Жил Степан небогато и, конечно, при его небогатстве, одиноко - какая из молодиц согласится жить и бесплатно спать с человеком? То-то и оно - абсолютно никакая, разве что чудо случится какое, или какая-то, не дай Бог, ворожба. Однако чуда почему-то не случилось, и Степан так и остался жить одиноким, на краю деревни, у самого смешанного леса.
Из хозяйства было у Степана только два кастрированных поросёнка, гусочка и старая лестница, доставшаяся ему по наследству от деда Игната. Добрый был хозяин дед Игнат и колдуном, говорят, был замечательным, и всё у него было доброе, надёжное, а вот лестница оказалась самой дрянной вещью в его господарстве: вся какая-то кривобокая, хромая с выгнутыми перекладинами, одним словом не лестница, а самая настоящая драбина.
И вот пришёл однажды к Степану сосед Яков. Говорит, а что кум, дашь мне драбину, чтоб я полез на столетнюю свою грушу, нарвать грушок.
Нет проблем. Бери на здоровье, лезь куда тебе надо, рви грушки, может и мне чего достанется из плодов твоего знаменитого сада.
Взял Яков драбину у Степана, прислонил её к столетней груше и полез на дерево за плодами. Вылез, смотрит, а на дереве сидит его сын Гаврик: примостился на толстой ветке, чавкает смачную грушу и улыбается. И всё было бы ничего, да только умер его Гаврик почти два года назад от рака щитовидной железы.
Ну, ничего себе, думает Яков, что за ворожба такая дивная. Сынок, это ты?
Я, батьку, отвечает Гаврик, а кто же ещё. И всё жуёт грушку, и всё улыбается, довольный такой и не больной ни капельки.
Прослышали люди, что до соседа Якова сынок с того света вернулся и, что всему виной добрая степанова драбина била. Что стоит вылезти на неё, на самый верхний щабель, как сбывается самое заветное желание - чудо, та й годи.
Стали приходить к Степану по драбину самые посторонние люди. Тот яблочек принесёт, тот кусочек свеженького сала, тот весёлой горилочки. Всем Степан давал драбину, никому не жалел. Чудо, оно общее явление, для всех, а не для личного злоупотребления, как же тут пожалеешь - берите, пользуйтесь.
Очень скоро узнал об этой аномалии большой начальник, чуть ли не народный депутат или даже сам великий министр промышленной политики. И вот это большое цабэ посылает маленькую шишку, чтобы та съездила к Степану на деревню и откупила у него эту чудо-лестницу, а не будет продавать, так конфисковать её для государственных нужд по решению Печерского суда.
Приехала малая шишка к Степану, вот тебе двадцать гривен, говорит, продавай свою лестницу пока не поздно, а то конфискуем к чертям собачим. За Печерским судом дело не станет.
Испугался Степан, что ты будешь делать, целая малая шишка приехала со всеми секретаршами и прочей сексуальной челядью, как тут не испугаешься и отдал свою драбину за мятую двадцатигривенную купюру.
На прощание малая шишка пригрозила Степану кулаком, сотворила ему добрячую дулю, показала розовый государственный язык и отбыла восвояси вместе с дешёвой лестницей.
Только осечка с лестницей получилась. Как большой начальник по ней не лазил, и вверх и вниз и вдоль и поперек и вверх ногами, а всё равно никакого чуда не приключалось. Даже самое малюсенькое волшебство и то не забрезжило. Не сбывалось желание народного депутата (ух ты, драбина проклятущая), хот убей.
В тот же день малая шишка прибежала в деревню обратно. Забрызгала Степана слюной, что ты подсунул, забери, мол назад свою дыбильную драбину, она у тебя не фурычит ни хрена, сломалась, наверное. Зачем высокопоставленному государственному лицу такая не действующая волшебная вещь и верни назад двадцать гривен немедленно, пока зубы не выбили.
Что делать, вернул Степан деньги обратно и за моральный ущерб тоже и того все тридцать гривен в конечном результате получилось - спасибо, что хоть зубы не тронули.
Остался он один со своей драбиной, думает, неужели, действительно, поламалась, и весь дух магический из неё вон вышел, аничегошеньки чародейного не зацепилось. Приставил драбину к сараю, поплевал на руки, да и взобрался на самый верхний щабель, чтоб удостовериться во всём на собственном опыте.
Смотрит, а на сене, что было на чердаке свалено, сидит красная дивчина и Степану улыбается: чёрнобровая, смуглая с заплетенными в косу стричками. Степан чуть с лестницы не упал от такой красоты. Нет, думает он, не весь чародейный дар растеряла драбина, что-то ещё осталось, возможно, последняя щепотка волшебства.
Бедный я, нет у меня жирных денег и волосатой работы я никогда не найду и никогда не сделаю толстой карьеры. Из хозяйства у меня только два кастрированных поросёнка и гусочка - не будешь ты со мною счастлива, дивчина, замучаешься в нищете и сбежишь на второй день. А дивчина всё улыбается, всё горнится до Степана, тулится ему ближе к сердцу.
- А, что, куме, - спросил у Степана на следующий день сосед - я вижу, что и ты, наконец, разжился себе женой. Оно и правильно, трудно одному, а вместе и тягость сладкая бывает.
А чаривна драбина вновь пошла по народным рукам, исполнять заветные желания. Люди приходили к Степану кто с глечиком молока, кто с баночкой гречневого мёда, и никому не отказывал Степан, всем давал драбину для личного пользования, ибо все заслуживают счастья и старик и бедный и ни в коем случае нельзя его жалеть для других.
Да только вот беда, продолжалось чудо не долго. Полез как-то на драбину батюшка из соседнего села, а было в служителе храма веса центнера два, не меньше (и что ему в этой жизни ещё не хватало) вот и не выдержала лестница, сломалась под тяжестью батюшки на две части, вся до последнего щабля.
Самые опытные плотники её потом ремонтировали, сбивали до кучи, новые перекладины вставляли, всё пытались вдохнуть в неё добрую магию, да только бесполезно. Драбина больше не занималась волшебством, она испустила свой дар навсегда.