В этом эпиграфе мне хотелось бы, чтобы слово Христа "ложь" переводилось бы в более расширенном смысле, который бы включал в себя также и патологию сознания человека - "ложь и бред".
Наверное, пора уже рассказать об одной моей загадочной истории, длившейся почти 60 лет. Непосредственным поводом послужили мучавшие меня последнее время по ночам сны, в которых я видел то своих маленьких внучек, с которыми играл и ласкал их; за дверью слышались голоса сыновей. Затем был какой-то неясный разговор с моими университетскими друзьями, какие-то их расспросы меня - и все это ночью перед нашим праздником, днем св. Татьяны (250 лет основания Московского университета). Я чуток к этим неясным видениям, думаю, они меня вспоминали. Действительно, прошедшей осенью звонил один из них, Кузнецов, приглашал на встречу с биологами, а я, будучи в депрессивном состоянии после последней поездки в Москву к сыновьям, отказался ехать. Надо все же рассказать людям мучавшую меня эту длительную историю, чтобы они знали существующую в жизни одну весьма существенную сторону межнациональных отношений.
В моей повести все происходит именно так, как было в действительности, изменены лишь имена и фамилии большинства действующих лиц.
В 1949 году в Туле вихрастый и скромный юноша, чуть картавивший при разговоре, Виталий Сергеевич Королев (т. е. это я) учился в 9 классе школы и был, кажется, первым учеником. Лучше всего у меня шла алгебра: решал весьма сложные задачи, которые ни у кого не получались, два урока перед доской рассказывал о своем методе решения. Организовал кружок логики и психологии. Другой предмет, который у меня удавался - это немецкий язык, еще увлекался чтением "Фауста" Гете, как и Фауст, желал вкусить плод с запретного древа познания, причем, любой ценой! Тут же возник и бес: нам прислали нового учителя немецкого языка Пиркина, военного переводчика в шестигранных очках. Он сразу заметил мои успехи в немецком: я прекрасно имитировал его гортанную и немного картавую немецкую речь. Поскольку я был близорукий, а возможно, и по другим каким-то своим соображениям, Пиркин пересадил меня на первую парту перед собою. Он, по-видимому, вскоре увидел свою ошибку..., и позже рядом со мной посадил другого ученика, своего любимчика Берга. Вообще, я сторонник связности всего, возможного существования полнейшего детерминизма мира. Сознательно или нет, но Пиркин практически познакомил меня с Бергом, неявно передав ему свое отношение ко мне. Лет через 20, я со своими школьными друзьями встретил Пиркина на улице, он был похож на сильно постаревшего Мефистофеля. Мы все раскланялись.
- Помните ли вы меня, Витю Королева? - спросил я его.
- Нет, нет, - как-то слишком быстро и сухо ответил он, сразу повернувшись к своему сходному с ним спутнику.
В те же старые времена мы Бергом обычно шли от нашего роскошного особняка Добрыниных, где была школа, далее вверх по ул. Ленина. Я иногда заходил к нему, он познакомил меня со своей соседкой Леной, чуть курносой миловидной девчонкой. Это был, возможно, неосознанный перенос, как оказалось позже, какого-то "вируса" мести или бреда, в свою очередь, переданного в далеком прошлом их прародителями или вообще их народом. Если бы я знал в то время, что все в мире связано, и что это приведет к громадным последующим событиям! Но я был молод и беспечен.
Переезд на ул. Свободы, почти около нашего роскошного парка; быстро перебросал уголь в сарай, лишь бы успеть на лекцию гипнотизера Мессинга в летнем театре парка, он был как бы посланник Пиркина (афиша звала меня на встречу с ним!) Вечер, парк, запах цветущего душистого табака.
- Витя! - меня окликает Лена.
Слово! одно только слово! До сих пор слышу этот оклик и вижу это место в центре парка у большой клумбы с цветущим табаком. Есть такие моменты в нашей жизни, такие узловые точки, от которых наша судьба течет уже во вполне определенном направлении. Другое стечение обстоятельств - и все далее в жизни было бы по-другому. Она сказала, что скоро ее семья переезжает в Москву.
Последующие события почти стерли память об этом времени. Осенью 1950 года я поступил без экзаменов на биофак МГУ. Там было много девушек... Мы сразу нашли друг друга, это была первая красавица курса Евгения Фекслер, она была старше меня более чем на год: в прошлом году ее не приняли на биофак по известной в то время причине. У нее были правильные черты лица, серые глаза, кошачья грация - сверкающая и веселая красота! Черные мягкие волосы, косы чуть небрежно заплетенные, завитки волос, ум, правильная речь; мы понимали друг друга с полуслова.
- Я думала, ты москвич, свободно так держишься, разговор и походка такая...
- Отец был москвичом, он погиб в московском ополчении.
- Ты энтузиаст! - говорила она мне в ответ на мои пламенные речи о будущем науки.
На лекциях мы иногда сидели вместе, как-то мне передали записку: "Мы тебя растерзаем за Женьку. Три соперника". Я передал ей записку, она закрыла лицо руками. Прекрасная летняя практика на Оке... Она придерживалась тактики "придерживания" около себя, но не более. Как-то в восторженных выражениях я рассказывал о Евгении своему другу Самгину.
- ..... таких надо, - презрительно сказал он.
Я решил постепенно удаляться от нее. Последняя встреча в метро.
- Ты же знаешь, мы все равно поссоримся, мои родители..., - сказала она.
- Мы все равно встретимся через какую-то геологическую эпоху, это как один вдох...
Подходит поезд, Евгения едет домой, грохот закрываемых дверей, и она, очередной передавший мне заразу "вирусный носитель" их кошачьей прелести, исчезает в Черной дыре тоннеля.
Занятия в университетской секции бокса. Нас, ребят, прошедших медицинскую комиссию весною 1952 года, перевели насильно на химфак по изучению радиоактивных проблем, я продолжал учиться также и на биофаке на кафедре высшей нервной деятельности. Девушка, похожая на Лену, внимательно смотрела на меня около метро - надо зайти к Лене, она теперь живет в М. Новый толчок в эту сторону, меня "ведут". Был у нее, при встрече шутливо поклонился и прижал руку к сердцу:
- Вот я явлюсь когда-нибудь голодным, и ты меня накормишь!
- Недавно я видела сон, будто ты все жепришел ко мне, мы стоим на балконе, очень красивом, и ты говоришь мне: "Знаешь, как я хочу есть!" Разговор о тульских родственниках.
- Твоя мать очень красива,- говорит Лена.
Был с ней в театре Вахтангова, "Много шума из ничего", Лена была молчалива... Рисунок в моем блокноте: ухмыляющиеся черти, греющие руки у костра, Бог над облаками и надпись по-немецки: "Господи, что же делается на свете?" Перевод на русский по-своему песни солдат из "Фауста" Гете.
С Леной договорился о вечеринке у Наты (от имени Натан?) Межбарг, (major bargain?), подруге по пединституту; отвезли ей домой вино. Мой товарищ по соседней комнате (в новом здании МГУ) Герман после этого отметил мою молчаливость и рассеянность. На химфаке делал доклад по логике "О физиологических основах диалектики речи". Моя хорошая знакомая по курсу Наташа Кронрод пригласила в свою очередь на свой доклад; она тонкая, высокая и серьезная, при наших разговорах внимательно смотрела мне в глаза. Это был мне последний намек свыше, и я не внял ему...
В субботу был вечер, Ната чудесна. Она несколько полна, черные волосы, овальное лицо, нежность и скромность, речь правильная, но чуть заторможена, радостно взглядывала на меня, когда ее приглашал на танец. Внешне она очень похожа на Евгению, но моложе ее года на четыре.
Были с Натой в университете, она держалась заторможено.
- Разреши мне бывать у тебя... ну, через одно воскресенье, я хочу тебя знать...
- Пожалуйста, - говорит она быстро.
Ната напоминала мне образ, который дал Гете во второй части "Фауста" - образ женственности, которым кончается мистический хор в конце трагедии.
Пригласил ее на концерт в актовом зале университета, она была в белом платье, черные волосы, ложащиеся локонами на плечи, прямой профиль, образ Юдифи с картины Джорджоне, отрубившей голову противника их народа. Я больше смотрел на нее, чем на сцену. На этот раз она была разговорчива, смеялась и много рассказывала о себе.
- Что ты улыбаешься? - говорила она.
- Да так...
- Ты придешь ко мне в воскресенье? Ты все же плохо поступил: бросил из-за меня Лену, она после этого попала в больницу.
Жизнь - это страдание, обучение, разведка боем и наказание свыше... Ната прелестна, высокая, стройная, округлое лицо со стрельчатыми бровями, глаза смотрят совсем как у ребенка, ей нет еще и 18 лет. Пытался рассказать о своем докладе - физиологических основах диалектики речи, но натолкнулся на такое незнание, что бросил эту затею. Ноты, рояль..., затем пошли гулять в Новодевичий монастырь.
- Ты много молчишь, Витя.
- Ты тоже.
- Мы очень похожи друг на друга.
Потом были на Горького, Ната, держась за меня, каталась по лужицам льда. Вечером, развалясь у Германа на диване и потягивая дымок папиросы, мы размышляли вслух, он выразил сомнение в пользе воспитания Наты, на что я надеялся. Что есть сомнение!.. У нее молчаливость, нет научных интересов и, кажется, она несколько неразвита...
Румынка Мика, аспирантка Бухарестского ун-та очень мила, не понимает по-русски. Все же много болтали на странной смеси русского, английского и латыни. В последние дни энергия бьет ключом.
Вспоминается 1950-й год, сентябрь, Косая Гора южнее Тулы, орешник, мелкий дождик, зады деревенского сада, выходящего без изгороди сразу в дубовый лес; сливовые деревья, роняющие мягкие перезревшие плоды на землю, аромат и сладость этих плодов. Райский сад, где достаточно лишь протянуть руку, чтобы взять сам просящийся в руки спелый плод... Вспоминаю свой перевод хора солдат из "Фауста":
Крепости сдайтесь,
Стены рассыпьтесь,
Гордые девы,
Нам улыбнитесь!
Платы желаю
Отвагой своею,
К гордости мысли
Презренье лелея!
Часто, особенно по утрам ощущение блаженства в теле. Звонила Ната, голос нежный и робкий. Были в Третьяковке, очарование..., тепло руки, она так и тянется ко мне. Мой друг по химфаку Данилов:
- Мне очень понравилась девушка, с которой ты был на концерте в актовом зале университета. У нее очень правильные черты лица и нет холодного выражения как у многих...
День перед Новым, 1954-ым Годом. Сдал зачет по морфологии коры в ин-те мозга. Вечером ко мне приехали Ната и ее подруга Мая, пошли танцевать в колонном зале около актового, к 12-ти пришли ко мне и пили шампанское. Я похудел, сильное покраснение лица пятнами, вегетативный невроз - большая учебная нагрузка. Вечером гуляли с Германом около университета, разговор шел об одном физике с отрешенным взглядом, которого мы часто видим в столовой под сводами в старом здании МГУ, Герман:
- Тот парень интересовался тобой: у тебя взгляд "не от мира сего", иногда он пронзителен, но выражение лица спокойно.
- Лена говорила Нате то же обо мне...
В чем же цель этой пляски, которая тянет нас в жизнь, заставляет метаться, думать и страдать? Цель эта - выразить взаимосвязь всего; нужно лишь дать ответ, обобщенный, схватывающий суть...
- Жена моя...
- Хороший мой, ты найдешь еще...
Ее нежность и страстность.
- Мама говорила по телефону моей сестре, что я слишком мала для этого.
Сильное утомление, два факультета. Был у нее, она так и прильнула ко мне:
- Ты любишь меня, Витя?
- Неужели ты сомневаешься?
- Знаешь, к концу недели...
Был в Колонном зале с Натой, больше любовался ею. Нужно перемениться, в особенности по отношению к ней, моя сложность и напряженность явно не оставляют благоприятного отношения при общении с людьми. Трудности из-за здоровья. Ната, обнимая и целуя:
- Ты неправильно поступил с Леной, бросил ее, любимый..., любишь ты меня?
Сомнения, у нее нет интересов в науке.
По вечерам бегаем с Германом по Воробьевым горам у реки, когда бежишь наверх, чувствуются теплые слои воздуха. Ната простудилась и лежала в постели, косы распущены, роскошные черные локоны...
Май, гуляли и фотографировались на Воробьевых горах. У меня в комнате показывал свой дневник, она сидела передо мною на столе.
- Ну, нет, я не могу ждать вашу милость так долго летом! Семь дней на практике в Вербилках - это целая вечность. Я только о тебе и думала.
- Я поеду с тобой, сниму там комнату, и мы будем вместе.
Центральный парк, вечер, ужин - шашлык и пиво, Нескучный сад, берег, сидели и любовались закатом; последние отблески дня. Красивый ее профиль, улыбающийся взгляд, прохожие оглядывались на нас, и что-то говорили друг другу.
- Знаешь, я колдунья, видела ужасный сон: летучая мышь...
Мы подходим к пруду и видим, как мальчишки пытаются поймать реющую около самой воды летучую мышь.
- Это все у меня по наследству, - лукаво говорит она, - я тебя приворожила.
Были в Сокольниках за Яузой, фото, пошел дождь, сидели на крыльце домика на берегу, Ната положила голову мне на плечо, со временем она стала дышать ровно и тихо. Она спала, лицо нежное как у ребенка.
"Собралась писать вашей милости... В Вербилках нам говорили, что мы уже почти третий курс. Я уже отличаю голоса зяблика, лесного конька, овсянку, пеночку, славку и чечевицу. Ее песенка похожа на слова "ты Витю видел?" ... Стоит ли мне поступать на заочное отделение биофака МГУ? Если заниматься физиологией, то это необходимо. Два дня прошло, а я уже скучаю по тебе. Тебе, наверное, некогда, да и не надо..." (Ната училась на биофаке в пединституте около Новодевичьего).
Бродил по улицам, все экзамены сданы, в голове тяжесть, читать не могу. Опять и опять: зачем жить, что делать, способны ли мы познавать природу в предельном смысле, неужели всегда дальше буду мучиться из-за своего здоровья и сомнений? Записка от Иры (с кафедры физиологии):
"Витька дорогой, сегодня последний день, когда еще не поздно сказать тебе об этом, и я решила лучше сказать сейчас, чем раскаиваться потом. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты меня тоже любил, чтобы мы были друзьями. Возможно ли это?.. Если нет, то разорви эту записку и забудь о ней. Только не делай этого, любимый..."
Письмо от Наты: "Любимый мой, помнишь, как хорошо пели птицы, когда мы были в Сокольниках? Вчера убили самку чибиса, а самец все кружил над тем местом и кричал... Скоро ты кончишь, хоть на часы смотреть не будешь, когда мы встречаемся. Ты не представляешь, как мне всегда не хватает тебя, как хочется быть вместе... О стольком тебе надо сказать, а придешь, мне начинает казаться, что тебе все это неинтересно, и вот ты молчишь, и я молчу. Крепко целую тебя (хоть в письме, так до сих пор не решаюсь). Как тебе удалась роль Онегина? Везет же тебе в любви, смотри, не загордись..."
Август, Сочи, природа.
- Ты как будто экзаменуешь меня, что же у нас будет через полтора года? На глазах у нее появились слезы, и она улыбнулась печально. Ругань ее матери.
"Жизнь во мгле", Сабина.
- Она поступила так потому, что верила в него, а я тебе не верю.
- Ты просто живешь, а у меня за годы жизни в Туле ненависть к этому состоянию.
Ехал к Нате, недовольный своим здоровьем (покраснение лица, слишком большая учебная нагрузка), рассеяно смотрел на темные силуэты домов. Одна девушка рядом отвела взгляд. У метро она сошла, но на остановке стояла и смотрела на меня, вот и она исчезла из поля зрения. Они чувствуют критические моменты в жизни. У меня же робость и деликатность, учеба сразу на двух факультетах, незнание людей... Так мы и теряем друг друга.
Ната была у меня, ее боязнь, мои слезы. Она целовала мои мокрые глаза:
- Ведь ничего особенного не произошло...
У меня еще ощущение что-то вроде социального недостатка - покраснение лица, наверное, из-за громадной нагрузки; и я тянусь к ней, наверное, так же, как ребенок к матери, и уже появилась привычка друг к другу, а у меня и ощущение какого-то долга. Нет взаимодействия в духовном. Герман: "Ты - проповедник".
Вечером был на катке около ун-та, делал вираж на большой скорости, и кто-то попал под ноги. Ударился о лед, потеря сознания, помню лишь, как меня волокут в раздевалку. Скорая помощь, сирена, 1-я градская, рвота, кровоизлияние в левый глаз. Записка Наты: "Витенька, я пришла, Герман и Олег тоже придут..." После 10-ти дней она взяла меня к себе домой: - Вот ты у меня первый раз ночуешь...
Фотографировались на Воробьевых горах, Ната: белое платье черные волосы, милый овал лица, мой задумчивый и туманный взгляд на нее, набухшие почки ветвей. Опять сомнение - ее неразвитость, но сильное чувство ко мне. Сознание ответственности у меня, природа тянет нас, и уже слишком далеко зашли. Главное - ее развитие. Помолвка. Прогулка в Центральном парке, Ната, божественная простота облика Юдифи с картины Джоржоне. Она, наверное, чувствовала свое очарование и, смеясь, сказала, что приворожила меня, и это у нее от матери. "Но, - грустно добавила она, - знаю, что у тебя будут две жены". Моя девочка-подросток.
Письмо Наты из Павловской слободы, с агробиостанции:
"Мой самый бесчувственный! Позвони мне домой, что они надумали, написали ли письма, куда нужно насчет квартиры в Ленинграде. Витя, скоро твое изучение философии кончится, так что поторопись. Привет от Жени, Аллы и пр. Написала бы тебе еще, да всего не напишешь. Скажу, когда приеду. Ладно? Поцелую, когда приеду. Отвечай сразу, как получишь письмо. Я тогда сразу пойду в Слободу и договорюсь о комнате, очень хочу, чтобы ты приехал, а то я тут скоро совсем в летаргический сон впаду".
Жил я около агробиостанции и леса один в армейской палатке, спал на раскладушке. Днем гуляли по лесу, темные громадные ели, яркие и теплые пятна солнца... Поздний вечер, ее навязчивый страх и вагинизм... (это выявило уже тогда ее инфантильность и тревожно-мнительную невротичность, связанную с их национализмом, что позже обнаружилось в ее отказе от брака под влиянием матери).
Образ лодки Харона, перевозящего наши души куда-то в вечность вместе с нашими будущими детьми. Именно в это время я внутренне почувствовал, что мои отношения с ней - это не то... но одержало верх чувство долга и ее искренняя привязанность ко мне, ее божественная нежность и простота, ее облик библейской Юдифи...
Суббота, свадьба, было много народа, приехали мои из Тулы. Стол сервирован поваром из "Праги": куропатки, ореховый торт, вина, фрукты. Радостное настроение, возгласы гостей, тосты, нежный и радостный взгляд Наты, ее мягкие теплые губы. На ночь ее мать Сара отобрала у меня Нату, и мне пришлось ночевать одному. Утром мы уехали в Ленинград. На вокзале нас встретил с букетом цветов видный индолог Кальянов, у которого затем мы жили (в доме, где была квартира И. П. Павлова). Влажный, теплый воздух, запах моря, камня, сирени и земляники. Мучительные ночи, вагинизм, кровотечение... В Ленинграде мы пробыли около недели. В Москве у меня опять отобрали Нату, и я лишь иногда приезжал днем к ней.
Соколова Пустынь западнее Каширы на Оке, дом отдыха, мы снимаем комнату в одной избе, песок, сосновые леса. Письмо Наты домой: "На пляж Витя тянет рюкзак с книгами, тетрадями, вышиванием, мячом, занимаемся гимнастикой. После обеда спим, Витя рисует, я вышиваю, на танцы ходим редко, там тесно, ходим в кино". Опять мучительные ночи недели две как в Ленинграде. Мучился старой мыслью: нет научной цели, куда направить свое внимание.
Тула, мы приехали вместе с родителями Наты; вечеринка, были Боголюбовы, Чистиковы и другие родственники отчима, все в прошлом дворяне. В разгар веселья мать вдруг весело обратилась ко всем: "Господа! Тьфу... - товарищи!" Еще она тонко и дипломатично разговаривала с матерью Наты. "Талейран, Талейран!" - говорю я ей, разбавляя себе вино пополам с водой, как обычно делал на вечеринках. Бодлер: "Я в черный океан, в котором скрыт другой, как барка окунусь, влюбленная в купанье...". Ната: "Солнышко мое..." Начало жизни наших детей.
Сентябрь. Сокольники, фото, мой задумчивый и любящий взгляд на Нату; Абрамцево, фото на фоне стога, скамейка, арбуз. Через каждые два дня мы встречались: оставался я у нее или она у меня в ун-те. Вечерами в остальные дни длинные телефонные разговоры; Ната: "Ты знаешь, кажется, всё..." Ната ушла к ночевать к С. до конца месяца.
Диалектика Гегеля объясняется теорией Павлова. Цель: меня интересует мышление, а через него и весь мир. Защита в ин-те физхимии АН диплома; итак, я - специалист по радиационной химии. Необходимость качественного исчисления понятий, овладение всей сложностью объекта; надо понять картину мира.
Перехожу жить к Нате, эти записи заклеиваю в конверт. Встреча Нового года в университете в профессорской столовой с Натой и Германом. Шампанское и мандарины, многозначительность резьбы по мореному дубу на стенах, изображение лозы и кистей винограда. Громадный актовый зал, рядом залы с барельефами и скульптурами ученых, музыка, танцы... Это было прощание со свободной университетской жизнью.
Работа в ин-те биофизики АН (восточнее Калужской заставы, рядом с институтом физхимии) в качестве преподавателя на Всесоюзном практикуме по методу меченых атомов для ученых из восточно-еропейских стран; иногда приходилось заранее готовиться и вести занятия на немецком языке. Вонгард: "Диалектика не существует". Доказал ему, что существует, но лишь как механизм мышления. Продолжал ездить на практикум по патофизиологии в клинику и на практикум по психиатрии в Кащенку. Ходили с Натой на какой-то западный фильм, длинная очередь в кассу расступилась, когда я показал "удостоверение журналиста", принадлежащее ее отцу (он работал в ГБ под крышей АН).
Против моего желания мать Наты заставила ее сделать рентгенограмму, это может привести к умственной отсталости детей (у Н. двойня) или к другим нежелательным у них последствиям. Рождение детей на месяц раньше срока, было два последа, т. е. они являются братьями, произошли из разных моих клеток. Записка Наты:
"Сегодня приносили старшего, он более активный. Глаза у него синие, реснички немного загибаются, на подбородке ямочка. Голосок ничего, звонкий для 8 месяцев. Витька, бедный папка, тебе еще 2 недели терпеть, и ничего не поделаешь. Когда принесли твою записку, у меня был наш первенец, передает младшему, что папка все-таки ничего. Витя, подойди к окну к окошку, я тебе нарисую... Не знаю, что я буду делать дома с нашими детками, они такие маленькие, что к ним страшно прикасаться. Как мы их назовем? Целуем тебя".
Май, утреннее солнце проходит через листву, в комнате золотисто-зеленые отблески, фото. Я лежу, Ната наклоняется над младенцами, они тянутся к ее переполненной груди, струйка молока брызжет и на меня.
Дипломная работа в психиатрической клинике по моделированию кататонии, ее защита на кафедре высшей нервной деятельности в университете. Итак, вторая моя специальность - физиология (теория медицины). Попытка поступления в аспирантуру ин-та высшей нервной деятельности АН, но вышло постановление о необходимости двухлетнего стажа работы.
Мой поход от Сходни к Лисицам на Волге, письмо: "Первое время на базе спал плохо, что-то не хватало, потом сообразил, что тут некому втыкать соски и перепеленывать; за день мы сильно уставали, крепкий сон ночью, к Волге вышли оборванные и голодные". Для работы по дому наняли служанку. Ната кончила пединститут по биологии. Одного ребенка, имевшего родинку на животе, я назвал Сергеем в память отца и деда; другого Андреем в память апостола Андрея Первозванного, позже узнал, что у меня был старший брат Андрей, умерший еще младенцем.
Ната иногда почти на месяц уходит ночевать к С., жалобы на эрозии; ее холодность... Вероятно, именно в это время началось сильное влияние С. против меня. Сейчас, спустя много десятков лет, я думаю, что в основе ее доказательства против меня был по сути дела лишь один аргумент - деньги. Они ожидали, что после окончания двух факультетов МГУ я сразу получу высокую должность и большую зарплату. У меня же была вполне обоснованная мысль, что с моим образованием надо работать по биофизике. Я согласился поступить в институт биофизики АН даже в качестве старшего радиотехника - обещали перевести в младшие научные сотрудники... Я нигде далее в своей жизни не видел такого плохо оснащенного научным оборудованием института.
Летом жили мы на даче по казанской дороге, был у своей тети Анны Сергеевны Королевой, которой никогда не видел; она жила чуть дальше от нас на Фабричной. Издали машу ей рукой, а она уже улыбается:
- Как вы узнали меня, Анна Сергеевна?
- Я узнала тебя по улыбке, как у Сережи, твоего отца.
Она подарила мне кролика для детей. Он сбежал в дыру под дачей, пришлось сделать лук и стрелы и подстрелить его; потом торжественно принес дичь на кухню. Цветение белой акации, иногда спал один на раскладушке под ее душистыми ветвями. Вечером после работы часто брал детей на руки и шел с ними в сторону леса и железной дороги; сосны, полынь, запах пространства, синее небо, глаза у сыновей тоже были синие, но дома при свете лампы казались какого-то неопределенного цвета. Ночь, тишина, дети спят; Ната, пловцы, погружение в глубину; что-то вроде факела, освещающего бывшее неизвестным до сих пор счастье, новые берега и новое пространство...
Ворчание и ругань на идишь деда Наты; когда ему сказал, крепко взяв за руку: "Перестаньте ругаться!", он полез драться... Грубая ругань С.: мало помогаю дома. Отец Наты матери: "Какое право имеешь ты ругать его?" Позже он ушел жить на другую квартиру-явку. Решил отвечать ей как эхо, ее же словами, она умолкла; Н. опять ушла к ней. Для меня главным и безусловным была наука, жесткая конкуренция на должности в биофизике; слишком малые средства поступали на развитие научных исследований и особенно в биологии. Чтобы не чувствовать себя в зависимости от С., практически перестал питаться дома. Утром покупал в магазине булку и по дороге на работу понемногу отщипывал от нее в кармане, то же после работы и так в течение примерно полугода, лишь днем на работе ходил в столовую.
Информированность, помощь родителей и, особенно, отца в житейских делах имела бы большое значение для меня, но я был лишен всего этого. Разговорился как-то с Н.:
- Почему все же ты вышла за меня замуж, может из-за некоторой боязни остаться одной и поэтому невозможности иметь детей?
- Подумаешь, любого возьмешь с улицы, и будут дети.
Печальные мои размышления о лишенных религиозности женщинах как генераторах случая при порождении последующих поколений. Надо тогда было сказать ей: "Но тогда не будешь получать алименты". Именно как следствие этого разговора в это время для меня обнаружился и результат постоянных ночевок Н. с матерью - "заражение", индуктивное влияние С. на дочь с инфантильными признаками поведения: передача Н. отрицательного отношения к нашему браку, как результат типичного еврейского бреда С., что деньги прежде всего. Вспомнилось, что при регистрации брака Н. не взяла мою фамилию - обнаружилась изначальная лживость внутри души С. по отношению к нашей женитьбе: "Пусть дочь пока развлечется, если уж так она его любит, а дальше будет видно..., еще найдет своего". Опять грубая ругань С., потом сидел на скамейке у Ново-Девичьего, серо, мрачно, карканье воронья. Брака как такового давно уже нет, Н. постоянно ночует у С.; нет сочувствия моим планам в науке, не пресекает ее ругань. Мой идеализм и увлеченность наукой и, с другой стороны, их требование большой зарплаты вот сейчас, в данное время, и это при наличии полного достатка дома. Может быть, я привык к более низкому уровню жизни и вообще не обращал внимания на их высокий материальный уровень?.. Н. нарушила наш брак - обязательство во всем быть вместе, она находится полностью под влиянием С. Нам нужно некоторое время жить отдельно, чтобы Н. сама осознала все это...
Утро, мой последний разговор с Н. обо всем этом, ощущение, что она находится под каким-то гипнозом со стороны матери. Дети с их торчащими ушами, лезущие за столом к тарелке с картошкой, мои руки на их головах... Я ушел с единственным чемоданом навсегда из этой квартиры, где впервые в жизни столкнулся с неприкрытой наглостью и супружеским обманом. Параноидное расстройство и кверулянтность ее матери и инфантильность Н., ее завербованность матерью; непонимание, что только путем большой научной работы я могу вырасти и в социальном смысле.
За университетские годы много времени потратил на учебу на двух факультетах и на изучение действия излучений на человека. Гораздо полезнее было бы за эти годы найти себе хорошую жену... Деньги детям высылаю почтой. Приглашают в текстильный ин-т в аспирантуру со стажировкой в Англии. Но появилось свободное место на биофаке в родном университете; организуется экспедиция к озеру Кызылташ близ Кыштыма (между Челябинском и Свердловском), там произошла осенью 1957 года крупная авария на плутониевом заводе. Позже меня там берут на работу в Кыштым-Иртяше ("Маяк") в филиал ин-та биофизики Минздрава и дают большую комнату.
Письмо к Н.:
"...забыть и понять неизбежность случившегося - ради детей это надо сделать. Если ты хочешь быть счастлива, надо думать и о детях, для них нужно, чтобы мы были вместе. Напиши о возможности переезда сюда с детьми, после твоего письма я выезжаю... Не стоит разрушать семью из-за внешних обстоятельств. Поцелуй их за меня... Ссора с тещей - это весьма частая история, и ты должна понять объективность этого. Итак, полное забвение этой темы, если ты хочешь иметь семью; заставь себя ради наших детей, пересиль себя, иначе все становится бессмысленным уже только из-за тебя. Прежде всего, прошу: думай и думай, не только о себе, но и о детях, если ты их любишь, им же будет хуже без отца, особенно в духовном смысле. Я боюсь узости их воспитания, нацеливания на погоню лишь за житейскими благами, боюсь их духовной спячки в будущем... Поступай так, чтобы тебе было лучше не только сейчас, когда ты молода, красива и свободна, одна в большой квартире с компанией друзей (ее родители с нашими детьми уехали на месяц в Дели), но и в будущем, когда будешь стара, чтобы не было больно видеть только животное, лишь жрущее и ...... и растящее таких же. Надо вносить какую-то гармонию в мир, помогать и словом и делом другим в их трудной жизни. Ведь мы все связаны друг с другом. Лишь недавно мне удалось найти у родных записи, письма и фото с надписями моего отца, для меня он - все лучшее; он строил метро, где вы ездите, защищал и погиб за город, в котором вы теперь можете жить - вот так вы связаны с ним. Если б он был жив! Думая об этом, я тут же начинаю проклинать всех женщин за их неразумность".
В ответ на мои письма с просьбой написать о детях и переехать ко мне, от Н. пришла повестка об алиментах. Письмо от моей двоюродной сестры Ляльки (мы, родственники, так все ее называли):
"Мама оставила мне средства, можно приобрести приличную дачу совместно. Я могу помочь тебе воспитать одного сына, как сестра, совершенно бескорыстно и искренне, это заполнит мою душевную брешь, одиночество, я буду довольна уже тем, что в нем течет кровь Королевых... это вопль о помощи... Где лучше купить или строить дачу, тогда ты сможешь приехать совсем".
Мое письмо Шувалову, ее отцу:
"У меня есть какой-то избыток сил, и хочется сделать полезную работу в науке, и сам процесс этой работы для меня радостен, обучаю других и работаю все время. Уже сделал вчерне интересные вещи. В Москве я был лишен всего этого; мои тяжелые воспоминания... все это было в основе моих дальнейших странствий. Во всяком случае, в ближайшие годы я не собираюсь жить в Москве, благодарю за приглашение жить у вас".
Письмо к Гале, моей будущей жене: "...да и как можно жить с женщиной, которая заявляет, что она "еще молода", что ей "хочется еще погулять", что "дети ничего не понимают, а когда будут большими, им будет все равно". Это в высшей степени безнравственно и эгоистично, тем более, что подобные высказывания уже укрепились в ее сознании: заканчивается второй год, как мы живем порознь, этот срок достаточен, чтобы обдуманно так говорить. Причину такого поведения я вижу в дурном влиянии ее матери".
Письмо от Гали:
"У тебя большая душа и ты способен жестоко страдать, замкнувшись в себе... хочется видеть тебя счастливым и, чтобы ты был женат и были у тебя дети. Ты был бы прекрасным отцом, поверь мне, все это я пишу от чистого сердца".
Письмо от Германа: "...Относительно Н. я согласен, что у нее голова не своя, а матери".
Сильная лейкопения, переоблучение, я уезжаю в Кишинев и затем на Украину, в Рубежное, где мне дают трехкомнатную квартиру. Информационная картина мира, религия, психиатрия, Толстой, современная западная философия, занятия английским в группе для сдачи кандидатского экзамена, радио, пословицы, Диккенс и поэзия на английском, бокс, дикорастущие полезные растения, записи для надежности хранения информации. Эти записи необходимы. Когда я читал воспоминания отца, то видел там много ошибок, но главное, я теперь знаю его. Что же в этом отношении будет с моими сыновьями?
В последнее время тревожные думы всё чаще беспокоят меня: Евгения, Н., мои приключения, нищета в Кишиневе и всё вообще: почему судьба людей так различна? Связь: всё из-за родителей, детства?.. Воспоминания о прошедших годах. Ужасные сны по ночам: я ищу опять новую работу... Когда засыпал, то вдруг ясно представилось: я должен умереть, и сердце сжалось в тоске. И сказал себе: спи спокойно, ты не должен бояться заснуть, завтра будет опять день...
Дети чудесные, хорошо развиваются, но дичатся меня, обращаются ко мне на "вы" или "Виталий Сергеевич". Был с Н. в Кремле, она все так же красива, с видимым удовольствием разговаривала со мной.
- Единственно, о чем прошу тебя: воспитай наших детей так, чтобы они знали человеческие отношения.
- Именно в этом они отстают.
- Я хотел бы, чтобы они были счастливее нас.
Вместе с Н. и Германом были у моего сокурсника на химфаке Левы Иванова: "После ун-та я окончил еще шпионскую школу и сейчас работаю в Лондоне". Он и она сразу же заинтересовались друг другом, когда я сказал ему, что мы разошлись. Шопенгауэр: "Удивительное отсутствие у евреев всего того, что выражается латинским словом verecundia (стыдливость, совестливость, деликатность).
Звонил Н.: надо сохранить семью - ледяной тон. Пригласил мать жить к себе с условием, что она после продажи дома будет вносить свою долю на жизнь, т. к. у меня остается совсем мало: после всех вычетов (для детей и прочее) лишь 70 руб. в месяц. Приезд ее и отказ от всех договоренностей... Размен квартир, "товарищеский суд..." Мое письмо к ней: пусть теперь твоей главной задачей будет восстановление истины и справедливости по отношению к твоему сыну... Надо успеть это все сделать, время идет, и частички нашего я с каждым днем исчезают... С сердцем у меня тоже плохо... Дети - это наше второе "я", и когда мы теряем их в старости... Переезд в Щекино, южнее Тулы.
Сон: я играю со своими детьми, на жердочке головой к стене сидит большая черная птица. Я глажу ее - она изгибается, как кошка, крылья распрямляются. Я боюсь, что она может всем выклевать глаза, на концах крыльев у нее когти, она вцепляется мне в руку, просыпание. Продолжение сна: Н., мы все вместе, моя нежность... Она: "Ну, что ты сказал?" - "Слава Богу во всем". Мы все: Н., я, дети вместе что-то празднуем, готовим ужин, накрываем на стол, но появляются какие-то якобы знакомые, намеки, ухмылки, что мне оставаться здесь нельзя, они донесут куда следует. Только теперь они мне сообщают, что все это время следили за мной, они работают в органах и т.д. Накрывают тут же себе стол, роскошная сервировка, дверь в столовую закрывается. Я сижу с Н., кажется, и дети против того, чтобы я оставался с ней. Она говорит мне: "Вот соль", я пробую: нет, не надо, в нее что-то добавлено...
Основной смысл сознательной жизни: единение, согласованность, гармония, эквивалентность я и ближнего. У Н. этого нет. Чудный сон. Я с сыновьями в Туле, Революции 49, но в доме, который был западнее нашего, ближе к улице, там жили Тереховы. Что-то вроде пустыря, правее освещенный подъезд с идиотской надписью: "Для инвалидов. Иди! иди! опирайся если не пузом, то на кукиш!" в виде мемориальной плиты. Какой-то старикан мне бойко объясняет, что он - Бологов (это родственник отчима и его Псалтырь потом оказался у меня со старыми записями карандашом на обложке внутри). "Здесь ваш отец когда-то жил, стервец, бабник был, все ездил куда-то. Сюда он часто приезжал, чтобы быть ближе к вам: ведь вы жили рядом. Жил какое-то время здесь и чуть ли не женился на этой... не помню... кажется, даже у них девочка была..." Много людей рады меня видеть. В большой комнате в углу мне показывают ломберный столик и под ним длинный ящичек со стопкой фото и разных старинных вещиц. Великолепные фото! Они запечатлели людей, окружавших отца в моменты разговора, смеха, каких-то поступков где-то дома, в больнице, на какой-то станции. Вот его набросок своего портрета акварелью: волнистые темно-русые волосы, как и у его внуков, выразительный взгляд, мазки кистью наискось слева сверху - вниз, направо. Я напряженно смотрю на портрет и пытаюсь его запомнить. Вот пачка негативов. Кругом столпились жильцы этой квартиры, сыновья Сергей и Андрей и какая-то девушка, их ровесница, похожая, как и ее мать на отца. Все возбуждены, мы пытаемся вспомнить старые события. Я собираю всё к себе в рюкзак, спешу, боюсь что-то потерять: пачки его записей, фото, негативы, чернильный прибор, ручки, карандаши, какие-то пузырьки. Один из них (маленький) с изображением темы 30-х годов, рабочий с молотом; я пытаюсь его открыть, но у меня его забирают: нет! он мой! Я пишу им свой адрес и... пока! Прощайте! Прощайте!... Пробуждение. Особенно четко запомнились какие-то сцены на фото в больнице: его нет на фото почти нигде, но люди! Они на фото оживлены, какие-то сцены разговора с ним в клинике. Днем дремота, засыпание, мысль: все они (умершие) уже прошли через этот этап ухода, как и я уйду в свой сон сейчас... Страх самого перехода, боли? Приобретение нового опыта, невыразимого для других.
Тягостный разговор с Н., ее материализм, инфантилизм и еврейский национализм. У меня же стремление к ограничению зависимости от материального, аскетизм, тяга к природе, да и вообще - идеализм. Жил у родителей первой жены Андрея, ее отец-еврей, чтобы распознать мою национальную принадлежность, чуть ли не насильно тащил меня в туалет: "Давай ...... вместе!" Было противно и смешно, после университетской среды - в средневековье. Хотел сказать ему: успокойся, я необрезанный, я русский!" После сей процедуры, он сразу предъявил мне денежный счет за все услуги; завтрак утром готовили только для Андрея.
Н. при встрече говорит мне вдруг: "Производитель!" Я вначале не понял ее, она выглядела нервной и хмурой, опять повторила это слово. - "Я рад, наконец, слышать это позднее признание от тебя после всех тех диких высказываний твоей матери в прошлом". Предательство как норма социальной жизни для безнравственных людей. Нужна общительность, дружелюбие даже на фоне всеобщей замкнутости, мелочности, садизма и враждебности. Это все - болезнь и почти весь мир болен этим. Сидел с невесткой Зиной на кухне; у меня на коленях внучка Соня, тихо и доверительно в сумерках обсуждали, как лечить дитё от простуды. Пришла Н., я говорю ей: в этом дитё мы уже будем неразлучны навечно на все будущие поколения...
СПб. Дама на Невском: " Ах, такая сырость везде, я чувствую, что у меня скоро вырастут жабры!"
Андрей молчалив и во время моего приезда погружает себя в шумы: ТВ, магнитофон. Боязнь остаться наедине со мною. Понимание требует уединения. Соня очаровательна (3,5 года):
- Давай вместе спать.
- Я храплю.
- Ну, тогда я хочу попрыгать на твоей раскладушке. Когда я буду мамой, я куплю себе черные чулки.
Сын Сергей изящен, разговорчив, его лицо чуть круглее, чем у Андрея; разговор о рыбалке на Ахтубе. Поздно вечером Соня все же нырнула ко мне под одеяло:
- Читай мне сказки!
Я читаю долго, потом все медленнее и тише.
- Нет, ты не спи, читай!
Днем играли в охоту:
- Ну, когда ты меня возьмешь в лес!
Втайне от матери откусывала от моей булки и сама поцеловала меня на прощанье.
- Ты такой..., потому, что ты не рожден женщиной.
- Но все люди рождены женщинами.
Соня смешалась и не смогла ничего мне ответить. Кто же из нас не рожден женщиной... только ли те, которые "вынуты из чрева" как в "Макбете"?..
Пришло решение ВАКа: выдать мне диплом кандидата наук, поездка в Ленинград. Итак, 27 лет борьбы за право заниматься наукой. В основном это была, как ни странно, борьба с женщинами: с матерью, тещей, женой (Н) и т. д. Все они были "немного сумасшедшими" (по Толстому) в своей непосредственной страсти тут же откусить кусок жизненных благ от меня, благ, которые еще было необходимо заработать большим трудом. Поток измен, подлогов, оскорблений, угроз, "тов. суд", скитания, голод и, наконец, полное безразличие или даже скорее противодействие государства к научным результатам, которые могут принести явную выгоду всему обществу. И в итоге сейчас опять толпа хищников и паразитов, желающих присосаться к научным результатам. Такова была жизнь за последние 27 лет, не считая светлых дней, проведенных на природе.
Я играю с Соней: "как мы живем в лесу", она: "Это костер, это ручей, а это спит наша Катя. Я должна идти в деревню за молоком, потом нужно ехать на автобусе, он волшебный: бывает один раз за миллион-миллион дней... Ты приезжай чаще. Когда я вырасту - а это совсем скоро - мы пойдем с тобой в настоящий лес. Ты опять уезжаешь?.. Я знаю, что я тебе безразлична" - говорит она очень печально. Утром Соня пришла в мою комнату и забралась ко мне под одеяло, читал ей сказки, уходя, поцеловала меня в лоб. Позже, прощаясь, подал ей руку, она поцеловала ее, я сказал: "Соня, руку целуют только женщинам..."
Соня вечером: "Давай ляжем спать, ты в трусиках, а я в этой красивой длинной рубашке... А что, мужчины спят, мне говорили, без ничего?" Опять мне что-то говорила, целуя меня: "Ну расскажи мне что-нибудь приятное, только не о змеях... Какое у тебя самое главное желание?" - "Мне хотелось бы поехать с тобою на море, когда ты подрастешь... ведь у меня только Соня, больше никого нет".
Мой очередной приезд, Соня так и кинулась ко мне в одной рубашонке, я присел и поцеловал ее, она села ко мне на колено. Зина сердито ее забрала. Соня строит из кубиков дом: "вот в этой комнате буду жить я, а в этой ты".
Истерика Зины. Выхожу с Соней утром из дома, целую ее: "Мы теперь с тобою долго не увидимся, твоя мама запрещает мне приезжать к вам". Она молча смотрит на меня. Чистое синее небо, восходящее солнце, серебристая луна. Выходит Андрей, я говорю ему, указывая на все это: как замечательна природа! Отвели Соню в детсад, идем в метро. "У нас еще есть минута времени, когда мы можем свободно поговорить. Вот мы идем вместе, разумные существа: в чем дело, почему вы не хотите, чтобы я приезжал к вам?" Он молча шмыгает носом - демонстрация общего несогласия со мной - уж так ему десятилетиями внушала ложь Н. обо мне. "Ну, пока, Бог с тобой", - острая жалость к нему, опять вспомнилась Н. с ее заторможенностью и облучение рентгеном детей в ее утробе... И все это на фоне отрицательного влияния на него Н. Эдипов комплекс?... Но есть еще что-то, он часто молчалив и с Зиной. Общее впечатление от Москвы: пещерные люди, троглодиты; в последние лет десять Москву явно загадили, заменяя культуру жадностью материального обладания. Отчаяние: я, т. е. они в последующих поколениях, опять будут одни, без знания своих предков, как потерпевшие крушение на пустынном берегу, которые могут рассчитывать лишь на свои силы.
"Шербургские зонтики", аналогия с моей судьбой: материальная обеспеченность Н. и ее матери привели их к безнравственному поведению, подстрекательству матери к отказу от брака Н. со мной, приносящему домой слишком мало денег. Духовная дебильность современных троглодитов. Крайние типы: для мужчин характерны убийства, для женщин - лживость; первые явно убивают нынешнее поколение, вторые - будущее (аборты, дети, зачатые путем обмана...) Видел во сне одного из сыновей где-то на природе, мы сидели и беседовали, его рука у меня на плече.
Был у Сергея, очень хороший разговор, дал ему список книг, сильнее всего повлиявших на мою жизнь. Некоторое расслабление у меня, чрезмерно захватывают его внешние достоинства... Слащавое поведение невестки Лены. Быть строже к себе и к ним. Прощаясь, говорю восхищенно:
- Какой парень! Ты, Лена, следи за ним (я имел в виду его здоровье).
- Я только это и делаю, Виталий Сергеевич, ему очень нравятся высокие женщины.
Подарил им Новый Завет с надписью как у отца на фото: "На долгую и добрую память о Сергее Сергеевиче Королеве".
Разговор о моих воспоминаниях, я Андрею: "Для меня отец - это я, который жил тогда". Он, слушая меня, как-то шмыгал носом, как и год назад, когда я говорил с ним о том же, прощаясь у метро, очевидно, и он заражен вирусами еврейского национализма. Основная причина разрыва с Н. - столкновение иудаизма и христианства. Н.: все для себя, детей, "своих" непосредственно, сейчас; я - наверное, то же..., но в более общем смысле: через свою работу для всех, науку и т.д. Галя, великое терпение...
Подхожу к дому Сони, ко мне бежит Аня, ее светловолосая подружка: "Дедушка Виталий! Соня вас очень любит, вы у нее самый любимый дед!" Затем она тоже подбежала, я обнял и поцеловал их. Спрашиваю Соню: кем ты будешь, когда вырастешь? - "Наверное, буду лечить животных". Вечером поставила мою раскладушку рядом со своей постелью, попробовала лежать: "очень хорошо". Я поцеловал ее в нос, а она меня в щеку: "я собираю открытки с видами Тулы, потому что ты там живешь". Опять просила написать мой адрес. Вечером она причесывала меня; когда я сказал, что стал уже совсем седым, она ответила "мы все будем такие со временем". В соседней комнате раздались шаги и голос Зины, Соня как-то испуганно отстранилась от меня. Мы чем-то были похожи на любовников, боящихся, что их застанут вместе.
Провожал Соню в музшколу. "Дай лапу!" и, схватив меня за руку, скользила по снегу; черные волосы, выбившиеся из-под капюшона, ей скоро 9 лет. Счастливый бег с прекрасным существом! По типу лица она мне напоминает мою бабку Дарью. Каррел: "Какой же я видел тебя, Алиса, в своем воображении? Какая ты? Любящая и нежная, нежная как лань и любящая как собака... и еще учтивая: вежливая и приветливая со всеми... с королями и червями, словно ты сама - королевская дочь в шитом золотом наряде. И еще: доверчивая, готовая поверить в самую невозможную небыль и принять ее с безграничным доверием мечтательницы, и, наконец, любопытная, отчаянно любопытная и жизнерадостная той жизнерадостностью, какая дается только в детстве, когда весь мир нов и прекрасен и когда горе и грех - всего лишь слова, пустой звук, не означающий ничего!" Это Соня.
Очень хорошо поговорил с Андреем (это редко). У Сони взгляд более четкий (и речь). Играл с ней и ее светловолосой подружкой в дрессированных собачек: я их дрессировал; затем играли в прятки, ходил и рассуждал вслух, где бы они могли спрятаться, чуть раздавался приглушенный смех, протягивал руки: "Как бы кто не укусил". Потом я хватал визжащую от радости очередную 9-летнюю очаровательницу и зарывался носом в ее роскошные волосы. Прекрасные минуты счастья.
Соня:
- Ты останешься здесь ночевать?
- Сейчас спрошу твоего папу.
- Не на улице же. Ты веришь в Бога?
- Ну, не как бабки; я думаю, что есть некоторая причина всего.
Колет щипцами миндаль, один себе, один мне.
- Ты совсем избалуешь деда.
- Я так хочу.
Прощание утром, целую ее в постели, теплая нежная щека, она целует меня в глаз. Манеж, картина "Второе пришествие Христа": Его в подворотне избивают подонки. Вспомнил свой разговор в Технологическом ин-те в СПб, один сотрудник так мне сказал, имея ввиду мои отношения с Хацем, который уже быстро защитил диссертацию по моей теме: "Мы, ученые, беззащитны перед этими социальными паразитами. Пока мы с наслаждением витаем в своих божественных теориях, они же делают свои гнусные дела".
Очередной мой приезд, Соня радостно кинулась ко мне, фото на фоне ее дома. Показывал свои снимки на Ахтубе, где я провел свой отпуск на рыбалке.
Тула, парк, площадь у фонтана пуста, воспоминание, как о сне: оклик меня Леной здесь в 1954 году, приведший меня к Н., дети... Опять и опять мысли о предельной детерминированности (самосцепленности) мира. Вычислимо ли будущее при очень больших данных, или есть пределы, запрещающие человеку это знание в силу его ограниченности.
Москва, нищета на улицах. У Сони уже не видно детской резвости, задумчивость, чуть пушок на верхней губе, запах ацетона изо рта. Избыток стероидов, преждевременное прекращение роста, сказал об этом Андрею и Зине. Они не понимают серьезности этого... Ночевал один у них, все разъехались. Огромный терьер Баги спала около моего дивана и была в темноте похожа на черный пушистый ковер, ночью вздохнула, приподнялась с пола и понюхала мне волосы; когда шел в темноте, шла за мною и успела лизнуть руку. Утром начался сильный дождь, были с Соней дома, потом гуляли вместе с Аней, ее кудрявой и светловолосой подружкой и с Баги, которая радостно кидалась и обнюхивала каждого. Дома на кухне за столом очень хорошо разговорился с Соней, глаза в глаза, я даже снял очки. Прекрасное понимание и разговор обо всем сразу... взаимный интерес и тяга друг к другу.
Очень хорошо разговорился с Н. о религии, о различии между иудаизмом, христианством и ведантизмом: постепенное расширение класса эквивалентности ("своих, я"). Ко дню рождения подарил Соне рисунки к сказкам братьев Гримм, фотографии и коробочку с лаковой живописью, куда она сразу же положила свои наибольшие драгоценности. Сидела, прижавшись ко мне: "Дед, не уезжай, я знаю, почему ты теперь не ночуешь у нас: мама не хочет... а твою раскладушку мы отдали. Твоя фамилия Королев? Моя тоже... Это баба Н. не хотела иметь твою фамилию? У..., кочерыжка. Я буду писать тебе", - сказала она, сидя на полу и записывая мой адрес каракулями левой рукой.
Уход Зины к любовнику. Женитьба Андрея на Сарман. Через год она родила ему дочь Риту. "Спасибо тебе за этот чудесный подарок" - я поцеловал Сарман и она меня. На фото в альбоме видел у нее крестик, дай Бог, чтобы все было благополучно у них. Пишу, возможно, в последний раз открытки-поздравления ко дню рождения сыновей, они мне не пишут; мои письма - это мои послания в никуда...
Утром подхожу к подъезду, где живет Сергей. Спрашиваю у выходящего средних лет человека:
- Вы не скажите ли, здесь живет Королев?
- А, этот жид... вот там.
На меня этот ответ подействовал как-то удручающе. Для меня это сын, которого я люблю и который прекрасно выглядит. Может быть, соседи знают его с какой-то иной точки зрения, которая скрыта от меня?.. Vox populi - vox Dei. Странное поведение его русской жены Лены: она не хотела, чтобы я остался ночевать у них, причем была весьма эмоциональна. Передача вируса от Андрея? С Сергеем фотографировался у окна на фоне туманного утра, он выглядит очень хорошо: красивая с проседью шевелюра. Видел внучку Риту.
Троица. "Дорогие Андрей и Шура, недавно я получил письмо из Середы, где находится дом прадеда Андрея, Сергея Николаевича Королева. Дом вполне солидно смотрится: лучше всех соседских, выше, сложен из толстых еловых бревен, хороший участок и недалеко пруд, в доме лишь временно живут двое. Мне сейчас уже более 60 лет и трудно освоить дом и участок, еще есть старики, которые подтвердят наши права на него (я пишу и Сергею). Пишите мне, все посмотрим и согласуем. Г.Ф. сейчас больна (почки), я надеюсь, к середине июня ее выпишут, получу пенсию и поеду к вам, а затем в Середу. Конечно, хорошо бы сохранить родовое гнездо. P.S. Андрюша, передай еще мой привет Соне, у меня осталось впечатление, что она находится в угнетенном состоянии ... Твой отец В. Королев". Ответа я так и не получил.
Гулял с Ритой (она с 1992 г.), показал ей головку клевера и сказал "кашка", она вопросительно посмотрела на меня и стала подносить ее ко рту. На вопрос Шуры отвечал: насколько я помню, мои сыновья развивались вначале медленно (они родились в 8 месяцев) и далее воспитывались Н. и С. в правильном направлении.
Мой спор о русских с Н.: гибельные последствия воровства, капитализм у нас - это пахановская власть + алкоголизация всей страны, т. е. цель ворья - это спаивание и в итоге уничтожение русских. Н: "Сами хотят пить".
Кажется, в 1954, прощаясь надолго с Евгенией, "на геологические времена", я сказал ей: "Это совсем недолго до встречи, это - как один вдох..." Подобно этому (жизнь как "один вдох"), в 1955 г. в Нескучном саду Н. спросила, почему я улыбаюсь, глядя на нее. - "Об этом я тебе скажу, когда у нас будут внуки". Я действительно сказал ей об этом случае недавно, когда мы сидели на диване, окруженные нашими сыновьями и внучками. "Я тогда подумал: ты сейчас прекрасна, вот как этот цветок". Она сухо и уныло ответила, что не помнит этого разговора в Нескучном...
Опять вечеринка у Н., видел всё свое большое семейство, фотографировался с внучками. Соня на 2-ом курсе психологического ф-та МГУ (в нашем старом корпусе, где был раньше химический ф-т!). Поставила на проигрыватель свое сочинение на пианино на классическую тему. Трогательно распрощались. Рита резва, а синеглазая Ира спокойна и красива. Сыновья неконтактны, я полагаю, вследствие заражения вирусом национализма от Н. Люди говорят - из-за жизни порознь. Но я, будучи взрослым, не видел отца и лет 30 по крупицам собирал память о нем.
Очаровательна 4-х летняя внучка Ира, темно-русые волосы, голубые глаза. "А у нее ваши уши: когда мою ей волосы, ушки сверху торчат", - говорит Сарман. Подарил сыновьям компьютерные копии фото, где я с отцом в Сокольниках в 1936 году. Прощание с Ирочкой: я тянусь к щеке, но уже при повороте ее головы чувствую мимолетное прикасание или только тепло ее губ на своих губах.
Другой мой приезд. Ира прелестна, внимательный и очаровывающий меня взгляд ее голубых глаз, очень напоминающий взгляд моей матери. Я разговариваю с невесткой Сарман у телефонного столика. Ира залезает на него, потом мне на руки, обхватив меня. Потом, после того как мать что-то ей сказала, сползает по мне вниз, но, кажется, мы мимолетно уже успели поцеловаться... Потом играем на ковре, она залезает мне на плечи. Позже приходит Рита, ей 7 лет, она стремительная, быстрая, показывает свое умение играть на гитаре и на компьютере. Был с моей Соней в МГУ на кафедре ВНД, переписал ей свою интеллектуальную программу АМКЛ. Она курит, живет с мужем где-то в Коньково. "Ты, наверное, сбежала из дома... Я тоже когда-то жил с матерью и отчимом и удрал в Москву".
Ире 5 лет, мы ждем Шуру-маму и Риту. Ира сидит на подоконнике, я на стуле рядом, обняв ее, она мне что-то рассказывает, лицо ее совсем рядом, подолгу смотрит мне прямо в глаза (я снял очки). Глаза у нее серо-голубые, с поволокой, смотрят чуть туманно, осторожно ласкаясь с моим взглядом. Она напоминает мне мою сестру Викторию, которую я знаю лишь по фото, где ей лишь 9 месяцев, или напоминает мою мать, т. е. что-то глубоко родное. Я любуюсь и млею, глядя на нее. Переписал на компьютер Андрея программу АМКЛ и воспоминания об отце "Дальний путь". Когда спрашивал, нельзя ли остановиться у него на несколько дней, он (или Сарман) всегда отвечали мне "нет". Ни разу не предлагали мне пообедать после длительного пути из Щекина в Москву.
Опять день рождения сыновей. Серьезная Рита сидит на спинке дивана и пытается сыграть какую-то мелодию на гитаре, я держу перед ней ноты. Подарил сыновьям компьютерную копию размером с писчий лист, фото их деда С. С. Королева (1937 год). На мой вопрос к Сергею, нельзя ли остановиться у него на несколько дней, он как-то быстро ответил мне "нет". Одна радость: мои внучки у Андрея, стремительная Рита и ласковая Ира, которая подарила мне на прощание вылепленного ею Дракушу - Змея-Горыныча. Н. подарила мне Швейцера "Жизнь и мысли", толкование апостола Павла. Она, кажется, жалеет, что мы разошлись.
Путешествие зла по поколениям. 1936 г., мать, прелюбодейство, развал семьи, садизм..., мое бегство в М., поспешная женитьба. Опять садизм и что-то вроде демонстративного призыва матери Н. к желательности ее прелюбодеяния. "Да, далеко простирает руки "химия" в дела человеческие", - сказал я как-то задумчиво ей незадолго перед уходом из семьи. Опять почти все то же было и у моего Андрея... Зло тянет свои руки по многим поколениям, и трудно сказать, где оно погаснет.
Мои ответы составителю книги "Автопортреты биологов МГУ", для 2-го изд. "Вклад в семью: у меня в Щёкине, где я живу (это южнее Ясной Поляны), жена, в Москве живут два сына от первого брака (они близнецы). Я горжусь их внешним обликом, здоровьем, материальным благополучием, но, к сожалению, они не пошли по моему направлению, занимаются бизнесом. Для меня же университет помимо всего прочего дал еще некоторую нравственную основу: служение всем людям и некоторый идеализм. Есть еще три внучки, которые для меня одна радость".
Ходил с Ритой в магазин: взяла меня за руку и повела дворами, через парк к метро. Она стала очень общительной со мной (по сравнению с прежними годами). Ира больна ветрянкой, вся в пятнах от зеленки, при мне намазалась еще больше... Видел ее последнее фото: лицо с чудесным нежным взглядом. Встреча у Н. с сыновьями и Соней, она уже взрослая женщина... сказал ей, что когда-нибудь хотел бы поговорить с ней по душам наедине. Когда все уехали, подарил Н. свою книжку с надписью в стиле "Вечного мужа" Достоевского: "Н. М. - моей вечной жене - на память". Поцелуй в щеку, сама потянулась ко мне:
- Все равно ничего не получится...
- Будь умницей.
"Дорогая Соня! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю тебе счастья в жизни! Сейчас у тебя лучшие годы жизни. Пишу заранее, т. к. работаю только по понедельникам и вторникам. Напиши мне, как ты живешь, ведь я совершенно ничего не знаю. Постараюсь, как обычно приехать на день рождения сыновей и тогда поговорим по душам, как раньше в твои школьные годы. Пиши мне по [email protected]. Твой дед Виталий". Ответ я получил гораздо позже...
Прошел еще год. Москва, звоню, Рита: "А я иду на дзю-ду". Приезжаю, Ира уже одетая; дотрагиваюсь до ее розовой ладошки и вглядываюсь в ее сияющее лицо:
- Можно, я с тобой пойду гулять?
- Это нежелательно, я буду с девочками. Эта взрослая фраза показала мне, что они за эти полчаса моей поездки к ним основательно подготовились. Мимо вслед за Ирой прошмыгивает, не здороваясь, Сарман. Андрей все это время молчит, и, наконец, раздраженно говорит:
- Прошло 50 лет... Когда вы напишите очередную книгу?... (он имеет ввиду подаренные мои воспоминания год назад).
- В следующем году должна выйти моя книга по логическим моделям. Что с тобой?
- Я не желаю с вами говорить.
Ему нечего ответить по сути дела - ведь все так и было перед разводом. Иду к матери Сарман: "Как вы описали нашу Сагочку!" Выхожу из ее комнаты, Андрей смотрит на меня: неожиданно для себя впервые замечаю, что у него типичный для евреев взгляд совы; он демонстративно снимает с вешалки мой плащ, подает его и портфель мне, уходим.
- Ну, давай же поговорим и поймем друг друга.
- Не желаю разговаривать. Он скорее уходит в другую сторону...
С Н. был обычный разговор, говорит, что язык воспоминаний ей понравился. Рассказал, что был на Маросейке в исторической б-ке, подарил им свою книгу воспоминаний, на обратном пути зашел в храм, посвященный Алексию. Священник долго читал поминовения усопшим, и хор тихо все время пел: "Господи, помилуй..." - моя память об ушедших от меня, возможно, навсегда сыновьях. "Люди мрут..." - "Это, конечно, из-за их угнетения", - язвительно говорит Н. Еще рассказывал, что видел в толпе переходов худую старуху, лицо ее было бело, как мел. Детским голосом, как-то выкрикивая, она пела: "Я всю войну тебя ждала!" Н. молчит. Потом спрашивает:
- Ты заметил что-нибудь в поведении Андрея?
- Мне показалось, что у него национализм...
Н. судорожно смеется, как человек, которого внезапно застали за неприличным занятием.
- Это у тебя национализм!
- Нет у меня никакого национализма, может быть лишь печальные размышления... Вот у тебя действительно национализм - активные действия в этом направлении, ты так его воспитала и настроила против меня.
Пришла Соня, подарил ей свою книжку. Пришли Сергей и Лена, поздравляю его с днем рождения, целую - он как-то скрючивается... Позже пришел Андрей, какой-то нервный скорбный тик его лица, тут же демонстративно уходит за наружную дверь, все уходят за ним - они заранее об этом договорились... Н. говорит мне оченьгрубо (и чувствуется, продуманно заранее): "Вот видишь, все... Знаешь, пошел ты... Может, тебя еще накормить?" Я ухожу одеваться в переднюю. Все возвращаются, опять тик лица сына. "Андрей, если что не так, ты уж прости своего непутевого отца". Я ухожу. Навсегда? - Нет, мы теперь навсегда связаны моими воспоминаниями, моей книгой, правду всегда надо знать.
Каланчовка, ожидание электрички. Как-то, наконец, все осело в душе. Вспоминаются по Евангелию вопли толпы иудеев перед Пилатом: "Распни, распни Его, не сомневайся, кровь Его на руках наших и на детях наших!" Сложный случай недоразвития, не интеллигентности этих людей, и, главное, связь всего этого с их еврейским национализмом.
Ехал домой и думал об этом печальном событии, было неожиданно, что они такболезненно отреагировали на мою весьма мягкую критику их поведения в течение длительного времени. Постоянная молчаливость Андрея (мутизм) и ранее вызывала подозрение на какие-то длительно существующие социальные и прочие трудности в его развитии. Многоплодная беременность у Н., внутриутробное облучение рентгеном, наш развод, трудности в учебе и, возможно, судя по моим редко случавшимся разговорам с ним, некоторое сужение его сознания в общих вопросах. Измены и уход от него первой жены, их развод, женитьба на Сарман. Когда он написал мне впервые ее фамилию и адрес, я, помню, мысленно ахнул и хотел ему сказать: "Зачем же...", но лишь покачал головой..., трое детей (вместе с Соней)... Далее, поведение Андрея приходится сравнивать с поведением его брата, который женат на русской, - отсутствие отрицательного отношения сына Сергея ко мне при этой встрече (свою книгу я подарил ему тоже год назад). Из этого сопоставления можно сделать вывод, что у Сарман существовало (психиатрам хорошо известное) постоянное эмоциональное напряжение, связанное с ее национальностью и жизнью в русской среде: она в моих воспоминаниях, наверное, сразу заметила критическое отношение к евреям, основанное на более чем 50-ти летнем наблюдении их в общем-то безнравственного поведения. После того, как я подарил Андрею свои воспоминания год назад - возникновение у него что-то вроде индуктивного помешательства, и Сарман является в данном случае индуктором. Наличие повышенной внушаемости и подражаемости у Андрея, отсутствие собственного отношения к моей книге, "эмоциональная логика". Стремление к демонстративным поступкам, к театральности при повышенном внимании окружающих (при нашей последней встрече у Н.). Ранее у него дома выразительные движения (подача мне моего плаща, портфеля) - как бы отталкивание, мутизм, уход... Национализм, неправильное воспитание матерью (Н.) в неблагоприятной психогенной ситуации, неправильное развитие;известное психиатрам обострение психопатических черт (расстройства личности) к 50-ти годам - индуктивное помешательство? Истерическое или, скорее, диссоциальное (аморальное) расстройство личности? Известна еще ведущая причина конституциональной психопатии - наследственные факторы, которые, как правило, передаются от матери к сыну. Все это весьма печально. Боль в сердце.
Когда-то, кажется, в 1970 году, я начал систематизировать свои воспоминания и писал: "Теперь, пока есть силы надо поспешить разобраться в этом странном и диком мире и дать хотя бы один признак, эту метку зверя, которая нам поможет различать добро и зло и даст возможность всем нам выжить, как единому существу с цельной душой". И еще, вспомнил окончание повести об отце: "Далее, как в случае нарушения обычного законодательства, так и в случае явного проявления группового, партийного или национального паразитизма, антисоциального поведения, безнравственности - бесчестия, бесстыдства, наглости и предательства - будущему нашему правительству следует дополнительно ограничивать на достаточно длительный срок материальные и иные притязания этих извращенцев и их лакеев средними (точнее, медианными) демографическими показателями по всем благам, включая место жительства и профессию. Все это необходимо сделать, чтобы в будущем всем нам не превратиться в отдельные своры собак, насмерть грызущихся между собою".
Сейчас уже можно сказать, что, по-видимому, именно безнравственность поведения при перверзной, т.е. извращенной, психопатии является той "меткой зверя", тем комплексом признаков, по которым можно распознать эту уже явно нарождающуюся в последние десятилетия новую разновидность человека, человека извращенного, диссоциальных психопатов в широком смысле этого термина. При перечислении признаков перверзной психопатии в данном случае следует еще добавить безосновательные оговоры, очернение, отсутствие чувства стыда и жалости перед старым отцом, бессердечие, жестокость, грубость и, вообще, греховность поведения в религиозном смысле. Получил анонимное эл. письмо без обратного адреса, свою подпись в конце письма к Соне: "Твой дед Виталий". Это от Сони по "совету" Андрея - детскость, явления пуэрилизма, истерическое расстройство сознания, синдром Ганзера... Вирус иудаизма - деньги превыше всего! Gelder uber Alles! - распространяется дальше. Я или видел результаты или был непосредственным свидетелем последовательного заражения этим ж. вирусом бреда представителей пяти поколений: Израиль, Сара, Ната, Андрей, Соня... Этот вирус, возможно, есть основная причина небывалого в России ускоренного роста либерализма, т. е. ворья, в последнее десятилетие.
Н. и сыновья почти как Черная дыра: захват, высасывание "не своих" и затем замыкание в себе. Вот результат их воспитания Н. Иудаизм как система, разделяющая людей. Толстой, дневники, запись 6.01.1909 г.: "... был настоящий интеллигент ... Гершензон ... с затаенной (но явной) мыслью показать мне всю безоснованность моей веры в любви".
Как вообще в итоге оценить все поведение Н. на протяжении этих почти 60 лет? Я все же в течение 18 лет материально помогал нашим детям. У меня сейчас появилось понимание, что, во всяком случае, в молодые годы по своему развитию она, вероятно, если бы не я, не вышла бы замуж и не имела детей, если бы начала далее вести себя как многие из современных девиц. Она не любила меня и желала лишь брака, чтобы иметь детей и их отца, который бы во всех случаях (и после развода) помогал бы ей деньгами или подарками и чтобы самой быть совсем свободной в поисках уже своего партнера (как это внушала ей С)... Деньги, проклятые деньги! Как физиолог, я лишь сейчас понимаю, что ее холодность (и вагинизм) подтверждают эту точку зрения. Косвенная, отсроченная проституция. Эту общую тенденцию подобных женщин (и не только их) тонко и обще отметил наш народный способ выражения с помощью слова, которое теперь употребляется в разговорах практически вместо запятой...
Был на приеме у своего старого зубопротезиста, рассказывал ему о своей книге воспоминаний, об отношении сыновей. - "Клюнет!"
А. Грин, "Серый автомобиль" ("Г-н оформитель") - верно подмеченное социальное явление: духовно уродливая и заранее потенциально запрограммированная своей матерью на ненависть к "не своим" красивая женщина-кукла ("красота сатаны") вершит зло. Н., "Юдифь", 1955 г., "... она спала у меня на плече, лицо как у ребенка..." Все эти признаки были...
Адлер, санаторий, струнный квартет из Сочи, прекрасная гармония звучания. Изящная, сложная и задумчивая музыка Чаплина к "Огням большого города". Мелодия из "Шербургских зонтиков" - и сразу воспоминание о спортлагере МГУ южнее Пицунды, где мы с Галей смотрели еще раз этот фильм. Но, главное, воспоминание о юной, 18-ти летней Н., любящей, нежной, родившей моих детей... Воспоминание о неожиданном перерождении ее души, зараженной от ее матери вирусом еврейского национализма, который Н. передала затем детям и далее внукам... Эта мелодия - прощание навек с ней; ее уже нет, которую я когда-то любил. Это было прощание с умершей Н. моей молодости.
Ока, санаторий Велегож, танцы, приглашаю сидящую рядом молодую женщину, очень похожую на Н. Она как-то радостно вспыхивает и во время медленного танго часто смотрит на меня... Поздний вечер, купы высоких берез с красиво свисающими ветвями. По роскошным темнеющим аллеям прогуливаюсь с Олей, моей соседкой по столу, ей лет 27, впереди бегает ее 5-ти летняя дочь Света. Разговор о моей книге воспоминаний и о передаче влияния на других (индукции), о еврействе.
- Честно, перед Богом, меня нельзя назвать антисемитом. Я лишь писал о главных их недостатках, несущих несчастье другим - это чрезмерная тяга к деньгам и наглость...
- Я думаю, что теперь в Интернете будут у вас еще два читателя: я и моя подруга.
Воспоминания об университетских годах. Н. была на летней практике, а я как-то приехал к ней и жил в их армейской палатке около леса. Поздним вечером она пришла ко мне. Ее холодность и вагинизм... Образ лодки Харона, перевозящего наши тела на другую сторону реки, где находится пространство небытия. Бодлер, "Цветы зла", ХХХII, 1, 2:
С ужасной еврейкой, прекрасной, как мертвый изваянный мрамор, провел я всю ночь,
Как труп возле трупа простертый, порока продажную дочь...
Далее последние строки 12 - 14 следовало бы перевести ближе к тексту:
Si, quelque soir, d`un pleur obtenu sans effort
Tu pouvais seulement, o reine des cruelles !
Obscurcir la splendeur de tes froides prunelles.
(Так ты, каким-либо вечером, можешь без усилия добиваться своих слез, о жестокая королева, скрывая блеск своих холодных зрачков).
Утром я уже сомневался в ней... Был ли этот возникший в моем уме этот хищный образ последним предупреждением свыше? Но я не внял ему, уже была наша помолвка. Моя деликатность и сознание чести. Я даже не обратил никакого внимания, что при регистрации нашего брака Н. не пожелала взять мою фамилию, что, вне всякого сомнения, было внушено ее матерью.
Толстой в разговоре о женщинах с друзьями, задумчиво: "Да, женщины..., они очень похожи на людей..."
Опять вспоминание. При посещении квартиры Н. для встречи с сыновьями в их день рождения в 2003 г. я тогда после обнаружения их сговора поспешил уйти из этого зачумленного места..., сказал сыну, уходя навсегда: "Андрей, ты уж хотя бы простил своего непутевого отца". Его молчание - знак согласия. Да и что он мог сказать? В те далекие годы всё было именно так, как я написал в своих воспоминаниях. В этих словах при уходе я, как когда-то Христос, взял грех Андрея (да и грех всей этой ж. компании) на себя. Печаль, нравственная неразвитость сыновей. Толстой, письмо Роллану 3.10.1887 г.: