Аннотация: И в предрассветный час в безлюдной городской тиши, Забыв про боль и невозможность встречи, Я вспомнил в одночасье о тебе, Когда другая мне легла на плечи.
ПОВОРАЧИВАЯ НА РУА ДО АМОР
И в предрассветный час в безлюдной городской тиши,
Забыв про боль и невозможность встречи,
Я вспомнил в одночасье о тебе,
Когда другая мне легла на плечи.
Рассвет только занимался над Лиссабоном, когда Мартино сажал в такси свою новую знакомую - очаровательную бельгийку Лотти, с которой провёл эту ночь. Захлопнув двери жёлтого Фольксвагена и улыбнувшись на прощание, Мартино уже точно знал, что это их последняя встреча, несмотря на то, что отпуск у Лотти в самом начале. Автомобиль тронулся по руа Падре Франсиско в сторону Терезиньяс, где у девушки были сняты апартаменты, а Мартино застегнул на молнию тёмно-синюю куртку униформы и почти бегом отправился на работу. Если двигаться в хорошем темпе, то до Санто Амаро можно дойти минут за двадцать пять. Он слегка опаздывал, пробегая мимо памятника на площади Святого Иоанна Боско, потому что ровно через сорок минут должен быть на этом месте в полной готовности к новому рабочему дню. Улицы оставались пустынными, лишь набиравший силу свет восходящего весеннего солнца заливал их, начиная с невысоких крыш.
Красота просыпающегося города совсем не волновала Мартино сегодня, он быстро переставлял ноги, глядя вниз и думая о своём. Ночь была не простая, даже несмотря на то, что провёл он её с туристкой, созерцание одних только ног которой могло сделать его счастливейшим из мужчин. Но нет. Произошло нечто совершенно непредсказуемое и неожиданное, повергшее тридцатипятилетнего Мартино в состояние полнейшего эмоционального ступора.
Они встретились на праса до Коммерсиу уже почти в полночь, после того, как он закончил работу. День был чудесный и солнечный, Лотти дважды проехала с ним по маршруту и сошла на площади в десять вечера, условившись о скорой встрече и дальнейшем не менее приятном времяпрепровождении. Мартино никогда не скрывал, что верность не самая сильная его сторона, ничего не обещал при встрече и никогда не лгал о намерениях. Ночь, наполненная удовольствием, - его единственная цель. Редко такая ночь повторялась с одной и той же женщиной: после развода шесть лет назад он не желал ни с кем связываться на серьёзной основе, и даже когда в минуты слабости ему казалось, что надо бы, вероятно, выбрать себе достойную женщину и бросить якорь, эти мысли не удерживались в его сознании более, чем на пару дней. Он знал, что привлекателен. Знал, что с его работой никогда не останется без внимания. И знал, что ничто так не радует, как разнообразие. Лотти подошла ему идеально. После недолгой прогулки по набережной Тежу они сели в такси и поехали к нему. Страстные поцелуи на заднем сидении, умелые движения рук - девушка точно знала, что надо делать, а он - что будет с ними потом.
Мартино ждал её в постели, откинувшись на спину и предвкушая. Девушка вышла из душа совершенно обнаженной, игриво забралась на кровать и, изящно изогнув спину, склонилась над Мартино. После первых поцелуев он прикоснулся к её ногам и повёл руками вверх по бёдрам. Когда его ладони добрались до влажной после душа спины, он, не особенно отдавая себе отчёт, произнёс:
- У тебя спина мокрая.
- Ну и что, - легко ответила Лотти, целуя его под ухом.
Мартино споткнулся о бордюр, вспоминая этот момент. Осталось стойкое ощущение полученного по голове удара, потому что, когда она произнесла это своё "ну и что" в ответ на его замечание, он словно оказался в другом месте и с другой женщиной. С брюнеткой, которая не могла справиться со своими кудрявыми волосами, из-за чего каждый день или скручивала их в тугой пучок, или носила распущенными, и тогда её волосы заполоняли всё кругом: они забивались в слив ванной, падали на пол, то и дело попадались в постели - они были везде. Мартино раздражался каждый раз, когда её выпавшие волосинки попадались ему. Ещё больше он не выносил, если она не вытиралась после ванной и залезала в постель полумокрая. Тысячи раз он просил её измениться, потому что никакого терпения не хватало выносить рядом с собой нечто среднее между женщиной и земноводным.
Эва Магдалина да Силва. С этими её огромными карими глазами и хрипловатым смехом, из-за которого им делали замечания в кинотеатрах и на концертах. Эва, которая однажды была ему женой, а теперь чужая женщина.
После того, как она ворвалась в его сексуальное приключение прошлой ночью, призраком прошлого влетев посреди любовной игры, ни о каком удовольствии уже не могло идти речи. Конечно, Мартино доиграл свою роль до конца, но мыслями витал где-то между своей квартирой на Сампайо Бруно и руа до Сальвадор, где он пару раз видел Эву за прошедшие шесть лет.
Приветствуя коллег, Мартино вошёл в медицинский кабинет для ежедневного осмотра перед рабочей сменой. Обаятельная медсестра Хелена сегодня не показалась ему такой же красивой, как минувшим утром, и он лишь дежурно улыбнулся в ответ на все её знаки внимания.
- Удачной смены, Мартино! - на прощанье сказала девушка.
- Спасибо, Хелена! До завтра.
Взглянув на часы, он помчался к вагону - чтобы прибыть на площадь по графику, выезжать надо минуты через четыре - пять. Ворота амбара перед его амарелу уже были распахнуты, он следующим по расписанию должен покинуть депо. Жёлтый трамвайный вагончик номер пятьсот пятьдесят восемь свой утренний осмотр тоже уже прошёл. Войдя внутрь, Мартино поприветствовал друга, тщательно протёр стёкла и панель управления, проверил салон и приступил к работе.
Почти пятнадцать лет он работал водителем жёлтого трамвая в Лиссабоне, следуя по стопам отца и деда. В семье Алмейда, где вырос Мартино, быть водителем амарелу считалось честью. Он с детства наблюдал, как любили свою работу мужчины вокруг него, как их ценили жёны, встречали с работы по вечерам и провожали рано утром на смены. Было время, Мартино мечтал о профессии адвоката, но однажды летом во время каникул, устроившись работать в трамвай, понял, что его место именно здесь, в этом жёлтом вагончике, перевозящем людей, среди деревянных сидений и узких улочек родного города. Даже Эву давным-давно он встретил, будучи на работе. Она на своей старенькой Шкоде загородила ему дорогу, машина заглохла прямо на путях, организовав приличный затор. Мартино вышел из трамвая, предложил свою помощь и после некоторых манипуляций завёл автомобиль. Молодая и смешливая Эва поцеловала его в щёку, а он спросил у неё номер телефона.
В шесть часов сорок пять минут утра Мартино прибыл к остановке около кладбища Празерис на площади Боско. Первые пассажиры сели у окон, и он двинулся в путь. День обещал быть долгим и солнечным, пустынные тесные улочки старого города встречали его разноцветными полотнами свежевыстиранного белья, вывешенного под окнами, и весенним ветром с Тежу. Мартино крутил ручку реостата, встречал пассажиров, отвечал на вопросы, а думал только об одном. Мокрая спина перевернула его мир, окатив потоком воспоминаний, возвращая в прошлое, о котором он забыл давным-давно, когда однажды Эва собрала вещи и ушла от него, и это стало для него облегчением. Где теперь это облегчение? Это необыкновенное чувство свободы и удовлетворение, что всё, наконец, закончилось? Мартино опустил на нос солнцезащитные очки, расстегнул куртку и приветственно помахал детям на повороте с Ларго Санта Лучия.
Около полудня трамвай остановился на площади Луиша Камоэнса, выпуская партию туристов, и, когда двери закрылись, голос из прошлого произнёс:
- Ola, синьор Алмейда!
Мартино едва не подскочил на месте от удивления и бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, отражающее салон и кудрявую женщину в ярко-красном плаще, стоящую за его спиной. Она широко улыбалась, глядя на него.
- Ты ли это, Эва!? - удивлённо воскликнул Мартино, поняв, что она действительно тут, а не только в его голове.
Девушка рассмеялась, а он, выжидая, пока с путей разъедутся автомобили, поднял вверх правую руку, приглашая её к прикосновению.
- Дай хоть прикоснуться к тебе, сто лет не виделись! - Эва успела только положить свою ладонь в его, когда Мартино снова убрал руку на панель управления. Оживлённый перекрёсток и крутой поворот впереди требовали не только внимания, но и обеих рук в управлении. - Как ты, Эва? Не поверишь, только вчера о тебе вспоминал.
- В самом деле? - удивилась она, глядя на дорогу впереди.
Тёмные очки позволяли Мартино беспрепятственно рассматривать её в отражении, не сильно отвлекаясь от дороги. Как замечательно ей подходил этот насыщенный оттенок красного, подчеркивая вьющиеся тёмные волосы и оживляя глаза. А улыбка на давно знакомом лице поднимала настроение.
- Где ты выходишь? - спросил он, пытаясь понять, сколько у них есть времени, чтобы пообщаться.
- На Витор Кордон. - Это следующая остановка.
- Ты работаешь там теперь?
- Нет, работаю я рядом с больницей Сан-Хосе, а здесь у меня встреча. А ты давно на двадцать восьмом маршруте?
- Уже года четыре точно тут. Иногда на двенадцатом подменяю, но как правило здесь. Мне двадцать восьмой больше всех нравится! - улыбнулся Мартино, - Столько туристов, что иногда кажется, будто побывал в другой стране, пока с ними разговаривал.
- Я в последнее время редко тут бываю, в основном на метро передвигаюсь. Хотя видела тебя однажды, года три назад, как раз у церкви Святого Антонио.
- И даже не поздоровалась? - драматично спросил он, изображая обиду.
- Обстоятельства не позволили, прости, Мартино! - рассмеялась Эва.
Трамвай распахнул двери на остановке, и, быстро попрощавшись, бывшая жена водителя вышла из вагона. Её каблучки уже стучали по брусчатке, когда Мартино неожиданно даже для самого себя открыл двери с левой стороны от водительского сидения и прокричал:
- Эва!
- Да, Мартино? - откликнулась она, повернувшись так резко, что подол её приталенного плаща приподнялся и слегка закрутился вокруг ног.
- Когда мы увидимся? - подняв с глаз очки, произнёс он.
- Не знаю, скоро, наверное, - радостно ответила Эва, широко улыбаясь, - хорошего тебе дня!
Глубоко и удовлетворённо вздохнув, Мартино повернул ручку реостата по часовой стрелке и поехал дальше. Весеннее солнце светило в окна, пассажиры сходили и подсаживались на каждой остановке, у кого-то в салоне играла музыка, и Мартино не мог не насвистывать ей в тон, улыбка сама собой жила на его лице. Он поднимал большой палец правой руки вверх каждый раз, когда проезжал мимо встречного трамвая, махал туристам и детям на улице и с удовольствием вступал в беседу с пассажирами.
Кто бы мог подумать, что встреча с Эвой и лёгкий разговор оставят у него такие приятные ощущения. Они не виделись несколько лет, никогда не созванивались, и он даже не знал ничего о её жизни от их общих знакомых. Только сейчас он подумал, что, вероятно, их друзья осознанно не обсуждали Эву при нём. Направляя небольшой жёлтый вагончик по узким улочкам старого Лиссабона, Мартино вдруг вспомнил, как однажды в начале лета ещё до свадьбы они с Эвой ездили на побережье Атлантического океана и встречали рассвет, попивая портвейн. Какие счастливые были времена! Когда каждое прикосновение вызывало восторг, поцелуй - бурю эмоций, и даже сидеть на берегу в состоянии приятного опьянения, глядя на рассвет, - воспоминания, которые остались на всю жизнь. Это уже потом появились волосы по всей квартире, следы от кофейных чашек на комоде в прихожей, захват личной подушки и прочие моменты, которые перевернули айсберг отношений подводной частью вверх, а лодку семейной жизни отправили на дно. Мартино словно наяву увидел, как Эва лежит на его плече, в его объятьях, смотрит снизу вверх смеющимися карими глазами, а тонкие волоски, выбившиеся из прически, от каждого её движения щекотят его лицо.
Оставшаяся смена прошла с приятным послевкусием от встречи, и днём, возвращаясь домой, Мартино насвистывал весёлую мелодию. А следующие несколько дней он высматривал её повсюду, надеясь, что на одной из остановок она войдёт в его вагон. Но час проходил за часом, дни сменяли друг друга, а Эва не появлялась. Однажды ему показалось, будто она идёт в одном из переулков под руку с высоким мужчиной, но поскольку эта мысль совсем не понравилась Мартино, он решил, что обознался.
Проведя неделю в бесплодных ожиданиях случайной встречи, Мартино, окончив дневную смену, решил перейти к действиям. Узнав у общей знакомой номер телефона Эвы, он позвонил ей и предложил выпить кофе на праса Мартим Монис. После непродолжительного молчания, которое однако было весьма заметным, она согласилась и час спустя появилась.
Мартино видел, как она спускается по длинной лестнице возле супермаркета, словно девочка, сбегая по ступенькам вниз. Тёмные волосы убраны в пучок на макушке, всё тот же красный плащ, туфельки на шпильке, подчёркивающие линию изящных икр, одна рука придерживает небольшую чёрную сумочку, вторая скользит по перилам. Ощутив необъяснимый жар, он ослабил тёмно-синий галстук на синей рубашке униформы.
- Ola, синьора да Силва! - ответил он, раскрывая руки для дружеского объятия и целуя её в обе щеки.
Пройдя по площади, они выбрали кафе и сели за столик.
- Прости, у меня совсем немного времени, около получаса, а потом надо ехать на другую встречу, - сразу предупредила Эва.
- Да, у меня тоже ещё есть дела, - соглашаясь, покачал головой Мартино, наслаждаясь каждым её словом, адресованным ему. Ветер раздувал в стороны очаровательные кудряшки вокруг её лица, а глаза лучились теплом родного огня. - Где ты всё-таки работаешь?
- В цветочном магазине, тут, наверху, рядом с больницей. Мы с Паолиной открыли его почти три года назад, я думала, ты знаешь, - удивилась Эва, отпивая кофе из миниатюрной белой чашечки и ставя её обратно на блюдце.
- Нет, я не знал. Ты не говорила мне, - шутливо ответил Мартино, понимая, что она и не могла ничего ему говорить, ведь они не общались совсем.
Эва рассмеялась, и её хрипловатый смех снова вернул его на несколько лет назад, воскрешая воспоминания о минутах близости, когда никого роднее не было и быть не могло, потому что она заполняла весь его мир. Мартино протянул к ней правую руку, повернув ладонью вверх, приглашая к ответному прикосновению. Казалось, он тянется не к ней самой - девушке в красном плаще, - а к тому общему и тёплому, что было у них когда-то. Эва несколько секунд молча с улыбкой смотрела на его ладонь, а потом подняла взгляд, чтобы встретится глазами, и, словно прочитав что-то в его мыслях, вложила свою руку в его. Улыбка на её лице сменила оттенок, но не исчезла, и Эва произнесла:
- Почему ты позвонил мне, Мартино?
Он молча смотрел на неё, снова и снова проводя большим пальцем по руке в его ладони. И когда она без слов повторила свой вопрос, на секунду приподняв тёмные брови, он ответил:
- Захотелось выпить с тобой кофе, посмотреть на тебя поближе. Столько лет не виделись, а я только недавно понял, насколько давно это было.
Эва отняла свою руку из его ладони и подняла ею чашку. Умело замаскированный повод разорвать рукопожатие не укрылся от Мартино, но он не придал этому значения.
- Где ты теперь живёшь? - снова произнёс он.
- Снимаю квартиру недалеко от технического института. А ты?
- Всё там же, у кладбища, - улыбнулся Мартино. - Хосе говорит, что стал слишком стар, чтобы подыскивать новых жильцов, и разрешил мне жить хоть до самой смерти, его или моей, я, правда, не уточнил.
Эва снова рассмеялась.
- Ты смешной, Мартино, пассажиры, наверное, тебя очень любят?
- Если только некоторые, но я не спрашивал.
- Проводишь меня до остановки? - допив кофе, спросила она.
Мартино поднялся без слов.
Они расстались, поцеловав друг друга в щёки. Эва села в автобус, а Мартино в трамвай номер двадцать восемь. И, только проехав половину пути до дома, он понял, что несколько дней назад видел именно Эву с мужчиной под руку. Хотя она не была холодна с ним при встрече, он чётко осознавал, что его попытки приблизиться хоть на капельку к её новой жизни, не принесли плодов. Потому что в её жизни уже нет вакантных мест, даже для бывшего мужа, даже если он не предлагает ничего конкретного, а просто пытается отогреть замерзшее сердце у огня её души. "Что отогреть, - сам себе удивился Мартино, - замерзшее сердце? Давно ли оно у меня?" И ответ пришёл на ум сам собой - давно. Так давно, что уже перестал это замечать, научился жить, не обращая на это внимания. Просто двигаться дальше, как когда-то советовал ему отец, преодолевая трудности. Не стоять со склонённой головой, ожидая изменений, пока залечится рана, а идти вперёд, иногда даже не оглядываясь, двигаться, словно трамвай на своих путях. И Мартино шёл. А теперь обнаружил, что и через много лет больное место саднит как прежде, и никуда он от него не делся, как ни старался уйти.
Прежде чем Эва собрала свои вещи шесть лет назад, целый год у них всё было крайне сложно. В бесконечных попытках стать родителями, они довели друг друга до состояния полного безумия: нескончаемые медкомиссии, составление графиков, консультации со специалистами. Удовольствие от процесса создания человека превратилось в механизацию оплодотворения яйцеклетки. И когда Эва, наконец, забеременела, пару месяцев они были абсолютно счастливы. А потом оказалось, что это лишь небольшая передышка перед новым ударом - на восьмой неделе беременности произошёл выкидыш. И, покидая чрево матери, их нерождённый ребёнок забрал с собой и семью. После выписки из больницы прошло меньше недели, когда Эва ушла. Сначала Мартино рычал от злости и обиды, потом почувствовал облегчение, что всё это просто закончилось наконец, а затем жизнь потекла сама собой, без Эвы и без семьи.
Мартино вышел на конечной остановке у кладбища Празерис недалеко от его дома, долго задумчиво смотрел на вход, а потом вошёл. В этом городе мёртвых не было его родных, но иногда он приходил сюда, чтобы очиститься от всего того мусора, что набивался в его голову от мыслей и эмоций. Все эти каменные склепы и надгробия вызывали в нём чувство умиротворения и покоя, он подолгу бродил по дорожкам, слушал тишину, рассматривал статуи на крышах усыпальниц. В глубине Празерис стоял старый склеп семьи Франко Лангеро. Кем был этот Франко, была ли большой его семья, любил ли он кого-то так сильно, чтобы поменять ради них свою жизнь, Мартино не знал, но на памятнике, оставшемся после жизни этого человека стояла красивая каменная статуя, изображавшая молодую женщину с волнистыми волосами, убранными назад. На плечах её лежала длинная накидка, на руках младенец, а в подоле одежды прятались ещё двое кудрявых малышей. Женщина смотрела вверх, словно ожидая ответа на свои вопросы от кого-то сверху, от кого-то, кто был ей очень важен и дорог. Мартино не сомневался, что она обращалась к Богу. Она не плакала и не молила. Она смотрела с таким безграничным доверием, словно просила совета, а не спасения. Мартино подолгу смотрел на неё каждый раз, чувствуя нечто необъяснимое, что он даже не до конца понимал.
Любовь?
Безусловную.
Бесстрашную.
Бесконечную.
Доверчивую и открытую. И это было именно то, что хотел ощущать Мартино. Чувствовать любовь. К женщине, которая будет держать на руках его детей и смотреть на него вот так, любя и доверяя.
И именно в этот момент, глядя на памятник, Мартино осознал, что единственная женщина, которая любила его, - это Эва. Единственная женщина, которую действительно любил он, - Эва. Ни до неё, ни после он не чувствовал и сотой части того, что ощущал с ней. "Возможно ли совершить ошибку и понять это только спустя шесть лет? - думал он. - Возможно ли вернуть утраченное, продолжить с места расставания или просто начать сначала?" Мартино понял одно: если не попытается, он никогда не узнает ответов. В последний раз взглянув на каменную женщину с тремя малышами, он улыбнулся и пошёл домой.
Придя к пониманию своих желаний, Мартино решил не торопиться в действиях, всё по-хорошему обдумать и разузнать. Если добиваться Эвы, надо чётко понимать, какие на пути будут препятствия. Осторожно расспросив общих знакомых, так, чтобы не привлекать лишнего внимания, он узнал, что она почти год встречается с сорокалетним итальянским архитектором Ливио Мелчиоре, о котором все отзываются исключительно положительно, вдобавок он красавчик и очень перспективный, с большими гонорарами и глубокими карманами. Мартино без труда нашёл адрес конторы, в которой трудился этот итальянец. Спустя несколько дней он снова увидел их с Эвой вместе на улице недалеко от этого места. Она держала его под руку, поднимаясь вверх по скользкой брусчатке на высоких каблуках, и, судя по откинутой назад голове, громко смеялась. Обогнав их на дороге и остановившись в нескольких метрах впереди, Мартино внимательно рассмотрел Мелчиоре в боковое зеркало. "Не особенный из него красавчик, - подумал он, - в бровях можно расчёску потерять, и рот огромный. Такой и от бутылки откусит, если пить начнёт". Высокий, плечистый, такие обычно нравятся женщинам, даже если лицо у него похоже на сдутый мяч для регби. Рассмотрев соперника, Мартино перевёл взгляд на себя самого в зеркале: брови нахмурены, взгляд суровый и сосредоточенный, губы плотно сомкнуты. Если с таким лицом совершить убийство, никакой экспертизы не потребуется, чтобы доказать состояние аффекта. Криво улыбнувшись своим мыслям, Мартино повернул ручку реостата, оставляя позади на тротуаре и желанную женщину, и её архитектурного красавчика со спортивным лицом.
А пару дней спустя старый друг Мартино пригласил его присоединиться к их компании в кафе и послушать фаду. С Жонасом они вместе учились в старшей школе и сохранили отношения спустя много лет, хотя виделись отнюдь не так часто. Жонас просто заглянул в этот день в трамвай, которым управлял Мартино, увидев его на улице, и сообщил, что сегодня будет в Патио де Алфама, и Мартино обязательно должен прийти.
Она сидела там, за столом, покрытым белой скатертью, с Жонасом и его женой, среди множества незнакомых людей. Красивая и счастливая, смеялась над чем-то и обрадовалась ему, когда увидела, что Мартино вошёл. Свободное место было только с другой стороны стола, рядом с братом Жонаса. Заказанные блюда принесли за пару минут до начала выступления фадишта, и когда заиграла гитара и следом раздался женский голос, исполняющий романс, у Мартино пересохло во рту и он, так не прикоснувшись к еде, положил вилку на стол. Проникновенный голос, поющий "Песню моря" ("Canção do mar"), рвал душу на части. Сердце стучало так громко, что мешало дышать.
Я танцевал в своей лодке
Посреди безжалостного моря,
И море взревело,
Сказав, что я пытаюсь украсть
Несравненный свет
Твоих прекрасных глаз.
Проверь, право ли море,
Приди и взгляни, как танцует моё сердце.
Если я буду танцевать в своей лодке,
Я не выйду в жестокое море,
Я расскажу ей, как пел,
Улыбался, танцевал и жил, мечтая о нас...
Мартино посмотрел на Эву и увидел слёзы в её глазах и на щеках. Быстрыми движениями она снова и снова стирала мокрые следы с лица, слушая фадишту. Мартино смотрел на любимую женщину и вторил в душе словам, которые доносились из вне:
Проверь, право ли море,
Приди и взгляни, как танцует моё сердце.
Когда романс закончился, Эва, не поднимая глаз, вышла из-за стола. И он последовал за ней на опустевшую к ночи улицу. Она стояла, прислонившись к стене, глядя в узкий просвет между домами на тёмное небо. Мартино встал рядом в такую же позу, почти вплотную к её плечу.
- Ты плакала, - чуть слышно произнёс он.
Эва с улыбкой выдохнула смешинку и снова вытерла влагу под глазами. Мартино взял её за руку и прислонился головой к её голове, не поворачивая лица.
- Кто ещё умеет так: плакать и смеяться одновременно? Только ты. - Она повернула к нему лицо, рассматривая. - Я думал о тебе, - просто произнёс он, поднимая на неё взгляд.
- Почему теперь? - прошептала Эва.
- Кажется, что бы я ни сказал, всё будет означать, что я глупец. И, наверное, я действительно такой, - ответил Мартино, прикасаясь свободной рукой к её щеке. - Просто пришло время, - он снова и снова проводил большим пальцем по гладкой коже под её глазами, в его ладонях Эва казалась малышкой, - или я повзрослел, - она закусила губы, глядя на него, - или просто понял, что такое жить без тебя.
Из кафе доносились звуки португальской гитары и исполнение нового романса, которому подпевали зрители, а Мартино молча смотрел в её грустные глаза. Ему хотелось целовать её, просто увезти домой - туда, откуда она однажды ушла без него, - и больше никуда не отпускать, но что-то в нём словно твердило: это не будет правильным, он проиграет, если выберет этот путь. Едва ощутимо сдвинувшись, он ласково прижался губами к её глазам: сначала к одному, затем к другому, и отпустил.
Они вернулись внутрь вместе в полном молчании. После ужина компания немного прошлась вдоль реки и около полуночи все разъехались по домам. Мартино лично посадил Эву в такси, захлопнул дверь автомобиля и побрёл в сторону дома. Эмоции его были неоднозначными: ему казалось, он провёл чудесный вечер, любуясь женщиной, наслаждаясь каждым мгновением рядом с ней, и прикосновения, которые были у них на тёмной улице возле кафе - то, что он не променял бы ни на один поцелуй от другой; и в то же время где-то внутри зародилось странное чувство потери. Эва радовалась ему, с удовольствием общалась, не избегала прикосновений, и, может быть, даже позволила бы поцеловать себя, если бы он решился. И именно это особенно ярко отражало масштабы всего, что он потерял однажды.
Два дня спустя, проезжая на трамвае по одной из центральных улиц, Мартино увидел итальянца Ливио Мелчиоре выходящим из ювелирного магазина с квадратной бордовой коробочкой в руках. У Мартино похолодело всё внутри от предчувствия, настроение совершенно испортилось. В течение всего дня он не обращал внимания ни на что и ни на кого, просто выполнял свои обязанности - вёз пассажиров по маршруту двадцать восемь. Всё внутри кричало и разрывалось на куски, и когда около семи вечера за его спиной раздался голос Евы, он подумал, что спятил. Быстрый взгляд в зеркало успокоил его расшалившиеся нервы. Неспешный разговор о прошедших днях и на отвлеченные темы вернули ему спокойствие, но лишь до тех пор, пока он не задал сам себе вопрос, куда едет Эва сегодня вечером такая красивая, с распущенными кудрявыми волосами и в этом её волшебном красном плаще. А куда может ехать молодая незамужняя женщина в пятницу вечером, если Мартино точно знает, что её архитектор прикупил для неё кольцо?
- Большие планы на вечер? - стараясь не показать своего состояния, спросил Мартино.
- Конечно! - радостно ответила Эва, широко улыбаясь.
Так приятно было видеть её отражение в зеркале перед собой, Мартино подумал, что на этом месте здорово бы смотрелась картина с портретом Эвы.
- Нет ничего хуже чем просидеть дома в пятничный вечер, - добавила она.
- Или проработать, - с ухмылкой подтвердил Мартино.
Доехав до своей остановки, Эва попрощалась и вышла из вагона. Мартино сначала поехал дальше, но на первом же перекрёстке встал в небольшом заторе из-за мужчины с ребёнком, припарковавшегося прямо на путях. Пока водитель усаживал сына на заднее сидение, Мартино смотрел в окно на Эву, шагающую по мостовой. На мгновение сжав руки в кулаки, он сбросил на панель тёмные очки с головы и, открыв двери, выскочил на ступеньки.
- ЭВА! - крикнул Мартино, - Постой! - Увидев, что она обернулась к нему и остановилась, он громко спросил: - Ты идёшь к нему?
- К кому, Мартино? - будто удивляясь, спросила она в ответ, оглядываясь по сторонам и видя, что на них смотрят не только многочисленные пассажиры трамвая из открытых окон, но и водитель автомобиля, из-за которого встало движение.
- К этому своему, - секундная пауза была вызвана попыткой подобрать подходящее слово, не сильно оскорбительное, но в достаточной мере подчёркивающее его отношение, - губастому красавчику.
Эва подняла брови и несколько раз пораженно моргнула. Загудел клаксон, и все обернулись назад, чтобы увидеть, как за трамваем Мартино встали две машины и ещё один амарелу.
- Не ходи к нему, Эва, - громко и уверенно снова заговорил Мартино. - Я прошу тебя, просто не ходи.
Понимая, что у их разговора слишком много свидетелей и кричать через улицу какие-либо слова, опровергая или подтверждая, будет глупо, Эва решила подойти обратно к трамваю, Мартино же вышел на тротуар ей навстречу.
- Эй, водитель! - крикнул мужчина из тёмного автомобиля, стоявшего в пробке, на что тут же услышал, как кто-то другой пшикнул, призывая его к молчанию.
Мартино даже не повернулся, весь его мир рушился прямо сейчас на этой улице, потому что он понимал, если сейчас она уйдёт, то выйдет замуж за другого и будет потеряна навсегда.
- Не ходи к нему, Эва, - сказал он, глядя в её глаза, стоя вплотную.
- Ты не понимаешь, Мартино, у нас с ним отношения уже длительное время. Мы встречаемся. Он - мой мужчина, - уверенно добавила она.
- Я - твой мужчина, чёрт побери, Эва. Твой мужчина - я.
Она опустила глаза и только мотала головой снова и снова, кусая губы.
- Поезжай, Мартино. Всё решено давным давно.
Эва лишь успела закончить фразу, когда Мартино обхватил ладонями её лицо и прижался губами к губам. Следующие несколько мгновений вокруг них на улице повисла тишина, как будто все были ошарашены происходящим так же сильно, как Эва. А потом снова загудели клаксоны, начали говорить люди, откуда-то появились звуки оживленной столицы, словно кто-то отжал кнопку отключения звука. Прижавшись друг к другу лбами, Эва и Мартино смотрели друг на друга. В его глазах царили страх и паника, в её - удивление и печаль.
- Твой мужчина - я, - прошептал Мартино ещё раз.
В следующую секунду он отпустил её, провел рукой по волосам сначала назад и тут же в обратную сторону, отчего они встали дыбом на макушке и частично закрыли лоб. Последний раз взглянув на Эву, он быстро пошёл к своему трамваю и вошёл в вагон. Двери закрылись, амарелу тронулся с места. Мартино молчал. Не было ни звуков, ни мыслей. Закатное солнце светило в салон сквозь лобовое стекло, он надел очки и погрузился в работу.
Оставшиеся два с половиной часа до окончания смены тянулись нескончаемо. Мартино прокручивал в голове сценарии дальнейших действий, представляя, как врывается в ресторан и устраивает сцену, забирая Эву с собой, но для этого необходимы были две вещи - закончить рабочий день и выяснить, куда идти. Потом он решил, что попробует дождаться её у дома, но пока он не знал, где именно она живёт. Снова и снова перебирая в голове возможные слова и действия, Мартино, наконец, сдал смену и вышел из депо на тёмную улицу. Запрыгнув на подножку первого проезжавшего мимо трамвая, не обращая внимания на номер, он поехал в город.
Погруженный в собственные мысли и не замечая ничего вокруг, Мартино просто шёл вперёд переулками улиц, взбегал по ступенькам вверх, поворачивал и снова поднимался, пока не оказался в небольшом сквере за старым домом недалеко от замка Святого Георгия. Место это было скрыто от посторонних глаз, о нём знали только местные. Если туристы и замечали его со смотровых площадок, то не смогли бы найти дорогу. Освещения тут почти не было, только отражение луны в водах Тежу далеко внизу, но запах весны и цветов оглушал даже в темноте. Раньше Мартино часто бывал здесь. Они устраивали тут свидания, иногда приходили просто побыть вдвоём и посмотреть на город издалека, но за последние шесть лет он ни разу не появился и теперь не понимал, почему пришёл. Повернув за угол дома, Мартино понял, что не один. С трудом различимая в темноте фигура сначала вызвала желание уйти, но потом какая-то неуловимая мысль повела его ближе к случайному встречному. Услышав шорох в городской тишине, человек обернулся, и Мартино увидел густую шевелюру кудрявых длинных волос.
Эва. Она сидела на ступеньках, прижав колени к груди. Увидев Мартино, Эва опустила ноги вниз, расправила подол плаща и поднялась. Он точно знал, глаза её огромны, губы приоткрыты. Сердце стучало громко, казалось, где-то прямо в горле. "Я люблю её, - подумал Мартино, - я всегда её любил". Проведя рукой по лицу, стирая остатки бушевавших в последние часы эмоций, он аккуратно подошёл к ней, стараясь не спугнуть, если вдруг это только сон. На её щеках блестели слезы, но она не отрывала от Мартино взгляда. Молча взяв за руку, он повёл её за собой чуть дальше от входа в их тайное место, там подальше раньше стояла скамья, старая и кривая.
Эва села, Мартино пристроился рядом, повернувшись к ней всем телом.
- Мартино, что происходит с нами? - спросила она охрипшим голосом. - Почему мы не виделись и не общались столько лет, а теперь ты снова сидишь рядом со мной в этом месте? Я даже не сомневаюсь, что ты не знал, что я тут. Правда?
- Правда, - подтвердил он.
- Почему ты здесь?
Мартино пожал плечами, а потом произнёс:
- Есть вещи, которые невозможно объяснить. Просто есть ты и есть я, а ещё то, что мы есть, когда вместе. И это "мы" привело меня ко второй части нас.
Эва отвернулась от него и стала смотреть в противоположную сторону, словно обиделась, не получив желанного ответа. Мартино сначала следил за ней, ожидая слов или действий, а потом тоже повернулся и прижался спиной к её спине. Звёзды рассыпались по небу, присматривая за городом, издалека слышались звуки гитары. Мартино не знал, с чего начать своё откровение, надеясь, что Эва скажет что-то первой, но молчание продолжалось, затягивая в свою пучину.
- Ты виделась с ним? - наконец, спросил он, преодолевая себя.
- Да, - раздался едва слышный ответ.
- Ты с ним счастлива?
- Кажется, да, - после продолжительного молчания сказала Эва. - Была счастлива. - Молчание. - У тебя есть кто-нибудь?
- Нет, - хмыкнув, ответил он, - ничего серьезного. Помнишь, - вдруг бодрее заговорил Мартино, - раньше тут росли маки? Может и сейчас растут, жаль, совсем не видно в темноте. Я вдруг подумал, что ты похожа на эти маки. Твой красный плащ будто лепестки цветка.
Снова повисла тишина, и пару минут спустя Эва тяжело вздохнула, словно закончила один этап испытания и приступила к следующему.
- И что там этот твой красавчик итальянец?
- Что именно тебя интересует?
- Почему ты не с ним? - Эва не ответила, и Мартино снова заговорил: - Ты сказала ему, что идёшь ко мне?
- Я не шла к тебе.
- Значит, не сказала? - произнес он и улыбнулся. - Почему здесь ты, Эва?
- Из-за глупого мужчины, который почему-то решил, что спустя шесть лет я ещё числюсь среди его женщин.
- Именно глупого, да? А красавчик твой умнее меня, значит?
- Может и не умнее, но он хотя бы красавчик, Мартино. Жизнь слишком коротка, чтобы танцевать с некрасивыми мужчинами.
Мартино развернулся в одно мгновение, из-за чего и Эве пришлось сесть иначе, чтобы не упасть. Сдвинув густые тёмные брови к переносице, он смотрел на неё напряженным взглядом, как будто пытался понять шутит она или говорит серьезно. Она не улыбалась, просто внимательно следила за его реакциями.
- Эва, я серьезно тебя спрашиваю и прошу ответить честно, как ответил сам: почему ты пришла сюда вместо свидания с ним?
- Я была на свидании, Мартино, - спокойно произнесла она, - просто недолго.
- Почему?
- Некоторые вещи невозможно объяснить, - услышал он свои собственные слова, сказанные ранее. - Просто однажды, оказавшись в объятьях одного человека, я поняла, что чувствую себя так, словно это совсем другой человек. - Она уверенно смотрела на него, думая, что он ни за что не поймёт, о чём речь, и не собираясь давать более полные объяснения. - И что бы ни делал тот настоящий, который обнимает, мыслями я не с ним.
- А где? - спросил в ответ Мартино.
- Танцую с некрасивым.
Мартино протянул руки и запустил пальцы в её распущенные волосы, отодвигая их от лица назад, вглядываясь в черты лица. Она сидела, не двигаясь, следя за каждым его движением.
- Эва, - прошептал он, - моя Эва. Ты знаешь, однажды ночью несколько недель назад я был с женщиной и, когда прикоснулся к ней, мне показалось, что я с тобой. Снова с тобой. - Эва удивлённо подняла брови, и Мартино, улыбаясь, поцеловал её прямо в них. - Если бы ты знала, какое счастье снова прикасаться к тебе. Видеть тебя. Говорить с тобой. Я даже не понимал всё это время, как сильно мне тебя не хватает. Слышишь? - Мартино остановил взгляд на её распахнутых глазах. - Ты чувствуешь это?
- Да, я тоже это чувствую, - тихо ответила Эва, и он поцеловал её в губы.
- Я был таким глупцом, - улыбаясь, проговорил он, с нежностью глядя на неё, - злился из-за мелочей, столько времени тратил на раздражение, а самое ценное упускал из виду. Мне кажется, я никогда никого не любил, кроме тебя. Ни до тебя, ни после, никогда. Всегда была только ты, Эва.
Она молча выслушала его признание в любви и опустила глаза, словно сомневаясь в чём-то.
- Какая-то странная игра судьбы, - произнесла Эва, глядя в сторону. - Ведь мы не можем просто начать всё сначала. Столько всего было, столько обид. Как забыть об этом? Пройдёт пара месяцев, и всё будет повторяться: скандалы и недовольство.
- Прости меня, - гладя большими тёплыми ладонями её лицо и волосы, произнёс Мартино.
- За что ты просишь прощения?
- Я так часто обижал тебя, бесился из-за таких глупостей, особенно спина эта мокрая, когда ты ложилась в постель, - рассмеялся он, - сейчас только и мечтаю о твоей мокрой спине.
Эва освободилась из его объятий и встала, поправляя плащ. Откинув копну кудрявых волос за плечи, она подошла к каменным перилам, ограждающим заброшенный дворик, и словно обняла сама себя, перекрестив руки на груди. Следующие несколько минут царило молчание. Мартино смотрел на её спину, не понимая, что именно вызвало в ней такую реакцию на его слова, не выразился ли он слишком вольно? Но он никогда и не был особенно аккуратен в словах, всегда говорил всё, что думал. И ведь он уже сказал, что любит её по-прежнему, даже после этого многолетнего перерыва в общении.
- Ты помнишь наш последний вечер, Мартино? - собравшись с мыслями, спросила Эва.
Опустив взгляд, он задумался, вспоминая то время. Они точно скандалили, но из-за чего конкретно, он уже не мог восстановить в памяти. Тяжелое это было время, потеря ребёнка добила обоих, и что конкретно стало причиной скандала, сейчас уже невозможно и представить.
- Я помню, что мы ругались, но уже не знаю из-за чего конкретно, может быть... - начал отвечать он, но Эва перебила его:
- Ты сказал, что это из-за меня у нас никогда не будет ребёнка.
Мартино замер, словно кто-то со всего маху ударил его по голове чем-то очень тяжёлым. Улыбка мгновенно слетела с лица, превратив его в каменное изваяние. Какая-то часть его существа начала истошно кричать внутри, отказываясь верить услышанному, он не мог такого сказать. Как он мог такое не только произнести, но даже просто подумать?
- Эва, - ошеломлённо прошептал он, - я не мог такого сказать.
- Что я измучила не только тебя походами по врачам и консультациям, но и своё собственное тело, и что из-за моих нервов, криков и глупости мы лишились единственного шанса иметь своего ребёнка.
По её дрожащему голосу Мартино понял, что она действительно пережила всё то, о чём сейчас вспоминает, и это ранило её так сильно, что и спустя годы не отпускает. Он причинил ей эту боль. Именно он.
Мартино вскочил со скамьи и, сделав несколько крупных шагов, подошёл к ней и обнял сзади, прижимая к себе так сильно, как только мог. Он уткнулся ей в волосы под ухом и изо всех сил пытался сдержать собственные слёзы.
- Я по-прежнему хочу детей, Мартино, - уверенно произнесла Эва. - Я буду изводить и тебя, и себя, и буду всё равно хотеть детей. А, может быть, у меня никогда их не будет, но я буду пытаться до тех пор, пока будут силы.
- Прости меня, - прошептал он, - прости за каждое грёбаное слово, которое произнёс мой грязный рот в тот вечер. Мне нечем оправдать себя, я не помню всего этого. Просто поверь, что мне тогда было так же плохо, как тебе.
Эва повернулась в его объятьях, оказавшись лицом к лицу. Она долго рассматривала его: светлые глаза под темными ресницами, узкий слегка искривлённый нос, маленький рот с выпуклой нижней губой, уже поросшие щетиной скулы. Когда они встретились в первый раз, он был круглолицым мальчишкой, а сегодня это взрослый мужчина с морщинками под глазами.
- Я шесть лет пыталась забыть тебя, Мартино. Научиться тебя ненавидеть за то, что не боролся за нашу семью. За то, что ни разу не позвонил мне после расставания. - Эва обняла его за шею и притянула ближе к себе. - Мне даже одно время казалось, что у меня получилось. - Увидев слёзы в его глазах, Эва расплакалась сама и тут же следом улыбнулась: - Когда сегодня Ливио предложил выйти за него замуж, я поняла, что ничего у меня не вышло.
- Я тебя так люблю, - нежно произнёс Мартино, покрывая поцелуями её лицо, - так люблю.
Ранним утром, когда город ещё только наполнялся первыми солнечными лучами, жёлтый трамвайный вагончик выехал по своему маршруту. Улыбчивый тёмноволосый водитель в солнцезащитных очках сегодня казался особенно счастливым. И сколько бы пассажиры ни думали о причинах его хорошего настроения, никто так и не догадался, что сегодня он женится во второй раз на той, которую любил всю жизнь.