Откуда? - из разговоров, из интереса: пустого и непустого, в уши, в глаза. И как своё собственное: Ньон - это... На карте помечено: историческая достопримечательность.
Врёшь - от жадности: целый час светового дня! Хотя настоящий - световой, весенний, яркий, полуденный уже в Лозанне, уже уеден до корок. И нет сил, только полусила и полусвет,... и полужадность.
Поезд остановился, и вдруг решили выйти.
На всё про всё час - приблизительно, а точно, загляни в расписание: пятьдесят две минуты, сорок пять секунд, потому что на платформе часы с красной точкой на кончике секундной стрелки; стрелка плывёт, вращается, убавляя возможность: сорок четыре, сорок три, сорок две...
Полусвет, погранично, прозрачно. Будто опущен полог, и лишь представляется. И даже римские колонны - не до основания, не окончательно, ещё даже портик, но уже ничего общего с целым - только развалины. И вдалеке, за озером, паря и белея, то, что по-французски Монблан.
На смотровой площадке полупустынно: два полутуриста бродят (это мы) и две местные полудамы выгуливают в коляске детёныша (почему-то разговаривают по-русски); ещё африканская ребятня тусуется на лавочке, вон один: помчался за колонну и снова на лавочку и ко рту банку с пивом. Кругом чистенько, аккуратненько, выбрито - и на платанах мускульный рельеф и кулаки кукишем.
Отклонения это события.
Олег прилетел на похороны. Те двое - чуть ли не самые были, а может и самые, иначе из Америки не полетел бы. Он с ними в пятерку или как там у них, в общем, в самую-самую. А Монблан - это чуть выше троечки, - расслабиться, встретить Новый год. И в палатке, на леднике, на высоте 3500 - всего-то! - там их, замёрзших...
Похожее прочитал у Набокова: "попался молодой советский геолог, разговорились, и, упомянув о том, что тут пятьдесят лет тому назад погиб смертью простого туриста Федченко (исследователь Ферганы!)..." Набоков умер в гостинице; это в Монтрё, на берегу озера. В Монтрё поедем завтра. Оттуда на местном поезде в горы.