Франция, Страсбург, Анатомический институт. Ноябрь 1944 год.
Вторая бронетанковая дивизия Леклерка второй день вела бои на улицах города, и Хирт уже не надеялся на операцию в Арденнах, которая должна была начаться со дня на день. Фон Зиверс лично заверил его, что ещё неделя-другая, и ситуация на Западном фронте изменится. Но время шло, а Вермахт не предпринимал каких либо решительных действий против союзников.
Утром двадцать пятого ноября первый вражеский снаряд разорвался перед входом в здание института, и Хирт понял, что медлить больше не имеет смысла. Жаль, конечно, оставлять таким трудом собранный материал, но что поделать. Сегодня куда важнее его собственная жизнь. Когда союзники попадут в подвалы Анатомического института, Хирта могут просто разорвать на части. Без суда и следствия, руководствуясь одними эмоциями. Нужно постараться спасти самое важное - образцы, над которыми Август трудился последние полгода и конечно записи. Образцами может заняться Рольф. Телефонная связь не работала со вчерашнего вечера, а по селектору Рольф не отвечал.
Август открыл дорожный саквояж и поставил его на стол. Собрал со стола бумаги и, не разбирая, кинул на дно. Открыл сейф и вытащил тетрадь в кожаном переплёте. Снова попробовал связаться с Рольфом по селектору. Бесполезно. В стенах института царил настоящий хаос.
Хирт положил тетрадь в саквояж, ещё раз осмотрел кабинет и выглянул в коридор. У выхода на лестницу он заметил одного из хирургов.
- Уде, стойте! Черт бы вас побрал, где Рольф?
Гюнтер заметил Августа и остановился в дверях.
- Не знаю, штурмбанфюрер... здесь бог знает что творится...
В этот момент снаряд попал в цоколь здания. Стены содрогнулись, и стекла со звоном осыпались на пол. Слышно было, как в одном из кабинетов этажа, кто-то кричит.
- Гюнтер, вы мне нужны.
Хирург уже бежал по коридору, когда в стену здания ударил второй снаряд. Гюнтер споткнулся, не удержался на ногах, и упал на колени. С потолка посыпались куски штукатурки. Август прикрыл руками голову, но было уже поздно - он почувствовал острую боль в шее и свалился на пол. Последнее, что мог разобрать - склонившегося над ним Гюнтера Уде. Лицо хирурга, поплывшие стены коридора, осыпающийся потолок, столбы пыли в воздухе - всё это перемешалось, закрутилось в невообразимом водовороте. Хирт закрыл глаза и потерял сознание.
Гюнтер оглянулся по сторонам и заметил в конце коридора Клауса Рольфа.
- Клаус, помогите мне.
Они перетащили Хирта в кабинет и положили на кожаный диван.
- Что с ним? Он ранен? Осколок?
- Нет... Кусок штукатурки. Он жив, просто без сознания.
Гюнтер нащупал пульс штурмбаннфюрера. Утвердительно кивнул - жив. Снова попытался привести Хирта в чувство.
Тем временем Рольф внимательно изучал кабинет. Разбросанные по полу бумаги, выбитые стёкла, сложенные в коробки документы - вселенский погром, который ничем не отличался от такого же точно бардака в его личном кабинете. Больше всего Клауса заинтересовала открытая дверца сейфа и дорожная сумка. Он подошёл к столу, заглянул в сейф, открыл саквояж. Аккуратно достал тетрадь, перелистал и положил обратно.
- Нам нужно убираться отсюда, Гюнтер. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше будет для нас.
Уде, который всё это время пытался привести в чувство Хирта, поднялся и удивленно посмотрел на Клауса.
- Мы же не оставим его в таком состоянии, правда?
Клаус равнодушно пожал плечами и взял саквояж. На всякий случай ещё раз осмотрел сейф и повернулся к Гюнтеру. Тот всё ещё стоял рядом с раненым, но теперь сжимал в руке пистолет.
- Я смотрю, вы у себя в подвале совсем рехнулись. Хотите спасти яркого представителя высшей нации?
- Он, прежде всего мой коллега...
- Да, бросьте!
- Я вам не позволю уйти, Клаус.
- Ты забыл, Гюнтер, кто тебя порекомендовал. Из какой дыры я тебя вытащил. И теперь ты готов убить своего университетского товарища? Да ради чего?! Думаешь, французы одобрят ваши опыты в лаборатории? Пускай Хирт сам отвечает за свою деятельность, а с меня хватит! Возможно, твоя жизнь тебе лично не дорога, но меня ты не сможешь заставить.
Рольф незаметно перешёл на "ты", упомянул университет, но все эти дружеские уловки не сработали, Гюнтер покачал головой и снял оружие с предохранителя.
- Не делайте из меня идиота, Клаус. Я прекрасно знаю, над чем работал доктор последние несколько лет. Поставьте саквояж, и отойди от стола. Если хотите уйти, уходите. Пусть это останется на вашей совести. Я не буду вас задерживать, идите же, ну.
Дружеский тон не принёс желаемого результата и Рольф снова сменил тактику. Заговорил развязно, и без нажима.
- Хорошо, хорошо, Гюнтер... - он развёл руки в стороны, не выпуская саквояж, - я предлагаю вам сделку.
Рольф медленно обошёл стол, приближаясь к Уде, который не двинулся с места.
- Это конец, коллега... Смерть Зигфрида! Гибель богов! Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете. До конца года великой Германии не станет, а мы можем уйти вместе, прямо сейчас. То, что удалось Хирту... - Рольф запнулся и кивнул на саквояж, - это поможет нам сделать блистательную карьеру. Я уж не говорю о том, какие это огромные деньги...
Гюнтер оставался непроницаем, не реагировал ни на хитрость, ни на уговоры. Клаус сделал ещё один шаг вперёд и наотмашь ударил саквояжем по его руке. Уде успел выстрелить, но пуля ушла по диагонали вниз, задев только ногу Рольфа. Клаус отбросил саквояж и всем телом навалился на хирурга. Они рухнули на пол. Рана кровоточила, и Рольф быстро терял силы.
Во время удара пистолет выпал из руки Гюнтера и скользнул по паркету к стене. Рольф пытался до него дотянуться, чувствуя, как всё больше слабеет. Гюнтер ухватил соперника за волосы, стал бить головой об пол, пока тело Рольфа не перестало содрогаться в конвульсиях.
Очередной снаряд пробил стену в соседнем кабинете, начался пожар. Дальше оставаться в здании института становилось просто опасно, Гюнтер подобрал саквояж, поднял с пола пистолет. Перед уходом бросил быстрый взгляд на кабинет. Ни Хирт, ни лежащий в луже крови Клаус не подавали признаков жизни.
***
Стрельба была слышна практически отовсюду. В первую секунду Гюнтер не мог сообразить, в какую сторону бежать. Ориентироваться на солдат Вермахта было невозможно - казалось, они двигались во всех направления. В городе царил невообразимый хаос. В двух кварталах от института, словно сказочные драконы вгрызались в асфальт, лязгали металлом, ревели и плевались огнём танки французской дивизии.
Гюнтер двинулся в противоположном направлении. Побежал вдоль стены института и завернул за угол. Остановился, чтобы отдышаться. Слева от него взвыл воздух, вой пронёсся в конец улицы и там затих на секунду, после чего пространство разорвало оглушительным взрывом. На мостовую обрушился град из камней, стекол и черепицы.
Пятеро автоматчиков в зимних куртках серо-полевого цвета, с проволочной сеткой на шлемах по диагонали перебегали перекрёсток. Уде два года не был на фронте, и сначала принял их за французских или американских пехотинцев. Он вытащил пистолет, но солдаты даже не посмотрели в его сторону. В ту же секунду снова послышался характерный вой, и прямо по центру улицы, которую пересекали солдаты, разорвался снаряд. Когда пыль и дым рассеялись, Гюнтер смог разглядеть насколько точным был выстрел.
Из всей группы признаки жизни подавал только один пехотинец, ещё один лежал без движения, остальных просто разорвало на части. Первая мысль - помочь раненому, возникла интуитивно. Он пригнулся и двинулся через улицу, но тут же вернулся, вспомнив о саквояже. Заметил, что к раненому бежит офицер в тёмно-зелёной форме и кепи, на котором красовалась эмблема горнострелковой части.
- Дьявол!
Гюнтеру ничего не оставалось, как помочь офицеру оттащить раненого в безопасное место. Как только они оказались на не простреливаемой стороне улицы и смогли отдышаться, Уде присмотрелся и узнал офицера.
- Фред! Помните меня?
Офицер несколько секунд изучал его лицо, но так и не мог вспомнить.
- Мы встречались в сорок втором в Инсбруке. В пивной... Я Гюнтер. Ну, вспомнили?
- Не припоминаю, простите. Судя по форме СС, вы ведь не полевой медик? Ладно, давайте позже...
Совсем рядом полыхнул столб огня, взрывом тряхнуло мостовую, сверху присыпало землёй и кусками асфальта. Время приостановилось и побежало снова.
- Вот чёрт! Я отвык от передовой, Фред. Совершенно теряюсь в этом аду.
Лист поднялся и помог встать раненому. В отличие от медика он оставался спокоен, и казалось, отлично знал, что нужно делать.
- Дьявол, я ума не приложу, куда бежать! - причитал Гюнтер.
Он не мог сориентироваться, паниковал. Ко всему прочему, стал хуже слышать, как будто в уши ему плотно забили вату.
- У вас кровь?
- Что?
- Кровь. Возможно, вас ударило камнем или куском черепицы.
Манфред указал на тонкую красную полоску, петлявшую по виску Гюнтера. Уде провел ладонью по лицу, посмотрел на окровавленные пальцы.
- Ладно, не время сейчас. Вы идти можете? - спросил Фред.
- Могу.
- Помогите мне. Нам нужно двигаться на юго-восток, вот по этой улице. Тут более-менее безопасно...
Они подхватили раненого и двинулись вниз по улице. Несколько раз поворачивали в переулки, чтобы укрыться от яростного огня противника. Союзники наседали, и немцы защищались из последних сил, готовые в любую минуту всё бросить и бежать из города.
К часу дня Фред и Гюнтер добрались до сооруженного на скорую руку полевого госпиталя - торчащие вертикально мачты, маскировочная сетка сверху и ряд столов, сколоченных из необработанной доски. Как и в районе боевых действий, тут царил хаос. Половины персонала уже не было - видимо, они бежали ещё утром. Тяжело раненым пытались оказывать хоть какую-то помощь, а остальных просто грузили на санитарные "Молнии".
Фред решил воспользоваться медицинским транспортом. Оставаться в городе было чистым безумием. Скорей для собственного оправдания, чем для Гюнтера он сказал:
- Город всё равно сегодня сдадут... если конечно, будет кому объявлять капитуляцию. Командование ещё утром бросило всё на самотёк. Я думаю, нам нужно последовать примеру остальных.
Манфред помог подняться на грузовик раненому, стоя в кузове, протянул Гюнтеру руку.
- Забирайтесь. Давайте ваш чемодан, чёрт бы вас побрал! Живее!
- Разве это возможно?
- Перестаньте, Гюнтер. Вы не видите, что в этом чёртовом аду до нас никому нет дела?!
Гюнтер ухватился за руку Манфреда, но саквояж так и не отпустил. Забрался в кузов, и они уселись прямо на полу между носилками. Борт закрыли, и "Опель" пополз в гору, постепенно набирая скорость и поднимая клубы дорожной пыли.
- Куда вы теперь? - спросил Гюнтер.
- В Арденны. Искать свою часть.
- Вы же уезжали на Восточный фронт, насколько я помню.
- Точно, было. Сначала Кавказ... - Фред несколько секунд молчал. - Я плохо помню начало кампании. Вернее, не помню совсем ничего. Как будто вырезали полжизни. Вы медик, может, скажете - отчего это?
- Ранение?
- Не знаю, но шрам от пули есть. Но вот когда я его получил, сказать не берусь.
- Контузия могла спровоцировать потерю памяти.
- Возможно, но я и этого не помню, - ответил Лист.
- А дальше? Что было дальше?
- После провала под Сталинградом, нас перебросили на помощь к Паулюсу, но было уже слишком поздно. Затем Греция и Югославия. А теперь вот - Западный фронт. А вы?
- Я в Страсбурге всё это время, да...
Гюнтеру не очень хотелось распространяться о своей деятельности в Анатомическом институте. Теперь, когда он снова оказался практически на линии фронта, среди раненых и умирающих, вся эта возня в подвалах Хирта показалась ему совершенно бессмысленной тратой времени. И не такой дешёвой, надо полагать. Интересно, во сколько сотен тысяч рейхсмарок в год обходилось Вермахту это удовольствие? Мысли о деньгах заставили Гюнтера плотнее прижать к боку саквояж с тетрадью Августа Хирта.
Шум моторов стал слышен отчётливо, когда предпринимать какие либо действия было уже поздно. Они даже не успели сообразить, что произошло - с режущим мембраны визгом свинец прошил по диагонали тент грузовика, ударил в пол и противоположный борт. Лежавшие на носилках раненые вздрогнули и замерли. У сидевшего напротив парня с перебинтованной рукой снесло половину головы.
- Дьявол!
Манфред инстинктивно растянулся на полу машины и толкнул Гюнтера. Вероятно, несколько пуль попали в кабину. Опель стало подбрасывать на ухабах, он съехал с дороги. Машина быстро теряла скорость, пока совсем не остановилась.
Лист вскочил на ноги, отдёрнул тент и выглянул.
Двухмоторный Локхид закончил вираж, и заходил для новой атаки. Манфред посмотрел на раненых, встретился с испуганным взглядом Гюнтера Уде. У них было всего несколько секунд, чтобы покинуть автомобиль. Лист спрыгнул на землю и откинул борт.
- Живо из машины! Быстрее, быстрее! Гюнтер, что вы копаетесь...
Раненые просто вываливались из грузовика. Падали на землю, пытались отползти как можно дальше от машины. Несколько особо тяжёлых так и не смогли выбраться.
Гюнтер оказался на земле в числе первых, по-прежнему не выпуская саквояжа из рук. Они с Манфредом обогнули грузовик и побежали в сторону лесополосы. Первые пули застучали по металлической кабине и деревянному борту "Молнии". За спиной послышались крики. Манфред бежал впереди, стараясь двигаться по ломаной траектории. Пули падали совсем рядом, поднимали в воздух комья земли и пыли. Лист услышал, как за спиной чертыхнулся и упал Гюнтер. В этот момент Листа накрыла тень от самолёта. Фред пригнулся и посмотрел вверх, вслед удалявшемуся фюзеляжу Локхида. Было видно, что он снова шёл на разворот.
Манфред обернулся. Гюнтер лежал всего в паре шагов позади, пробовал подняться на ноги. Наконец он встал на колени, одной рукой опираясь на землю. С правого боку на его серой шинели появилось чёрное пятно. Оно увеличивалось в размерах, и Гюнтер схватился за раненый бок. Убрал руку и взглянул на окровавленную ладонь.
- Фредди, да что же это...
Манфред помог Гюнтеру подняться с колен, тот мертвой хваткой вцепился в саквояж.
Спасительная полоса леса приближалась невыносимо медленно, раненый еле волочил ноги, и Листу пришлось тащить Гюнтера на себе. Пилот к тому времени развернул машину, постепенно снижая высоту. Лист с облегчением заметил, что пилот сделал выбор в пользу расползавшихся от "Опеля" раненых, сместив угол атаки влево.
Фред втащил медика под деревья, проволок ещё несколько метров и упал. Зажал ладонями уши, когда со стороны санитарной машины послышались истошные крики.
Американец сделал ещё один заход, и вскоре шум моторов стал удаляться в направлении Страсбурга. Фред приподнялся на локте, шумно выдохнул, прогоняя усталость, и посмотрел на Гюнтера. Лицо медика было бледным, он часто дышал, ртом шла кровь.
Лист подвинулся к раненому, снял куртку, скрутил и подложил под голову Гюнтера. Тот приоткрыл глаза и, превозмогая боль, приподнялся, озираясь по сторонам.
- Саквояж... Где саквояж?
- Дался вам этот чемодан, Гюнтер... Лежите и не двигайтесь. Я вернусь к машине, посмотрю, может живые есть. Попытаюсь остановить какой нибудь транспорт...
Гюнтер не дал ему договорить, схватил за рукав и, притянув к себе, быстро и сбивчиво зашептал в ухо.
- Там, в саквояже очень... важные бумаги, Фред. Документы... Дайте мне слово... о них никто не должен узнать. Я вас прошу... обещайте, что вы спрячете их в надёжном месте, пока я не...
- Прекратите, Гюнтер. Я вас вытащу.
- Со мной всё, Фред... обещайте...
Дальше Манфред уже ничего не мог разобрать. Гюнтер беззвучно шевелил губами, пока окончательно не затих.
Манфред вышел из леса, пробрался в сторону санитарного грузовика. Живых он так и не нашёл. Раненые пытались отползти от машины в разные стороны и теперь лежали вокруг в самых неестественных позах, перемотанные грязными окровавленными бинтами.
Лист смотрел на эту мрачную картину и думал о том, что скоро всё должно закончиться. Союзники почти вплотную прижали их к Линии Зигфрида, а русские уже вытеснили из Болгарии и Югославии.
Он вспомнил, как в марте тридцать восьмого они с Хелен всю ночь добирались в Вену, чтобы не пропустить приезд Рудольфа Гесса. Вспомнил гордость, которую испытал, когда мобилизовался в армию Вермахта. Затем Европейский блицкриг: Польша, Франция... казалось, весь мир вращается только благодаря их победным маршам на запад. А теперь вот эта грязь и кровь, и неизвестно, что будет завтра.
Странно, что ему в голову пришла мысль о Хелен. Он даже лица её не мог восстановить в памяти. С тех пор, как их группа покинула высокогорный отель, всю предыдущую жизнь окутывал непроницаемый туман. Сегодняшнее воспоминание было внезапным, как вспышка - размытым и лишённым деталей. Как будто всё это происходило не с ним. Скорей всего, следствие полученной на Кавказе контузии...
Манфред услышал шум автомобиля и вышел на дорогу. Небольшой грузовик притормозил у обочины, водитель сказал, что едет в Шарлеруа. Это было его направление. Фред перебросил саквояж через борт и забрался в кузов.