Наверно всякие дураки, завистники и невежды так говорят.
А с другой стороны, ведь были наверно основания к тому?
В общем, Достоевский любил азартные игры.
Это всем известно.
И такой азартный был он игрок, что проигрывал даже собственную жену.
Но народ все же требовал уплаты "наличкой".
А где взять наличку-то, когда все наличное и так уже проиграно.
Поэтому ходил Достоевский к Абрагаму Розенгольду брать взаймы. Это такой немец-еврей был.
Взаймы, под проценты, разумеется. Только у этого Розенгольда для гениального писателя получались почему-то отрицательные проценты - то есть не все 100 возвращались, а где-то 75-80, как правило. Ну пару раз было, что тот все "чистоганам" возвращал. Розенгольд тогда краснел, как рак, от стыда: "Вы бы, Федор Михайлович, не утруждались так, мне даже стыдно как-то назад свои деньги получать..."
Впрочем, нередко уплата долга откладывалась на неизвестный срок.
А у Розенгольда семья. Десять детей. Все тоже евреи, разумеется. Да еще один приемыш, непонятно какой нации. Говорят, из него потом большой ученый получился.
А Розенгольд тогда говаривал: "Вырастет, тоже будет банкиром или скрипачом - я не какой-нибудь пентюх, чтоб детей своих в люди-то не вывести".
Так что понятно, насколько наш Достоевский "грузил" добряка Розенгольда.
А потом тот один раз спрашивает: "Что это у вас, г-н Достоевский, все деньги, да деньги на уме? Акромя денег нету разве иных интересных предметов? Или книжки ваши уже никто не покупает? Так вы и не пишите, этак и трат у вас не будет".
А Достоевский ему объясняет, что деньги нужны для игры.
"Ах ты шкура, - завопил тут Розенгольд, - я своему Моне, Мосе и Аре не могу купить даже подгузников (а без подгузников, если верить газетам, детский геморрой развивается), а этот бездельник просит у меня взаймы "на очень нужное дело".
Словом Розенгольд с Достоевским очень рассорился тогда. И даже не стал требовать то, что тот еще не успел вернуть.
"А подавись ты моими деньгами, жлоб ты этакий" - сказал тогда Розенгольд, - чтоб ты до подштанников проигрался когда-нибудь со своими Карамазовыми!"
Ну а Достоевский был очень оскорблен такой подлой выходкой "жидовина Розенгольда".
Но вот поди ж, проигрался в пух. Говорит тогда жене: "сымай юбку-то". Та ему отвечает: "Сегодня же постный день, Федя; тем более после вчерашнего я так устала, что мне целую неделю наверно не будет хотеться...".
"Глупая женщина с приземленными понятиями, - говорит жене Достоевский, - я совсем не об этом... я просто хочу твою юбку продать на толкучке. Карточный долг надо б отдать. Долг - это испытание твоей честности. Духовный человек выше денег, но заимодавец не всегда это понимает. А про пост я и без тебя знаю. Хотя если тебе хочется я б, в принципе, не прочь его нарушить... да хоть сейчас же, - добавил Федор Михайлович, обнимая жену за талию, - но долг отдать все-равно нужно, иначе со мной больше играть не сядут."
Жена на него страшно обиделась и дала себе слово целую неделю с ним не общаться.
Но юбку пришлось отдать на продажу, а самой позаимстовать штаны у слуги Джона.
Был такой у них слуга, афроамериканец. Ходил в джинсах и косоворотке. Это Достоевский его заставил: чтоб к нашей моде привыкал. А получилось наоборот - с тех пор женщины и стали джинсы носить.
Достоевский когда увидал свою жену в джинсах, сразу воскликнул: "какая аппетитная попка, вызывающая целый спектр возвышенных образов". И тогда они помирились.
Но с тех пор Достоевский невзлюбил евреев.
И даже в своих книгах немного поиздевался.
А так, идейным каким-то борцом он не был, разумеется.
Поэтому и антисемитом называть Достоевского не совсем верно.