Грегор Доунворт спускался по эскалатору в роскошном торговом центре - умопомрачительном сочетании стекла, бетона, металла и пластика. Ровный электрический свет заливал всё пространство. Грегор находился в прекрасном расположении духа. Крупная торговая сделка состоялась, суля корпорации громадные прибыли, оттесняя многочисленных конкурентов и самом скором будущем обещая солидную прибавку к его банковскому счёту. Действительно, его личные заслуги в этом деле были неоспоримы, и ему по праву полагалось солидное вознаграждение. В его внутреннем нагрудном кармане покоилась плоская бархатная коробочка с новым изумрудным браслетом для жены. Мир казался прекрасным, а жизнь доброжелательной и полной перспектив, когда у него прихватило сердце.
Как будто кто-то злобный и беспощадный кольнул его, пронзая ничем не защищённую плоть. Грегор побледнел и схватился рукой за левую сторону груди, ловя ртом воздух. Обеспокоенные люди на противоположной стороне эскалатора морщили лбы и поднимали брови в немом вопросе. Но Грегор Доунворт уже не замечал их. Не думал он и об удачной сделке. Его агонизирующее сознание занимала только жестокая боль, терзающая сердце. Удары невидимой гигантской иглой повторялись с не жалости и сострадания настойчивостью. Грегор не смог даже переступить порожек, когда движущиеся ступеньки подошли к самому низу; его колени безвольно подогнулись, и он упал на пол. В этот момент последний удар чудовищной боли обрушился на его мозг, и жизнь оставила Грегора Доунворта. Бархатная коробочка выскользнула при падении из его кармана и раскрылась. Изумрудный браслет своим равнодушным блеском встречал испуганные лица людей, быстро собирающихся около мёртвого тела. Оказавшийся в толпе врач поспешил оказать упавшему человеку первую помощь, но было уже слишком поздно. Через некоторое время он поднял голову, обводя людей бессильным взглядом и признавая своё поражение.
Все мы пугаемся, неожиданно встретив смерть. Даже врачи.
В далёком от места трагических событий пригороде Нью-Йорка Патрик О'Рилли удовлетворённо усмехнулся, вытаскивая окровавленную иглу из криво сшитой куколки у которой вместо лица была прилеплена фотография Грегора Доунворта. Патрик внимательно посмотрел на иглу небесно-голубыми глазами, затем неожиданно высунул язык и осторожно облизнул её. Во рту почувствовался солёно-железистый вкус крови.
За ликвидацию слишком ретивого дельца Патрик О'Рилли получил приличную сумму от его конкурентов. Разумеется, деньги были переведены через третьих лиц на счёт в Швейцарии; полиция никогда бы не вышла на его след. А если бы и вышла, что толку? Разве есть в Кодексе статья о вуду? Никто никогда не смог бы привлечь его к ответственности. Да собственно, и не было состава преступления. Доусон был человек немолодой, на нервной напряжённой работе. Вот сердце и сдало. Такое случается сплошь и рядом. Наверняка в этот же день произошли ещё десятки подобных случаев, к которым О'Рилли не имел никакого отношения.
Куда грубым наёмникам-мясникам до него! Его методы гораздо утончённее, безопаснее для исполнителя, интеллектуальнее, артистичнее. Они приносят ему удовлетворение, в конце концов! У него в доме нет даже пистолета. И всегда, всегда стопроцентное алиби. Всем бы профессионалам поучиться у него! Но он ни за что не раскроет никому своё пугающее и опасное искусство. Он заплатил за него слишком дорогую цену. Он не хотел вспоминать об этом, но само его тело не давало ему забыть. Левой ноги от колена и ниже не существовало, дальше был протез. Искусный, хорошо исполненный, самый дорогой, какой он сумел достать. Он даже ходил без палочки, лишь немного прихрамывая. Протез.
Его ногу съели. И он сам отдал её на съедение.
В обмен на Знание.
Патрик затушил пять трепетных огоньков свечей из чёрного воска, расставленных по лучам пентаграммы с какими-то непонятными значками и скалившимися черепами из слоновой кости, смахнул теперь уже бесполезную куколку в мусорную корзину, содержимое которой он обычно сжигал.
Экспертов в полицейской лаборатории ждал бы большой и весьма ошеломляющий сюрприз, если бы они произвели анализ тёмного кровавого пятнышка на левой стороне туловища куколки. Это была действительно кровь покойного Грегора Доунворта.
Новенький Шевроле легко скользил по улицам Нью-Йорка. Поздно вечером пробки рассасываются, позволяя вести машину без излишней нервотрёпки и одновременно подпевать последним хитам. Сильные чёрные руки Питера Лероя уверенно держали руль, однако голова его была занята другими вещами, а именно Шоколадкой Лорой, к которой он сейчас и направлялся. Близкая встреча с её прелестями горячила его воображение.
Последние выступления в чемпионате принесли ему славу и деньги. Его гладко выбритый череп, целеустремлённое лицо с выделяющимися белками глаз и вытянутые, блестящие от пота, мускулистые руки, касающиеся оранжевого мяча, обошли все спортивные обозрения мира. А сейчас он вполне мог позволить себе расслабиться немного отдохнуть от изматывающих тренировок и жёсткого режима соревнований. Шоколадка Лора как нельзя лучше подходила для этой цели, и, несомненно, уже ждала его во всей своей красе. Какой-то придурочный почитатель славы умудрился стянуть его кожаную куртку, но Питер не слишком из-за этого расстраивался. На гонорары от соревнований он сможет купить десять новых курток. Нет, тысячу! К чёрту уродов. Жизнь прекрасна и удивительна! И Шоколадка Лора докажет ему это.
Он прибавил газу, воодушевлённый нарисованным его воображением манящим образом. И в этот момент получил страшный удар в спину.
Приятный свежий ветерок обвевал изголодавшегося по чистому воздуху адвоката. Дэвид Леви мог себя поздравить. Он сумел оправдать своего клиента. Факты обвинения были сфабрикованы чрезвычайно хитроумно, однако не смогли обмануть его пытливого ума. Он провёл один из самых напряжённых процессов в своей практике. Шесть месяцев бессонных ночей, выкапывания замаскированных фактов, рытья в архивах, составления бесчисленных документов, встреч с пытающимися увернуться и скрыть от него правду людьми не прошли даром. Он выиграл процесс, и, разумеется, получит за это причитающиеся ему деньги. Но дело не в этом. Он устал. Работа просто вымотала его, не оставляя времени для простых повседневных радостей, в которых так нуждается каждый человек. Например, пройтись вечером по парку, вдыхая чистый воздух. Раньше здесь околачивались наркоманы, но в последнее время, Дэвид знал это, полицейские неплохо справлялись со своими обязанностями и расчистили территорию парка от нежелательных элементов. Дэвид наслаждался прохладой вечера, подставляя лицо освежающему ветерку и поправляя растрепавшиеся, начинавшие седеть и редеть волосы. Куда-то запропастилась его шляпа. Наверное, он оставил её в офисе, надо будет утром проверить. Ничего страшного, улыбнулся про себя Дэвид, он не такой религиозный еврей, как его отец, можно походить денёк и без головного убора.
И тут дикая боль без всяких предварительных симптомов и предупреждений сжала его живот не знающими жалости костлявыми пальцами.
Мерный свет от плоского дисплея ноутбука и маленькой настольной лампы успокаивающе действовали на Сюзан Чео, выхватывая её рабочее пространство из полумрака комнаты. Она прекрасно знала, что работать с компьютером следует при хорошем освещении, иначе портится зрение, но ничего не могла с собой поделать, она любила такую обстановку. Послушные строчки выбегали из-под её быстрых пальцев. По-азиатски узкие, с примесью европейских линий, глаза над высокими скулами критически оценивали написанное.
Маленький зелёный дракончик из чуть просвечивающего матового камня охранял её. Сюзан с теплотой посмотрела на него. Разумеется, от дракончика не было никакой практической пользы, да и камень не слишком дорог. Таких фигурок полно в китайских сувенирных магазинах, и делают их где-то в Гонконге специально для европейцев и американцев. Однако она любила именно этого дракончика. Он достался ей ещё от прабабушки, которая передала его Сюзан в весьма преклонном возрасте, перед самой своей смертью, как будто бы чувствовала её приближение. Прабабушка сказала шестилетней девочке, что дракончик вывезен ею из Китая, его история теряется в глубине веков. Если будешь заботиться о нём, сказала прабабушка, то он будет охранять тебя от Зла. С тех пор Сюзан повсюду таскала дракончика с собой, он стал неотъемлемой частью её дома. Жизнь Сюзан Чео была совсем не такой лёгкой, как хотелось бы шестилетней девочке, смотрящей на матово-зелёного дракончика и воображающей, что мёртвый камень сможет защитить её от всех трудностей и невзгод. Ей много пришлось пережить, прежде чем она приобрела известность в писательских и репортёрских кругах, и её разоблачающие статьи о коррупции, подкупах и продажности видных дельцов и политиков стали расхватываться всеми видными журналами. И не слишком-то защищал её дракончик всё это время.
Машинальным движением руки она захотела поправить волосы, но тут же тихонько хихикнула. Двух сантиметров как не бывало! Она же вчера подстриглась.
Курсор на дисплее скользнул вниз, к новому абзацу, и одновременно с мозг обожгло пламенем свирепой боли, от которой ошеломлённая и ничего не понимающая Сьюзан, зацепив шнур он настольной лампы, повалилась на пол.
Патрик О'Рилли удовлетворённо ухмыльнулся. Любому профессионалу нравится, когда он чётко и аккуратно выполняет свою работу.
Три заказа. Сразу три заказа! Такое бывает не часто. Его швейцарский банковский счёт ожидает солидная подкормка.
Он действовал методично и осторожно, выходя на будущих жертв, узнавая их привычки и места пребывания. Он крался за ними безликой серой тенью, чуть прихрамывая и пряча глаза. Затерявшийся в толпе ничем не примечательный человек.
Легче всего было украсть шляпу у этого рассеянного еврея, постоянно погружённого в свои мысли и дела. Если бы не Патрик, он бы рано или поздно всё равно забыл бы её в одном из офисов. О'Рилли лишь чуть ускорил этот неизбежный процесс.
И теперь маленькая нелепая куколка с чёрным, грубо сшитым колпачком на голове безвольно лежала на его массивном, с каплями застывшего воска столе. Шляпа, с вырезанным из неё кусочком войлока дожидалась своего погребения на свалке. Разве можно осуждать человека за то, что он вырезал кусочек из шляпы и теперь собирается её выбросить?
Чуть сложнее обстояло дело с китаянкой, однако и её Патрик подловил в парикмахерской. Он терпеливо дождался конца стрижки и укладки волос, проводил взглядом удаляющуюся из салона Сюзан Чео. Потом, не допуская, чтобы работница подмела валяющиеся на полу волосы, он быстро вошёл в помещение, и, подойдя вплотную к креслу, на котором только что сидела Сюзан, уверено осведомился, когда в котором часу очередь его жены, сообщив вымышленное имя. Ему вежливо ответили, что такая у них не записана. Он добродушно засмеялся и сказал, что, наверное, перепутал салон. И тут у него неловко упали перчатки на пол. Улыбаясь, он поднял их, не забыв прихватить прядь женских волос, и вышел из парикмахерской.
Вторая куколка вуду, с пришпиленным локоном Сюзан и её портретом, вырезанным из газетной колонки и приклеенным на набитую ватой бледно-жёлтую ткань, послушно и безропотно лежала рядом с белой фигуркой в черном войлочном колпачке и бутафорской ниточкой адвокатского галстука.
Больше всего Патрик намучился с чернокожим баскетбольным игроком, смешавшим все планы спортивных ставок и сводящим с ума магнатов, вложивших большие деньги в другую команду. Очень большие деньги. Они даже согласились немного поделиться с Патриком О'Рилли.
Проклятый неугомонный игрок! За ним пришлось погоняться по Нью-Йорку, когда он не был на соревнованиях, но в конце концов Патрику удалось украсть принадлежащую Питеру Лерою кожаную куртку, которую ожидала такая же участь, как и шляпу Дэвида Леви. Хотя нет. Возможно, какой-нибудь бездомный бродяга присвоит её себе, выкопав из мусора. Ему будет наплевать, что из добротно выделанной кожи вырезан кусочек. И вскоре куртка провоняет запахом костров, пива, дешёвого курева и мочи. Небесно-голубые глаза Патрика заблестели в предвкушении такого расклада событий.
Чёрная куколка в коричневой кожаной распашонке присоединилась к остальным. На ткань был приклеен маленький портрет из спортивного обозрения. Куколка радостно смотрела на мир. Совсем как настоящий Питер Лерой.
Краем агонизирующего сознания Сюзан понимала, что умирает. Как? Почему? За что? Кто убивает её? Вопросы молниеносно проносились в её мозгу, подгоняемые вспышками боли. Дикой обжигающей боли. Как будто кто-то поднёс её голову к громадной невидимой свече и безжалостно поджаривал её мозг. Она всегда ожидала покушения на свою жизнь, она чётко понимала, какую опасность несут в себе её статьи. Но она была готова к чему-то пришедшему извне. Ножу, пуле, яду, бомбе в машине - всему, чему угодно. Но почему её собственный мозг обжигается сейчас невидимым пламенем? Или кто-то обжигает его? Помоги мне, Господи! Бог не поможет тебе, со странным безразличным спокойствием, соседствующим с вопящим, наполненным нестерпимой болью сознанием ответила сама себе Сьюзан. Через несколько секунд ты умрёшь. Её руки взлетели к голове, пытаясь содрать кожу, освободить мозг из черепной коробке, остудить его.
И тут она почувствовала, что боль чуть-чуть отступила, не ушла совсем, а просто освободила малюсенький краешек сознания.
Падая, Сюзан зацепила ногой провод от лампы, и выдернула его из розетки. И теперь комната освещалась только светом от ноутбука.
Не совсем так. На столе возник ещё один маленький неверный огонёк. Нефритовый дракончик зажёг своё спавшее столетия сердце, помогая Сюзан.
Умелые руки Патрика О'Рилли неторопливо перебирали криво сшитых матерчатых уродцев, производя с ними запланированные заранее действия. Губы Патрика непрестанно шептали странные заклинания, слов которых нет ни на одном европейском языке.
Он бил миниатюрным молоточком по спине чёрной куколки, сжимал пальцами живот белой и подносил к огню свечи бледно-жёлтую куколку, волосы которой тут же начали обугливаться.
Но что это? Патрик моргнул, не веря своим глазам. Пламя вдруг перестало касаться материи, вспыхнувшее было фото Сюзан Чео, приклеенное на голову куколки, погасло. Неведомая сила возвела невидимую миллиметровую преграду, которую огонь был не способен преодолеть.
Сюзан сразу же поняла, что её защищает дракончик, помогает ей бороться с внезапной жестокой болью. Она полностью и безоговорочно приняла правила игры, сосредоточив все свои неподвластные боли чувства на комочке тусклого света. Она чувствовала, что маленькая фигурка, мерцающая зеленоватым пламенем пытается что-то сообщить ей. Без слов, на уровне подсознательных образов. Что-то очень-очень важное. От чего будет зависеть жизнь Сюзан.
И она начала различать слова. Скорее, это были абстрактные мысли, которые она пыталась облечь в привычные ей образы и понятия.
Встань. Борись. Сопротивляйся. Ты можешь, ты способна. В тебе есть энергия. Я помогу тебе. Загаси огонь. Напряги все свои силы.
Сердце дракончика разгоралось. Оно начало пульсировать живой трепещущей энергией, посылая Сюзан волны силы и мощи, освобождая её разум, раскрепощая сознание.
Заклинания застыли на губах Патрика О'Рилли, потому что бледно-жёлтая куколка заворочалась у него в руках. Она даже повернула свою уродливую голову, и от неё повеяло холодным ветерком, который загасил пламя свечи. Едкий дым от фитилька потянулся к его лицу. Он выронил куколку и вытер две слезинки, внезапно оказавшиеся в уголках его небесно-голубых глаз.
Последним усилием воли Питеру Лерою удалось надавить на тормоз и выкрутить руль. Машина вильнула вправо, пересекла тротуар и въехала на газон, проломив декоративную решётку парка, и остановилась. Он судорожно глотал воздух широко раскрытым ртом, ничего не понимая, выкатив налившиеся кровью белки глаз. И тут последовал ещё один жестокий удар невидимым гигантским молотом по спине, его бросило на руль. Он ударился лбом о переднюю панель и рассёк себе бровь. Теплая струйка крови полилась из ранки, заливая ему лицо, но он даже не обратил на это внимание. Он с ужасом ожидал, когда последует следующий удар, который переломит ему спину и убьёт его.
Удар последовал. Только в этот раз, и Питер почувствовал это, между молотом и его спиной оказалась невидимая защита.
И ещё. Кто-то далёкий и умоляющий прикоснулся к его сознанию, пытаясь что-то сообщить ему.
Ужасная боль на минуту отступила, кто-то немного разжал жестокие пальцы, и к Дэвиду Леви возвратилась способность воспринимать действительность. Он понял, что его атаковала какая-то сила, вышедшая прямиком из Ада. Атаковала безо всякого предупреждения, молча и целеустремлённо.
Дэвид ощупал руками пальто, ища отверстие от пули в животе или мокрое красное пятно. Его одежда была цела, никто не стрелял в него. И в то же время боль продолжала сдавливать его невидимой рукой, только немного ослабив хватку, но не отпустив. Взгляд Дэвида заметался по парку, ища помощи. Он попытался крикнуть, но у него вырвался только глухой невнятный хрип. Парк в это время опустел, лишь вдалеке виднелись несколько силуэтов, но до них не доползти, не докричаться. Он сейчас умрёт на скамейке, и его труп найдут только к утру.
И тут он внезапно осознал, что помощь уже пришла. Что это она ослабила хватку смерти. Приостановила безжалостную невидимую руку.
Понял он и то, что тот, кто помогает ему, также нуждается в его поддержке.
Что-то странное происходило в давно отлаженном и испытанном механизме. Как если бы Патрик - страшно подумать - забыл Знание. Или такой удобный закон хищника-жервы, который одинаково хорошо работает в знойной саванне и в бетонных джунглях, более не существует? Что-то препятствовало планам Патрика, мешало ему. Какая-то сила сопротивлялась его Силе, какое-то знание противостояло его Знанию.
Молоточек не достигнул куколки в кожаной распашонке, натолкнувшись на несуществующую преграду. Белый уродец в шапочке вдруг стал на удивление плотным, не поддающимся усилиям его пальцев.
Впервые в жизни Патрик запаниковал. Такого не случалось с ним даже когда он добровольно отдавал на съедение свою ногу. Тогда им руководил холодный расчёт помноженный на силу воли.
Культя внезапно заныла, напоминая о себе. На лбу Патрика выступили мелкие капельки пота. Он решительно потянулся к набору игл.
Ты не одна. Рядом с тобой находятся люди. Двое людей. Они тоже в беде. Прикоснись к ним. Помоги им. И тогда они помогут тебе. Объедините свои усилия, свою энергию. Только так вы сможете победить. Только так вы сможете выжить. Слейте ваши силы. Соедините сознания. Используйте вашу совместную энергию.
Дракончик превратился в единый шар энергии. Яркий зеленоватый свет заполнил всю комнату. Ноутбук сорвало со стола и кинуло на пол, по кабелям пробежали волны искр. Маленькие фосфоресцирующие молнии оторвались от дракончика и потянулись к Сюзан, приподымая её, возвращая ей силы, наполняя её энергией.
Она встала в полный рост и раскинула руки. Из её уст вырвался победный клич, а вместе с ним отделившаяся от её тела молния разбила окно и устремилась в ночное небо Нью-Йорка.
В этот самый момент, за много километров от здания, где жила Сюзан, стоял вышедший из машины облитый кровью Питер Лерой, раскинув руки, крича и посылая в небо мощный заряд энергии.
Двое запоздавших гуляк рванули из парка, когда внезапно обратили внимание на ранее незаметного респектабельного человека в дорогом пальто. Он закричал во всю силу лёгких, и весь засветился переполнявшей его и рвущейся наружу энергией.
Три потока силы, прочертив абсолютно безоблачное небо засыпающего города, соединились в вышине, рассыпая искры.
Оп-па! Левая рука Патрика хлопнула по пустому пространству стола. Пальцы почувствовали застывшие островки воска. Куколка увернулась от его руки, перекатившись на край стола! Правая рука с иглой застыла в воздухе, потеряв цель.
Патрик яростно зарычал, оскалив зубы. Его взгляд переметнулся к двум тряпочным уродцам, находившимся в пределах досягаемости. Но проклятые куклы, как бы прочитав его мысли, вскочили на нелепые, набитые дешёвой ватой ножки, и сиганули на пол.
Первая куколка повисла на краю стола, уставясь на него ничего не выражающим лицом, вырезанным из газеты.
Тяжёлое дыхание Патрика поколебало пламя свечей. Бешенные тени заметались по комнате. Он рванулся за пялящейся на него куклой, но та, проявив чудеса ловкости, соскользнула вниз, оставив Патрика ни с чем.
Ах! Он неловко ухватил иглу, на секунду забыв о ней, сосредоточив всё своё внимание на убегающих куклах. На среднем пальце правой руки выступила рубиновая капелька крови. Глаза Патрика сощурились в какой-то злобной сосредоточенности, и он слизнул капельку. Зловещая усмешка заиграла на его губах. Он отбросил иголку и, резко встал из-за стола. Протез протестующе скрипнул. Патрик кинулся к кухне, оглядываясь на замерших в нерешительности уродцев. Те прилепились к различным предметам и, казалось, выжидающе наблюдали за ним.
Он выхватил из ящика нож для разделки мяса и в три громадных прыжка покрыл расстояние, разделяющее его от комнаты со взбесившимися куклами. С мрачным торжеством он захлопнул за собой дверь, сознавая собственную силу. Паника отступила. Создавшаяся ситуация даже забавляла его, вносила разнообразие в его, надо признаться, однообразную работу.
Тряпочные уродцы поняли его планы, засуетились. С невообразимым проворством они заметались по комнате, увёртываясь от молниеносных выпадов ножа. Они цеплялись за занавески, пружинисто отскакивали от пола и от стен. Нож вонзался в мебель, рассекал воздух, но ни разу не задел уродцев.
Протез жалобно заскрипел, не выдерживая таких резких движений, что-то в нём щёлкнуло, и Патрик, отчаянно хватая руками воздух, больно ударился боком о стол и повалился на пол. Свечи покачнулись и упали, заливая расплавленным воском его лицо. Запахло обожжённой плотью.
У него вырвался крик боли. Слёзы навернулись на глаза. Его мозг завопил, ужасаясь возможной катастрофе. Он чуть было не насадил сам себя на нож. Но нет, он лишь пришпилил к полу краешек его рубашки, вонзившись на сантиметр в паркет.
Только не надо паниковать. Сейчас он встанет, поправит протез и разделается с этими проклятыми уродами!
Однако его опередили. Черная кукла, совершив акробатический прыжок, снова оказалась на столе, подхватила кривыми ручонками оброненную Патриком иглу. Патрик широко раскрытыми глазами смотрел на это. Парализованное невозможностью происходящего сознание вопило ему, что он должен встать и действовать, но он ничего не мог поделать с собой. Былая решимость куда-то испарилась. Кукла перехватила иглу на манер копья и, быстро переступая своими нелепыми ножками, побежала по столу.
- Н-е-е-е-т!!! - завопил наконец Патрик, пытаясь прикрыться рукой.
Куколка оказалась проворней. Она с разбегу спрыгнула со стола, держа иглу наперевес. Дикая боль пронзила мозг Патрика, когда игла вонзилась ему в глазное яблоко, попав точно в зрачок, как в центр мишени.
Всё тело Патрика содрогнулось от невыносимой боли. Сохранившаяся часть сознания отметила, что по щеке потекло что-то тёплое и липкое. И самое главное. Правый, целый глаз, выпученный от невыносимого страдания, всё-таки заметил в надвигающейся кровавой дымке, что куколка повисла на краешке вонзившейся иглы, вертя удивительно подвижным, как будто бы и не вырезанным из журнала, чёрным личиком. Бумажка приросла к ткани, изменилась, приобретая миниатюрные человеческие черты.
Содрогаясь от одной мысли, что необходимо прикоснуться к находящейся в глазу, или в том, что раньше было глазом, игле, Патрик попытался захватить проклятую куколку. Но та, лишь отпустила руки и соскользнула вниз.
Две другие куколке, также приобретая собственные подвижные рожицы, активно вытаскивали нож, вонзившийся в пол. Откуда у них взялись силы? Откуда безвольные тряпичные тела вдруг приобрели гибкость и подвижность, способность видеть и понимать? Ответить на все эти вопросы просто не было времени. Тлеющая от упавшей свечи кушетка вдруг вспыхнула пламенем, наполняя комнату удушливым запахом, опаляя волосы Патрика.
Стоная от боли, задыхаясь, Патрик пополз к захлопнутой им же двери, пытаясь одновременно приподняться на одну ногу.
И тут же свалился на пол, дико вращая выпученным от ужаса здоровым глазом, с трудом понимая, что с ним происходит, не веря обжигающей его боли. Он повернул голову и увидел, что куколкам всё-таки удалось выдернуть нож из паркета, и они, теперь все втроём, держа громадный для них предмет, резанули ему по ноге, явно задев сухожилия.
Патрик в отчаянии замахал руками, и куколки бросились врассыпную, его кисть встретила лишь равнодушную сталь хорошо отточенного ножа, оставляя ему дополнительную дорожку боли.
Он лежал на ковре, облитый кровью, оглушённый и ослеплённый, беспомощный. Он сейчас сгорит в этой комнате, побеждённый вырвавшимися из ада отродьями. Так ли это? Ведь ты сам же и создал их, услужливо подсказало ему сознание. Всё правильно, а сейчас ты сгоришь вместе с ними, ответил он сам себе.
Но нет. Занявшаяся было кушетка почти потухла. Он попробовал пошевелиться, но каждое, даже малейшее движение, отзывалось болью в его голове. Он надсадно закашлялся, вынужденный вдыхать вонючий дым. Неужели соседи ничего не заметили? Может быть, они вызовут пожарных, и его спасут из этого кошмара. А глаз... Глаз можно вставить и искусственный... как ногу. О мелких порезах он просто старался не думать.
Между тем куколки развили бешеную деятельность, как ни странно, не обращая особого внимания на Патрика. Они восстанавливали костяные фигурки на столе, свечи, начерченные мелом контуры. Они носились как угорелые по комнате, занятые своими непонятными приготовлениями.
Более того, они начали сооружать из ваты и обрывков материи четвёртую фигурку! Они ловко орудовали оставленным на столе набором игл, поддерживая их кривыми ручками. Их маленькие зловещие личики, почему-то слишком похожие на настоящие, были серьёзны и сосредоточенны. Их действия отличались целенаправленностью и согласованностью.
Зачем они это делают? Мысли Патрика прорывались через плотную плотину боли. Он сумел приподняться на одном локте, чтобы рассмотреть целым глазом чётче возню уродцев. Он мог различить даже расплывающийся кончик иглы, торчащий из его глаза. Он не мог более выносить этого. Сжав зубы, ощущая во рту привкус собственной крови и ещё чего-то - вытекшего глаза? - он с силой дёрнул за иглу.
Боль просто оглушила его. По щеке полилась новая порция тёплой жидкости, и он в полубессознательном состоянии снова повалился на спину.
Единственное, чего он не успел заметить, до того, как вырвал из себя иглу, это то, что у новой куколки на столе не хватало левой ноги. От колена и ниже.
Совсем как у него.
Сюзан, Давид и Питер знали, что их трое, хотя каждый из них вряд ли смог бы описать внешность двух других. Они ощущали, что столкнулись с чем-то громадным и мощным, что выше их понимания, что требует их согласованных и чётких действий, объединения усилий.
Они понимали, что только способность бороться оставляет им шансы на выживание, соединяет их с привычным и устойчивым миром. Они ведут суровую и беспощадную войну, чтобы выжить, чтобы отвратить слепое Зло, вплотную подошедшее к ним и поставившее под угрозу их жизни.
И Зло необходимо раздавить, уничтожить.
Даже если потребуется применить ещё большее Зло.
Патрик О'Рилли провалился на несколько минут в спасительную темноту, в которой он не ощущал боли.
Он не заметил того, что куколки соскочили со стола и подошли к нему. Сначала они задержались немного около ножа, но потом, видимо, вернувшись к первоначальному плану, засеменили на кривых ножках к его сломанному, но по-прежнему прикреплённому к ноге протезу. Их рожицы оживлённо гримасничали. Однако, потерявший сознание Патрик всего этого не видел.
Куколки деловито взобрались на протез, методично разодрали брючину и покрывающую точный механизм искусственную кожу. Их крошечные пальчики обладали странной силой, несоответствующей их размерам.
Патрик начал приходить в себя. К нему вернулось ощущение реальности, а вместе с ним и пульсирующая боль в глазнице. Порезы и ушиб также напомнили о себе. Патрик надсадно закашлялся, удивляясь, как ещё не задохнулся в прогорклой вонище от тлеющей кушетки. Он застонал, пытаясь приподняться.
И застал трёх куколок, спешно убегающих от него к столу. Сразу же бросились в глаза разорванная штанина и развороченный протез. Заметил он и то, что куколки бережно несли с собой какую-то блестящую деталь, по-видимому, извлечённую из поломанного механизма. Рожицы куколок, казалось, выражали злобное торжество.
Они торопливо взобрались на стол и приладили блестящую железку к четвёртой куколке.
Внезапно вспыхнули разом все свечи, как будто зажжённые невидимой рукой. Куколки аккуратно дочерчивали чуть стёршиеся меловые фигуры, необходимые для заклинания. Для воплощения Знания.
И тут Патрик понял, зачем куколки сделали четвёртую фигурку, зачем украли у него деталь из протеза и приладили её к тряпочному уродцу. Они делали всё то же самое, что обычно делал он. Только убивать в этот раз будет не он.
Мозг Патрика заработал с лихорадочной быстротой. Он не намеревался сдаваться без боя.
Его возвращение к действительности не осталось без внимания. Куколки похватали самые маленькие иголки, которые были в состоянии удерживать наподобие мечей, и разом подняли их вверх, как если бы клялись в чём-то. Их рожицы исказились, и губы зашептали неслышные заклинания. Почему-то Патрику показалось, что он способен различить знакомые формулы даже по неразличимым движениям губ уродцев. На кончиках иголок появилось неясное зеленоватое свечение, как будто неведомая сила наполняла их энергией. Миниатюрные мечи даже разбрасывали крошечные искорки.
Он попытался приподняться, и это ему отчасти удалось. Но он осознал, что не успеет спасти свою куколку. До стола был целый метр, а куколки уже направили свои мечи в грудь маленькому уродливому силуэту. Он просто не способен быстро двигаться в своём ужасном состоянии.
И тогда Патрик призвал на помощь всё своё знание и мастерство. Он быстро зашептал отработанные годами заклинания, только... вывернутые наизнанку.
Его куколка заворочалась и увернулась от удара тремя мечами. Иголки вошли в дерево, прожигая его. Шатаясь, фигурка с поблескивающей металлической ногой, побрела к краю стола. На неё надвигались три уродца, выдвинув вперёд сияющие мечи. Патрик ухмыльнулся. Он ощущал движения своей куколки! Он как бы переселился в её тщедушное тельце. Он необычайно живо чувствовал тряпичное создание, которым управлял. За считанные секунды он слился с ним, превратился в него.
Сейчас он убежит от них, пусть они попробуют его достать!
Патрик заметил опасность слишком поздно. Его куколка приблизилась к краю стола, теснимая уродцами с иголками-мечами. Он не был подготовлен к прыжку, он просто не успел об этом подумать!
Куколка зашаталась и рухнула вниз.
Чудовищной силы удар потряс тело Патрика. Как если бы это он, а не куколка упал с высоты нескольких метров.
У него треснуло несколько костей. Что-то хрустнуло в позвоночнике, парализуя его. Из уголка рта, пенясь мелкими пузырьками от прерывистого дыхания, полилась струйка крови. Кисть правой свернулась под каким-то неестественным углом.
Но самое ужасное заключалось в том, что он продолжал находиться в полном сознании, хотя и был оглушён падением. И его здоровый глаз чётко видел, как три куколки, акробатически сгруппировавшись, спрыгнули на пол и приблизились к неловко подвернувшей конечности фигурке с железной ножкой, не обращая на него самого абсолютно никакого внимания.
Патрик попытался прошептать заклинания, но только кровавые пузыри вырвались у него изо рта.
Куколки, подняв вверх, скрестили свои мечи, запылавшие с утроенной силой. Неимоверным усилием воли Патрик заставил приподняться куколку, сам оставаясь парализованным. У куколки из криво нарисованного ручкой рта стекала маленькая красная струйка крови. Его крови, он был в этом уверен.
Зелёная малюсенькая молния сверкнула, отходя от скрещенных мечей к оконному стеклу. Полетели мелкие осколки, и в комнату ворвался свежий предрассветный ветер.
Патрик с наслаждением вдохнул чистый воздух, и увидел, как единым движением уродцы пронзают иголками сердце четвёртой куколки с металлической ножкой.
В эту же секунду три беспощадных меча пронзили сердце Патрика, унося его жизнь в чёрную бесконечность.
С брезгливостью глядя на куколку, в грудь которой вонзились иголки, оставляя кровавое пятнышко, впитываемое тканью, трое уродцев подошли к разбитому окну. Они даже не оглянулись на труп Патрика О'Рилли с громадной раной с левой стороны груди, с широко раскрытым небесно-голубым глазом, в котором запечатлелся беспредельный ужас.
Переступая через осколки стекла, куколки взялись за руки и встали на узеньком подоконнике. Они переглянулись, и кинулись вниз, навстречу розовым краскам рассвета.
И пока они летели, их тела теряли былую гибкость, лица снова превращались в простые бумажки. От них разлетались крошечные зеленоватые искорки, угасая, теряясь в нежном свете восходящего солнца, больше похожего на пылающий глаз гигантского дракона.