Шламович Борис Аркадьевич - плотный и подвижный мужчина сорока пяти лет от роду трудился секретарём парткома среднего по величине оборонного завода в дальней провинции Советского Союза.
Когда-то в молодости он закончил технический ВУЗ, но по специальности работать ему не пришлось, ещё со студенчества он увлекся общественной работой и с головой ушёл в заботы родного комсомола и, получив диплом инженера, прямиком отправился продолжать борьбу за светлые идеалы коммунизма в городской комитет ВЛКСМ.
Крутила и вертела его судьба карбонария, но куда бы не направляла, а общий вектор жизни неуклонно вёл наверх, к сияющим вершинам Олимпа, туда, где обитали главные борцы за счастье трудового народа.
Женился Боря поздно, а первый и последний его ребёнок появился, когда Аркадьевичу исполнилось тридцать пять, да и о какой ранней и большой семье могла идти речь, когда Шламович жил исключительно интересами родной КПСС и неутомимой работой по продвижению идей коммунизма в стране и мире.
Сначала он возглавил идеологический отдел горкома комсомола, затем плавно перешёл в горком партии, где также в скором времени возглавил отдел идеологии, а по прошествии нескольких лет, стал вторым секретарём их городской партийной организации. Вечерами, сидя за письменным столом своего домашнего кабинета в четырёхкомнатной квартире, он мечтательно поднимал глаза и уносился в светлое будущее, когда займёт пост первого секретаря, а потом..... потом Райком, потом ЦК, Москва и чем чёрт не шутит.
Аркадьевич испуганно оглянулся, остановив взгляд на большой портрет вождя мирового пролетариата, что висел справа от его стола, а тот с прищуром смотрел на коммуниста Бориса, как бы взвешивая его мечты на чаше возможного.
Владимир Ильич был кумиром Бориса Аркадьевича. Никто в институте не смог так глубоко и точно вникнуть в его гениальные труды, и если по техническим дисциплинам студент Шламович никогда не блистал, то История КПСС, Марксистко-Ленинская Философия, Научный Коммунизм и Политэкономия были его коньком. Здесь он мог на равных говорить даже с "остепенёнными" преподавателями, которые предрекали ему большое будущее.
Борис Аркадьевич слегка покраснел под пронзительным взором своего большевистского Христа, боясь, что тот уличит его в карьеризме и усиленно начал думать о светлом коммунистическом будущем мирового пролетариата, которому он и служил всеми своими физическими и душевными силами. И вот, два года назад из горкома его перебросили его на работу секретарём парткома их главного городского предприятия. Так сказать, набраться опыта живой работы в массах.
Дальше обязан был быть Крайком КПСС.
С понедельника главный заводской коммунист уходил в отпуск и в этот раз он решил провести его не в Сочи, как обычно, а в Москве, полностью посвятив время отдыха культурной программе, на первом месте составленного аккуратным Борисом списка красовался Мавзолей, затем следовал Музей Революции и ещё не менее тридцати мест, а замыкал список Большой Театр.
Жена оставалась дома на хозяйстве, поскольку нельзя было оставить без присмотра их гордость - дачу в пяти километрах от города в которую секретарь парткома вложил всё, что у него осталось после работы на партию.
С собой он брал наследника -десятилетнего сына Лёвочку, которому, как полагал Борис Аркадьевич, давно пора было прикоснуться к яркому революционному прошлому Страны Советов.
Время дороги до столицы в купе СВ промелькнуло незаметно и вот они уже были в сердце Родины.
Остановились в гостинице "Москва" и уже на следующий день отправились на Красную Площадь.
И вот тут-то и начались первые неувязки - огромная змея очереди не внушала Борису Аркадьевичу большого оптимизма. Двигалась она довольно бодро, но вполне могла поглотить не менее трёх часов их отпускного времени - это по предварительные оценки, а реально могло быть и больше, поскольку время от времени на Площадь пребывали организованные группы туристов, которые проходили в Склеп без очереди.
Борис Аркадьевич за долгие годы работы на благо трудового народа полностью отвык стоять в очередях и поэтому такая перспектива его явно не устраивала. Он окинул взглядом вяло текущую людскую реку и тут приметил прибывшую новую группу туристов, человек сорок. Он мотнул головой, взял за руку сына и уверенной походкой направился тем, кто собирался без очереди войти в святое для всех советских людей место - усыпальницу Вождя.
Они с сыном, как показалось Аркадьевичу, незаметно пристроились в хвост этой группы и вместе с ними направились к темному входу в Мавзолей. Всё шло прямо по плану секретаря парткома целых шагов пятнадцать, но тут Борис Аркадьевич почувствовал, что кто-то уверенный и сильный сжал его локоть и тихи сказал на ухо: "Гражданин, проследуйте со мной"
"В чём собственно дело?" - воскликнул Шламович - "я с товарищами на экскурсии!"
В это время уже другая сильная рука сжала его второй локоть и голос опять на самое ухо глухо произнёс: "Не дёргайтесь, следуйте с нами"
Борис Аркадьевич вскипел, его, коммуниста со стажем и ответственного работника, не пускают на встречу с Вождём. Он попытался освободить локоть, рванулся и вдруг понял, что его ноги оторвались от земли и он плавно поплыл в сторону от длинной очереди.
Последнее, что хорошо запомнилось Борису Аркадьевичу - это несколько возгласов из группы туристов, к которым он пристроился. Эти несколько реплик были, о ужас, на английском языке. Что говорили эти люди он не разобрал, но на то, чтобы понять, что говорили они на языке потенциально врага, его институтских познаний хватило.
А дальше начался форменный кошмар.
Уже как в бреду Борис Аркадьевич осознал себя в отделении милиции, где седой подполковник выслушал доклад своих оперов о том, что гражданин пытался проникнуть в группу туристов из США, при задержании оказал физическое сопротивление и выражался угрозами в адрес сотрудников, усмехнулся и, устало махнув рукой, произнёс: "Ну, раз такое дело, то баба с возу....звони Алексей Петрович в КГБ - это их фрукт, интурист - не наша клиентура, тут, возможно, шпионажем пахнет"
Домой Аркадий Борисович вернулся через неделю, осунувшийся, с глубоко провалившимися глазами и совершенно потерянным.
Через несколько дней он уже не был секретарём парткома завода, а ещё через неделю "положил на стол" свой партбилет.
"А чего ты хотел?" - тихо сказал ему второй секретарь Крайкома, к которому Борис Аркадьевич смог пробиться на приём - "попал ты под колесо истории по своей глупости. Вляпался в дело, так надо было не гоношиться, а попытаться утрясти это дело миром, ты что думал, что мы тут все как один кинемся тебя выгораживать? Нет, гражданин Шламович, умей отвечать за свои проступки. Ты скажи спасибо, что уголовным делом это дело не закончилась. Да, вот такой каламбур получился, дело закончилось уголовным делом. Мы будем наблюдать за тобой и не только мы. Работай честно по специальности, ты ведь, вроде, инженер, вот в "Коммунальник" люди требуется, мне из горисполкома сказали, что устроят тебя туда матером. Хорошее место, вполне достойное по теперешнему твоему положению. Да, вот у меня бумага официальная лежит от Прокуратуры, ты тут ещё, как они пишут, участок под дачу получил незаконно, да и на материалы, из которых она построена, у тебя документов нет. Мой тебе совет, сдай дачку от греха подальше, ну, чтобы дело не переросло в уголовное, да и квартира из четырёх комнат на троих как-то не скромно получается. Иди, думай и подчищай свои хвосты - это мой тебе совет"
Вечером Борис Аркадьевич, закрывшись в своём домашнем кабинете, молча сидел и смотрел на большой портрет Ильича, потом медленно выговорил: "Сука ты, Вождь, и всё что ты создал, и партия, и система - сучье".
За дверью что-то орала его жена про идиота мужа, которому она бездарно отдала свои лучшие годы. Борис Аркадьевич тяжело поднялся, снял со стены портрет и бросив на пол стал его яростно топтать, потом вдруг повалился на пол, несколько раз дёрнулся и затих.
Накричавшись вволю, жена легла спать, так и не дождавшись мужа.
Утром Бориса Аркадьевича нашли в его кабинете мёртвым. Вскрытие показало, что умер он от инсульта.
06.10.16 г.
Сайт Сергея Сальникова: http://sss1949.wixsite.com/salnikov