало ли в истории начал!
  
  ...
  
  Решай уже - чего тебе потребно.
  Само дыханье Родины целебно,
  Разлука в том порука и судьба.
  А падать лучше в пропасти над миром,
  Чем создавая нового кумира,
  Иль в старом культивируя раба.
  
  Пример один - ты сам, твои поступки.
  Реальность компромиссы и уступки
  Не понимает - с кем ей воевать?
  Воюют только мифы и подростки -
  Да спать в таких реальностях не жёстко? -
  А впрочем... - Мы привыкли убивать.
  
  Огонь угаснет, ветер горек, тёмен,
  Золы и праха перечень огромен -
  Пора понять - кто этого хотел?
  Один виток - замкнуло, заискрило,
  Второй - по кругу - кажется, всё было,
  Но вдаль отодвигается предел.
  
  Ищи, кому ты нужен и понятен,
  Хотя в любом тьма белых, чёрных пятен
  И слабостей, и лени без причин.
  Люби в границах холода и жара,
  Не разжигай ненужного пожара -
  Иди, учись воспитывать мужчин.
  
  А женщина подобна всем стихиям -
  Она Лилит, Рахиль, Юнона, Лия -
  Всё совершенство мира и чудес.
  Ей надо так немного - просто сердце,
  Без модерато - менуэт и скерцо,
  Чтоб ты без промедления воскрес!
  
  Книга третья.
  Глава первая.
  
  Куда идти, когда дорога - ниже? -
  И всё, что я за жизнь свою увижу,
  Не будет боле так освещено.
  Не хуже - да, плотнее, матерьяльней,
  Подробнее, вещественней, детальней,
  Сомнительнее, как двойное дно.
  
  Мне в спутники доверено сомненье -
  Всё изменять в последнее мгновенье
  Не тем, что верю - тем, что не хочу.
  Не заклинанье - жизнь гораздо проще
  И с возрастом подсушивает мощи,
  Ещё порыв - и с ветром улечу.
  
  Шучу. - Уже не мальчик. Беззаботен
  Лишь потому, что выбрался из сотен
  Случайностей, последствий без причин.
  Что бог причин? - И он не без изъяна -
  Ему то 'поздно', то 'немного рано',
  Вот и крутись на ярмарке личин.
  
  Порою заиграешься - отпустит,
  Поди найди младенчика в капусте,
  В религии - алхимию души,
  В лесу - слезу ребёнка, от обиды
  На то, что скоро кончатся акриды,
  И далее кругами погреши...
  
  Мир более раскрашен, чем бесстрашен,
  Вблизи любых немотствующих башен,
  Причём безлюдных - дышится легко.
  Заботы растворяются в забвенье,
  Шум ветра принимается за пенье,
  Как за штаны балетное трико.
  
  Река с горы - ущелье, словно рана.
  Легко ли вниз? - А вверх? - А из барана
  Чудесное руно произвести? -
  За каждым шагом петли или скрадки,
  За хаосом в привычном беспорядке
  Картины мира, господи прости.
  
  Столь многое становится привычным,
  Что только время червем шелковичным
  Способно обновление постичь.
  А наша ноша столь же неизменна,
  Как разделенье крови на колена,
  Как выводок спасающая дичь.
  
  Реприза. Повторение. Ремарка. -
  Из жизни не уходят без подарка,
  Но помнится последнее из дел.
  И первое. И доброе. И злое.
  Так Дафниса предпочитает Хлоя,
  И Лота свой преследует удел.
  
  Ни дома, ни угла - чужие люди
  Роятся в Риме, что пустом сосуде,
  Смотри - насколько память неверна! -
  Твои слова, быть может, и крылаты,
  Но без тебя давно гремят дебаты,
  Спит слава, что неверная жена.
  
  Вернулся к людям - находи опору.
  Пока идёшь - твой путь всё время в гору,
  А прочее - внечувственный обман.
  Иначе как бы ты вознёсся к свету? -
  История, описывая Лету,
  Всё время намекает на туман.
  
  Есть способы побыть в авторитете -
  Не семь чудес отыщется на свете,
  А семью семь, и трижды семью семь! -
  Рассказывай, почти не приукрасив,
  Не знавшей гитик италийской расе,
  Всё то, что нам потом подсунет Брем.
  
  Иных подкупят клады - нужно карту! -
  Другие вспомнят героизм и Спарту
  И снарядят спасательный отряд
  Такой товар неплохо продаётся,
  И трудно оторваться от колодца,
  Когда твои папирусы горят.
  
  Книга 3. Глава 2.
  
  Как хорошо, что спать хотелось сильно,
  Что на детей посматривать умильно
  Способен самый низкий человек.
  Что театр теней не видит средостений,
  И корчится подобием растений
  От яда задыхающийся век.
  
  Храни меня безмолвие, не сетуй,
  Что мелкою отдаривал монетой
  За помощь, врачеванье и приют.
  Чем больше в нас твоих пересечений,
  Тем меньше неуместных откровений,
  Тем тише арфы песенки поют.
  
  Что звуки? - Сотрясение, и только. -
  Когда ты постареешь, друг мой Волька,
  Полюбишь и отсутствующий звук.
  В нём тонет вся небесная палитра,
  Он ломок, что у пояса клепситра,
  И неподвижен, что взведённый лук.
  
  По водам - рябь, по скалам - дрожь, по древу...
  Порыв души - и мы врастаем в деву
  Дыханием и прочим существом.
  А времена летят калейдоскопом
  По столбовым и по заросшим тропам,
  Не восхищаясь подлинным родством.
  
  Настолько настоящее сокрыто,
  Что может проявлять себя открыто -
  Никто не видит, притча о слоне
  И то полна подробных описаний,
  'А мы же ниже' - как сказал Павсаний -
  И потому купаемся в вине.
  
  Моя земля окроплена иссопом -
  Не всё быков приманивать Европам,
  Когда-нибудь придёт пора цвести.
  Какой узор окажется под сенью?
  Чем сменится царящее смятенье? -
  Как хорошо, что некому спасти.
  
  В ладонях больше линии, чем резы,
  И те исчезнут с помощью аскезы,
  Прольётся родниковая вода.
  События - непрочная основа,
  И шутка, что в начале было слово,
  Останется в народе навсегда.
  
  Поэтому бродячие артисты
  И есть то драгоценное монисто,
  Вернувшее минувшие века. -
  Вблизи видны морщины примадонны,
  И крепкий запах - пеший или конный,
  Герой идёт всегда издалека.
  
  Не круг замкнём, но некое посеем.
  По тёмным тихо следуя аллеям,
  В конце концов научишься любить.
  Артисты говорят высоком слогом,
  Но фарсам верят больше, чем эклогам,
  И кто-нибудь полюбит, может быть.
  
  Мы в тридцать далеки от слишком юных,
  А в сорок пять наш мир - кольцо лагуны,
  И лучше не выдёргивать кольцо.
  Так будешь жить, описывая бури,
  В качалке, грея ноги в волчьей шкуре,
  Значительное делая лицо.
  
  Не нужен повод, жизнь - сухая шкурка! -
  Несёт вначале вещая каурка,
  Затем находишь несколько причин
  Остановиться, переждать ненастье,
  Найти своё пленительное счастье,
  И на исходе погрузиться в сплин.
  
  Вот парадокс! - Лишь выглянем из пыли,
  И обнаружим, что всё время плыли
  В неведомое, каждый божий миг.
  Сменялись очертания созвездий,
  Что надписи в заплёванном подъезде,
  И бог химер подманивал на блик.
  
  Книга 3. Глава 3.
  
  Прости мне век, что я тебя оставил,
  Что не приму общеизвестных правил -
  Во всём чужой усматривать устав,
  Что в новом веке новые законы,
  И что Иона пережил эоны,
  От смерти на бессмертие отстав.
  
  Создателю куда смешны мы сами,
  Коль ищем за морями и лесами
  Не только жизнь иную, но судьбу. -
  Любуйся нарисованным пейзажем,
  Печалуйся надуманным пропажам,
  Свищи в Иерихонскую трубу.
  
  Не рухнут стены призрачного замка,
  Коль панораму сдерживает рамка,
  И мой сурок не хочет умирать.
  В лесу осталась голубая фея,
  Шарманщик напевает - 'Лорелея',
  Шарманка и не думает играть.
  
  Что выбор? - Только время или место.
  А 'до' и 'после' в сумме значат 'вместо',
  Не хочешь быть - смотри из-за угла,
  Как ветер разрушает оболочку,
  И чей-то мир сжимается до точки,
  И наползает северная мгла.
  
  Для средиземья север - это холод,
  Хотя давно, когда наш мир был молод,
  И там была цветущая земля.
  Не всяк кулик живёт на перепутье -
  Когда придёт пора расстаться сутью -
  Хочу уйти на небо с корабля.
  
  Визиты чаще - разочарованье,
  Не то что - не достигнуть пониманья,
  Но в Индии - свои жильцы в шкафу,
  В Тибете - тоже, впрочем, в Атлантиде,
  Скорей всего не знали о Евклиде
  И не блюли Алкееву строфу.
  
  Что счастье мне - другому неудача,
  Эт сетера, кому нужна задача,
  Где непонятен смысл, вопрос, ответ?
  Поди туда, где ничего не знают,
  Найди, возьми там то, что не теряют,
  Чему давно пора увидеть свет...
  
  Как сделать из истории - подругу? -
  Пускаясь в описания по кругу,
  Ищи заминку, трещину, разрыв -
  Ищи себя во времени и месте,
  В случайной оговорке или жесте,
  В затмение и солнечный прилив.
  
  Есть два пути, как это не печально. -
  Один - уход, пусть иноматерьяльна
  Страна за непрозрачной пеленой,
  Но там есть жизнь, и пасынком ли, гостем,
  Там можно быть, и до конца упростим -
  И ты там будешь несколько иной.
  
  Другой - не прятать от себя дорогу,
  Не 'день прожит, и, в общем - слава богу',
  А тысячи и тысячи огней.
  Не забывать поступки и проступки,
  Иначе время колготится в ступке,
  И только уплотняется сильней.
  
  А полотно, как ни тяни - едино,
  Его не перейти наполовину,
  Ещё скажу - вообще не перейти,
  А схлопнешься - окажешься далече,
  И сам себя назначишь во предтечи,
  Гадая - с кем отныне по пути.
  
  Скажи - ни с кем, а я скажу - со всеми -
  И так и так в одно и то же время,
  Смотря о чём ты думаешь сейчас. -
  О том, что лес творит, преображаясь,
  О том, что люди светятся, рождаясь,
  О том, что ты любим в который раз...
  
  Поэма. Книга 3. Глава 4.
  
  Как некогда все прятались по норам -
  Так нынче по вторичным эгрегорам -
  И там и там иллюзия тепла.
  Чадит костёр и требует поживы,
  Комедия - поступки, роли лживы,
  Закон один - чтоб карта в масть легла.
  
  Есть несколько теорий абсолюта -
  Одна - живи порывом и минутой,
  Хватай удачу за любую часть.
  Потоп - до нас, а после - наводненье,
  Святая ложь кому-то во спасенье,
  И к дьяволу хождение во власть!
  
  Ещё одна - предписанное свыше
  Не изменить. - Перебирая ниши,
  Рисуя сцены Страшного Суда,
  То каешься в придуманных молитвах,
  Не то душой участвуешь в ловитвах,
  А тело - не стремится никуда.
  
  Ещё? - взгляни - нас окружает Майя! -
  Одних желаний отлетает стая,
  Другие непрерывно мельтешат.
  Когда же ты откажешься от жажды -
  То пожалеешь, как жалеет каждый.
  ..А, впрочем, бодхисаттвы не грешат.
  
  И, следуя законам энтропии,
  Мы дни окончим на периферии -
  Предельно экономя каждый жест,
  Приветствуя не сумерки - вечерю,
  Как будто компенсировать потерю
  Поможет вера в перемену мест.
  
  Пора принять за данность только факты -
  Мы сами - ключевые артефакты,
  И очень ловко строим тупики -
  Где наша крепость не сдаётся с боем.
  Где верх и низ меняются прибоем,
  Где дольше века Брамы мы глухи.
  
  Глухи, слепы... - Не наигрались в прятки? -
  Не надоело быть морковкой в грядке
  И тщательно выращивать ботву? -
  То выдернут, то сохранят на семя,
  В тени подержат небольшое время -
  И в перегной, что палую листву.
  
  И каждый раз не возрожденье - чудо,
  Но то, что мы, вскормившие Иуду,
  К нему же и приходим на постой.
  А он и рад лихому перекуру -
  Вручая жизнь и смерть любому гуру,
  Свою дорогу делаешь пустой.
  
  ..Ах, да! - Забыл про цепь реинкарнаций! -
  Вот тут уже ни волны эмиграций
  Не вынесут, ни смена языка. -
  Ты сам един во всех своих личинах,
  Великих или мнимых величинах,
  И что-нибудь поймёшь наверняка.
  
  Не всё - ботва! - Есть и другие вещи. -
  Когда на одиночество клевещешь,
  Припомни то, что делаешь один.
  Затем - что делишь только добровольно,
  И от чего тебе всё время больно.
  И если хочешь - погружайся в сплин!
  
  ..Когда-то будут дни мои бесстрастны,
  Безгрешны, точно ночи Иокасты -
  Попробую быть подлинно скупым -
  Смотреть на мир без гнева и пристрастья,
  Не раздавать дешёвенькое счастье.
  И тихо жить под небом голубым...
  
  Насколько хватит сил - настолько хватит. -
  В итоге каждый только жизнью платит
  За веру и неверие, за смерть.
  За первый акт творения и пятый,
  За перебор, ошибки и растраты,
  За возвращенье ангела на твердь.
  
  Поэма. Эпилог.
  
  Во всём видны бесформенность и форма,
  Последняя - лишь средство для прокорма,
  Не тайная вечеря, но урок.
  Без помощи структуры и натуры
  С пророчествами справятся авгуры,
  А мне давно пророчества не впрок.
  
  Расчислены светила, путь их тёмен. -
  И виден из глубин каменоломен,
  Что некая безжалостная сеть,
  Не вакуум, но дом без мезонина,
  В бесформенность впадающая глина,
  Сознанье, не успевшее прозреть.
  
  Я выдерну из списка почеркушки -
  Любой пиит не априори - Пушкин,
  Постфактум Блок, по памяти - Толстой.
  В его лакунах спит звезда Давида,
  Его судьбой любуется Фемида,
  И памятник - коломенской верстой.
  
  И я не исключение из правил -
  Земную жизнь на четверть здесь оставил,
  На четверть преднамеренно сокрыл.
  А остальное - книга без печатей,
  Что стрелки на незримом циферблате,
  Щекочущее трепетанье крыл.
  
  Пространство намекает на предметы... -
  Вот так и я - лишь загляну за Лету -
  Спешу искать другие берега.
  Мы больше, чем судьба - но лодка тонет,
  Поскольку мир пророчество не тронет,
  И спутники ударились в бега.
  
  Что наполняет смыслом эту чашу? -
  Всего лишь то, что мы любили нашу
  Историю - нет мира без людей.
  Он сам в себя провалится иначе,
  Звезда полей зайдёт за Аппалачи,
  Без рыбака не вытащить сетей.
  
  Улов негромок, слово - не приманка,
  Когда бы Данте не сливали с Данко,
  Не смешивали истину и ложь
  В слепые пары - 'грех и покаянье'.
  'Добро и зло', 'Смиренье и желанье' -
  Где верх, где низ - давно не разберёшь...
  
  Что помнится из прошлого? - Не верить
  Ничьим словам, внутри не лицемерить,
  Всё проверять на собственном горбу.
  Ошибки не считать за пораженье,
  На сотни лет рассчитывать движенье,
  Поскольку сам и правлю и гребу...
  
  Прекрасное не требует фантазий -
  Самосожженье хуже эвтаназий -
  Не Феникс восстаёт, но Гавриил.
  И чистых отделяя от нечистых,
  Как говорил Декарту Джамбаттиста,
  И чёрт хорош, когда бы не курил. -
  
  Я о прогрессе, порохе, чернилах.
  Из уст в уста всё охватить не в силах,
  Потратив узелковое письмо,
  Нашли пути плетения историй,
  Сводящих нашу жизнь в 'memento mori',
  Не лилия - глубинное клеймо.
  
  Отказ был доброволен? - нет ответа.
  Греша размером эксцентриситета,
  Хочу вернуться - или же вот так -
  Хочу и уходить и возвращаться,
  И узнавать, и снова изменяться. -
  От вечности хочу такой пустяк!.. -
  
  Когда пойму - зачем она со мною,
  То поделюсь с друзьями глубиною
  Не мысли, нет! - прозрачности реки.
  Дорога состоит из переходов,
  Мир - следствие смешения народов, То дети по краям, то старики.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"