Фукс Юрий Петрович :
другие произведения.
Тэффи - прекрасный юморист, писатель, ума очарованье
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Фукс Юрий Петрович
Размещен: 03/02/2024, изменен: 03/02/2024. 28k.
Статистика.
Очерк
:
Проза
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Юрий Фукс
Lib.ru
ТЕФФИ - прекрасный юморист, писатель, ума очарованье
Очерк
Первые десятилетия ХХ века в России (две революции, мировая и гражданская война, коллективизация и пр.)
исторически одномоментно и кардинально изменили жизнь и сознание сотен миллионов людей.
Столетиями разные по культуре и быту слои общества хоть и соприкасались, но каждый слой жил обособленно,
жил по-своему. Кровавые события свалили людей в один общий "котёл", где их "толкли" и перемешивали на большом огне,
стремясь получить нечто однородное и небывалое.
В переломные моменты истории рождается новая Литература. Среди выдающихся юмористов и сатириков тех десятилетий -
таких талантов, как Аркадий Аверченко, Михаил Зощенко, Даниил Хармс, Саша Чёрный, Илья Ильф и Евгений Петров,
Дон Аминадо и др. яркой звездой блистал талант Надежды Теффи.
Теффи - Надежда Александровна Лохвицкая (1872-1952) - родилась в Петербурге. Родители - гуманитарии.
Отец - Александр Владимирович Лохвицкий - потомственный дворянин, профессор криминалистики, известный адвокат.
Мать - обрусевшая француженка - увлекалась чтением и хорошо знала русскую и западноевропейскую литературу, поэзию.
Неудивительно, что увлечение литературой и поэзией восприняли и все пятеро их детей - четыре дочери
(Мария, Елена, Варвара, Надежда) и сын Николай. Их настолько вдохновляли произведения поэтов, что все пятеро
стали сами писать хорошие стихи. Особенно девочки, для которых позднее литература и поэзия стала делом жизни.
Старшая сестра Мария стала очень популярным и известным в своё время поэтом, публиковалась
под псевдонимом Мирра Лохвицкая; Елена и Варвара - тоже под псевдонимами - писали стихи и сочиняли пьесы для театров.
Только для Николая поэзия была увлечением юности: во взрослой жизни он дослужился до генерала
и в годы гражданской войны был ближайшим соратником Колчака.
Набольшую славу и популярность в России (от полуграмотных, читающих по складам и до императора Николая II)
получила Тэффи - Надежда Лохвицкая - талантливый писатель, юморист, превосходный психолог, умница и прекрасная женщина!
Вопреки всем препонам - прорвалась она к читателям!
Её выдали замуж в 19 лет за земского деятеля, который увёз её из Петербурга в своё имение под Могилёвом.
Муж возглавлял несколько губернских организаций, вёл активнейшую жизнь, но от жены требовал прекратить заниматься
никому нененужным сочинительством и целиком посвятить себя делам дома и трём детям, которые в первые годы брака
появлялись с разницей в год. Муж быстро превращался в деспота и всё больше походил на своего отца -
редкостного самодура и сумасшедшего.
Брак для Надежды - человека с независимым характером -превращался в ад. Не представляя свою жизнь без творчества,
в 1900 году она добилась развода. Муж, возненавидевший её, сделал всё, чтобы дети остались с ним
и не имели контактов со своей мамой.
После развода Надежда Александровна вернулась в Петербург. О пережитой ею драме она не написала ни слова
и не обсуждала этот период своей жизни никогда и ни с кем. Только незадолго до смерти ей удалось
восстановить контакт со своей старшей дочерью Валерией, живущей в Лондоне. Младшая дочь жила в Варшаве,
а сын был в 1937 году репрессирован в России. Бывший муж Н.А. сгинул куда-то в те же годы.
С 1901 года Надежда Александровна начала публиковать под псевдонимом Тэффи быстро полюбившиеся читателям России
злободневные и остроумные фельетоны, сатирические и юмористические рассказы в "Биржевых ведомостях",
в журнале "Нива" и его еженедельном приложении, в столичных газетах и журналах.
Надежда Александровна Лохвицкая выбор своего псевдонима объясняла так:
"...Прятаться за мужской псевдоним не хотелось. Малодушно и трусливо. Лучше выбрать что-нибудь непонятное, -
ни то ни сё.
Но - что? Нужно такое имя, которое принесло бы счастье. Лучше всего имя какого-нибудь дурака -
дураки всегда счастливые.
За дураками, конечно, дело не стало. Я их знавала в большом количестве. И уж если выбирать,
то что-нибудь отменное. И тут вспомнился мне один дурак, действительно отменный, и вдобавок такой,
которому везло, - значит, самой судьбой за идеального дурака признанный.
Звали его Степан, а домашние называли его Стеффи. Отбросив из деликатности первую букву
(чтобы дурак не зазнался), я решила подписать пьеску свою "Тэффи"...
Поверили? А зря! В течение жизни Надежда Лохвицкая несколько раз высказывала и другие версии
происхождения псевдонима, беззлобно посмеиваясь над любопытными слушателями.
В 1905 году Тэффи стала одним из ведущих авторов газеты "Новая жизнь", печаталась в журналах "Зарница",
"Сигнал", "Новости", "Театральная Россия", с 1908 года - печаталась в газете "Русское слово", основанной И. Сытиным.
В 1908 - 1913 годах она - постоянный сотрудник журнала "Сатирикон", а после его закрытия (дошутились!) -
журнала "Новый Сатирикон" (1913-1918).
В 1910 году была издана 1-я книга "Юмористических рассказов" Теффи, имевшая оглушительный успех:
в том же году книга была переиздана трижды!
Вторая книга "Юмористических рассказов" закрепила и расширила этот успех. Её книги печатались в США,
Германии, Швеции, Китае и других странах. Критики называли Тэффи "Королевой русского юмора",
"Первой русской юмористкой"; в России появились духи и шоколад, названные в её честь "Тэффи";
астрономы - поклонники её творчества - назвали новую планету именем "Тэффи".
Когда в 1913 году, готовясь к празднованию 300-летия дома Романовых, у Николая II спросили,
кого из писателей пригласить на торжество, он ответил: "Теффи, только Тэффи!". Вероятно, из её талантливых рассказов
царь узнавал о жизни народа в России намного больше, чем из докладов всех своих министров вместе взятых.
В 1918 году журнал "Новый Сатирикон" был закрыт властями уже бесповоротно: всё те же - А.Аверченко,
Вл. Азов, А.Бухов, Тэффи и другие - дошутились окончательно! В том же году была закрыта основанная И. Сытиным
газета "Русское слово", с которой Тэффи сотрудничала на постоянной основе, закрыты многие другие газеты и журналы.
Надо было на что-то жить. Незнакомые организаторы предложили Тэффи и Аркадию Аверченко
на месяц покинуть Петербург и хорошо заработать в Киеве и Одессе, выступая с чтением своих рассказов.
После сомнений, оба вынуждены были согласиться - другой возможности заработать на жизнь не было.
Украина была оккупирована немцами. Добраться от Петербурга до границы Украины было очень опасно и трудно,
но перебраться через примерно 40-километровую приграничную зону, где кишели банды каких-то сумасшедших
убийц и грабителей - смертельно опасно. Ни Тэффи, ни Аркадий Аверченко при всём их воображении
даже представить не могли, какой ужас их ждёт там.
Потрясающе описан этот переход писателей через приграничную зону в "Воспоминаниях" Тэффи!
Читаешь про это с трепетом! Написано так талантливо, ярко и волнующе, что временами кажется,
будто и сам находишься с ними рядом.
Не раз путников спасало то, что среди грабителей и озверевшей шпаны, без раздумий стрелявших для забавы
во всё, что движется, вдруг оказывались благодарные читатели Тэффи, которые в критические моменты приходили ей на помощь.
В других случаях спасали находчивость и тонкое понимание Тэффи человеческой психологии самых разных людей,
включая немцев, на пропускных пунктах границы.
Свершился смертельно опасный переход!
Думали, что уехали из России всего на месяц, а оказалось - на всю оставшуюся жизнь...
Потом были Киев, Одесса, Новороссийск, Екатеринадар, Константинополь (Турция), и в 1919 году, наконец, Париж.
На родине Тэффи опубликовала 16 книг-сборников, а в эмиграции - ещё 17.
Во время оккупации фашистами Франции, где осталась только угодная оккупантом пресса,
Тэффи отказалась от всякого сотрудничества с газетами и журналами. Из-за долгого отсутствия её публикаций,
в США решили, что Тэффи уже нет на белом свете и даже опубликовали некролог. К счастью, они ошиблись.
Тэффи написала в послевоенные годы замечательно интересные очерки о выдающихся личностях начала ХХ века,
с которыми она лично встречалась. Список их - ошеломляет:
Григорий Рапутин, Владимир Ленин, Александр Керенский, Александра Колонтай, Фёдор Солгуб, Константин Бальмонт, Илья Репин,
Аркадий Аверченко, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Леонид Андреев, Алексей Ремизов, Александр Куприн, Иван Бунин,
Игорь Северянин, Сергей Есенин, Всеволод Мейерхольд, Алексей Толстой и другие.
Тэффи стремилась показать, "... какими я их видела, когда сплетались наши пути. Они все уже ушли,
и ветер заметает снегом и пылью их земные следы. О творчестве каждого из них писали и будут писать ещё и ещё,
но просто живыми людьми не многие их покажут. Я хочу рассказать о моих встречах с ними, об их характерах,
причудах, дружбе и вражде".
Современники - Иван Бунин, Марк Алданов, Борис Зайцев, Саша Чёрный и многие другие -
отмечали редкий талант Тэффи, её острый и глубокий ум, потому многие известные писатели, поэты, философы
и просто умные люди рады были дружескому общению с ней на протяжении всей жизни.
В 1946 году в Париж приехала делегация во главе с К.Симоновым, чтобы убедить известных миру
русских писателей - И. Бунина, Тэффи и других, живших очень скудно, вернуться на родину. Им сулили
прекрасные бытовые условия, дачи, машины, издание книг громадными тиражами и большие заработки.
Тэффи, которую приглашали неоднократно, не приняла и это приглашение, так же, как И. Бунин, Б. Зайцев и другие.
Теффи мрачно шутила:
"Знаете что, милые мои друзья, вспоминается мне последнее время, проведенное в России. Было это в Пятигорске.
Въезжаю я в город и вижу через всю дорогу огромный плакат: "Добро пожаловать в первую советскую здравницу!"
Плакат держится на двух столбах, на которых качаются два повешенных. Вот теперь я и боюсь, что при въезде в СССР
я увижу плакат с надписью: "Добро пожаловать, товарищ Тэффи", а на столбах, его поддерживающих,
будут висеть Зощенко и Анна Ахматова".
В одном из сборников рассказов Тэффи написала: "Суета сует. Попросту - суетня. Всю жизнь вертятся люди,
как собака за хвостом, перед тем, как улечься".
6 октября 1952 года после тяжёлой болезни Тэффи скончалась.
Похоронена она в Париже на русском кладбище Сент - Женевьев - де - Буа недалеко от И. Бунина.
В СССР Тэффи начали переиздавать только с 1966 года.
Современники о Тэффи
И. Бунин называл её "умницей-разумницей" и говорил, что её рассказы, правдиво отражающие жизнь,
написаны "здорово, просто, с большим остроумием, наблюдательностью и чудесной насмешливостью".
* * * * *
М.Зощенко: "...Во всех её рассказах какой-то удивительный и истинный юмор её слов, какая-то тайна смеющихся слов,
которыми в совершенстве владеет Тэффи... Сущность рассказов, основа их печальна, а часто и трагична,
однако внешность искренно смешна".
* * * * *
И.В. Одоевцева: "Тэффи, что так редко встречается среди юмористов, была и в жизни полна юмора и веселья...
"Дать человеку возможность посмеяться, - объясняла она, - не менее важно, чем подать нищему милостыню.
Или кусок хлеба. Посмеёшься - и голод не так мучает...". Без смеха ни одна наша встреча с ней не обходилась,
даже в самые тёмные дни. Завидя её издали, я уже начинала улыбаться - с ней всегда и всюду
было приятно и весело".
* * * * *
Георгий Адамович, литературный критик:
"...Тэффи никого не судит, никого ничему не поучает... современники и соотечественники
узнают в ее книгах самих себя и сами над собой смеются...".
* * * * * * * * *
Замечательные, психологически точные произведения Тэффи создают все вместе такую панорамную картину
русского общества начала ХХ века и русского литературного зарубежья 20-50-х годов прошлого столетия,
что по ним можно изучать историю эволюции человеческого сознания под прессом неустранимых обстоятельств.
Юмористические рассказы Тэффи остроумны и полны истинной жизни,
их стиль можно представить даже по этим отрывкам:
МАЛЯР
(Загадка бытия)
" ...
Он пришел действительно рано, часов в девять утра.
Вид у него был деловой, озабоченный. Говорил он веско, слегка прищуривал глаза и проникал взглядом
до самого дна души собеседника. Губы его большого редкозубого рта слегка кривились
презрительной улыбкой существа высшего.
- Аксинья говорила - нужно вам двери покрасить. Эти, что ли? - спросил он меня.
- Да, голубчик. Вот здесь, в передней, шесть дверей. Нужно их выкрасить красной краской в цвет обоев. Понимаете?
Он презрительно усмехнулся.
- Я вас очень понимаю.
И, прищурив глаз, посмотрел на дно моей души. Я слегка смутилась. Никто не любит, когда его очень понимают.
- Так вот, не можете ли вы сейчас приняться за дело?
- Сейчас?
Он усмехнулся и отвернул лицо, чтобы не обидеть меня явной насмешкой.
- Нет, барыня. Сейчас нельзя.
- Отчего же?
Ему, видимо, неприятно было объяснять тонкости своего ремесла перед существом, вряд ли способным понять его.
И, вздохнув, он сказал:
- Теперича десятый час. А в двенадцать я пойду обедать. А там, то да се, смотришь, и шесть часов, а в шесть я должен шабашить.
Приду завтра, в семь, тогда и управлюсь.
- А вы хорошо краску подберете?
- Да уж будьте спокойны. Потрафим.
На другое утро, проснувшись, услышала я тихое пение:
-- Последний нонешний дене-очек!".
Оделась, вышла в переднюю.
Маляр мазал дверь бледно-розовой краской.
- Это что же, голубчик, верно, грунт?
Он презрительно усмехнулся.
- Нет, это не грунт, а окраска. Это уж так и останется.
- Да зачем же? Ведь я просила красную, под цвет обоев.
- Вот эту самую краску вы и хотели.
Я на минутку закрыла глаза и обдумала свое положение. Оно было довольно скверное.
Неужели я вчера сошла с ума и заказала розовые двери?
- Голубчик, - робко сказала я. - Насколько мне помнится, я просила красные, а не розовые.
- Энто и есть красные, только от белил оне кажутся светлее. А без белил, так оне совсем красные были бы.
- Так зачем же вы белила кладете?
Он смерил меня с ног до головы и обратно. Усмехнулся и сказал:
- Нам без белил нельзя.
- Отчего?
- Да оттого, что мы без белил не можем.
- Да что же: краска не пристанет или что?
- Да нет! Какое там не пристанет. Гдe же это слыхано, чтобы масляная краска да не пристала.
Очень даже вполне пристанет.
- Так красьте без белил.
- Нет, этого мы не можем!
- Да что вы, присягу, что ли, принимали без белил не красить?
Он горько задумался, тряхнул головой и сказал:
- Ну, хорошо. Я покрашу без белил. А как вам не понравится, тогда что?
- Не бойтесь, понравится.
Он тоскливо поднял брови и вдруг, взглянув мне прямо на дно души, сказал едко:
- Сурику вам хочется, вот чего!
- Что? Чего? - испугалась я.
- Сурику! Я еще вчерась понял. Только сурику вы никак не можете.
- Почему? Что? Почему же я не могу сурику?
- Не можете вы. Тут бакан нужен.
- Так берите бакан.
- А мне за бакан от хозяина буча будет. Бакан восемь гривен фунт.
- Вот вам восемь гривен, только купите краску в цвет.
Он вздохнул, взял деньги и ушел.
Вернулся он только в половине шестого, чтобы сообщить мне, что теперь он "должен шабашить", и ушел.
... "
* * * * *
КОНЦЕРТ
Начинающий поэт Николай Котомко сильно волновался: первый раз в жизни он был приглашен участвовать
в благотворительном концерте.
...Пришедший приглашать его мрачный бородач нагнал страху немало.
- Концерт у нас будет, понимаете ли, блестящий. Выдающиеся таланты частных театров и пять-три звездочек.
Понимаете, что это значит? Надеюсь, и вы нам окажете честь, тем более что и цель такая симпатичная!
Котомко обещал оказать честь и вплоть до концерта - ровно три недели - не знал себе покоя.
Целые дни стоял он перед зеркалом, декламируя свои стихотворения. Охрип, похудел и почернел. По ночам спал плохо.
Снилось, что стоит на эстраде, а стихи забыл, и будто публика кричит: "Бейте его, длинноносого!".