Аннотация: Первые впечатления по дороге на службу.
Сентябрь.1986г.
Последние каникулы, как и все предыдущие, испарились как утренний туман под лучами солнца. Оставили ребенка у родителей. И направляемся вдвоем с женой в неизвестную еще мне Одессу. В купе, досталась газета от предыдущих пассажиров, "правда", она называлась. И там на последней странице мне на глаза попалась довольно пространная статейка про город, в который теперь лежал мой путь.
А писалось в сем центральном органе печати о том, что отцы легендарного приморского града, совсем руки опустили. Довели южную пальмиру до полного запустения и разрухи. Особо уделялось внимание центральному городскому парку имени Тараса Шевченко. Который превратился в пристанище для бомжей и в мусорную свалку.
Так состоялось мое заочно-предварительное знакомство с хваленой Одессой.
Прибыли мы на вокзал в шесть утра. На календаре было двадцать девятое августа. Поезд причалил к вокзальному тупику под мелодию Утесова " у Черного моря...", которая раздавалась из динамиков на всю округу. Несмотря на то что солнце уже заливало своим светом все вокруг, чувствовалась еще утренняя прохлада которая тянулась видимо от недалеко расположенного моря. Я же еще понятия не имел, что оно совсем рядом.
Прошли внутрь вокзала. Я навел справки в бюро, насчет чем добраться до города Болграда. В справочном , как положено в Одессе, "добросовестно" заверили что поезд по маршруту "Одесса -Рени", транзитом через благословенный Болград, отправляется в двадцать два, ноль-ноль. Даже и не намекнув нам то что есть еще автовокзал, а от него туда ходят автобусы. Мы почему то об этом тоже не подумали. Торопиться вообще то было некуда.
Решили весь день посвятить знакомству с городом-героем. В первую очередь позавтракали в первой-попавшей привокзальной забегаловке. А после приема пищи меня тогда всегда тянуло перекурить. Но оказалось что ни зажигалки и ни спичек в моих карманах почему то нет. Оставив жену возле вещей в зале ожидания, сам отправился на поиски огня. Но как оказалось, на исходе второго года перестройки, прикурить на Одесском ЖД вокзале было не так то просто. Ни спичек ни кресал в ближайших торговых точках не оказалось. Выхожу на площадь перед вокзалом. Она в то утреннее время была почти пустынной. Редкие прохожие неторопливо пересекали ее по прямым и диагоналям.
С левой стороны, на всю торцевую стену какого то пятиэтажного здания, висел огромный, цветной портрет Леонида Брежнева. За все годы своего висения, он был уже достаточно поблекшим. Но тем не менее на нем четко просматривались все дорисованные звезды. После каждого очередного награждения. А вместе с очередной звездой, художник приколист, дорисовывал генсеку и плечо. Звезд было четыре, а значит и плечо удлиняли три раза. Картина была резко ассиметричная, и каждая дорисовка была в своей стадии выцветания. Все это видели, всем было понятно что это наглядная карикатура, но никто даже и не думал ее снять. Не смотря на то что Леонид Ильич на то время уже четыре года как был покойником. По моему картину сняли только после полного развала СССР.
Кто то мне подсказал что спички могут быть в гастрономе за трамвайными путями. Перпендикулярно моему движению, площадь пересекает одессит, лет под шестьдесят, около двух метров ростом. Под мышками у него по арбузу. А живот размером примерно как пять крупных арбузов. При этом сорочка прикрывает его социальный запас только до пупка.
-Скажите пожалуйста, как пройти до гастронома, который за трамвайными путями? Громила притормаживает, медленно поворачивает маленькую головку в мою сторону, и видимо чисто по одесски, "дружелюбно" отвечает:
- А оно тебе надо? После чего спокойно продолжает свой путь. Я стою оторопевший. Но потом вспоминаю что я в Одессе, а здесь видимо так принято общаться с приезжими лохами. Самостоятельно продолжаю свой путь. По дороге действительно пересекаю несколько веток трамвайных путей, и упираюсь в " гастроном".
Захожу, прямо напротив входа отдел- "табак". За столиком сидит одесситка лет шестидесяти, весом минимум полтора центнера. На совершенно пустых полках у нее за спиной, лежит две пачки сигарет "памир". Ну наконец то, здесь то спички должны быть.
- Здравствуйте.
-Здрасте.
-У вас спички имеются?
-Нет.
- Как это у вас и нет спичек?
- Вот так вот.
Пожимаю плечами и продолжаю путешествие дальше по магазину. Но так как там взгляду задержаться не на чем, то через минуту следую обратно. И тут замечаю что от прилавка, табачного отдела отходит двое парней, а у одного из них в правой руке между пальцами зажаты два коробка спичек.
-Ребята, погодите! Они, уже в дверях, притормозили.
-Извините пожалуйста, скажите а вы где спички купили?
-Да вот здесь. Показывают руками и кивают головами в сторону старой жидовской торгашки, с одинокими прилипшими к лысине жирными волосиками .
-Так я же только что у нее спрашивал, и она ответила что у нее спичек нет!? Парни заулыбались в ответ.
-Так это потому что вы в форме, а она продает коробок по пятнадцать копеек. Вот и решила что лучше отказать, чем продавать за одну копейку. Ну, тут уж я даже не представляю какое у меня было выражение лица, потому что когда я повернул свою витрину в сторону прохиндейки, она тут же уныло просычала:
-Вам сколько коробков?
-Один! И кинул ей десять копеек на прилавок. Она молча, медленно отсчитала девять копеек, достала с под прилавка коробок и с тяжелым сопением положила его на столик. Благодарить я ее не стал почему то.
Наконец то я смог выйти и закурить. Мдаа, интересное начало знакомства с Одессой-мамой. Дальше принимаем с женой решение посетить знаменитый рынок, "привоз". Потому как он рядом, впритык к вокзальной площади. Сдаем свои скудные пожитки в камеру хранения, и на легке, куда глаза глядят. Базар как базар.После питерских базаров, этот производил впечатление более колоритного. Длинные фруктово овощные ряды. Пирамидки лимонов, мандаринов, апельсинов. Минимум в три-пять раз цены были выше, чем в Ленинграде. За прилавками исключительно длинные носы и кепки-аэродромы. Зато арбузы и яблоки с грушами стоили копейки. И продавали их в основном продавцы -аборигены, с пригородных сел.
В промтоварных линиях все было привычно серо и скучно. Глазом не за что зацепиться. Галдежь, горы мусора и экскрементов, бродячие собаки и смрад, дополняли картину "знаменитого" базара.
-Пошли отсюда. Говорю жене. Пошли куда ни будь, где хоть воздух может будет почище. Уточнили у прохожих в какую сторону море, и где есть парк, сквер. Нам показали как пройти к парку Шевченко. По разбитой брусчатке, и расплавленному асфальту тротуаров, под уже начинающим нещадно припекать солнцем, побрели в указанном направлении. Удивили тогда юные одесситки. Они шныряли по улицам в каких то разноцветных, прозрачных, марлевых мини юбках. Под которыми по моему ничего больше не было. О стрингах тогда еще никто понятия не имел.
Так и добрели до зеленой зоны. На входе был план-схема парка. Я обратил внимание на то что на набережной есть памятник "неизвестному матросу". Купили два букетика гвоздик.
Вошли в парк. Хотели где ни будь присесть, передохнуть. Но не тут то было. По всем аллеям и дорожкам носились армады дворников. Вперемежку с самосвалами и уборочно-поливочными машинами. Пыль стояла столбом. Шум и гам были такие, как будто здесь творилось какое то столпотворение.
Присесть в буквальном смысле слова было негде. На вопрос к ближайшей тете уборщице, что у вас здесь происходит, она кинула, - генеральная уборка, мать ее ити! И тут я вспомнил статью в "правде", прочитанную утром в поезде. Так вот какая она, руководящая и направляющая роль партии, подумал я. Оказывается еще не все потеряно. Есть еще влияние столичной прессы, на периферию. Или это только окозамыливание?
Стараясь дышать через раз и не на полную мощь легких, вышли на центральную аллею. В конце которой стоял высокий, пирамидальный обелиск. Возле него как раз происходила смена почетного караула. Пионеры в матросской форме, четко выполняли воинский ритуал, заступления на почетную вахту. Здесь дышать было легко, сюда еще не добрались уборщики. Море, вот оно, блестит, до самого горизонта. Мы аккуратно возложили свои букеты гвоздик к подножию памятника. Выдержали минуту молчания, и затем тихонько побрели к берегу.
Здесь кипела своя, пляжная жизнь. Нашли свободную скамеечку в тени раскидистых лип и акаций. Передохнули, насмотрелись на впервые виденное Черное море.Повспоминали книги Валентина Катаева и других писателей и поэтов которые живописали об этих местах. Также я сравнил живой прибой с виденными в питерских музеях картинами Айвазовского. Разницы не было. Мастер творил на полотне реальное море.
Вдоволь насытившись первой встречей с северным берегом южного моря, отправились дальше бродить, без путеводителя. Меня интересовал оперный театр. Благо он тоже оказался не очень далеко. Прошли по набережной, мимо карантинной гавани, и вышли к знаменитой потемкинской лестнице. Спустились по ней и обратно поднялись. Какое благо когда ноги еще молодые,и не чувствуют усталости.
Подошли и постояли возле памятника основателю города Дюку Ришелье. Я тут же вспомнил детские стишки: -если стать на крышку люка, то увидишь чл.н у Дюка. Поискал глазами и нашел ту самую крышку. И точно , стоя на ней, фигура держащего в левой руке свернутый в трубку свиток, грамоту на градостроительство ,и складки одежды Дюка чрезвычайно похожи на мужские гениталии. Сходство еще больше усиливается во время дождя, когда со свитка стекает струйка.
И вот наконец добрались до того самого театра о котором я тоже еще в юности слышал целое произведение...
Раз пришел ко мне сосед
Как-то в воскресенье:
- Слушай, друг, пошли в балет
Ради развлеченья...
В зал вошли, места нашли,
Сели, ожидаем.
Рассуждаем, мол, пришли,
А зачем - не знаем.
Заиграли трубы вдруг,
Люстры погасили,
Через несколько минут,
Занавес открыли.
А на сцене - благодать,
Устлан пол коврами.
А штуковина горит,
Разноцветными огнями!
Вдруг на сцену скок козой
Девка молодая.
Срам-то, господи, какой -
Ведь почти нагая! ...и в таком духе до конца представления...))
После своего первого визита в театр Фёдор Шаляпин написал жене: "... Был в театре и пришёл в дикий восторг от красоты театра. Я никогда в жизни не видел ничего красивее".
Осенью 1992 года, после своего первого выступления в одесском оперном, Елена Образцова сказала: "Ваш театр - жемчужина. Я пела практически на всех сценах мира, и отдаю предпочтение Вашему театру даже перед венской оперой, сооружённой по проекту тех же архитекторов"
Уникальная акустика подковообразного зала позволяет доносить даже шёпот со сцены в любой уголок зала.
Внутрь нам конечно в тот день попасть так и не пришлось. А жаль. Тем не менее, будем считать что первоначальное знакомство с "жемчужиной у моря" состоялось.
Все что было построено в досоветский период, конечно же впечатляло. Тот же театр и роскошный спуск к морю по Потемкинской лестнице. Если не пришло в запустение. Как например жилые кварталы. Замызганное состояние двориков и двух-трех этажных лачуг. Перенаселенность исторической части города. Зловоние и нечистоты все это конечно же не добавляет шарма. Город построенный над катакомбами*, постоянно находится как на пороховой бочке. Все время существует угроза обвала и провала. А периодически это происходит и реально. Дома в прямом смысле слова рушатся и проваливаются.
Поискали и нашли где отобедать. А затем уже на трамвае добрались на свою базу, железнодорожный вокзал. Билеты мы приобрели заранее. Поэтому слонялись до посадки в вагон по вокзалу и вокруг него. Тогда я узнал что такое Куликово поле. Увидел штаб Одесского военного округа и барельеф Г.К.Жукову на нем.
Прошлись по улице Пирогова и посмотрели на кпп 411 военного госпиталя. Что пришлось весьма кстати в дальнейшем. Теперь я знал где будут проходить лечение мои подопечные. Здесь же случайно, на углу одного из домов увидел мемориальную табличку и барельеф с изображением профиля моего любимого писателя, Валентина Катаева.
Все это находилось буквально вокруг ЖД вокзала, или по близости.
Пришло время, занимаем места согласно купленным билетам, в купе. Вместе с нами поселяется семейство военнослужащих. Он майор, фамилия Беспалов. Едет в туже дивизию что и я. На должность начальника штаба одного из полков. Он уже битый воин, в ВДВ послуживший не один год. Закончил академию им М.В.Фрунзе. И вот по выпуску получил распределение сюда. Жены быстро нашли общий язык. А мой майор, узнав, что я всего лишь лейтенант, старается выдерживать дистанцию. Я его понимаю. Вполне может такое случиться что попаду с ним в один полк. А там я для него буду всего лишь одним из мелких подчиненных.
продолжение следует...