- Мужик, купи электробритву! Недорого отдам. - Невзрачный, плохо выбритый мужчина держал в руках большую сумку и всем своим видом показывал, что он занимается этим бизнесом случайно.
- Спасибо, у меня есть своя, - ответил на всякий случай, думая, что разговор на этом закончится. Но он не ушел в сторону, а продолжал идти рядом и как-то обыденно, как со старым знакомым, обращался ко мне.
- Ну и что, вторая не залежится. Ее можно брать с собой в дорогу, на дачу... Всего пять рублей. Дешевле чем раки. Раки тоже по пять, но вчера, - процитировал он классика. - Притом раков десяток купишь, кружку пива, а радости на полчаса.
Видно он чувствовал во мне потенциального покупателя, потому и не оставлял надежд довести эту сделку до конца. Особенно тогда, когда я остановился, скорее из любопытства. Ведь не часто встретишь человека, цитирующего к месту и своевременно. А когда сумка раскрылась и из нее выглянула груда одинаковых электробритв, насыпанных навалом, любопытство сменилось удивлением.
- Откуда же у вас столько? - почему-то вырвалось, - и все без футляров.
- Не сомневайся, мужик, они не краденые... Просто у нас так зарплату дают. Сначала не платят несколько месяцев, потом заплатили, не за работу, за ваучеры и акции, а теперь, видишь, сразу все со склада неликвидов... Не возьмешь, - ничего не получишь. Такой вот бартер... - продолжал он, как бы оправдываясь. - Говорят, что взаимные неплатежи, - все нам должны и мы всем, а денег нет... А откуда им взяться, если нет обороту...
Взял я в руки один экземпляр и начал рассматривать. Бритва как бритва. Харьковского завода. Точно такая уже служила мне несколько лет. Притом не плохо. Она конечно не Norelco, но работает нормально. К тому же мотор можно приспособить для многих других потребностей. А какие из нее можно сделать игры?
- Чего ты так долго думаешь? - перебил мои мысли продавец. - Бери две за девять, подаришь кому-нибудь, и, как будто мы уже договорились, начал накручивать на корпусы шнуры питания и рассовывать их мне в карманы.
Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи, - говорили когда-то. Но то было в нормальном обществе. А у нас? Вот купил японскую магнитолу. Поставил в машину и что получилось? Ни магнитолы, ни бокового стекла, одни стеклянные крошки на весь салон. И это в самом центре, днем, на Ленинском проспекте. Потом всю неделю мотался по Москве... Чем хороши вещи не дорогие? Тем, что ими не очень дорожишь. Не боишься, что их могут украсть, что они в какой-то момент выйдут из строя и к ним будет трудно найти запчасти. Один мой знакомый, американец одесского разлива оставлял свою вполне приличную машину не запертой и даже приоткрывал дверь. В надежде, что кто-то ее угонит. Что он хотел на этом выиграть? Стоимость буксировки или схимичить со страховкой, трудно сказать. Но не тут то было. Ему она не была нужна, а другим тоже...
Мои заботы в то время были более мелкие и оставил я не автомобиль, а эту некондиционную бритву. На даче. Чтобы не таскать с собой каждый раз. Конечно я знал, что каждую зиму у нас возникают некоторые отношения с пришельцами... Не из космоса, а из-за забора. Настоящие пришельцы, из космоса, наверно не интересовались бы моей электробритвой. Какой в ней может быть секрет? А вот эти, наши, отечественные, интересуются всем: что, где, как и сколько. И очень тщательно. Я даже специально, все что мне не очень дорого, вообще не прятал. Тем более бритву за четыре пятьдесят. Положил на шкаф и, ничем не прикрывая, оставил. В этом деле я не самый радикальный. Вот мой сосед, Андрей Яковлевич, когда ему надоело вставлять стекла, пошел еще дальше. Перестал запирать дверь и оставлял записку:
- Ребята, берите все, что хочется! Выпивка в шкафу, закуска в холодильнике. Только огонь не разводите.
Он даже не думал о какой-либо выгоде, типа буксировки или страховки. Тут бы свое как-то уберечь. Но на этот раз не помогло... Вбегает он ко мне. Весь какой-то хмурый, руки дрожат, язык заплетается...
- Что случилось, товарищ полковник? - спрашиваю я. - Неужели самое страшное, ордена,
медали? - Такое обращение не носило никакой иронической подоплеки потому, что Андрей Яковлевич на самом деле был полковником и даже служил когда-то в Генштабе, до своей отставки. Если бы его в начале перестройки не уволили в запас, он бы определенно стал генералом. Но вот не получилось... Бывает... Во время войны он был подрывником. Его солдатики минировали различные объекты, перед сдачей их врагу, а затем взрывали. По радио... Уйдя на пенсию, он конечно растерялся.
- Ну, скажи, как теперь жить? - говорил он. - Раньше, так были хоть идеалы, светлое будущее... А теперь? Мерзопакостное прошлое?
- И что же мне прикажете делать? - спрашивал он у всех, с кем ему доводилось разговаривать, - я ведь ничего не умею. Разве что разрушать... А кому это сейчас нужно? Арабам? Так я их, почему-то, недолюбливаю...
Но свежий воздух, зелень, дачные хлопоты и главное, приличная пенсия, постепенно угомонили его мятущийся дух и он даже не заметил, как всю мощь своей невостребованной энергии направил в хобби... А тут как раз эти пришельцы... Забрались-таки в тщательно замаскированный подвал, закрытый всяческим мусором и заставленный мебелью. А в подвале этом были главные предметы гордости Андрея Яковлевича - отличные инструменты, сделанные по его специальному заказу из нержавейки, а также несколько больших бутылей самодельного вина... Вина эти были самые разнообразные. Сухие и не очень, крепленные и наливки. Казалось, что нет таких фруктов и ягод из которых мой сосед не умел изготовить качественный напиток. Из сливы, - сливовицу, из вишни, - вишневку. Даже из захудалой рябины он умудрялся сотворить отличное вино. А смеси, которые всякие выпендрежники называют коктейлями... Впрочем хватит пускать слюни... Поверьте на слово. Ведь о качестве этих вин я могу судить не по наслышке, не смотря на то, что в них особенно и не разбираюсь. Больше того, где-то в разгар дегустации, на которую я был приглашен в самом конце дачного сезона, я вообще перестал ощущать разницу во вкусе, а обращал внимание лишь на количество наливаемой жидкости... Да, напитки у полковника были знатные... Скажи мне, что ты пьешь и я скажу тебе кто ты, - пронеслось у меня, когда он, совсем не строевым шагом вышел меня проводить.
Не хотелось мне огорчать своего соседа, очень не хотелось. Может быть я отделался бы какими ни будь разговорами. Но что делать, если взгляд его упал на небольшую лужицу крови, предательски вытекающей из-под двери? Что думал в тот момент заслуженный человек, герой войны. Какие мысли одолевали его в тот момент, трудно сказать. Ведь он видел, что я приехал не один, а с женой, которой он всячески симпатизировал. К тому же у нас далеко не хоромы в которых можно спрятаться. Веранда и комнаты, просматриваемые со всех сторон... А тут эта кровь... Густая, темно-красная... Мне показалось, что человек, повидавший на своем веку не мало, как-то остолбенел и лишился дара речи. Ведь одно дело, когда ты взрываешь врагов на значительном расстоянии, а другое, когда рядом, среди своих... Вижу, что никакие разговоры его уже не интересуют, смотрит на пол неотрывно и что-то соображает... А взгляд показался таким подозрительным, и глаза - жесткие, непримиримые... Еще немного и он бросится на меня или к себе, за охотничьим ружьем. Но ведь ружье его не здесь, а давно уже в Москве... Впрочем, в таком состоянии человек может воспользоваться и другим орудием. Например топором... Обстановочка, скажем прямо, не блестящая...
Открыл я дверь, идущую из хола и взору полковника в отставке представилась картина не для слабонервных: окна, заколоченные какими-то матрацами, по краям комнаты стулья и кресла, принесенные со всех ближайших строений, а в центре - большой 20-ти литровый бутыль, наполовину заполненный отработанными вишнями. Этот бутыль даже не стоял, а как-то неуклюже лежал на своем, не очень удобном боку и часть вишен, расположенных у самого его горла, все еще не могла решиться, оставаться внутри или вырваться на волю вслед за последними каплями разлитой по полу вишневки...
Вздохнул Андрей Яковлевич и опустился на ближайший стул. Было видно, что его уже не интересовали детали учиненного разгрома: остатки погасшего костра, посуда с объедками, окурки сигарет, огарок свечи, разодранная электробритва... Собственно говоря, это была уже не бритва, а только ее часть, шнур питания. И подключен он был к двум ржавым лезвиям. Таким вот образом изобретательные пришельцы создали из двух бритв качественно новый предмет - кипятильник. Я даже не сразу сообразил это. Ведь до чего же только не додумается человек в стремлении использовать предметы не по прямому назначению. Меня это направление мысли всегда волновало и может быть я пришел бы к какому ни будь выводу, если бы не перебил голос полковника в отставке...
- Ну, и как ты смотришь на все это? - спросил он.
- Наверно также как и вы. Заминировать бы вашу дачу и рвануть по вашей же методике в самый разгар веселья...
- Мысль хорошая, но дачу жалко. И срок могут дать... - последние его слова говорили, что он уже пришел в себя и настроен беседовать конструктивно, без эмоций. - Скажи, а не можешь ли ты придумать
какую-нибудь систему сигнализации. Попроще. Проведем в сторожку и пусть этот хмырь работает... Не спит. А?
Хмырь, это наш сторож. В миру его называли просто, Ваныч. Зарплату Ваныч получал исправно, но вот остановить пришельцев почему-то не мог или не хотел. Поговаривали о нем разное, о связях с пришельцами, девочками, у которых он пользовался особым успехом, но я в это не верил. Во-первых, не будет же человек, там где живет... А во-вторых, тоже...
- Вы бы, Николай Иванович, хотя бы один раз остановили нарушителя, - сказал ему как-то на собрании председатель садового товарищества. - Смотрите, терпение наше может лопнуть и мы переведем вас на сдельную оплату... Не возиться же вам только с собаками...
Эти слова Ваныч воспринял слишком прямолинейно... Поэтому и решил не откладывать надолго, то есть до полного вытрезвления...
- А я чо? Они, знамо, тоже сами себе. Уж коль попадется, будьте любезны... - бормотал он в свое оправдание.
И попался. И не какой-нибудь, захудалый. Сам Андрей Яковлевич, мой сосед! Человек крупный во всех отношениях. Он и не предполагал, что в этот погожий летний день у него могут возникнуть приключения. Он, как обычно, встал рано, сделал небольшую зарядку, обошел свои двенадцать соток, что-то подправил, подвязал, привел себя в порядок, и пошел завтракать. Завтракал Андрей Яковлевич, как всегда, не спеша. С чувством собственного достоинства. А как иначе, если обслуживать его был рад целый взвод женщин: две взрослые дочери, успевшие уже сходить по первому разу замуж, жена, теща, родная мать и еще кто-то, кто с удовольствием приезжал погостить на лето... Нельзя сказать, что еда в этой семье была главным приоритетом, но уделялось ей значительное внимание, потому как на столе всегда были разнообразные соленья, грибочки и варенья домашнего приготовления. Не удивительно, что после такого завтрака настроение у моего соседа было приподнятое и, я бы сказал, боевое. После еды он посмотрел на часы, и, убедившись, что к электричке он успеет с запасом, пожелал всем домашним доброго дня и не спеша, отправился к платформе. Но до станции он не дошел. У самых ворот, заметьте, не из вражеского блиндажа, а из нашей сторожки вдруг выскочил Ваныч, лохматый, босой и с криком:
- А, попалась, шкура! - набросился на полковника.
Конечно, нужно было, приняв соответствующую позу скомандовать:
- Встать!.. Смирно!.. Грудь четвертого человека! - Но полковник почему-то забыл обо всем этом и повел себя как простой гражданский человек. Да, я не оговорился. В то время Андрей Яковлевич еще и не думал уходить в отставку, поэтому приставку экс он воспринимал как какую-то абстракцию, далекую и нереальную, не имеющую к нему никакого отношения как, например, экс-президент. А мужчины, которые плохо знакомы с этой приставкой, не зависимо от места службы, будь то наука или Генштаб вооруженных сил, знают, что здоровье, это главная жизненная ценность и ее за деньги не купишь... Короче, вырвался товарищ полковник от своего непрошеного партнера с помощью двух-трех приемов карате, вбежал к себе, схватил свое охотничье ружье, выскочил наружу, а цель как таковая уже пропала. Выстрелил он на всякий случай вверх и показал тем самым всем и всяческим Ванычам, что с бывшими фронтовиками шутки не шуткуют...
- Попроще не получится, - ответил я. Простое устройство я уже однажды сделал. И сработало оно хорошо, надежно. Но было оно как бы наоборот, направлено против сигнализации...
Андрей Яковлевич всегда интересовался техникой и не упускал случая разговорить меня. Иногда он даже подбрасывал мне провокационные темы, как например о кофточках... Был такой случай...
- Разве у вас в НИИ работают? - почему-то заявил он в тот раз. - Зря только деньги платят. Вот был я однажды в одном ящике. Так там женщины сидят кружочком в белых халатах и вяжут себе кофточки. И не скрываются даже от начальства.
- Ну что вы, Андрей Яковлевич, говорите, - попытался я как-то изменить его взгляд на нашу науку. - Не кофточки это, обмотки для ферритовых колец. На каждом кольце несколько десятков витков изолированного провода. На заводах это делают на станке, а в НИИ по старинке, иголкой с проводом. Достать такой станок для НИИ дело невыполнимое, так как фонды распределяют генералы в отставке... Сначала всем, а что останется - науке, то есть, никогда. Чтобы собрать небольшой куб памяти приходится намотать несколько сот, а то и тысяч таких колец. Да что кольца? Пустяк. Тупиковое направление в технике. И появилось оно из-за плохого снабжения, желания все делать собственными силами. Как прикажете догонять и перегонять, если микросхемы прошлого поколения? Вот и кажется человеку, который умеет только разрушать...*
Обычно он в таких случаях начинал возмущаться, но не долго... Но на этот раз было похоже, что он хочет услышать новую историю...
- Я слышал, что у тебя тоже был конфликт с Ванычем, - неожиданно произнес он.
- Да, - говорю, - был, но это уже старая история. Прошлым летом...
Встал я, как обычно, на две-три минуты позже критического времени. На часы можно было и не глядеть, так как гудок электрички, отправляющейся от предыдущей станции, говорил, что осталось мне семь минут и тридцать восемь секунд. В то время электрички работали четко. Они только собирались перейти на режим свободного предпринимательства... Быстро привел себя в порядок, схватил кусок колбасы, шматик хлеба, два яблока и в путь. Как выбежал я из ворот, даже не помню. Может быть, даже не совсем изящно - не запер калитку или что-то подобное. Вдруг слышу за спиной топот ног и крики. То, да се, ели пали. И чего хочет этот мужик, сранья?.. Не стану же я убегать от него, когда у меня еще целых четыре с половиной минуты. Иду себе спокойно, глубоко дышу... В то время это было очень модно, дышать по системе йогов. Но как тут подышишь, когда неожиданно наваливается на тебя этот хмырь, с палкой и камнем за пазухой... Пришлось отбросить в сторону свои интеллигентские привычки вместе с портфелем, сгрести в охапку Ваныча, приподнять и бросить недалеко, в кусты. Потом схватить портфель и быстрей к платформе. Конечно, не бегом, а так себе, быстрым шагом. Но он оказался крепким орешком. Его, конечно, ружьем легче убедить. Ружье, что ни говори, довольно весомый аргумент. Или скажем, апперкотом... Но это запрещенный прием, тем более к представителю трудящихся. Вот и пришлось каждый раз начинать заново, через каждые метров тридцать. Подхватывать и бросать. Я даже специально проверял оставленные на земле отметины... И вот так, короткими перебежками добежали мы до станции... А на платформе стоят другие пассажиры и с удовольствием смотрят на этот новый вид многоборья, сочетающий элементы легкой и тяжелой атлетик...
Как только мы оказались на платформе, подошла, как ни в чем не бывало, электричка и гостеприимно распахнула свои электрические двери. Вбежал я, отдышался, обрадовался, что не опоздал и вдруг вижу, есть еще одна причина для радости. Мой Ваныч, партнер и соавтор нового двоеборья, оказался здесь, в тамбуре. Но почему-то уже не нападает на меня, не выдает свой набор матерных слов, а все больше прижимается к двери и норовит как-то выскочить на ближайшей остановке. Наверно потому, что подрастерял он в неравной борьбе все свои преимущества, включая орудия наших первобытных предков, камни и палки.
- Ну, что дружок, - говорю ему, - считай, что власть переменилась. Теперь я сдам тебя под белы ручки прямо в милицию. А там уж, голубчик, дыхни на них слегка, чтобы не сбить, невзначай, с ног... Просто, и объяснять ничего не нужно...
Но он как-то не прислушался к моему мнению. Об этом я понял, когда вагон начал останавливаться и дверь медленно открываться. Пришлось отложить в сторону портфель и применить к нему предыдущий прием... Но ненадолго, до очередного отправления... Несколько раз я повторил то же самое... Был еще один момент, который запечатлелся в памяти. На станции Переделкино к нам в вагон вошла группа иностранных писателей. То, что это были писатели, ни у кого не вызывало сомнения. И, конечно, был с ними писатель и поэт Евгений Евтушенко. А как иначе? Если есть иностранные писатели, то здесь, обязательно, должен быть наш полпред, не боящийся контачить со всякими там... Так вот, когда они вошли в вагон и увидели меня, держащего в руках Ваныча, они как-то, как мне показалось, смутились. Я же, в очередной раз прислонил моего партнера к стене, развожу руки и всем своим видом показываю, что вот мол, незадача, гражданский долг, в одиночку... Мне даже показалось, что Евгений Александрович как-то кивнул мне, несмотря на наше не очень близкое знакомство, и сказал:
- Вот видите, господа, какие у нас читатели. Для вас это, конечно, экзотика... Чем не сюжет для хорошего рассказа?..
Но по мере приближения к столице нашей Родины, моя решимость довести дело до конца начала постепенно трансформироваться и угасать, угасать и трансформироваться. А собственно, где доказательства его связи с пришельцами? Так, кажется. Ну и перекрестись. Нападал на меня? Тоже он в чем-то прав. Человек при исполнении, а каждый исполняет это, по-своему. Вот ему, например, нравится хватать полковников Генштаба и старших научных сотрудников... А тут еще одна мамзель:
- И чего это вы, человек образованный, при часах и галстуке, привязались к простому труженику? Разве не видите, что он босой и может простудиться. И так далее...
Последние слова она говорила вообще зря. Я и без нее уже созрел и, подойдя к недавнему противнику, говорил что-то, совсем нейтральное:
- Ну, ладно, Ваныч, забудем по-дружески. У вас деньги на обратный путь найдутся? Не стесняйтесь, мы ведь свои люди... Наверно забыли дома кредитную карточку?..
Вот так и закончилась моя война с пришельцами. Остались на память только вмятины на и без того не блестящей дороге, идущей к платформе Толстопальцево Киевской железной дороги, - закончил я свой рассказ.
Илья Гуглин, к.т.н., с.н.с., лауреат Всесоюзного конкурса изобретателей.