Мы зашли по дороге в свое общежитие в бухгалтерию строительного предприятия. Просто так зашли, к знакомым. Там у них оказался тортик, потому что у кого-то из девушек был день рождения. Кто-то из ребят быстренько сгонял в соседний магазин и принес бутылку дешевого красного вина. Включили чайник...
Стук в дверь. Поворот дверной ручки. Вкатывается на инвалидном кресле-коляске мужик лет пятидесяти. Седина в курчавых волосах. Крепкие накачанные плечи - коляска "на ручном ходу", тонкие, безвольно и как-то неудобно лежащие ноги.
- Привет девчонки! О! И вам, пацаны, привет! Это я тут вам помешал, что ли?
- Да ты что, Володь, как ты можешь помешать!
А он уже крутится на пятачке, объезжает стулья, уже подобрался к столу, прихватил пластиковый стакан с вином и говорит тост, в котором и красоту девушки, чей день рождения празднуем, описывает, и доброту ее начальников, что позволяют такой красоте "зазря в офисе вкалывать", и - "где мои шашнадцать лет!". Веселый, энергичный, он приобнимал именинницу, потом перекидывался на кого-нибудь другого. Со всеми он был знаком, с каждым перемолвился, разъезжая туда и сюда на своем кресле.
- О! Коль, и ты тут? Уволился?
- Да нет, в общагу иду, - сумрачно ответил Николай.
- Бросай ты это дело! Вон сколько красивых девчонок ждут не дождутся, когда ты на них внимание обратишь!
- Ага, ждут... Ну, мы пошли, нам на смену скоро.
За дверями Николай закуривает и шагает в сгущающийся вечер.
- Чего мы ушли-то? - не понимаю я. - Посидели бы еще. Девчонки вон... Володя этот...
- Володя... Самоубивец это. Понял?
- Нет.
- Стрелялся он у нас. С нами же служил, в нашей общаге жил. Вот этой же дорожкой ходил на смену.
- Ну? - поторопил я его, остановившегося, чтобы прикурить от спички потухшую вдруг сигарету.
- Чего - ну? Вот, ходил, ходил... И выходил. Влюбился.
- А в кого?
- Какая разница? Любовь была - ого-го! Цветы, театры, концерты - все как положено. А когда он предложил, чтобы все по закону было, чтобы свадьба и все такое, то она отказала. Сказала, видишь, что парень ее в армии, и она будто его ждет. "А как же я"- спросил Володя. "А с тобой я просто не так скучаю" - ответила она.
- Ну?
- Баранки гну. Хватит тут меня запрягать, ну. Он пришел тогда на службу, взял и застрелился.
- Как? Вот же он!
- Как, как... Каком. В сердце стрельнул. А пуля от ребра пошла вбок и попала в позвоночник. Он выжил. Я его сам тогда грузил на скорую. Начальника нашего сняли нафиг. Мы все к Вовке в больницу ходили, вся общага. Но тут ходи, не ходи... Позвоночник. Ниже пояса парализован.
- Вот блин... Я бы не смог так, наверное. На всю жизнь, выходит...
- На всю. А он - может. И что самое главное, прикинь, он теперь стреляться не хочет. Он теперь всем говорит, что дурак был, что жить-то - весело и интересно.
- Как это? Парализованному?
- Вот так. Жить, говорит, интересно. Живите, говорит, парни.
До общежития мы шли молча. Николай закуривал одну за другой и выкурил на не длинном пути не меньше трех сигарет.
А я думал: "Вот так - на всю жизнь. Парализованным. А ему - жить интересно. Страшное дело - любовь".
- Коль, а что с той девчонкой-то?
- С какой?
- Ну, из-за которой все дело-то...
- А ничего. Парень из армии вернулся, поженились. Тут и живут.
- Так они встречаются, наверное?
- С Вовкой-то? Конечно. Город маленький. Каждый с каждым встречается.
- И как? Вот как она смотрит на это?
- А она-то причем? Причем здесь она? Это он тогда дураком был. Стал умным. Только задорого вот... Слишком задорого.