К нам в класс пришла новенькая. Она была ангельской красоты. Она напоминала прелестных девственниц Рафаэля. По глазам видно было, что она не дура, но и не зубрила. Волосы у неё были густые и падали локонами на плечи и спину, губы были пухлые, но не очень. И главный её был козырь - ослепительная белая кожа без прыщей. На уроке музыки она так запела, что у меня застонало под рёбрами, и я даже призадумалась, уж не лесбиянка ли я, блин.
- Как тебя зовут? - спросила я на перемене.
- Жюстина, - пролепетала она губами словно лепестками роз.
На французском она говорила в совершенстве, и я подумала, что видно, папаша её дипломат, и она ошиблась адресом, прописавшись в нашей школе.
После уроков я решила проследить за ней. Я спряталась в кустах, а потом, пригнувшись, продвигалась вдоль тротуара за машинами.
Оказалось, что она живёт в каком-то убогом домишке на краю города. У неё даже не было водопровода и приличного WC. Я заглянула в окно этого сарая и ойкнула: все комнаты в бараке были пустыми, кроме одной, где на полу валялся полосатый надувной матрас. На нём она и спала, раскинув руки и ноги в стороны, и напоминала икс, и от неё сквозил во все стороны свет. Волосы рассыпались прямо по полу. Кругом была такая грязь!
Я прижала нос к стеклу, оно бряцнуло и вывалилось из рамы. Жюстина вскрикнула и проснулась. Она увидела меня в лучах заходящего малинового солнца и широко улыбнулась.
- Заходи! - поманила Жюстина рукой.
Я уже и не знала, хочу я дружить с такой странной девочкой или хватит уже на сегодня приключений. Но она так настойчиво махала рукой и кивала, что я побоялась, что она подумает, будто я испугалась. И я вошла. Споткнулась о порог, стукнулась носом об стену и у меня из обеих ноздрей потекла кровь.
Жюстина подскочила ко мне, содрала с себя белоснежную кружевную накидку и прижала к моему носу.
- Тебе нельзя терять кровь, - сказала Жюстина. - Ты можешь умереть.
- А тебе можно, ты не можешь умереть? - разозлилась почему-то я.
- Я не могу, - грустно сказала Жюстина. - Пробовала много раз, но у меня ничего не получилось.
- Ну, ты и дура, - сказала я, зажав нос и держа голову запрокинутой. - Или совсем уже чокнутая на всю бОшку.
- Нет, - сказала Жюстина. - Я не дура. Я бессмертная. Хочешь, докажу?
Ну и ладно, подумала я. И мне даже вообще стало интересно, как она мне будет своё бессмертие доказывать. Но если она правда умрёт, потом меня замучают, будут выяснять, что она это вдруг надумала и вообще.
- Давай лучше без этого дружиться, - сказала я. - Ты уже с парнями трахалась?
- О, - сказала Жюстина. - Лучше не напоминай. Меня в первый раз в лесу изнасиловал один родственник. Ничего хорошего. Если тебя не насиловали, ты всё равно не поймёшь. Потом ещё была одна женщина, и я её ножом пырнула, представляешь? Не нарочно.
- А она тебя тоже изнасиловала? - ужаснулась я.
- Нет, я её любила, - сморщилась Жюстина и заплакала.
Я не хотела её мучить, совсем мне не хотелось. Кровь из носа уже не шла. Я подумала, что может её как-то развеселить, может, она есть хочет?
- Пойдём в KFC, деньги есть, - предложила я.
Но она отрицательно закачала головой и сказала, что ей не хочется кушать. Что она вообще никогда не ест, что ей это не надо. Потом сказала, что у неё крови нет, и нет обмена веществ, что у неё нет ни эритроцитов, ни лейкоцитов. Я подумала, что поэтому у неё и прыщей нет. Жюстина, в доказательство, достала из кармана фартука острый короткий нож, нож блеснул лезвием при свете фар (уже стемнело, и мимо барака ехала машина), и с размаху полоснула себя по безымянному пальцу. Крови, правда, не было. Она потрясла пальцем со всех сил. Ни капли не капнуло, да.
- Хочешь, я кое-что тебе покажу, и ты расхочешь со мной дружить? - сказала Жюстина и обнажила оба плеча, на которых стояли зверские татуировки.
- Круто! - выдохнула я.
Жюстина не ожидала такого ответа. Она напряжённо смотрела на меня, а потом сказала:
- Это клейма. Это печать, что я воровка. Что со мной нельзя дело иметь. А теперь уходи отсюда.
Чёрная тьма уже наполняла барак. Мне стало так тоскливо, как будто я кого-то похоронила заживо. Честно вам скажу, мне было непонятно ничего. Почему Жюстина может себе позволить спать, где хочет, и быть изнасилованной в лесу без всяких последствий, а если такое случится со мной, родители запрут меня дома до скончания века. Я была поражена смелостью и свободой этой девочки. И я поняла, что я не лесбиянка, а Жюстина сразу покорила меня этими своими качествами характера. Она была очень амбициозной.
- Твои родители живы? - прошептала я.
- О чём ты? - спросила Жюстина. - А твои? И ты уверена, что твои родители на самом деле твои, а не мои?
У меня дрожь побежала по коленкам и ноги почти подкосились. Да кто она такая, что такое говорит?
В бараке запахло бензином.
- Видишь, меня опять пытаются сжечь заживо, - грустно сказала Жюстина. - Но у них ничего не получится. Тебе надо уходить. Ты - из мира смертных, а я - нет. Я никогда не умру, такая у меня тенденция.
- Почему? - спросила я. - Почему тебе грустно, что ты не умрешь?
- Потому что скучно жить бесконечно, чтобы тебя в каждом жизненном цикле снова насиловали в лесу, - вздохнула Жюстина. - Читают - и каждый раз реанимируют. Читают - и реанимируют. И опять меня и так, и сяк, и наперекосяк, и по диагонали! Вот и ты туда же. Зачем реанимировала? Лучше уж уйди и забудь по-хорошему. Сама видишь - пахнет бензином. Убирайся прочь!
Я посмотрела в тёмно-карие глаза Жюстины. В них было столько боли...
- Прощай! - сказала я и пошла прочь.
Может быть, я когда-нибудь стану крупным писателем и напишу продолжение бестселлера, и придумаю так, что Жюстина сможет победить всех врагов и жить бесконечно счастливо!