Мирча 📽️ кинообраз Дениса. фильм "Каменное сердце".
Мериханов 📽️ кинообраз Гоги. фильм "Республика ШКИД".
* * * * * *
Кому воскрешение, а кому обычная жизнь.
Юлия Сковородина в обычной жизни чувствовала себя обычно, но с отягощающими обстоятельствами. За бывшего мужа она думала мало, но вот Авдей и Коля Сеча не все время, но частенько разламывали ей голову. Они были нужны ей оба. Авдея она действительно любила. Колю Сечко любила "в комплекте", он ей и по возрасту и по росту и по характеру подходил; на лицо хороший хоть и не красавец, работяга, малый интерес к алкоголю. С дивчиной, с какой он до нее встречался тоже вроде все отношения прикрыл. Заявление в Загс подано, время тикает.
Но и без Авдея жить и быть... Ну как?
" В чем-нибудь я может быть и не права, но я в этом никогда даже себе не признаюсь". Эту глубинную мысль Сковородина не думала из-за ее явной недоступности. Но мысль эта была в ней, жила в ней: в голове, в сердце, в душе, в глубине глаз... (Дальше - по списку).
Иногда она даже себя ругала. "Хватит ерундить,- говорила она себя.- Авдей слишком молод и слишком ценит свою независимость".
Новые приступы у ней начались, после того как она в ютубе увидела ролик об актрисе Зинаиде Кириенко, жившей ещё в советские времена.
Зинаида в те, уже далекие, строгие, советские времена, вышла замуж в свои двадцать семь лет за семнадцатилетнего парня, и прожила с ним всю жизнь. И пережила мужа, умершего в шестьдесят один год, на много лет.
Улучив момент, а теперь, когда Коля работал на стройке дома, по другую сторону улицы, улучить момент стало легче. Она при первой возможности доставала Набокова младшего.
Она приводила в пример Кириенко, вновь и снова рассказывала ее историю; на что Авдей отвечал мягко, но уверенно.
- Сколько можно - об одном и том же? Что мне твоя Кириенко? Тот пацан семнадцатилетний, это о́н хотел на Кириенко жениться; я-то тут причем? Ты очень красивая, очень хорошая и очень... не для меня года рождения. Не дури: я не конь, а ты не кучер,- запрягать меня не надо. Сеча молодой, нормальный, в отличие от меня, правильный мужик; вы друг другу подходите во всех отношениях.
- Вот возьму и не выйду за Колю, назло тебе,- настаивала на своем Юля.
- Назло себе, ты хотела сказать?
- Тогда я молчу и ты помолчи, а то мы поссоримся.
- Я тебя, Юля, люблю... Но себя я тоже люблю, особенно свою свободу.
Авдей взглянул на часы, от которых пользы было больше, чем от подобных разговоров:
- Давай лучше о другом поговорим... Это Летки-енки касается.
- А что с ней? Вроде все обошлось и кроме рисунка на теле, повреждений нет.
- Повреждений нет, или мы о них не знаем, просто мне кажется, что они есть... И как я́ вижу изменения произошли в хорошую сторону. Тогда непонятно почему она темнит? Вчера после ужина она пошла на перегон. Я тихой сапой - за ней. Вошел неожиданно. Она обычно во время перегона в банку смотрит на струйку спирта... как завороженная. А вчера вижу - она книжку читает. А книжка не простая: учебник литературы для пятого класса.
- И что?
- Да ничего, я сделал на неё ноль внимания. Но... понимаешь, Юля, от слова дуля: у меня много книг, а учебников для пятого класса нет.
- Так купила наверное?
- Почему сейчас, почему не раньше молнии?
- Я не пойму, что ты до неё докопался? Несчастная женщина, дурочка по жизни... Или... погоди, погоди... Ты запал на нее что ли? Ну-ка признавайся. У тебя с ней... что-нибудь уже было?.. Смотри, Авик, с огнем играешь: у нее есть Стас, а у тебя есть я: вилы с двух сторон.
- Кто о чем, а вши о банном армагеддоне.
- Ладно, с Ленкой я разберусь; в конце концов, если она после молнии стала хоть немного умнее, это уже много. Потому как у нее отклонения - пограничные. Ей даже, когда инвалидность по слабоумию давали, то мнения разделились. Двое из комиссии считали, что какую-то простую работу она выполнять может, и поэтому вполне может сама о себе позаботиться, и деньги сама может зарабатывать, а не от государства по инвалидности получать.
- Вот сам с ней и разговаривай.
- Так ты же врач, а случай феноменальный, тебе должно интересно быть. Может мы с тобой вдвоем к ней пришвартуемся, чтобы ее на чистую воду вывести.
Случай, конечно, очень редкий, но не единичный. Я видеоролик видела, как мужчину два раза молнией ударило. Один раз ударило, он упал, полежал немного, поднялся, дальше пошел; его опять ударило, он упал полежал, поднялся и дальше пошел.
Причем здесь мужик, и какое-то там видео?.. Знаю я все эти ваши видео. Может он просто пьяный, шел и падал, а молнию прифотошопили? А Ленку... действительно долбануло... Ну хотя бы потому, что молния на её теле автограф оставила. Давай сегодня после ужина, к ней подойдем вместе. Ты врач, ты должна увидеть что с ней так, а что не так?
- До вечера ещё день впереди... И... разбирайся с ней сам. Ты лучше скажи, что нам с тёлками делать? Будем на орбиту выводить или продадим?
- Тёлок продадим, конечно. У меня мясное направление, мы же с твоим Колей в тот раз за бычками поехали... этих пьяниц случайно купили. Молочное направление меня мало интересует. Я, когда эта нелепая покупка случилась, подумал... молоко для вновь купленных телят будет... Но, нет, передумал. Сухое молоко будем покупать; результат тот же, мороки в разы меньше. У нас уже есть коровы. Для своих нужд достаточно.
В тот момент солнце светило в окна, а в дверь постучали.
- Открыто.
Вошел молодой парень, слегка худой, слегка напуганный, на лице волнение, глаза хлопают, руки трут себе ладони.
Юля не сразу поняла то, что понял Набоков.
Авдей, как всегда улыбнулся: "Привет, ты Мирча?"
- Здравствуйте, я Мирон... Мирча - это по-уличному.
- Здравствуй, здравствуй,- Авдей жестом показал на стул:
- За тебя Сеча слово своё уже сказал, но теперь... ты сам нам расскажи.
- Сеча, в смысле Николай, мне позвонил, сказал, что есть работа. Мы с ним с одной деревни.
Мирон замолчал.
- Рассказывай, рассказывай.
- Что рассказывай?
- Что о себе знаешь, то и рассказывай.
- ...Мне ...восемнадцать лет месяц назад исполнилось. Фамилия Куравин... Мирон Сергеевич. Мне интересно работать на стройке, от отца научился... В-вот.
Мирон снова замолчал.
- Что, в-вот? Рассказывай: Куришь, пьёшь, жена, дети... долото, стамеска?
- Инструменты есть... дома, в сарае. Не курю. Не пью, но пробовал. Не женат, какая жена, мне восемнадцать.
- Вот, Юлия Степановна,- сказал Авдей,- товарищ старше меня почти на год, но даже он понимает что в восемнадцать лет женатым быть уже можно, но еще абсолютно нельзя.
- Ты обедать будешь? В смысле - простую крестьянскую еду ешь?
- Я с собой колбасы взял, да и рано ещё совсем.
- Колбаса... Колбасу надо в холодильник положить, потому что жара.- Авдей снова повернулся к Юле:
- Юлия Степановна, колбасу в холодильник, товарища - на довольствие.
- Час от часу не легче,- Юля недовольно сжала губы.- А если у тебя сто работников будет, я всех сто должна буду кормить?
Будешь спорить я тебя придушу при свидетелях, и Мирча на следствии подтвердит, что это я тебя обнулил.
- Ну, все, пошел - поехал с самого утра, с шуточками своими идиотскими.
Авдей снова повернулся к Куравину: - А жить где думаешь?
- У меня мотоцикл, могу домой ездить.
- За полста с лишним км? Не выдумывай. На выходные, конечно, можешь... Есть у меня палатка на двенадцать кроватей, но через пару тройку дней я её сверну. А так: в деревне несколько полупустых домов. Тут недалеко, бабулька живет... Валентиновна. Ей же лучше. Или, Юля Степановна, может к себе его возьмешь?
- Ну, уж нет,- Юля несогласно замотала головой.- На довольствие так и быть поставлю, а жить, извини... К Валентиновне попроситься - это нормально. А у меня... родители скоро осенью вернутся.
Авдей снова повернулся к Куравину:
- Раз Сечко за тебя попросил, возьму тебя с испытательным сроком. Сколько ты, Мирча, хочешь получать?
- Я не знаю,- Куравин снова начал хлопать глазами и тереть ладони. - Это уже как... Я не знаю.
- Ладно, сговоримся. За мной иди.
Авдей встал, Мирча подскочил.
Они вышли из дома перешли улицу - слегка направо.
Сеча работал в доме, он уже вынес все оторванные половицы и сейчас с топором осматривал балки, выискивая подгнившие. Но балки при постройке были тщательно прогудронены, в отличие от половиц. Гнилых балок не было ни одной.
Увидев вошедших, Сеча обрадованно поднял в приветствии руку:- О, Мирча, воскликнул он, ты вовремя. Теперь поработаем. Проходите осторожно, тут в середине погреб... он глубокий.
Вот, Мирча, знакомься: нам с тобой этот дом нужно привести в порядок, сделать терем теремок,- считай заново построить... Ты на мотоцикле?
- Да.
- Можешь его у калитки поставить.
- Мирону жить надо где-то,- сказал Набоков.- Юля посоветовала к Валентиновне подойти.
- Конечно к Валентиновне, она же одна кукует. Муж умер, дети аж за Урал уехали, раз в пять лет навещают. Ей же и выгода: когда надо по хозяйству он ей поможет. Да Мирча?
- Конечно, нет проблем.
- Вот и сходи сейчас, пока ты в чистой одежде и не мокрый от пота. Валентиновна живет через три дома, избушка у нее бревенчатая, плохонькая, не промахнешься.
Мирон послушно пошел проситься на постой.
Авдей, с Сечей спустились в погреб. Погреб хороший в смысле большой, но это просто яма.
- Я каменный сделаю,- сказал Сеча.- Пол будет деревянный. По бокам - цементная коробка. По высоте - слегка выше уровня земли; остальное место - для хорошей вентиляции. Вход будет здесь - сбоку дома.
Сверху раздались шаги.
- Что-то быстро Мирча вернулся,- удивился Сеча.- Или Валентиновна его отфутболила, или ее дома нет.
Но в проеме двери показался... Сруль.
- Здравствуйте,- сказал Сруль, увидев Сечко. Набоков стоял у ближней стенки погреба и его не было видно. Услышав знакомый голос, он еще и присел, задорно поглядел на Сечу и палец к губам приложил.
- Извините, тут у вас всё настежь, в смысле даже дверей вовсе нет, не во что постучать.
- Привет, что хотел?- спросил Сечко.
- Мне сказали у вас работа есть. Вы меня не возьмете? Мне деньги очень нужны. Я в Ариадном у дяди на лето в подмастерье... Он меня плотницкому да столярному делу учит, но все больше мы гробы делаем, а мне гробы неинтересно, да и не платит он мне ничего.
- Понимаешь, пацан... - Сечко по приставной лестнице поднялся из погреба, положил топор на лагу, взглянул сверху на Авдея, затеявшего непонятную игру.- Где ты раньше был? Я вот только что принял человека на работу, а еще одного брать, это у хозяина дома надо спросить, зарплату хозяин плотит.
Набоков,- любитель приколов, а тут случай сам играет, как по нотам, вышел на середину погреба и Сруль его увидел.
- Набоков ты?
- Мериханов, ты?
- Я... еще не знаю.
- Коля посмотри на него, он ещё не знает, как его фамилия, но он уже хочет работать на стройке.
- Я не понимаю, Авдей, че ты тут под землю залез?- Ярослав вытаращил глаза.- Ты же богатый? Ты нас кормил десять дней, в конце сборов дорогим мясом накормил целую ораву. По пять тысяч вернул нам всем... А сейчас чернорабочим устроился, место у меня увел... вместо меня копейки сшибать? Я ничего не понимаю.
- Так, Ярослав, выйди на крыльцо, и меня подожди.
- Ты не командуй, мы сейчас не на сборах. Тут бригадир есть.
- Я не командую, я прошу, выйди на солнце... потому что ты... недостаточно загорелый.
- Выйди, выйди,- поддакнул Сечко.
Сруль-Мериханов-Ларин-Васнихин вышел, но не на солнце. На крыльце было немного тени. Здесь он и велосипед к крыльцу прислонил.
Жарко. Предобеденное время кипящего дня.
- Ты с ним знаком что ли?
- Так на сборах вместе были. Нормальный пацан. Ты ему найди работу.
- Легко. Здесь можно и семерых зарядить; все дело... как платить будешь?
- Значит договорились. Я его сейчас поставлю яму копать, или сам распоряжайся. Ты бригадир. На обоих - испытательный срок - три дня. Они у тебя на виду, у тебя глаз - профи. Ты и за один день поймешь, кто чего стоит.
Авдей в коридорчике, у выхода из дома взял инструменты, вышел на крыльцо к Ярику.
- Вот тебе перчатки, вот штыковая лопата, вот тебе совковая, вот тебе лом. Иди за мной.
Остановились у середины боковой стены дома, среди кустов бледной, подвявшей на солнце полыни.
- Вот тебе место - здесь начнешь копать.
Там внизу - будет вход в погреб... Берешь лом, берешь лопату... Уходишь под стену, копаешь яму типа траншеи: глубина два метра, чтоб входная дверь свободно встала, ширина траншеи метр, длина километр. Шутка. Тебе Сеча по ходу всё подскажет.
Подошел Мирча: лицо радостное, в руках пакет.
- Все нормально, командир. Бабуля мне комнату определила, живи говорит сколько хочешь. Пирожков вот дала целых пять штук.
- Пирожки отнеси в дом, рядом с колбасой положи. А это ещё один работник. Его Ярослав зовут, погоняло Хан. Вместе в дом идите, вместе робу полу́чите.
В новой робе, под палящим солнцем Ярик яму копал недолго. Землю копать, это вам не в Балалайке плескаться. Уже через час он бросил лопату и, обливаясь потом, пошел в дом.
- Николай, я устал, не могу больше, там палево.
- Ты меня ещё по отчеству назови,- усмехнулся Сечко.- Меня Сеча устраивает. Сеча - это битва... А ты чё такой красный, ну прям как рак?
Жарко на солнце очень. Так ещё лом, лопата, земля... Можно мне здесь поработать?
- Да можно, конечно. Во дворе есть кран,- иди умойся, голову охолони. Но воду лей не на голову, а то голову судорогой может свести; на шею лей, но осторожно; вода из скважины, очень холодная; и иди к нам. В конце концов главное, чтобы вы работали, не бездельничали. А дел у нас впереди много.
Ярик сходил, умылся, даже до пояса ополоснулся. Пришел в дом посвежевший.
- А можно спросить?
- Ну спрашивай.
- С этим боковым входом в подпол много работы, расходы опять таки; цемент, все дела. У всех в деревнях вход в подпол - через дырку в полу. Дешево и сердито*.
А ты, Ярик, не слышал о том, что в такие дырки в полу люди иногда падают, иногда навсегда.
У нас в Якимовке, в соседней деревне, случай плохой очень был... Давно уже правда.
Одна девка, вроде ее Натахой звали... зовут, после выпускного школьного вечера пришла домой, а чтобы родители не увидели ее пьяной, решила спать лечь в пристройке. А там погреб с открытой крышкой. В погребе лестница к стенке прислоненная. Девка стала падать, ноги вошли между перекладинами, а тело упало дальше. У девчонки открытый перелом бедра, а в больнице в те времена из медицины, йод, да клизмы. Хирург операцию сделал, осколки от кости вынул, кости соединил... нога стала на семь сантиметров короче.
Натаха в школе училась хорошо, в институт собиралась поступать; симпатичная стройная... И на всю жизнь стала калекой. В город уехала уже к осени, и не в институт... Чернорабочей устроилась, лишь бы дом не видеть, который её судьбу навсегда сломал... Там - поломойкой поработает... в другом месте поработает.
Мать, когда дочь в гости в Якимовку приезжала, глядя на нее переживала сильно. И раньше времени умерла. Виноватой себя очень считала... И таких случаев - немало, если по стране посчитать. Да я и сам один раз у родственников, у теть Нюры, так же по невнимательности... шагнул. Правда у меня реакция хорошая, успел руки расставить,- на локтях повис.
Вот и выходит: вход с боку безопасный и правильный.
- Вы не стойте, разинув рты; опалубку, чтобы по периметру хотя бы на треть до обеда сколотили.
- Я просто хотел сказать, что это дорого,- пробормотал Ярик, схватил молоток и торопливо стал прилаживать доску к бруску.
- Чужие деньги считать не надо. Хозяин не босяк, не смотря, что молодой ишо.
А я тебя вспомнил, ты него в команде на сборах был. Я тебя на шашлыках мельком видел.
К обеду у Сковородки собралось семь человек.
Авдей, Коля, сама Юля, Света, отец Светы, Мирча и Ярик.
Света удивилась сразу двум новеньким. Познакомилась в смущении, с окрашиванием девичьих щёк в помидорный цвет.
Хозяйка дома ворчала на Авдея:
- Мог бы и дома пообедать.
- Тебе что, для меня тарелки супу и трех котлет да двух стаканов компота, жалко?
- Мне места за столом нет,- тихо сказала Юля.- Впрочем, при такой ораве... После обеда пообедаю.
- Место... место,- покончив с рассольником и принимаясь за котлеты сказал Набоков.- Не место кормит человека, а тарелка... на войне - алюминиевая чашка. Вот бывало на фронте, сидишь в окопе и нет там никакого ни стола ни стула, а ты сидишь и ешь из алюминиевой чашки... под звуки канонады.
- Наш БОСик на жаре видно перегрелся,- рассмеялась Юля.- Несёт и с Дона и с моря.
- Я теперь понял, что к чему,- сказал Ярик.- Это ты, Авдей, дом купил. Но я не понял зачем? Сколько заплатил?
- Кстати о деньгах,- ответил ему Набоков. - Вам, новобранцам - испытательный срок три дня. Зарплату положу для начала минимальную: Мирону сто пятьдесят в час, тебе, Ярик, - сто двадцать. Зарплата - раз в неделю, наличными.
После обеда Света предложила поехать всем в Балалайке искупаться.
Юля с Колей, с Яриком и Знамцевым поехали на "Муравье", Свету Мирча пригласил поехать на мотоцикле. Авдей на Ладе поехал к себе на ферму поплескаться в бассейне.
Приехав, увидел, что там уже плещутся дочь полка с мамой.
Авдей присоединился. Виталина обрадовалась. Мария - губы в зубы, глаза вразлет, душа настороже в ожидании от деверя приятных пакостей или вольностей - в виде брызг, визгов и писков ( но это неполный список).
Стали играть в пятнашки. Витька смеялась и визжала, когда дядя пятнал ее ладошкой по спинке. Мария выпучивала глаза и грозила деверю кулаком, когда он ее нахально "пятнал" не в плечо, не в спину... - в совсем другие части тела, но из бассейна не выходила, потому что "ещё" хотела. Потом пришел Вадим. Пятнашки закончились.
Авдей выбрался из пилеты**, обеденный перерыв заканчивался.
Авдей прошел мимо красивых клумб со множеством больших и маленьких цветов, сел в "Ладу", поехал по белой, как мука, высохшей дороге, снова в Савиновку: проверять, уточнять, выяснять, и... КОПАТЬ. Солнце к двум часам уходило на запад, северная боковая стена дома обрела тень. Авдей позвал Ярика - продолжить землю копать для входа в погреб.
Зазвенели штыковые лопаты, зашуршали совковые, пригодился и лом. Только сейчас Сруль увидел сколько "железа" в Набокове. Авдей копал два часа без минуты передыха, обливаясь потом, сбросив рубаху, оставшись лишь в шортах и кроссовках.. У Сруля, пытавшегося хоть на треть угнаться за Набоковым, даже небо в глазах потемнело от перенапряжения.
Наконец, увидев, что Сруль совсем выдохся, Авдей легко и задорно толкнул бывш-барабанщика кулаком в плечо:
- Иди отдохни, а то ты со мной так намудохаешься, что завтра у тебя не то что работать не получится, ты даже выйти на работу не сможешь - мышцы будут болеть очень. На меня не смотри, со мной не тягайся; мне отец с моих малых лет говорил, что я двужильный. Даже хотел свозить меня в больницу, проверить, не два ли у меня сердца. Юморист.
Сруль даже не положил лопату на землю, от усталости, она просто выпала у него из рук.
Он не знал что сказать и сказал неожиданно даже для себя:
-Так ты думаешь, мне лучше фамилию по матери - Мериханов взять?
- Ну конечно. Мать ближе всех на свете. И погоняло у тебя будет "Хан".
А Ларина возмешь, так и будешь Ларь или еще... сундуком прозовут. А Васнихина возмешь, кликуха Вася будет... как у верблюда́ из "Джентельменов удачи". Иди, иди, под краном освежись, я тоже заканчиваю, я тоже никакой не двужильный, я самая простая обыкновенная железяка.
Авдей, взглянув на велосипед Ярика, приставленный к крыльцу, сказал:
- Ты бы переночевал вместе Мироном у Валентиновны, до Ариадного семь километров.
-Это - по дороге, а если напрямки по тропинке, так даже немного меньше пяти. Я устал, конечно, но сегодня обязательно поеду... перед дядей похвастаюсь. Он не верил, что меня на работу возьмут. А меня взяли, представляешь, Ава, меня на работу взяли!
Набоков рассмеялся:" Ну, молодец, если так. Сегодня ты хорошо поработал. Шесть часов - по сто двадцать рублей - это будет... это будет... Возьмешь калькулятор, подсчитаешь".
Ужинал Авдей со всеми, снова на халяву. Сковородка опять ворчала на него, потому что любила.
Отправив всех по домам, Авдей с Колей и Юлей обсудили покупку новой партии бычков.
- Значит телок ставим на продажу, по пятьдесят тысяч за хвост, а пока отправим в поле, в общий загон; завтра же. Телят я по интернету нашел: херефорды и немного ангусов. Цены кусачие, ехать опять далековато, но куда денешься. Поедем втроем, в воскресенье и в какой-нибудь другой день: два раза по десять голов купим.
После "производственного собрания" Набоков ещё потолкался в телятнике среди телочек уже вполне окрепших, округлившихся и доверчиво липнущих к нему, словно их коровий бог поведал им - кто их спаситель. Выйдя из телятника снова прошел к своей избушке, собрал лопаты и лом в одно место.
Прошедший день ему понравился: дом в работе, бригада уже образовалась. С Юлькой - баланс: она хочет, но не может, я хочу и мог бы, но Коля мне сейчас важнее. Я с ним всю Савиновку перестрою и Авдеевкой назову.
А сейчас - домой, с Ленкой надо разбираться, потому что - непонятки.
Лена была в ангаре в "цеху", делала очередной перегон. Спирт тонкой струйкой лился в пятилитровую с широким горлышком банку белого стекла. Лена читала учебник литературы.
Увидев Авдея, вздрогнула, закрыла книжку, в глазах - восклицательные знаки.
- Ты кто?- спросила она, спрятав учебник за спину.
- Конь в пальто.
- Не ври, на улице жарко, никакого пальта в такие погоды не нужно.
- Понятно, значит я вру, а ты у нас честная?
- Я это я...
- Так и я о том же. Ты сейчас что должна делать?
- Так вот же... перегоняю я.
- Ты сейчас должна прыгать на батуте... от радости И-С-Ц-Е-Л-Е-Н-И-Я!
- Я думала, батут для детей,- торопливо перебила Лена, она поняла, что Авдей её игру раскрыл.
- Послушай, Елена Свет Прекрасная, хватит притворяться, я же не дурак, я все вижу... Не знаю насколько ты стала умной, но то, что ты перестала быть глупой - я вижу. Поэтому и говорю, что ты сейчас должна на батуте прыгать несколько дней и ночей к ряду от радости, от того, что ты глупость с себя содрала, как змея старую кожу.
- Я не змея... А ты, значит, обо мне догадался?
- Это было нетрудно.
- Авдей, ты пойми, я боюсь. Расскажу всем, какая я умная, начну на батуте скакать и вдруг снова... таблицу умножения забуду.
- Однако двое суток прошло. Мне кажется... можно уже.
- Авдей, не выдавай меня. Давай я еще побуду как бы дурочкой... Недолго.
- Недолго это сколько?
- Дней десять.
А: Десять - много, давай пять?
Л: Пять это мало, давай девять?
А: Девять это много, давай шесть?
Л: Шесть это мало, давай восемь?
А: Восемь это много, давай семь...
В отсек вошел Зимин.
- Так, ребятки, вы тут кто что кому чего давай?
- Это не я, это он,- Лена пальцем показала на Авдея.- Он меня распечатал, догадался.
- Да, Елена, Свет, Прекрасная, я тебя сразу раскусил. Когда Стас тебя на руках принес, и он думал, что ты дохлая, а ты глаза открыла, и я увидел, что ты умная. Может быть ты даже умнее меня.
- Скажешь тоже. Я только в пятый класс въучиваюсь. Но теперь меня не остановить. В школу пойду... пусть меня научат. Я уже много прочитала,- Лена не без гордости показала Авдею учебник.
- Это учебник по литературе, я читаю и запоминаю.
- Ну, перескажи нам что-нибудь. Представь, как будто я учитель.
- Хорошо,- ответила Лена с готовностью. Она словно ждала этого вопроса. Слушайте:
"Жил был Иван - крестьянский сын, он был младший сын - один из трех. А в тех местах появилось чудо-юдо поганое... Нет... Их - чудов-юдов было три, но по очереди. Собрались два старших брата, с чудом-юдом воевать... Младшенького не хотели с собой брать, мол, мал ещё. Но отец с матерью и младшенького на смертный бой отправили. И там, на поле убоя, пока старшие братья всё спали да спали, Иван - младший сын и брат, всем змеям горынычам все головы поотрубил, туловища на кусочки порубил да в речку Смородину выбросил, а головы под мост засунул...
А потом три жены чудов-юдовы хотели братьев, погубить, превратились в колодец, в яблоню, и в ковер. Но Иван их распечатал и всех тоже порубил. И еще змеиху, мать трех чудов-юдов, Иван схватил, поднял над головой, да об землю ка-ак трахххнет, так змеиха на кусочки рассыпалась в пыль-порошок и ветром ту пыль во все стороны разнесло. А братья домой вернулись, стали жить поживать, да добра наживать. Тут и сказке конец.
- Это что, такая сказка про расчленения в учебнике для пятого класса написана? - спросил, ошарашенный жестокостью сказки, Зимин.
- Стас,- вмешался "учитель",- ну это же русская сказка. Все мы русские люди, а змей горыныч он ведь тоже коренной русский огневоздыхатель, по натуре черный романтик, раздолбай. При всей своей кажущейся устрашаемости, он - на самом сказочном деле, определен на заклание, и все его головы ему нужны лишь для того, чтобы их ему отрубали.
- Тут разные сказки есть,- сказала Лена.- Еще про Царевну лягушку, ещё "Журавль и цапля". Рассказать?
Спасибо, Лена, ты большая молодец... но я снова удивляюсь, - почему ты не хочешь всем признаваться, что ты умная стала?
- Я же сказала, я боюсь, а вдруг обратно все вернется?
- Да не вернется, Лена, не вернется... ...Ну хорошо, давай несколько дней поиграем в твою игру. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем. Пошлите лучше в бассейн, слегка побултыхаемся.
По такому случаю я могу даже бутылочку особенного Сезама выкатить.
- Мне не надо,- категорически возразила Лена.- Пить спирт никогда в жизни больше не буду.
- Могу бутылку вина испанского или итальянского из винного погреба принести.
- Вино буду, но когда-нибудь в праздник, а так просто не буду.
- А ты, Стас?
- Я? Я могу по такому случаю, пару рюмок хлопнуть, ходить же недалеко.
- Куда уж ближе: у меня в тумбочке, кстати бутылка маленькая, особого разлива сто пятьдесят девять граммов. Не наш фасон. Такие в дьюти фри в сувенирных отделах продают, мне по случаю достались... Закуска в холодильнике.
Стоял яркий синий вечер, минутная стрелка наехала на часовую незадолго до десяти часов.
Они втроем сидели в бассейне, беседовали о счастье, и о предстоящей его непомерности, как вдруг пришли Вадим с Машей.