Аннотация: Не всегда там выход, где был вход. Чаще все наоборот.
ПРОРЫВ ИЗ КАПКАНА.
1.Шаг к неизвестному.
С началом нового учебного года я оказался в капкане своей повседневной работы, учебы и занятий в учебных заведениях, в которых я преподавал некоторые дисциплины по изобразительному искусству, политической экономии и предметам истории. Мой день начинался с первыми петухами и заканчивался тогда, когда мой организм просто уже не выдерживал. Я понимал, что, несмотря на мое крепкое здоровье, меня могло на долго не хватить. Надо было мне принимать какие-то меры, чтобы сократить свои невыносимые нагрузки. Иначе, мог сломать самого себя. Зачем тогда все мои старания в изобразительном искусстве и в бизнесе? Я положил на весы все, что у меня было, учебу, работу и преподавание. Что-то нужно было оставить раз и навсегда. Учебу в университете я бросить не мог. Осталось учиться всего два года. Вернуться на прежнее место работы, это нажить себе врагов в лице мафии, которые стараются выжить из меня все, что только можно для того, чтобы побольше набить деньгами свои карманы и счета в различных банках. Бросить преподавание в школе, статистическом техникуме и в техническом училище, это значит потерять педагогический стаж, который мог мне пригодиться при защите диплома и в дальнейшей работе после окончания учебы в университете. Выходило, что все мне нужно, я крепко засел в капкане своих обязанностей, оттуда мне уже долго не выбраться. Возможно, что придется мне пересмотреть расписание своей работы преподавателем.
Мое спасение пришло с той стороны, откуда я сам не ожидал. Возможно, что мои кассеты подействовали или Джафар уже подобрался слишком близко к мафии. Может быть, это мафиозным деятелям стало тесно в пределах Республики Таджикистан. Мафия решила через таких, как я, выйти за пределы республики для того, чтобы в других местах запустить своих агентов по "бизнесу". Я проанализировал все варианты, какие могли толкнуть Насырова Сухроба к такому действию. Но ничего себе конкретного так и не мог представить.
- У меня есть к тебе важное предложение. - начал издалека Насыров Сухроб. - Мне хочется тебе помочь. Ты смышленый парень и меня хорошо поймешь. Есть такое дело. Нам надо закрепиться в России и продвигаться в Европу с бизнесом из Республики Таджикистан. Скоро все предприниматели зарубежных стран и России рванут с бизнесом в сторону Средней Азии. Я не хочу, чтобы мы оказались в хвосте стремительного развития бизнеса. Так вот, я закреплю за тобой еще пару человек, которые будут курировать наш общий бизнес в Таджикистане. Ты никак не пострадаешь в зарплате. Будешь также получать деньги, как и раньше. Я оставлю за тобой все права руководителя нашего предприятия. Ты также будешь контролировать всю документацию, сдачу и прием объектом. Но ты не будешь принимать никакого участия в самой работе и в снабжении необходимыми материалами действующие объекты. Все это за тебя будут делать подотчетные тебе люди, которых мы оба будем контролировать и направлять в русло нужной для нас работы. Главной твоей задачей будет, кропотливое изучение движения бизнеса в странах Европы, в Республике Таджикистане и во всей Средней Азии. За это изучение бизнеса ты будешь лично от меня получать дополнительную зарплату. Но эту зарплату ты должен добросовестно отработать за литературой по бизнесу. Я тебе предоставлю всю новейшую литературу в этой области. Один раз в месяц, ты будешь отчитываться передо мной и комиссией Исполкома по бизнесу, которая будет собираться в назначенное мной время. Ты должен готовиться к своему отчету перед комиссией, точно также как ты готовишься к государственным экзаменам в университете. До конца учебного года ты должен знать бизнес, не хуже западных бизнесменов. За это время мы с тобой подготовим всю документацию к открытию твоего собственного предприятия по бизнесу "Производственного объединения "Дизайнер", так как ты этого сам хотел. Но это будет только трамплин для тебя в настоящий бизнес. Затем мы с тобой заключим письменный договор о сферах деятельности твоего предприятия. Я буду направлять действия твоего предприятия в нужное для нас обеих русло международного бизнеса. Доходы от этого предприятия, мы с тобой будем делить поровну. Ты можешь отказаться и вернуться в свое СМНУ-8, я не буду тебе препятствовать, если ты считаешь, что это тебе не под силу. У меня к тебе не будет никаких претензий. Ты добросовестно отработал то, что тебе доверил народ Таджикистана. Под твоим руководством и при твоем участии, восстановлены многие объекты, которые пострадали во время погромов в феврале 1987 года. Кроме того, тут были построены новые объекты. Поэтому я не могу тебя упрекнуть ни в чем. Но ты послушай совет друга, а не руководителя. Возьмись за это очень сложное дело, я не скрываю от тебя, что оно будет сложным. Зато после тебе оно вернется с лихвой. Так что подумай хорошо над моим деловым предложением. Тебя тут никто не торопит с ответом. Есть много времени на размышление с ответом.
- Что тут думать! - сразу, выпалил я. - То что ты мне предлагаешь, сниться с первого дна перестрой в нашей стране. Как только Михаил Горбочев сказал по телевизору, что в Советском Союзе будет развиваться международный бизнес, я сразу загорелся желанием непременно сделать свой собственный бизнес в искусстве.
- Вот и хорошо! - радостно, воскликнул Насыров Сухроб. - Прямо сейчас приступай к своим обязанностям. Вместе с Мирзоевым Вахобом перевези к себе домой книги по бизнесу, которые лежат у меня на полках в книжном шкафу. С этого дня ты можешь считать себя бизнесменом. По любому вопросу обращайся ко мне.
- До бизнесмена мне еще далеко. - сказал я. - Но как у меня будут дела насчет моей служебной машины?
- Я же тебе сказал, что от руководства нашего совместного предприятия ты не отстраняешься. - ответил Насыров Сухроб. - Поэтому и машину у тебя никто не забирает. Конечно, у твоего подъезда она стоять не будет. Но у тебя есть номер телефона машины. Ты можешь вызывать машину в любое нужное тебе время.
- Ну, тогда у нас полный порядок. - согласился я. - Сейчас позову сюда водителя за книгами и начну учебу.
- Обожди! - остановил меня, Насыров Сухроб. - У тебя во время учебы в университете и над книгами по бизнесу могут возникнуть непредвиденные расходы. Вдруг, встретишь где-то в магазине нужную книгу по бизнесу или еще что-то понадобиться. Вот тебе на эти расходы две тысячи рублей. Ты не обязан за эти деньги отчитываться передо мной. Но и не говори мне, что надо что-то тебе купить по этому вопросу. Решай все сам.
Я положил в карман две пачки сторублевок и пошел звать водителя, чтобы забрать из кабинета Насырова Сухроба книги по бизнесу, которых оказалось несколько десятков штук. Конечно, я знал, что книги по бизнесу, это не художественная литература, которую с интересом читают даже дети. Но чтобы было сразу столько много книг по бизнесу! Я этого не мог представить. Теперь мне придется ночью и днем изучать бизнес.
- Ты что это столько книг натаскал? - удивленно, спросила Людмила, когда пришла с работы. - Откуда они?
- С этого дня и до следующего лета, я буду учиться и работать дома. - ответил я, Людмиле. - Мне поручили изучать бизнес. Летом 1989 года у меня уже будет предприятие с бизнесом по изобразительному искусству.
- Вот хорошо! - радостно, воскликнул Артур. - Теперь мы будем миллионерами. Мне не надо будет учиться и работать. Каждый день дискотека, видео-бар. Гуляй, сколько захочешь. Все в доме будет иметься вдоволь.
- Это у тебя будет тогда, когда ты будешь миллионером. - сказал я, своему непутевому сыну. - Чтобы так балдеть, как ты размечтался, то надо всей семьей много работать и много учиться. Тогда ты будешь богатым.
- Ну, тогда я лучше всегда в нищете буду жить. - процедил Артур, сквозь зубы. - Зачем мне все это нужно?
- Конечно! Не учиться и за чужой счет балдеть, ты не отказался бы! - возмущенно, воскликнула Людмила.
- Учиться! Учиться! Учиться! Сказал дедушка Ленин. - вставила Виктория. - Я вот всегда буду всему учиться.
- Как только в школу пойдешь, так сразу по-другому заговоришь. - огрызнулся Артур, щелкая свою сестренку пальцем в лоб. - Это ты сейчас такая умная рядом с папой и мамой. Потом посмотрим, что ты мне скажешь.
- Потом тоже буду учиться! - толкая своего старшего брата, закричала Виктория. - Все равно буду учиться!
- Будешь! Будешь! - сказала Людмила, растаскивая детей. - Сейчас всем быстро умываться. За стол кушать.
Пока детвора с Людмилой сидели на кухне за ужином, тем временем я стал раскладывать на книжные полки всю литературу, которую я привез от Насырова Сухроба. Книг оказалось так много, что полок в нашем книжном шкафу не хватило. Мне пришлось класть книги сверху книжного шкафа и наверх серванта. Часть книг положил на телевизор и на полки хозяйственного шкафа на балконе. Я представил, что сколько много места еще займут книги, которые я буду брать в библиотеке нашего университета на свой пятый курс истории учебы в университете. Понадобиться дома мне сделать дополнительный стеллаж на балконе и еще тут же перегородку для книг. Наверно, прямо сейчас займусь этим. Зачем откладывать нужное дело на завтра? С этого дня я больше ни стал мотаться по объектам. С раннего утра и до поздней ночи учил бизнес и историю за пятый курс в университете. Голова моя раздувалась от изучения предметов. Мне даже казалось, что мои мозги прямо пытаются выбраться за пределы черепной коробки, чтобы лучше усвоить предметы бизнеса и истории, которые перемешались у меня в голове и никак не могли усвоиться в моем сознании. Я читал
не знакомые мне названия "ФОБ - поставки", "КАФ - стоимость и фракт", "СИФ - стоимость товара" и никак не мог понять назначения этих символов, которые требовались при отправки груза покупателю. Возможно, что это было как азбука для ученика первого класса. Мне надо было усвоить азбучную науку в бизнесе.
Я прекрасно понимал, что такая подача в мою сторону со стороны Насырова Сухроба еще не означает, что я полностью выбрался из капкана, который мне поставили представители мафии. Но это уже был шаг к неизвестному из западни. Я получил передышку в работе и в учебе. Все-таки я уже не мотался по объектам Республики Таджикистан. Мог свободно распределять свое время занятий по истории и бизнесу, с преподаванием уроков в учебных заведениях города Кофарнихон. Пора было подумать и о теме дипломной работы.
Осенью, перед первым семестром в университете, я решил съездить на городское кладбище в город Душанбе, чтобы почтить память Касымовой Зухры и Никифорова Сергея. За время своих безумных дней в работе и учебе, я никак не мог съездить на кладбище. Даже не знал. Были еще поминки за умерших в девять и сорок дней, как принято в христианской и мусульманской религиях? Мне никто не позвонил, так как это не принято делать, но и я сам совершенно забыл про поминки. Надо было теперь наверстать упущенное и добрым словом помянуть своих товарищей по учебе в университете и по международной экспедиции в горах.
Запоздала осень украсила своими цветами деревья и кустарники вокруг городского кладбища. Там у ворот кладбища стояла старушка в потертых лохмотьях, сквозь дырки которых было видно ее дряхлое тело. В ее протянутой ладони изрезанной глубокими морщинами лежал пятак, который блестел словно золото на темной коже ладони. Я пошарил в своем кармане, но ничего кроме сторублевки не смог найти. Мне неудобно было проходить мимо этой старой женщины без подачи ей милостыни. Я положил ей на шершавую ладонь сторублевку и старая женщина тут же упала без сознания при виде такой суммы денег на своей ладони. Пацан в джинсовом костюме, стоимостью за пару сотен долларов, рванул было чтобы подобрать сторублевку, которую уронила старушка. Мне пришлось замедлить шаг и показать кулак под нос пацану. Надо было поднять нищенку и спасти ее от публичного грабежа со стороны этого богатого пацана, который стоял рядом.
- Бабушка! Вставайте! - сказал я, старушке, пытаясь поднять ее с земли. - Я вас провожу отсюда подальше.
Старая женщина что-то пробормотала в знак благодарности и только сейчас я заметил, как все ее лицо, скрытое покрывалом от грязной тряпки, изуродовано до такой степени, что с трудом мне пришлось разглядеть на месте бывшего лица две щели на месте глаз и чуть ниже носа полоску рта. Все остальное на месте ее бывшего лица было сплошным шрамом от сильного ожога. Видимо, это она где-то погорела, когда обогревалась ночью в своем ветхом жилище. Просто удивительно было, как она могла сохранить свое зрение после такого ожога и вообще сама выжить. Может быть, что она ни так стара, как я думаю. Руки ее нежные.
- Вот вам еще сто рублей. - сказал я, этой старушки, когда проводил до автобусной остановки. - Садитесь в автобус и уезжайте отсюда подальше в центр города Душанбе. Иначе, эти пацаны вас подчистую обкрадут.
Я подождал, когда старая женщина вошла в автобус и уехала. Я обратно вернулся к воротам кладбища.
- Вот, держи! - сказал я, пацану в джинсовом костюме, который стоял рядом с ведром наполненным цветами. - Эта сотня твоя. Ведро с цветами мое. Сейчас вали ты отсюда. На обратном пути я тебе шею намылю.
Пацан какое-то мгновение удивленно посмотрел на сторублевку и тут же рванул в сторону города. Я взял ведро с цветами и медленно пошел наверх, в сторону могилы своих бывших однокурсников. Бездомная собака нанюхала колбасу в моем кейсе и тоже поплелась следом за мной в гору возле проволочной изгороди разделяющей кладбище на две части. Я ни стал отгонять собаку, может быть и мне, так же, как собаке, когда-то придется путаться у кого-то под ногами с целью получить пропитание. Но лучше об этом не думать. Впрочем, совсем недавно, я сам был почти в таком положении, когда жена рожала третьего ребенка, а у меня в это время не было работы. Если бы не помощь со стороны моей мамы, то и мне, как собаке, пришлось бы так попрошайничать за куском хлеба для пропитания своей семьи. Хорошо, что рядом была мама.
Еще издалека я увидел мраморную глыбу над могилой Касымовой Зухры и Никифорова Сергея. Глыба была отполирована до зеркального блеска. Со стороны мусульманского кладбища на глыбе был вырезан полумесяц и надпись на таджикском языке. Со стороны христианского кладбища на мраморной глыбе был вырезан крест и надпись на русском языке. "Никифоров Сергей Митрофанович - 1958 - 1988 г.г." Это Никифорову Сергею было всего тридцать лет. Касымовой Зухре только двадцать два года. Совсем молодые. Им жить и жить еще, а их больше нет. Сейчас бы у них первый ребенок пробовал бы что-то говорить и ходить. Я вытащил из ведра цветы и тут увидел, что рядом с могилой моих однокурсников такая же свежая могила с фотографиями на кресте. По фотографиям и надписи на кресте я узнал отца и мать Никифорова Сергея, родители которого умерли не достигнув еще пенсионного возраста. Огромный букет цветов, который был у меня в руках, я осторожно разделил на две части и разложил цветы на обе могилы, родителей и детей. Затем достал из кейса бутылку водки и закуску. В это время ко мне подошли могильщики, среди которых не было знакомых лиц. Значить тех могильщиков, которые вскрыли могилу Касымовой Зухры, возможно, посадили в тюрьму или выгнали с работы на христианском кладбище. Вот теперь новые траурные попрошайки-алкоголики стоят рядом со мной и жадными глазами следят за движением этой бутылки водки в моей руке.
- Давайте свои стаканы. Налью водки. - сказал я, могильщикам. - Помянем добрым словом хороших людей.
Мужики быстро достали из своих замызганных карманов грязные граненые стаканы, в которые я налил до краев водки и остаток водки налил в свой стакан, принесенный из дома с собой. Коляску копченой колбасы разделил поровну между собой, мужиками и бездомной собакой. Собака тут же скрылась с куском колбасы в зарослях кустарника. Мужики жалобными глазами проводили тут собаку с колбасой в зубах и молча подняли свои граненые стаканы с водкой за упокой умерших. Я тоже ничего не стал говорить. Много уже было сказано об этих раньше времени умерших людях. Все равно их нам не вернуть обратно, только наша память будет хранить их лица в нашем сознании до тех пор, пока мы будем жить и носить в себе память об умерших. Может быть, будет такое время, ни дай Бог этому случиться, когда мы позавидуем этим умершим, которые вперед нас вырвались из капкана жестокой жизни и нашли себе покой в другом мире измерения, который живые люди называют "тем светом". Пускай им, на "том свете", будет всегда прекрасно, чтобы они там нашли друг друга и больше никогда не расставались с семьей. Конечно, тут на этом свете им было бы лучше.
Закончив поминки я опустил бутылку из под водки в пустое ведро и пошел к выходу из городского кладбища. Мужики тут же подхватили ведро с пустой бутылкой из под водки и поплелись следом за мной. В это же время из своего убежища выбралась бездомная собака и облизываясь после съеденной колбасы присоединилась к нашей группе, которая петляя между могилами вышла к воротам кладбища, возле которых выстроилась целая шеренга попрошаек и пацанов с цветами. Вся эта разношерстая толпа сразу ринулась ко мне. Может быть, это слух о добром мужике, который раздает сотни рублей каждому, уже разнеслась среди нищих и торговцев цветами или они просто пришли заниматься своим "бизнесом". Я ни стал уделять внимание присутствующим у ворот кладбища, а поспешил на посадку в автобус, который уже приближался к своей остановке, расположенной вблизи кладбищенских ворот. Толпа попрошаек проводила меня до автобуса.
В этот день я никуда не пошел. Просто вернулся к себе домой и лег спать до прихода жены с работы, а моих детей с детского садика и со школы. Мне надо было хорошо выспаться и прийти в себя от выпитой водки на поминках, так как завтра рано утром надо ехать на занятия первого семестра пятого курса в университете. Нужно полностью сосредоточиться на своей учебе. Отбросить все из своей памяти, что может меня отвлекать и мешать занятиям. Главное, это учеба, а дальше будет видно, как все сложиться в моей судьбе. Возможно, что мне удастся выбраться из капкана, подставленного мафией, раньше того времени, когда ме-ня вместе с мафией загребут в тюрьму. Сидеть в тюрьме мне никак не хочется. Лучше быть нищим и свободным. Хотя, быть нищим тоже совсем не приятно. Надо стараться как-то мне наладить жизнь в своей семье.
2.Праздничные проблемы.
Как всегда, уже рано утром, университет был похож на муравейник. По всем этажам и кабинетам сновали студенты и профессора-преподаватели. У в хода в университет и у дверей между этажами, вооруженная охрана, это в целях нашей безопасности. Так как в Республике Таджикистан гражданская война, которая набирает силу и в любой момент совершенно не виновные ни в чем студенты университета, вместе со своими преподавателями, могут подвергнуться нападению со стороны враждующих группировок, которые себя в политике называют "оппозицией", в зависимости оттого, кто из них приходит к власти. Что же касается власти, то она в Республике Таджикистан крайне неустойчива. Постоянно меняются флаги на доме правительства. Никто не знает точно, какая сейчас власть в Республике Таджикистан. Региональные кланы, мафия, политические группировки и обыкновенные криминальные банды стремятся во чтобы то ни стало прийти к власти. Надо учиться, чтобы на смену этим разборкам пришла свежая интеллигенция, которая тут наведет порядок.
Вся наша группа толпится у стенда с расписанием лекций на время занятий первого семестра. Мы обмениваемся обычным приветствием друг с другом и начинаем вникать в курс обучения. Меня удивляет то, что никто не обмолвился ни единым словом об летней международной археологической экспедиции. Никто не завел разговор о смерти Касымовой Зухры и Никифорова Сергея. Словно ничего этого не было за этот календарный год. Все заняты только учебой. Никому дела нет, что отсутствуют двое наших однокурсников, которых просто вычеркнули из своей памяти друзья-однокурсники и преподаватели университета. Можно было подумать, что не было никакой семейной трагедии с сожжением молодой девушки, которая потрясла своей ужасной смертью ни только город Душанбе, но и всю Республику Таджикистан. Словно похорон не было.
С первого дня занятий нас так сильно загрузили лекциями, что на посторонние разговоры у нас не было времени. Каждую пару лекций мы бегали из кабинета в кабинет через весь длинный коридор огромного здания университета. После занятий выстаивали длинные очереди в библиотеке университета или мотались по магазинам города Душанбе в поисках необходимой литературы и учебников по пятому курсу исторического факультета. Даже кушали только у себя дома. Целыми днями в университете ходили совершенно голодные.
В конце первого семестра пятого курса нас разделили, дополнительно, на три группы по выбору темы дипломных работ, подготовка который начнется уже в конце второго семестра пятого курса весной 1989 года. Я сказал, что буду брать тему по истории изобразительного искусства или истории циркового искусства Таджикистана. Меня тут же отделили от всех однокурсников, так как подобной темы никто не брал. Все взяли себе лишь политические темы дипломных работ. Таким образом, я так оказался в полной изоляции от своей группы. У меня даже день обсуждения темы дипломной работы не совпал с занятиями нашей группы по обсуждению тем дипломных работ. Мы с руководителем проекта темы дипломной работы сидели в кабинете одни. Целыми днями просматривали различную литературу и архивные документы по цирковому искусству.
После семестра в университете я обратно сел за изучение вопросов бизнеса. Насыров Сухроб дал мне отсрочку на отчет перед комиссией, из-за того, что у меня был семестр в университете. Насыров Сухроб сдержал свое слово и я не вникал в дела на рабочих объектах, лишь подписывал свои документы в назначенное время и выдал зарплату за готовые объекты по всей Республике Таджикистан. У меня зарплата осталась на том же уровне. Добавочно еще зарплата за преподавательскую работу и за то, что я числюсь на окладе в СМНУ-8, куда я, иногда, заглядываю, чтобы выпустить очередную стенгазету к празднику и получить там положенную мне зарплату согласно штатного расписания. Когда в конторе начинаю ворчать насчет того, что я мало уделяю внимания своей основной работе в СМНУ-8, а зарплату получаю полностью, то я ссылаюсь на Насырова Сухроба. Все сразу замолкают. Знают, что с Насыровым Сухробом лучше не связываться, а то, могут быть большие неприятности. Начальник СМНУ-8, Каляпкин Владимир Викторович, вообще тут молчит. Скорее всего ни от того, что боится Насырова Сухроба, а по той причине, что получает хорошие подачки от Насырова Сухроба, в виде больших сумм взяток и хороших строительных объектов по всему Таджикистану. Так что СМНУ-8 и самому начальнику выгодно, чтобы я работал у Насырова Сухроба. Упрекают они меня только из-за зависти, что я получаю зарплату сразу в нескольких местах и больше всех в СМНУ-8. Если бы они узнали, что я целыми днями сижу за учебниками истории и бизнеса, а деньги получаю еще больше, то все завистники давно уже полопались от своей зависти. Но никому из них неизвестно, что я, фактически, каждый день нахожусь под прицелом и на лезвии ножа мафии. Один мой неверный шаг и я могу погибнуть вместе со своей семьей. Да и нагрузки у меня такие, что никто из завистников не позавидует мне, если узнает, что мне спать приходится всего три-четыре часа в сутки. Так что пускай все в СМНУ-8 тогда заткнуться.
Сегодня тоже. Едва я вошел на территорию управления, как все стали шушукаться и косо смотреть в мою сторону. Не обращая ни на кого внимания, я направился в бухгалтерию, чтобы узнать насчет своей ведомости по зарплате. Проходя мимо приемной начальника нашего управления увидел новую секретаршу, которая еще не успела забеременеть неизвестно от кого. Прежняя секретарша находится в декретном отпуске. Поговаривали в конторе, что ее драл весь руководящий состав нашего управления. Видимо, что в очередной интимной встрече она забыла предохраняться от мужиков, вот и залетела на беременность. Теперь тут весь руководящий состав мужиков ходит в страхе за то, что бывшая секретарша может кого-то из них объявить отцом своего ребенка, а в нашем управлении СМНУ-8 мужики все женатые. Вот тогда будет скандал!..
- Тебя Каляпкин вызывает к себе. - сухо, сказала новая секретарша, имени которой не знаю. - Срочно зайди.
- Владимир Викторович! Вы вызывали меня? - спросил я, начальника управления, заглядывая в его кабинет.
- Заходи, Александр! У меня к тебе разговор есть. - серьезно, сказал Владимир Каляпкин. - Я к тебе лично ни чего плохого не имею, но вот народ на меня давит. На каждом профсоюзном и партийном собрании укоряют меня в том, что ты по всему Таджикистану мотаешься, делаешь там какие-то работы, а у нас наглядную агитацию совсем запустил. Все стенды на солнце по выгорали. В столовую нашу стыдно зайти. Скоро новый год будет. Люди требую праздника не только для души, но и для своего созерцания. Новогоднюю елку надо оформлять. Так что ты подумай над всем этим. Наведи порядок в наглядной агитации управления.
- Хорошо! - согласился я. - Чтобы наверстать мне упущенное в работе с наглядной агитацией, я поставлю сюда одну бригаду художников, которые вам подготовят стенды и новогоднюю елку. Естественно, что все это будет при моем участии в свободные от работы дни и за мою зарплату, которую я получаю у вас. Что же касается оформления столовой, то это я возьму лично на себя, но только после нового года. К этому времени вы подготовьте необходимые материалы на реконструкцию столовой и завезите новое оборудование для ее кухни. Так как наше управление находится рядом с рекой Кафирниган и по специфике своей работы мы непосредственно относимся к воде, то я сделаю столовую баром с интерьером и дизайном, в национальном русском стиле по русской сказке "Садко". Естественно, что и название бара будет "Садко". Чтобы таджики не обижались на нас, что у них в республике бар на русскую тему, кухню бара мы полностью сделаем в таджикском стиле. Вокруг этого бара, на первом этаже, все будет расписано на тему таджикских национальных сказок связанных с водой. Таким образом, у нас не будет ущемлена ни русская, ни таджикская нация. Зато будет красиво и можно будет бар открыть для посещения ни только наших рабочих, но и для всех желающих с соседних предприятий, кто захочет у нас в баре "Садко" обедать. Так что бар будет еще и прибыль приносить нашему управлению. Думаю, что за пару месяцев я бар вам сделаю. Может быть, даже раньше.
- Это хорошее предложение. - согласился Владимир Каляпкин. - На первом же профсоюзном собрании мы обсудим твое предложение. Я думаю, что коммунисты нас с тобой поддержат и помогут в работе. Пожалуй, ты прав был, когда в первые дни перестройки твердил, что будешь заниматься собственным бизнесом. Может быть, тебе уже пора открыть при нашем управлении свой кооператив по изобразительному искусству?
- Кооператив я не буду открывать. - сразу, отказался я, от совета Владимира Каляпкина. - Это мелкое хозяйство меня совершенно не устраивает. Я, фактически, уже сейчас, под контролем Насырова Сухроба, руковожу большим предприятием на огромном пространстве Таджикистана. К ленту следующего года это предприятие полностью перейдет под мое руководство, которое я назову производственным объединением "Дизайнер". Там буду строить разные направления в бизнесе. В том числе и работу в изобразительном искусстве.
- Это у тебя едва ли получиться. - сказал главный инженер, который только что вошел в кабинет. - Для этого тебе надо было учиться ни на историка, а на экономиста или на инженера. Так что выброси из головы пустые мечты и ищи себе место преподавателя в средней школе города. Это лучшее, что ты сможешь делать.
- Я сам разберусь, где мне работать после университета. - сурово, отшил я, главного инженера. - Когда я поступал учиться в университет на историческое отделение, то ты тоже говорил, что это пустая затея. Я уже слишком старый для такой учебы. Однако твои выводы не сбылись. Я успешно поступил учиться в университет. Уже готовлю дипломную работу на последний курс университета. Так что твои выводы не сбыточны.
Владимир Ильич Барщиков, главный инженер управления, почему-то постоянно сомневался в моих способностях. Я же, наоборот, еще сильнее старался сделать то, в чем Владимир Барщиков был неуверен. От этого выигрывали все. Может быть, это Владимир Барщиков делал специально, чтобы завести меня или он, действительно, сомневался в моих способностях? Однако, сам главный инженер часто допускал ошибки в своей работе, что сказывалось в производительности труда в управлении. Бывало, что главный инженер выдвигает какое-то рационализаторское предложение в оснащении мастерских управления каким-то новым оборудованием. На первый взгляд всем кажется, что у нас в управлении от этого оборудования возрастет производительность труда и мы будем больше зарабатывать денег. Но после оказывается, что этим оборудованием никто не умеет пользоваться и оно вообще не нужно нам. Оборудование лежит и постепенно приходить в негодность, отчего у нас убытки, а не повышение зарплаты. Так что, может быть, поэтому Владимир Барщиков сомневался в других людях, так как сам часто допускал необдуманные поступи в работе во вред производству. Видимо, он такой не везучий в своих делах или он работает не по своей специализации.
После разговора с начальником управления о моей дальнейшей работе в конторе, я в этот же вечер решил договориться с бригадой Черкасова Александра насчет работы в СМНУ-8. Я понимал, что парни сильно загружены работой на объектах, но мне нужно было выходить из положения. Не хотелось портить отношение с людьми СМНУ-8, где я проработал уже несколько лет. Кто знает, что будет завтра? Может быть, мне придется обратно вернуться работать на прежнее место. Так зачем я буду рвать хорошее отношение с начальством и людьми нашего управления, с которыми я работал много лет и, возможно, еще буду работать.
- У меня к тебе частное предложение. - сказал я, Черкасову Александру, когда мы с ним встретились вечером. - Ты, конечно, можешь отказаться из-за своей загруженности работой, но у меня лично к тебе просьба такого направления. Ты знаешь, что я до сих пор числюсь художником в СМНУ-8. Так вот, по той причине, что я большую часть рабочего времени нахожусь в работе с вами и на своей учебе в университете, работу в СМНУ-8 я крайне запустил. Я прошу твою бригаду, чтобы вы в выходные дни до нового года поработали в СМНУ-8. Там надо реставрировать все стенды наглядной агитации и подготовить украшение к новогодней елки. Эти праздничные проблемы меня просто достали. Я к каждому празднику, бесплатно, подготавливаю оформление детского садика и средней школы, где находятся мои дети, а тут еще эта контора с запущенной работой. Своим парням скажи, что им за эту работу я отдам свою личную зарплату в СМНУ-8. Это конечно не большие деньги, к которым вы все уже давно привыкли, но на чай с лепешкой тут каждому из вас хватит.
- Я поговорю с бригадой. - неуверенно, ответил Александр Черкасов. - Лично я могу и бесплатно поработать в СМНУ-8, из-за уважения к тебе. Но вот с бригадой у меня могут быть сложности. Почти все они собираются уезжать из Таджикистана в Россию. Поэтому у всех на уме только деньги. Как ты сам сказал, что это не деньги, которые ты дашь за работу в СМНУ-8, поэтому у них желание может не появиться на эту работу. Ладно, что говорить сейчас. Результат ты узнаешь завтра. Может быть, тебе и тут в этот раз повезет в работе?
Конечно, я мало рассчитывал на помощь от этой бригады художников, так как самые доверенные мне художники этой бригады еще со школьной скамьи, уже уехали за пределы Таджикистана. В бригаде стало больше новых людей, которых я знал плохо. У них были мысли только о зарплате. Уже давно прошло время энтузиастов, когда люди думали больше об искусстве, чем о заработке. Теперь пришло другое время, на смену социализма вернулся капитализм. Капитализмом, как известно, в первую очередь движет нажива. На работе в СМНУ-8 парни не наживутся. Так что, наверно, мне придется самому наверстывать тут упущенное.
Мои предположения насчет перемен в пользу капитализма, почти, оправдались. На работу в субботу, в СМНУ-8, пришли всего трое художников из десяти человек в бригаде. Я ничего ни стал спрашивать у бригадира о других художниках. Это было личное время каждого и каждый поступил, как посчитал сам. Тут о совести говорить бесполезно. Где капитал, там нет совести. Тут есть только цель наживы денег любой ценой.
- Мы сейчас распределим работу поровну. - сказал я, художникам. - Каждый берет себе по одному стенду и заканчивает его сегодня. Мне все равно, когда будет сделан стенд у каждого. Главное, это чтобы он был добросовестно сделан. Как только стенд будет готов, то хозяин этой работы может быть свободен. Так мы за два выходных дня сделаем все стенды и на следующие два выходных дня займемся подготовкой новогодней елки. Мы будем только рисовать новогодние картинки и оформление зала. Сборкой новогодней елки будут заниматься люди самого СМНУ-8. Зарплату за эту работу вы получите до нового года и новогодние па-дарки я вам тоже обещаю дать под самый новый год. Завтра об этом поговорю с начальником управления.
Мы ни стали вытаскивать стенды под навес во двор, как это я делал всегда летом. Сейчас была зима и во дворе управления вместо снега шел проливной дождь. Так что нам пришлось мастерить небольшие настилы из досок на уровне своего пояса и на них класть стенды на реставрацию. Это было неудобно для всех. В субботний день большая часть конторы работала, так как подводили итоги прошедшего года. Люди ходили в узких проходах по коридорам и мешали художникам. Каждый раз приходилось прерывать работу, чтобы пропустить кого-то мимо стенда. Все неудобства отрывали много времени работы у художников-оформителей. Как мы ни старались быстрее сделать свою работу, но закончили все лишь поздно ночью. Я раздал художникам по десять листов белой бумаги ватмана и по одному набору краски гуашь, то на новогодние картинки.
- Думаю, что вам лучше завтра работать дома над картинками к новому году. - сказал я, парням. - При такой сырой погоде эти стенды еще не высохнут, а другого места для работы с новыми стендами у нас нет. Так что новые стенды мы будем реставрировать в следующие выходные дни. Сейчас идем все по своим домам.
Закутавшись в целлофановую пленку вместе с листами ватмана и с коробками набора краски гуашь, мы вышли из конторы управления. Большие хлопья мокрого снега вперемешку с дождем падали сплошным полотном с темного ночного неба. Казалось, что весь мир превратился в сплошную мокрую массу, которая решила покрыть всю землю вместе с постройками, машинами, растением, животными и людьми. В этом мокром состоянии окружающей нас среды нам пришлось идти три километра мимо бурлящей воды реки Каферниган и через висячий мост перебираться на другой берег к городскому парку, за которым расположился
сам город Кофарнихон. Дальше мы шлепали по сплошному потоку грязно-белой массы, которая едва освещалась уличными фонарями заляпанными хлопьями мокрого снега. Так что пришли мы домой поздно ночью, когда почти весь город укутавшись в мокрую шубу снега погрузился в спячку, как медведь в берлогу, не смотря на то, что до хорошего снега еще было далеко, а новый год скоро. Всего осталось ждать две недели.
- Где это тебя носит в такую паршивую погоду? - забурчала жена, открывая мне двери. - Проходи. Посмотри на себя. На тебе сухого места нет. Как тебе не стыдно. Из-за тебя я спать не могу. Шляешься где-то ночью...
- Хватит тебе бурчать. - остановил я, Людмилу. - Ну, ты, прямо, как старая бабка. Сейчас переоденусь. Выпью стакан водки с черным перцем и до утра буду в полном порядке. Ты уже лучше успокойся и иди спать.
Людмила закутавшись в домашний халат зашлепала в тапочках на босую ногу в сторону кровати. Я снял с себя всю мокрую одежду и накинув на себя махровый халат, пошел на кухню. На столе стояла кастрюля с давно уже остывшим супом и в вазе лежала буханка серого хлеба. Лампочка с потолка тускло освещала кухню, словно боялась нарушить мокрый сумрак за окном. Я ни стал разогревать себе уже давно остывший ужин. Только достал из шкафа бутылку водки и баночку черного перца. Это было уже давно испытанное народное лекарство от простуды. Стоило только выпить смесь водки с черным перцем и хорошо пропотеть в теплой постели до утра. На следующее утро ни когда, ни какая простуда в теле человека не задерживается.
Тут я вспомнил, как однажды лечил директора автобазы, у которого работал в начале восьмидесятых годов художником-оформителем. Когда мы только начинали осваиваться в Таджикистане. Мы еще не знали обычаев и порядков местного населения. Директор автобазы-2937, Абосс Додорджанович Додорджанов, любитель хорошей выпивки, за которую его сместили со всех занимаемых раньше высоких постов власти, как-то пригласил меня вечером к себе домой. У него был дома ремонт, который он затеял в начале лета и еще в конце осени продолжал бесконечный ремонт. Властная жена Абосса Додорджановича постоянно пилила его своими скандалами за длительный ремонт квартиры. Жене уже давно надоела грязь в комнатах квартиры.
- Ремонт квартиры я уже заканчиваю. - сказал мне, Абосс Додорджанович, показывая на абстрактную покраску стен. - Но вот с филенкой у нас ничего не получается. Мастера эти не умеют делать филенку на стенах.
Я вошел в комнату, где пытались проводить линию филенки под потолком два парня. Они оба стояли на одинаковых табуретках, но оба были разного роста. Один парень был почти двухметрового роста и доставал рукой на уровне потолка. Второй парень был значительно ниже первого, его руки на таком уровне лежали на стенке. Каждый из них, согласно своего роста, отбивал филенку покрашенным шнуром. Отчего филен-ка выглядела не горизонтально прямой линией, а какой-то геометрической полосой в тетради по геометрии ученика среднего класса. Еще бы полчаса и эта линия превратилась бы в абстрактную линию совершенно неизвестного направления в изобразительном искусстве. После этого люди годами ломали бы себе голову над этим произведением изобразительного искусства, как над картиной Маневича "Черный квадрат". Какое чувство хотел этим выразить художник написавший подобное произведение изобразительного искусства?
Очевидно, что мое появление прервало творческий порыв художников-абстракционистов мирового значения. Едва я хихикнул над видом этого творчества, как парни тут же сконфузились и навсегда порвали с миром изобразительного искусства. Зато мне пришлось в течении двух выходных дней превращать эту мазню в горизонтальную линию филенки по всему периметру квартиры Абосса Додорджановича Додорджанова.
- Ну, ты меня просто спас! - орошая пространство насморком, радостно, воскликнул Абосс Додорджанович, когда вошел вместе с женой в комнату, где я уже заканчивал свою работу. - Мне бы понадобилось пару месяцев проводить филенку и то бы я ее так ровно не смог бы выполнить. Тут еще моя бесконечная простуда. Все никак не могу вылечиться, а завтра собрание парткома. Потом постоянная занятость на своей работе.
- Вам нужно выпить стакан водки с перцем. - случайно, сорвалось у меня с языка. - Все сразу у вас пройдет.
- Вот! Видишь! - восторженно, сказал Абосс Додорджанов, своей жене. - Даже непьющий человек советует народный рецепт лекарства. Так что накрывай на стол, а я сбегаю за водкой. Мне надо хорошо лечиться.
Абосс Додорджанович скрылся за дверью своей квартиры и несмотря на поздний час ночи выходного дня, когда все магазины закрыты, через несколько минут вернулся с бутылкой водки. Видимо, это у него где-то у друзей был припасен запас спиртного или купил у сторожа гастронома, который традиционно снабжает в выходные дни водкой любителей выпить спиртного. Так что через десять минут Додорджанов был с водкой.
- Все! Хватит тебе мазать! - приказал Додорджанов. - Садись за стол, пока шурпо еще не остыло в "косах".
Я ни стал церемониться и отправился мыть под краном руки, запачканные гуашью от филенки. Тем временем, Абосс Додорджанович, налил водки из бутылки в пиалы из под чая. Приготовил баночку черного перца, чтобы насыпать в пиалы, наполненные до краев водкой. В это время я пришел в зал за накрытый стол.
- Я совершенно здоров. - сказал я, усаживаясь за стол в зале. - Поэтому мне пить водку с перцем не надо.
- Ты же знаешь, что я не пью, то есть, не лечусь один. - печально, выдавил Додорджанов. - Ты только состав мне компанию за пиалой водки без перца и скажи мне, сколько надо насыпать перца на одну пиалу с водкой.
- Ну, это зависит от степени заболевания. - ответил я. - Чем дольше болеет простудой человек, тем больше нужно перца и водки. Только после этого надо хорошо укутаться в постели и за ночь несколько раз поменять после пота белье. К утру здоровье полностью восстановиться. Вы уже сможете пойти на собрание парткома.
Абосс Додорджанович ни стал выслушивать до конца народный рецепт. Он насыпал в пиалу полную чайную ложечку черного перца. Тщательно размешал перец в пиале с водкой и залпом выпись содержание жгучей смеси, быстро закусывая горячим супом шурпо ложкой из тарелки. Я следом за ним выпил пиалу водки без черного перца и тоже стал закусывать горячим шурпо, которое приятно пахло зеленью и свежим мясом.
После второй пиалы водки с черным перцем, Абосс Додорджанович был готов. Оставалось лишь его уложить в кровать. Я хотел его жене помочь отнести своего директора в постель, но жена ловко схватила его под руки и потащила, словно щенка на его мягкую подстилку в спальне. Видимо, что такая сцена в доме Додорджановых была не однажды. Так что жене не трудно было привычно отправить мужа в постель, который по своему весу был в раза два меньше своей жены и она давно уже с легкостью тяжелоатлета управлялась маленьким весом своего мужа. Моя помощь тут совсем не была нужна. Поэтому я сразу ушел к себе домой.
На следующий день Абосс Додорджанович на работу не вышел. Не было его и на собрании парткома. Только через месяц директор вернулся к своим служебным обязанностям, сильно похудевшим и осунувшимся. Мне неизвестно, как тогда подействовало на его лечение народное средство водки с черным перцем. Но его жене, после того вечера, сильно повезло. Она таскала пьяного мужа уже ни как щенка, а как котенка за шиворот, когда Абосс Додорджанович был изрядно пьян. Так как он уже сильно потерял в весе после лечения.
Вот и мне понадобилось сейчас лечиться от простуды народным средством, водкой с черным перцем, но только ни в тех пропорциях, как в тот памятный вечер лечился Абосс Додорджанович. Я на половину граненого стакана заполненного водкой насыпал всего щепотку черного перца. Тщательно размешал все содержимое и выпил. Струя горючей смеси обожгла все мое нутро. Я поспешил залить эту смесь водой из под крана. Тут же принялся тщательно закусывать горючую смесь остывшим супом и серым хлебом. Затем налил еще водку на половину граненого стакана и уже без черного перца залпом выпил водку. Закусывая тем же продуктом, который был у нас на столе. Меня всего передернуло от выпитой водки и холодной закуски. Разогревшись хорошо водкой и черным перцем, я укутался в две плотные простони с теплым шерстяным одеяло и с теплой шерстяной шапочкой на голове. Затем выпил еще сто грамм водки и отправился спать не на свою кровать, где спала жена, а на диван в зале. Не хотелось слушать сварливый голос жены, о том, что я обратно пил водку. Мог бы и обойтись без водки. В доме полно аспирина и другого лекарства от простуды. Не обязательно пить ночью водку с перцем. Но водку я все же признавал в лечении больше чем таблетки.
Вполне вероятно, что водка с черным перцем все-таки является для мало пьющих людей народным средством лечения от простуды. Утром я проснулся весь вспотевший до такой степени, что обе мои простыни можно было выжимать руками, как тряпку замоченную в соленой воде. Но зато состояние у меня было бодрое, особенно после того, как я принял душ. Теперь мне можно было серьезно заниматься работой и учебой по бизнесу, отчет по которому мне предстояло делать перед комиссией Исполкома города Душанбе. Попутно я весь день рисовал новогодние картинки в управление СМНУ-8, в детский садик и в среднюю школу, где учились мои сыновья, на которых уже с первых дней учебного года стали поступать жалобы от директора школы и учителей, за плохое поведение. Особенно, этот балаган в школе устраивал старший сын Артур. Никакие уговори и наказания на него не действовали. Артур словно зациклился на том, что он должен делать гадость в школе, на улице и дома. Когда я его замыкал дома, то он вскрывал хозяйственный шкаф на балконе и начинал выбрасывать в окно на улицу художественные краски, любуясь тем, что машины колесами давят тюбики с художественной краской и вся улица размазана разноцветной палитрой этих красок. Когда мои нервы не выдерживали, я брался за ремень, чтобы всыпать ему хорошо по заднице за его проделки. Тогда Артур убегал из дома. Мне приходилось искать его по городам Душанбе и Кофарнихон, вместо того, чтобы заниматься своими неотложными делами дома, в учебе и на работе. Мало того, что Артур сбегал с дома, он к тому же будучи на улице ночами лазил по чужим подвалам и продуктовым лавкам базаров в поисках продуктов для своего пропитания. К тому же Артур часто привлекал с собой за компанию своего младшего брата Эдика. От их похождений не было спасу. Мне постоянно приходилось платить штрафа за их безобразие. Вести дипломатические переговоры с руководящим составом городских властей, чтобы моих детей не отправили в исправительно-трудовую колонию для несовершеннолетних хулиганов. Задаривать подарками частников, пострадавших от набегов моих сынов. Наконец, приходилось заниматься принудительным изобразительным искусством по нашему городу, чтобы в школе, на улице и в других местах, на безобразия моих сынов, просто люди на все закрывали глаза. Пожалуй, что от этого выигрывал только наш маленький город Кофарнихон(Орджоникидзеабад), который после моей принудительной работы становился весь красочным.
Но этим мои праздничные проблемы не закончились. В самый канун нового 1989 года, кто-то там поджог в школе зал с новогодней елкой. Естественно, что все в школе указали на моего старшего сына. Перед учебным советом встал вопрос о пребывании в школе моего старшего сына. Каждое собрание в школе меня беспокоило. Опять нужно было доказывать педагогическому совету, что так мой сын познает свой мир жизни.
- У меня просто нет больше сил вести борьбу за поведение вашего сына. - сказал мне, директор школы, на педагогическом совете. - Мы, конечно, ценим вашу постоянную помощь нашей школы. Но вынуждены вас оштрафовать, за поджог вашим сыном, зала с новогодней елкой школы и поставить вопрос об исключении вашего старшего сына Артура из школы. Все остальные методы воспитания вашего сына нами исчерпаны.
Для меня это было, как удар молнией среди зимы. Всякое мог я допустить, но чтобы моего ребенка исключили из школы или посадили в тюрьму за его проделки, это было выше моего терпения. Я просто кипел весь от обиды и злости за поведение своего старшего сына Артура. Готов был сына разодрать в клочья прямо в присутствии директора школы и всего педагогического совета. Мне понадобилось некоторое время, чтобы немного прийти в себя от подобного известия. Надо было как-то поговорить, чтобы оставить сына в школе?
- Давайте договоримся так. - сдерживая гнев против сына, сказал я, директору школы. - Штраф за ущерб и восстановление зала к новому году я беру на себя. Вы, в свою очередь, тоже пойдете мне на встречу. Оставляете моего старшего сына Артура в школе до конца учебного года. Все это время Артур будет под постоянным моим контролем. На следующий учебный год его у вас не будет. Дальше я сам позабочусь о его дальнейшей судьбе. Артур будет вместе со мной работать на моем предприятии под постоянным контролем.
Видимо, что в школе некому было восстановить новогоднюю елку в срок. После длительных переговоров директора школы и педагогического совета, они пришли к согласию с моим предложением. Оставить Артура до конца учебного года в школе, с условием выполнения мной взятых на себя обязательств по восстановлению зала с новогодней елкой и уплаты штрафа за нанесенный школе ущерб. В случае не выполнения восстановления мной новогодней елки, Артура тут же исключали из школы. Нашу семью подвергали дополнительному штрафу, за нанесенный моральный ущерб всем учителям и ученикам школы. Сумма штрафа определялась размером моей зарплаты на постоянном месте работы, то есть, в СМНУ-8. С дальнейшим постановлением на парткоме города о моем пребывании в рядах коммунистической партии Советского Союза, как не достойного гражданина быть в рядах коммунистической партии за плохое воспитание своих детей. Это решение педсовета школы было для меня, как приговор за совершенное мной преступление, которого я, фактически, не совершал, но и никак не мог оправдаться перед коммунистами. Вполне естественно, что у меня не было другого выбора, как согласиться с решением педсовета школы, подписать собственноручно условный приговор, за которым мне могло быть наказание. Иначе бы мой сын оказался хулиганом улицы.
Все последние дни перед новым годом я провел за восстановлением школьного зала к новому году. Мне, конечно, помогали и родители учеников школы, у которых дети были ничуть не лучше моего старшего сына Артура. В зале постоянно находились кто-нибудь из учителей педсовета, которые своим трудом несли посильную помощь в восстановлении школьного зала к новому году. Естественно, что без такой помощи мне было невозможно выполнить взятое обязательство. Так как многие виды работы были не под силу одному человеку. Нужны были дополнительные руки в поднятии не стандартных предметов и восстановлению самой новогодней елки. Общими усилиями пострадавшая новогодняя елка в школе уже была опять восстановлена. Сам новый год я встречал без чувств в постели. Весь разбитый и измученный бессонными ночами, я уснул сразу же, как только пришел из школы перед началом нового 1989 года. Мне было не до праздников. Надо было, как-то очухаться и прийти в себя от постоянных круглосуточных нагрузок, которые окончательно сломили меня физически. После таких изнурительных нагрузок тут мне предстояло только умереть или выжить.
3.Ложное обвинение.
Не успели закончиться мои праздничные проблемы, которые длились до второго семестра пятого курса, как началось такое, что мне пришлось позавидовать тем, кто оставил нас на этом свете. Так как пережить подобное, нужны были железные нервы, крепкое здоровье и сила воли, которые меня еще не подводили. Не смотря на то, что у меня уже начался второй семестр пятого курса, мне приходилось в промежутке между занятиями и экзаменами за пятый курс, продолжать работу в СМНУ-8 по оформлению интерьера бара "Садко". Также проводил педагогическим занятиям в различных учебных заведениях, где я часто давал свои уроки по изобразительному искусству и гуманитарным предметам. Так каждый мой день был в работе.
Я мотался, ну, прямо, как белка в колесе и не обращал ни какого внимания на окружающее меня положение. Для меня главное было закончить работу над баром "Садко" и успешно сдать экзамены за пятый курс в университете. Дальше меня ждали дипломная работа и открытие Производственного объединения "Дизайнер", руководителем и хозяином, которого я становился. Нужно было подготовить новые кадры в работу.
В промежутке между последним занятием за пятый курс и первым экзаменом за этот же курс, я работал в СМНУ-8. Так как весь первый этаж был в строительных лесах по росписи масляной художественной краской стен и потолка, которые выполнял приглашенный мной к работе Шевелев Валера, то мне из бара можно было пройти за водой на улицу только по лестнице через второй этаж, где находились кабинеты бухгалтерии и напротив бухгалтерии касса по выдачи зарплаты. Этот путь мы проходили ежедневно без всяких проблем.
Проходя мимо кабинета бухгалтерии я заметил, что дверь бухгалтерии открыта и в ней слышно всхлипывание. Я заглянул в кабинет бухгалтерии и увидел там за столом женщину в слезах, то была главный бухгалтер СМНУ-8, Давлятбаева Роза. В стороне от нее стоял ее сожитель, Нигматулин Хамит, который работал слесарем в мастерских нашего управления на территории конторы и постоянно заглядывал в бухгалтерию к Давлятбаевой Розе, чтобы договориться с ней на очередную интимную встречу. Вот и в этот раз Нигматулин Хамит находился рядом с ней. Видимо, что-то они не состыковались в этот раз и она плакала за кабинетным столом бухгалтерии. В это время никого из служащих бухгалтерии не было. Возможно, что все ушли обедать в столовую, которая находилась вблизи нашего управления, так как бар "Садко" был на капитальном ремонте. Поэтому сожители были вдвоем и оба тихо беседовали о чем-то на татарском языке, который я не знал.
Я ни стал спрашивать о причине слез главного бухгалтера и прошел мимо ими не замеченный. Не этично было вникать в проблемы сожителей. Тем более, что у них и раньше были скандалы на этой почве. Так что я продолжил свой путь за водой с небольшим электрическим чайником. У нас с Шевелевым Валерой тоже был обед и я решил набрать воды для горячего чая из водяного крана, который находился возле конторы. На обратном пути я зашел в актовый зал, чтобы там взять кусок фанеры для настила под потолком на удобство росписи потолка в баре. Так как с раздвижной лестницы расписывать потолок масляной художественной краской было мне неудобно. Можно было уронить краску и упасть, фанера прикрывала щели настила. Каково было мое удивление, когда за куском фанеры я увидел бутылку "Советского" шампанского вина. Видимо, что это еще после нового года осталась бутылка шампанского вина. По той причине, что в актовый зал никто не заглядывал, а там более по сцене не шарил, эта бутылка шампанского могла пролежать за куском фанеры до следующего нового года или до тех пор, пока ее кто-то увидел бы, как это сейчас сделал я.
- Валера! - радостно, воскликнул я, когда вернулся с чайником холодной воды и с бутылкой шампанского вина. - Сейчас мы с тобой отметим самый старый новый год в этом новом году. Вот! Посмотри! Я нашел в актовом зале на сцене за куском фанеры бутылку "Советского" шампанского вина. Видимо ее забыли там...
- Ну! Это нам классно повезло! - радостно, потирая руки, воскликнул Шевелев Валера. - Тем более, что сегодня как раз день рождение моей любимой тещи. Так что выпьем за мою тещу. Пускай она живет долго.
- За тещу вы выпьете позже. - сказал милиционер, который только что вошел в бар. - Сейчас вы оба пройдете за мной в кабинет начальника управления. Расскажите нам о своих действиях за прошедший день.
- Чего это мы должны за вами ходить? - удивленно, поинтересовался я. - Мы, что, преступники какие-то?
- Это наше следствие покажет, кто вы такие. - зло, ответил милиционер. - Сейчас вы оба следуйте за мной.
Мы с Шевелевым Валерой сделали удивленные гримасы, и, пошли следом за милиционером. В кабинет начальника управления. Там было много народу. Собралось почти все управление, люди которого в этот день были в здании конторы. Не было только Нигматулина Хамита, который, вероятно, ушел раньше других после своего обеда? Не было и самого начальника управления, возможно, что убыл по служебным делам?
- Ты куда дел ворованные деньги? - спросил меня, мужчина в гражданской одежде. - Говори нам откровенно.
- Я не воровал никаких денег. - в резкой форме, ответил я. - И не собираюсь с тобой разговаривать. Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался? Я перед женой не отчитываюсь. Ты мне документы предъявлял?
- Надеть на него наручники и отправить в отделение милиции. - приказал милиционерам, мужчина в гражданской одежде. - Там он у меня узнает сполна, кто я такой. Сам напросился на то, чтобы мы его допросили.
Не успел я и шевельнуться, как мне на руки одели наручники и схватив по бокам, тут же поволокли в милицейскую машину, которая стояла возле входной двери в контору управления. Меня в грубой форме затолкали в машину. Повезли в круговую по трассе в городское отделение милиции. Я ни стал оказывать сопротивление, так как это там могли впоследствии использовать против меня, как во время следствия, так и на суде. Когда мы приехали в городское отделение милиции, то там была привычная суета. Дежурный офицер милиции что-то кричал на таджикском языке в телефонную трубку, смешивая таджикский язык с русским матом. Мимо нас протащили пьяницу и забросили в камеру предварительного заключения. Пьяный мужик стал стучать в дверь. Сержант милиции принес ведро холодной воды. Открыл камеру предварительного заключения. Со всей силы врезал кулаком по пьяной морде мужика и когда тот рухнул на пол камеры, то сержант милиции вылил на него ведро холодной воды и обратно замкнул дверь камеры предварительного заключения. Пьяный мужик сразу присмирел, только было слышно за дверью, как он стонет и облизывает разбитую губу. Это конечно был далеко не демократический вид отношения к пьяному человеку со стороны органов порядка. Но видимо подругому в милиции не могли относиться к пьяным людям, как только морда битьем. Меня провели на второй этаж и затолкали в пустой кабинет, в котором были один стол, один стул, один пустой шкаф и больше ничего. Видимо, это был кабинет предварительного допроса. Как только меня замкнули в этом кабинете, то я понял, что тут буду находиться до тех пор, пока не приедет на допрос тот тип в гражданской одежде. Понятно, что он там будет находиться до того времени пока допросит всех сотрудником нашего управления и только после этого он приедет сюда в городское отделение милиции, чтобы затем дотошно допрашивать здесь меня. Поэтому, мне ничего не оставалось делать, как лишь облокотиться на стол и выспаться хорошо. Ведь завтра у меня в университете очередные экзамены, на которых я не должен спать.
- Подъем! - услышал я, сквозь свой крепкий сон. - Это тебе не кровать, а кабинет милиции! Быстро вставай!
Я вяло поднялся и слегка присел, чтобы размять свое отекшее тело от неудобной позы тут во время сна.
- Ты, что, это разминкой занимаешься? - закричал на меня, сержант милиции. - Прекрати прямо сейчас же!
- У тебя что, зубы, что ли болят? - ехидно, поинтересовался я. - Что это ты орешь, как резанный? Заткнись!
- Я тебе! Я тебе! - заикаясь, стал зевать сержант милиции. - Вот сейчас ты у меня получишь! Быстро встань!
- Прекратить! - заорал на сержанта милиции гражданский, который только что вошел в кабинет. - Смирно!
Сержант милиции попятился от меня и стал по струнке смирно. Я тут понял, что это офицер следственной бригады милиции, которым во время службы разрешается быть в гражданской одежде. Вот и сейчас он пришел в кабинет предварительного допроса все в той же гражданской одежде, в которой он был в нашем управлении. Видимо уже было много времени, так как за окном с решеткой была ночь, а лицо мужчины в гражданской одежде было уже измучено от бессонной ночи во время ежедневных допросов в отделении милиции.
- Рассказывай чистосердечно, за кражу денег из кассы управления. - вяло, сказал мужчина. - Мы все знаем.
- Ты с начало сними с меня наручники. - спокойно, сказал я. - У меня обе руки сильно от наручников опухли.
Мужчина в гражданской одежде показал кивком сержанту милиции на мои руки. Сержант долго рылся в своих многочисленных карманах в поисках ключа от наручников. Наконец-то он нашел ключи в верхнем кармане своей формы и не торопливо стал открывать наручники у меня на руках. Когда сержант милиции снял с меня наручники, я осторожно потер опухшие руки. На запястьях обеих рук были темно-красные полосы от наручников. Если бы я пробыл в наручниках еще пару часов, то мне можно было бы прощаться с руками.
Я повернулся в сторону мужчины, чтобы отвечать на его вопросы и только тут увидел, что он спит облокотившись на стол, как только что спал я за этим столом. Теперь мы с ним поменялись местами. Я хотел было слегка толкнуть его, но сержант показал руками, чтобы я не трогал. Сержант милиции облокотился на дверь и стал дремать. Мне спать не хотелось и я просто стоял разглядывал в кабинете облезлые стены, которые уже много лет не видели ремонта. По ним было можно определить, когда последний раз тут был ремонт. На стенке отчетливо выделялась обработанная купоросом штукатурка. Выходит, что тут был грибок, которого выводили купоросом. Стены красили подсиненной гашеной известью. В раствор штукатурки уже лет пять подсыпают противогрибковый порошок. Гашеной известью тоже несколько лет не пользуются. Таким образом, можно сделать вывод, что в этом кабинете не было ремонта, примерно, уже лет десять или даже больше.
- На чем мы остановились? - протирая глаза, сонно спросил мужчина, растягивая слова. - Ты напомни мне.
- Ты забыл назвать мне свое имя и звание. - нехотя, подсказал я, тупо смотрящему на меня гражданскому.
- Капитан Садыков Мурат. - назвал себя гражданский. - Следственный отдел уголовного розыска милиции.
- Очень приятно! - с иронией в голосе, сказал я. - Так о чем вы должны сказать, капитан Садыков Марат?
- Это ни я должен сказать тебе. - вытаращив на меня глаза, прошипел капитан. - Это ты мне скажи. Куда ты дел ворованные деньги, которые выкрал в кассе управления и спрятал их куда-то? Не вздумай мне врать!
- Я совершенно не знаю кто украл и откуда какие-то деньги. - ответил я, передразнивая капитана. - Мне неизвестно также кто и куда-то спрятал, неизвестны мне откуда-то пропавшие деньги, которые кто-то украл...
- Ты что это раскудахтался? - со злобой в голосе, спросил меня, капитан следственных органов. - Говори!
- Говорю! Я всего лишь повторил, ваш неизвестный мне вопрос. - удивленно, ответил я, капитану милиции.
- Ну, ладно! - вспылил капитан. - Ты сейчас у меня поговоришь совсем по-другому. Ну, погоди! Ты запоешь!
Капитан вышел из кабинета и так хлопнул дверью, что последние пласты известки дружно покинули облезлую стену и она приняла вид стены пережившей атомную войну с пожарами. На месте осыпавшейся известки образовались черно-лиловые пятна, когда-то горевшей милиции. Я с горечью подумал, что тут, возможно, когда-то была человеческая трагедия во время пожара, который, вероятно, унес многие людские жизни, которые постарались забыть под слоем гашеной известки подкрашенной синькой. Теперь осыпавшаяся штукатурка напомнила людям о прошлом времени, которое сильно потрясло наш город трагическим случаем
во время пожара. Конечно, мне не хотелось в этом кабинете пережить трагические минуты прошлых лет.
Вскоре, после ухода капитана следственного отдела, в кабинет предварительного допроса пришли двое рослых парней, которые значительно выделялись от щуплого капитана милиции следственного отдела. У одного из них в руке была спортивная сумка, которую он тут же водрузил на пустой шкаф. Затем повернулся в мою сторону и не называя себя, стал вести допрос, который уже мало чем отличался от допроса капитана.
- Ты чего так вытаращил на меня глаза? - не выдерживая моего молчания, закричал парень во всю глотку.
- Лет пятнадцать назад я работал в цирке. - с серьезным видом, пояснил я, этому парню. - Так вот, когда я приходил в цирк на работу, то на меня постоянно гавкала собака. Хозяин этой собаки ничего не мог сделать, чтобы успокоить собаку, которая своим лаем всем мешала работать. Тогда я взялся перевоспитать эту чекнутую собаку. Когда она лаяла на меня, то я пристально смотрел ей прямо в глаза. Прошло некоторое время и собака перестала лаять. Она поняла меня, что лаяться на людей не прилично. Со временем, эта собака даже стала избегать встречу в цирке со мной. Думаю, что со временем ты поймешь, как не прилично лаять на обычных людей. Так, может быть, ты со временем будешь избегать меня, как та тупая собака в цирке.
Парень ничего не смог сказать мне. Он жадно глотал воздух и никак не мог найти нужных слов. Наконец он не выдержал. Схватил с пустого шкафа свою спортивную сумку и тут же он покинул кабинет. Следом за ним вышел его сотрудник. Сержант милиции остался у закрытой двери, подпирая плечом покосившуюся дверь. Прошло несколько минут. Прежде чем дверь открылась, в кабинет вошел второй парень со стулом и с той самой спортивной сумкой, которую водрузил на прежнее место, на крышку шкафа. Затем поставил рядом со столом свой стул. Показал мне рукой сесть на него. Сам сел на другой стул и положил передо мной пачку белых листов чистой бумаги и шариковую авторучку. Показал мне пальцем на бумагу и на шариковую авторучку. Я сделал вид, что его совершенно не понимаю. Тогда парень показал мне движения писать авторучкой на листе бумаги. Я повторил эти его движения, но писать ничего ни стал. Лишь глупо посмотрел на него.
- Пиши! Тебе говорят! - со злостью, сказал мне, парень, когда его нервы уже окончательно не выдержали.
- Пиши! Тебе говорят! - повторив его слова, удивленно произнес я, едва сдерживая смех над его гримасой.
- Встань! - закричал на меня парень. - Сейчас я тебя разделаю, чтобы ты больше не прикидывался дураком!
- Если ты хотя бы шелохнешь рукой возле меня, - гневно, выдавил я, - то тебе уже никого не придется разделывать, даже тушку курицы. Это ни я прикидываюсь дураком, а ты так себя ведешь, как полный дурак.
Второй парень тоже не выдержал диалога со мной и вышел за пределы этого кабинета, также прихватив с собой спортивную сумку со шкафа. Парень сильно стукнул дверью, но падать со стены уже не было чему. Только дверь сильно покосилась и я понял, что в следующий раз в этом кабинете уже нечего будет закрывать, так как дверь не выдержит подобного издевательства с собой и навсегда покинет свой надежный пост, развалясь на несколько своих не стойких частей. Мне хотелось, чтобы это произошло, как можно быстрее.
Вскоре вернулся тот парень, который был первым. Он попытался как-то склонить меня к своему разговору о следствии похищения денег. Но у него ничего не вышло. Я опять нашел способ уклониться от допросов. У них ничего не было против меня. Они не могли пришить против меня ложное обвинение. Им даже не удавалось склонить меня к обычной наводящей беседы, которой им хотелось раскрутить допрос следствия дела.
Когда они в четвертый и в пятый раз меняли друг друга, постоянно забирая с собой спортивную сумку, то я догадался, что все их попытки склонить меня к следственному допросу, как-то связаны с этой спортивной сумкой. Ведь я не мог ею воспользоваться, когда они покидали этот кабинет, так как рядом стоял сержант милиции. Выходили они каждый раз, примерно, в одно и тоже время. Напрашивается сам ответ, что там лежит какая-то машина, связанная с определенным временем. Такой машиной со временем может быть лишь магнитофон. Так что они пытаются записать на магнитофон речь следственного допроса. За кого это они меня держат? Сейчас я их проучу за такой подход к моему допросу. Они еще пожалеют, что я заговорил.
Тогда я заговорил. Стал произносить такие философские речи, о существовании которых они никогда не слышали, а я совсем недавно выучил из книг по философии, которую мне предстояло сдать на первом экзамене за пятый курс университета. Получается, что на следственном допросе я готовился к ответу на первых экзаменах. Чего сейчас никак не могли понять эти парни. Они тупо смотрели на меня и не могли говорить.
В конце концов эти парни не выдержали. Попадали лицом прямо на стол и крепко заснули. Сержант тоже сполз в углу возле двери и также крепко заснул. Я посмотрел на ручные часы сержанта милиции, на них было четыре часа ночи. Самое крепкое время для сна человека. Я понял, что мне здесь больше делать нечего. Надо выходить отсюда, чтобы успеть на экзамены в университет. Только мне надо было это сделать так, чтобы милиция ни могла после придраться. Надо как-то тихо и не заметно покинуть здание отдела милиции.
Я взял лист чистой бумаги и на ней шариковой авторучкой написал "Ушел сдавать экзамены в университет. Вас решил не беспокоить. Спите спокойно. Александр. Вторник, 28 марта 1989 года, 4 часа 20 минут утра.". Записку осторожно подсунул под руку парня и тут же тихо вышел за приделы кабинета, прямо под самым носом крепко спящего в углу у двери сержанта милиции. Никто из спящих тут в кабинете не проснулся.
Чтобы меня не заметил дежурный офицер милиции у главного выхода, я решил выйти из здания милиции по боковой лестнице через служебную дверь и во внутреннем дворе на стоянке служебных машин милиции перелез через забор на городскую улицу. Конечно, я сильно рисковал. Лишь за самовольный уход из милиции меня сразу могли посадить на пятнадцать суток под арест и в последствии пришить год тюремного заключения за уклонение от ответственности. Естественно, что никакой ответственности я за собой не имел. Против меня было выставлено ложное обвинение, но после попробуй докажи, что ты не верблюд, а человек. Если против тебя будут выдвигать серьезное обвинение за кражу денег и побег из милиции с целью укрытия улик совершенной кражи денег из кассы конторы нашего управления. Сразу найдутся свидетели моей причастности к совершенной кражи денег из кассы и моего ночного побега из здания милиции. Тогда кончилась моя учеба в университете. Похоронены мечты о собственном бизнесе. Получу срок тюремного заключения. Как я тогда буду смотреть в глаза своим сыновьям, которым каждый день твержу, что совершать плохие поступки, это преступно. Можно сесть на долго в тюрьму. Свою жизнь тюрьмой искалечить можно из-за малейшего необдуманного поступка. Надо что-то придумать, чтобы выйти нормально из этого ложного обвинения.
Так рассуждал я про себя, когда шел по темным улицам города к себе домой. Мне надо было перед экзаменами привести себя в порядок. Ведь я был в рабочей одежде. Меня забрали в том, что было на мне. Хорошо, что я в тот день не взял с собой никаких документов. Ключи от квартиры были у меня в кармане. В милиции даже не догадались забрать у меня домашние ключи. Надеюсь, что в баре "Садко" ничего не пропадет за время моего отсутствия, чтобы после не пришили мне кражу в баре. Моя художественная мастерская закрыта. Вот только Шевелеву Валеры пришлось домой идти в грязной рабочей одежде, которая заляпана художественной краской. Собственно, ему было не впервые ходить по городу таким заляпанным краской.
- Ты где это по ночам шляешься? - спросила жена, как только я вошел в квартиру. - Я всю ночь ни спала. Все ждала тебя. Когда это все кончится? То сыновья вечно где-то пропадают. То их папаша исчезает где-то.
- У меня много работы. - соврал я. - Вот, пришлось задержаться. Можешь у Шевелева Валеры спросить...
- Что мне Шевелева Валеры спрашивать! - возмутилась Людмила. - Он сам вчера вечером за тебя спрашивал. Нечего тебе темнить! Уже весь город знает, что ты совершил кражу денег в кассе конторы управления.
- Никаких денег я не воровал! - едва сдерживая крик, ответил я. - Мне свобода дороже денег. Если бы я своровал деньги, то меня на экзамены в университет никто из милиции не отпустил. Видишь! Отпустили меня!
- Только мне басни не рассказывай! - возразила жена. - Словно я тебя за восемнадцать лет совместной жизни не изучила. Если за драку на цементном заводе в Чечне удрал в Москву прямо из-под стражи, то чего тебе стоило убежать с нашей шарашкиной милиции. Я там работаю и знаю какие в милиции растяпы бывают.
- Ну, сбежал я с твоей шарашкиной милиции! - сознался я. - Также как с республиканской милиции в Чечне. Однако, генеральный прокурор Советского Союза, Борис Руденко, тогда оправдал меня полностью за драку.
- Тогда тебе крупно повезло. - сказала Людмила. - То была резня на комсомольской стройке республики и у тебя была самозащита. Однако ты забыл, что нам после драки пришлось уехать оттуда из-за кровной мести.
- Сейчас мы никуда не будем уезжать. - заявил я, Людмиле. - По крайней мере, до моей защиты диплома в университете. За свой побег из милиции у меня есть уважительная причина. Мне нужно сдавать экзамены в университете. После экзаменов я сам приду в милиции. Денег я не воровал и скрываться мне нечего. Если в мое отсутствие придут домой, то скажи им, что я сдаю экзамены в университете и после экзаменов обязательно приду в милицию. Я им оставил записку, что ушел в университет сдавать очередные экзамены за курс.
- Вот ты даешь! - обратно, возмутилась жена. - Возможно, что милиция уже тебе засаду устроила у дома.
- Ну, хватит тебе! - разозлился я. - Надоело твои стоны слушать. Иди спать. Я могу из-за тебя на свои экзамены в университет опоздать. За мной преступления нет. Все обойдется у нас хорошо. Надо собираться.
Я пошел мыться под душ в ванную, а Людмила отправилась на кухню готовить на семью завтрак. Мне и в правду надо было спешить. Скоро начнется рассвет и милиционеры могли проснуться. Тогда мне действительно будет крышка вместе с экзаменами. Могут арестовать и вернуть в милицию. Так что я быстро перекусил на ходу и нарядившись в шикарный костюм, с зачетной книжкой в кармане костюма, поспешил выйти из дома. Кроме документов и денег я ничего ни стал брать с собой. Даже повседневный кейс, который никогда не выпускал из рук, на этот раз оставил дома. Учебники мне уже не нужны для подготовки к экзамену.
Возле дома никакой засады милиции на меня не было. Но я ни стал рисковать своим положением. Поэтому не пошел на городскую площадь к остановке автобуса, там могла меня ожидать засада милиции. Если Людмила сказала, что о краже денег из кассы нашей конторы уже знает весь город, то любой милиционер мог меня задержать по подозрению в совершенной краже. Мне нужно было как-то тут подстраховать себя.
Прямо из своего дома я отправился на городскую автобусную станцию, которая находилась в противоположной стороне города от городской площади. Чтобы меня милиционеры не прихватили на автобусной станции, я стал голосовать на второй остановке после автостанции. Обычно, на таких городских остановка междугородние автобусы не останавливаются. Но сейчас должен был идти первый автобус, который часто бывает почти пустой, вот на него я сейчас рассчитывал. Надо только мне побыстрее добраться до автобуса.
Расчеты оказались точными. Может быть, тому причиной был мой шикарный вид или то, что в автобусе было мало людей, но автобус остановился. Я заплатил стоимость проезда и прошел в глубину автобуса. На последнем сидении сел в самый угол и притворился, что сплю. Мне не хотелось, чтобы меня разглядывали горожане среди которых было много знакомых и, возможно, что многие из них уже знали о вчерашней кражи денег из кассы нашей конторы. К тому же на городской площади в автобус могли зайти милиционеры, а на
спящих обращают меньше внимания. Так что мне хотелось выехать из нашего города совершенно незаметно для городской милиции. Хотя бы мне проскочить через нашу городскую площадь ни кем не замеченным.
На городской площади, действительно, первым в автобус вошел милиционер, который мне не был знаком. Милиционер внимательно вглядывался в лица мужчин, но на меня глянул лишь мельком. Опять мой вид меня спас, не вызвал подозрения. Ни найдя знакомого лица разыскиваемого, милиционер вышел из автобуса, который тут же заполнился желающими выехать в город Душанбе. В большинстве люди ехали на работу.
- Кого это всюду по городу милиция ищет? - спросил я, мужчину, который только что сел рядом со мной.
- Из тюремного лагеря "Кирпичный завод" сбежали несколько заключенных. - ответил мужчина. - Их ищут.
Довольный тем, что это не меня разыскивают, я облегченно вздохнул и по настоящему заснул в углу автобуса, который пересек мост через реку Кафирниган и набирая скорость устремился в сторону города Душанбе. Я уже мог быть полностью спокоен, что экзамены не будут сорваны. Подготовка у меня была хорошая.
Автобус прибыл на привокзальную площадь города Душанбе в половине седьмого утра. На площади много милиции. Останавливают каждую машину и внимательно вглядываются в каждое лицо приезжающего. Рассматривают и всех выходящих из нашего автобуса. Спокойно прохожу рядом с милиционером. Теперь я точно знаю, что меня больше никто не может задержать. Чтобы больше не подвергаться осмотру со стороны милиции, я в университет отправляюсь пешком по проспекту Рудаки. У меня в запасе больше двух часов перед экзаменами и есть время на прогулку по городу Душанбе. Мне нужно развеяться от посторонних мыслей и полностью сосредоточиться на сдачу экзаменов. Профессора нашего университета говорят, что за сутки перед экзаменами никакой учебой заниматься не надо. Пускай мозги отдыхают, тогда намного легче нам вспомнить необходимый материал на сдачу экзаменов. Но в любом случае приходится думать об экзамене.
- Александр! Как всегда в своем шикарном костюме на экзамен. - протягивая руку, говорит Гиясов Морис.
- Ты же знаешь, что у меня экзамен лучший праздник. - отвечаю я. - Вот и сегодня, на праздник я пришел.
Вся наша группа в полном сборе. Лишь Никифорова Сергея и Касымовой Зухры никогда не будет с нами. Мне так и не удалось со своими однокурсниками поговорить о смерти наших товарищей. Всем не до смерти, которая стала привычной в Республике Таджикистан, сегодня первый экзамен за пятый курс. Для меня са-мый легкий экзамен по философии, который просто постоянно у меня на уме и на языке. Думаю, что сдавать этот экзамен придется довольно легко. Пока это только мое предположение. Как будет дальше, посмотрим.
Захожу первым на экзамены и с привычной дрожью во всем теле, беру там свой экзаменационный билет.
- "Диалоги Платона". - читаю вслух вопрос в экзаменационном билете, чтобы хорошо слышал профессор.
Тема вопроса хорошо знакома, но неизвестно на что будет опираться экзаменатор. Дело в том, что со своей философией был ранний и зрелый Платон. Философия Платона значительно отличалась в своем изучении внешней природы. В изучении разумного человека, как морально общественного существа отделенного своим мышлением от природного инстинкта животных. Нужно мне тут опираться на общее понятие Платона.
Мне можно было без подготовки отвечать на этот вопрос и таким образом получить еще добавочный бал в свою пользу. Я как-то сразу не решился на это и поэтому безразлично сидел на своем месте, ожидая время, когда тут меня экзаменатор позовет к столу на сдачу первого экзамена. Почти вместе со мной вошли Гиясов Морис и Мулукандова Сара. Гиясов Морис, что-то пишет на листке чистой бумаги. Мулукандова Сара дрожит всем телом от страха перед экзаменом, как перед своей первой брачной ночью, которой у нее, возможно, еще не было. Так думаю по той причине, что она постоянно держится в стороне от парней. Даже во время перехода нашей группы через горные массивы Гиндукуша и Памира, когда Гиясов Морис пытался ее опекать, Мулукандова Сара соблюдала дистанцию в отношениях между собой и Гиясовым Морисом. Так что, думаю, что с мужчинами в интимных отношениях Мулукандова Сара еще не была, то есть, она девственница. Дрожь перед брачной ночью у нее еще впереди, а сейчас она дрожит перед экзаменом, который готовит.
- Так, Александр, расскажите мне про раннего Платона. - сказал профессор, когда я сел напротив за стол.
- Диалоги раннего Платона именуются в литературе по философии сократическими, - начал я, отвечать на заданный вопрос, - поэтому, весь этот период творчества Платона также именуется сократическим. Обозначение ранних произведений Платона, как сократических, имеет безусловное оправдание. Дело в том, что многие произведения раннего Платона вызывают сомнение относительно авторства. Не разрешимым вопросом является и само авторство диалогов Платона. Можно привести ряд примеров из раннего Платона...
- Похвально! Хорошо! - прервал профессор, мой ответ на заданный вопрос. - Когда же был сам Сократ?
- Это уже вопрос второго билета. - неудачно, сострил я. - Но я отвечу и на вопрос следующего билета. Сократ был ровесником Платона и жил он, примерно, между 427-347 гг. до нашей эры. Поэтому они так близки...
- Вопрос был задан по теме первого билета. - сказал профессор. - Но за то, что ответ последовал не совсем по существу вопроса и с пререканием к экзаменатору. Соответственно, что отличную оценку поставить не могу. Ответ засчитан на оценку "хорошо". Желаю вам успеха в дальнейшей учебе в нашем университете.
На красный диплом я, конечно, не претендовал, у меня была тройка по древнему миру, но за такой отличный ответ по философии получить четверку, мне было обидно. Дернуло меня острить на экзаменах. Мог бы там и промолчать насчет второго билета. Следующий раз умнее буду. Фактически, сам себе снизил оценку.
- Ну, как с экзаменом? - спросили меня, однокурсники, тревожно рассматривая мое кислое лицо. - Завалил?
- Четыре! - радостно, вскрикнул я, под общий визг моих однокурсников. - Желаю и вам удачи на экзаменах!
Я отошел в сторону от кабинета по экзаменам. Мне хотелось узнать какую оценку дали Гиясову Морису.
- Пять! - радостно, ответил Гиясов Морис, когда однокурсники спросили у него про его оценку на экзамене.
- Ты чего стал спорить с профессором? - с упреком, спросил меня, Гиясов Морис. - Молчал бы на пятерку.
- А! Ну, его. - с кислым лицом, отмахнулся я. - Я ему и без дополнительного вопроса ответил на отлично. Конечно, это я зря намекнул на вопрос второго билета. Тоже, меня дернуло такое ляпнуть во время экзамена.
Мы с Гиясовым Морисом дождались, когда большинство парней сдадут экзамены по философии и мы толпой пошли к "Комсомольскому озеру" отмечать наши первые экзамены за пятый курс. Еще на первых экзаменах за первый курс мы договорились слегка "обмывать" свои экзамены. Лишь с таким условием, что стол накрывают те, кто получил четверку и тройку. С оценкой "пять" за стол не платят и пьют на халяву, на ровне со всеми. У меня уже было так после трех экзаменов, ни считая первой тройки по древнему миру. Тогда вся группа получила тройки на экзамене из-за шоколадных конфет. Вот и в этот раз я не присоединился к группе халявщиков, которые сдали экзамены на отлично. Из восемнадцати человек, которые пришли обмывать свои экзамены, четверо были отличники. Остальные, примерно, поровну, сдали на хорошую и удовлетворительную оценки. Никто из наших однокурсников экзамены по философии не завалил, экзамены сдали.
За нашим традиционным банкетом после экзаменом я совсем забыл о своей проблеме с милицией. Когда после банкета садился в автобус, то уже была вторая половина дня. Рабочий день в городе Душанбе еще не закончился и пассажиров в автобусе было совсем мало. Я привычно прошел в конец автобуса и тут сел в угол, чтобы немного вздремнуть после похмелья. Завтра нужно было обратно идти на работу в СМНУ-8, заканчивать интерьер бара "Садко". Затем готовиться к следующим экзаменам, которые будут уже через три дня. Дальше, после экзаменов, оформление документов на открытие своего собственного бизнеса, Производственного объединения "Дизайнер". Надо мне собрать всех своих рабочих и поговорить о новых объектах.
Мои размышления сквозь сон прервал автобус, который резко затормозил. Прежде чем я смог опомнится после сна, в автобус заскочили четверо вооруженных парней, по виду которых можно понять, что это заключенные сбежавшие с тюремного лагеря "Кирпичный завод". Я тут же понял, что сейчас нас будут грабить. Быстро сунул руку во внутренний карман пиджака. Украдкой вытащил с деньгами свой портмоне, который тут же засунул глубоко в щель между своим сидением и кузовом автобуса. Во внутреннем кармане пиджака осталась лишь зачетная книжка и немного мелких денег, которые я не успел достать вместе со своим портмоне с деньгами. Придется все выложить бандитам. Думаю, что зачетку не возьмут. Зачем она им нужна?
Тем временем бандиты приказали водителю автобуса ехать в ущелье между городским кладбищем и горой, за которой в расщелине находился кишлак, в котором бригада Черкасова Александра делала оформление интерьера мечети. Автобус не поехал в сторону того кишлака, а помчался выше в горы и обогнул кишлак с другой стороны горы. За горой автобус остановился. Водителя автобуса выкинули в дверь за шиворот.
- Выходите из автобуса! Показывайте свои кошельки! - приказал бандит, размахивая пистолетом. - Быстро!
Пассажиры тут же стали выходить из автобуса. Бандиты тщательно потрошили карманы, сумочки и кошельки пассажиров автобуса. Никто не оказывал ни какого сопротивления. Бесполезно было проявлять героизм. Один бандит выгребал деньги у пассажиров в большую кожаную сумку, а трое других бандитов держали под прицелом всех пассажиров. Сопротивление напрасно. Не задумываясь, бандиты могли убить любого.
- Что так шикарно одетый, а денег совсем мало? - спросил бандит, когда тщательно проверил мои карманы. - Это у меня сегодня были экзамены в университете. - ответил я. - Потом мы экзамены группой "обмыли".
- Похвально, студент! - заглядывая в зачетную книжку, сказал бандит. - Ты мог нас с собой к столу позвать.
- Следующий раз тебя обязательно позову. - сострил я. - Только, пожалуйста, ты мне свой адрес оставь.
- Ага! Сейчас! Разогнался! - удивленно, ответил бандит. - Проходи, остряк! Ты работать нам мешаешь...
Вся банда дружно засмеялась. Размахивая пистолетами в разные стороны, они вошли в автобус. За руль автобуса сел один из бандитов и вскоре автобус скрылся за ближним поворотом в направлении гор, вместе с моими документами и деньгами. Я оказался в дураках, больше всех пострадавших. У меня в кармане осталась только одна зачетная книжка и ни копейки денег. Несколько сот рублей моих уехали вместе с документами. Теперь мне придется пешком топать до самого города Кофирнихон. Да и всем остальным тоже самое.
- Ты почему остановился на трассе? - закричала женщина средних лет, вцепившись в водителя автобуса.
- Там была авария и пострадавшие люди. - ответил водитель. - Я не мог их там раздавить своим автобусом.
Женщина оставила водителя автобуса в покое, но у нее началась истерика. Она так во пела во всю глотку, что наверно было слышно на другой стороне горы. Можно было подумать, что она кого-то только что потеряла в автобусе. Кто-то из близких родственников был убит бандитами. Хорошо, что сама осталась живой.
- Сейчас же прекрати истерику! - сказал мужчина интеллигентного вида, шлепая женщине по щекам. - Никто у тебя не умер, а деньги наживем. Сейчас нам надо выбираться с этого места хотя бы до главной трассы.
- За этой горой есть кишлак. - сказал я, показывая рукой за гору. - Меня там хорошо знают. Мы пойдем туда.
- Я через эту гору не пойду. - заявила истеричка. - Пускай за мной приедут сюда на автомобиле и заберут.
- Можешь оставаться в горах. Где полно волков. - сказал водитель автобуса. - Нам надо домой добираться.
После слова "волки" истеричка так рванула в направлении кишлака, что все пострадавшие подняли ее на смех и молодежь ее освистала. Мы тут же направились следом за истеричкой, так как через пару часов в горах должен наступить вечер, а мы еще не знали, сколько идти до этого кишлака. Может быть не один час. Я посмотрел на людей и определил, что нас, примерно, человек сорок будет. Возраст от десяти до пятидесяти лет. В основном, это ходовой возраст. Трудностей в переходе у нас не будет. Не через горные массивы Гиндукуша и Памира переходить. Тут всего, ну, километров пять будет. Лично для меня это всего лишь прогулка после хороших экзаменов. Жалко только документы и деньги, которые остались в автобусе. Все остальное даже романтично. Будет что вспомнить на старости лет и рассказать своим внукам. Если они будут.
Мы ни стали выстраиваться в колонну или в шеренгу, а просто поплелись в сторону кишлака. К этому времени истеричка уже выдохлась и лежала на склоне холма обдуваемая свежим ветерком, который поддувал под юбку и оголял истеричке задницу в белых семейных трусах. Истеричка не обращала на это никакого внимания. Интеллигентный мужчина, который шлепал ее по щекам, заподозрил что-то там, поспешил в ее сторону. Подошел к ней и тут же взял ее за руку. Проверил пульс. Видимо пульс у женщины был плохой. Мужчина начал делать массаж сердца. Женщина не подавала никаких признаков жизни. Лежала, как тряпка.
- Сердечный приступ. - тревожно, сказал мужчина. - У кого-нибудь есть инсулин? Я доктор. Если сейчас ей не сделать укол, она вскоре умрет. Спросите у отставших. У кого есть с собой инсулин. Ее нам надо спасать.
Просьбу доктора передали всем отстающим. Прошло несколько минут, прежде чем нашлось у кого-то нужное лекарство. Видимо у женщины наступил кризис, так как доктор расстегнул на ней кофту, протер область сердца ваткой смоченной духами и сделал укол ей прямо в сердце. Но уже было поздно. Женщина умерла. При ней даже не было никаких документов, чтобы мы могли определить, кто она такая. В сумочке была косметичка с пустым кошельком. Больше ничего. Наверно она ездила в город Душанбе без своих документов.
- Кто-нибудь знает эту женщину? - спросил доктор. - Она уже умерла. Надо сообщить родственникам о ней.
- Жена заместителя председателя поселкового исполкома. - ответила полная женщина. - Я ее видела с ним.
- Возможно, что моя помощь еще понадобиться кому-то в пути. - сказал доктор. - Поэтому я не могу остаться с умершей. Тем более, что моя помощь ей уже не потребуется. Нужно, чтобы кто-то из вас остался вблизи трупа этой женщины. Иначе, ее тут действительно съедят хищники за эту ночь. Как только мы доберемся до кишлака, то направим сюда автомобиль или вертолет. Пока у нас другого выхода нет. Нас могут не искать.
- Может быть, вы все останетесь тут? - предложил я. - Чтобы по дороге еще кто-то не умер. Я могу хорошо передвигаться в горах и один доберусь до кишлака быстрее всех. Скорую помощь и милицию вызову сразу.
Все одобрительно закивали головами и стали поддакивать. Я ни стал дожидаться подтверждений на словах. Надо спешить. Тут же быстро стал подниматься в гору в сторону кишлака. Я понимал, что в таком быстром темпе далеко не уйду. Но когда мне в спину смотрят несколько десятков пар глаз, то медленно ползти в гору мне как-то даже неудобно. Надо хотя бы до первой расщелины в горе добраться быстро. Там передохнуть малость и средним шагом двигаться дальше. Все равно кроме меня никто не сможет идти до кишлака.
Когда добрался до первой расщелины в горе, то сумрак вечера уже стал опускаться в то место, где остались пострадавшие люди вокруг умершей женщины. Я немного полежал на склоне горы и медленно двинулся в ту сторону, куда еще светили последние лучи уходящего за горизонт солнца. Там в доли были видны очертания большого города Душанбе, освещенного золотым и рубиновым цветом последних солнечных лучей. Кое-где поспешили вспыхнуть первые лампочки, которые тускло мерцали на контурах городских зданий и промышленных корпусов громадных заводов. Я стал вглядываться в склон горы. В надежде увидеть в расщелине горы хотя бы какие-то признаки кишлака. Но кроме серых камней и желтой глины, слегка прикрытой скудной травой, больше ничего не было видно. Приблизительно, я знал место нахождения нужного нам кишлака и пошел в том направлении. Ориентира в горах к этому кишлаку у меня не было. Так что все на память.
Когда вечерние сумерки сменились темной ночь, а вокруг меня стали подавать признаки своего присутствия ночные звери, то я пожалел о том, что ни догадался прихватить с собой хотя бы одного попутчика. Уж лучше бы я остался с кем-нибудь стеречь от зверей до утра умершую женщину, чем я сам сейчас живьем буду съеден этими хищниками, которые все чаще и чаще напоминали о том, что они тут хозяева здешних мест природы. Мне совершенно не хотелось быть предметом пищи для местных хищников и чтобы как-то обезопасить себя, я стал горланить песни своего далекого детства. Так как других песен тут я никак не мог вспомнить и пел все детское. В основном песни, которые пели в пионерских лагерях в пятидесятых годах.
Видимо, это мой голос был такой "прекрасный", что звери в ужасе разбежались куда-то. Когда я окончательно выдохся от своих нудных песен, то обнаружил вокруг себя пустоту. Даже ночные птицы прекратили летать вокруг меня, сбивая назойливую мошкару, тучами кружащую над моей головой, словно ничего другого они больше не моги найти, как только высаживаться на мою голову, пытаясь покусать меня и отложить на месте укусов свое новое поколение жизни. Пришлось постоянно отмахиваться от назойливых насекомых. Я уже давно смерился с тем, что потерял направление к кишлаку. Мне было все равно куда идти, лишь бы выйти к людям и не быть съеденным хищниками, которые постепенно стали возвращаться после моего нудного пения. Горло мое до такой степени охрипло и пересохло, что ни то чтобы петь, даже кричать не мог на собак, которые появились раньше, чем я увидел нужный мне кишлак. Я сразу поспешил в сторону лая собак.
- Мне мулла ваш нужен. - сказал я, как только увидел местного мужика. - Он меня хорошо знает. Я художник.
Видимо тот ничего, кроме слова "мулла", от меня не понял. Мужчина рукой показал, чтобы я шел за ним. Повинуясь его жесту я поплелся между дувалами по узкой тропинке, которую улицей назвать было неудобно. Так как если растопырить руки на высоте плеч, то можно пальцами дотронуться до дувалов между соседними домами по обе стороны прохода, который местными людьми назывался улицей. По этой улице мужик привел меня к той самой мечети, которую укрощали мои художники из бригады Черкасова Александра. Я эту мечеть мог узнать сразу. Мечеть за год ни чуть не изменилась. Вокруг стояли огромные чинары, у стволов которых находился огромный достархан с шикарным персидским ковром на полу и с резными колоннами.
- Уважаемый! Как я рад нашей встречи! - сразу признал меня мулла, который уже собирался уходить из мечети. - Проходите, пожалуйста! Будьте моим гостем. Выпейте пиалу зеленого чая. Отдохни после дороги.
По таджикскому обычаю в гостях не принято сразу говорить, зачем явился гость в этот дом. Поэтому я раззулся и чинно уселся на достархан, куда мне и мулле подали пиалы, угощения и чайничек с зеленым душистым чаем. Мулла тоже оставил свою обувь возле достархана и сел напротив, облокотившись на резные перила, который окружали весь огромный достархан накрытый огромным персидским ковром красного цвета.
- Что привело тебя к нам, уважаемый, в столь поздний час? - спросил мулла, когда мы стали с ним пить чай.
- На наш автобус напали бандиты. - начал рассказывать я. - Они ограбили нас и оставили одних без транспорта в ваших горах. По дороге к вам умерла одна женщина. Люди остались там, а меня направили к вам...
- Можешь не беспокоиться, уважаемый раис. - сказал мулла. - Пастухи сообщили нам эту весть. Пока ты к нам пробирался через эту гору, всех твоих попутчиков уже развезли по домам. Мертвую отправили в морг.
- Тогда мне тоже надо добираться домой. - облегченно, сказал я, мулле. - Спасибо вам за чай. Мне пора.
- Куда ты пойдешь в такой поздний час? - спросил мулла. - Сейчас уже ночь. Будь у меня в гостях. Завтра рано утром мои люди отвезут тебя прямо домой, а сейчас пойдем в мою кибитку. Я покажу твою комнату.
Кибитка муллы оказалась шикарным двухэтажным домом. Даже прекрасный дом Баратова Рахима выглядел жалким сараем против этого роскошного жилого дворца. Деревянные ворота. Колонны вокруг дома. Входные двери в дом. Даже об наличники на окнах. Все из дерева вырезано таджикским национальным, растительным орнаментом. Наружные стены дома облицованы резными плитками из красивых декоративных камней. Внутренние стены и потолок расписаны таджикским национальным орнаментом с палитрой в темперных цветах, что придавало интерьеру помещений воздушное состояние в сказочном пространстве. Даже пол в комнатах из деревянных плиток с орнаментом расписанный масляными, художественными красками. В комнатах хрустальные люстры сделанные на заказ. Это сразу бросалось тут в глаза, так как позолоченный металл люстры был вылит в стиле таджикского национального орнамента и сочетался с интерьером помещений этого дома-дворца. Здесь все гармонировало в своем прекрасном виде. Ни каждому суждено так жить.
Мулла ничего не говорил мне. Он дал мне время рассмотреть его прекрасный дом. Мне даже не надо было спрашивать муллу, кто сделал эту красоту. По почерку было видно, что это работа художников и резчиков по дереву Художественного Фонда Республики Таджикистан. Многих художников выполнявших эту работу я знал хорошо по совместной работе на восстановлении объектов, пострадавших в феврале 1987 года. Видимо, Художественный Фонд много денег потребовал за эту работу, если уже после этой прекрасной работы мулла пригласил нас на оформление росписи интерьера мечети этого кишлака. Сколько же это стоит?
- Уважаемый, ака! - обратился я, к мулле. - Мне приятно находиться в твоем прекрасном доме. Но я уже вторую ночь никак не могу попасть в свой дом. У меня там мама, жена и трое детей. Моя семья постоянно беспокоится за то, что я попадаю в какие-то ужасные истории. Вот и сегодня меня обокрали бандиты. Вероятно, что моя семья уже про это знает, так как моя жена работает в милиции бухгалтером. К тому же наш город очень маленький и все сразу становиться известно людям. Уважаемый! Я тебя очень прошу. Если в вашем кишлаке у кого-то есть машина, то скажи, пускай меня отвезут домой. Я за проезд заплачу хорошие деньги.
- Я обязательно тебе помогу. - сразу, согласился мулла. - Мой старший сын отвезет тебя. Только денег нам твоих не надо. Ты столько много помогал нам с бригадой художников, что мы в постоянном долгу перед тобой. Аллах посылает тебя к нам. То мы в тебе нуждались. То ты в нас. Слава Всевышнему! Аллах акбар!
- Аллах акбар! - повторил я, славу Аллаха, следом за муллой и также дотронулся руками до своего лица.
Старший сын муллы, Хамзат, выкатил из огромного гаража новую белую машину марки "Волга", которая еще пахла заводской краской. В гараже еще стояли две машины. Видимо, это были машины других сынов муллы. По размерам дома муллы, можно было определить, что в этом доме живут около двадцати человек. Так что, возможно, государство еще подарила микроавтобус этой семье. В Таджикистане так принято давно. Если семья таджика больше пятнадцати человек, то им обязательно дарят микроавтобус. Может быть даже дом им построили за счет государства, а отделку дома сделали они сами или приняли участие жители этого кишлака. Вероятно, что тут священный сан хозяина совсем не причем. Просто многодетные семьи в Таджикистане все уважают и всячески стараются помогать родителям вырастить своих многочисленных детей.
- Хамзат! В вашем доме сколько детей? - спросил я, когда мы отъехали от дома муллы. - Наверно, много?
- У моего отца восемнадцать детей. - гордо, ответил Хамзат. - У меня тоже есть шестеро детей, мальчиков.
- Ого! - удивленно, воскликнул я. - Так вам, наверно, государство уже подарило микроавтобус или еще нет?
- Микроавтобус моему отцу подарили. - радостно, ответил Хамзат. - Мне государство эту машину подарило.
Хамзат поцеловал руль машины и прибавил скорость на выезде из своего кишлака. Машина юркнула в расщелину между гор по новой асфальтированной дороге, которой в прошлом году тут не было на этом месте. Может быть, эту дорогу тоже подарило государство этому многодетному кишлаку, в котором, я обратил внимание, есть много двухэтажных домов. Чего нельзя увидеть в обычных кишлаках Таджикистана. Возможно, что по этой самой причине и мечеть такая шикарная в этом кишлаке, ну, прямо, как медресе в древних городах Средней Азии. В таких городах, как Самарканд, Бухара, Коканд, Худжанд, Ташкент, Душанбе и во мно-гих других городах Востока. Однако, хорошо живут в Таджикистане многодетные семьи и служащие мечетей. Конечно, я бы такой жизни не захотел. Постоянные заботы о большой семье и о прихожанах мечети.
- Большое тебе спасибо! Рахмат калон! - поблагодарил я, Хамзата, когда мы подъехали к моему дому. - Пускай ваша семья всегда видит радость в своих детях. Дети лучшее богатство у человека на всей планете.
- Спасибо, Александр! - взаимно, ответил Хамзат. - Пусть твой дом тоже не покидает богатство. Живи долго.
Мы пожали друг другу руки и белая "Волга" тут же скрылась от завистливых глаз моих соседей, которые едва не повыпали из окон своих квартир, разглядывая меня и водителя машины привезшего меня. Кивком головы я приветствовал своих любопытных и завистливых соседей, проходя от машины к своему подъезду, где в это время стояла моя жена вместе с нашими детьми. Возможно, что они только что возвращались от моей мамы, куда они часто ходили в гости на бабушкины пирожки. Другими путями бабушка никак не могла заманить к себе своих внуков, которые постоянно мотались по всему городу. У них не было времени прийти к бабушке, как только на пирожки. Конечно, я тоже иногда туда заглядывал к своей маме в гости на пирожки.
- Ты знаешь, что тебя разыскивают по всему Таджикистану? - спросила Людмила, как только мы вошли в свою квартиру. - Тебя уже обвиняют в угоне автобуса и смерти жены заместителя председателя исполкома.
- Это ты мне сразу на улице не могла сказать! - возмутился я. - Там мне ни стоило даже подниматься сюда.
- Ты видел! Сколько любопытных соседей высовывались! - разозлилась жена. - Моей семье этого не надо.
- Соседи и без тебя уже все знают. - огрызнулся я, выходя из квартиры. - Я прямо сейчас пойду в милицию.
Я вышел из дома. Чтобы меня не перехватили еще до милиции на освещенных улицах города, мне пришлось петлять в темных переулках, один из которых вывел меня прямо к зданию управления городской милиции. Возле милиции было много народу в гражданской одежде и офицеров милиции. Из-за такой массы людей на меня никто не обратил внимание. Я незаметно прошел во внутрь по коридору и поднялся на второй этаж в кабинет, где провел прошедшую ночь во время ложного обвинения меня в несовершенной краже денег из кассы конторы своего управления СМНУ-8. Надо было встретиться со знакомым офицером милиции.
- Ты где это болтался? - с опухшими глазами от бессонницы, спросил меня, капитан Садыков Мурат. - Тебя давно по всему Таджикистану ищут в качестве свидетеля нападения на рейсовый автобус с пассажирами.
- Если ты такие подробности знаешь, - серьезно, ответил я, - то я могу только добавить, что заблудился ночью в горах, когда один пошел в соседний кишлак. Старший сын муллы того кишлака меня привез домой.
Затем я в подробной форме рассказал капитану следственной бригады милиции о том, что произошло в рейсовом автобусе, во время захвата его бандитами и о моем походе там через гору до ближнего кишлака.
- Какие у тебя документы были в портмоне? Сколько там было денег? - спросил меня, капитан милиции.
- Там был мой паспорт, - стал, вспоминать я. - Пропуск на товарную базу, которую я не обокрал. В этой товарной базе у меня склад с художественными и строительными материалами для ремонта объектов пострадавших от погромов в феврале 1987 года. Пропуск в Государственный Банк Таджикистана, который тоже мной не тронут. Мы в банке делаем ремонт. Мой пропуск в Строительный Банк Таджикистана, который тоже не пострадал от меня. В этом банке у меня кабинет имеется. Вместе с сейфом наполненным деньгами для выполнения заказов Исполкома города Душанбе. Кстати, там тоже я ни стал брать денег. Вот только почему-то меня обвиняют в краже денег в кассе конторы СМНУ-8. Где в самой кассе, возможно, денег намного меньше чем у меня в сейфе в кабинете Строительного Банка. Что же касается моего портмоне, который я заткнул между задним сидением и кузовом автобуса, чтобы все это не досталось бандитам. То там было, примерно, восемьсот рублей сотенными купюрами. Так как, примерно, двести рублей я потратил на поездку в оба конца на рейсовом автобусе Кофарнихон-Душанбе и на банкет за сдачу первых экзаменов за пятый курс на историческом факультете Таджикского Государственного Университета. Все, что мог вам тут сообщить сейчас.
- Вот возьми свои документы и пересчитай деньги. - сказал капитан милиции, протягивая мне мой портмоне, который он только что достал из своего внутреннего кармана. - Завтра ровно в шесть утра придешь сюда.
- Это у меня, что, уже смена рабочая в отделении милиции? - удивленно, спросил я. - Почему в шесть утра?
- Поедем с тобой в Министерство Внутренних Дел Таджикистана. - ответил капитан милиции. - Там ты все узнаешь. Сейчас иди с моих глаз к себе домой, я от тебя за сутки уже сильно устал. Все! Пока! До свидания!
- Уж, лучше бы этого свидания никогда у нас с тобой не было. - сказал я, капитану милиции, на последок.