Аннотация: Новый мир, народы и герои. Их жизнь и борьба за власть.
Проба пера в прозе от Александры Васильевой. (Черновик) Дописана четвертая глава.
Зохраф
Предисловие
Из древних скрижалей:
"... и был Худ - высшая и единая сила. И сотворил он сферу времени - Хрож и сферу пространства - Груг. Эти сферы породили свет, твердь, воздух и влагу. И взошли на небо Арсан и Атум. Арсан давал свет, Атум освещал тьму. Так появился Зохраф.
И заключил Худ сферы в кристалл мироздания Фамгон и поместил его в ядро Зохрафа, запечатав тремя концентрическими энергетическими кругами. И состояли эти круги из чистой энергии хаоса, бессмертия и познания...
И создал Худ для преодоления энергетических кругов три меча: илистрам - меч хаоса, валимах - меч бессмертия и утамшах - меч познания.
И создал Худ хранителей мечей - шакурдов, наделив их силой магии.
И разделил Зохраф на три части по имени каждого шакурда. Так появились территории Котраф, Инфрус и Тесфир.
И дал Худ шакурдам для служения народы: котров, инфров и тесфиров. И стали шакурды бессмертны. И каждый хранитель учил свой народ знанию, и направлял, и был главою.
И были шакурды равны по силе. Ибо уверен был Худ, что не станет воевать равный с равным...
И собрав воедино валимах, илистрам, утамшах мог шакурд получить их силу, завладеть Фамгоном и, расколов его, стать властителем сфер Хрожа и Груга..."
Глава 1
Волк в клетке.
В темной келье духрода, напротив выложенного из камня очага, стоял шакурд. Его костлявое лицо было обтянуто серой кожей, а в жёлтых глазах отсвечивался тусклый свет еле тлевших углей. Длинные пепельные волосы прядями ниспадали на покрытую белой шкурой сутулую спину. Он был высоким и словно иссохшим. Узловатые пальцы с длинными черными когтями держали посох с заострённым концом. Древко посоха было покрыто выжженными иероглифами, а острием служил высеченный из чёрного камня наконечник.
Шакурд беззвучно шевелил губами и над огнём всплывали багровые светящиеся символы. Читая их, он становился все более мрачным.
Наконец, отвернувшись от очага, шакурд начал ходить по келье. Несмотря на узловатость, он не был стариком, его походка была легка и бесшумна. Скрипучий голос шакурда отдавался эхом от стен кельи.
- Нет! Столько времени уже потрачено, столько сил! И все напрасно... Я знаю как...Но что я упускаю? Худ сохранил знания. И лишь я один владею ими. Но мне нужна власть, абсолютная власть над Зохрафом!
Резко повернувшись, шакурд задел свисавшей со спины шкурой еле тлевшие угли очага. Огонь вспыхнул и погас. В келье стало темно, и лишь жёлтые глаза продолжали светиться. Но уже через мгновенье дверь кельи открылась, и шакурд направился по освещённому факелами коридору вглубь духрода, в главную цитадель - Суржот. Туда где в саркофаге покоился меч хаоса - илистрам. Суржот охраняли служители духрода. Они были воинами-котрами, а их господином и высшим наставником был шакурд Котраф, по имени которого была названа эта территория Зохрафа и проживавший на ней народ. Котраф был хранителем меча хаоса, обладал магическими знаниями. Он был закон и абсолютная власть для котров. Народ Котрафа делился на кланы. Во главе каждого был свой вожак - агул.
Котры были высокими и жилистыми. Волосы их были либо пепельного, либо чёрного цветов, а кожа, как и у Котрафа, была серой. Такие же жёлтые глаза, слегка заострённые зубы. Ещё одной отличительной чертой котров являлись черные, очень крепкие и длинные когти.
Этот народ занимал холодные и скалистые территории Зохрафа. Большую часть времени эти земли находились во власти тьмы и льда. Течения водного пространства Гоптиды изобиловали рыбой, водной растительностью и акутами. Воды просто кишели косяками рыбы, но основными видами, которые промышляли котры, являлись туны и лорсы. Туны были настолько огромны, что одну особь из воды вытащить могли только несколько рыбаков. Мясо тунов было красного цвета и очень жирное. На них расставляли сети, уходя в поисках далеко от берега Котрафа. Лорсы были мелкой, но очень питательной рыбой. Тушка лорса спокойно умещалась на ладони взрослого котра. Они водились в прибрежной зоне Гоптиды. Ловили их копьями стоя на мелководье, что требовало высокой сосредоточенности, умения и молниеносной реакции. Акуты, на которых также охотились котры, представляли собой существа населявшие холодные воды и лишь иногда выползавшие на берег. На них охотились тогда, когда стая размещалась на лёжку. Их бурой, очень грубой и толстой кожей оббивали лодки и использовали при построении жилищ. Из костей вытачивали рукояти ножей, делали иголки. Сухожилия использовались, как нити. А мясом и салом одного акута могла питаться целая семья котров в течении нескольких Атумов. В прибрежной зоне водилось множество птиц - лустов, но их мясо не было пригодно для еды. Зато на местах гнездовок собирали очень вкусные яйца. Котры использовали перья этих птиц при производстве стрел.
Тепло своего света территориям Котрафа Арсан давал очень редко и лишь на короткий период. Потому растительный мир был представлен несколькими видами мхов, зулами и житами. Зулы - высокие деревья с ровными стволами и жесткими, узкими и короткими иглами, вместо листьев. Стволы этих деревьев были очень ценной древесиной, которая использовалась исключительно для построения митрас и изготовления оружия. Жилища, имеющие коническую форму, называли родами. Котры сооружали их из гибких прутьев зулов, оббивая сверху шкурами акутов. Житы - невысокие кустарники с очень твёрдыми, покрытыми мелкими пластинками листьями и колючими длинными шипами. Когда Арсан освещал Котраф, на ветках житов появлялись мелкие, ярко жёлтые плоды. Они были очень сладкими, потому женщины и дети всех кланов собирали их и засушивали.
Холодные, ледяные пустоши, перегоняемые ветрами снежные дюны - все это препятствовало разнообразию форм жизни. Из крупных животных на территории Котрофа водились лишь хищные бутаки. Их пищей так же, как и у котров, были акуты. Бутаки представляли собой вид мощных существ с массивными, короткими лапами, вооружёнными очень острым когтям. С широкой пастью, снабжённой несколькими рядами острых и тонких зубов. Бутаки являлись очень крупными и тяжёлыми животными, потому были неповоротливы. Их ценный очень плотный, белый мех не мог не привлекать внимание котров. Потому, несмотря на всю опасность, охотники собирались группами и, мужественно сражаясь, убивали бутаков. Из шкур убитых животных женщины шили одежду, обувь, рукавицы, делали полости для сна и подстилки в роды. Детенышей убитых бутаков приручали и запрягали в упряжки.
Котры были воинственным народом и в силу своих нелёгких условий жизни зачастую совершали набеги на прилегавшие к Гоптиде территории Инфруса и Тесфира. Они умело передвигались по водному пространству Зохрафа и являлись единоличными хозяевами Гоптиды. На митрасах котры преодолевали большие расстояния, пользуясь вёслами и парусами. После набега они возвращались в свои селения, и агул делил добычу в зависимости от вклада каждого воина. Чем сильнее был воин в искусстве ведения боя, чем храбрее он дрался во время набега, тем большую часть добычи получал. Если же воин погибал в бою, то его семью по закону Зохрафа брал себе ближайший родич, а за это ему причиталась доля погибшего.
Мальчики с раннего детства обучались искусству войны и охоты. Взрослые котры в совершенстве владели тяжёлыми топорам - такудами, а так же длинным, острыми, двуручными мечами- ямсахами и короткими копьями - дохами. Наконечник составлял одну треть доха и был вытянут. Острие наконечника очень сильно затачивалось и на нем делалось несколько зазубрин. К копью прикрепляли ремень. Один конец ремня крепился к основанию наконечника, а другой обматывался на древко. Получалась своеобразная петля, при помощи которой котр метал копье на расстояние 15-20 шагов. В основном эти копья использовались для охоты и рыбалки. Дальний бой воины вели с помощью длинных луков - сумаев, которые были в рост котра и даже выше. Делались они в основном из цельного куска древесины, на нем не было углубления для стрелы, и потому она перед выстрелом лежала в руке котра. Стрелы были довольно тяжёлыми и длинными.
Шакурд Котраф, владея магическими знаниями, создавал для агулов и наиболее сильных воинов кланов магические артефакты - обручи боевой трансформы. Их выковывали самые искусные мастера - служители шакурда. Эти обручи назывались - дары. Их выплавляли из серебристого металла. В центре каждого обруча располагался чёрный блестящий камень, который шакурд Котраф наделял магической силой. По обе стороны от камня на даре были высечены символы кланов и выгравированы волчьи головы с оскаленными пастями. На внутренней стороне обруча были иероглифы, несущие в себе древние знания. Надевая этот обруч, избранные воины и агулы могли оборачиваться в огромных волков.
Шакурд раз в десять полных Атумов созывал всех агулов на совет в духрод. Так продолжалось из поколения в поколение. На этих советах Котраф учил и наставлял агулов Закону, проводил церемонии жертвоприношений. Здесь же решались меж клановые конфликты. Иногда агулы просили шакурда рассудить их спор.
За много поколений до того дня, когда Котраф находился в уединении в келье духрода, на одном из советов агул клана Усхар обратился с речью.
- О, Великий наставник! Мой клан недавно прибыл из успешного набега на земли инфров. Мы привезли ценную добычу. Нам достались лёгкие ткани, целебные травы, благовония, много посуды. Мы победили в бою, не потеряв ни одного воина. Во время этого набега мы случайно нашли вот эту вещь.
Сказав это, агул протянул Котрафу квадратную каменную пластину. Шакурд взял её своими костлявыми пальцами. Подойдя к очагу, освещавшему грот, в котором проходил совет, шакурд начал читать. На камне символами было начертано:
"...и сотворил Худ десять каменных скрижалей, на которых были записаны истинные знания и рассеял их по Зохрафу..."
Глаза шакурда заполыхали жёлтым светом. Обводя взглядом присутствующих, он проскрипел:
- Агулы! Это скрижаль, на котором высечено откровение. Худ запечатлел знания на десяти таких скрижалях. Найдя их, народ котров станет ещё более грозным и могущественным, а агулы ещё более богатыми. Отныне каждый воин должен искать оставшиеся девять скрижалей до тех пор, пока не будет найден последний. В землях инфров, в ледяных пустошах Котрафа, в знойных пустынях Тесфира, в пещерах, в сетях, вытащенных из Гоптиды. Повсюду, по всему Зохрафу. Везде куда только может дойти храбрый и сильный котр. Те кланы, которые принесут скрижали, станут главенствующими! Да прибудет с вами Худ!
Произнеся это, Котраф бесшумно удалился из грота в свою келью. Агулы ещё несколько минут сидели в задумчивом молчании, а затем отправились в свои селения возвестить о решении шакурда соплеменников.
Так начались поиски девяти оставшихся скрижалей Худа.
Котраф сдержал своё слово и каждый клан, находивший скрижаль, становился главенствующим на совете.
Много набегов совершили воинственные котры, много поколений сменилось с тех пор, много раз всходили на небо Арсан и Атум.
***
Дойдя до Суржота, Котраф остановился возле служителей, охранявших вход в цитадель. Они были облачены в меховую одежду, состоявшую из мешковатых штанов, стянутых под коленями кожаными ремешками. За пояс был заткнут короткий нож. Туловища воинов обтягивали шерстяные туники, поверх них были наброшены белые шкуры. Концы шкур стягивались на груди костяной заколкой, украшенной затейливыми узорами. Обувь была из мягкой кожи бутаков, подбитая мехом. На голове служителей были обручи боевой трансформы, а длинные волосы заплетены в жгуты.
В одной руке они держали такуды. У топоров было широкое серповидное лезвие, которое располагалось на длинной рукояти. Другой рукой воины прижимали к себе деревянные щиты, оббитые чёрной кожей. К центру щита была прикреплена полусферическая деталь из серебристого металла. Таким же металлом были отделаны края. К поясу были подвешены ямсахи в ножнах. Металлическая рукоять мечей была инкрустирована красными камнями.
Застывшие лица служителей не выражали ни единого чувства.
В духроде было холодно и очень тихо, словно в склепе. Дверь в Суржот была высотой в рост нескольких котров. Она была сделана из золотистого металла. На двери были изображены битвы волков с варанами и буйволами, воды Гоптиды и плывущие по ним митрасы. На одной половине был изображён Арсан, а на другой Атум.
Котраф молча прошёл мимо охранников и толкнул дверь. Несмотря на свою тяжесть, она бесшумно распахнулась и уже через мгновенье силуэт шакурда скрыли закрывающиеся створки.
Освещался Суржот с помощью факелов закреплённых металлическими петлями. Стены были выложены шлифованным плитами, сделанными из чёрного блестящего камня с зелёными прожилками. Воздух был спёрт и наполнен гарью. Посередине Суржота находилось прямоугольное возвышение, сооружённое из белого камня, на который были нанесены символы. На этом возвышении стоял хрустальный саркофаг. Крышку саркофага украшали узоры, сквозь прозрачные стенки просвечивался багряный свет, исходящий от илистрама. Вокруг саркофага в камне был проделан жёлоб. Шакурд входя в Суржот, каждый раз наполнял его свежей кровью убитого животного, которую приносил в прозрачном сосуде. Эта кровь по жёлобу стекала в серебряную чашу, после чего считалась священной и использовалась для исцеления недугов и поднятия боевого духа воинов.
Остановившись напротив саркофага и наполнив жёлоб кровью, шакурд начал издавать гортанные звуки, входя в транс. Подняв руки над головой, он начал раскачиваться из стороны в сторону. Надписи на камне засветились ярким светом, озарив хищный оскал. Плиты на стенах начали раздвигаться, открывая глубокие ниши, внутри которых хранилось оружие, серебряная и золотая посуда для жертвоприношений, оббитые красной и черной кожей щиты, каменные таблички с надписями и символами, свитки, пучки сушёных трав и благовония. Шакурд, выйдя из транса, подошёл к одной из ниш и достал из углубления каменные квадраты испещрённые символами - это были скрижали Худа. Жуткая улыбка исказила его лицо, открыв острые зубы. Шакурд положил скрижали на саркофаг и начал читать то, что было начертано на них. Символы светились золотистым сиянием. Скрижалей было девять. Большинство них добыли кланы Усхар и Морлок. Поколениями агулы этих кланов были главенствующими и беспредельно верными шакурду.
Котраф надолго задумался, а затем, собрав скрижали, вновь спрятал их в нише.
- Со времени последнего совета прошло десять полных Атумов. Завтра в духрод прибудут агулы.
И подняв руки со скрюченными пальцами шакурд взвыл.
- О Худ! За что мне эта кара?! Я твой бессмертный пленник!
После этих слов он упал на колени и, обхватив голову, захрипел в приступе бессильной ярости.
Следующей ночью шакурд перед советом призвал к себе в келью агула клана Усхар, великого воина Гута. Тот вошёл с низко опущенной головой и устремил взгляд в пол.
- Великий наставник, вы хотели видеть меня?
Котраф, окинув его ледяным взглядом, хрипло прорычал:
- Выпрямись Гут. Ты храбрый и верный воин, потому, можешь разговаривать со своим наставником, подняв голову. Есть ли у тебя радостные вести?
Гут, глядя на шакурда стал что-то искать у себя под туникой.
- Мой клан давно не радовал вас, но в этот раз я пришёл не с пустыми руками.
Сказав это, воин достал квадратную каменную табличку - последний скрижаль Худа. Глаза Котрафа полыхнули огнём и, протянув руку, он застонал.
- Наконец! Вот он последний ключ к разгадке.
Обратив взгляд на скрижаль шакурд начал читать начертанные на нем иероглифы. По мере того, как он продвигался вперёд, его практически безгубый рот растягивался в гнусной улыбке. Закончив чтение, он повернулся к Гуту.
- Агул, расскажи мне, как удалось найти последний скрижаль.
Гут, смотревший на очаг, перевёл свой взгляд на шакурда и ровным голосом начал рассказывать:
- Когда Арсан осветил земли Котрафа, я вместе с воинами моего клана отправился в набег на земли тесфиров. Там у кочевников можно поживиться лёгкими луками, шкурами ургузов и наров, шерстью гулов. Воды Гоптиды были к нам благосклонны, и мы быстро преодолели это расстояние. Высадившись на берег Тесфира, мы отправились навстречу горячим ветрам в поисках ближайшей стоянки кочевников. Пройдя недалеко от побережья вглубь земель, мы наткнулись на тесфиров. Нападать на них сразу не было смысла, потому мы затаились до тех пор, пока Атум не взошёл на небосклон. Обернувшись в волков, я во главе с самыми сильными воинами окружили стоянку. Остальные ждали моего сигнала. Бесшумно подкравшись, мы ликвидировали часовых и, дав сигнал остальным, напали на кочевников. Наши стрелы свистели в воздухе, догоняя своих жертв. А ямсахи и такуды сверкали в пламени горящих шатров. Благодаря тьме и неожиданности наша победа была безоговорочной. Все кочевники были повержены, остались лишь женщины и дети, а наш клан потерял всего пять воинов. Мы захватили хорошую добычу. Много шерсти и шкур, ковры, отличные луки, изогнутые острые мечи - испаки. Вернувшись на митрисы, мы поплыли назад домой, навстречу холодным ветрам. Недалеко от побережья инфров мы наткнулись на большой косяк тунов и, закинув сети, достали семь огромных рыбин. В брюхе одной из них мы нашли вот этот скрижаль.
Произнеся это, Гут замолчал.
-Ты верно служишь мне агул. Я тобой доволен. Ступай.
***
Грот представлял собой большой сводчатый зал. Стены его были выложены из белых и оранжевых камней. На них изображались сцены битв, охоты, а так же надписи священных догматов жизни котров. В самом центре зала находился глубокий круглый очаг. Стенки его были выложены булыжниками, а внутри разжигали жаркий огонь, который давал тепло и свет, а также использовался для жертвоприношений. Возле очага полукругом были разложены шкуры, предназначающиеся для агулов. Напротив стоял массивный трон. Его подлокотники были вырезаны в виде оскаленных волчьих морд, а ножки выточены в форме когтистых лап. Сверху, на спинке размещался огромный волчий череп, пустые глазницы которого светились багряным светом тогда, когда шакурд проводил церемонии и ритуалы.
Во время совета с двух сторон от шакурда стояли служители духрода в полном боевом облачении.
Рядом с одной из стен стоял большой котёл. Его крепили над очагом с помощью металлических прутьев и использовали для приготовления жертвенного животного. Обычно это были акуты, но иногда использовали тесфирских ургузов или гулов. Очень редко в жертву приносили бутаков или молодых котров. Но эти жертвоприношения проходили только в присутствии служителей и были тайными.
Животное приводили в грот служители духрода, держа его специальными металлическими петлями, которые были прикреплены к длинным палкам. Шакурд под бой больших кубкообразных барабанов вонзал тонкий, очень острый нож в нижнюю левую часть шеи.
Убитое таким образом животное переносили на жертвенный стол. В столе было проделано отверстие для чаши, в неё стекала кровь. После обескровливания с туши снимали шкуру и разделяли на части, а затем помещали в котёл с кипящей водой. По внутренним органам шакурд определял будущее кланов, после чего сердце доставалось вождю главенствующего на совете клана. Над кровью, собранной в чашу, шакурд читал заклинание, а служители духрода разливали её по серебряным кубкам и подносили агулам. Считалось, что эта кровь очищает дух воина от страха, даря ему храбрость, ярость и жажду побед.
После этого шакурд начинал кружить возле очага под бой барабанов и ритмичные завывания служителей. Его глаза закатывались, пальцы скрючивались, а все тело сотрясалось и судорожно дёргалось. Шакурд впадал в транс и начинал вещать волю Худа.
Затем, придя в себя, он восседал на трон и начинал выслушивать агулов.
Конец совета знаменовался поеданием приготовленного мяса жертвенного животного.
***
После разговора с Гутом, Котраф, в сопровождении служителей, вошёл в грот. Все агулы встали, склонив головы, и единогласно повторили давно сформулированное приветствие.
- Да прибудет с нами свет Вашей власти, Великий наставник!
Котраф занял своё место напротив, поднял руки и громогласно провозгласил:
- Агулы, дети великого народа котров, пусть ваши сердца горят жаждой победы!
Затем начался обряд жертвоприношения, после которого изнеможённый трансом шакурд, с помощью служителей, разместился на своём троне и вкрадчиво обратился к агулам кланов Томак и Фохрас.
- Есть ли вражда меж вашими кланами агулы?
Двое крупных котров встали и молча опустили головы. Шакурда охватил приступ ярости и он, исказившись в лице, в бешенстве взвыл:
-Подлые твари! Как посмели вы затеять междоусобицу? Чего вам не хватает? Вам мало набегов на чужие земли?! Я ждал от вас побед и добычи, а не обескровливания моего народа! Презренные черви! Если бы не мои замыслы, в которых важен каждый воин, я раздавил бы вас как клопов!
Мертвенно бледные лица воинов выражали смирение и ужас, а Котраф весь сотрясался от неистовства и гнева. Костлявыми пальцами шакурд сдавил подлокотники трона. Из пустых глазниц волчьего черепа струился багряный свет, озаряя стоявших агулов. Они схватились за горло и начали хрипеть. Чем яростнее шакурд сдавливал волчьи головы, тем сильнее были конвульсии агулов. Лицо их посинело, а глаза начали вылезать из орбит. Упав на пол, они катались с боку на бок, отбиваясь от невидимой руки душителя. Наконец, когда оба воина потеряв сознание, затихли, шакурд разжал пальцы.
-Так будет с каждым, кто захочет нарушать мой закон - обратившись к остальным, спокойно сказал Котраф.
Гробовое молчание агулов было красноречивее любых слов. Шакурд, указывая взглядом на лежащих ничком вождей, обратился к служителям:
-Уберите это!
Дождавшись исполнения своего распоряжения, он ледяным тоном обратился к оставшимся агулам.
-Глава клана Усхар, верный мне и главенствующий на совете агул, принёс последний скрижаль Худа. Благодаря обретённым знаниям, я смогу стать абсолютным властителем Захрафа, а вы получите лучшие земли и рабов. Для осуществления этого замысла мне необходимо заполучить мечи валимах и утамшах. Вот здесь начинается ваш вклад. Через десять полных Атумов, во время следующего совета, я дам каждому клану амулеты. В них будет магический состав. Много поколений назад, на совете агулов, было решено не убивать во время набегов женщин и детей. Сейчас все должно будет измениться. После того, как получите амулеты, вы начнёте совершать набеги на земли инфров и тесфиров. Во время нападения вы будете сеять хаос и не давать обороняющимся собираться в группы. Когда разрозненное племя будет охватывать всеобщая паника, вы должны будите убить не только вождя, но и его жену. Очень важно, что бы этому не было свидетелей. Взяв несколько капель крови убитой женщины, и смешав их с составом находящимся в амулете, вы получите эликсир превращения. После чего один из самых храбрых воинов должен будет выпить его и воплотиться в убитую жертву. Трупы вождя и его жены необходимо сжигать. Забрав все ценности, возвращайтесь в свои земли. Все кроме оборотня. Он должен будет выдавать себя за жену убитого вождя клана. По законам Зохрафа жён, детей, оставшиеся имущество и земли убитого вождя берут себе близкие родственники. Женщины становятся прислужницами, а дети убитого вождя воспитываются наравне с детьми взявшего их клана, но без права наследования земель. Так мы укрупним кланы, уменьшив тем самым их количество в землях Инфруса и Тесфира. К оставшимся вожакам попадут наши соглядатаи. Когда настанет условленное мной время, оборотни убьют вожаков кланов, открыв нам путь к центру. О шакурдах я позабочусь сам.
Сказав это шакурд встал, и не глядя на агулов, вышел из грота.
Глава 2
Тесфирский табун
Ветер вольно гулял по просторам тесфирской земли. Арсан немилосердно иссушил все родники. Жалкие клочки растительности торчали то тут, то там. Поэтому племенам кочевников пришлось сниматься со стоянок и искать пастбища рядом с границей инфров, там, где несла свои воды мелководная река Зулан. Табуны резвых ургузов тесфиры погнали вперед, а неповоротливые нары и мелкие гулы брели сзади, погоняемые несколькими всадниками. Кибитки, закрытые шкурами, которым не был страшен ни ветер, ни дождь, ни свет, тоже мерно тащились по ухабистой земле. В эти повозки были запряжены по два или по четыре нара. В них кочевали замужние женщины и малолетние дети, утварь и хозяйство кочевников. Все незамужние тесфирки и дети старше семи лет странствовали на ургузах наравне с мужчинами клана. Переходы в поисках хороших пастбищ могли занимать несколько восходящих Арсанов. Питались кочевники в основном мясом ургузов и гулов, а также молоком и сыром. Становясь на длительную стоянку, тесфиры разбивали переносные шатры, сооружая их из шкур.
Кочевники были не высокими и не крупными. Волосы и кожа у них были в основном темных цветов, от темно-коричневого до почти чёрного. Характерной особенностью являлись узкие глаза с поперечно вытянутыми зрачками и слегка выдвинутая челюсть. Яркой чертой отличавшей тесфиров от других народов были заострённые к верху небольшие уши.
Одевались они в чрезвычайно практичную, но очень искусно сшитую одежду. Основным материалом для которой были кожа, шерсть и мех. Туловища мужчин облегали рубахи из шерсти или растительного волокна. Поверх рубах в зависимости от погодных условий надевались короткие или длинные куртки, иногда подбитые мехом и покрытые вышивкой и узорами. Ноги защищали длинные плотно облегающие штаны или широкие шерстяные шаровары. Обувью служили невысокие сапоги из мягкой кожи, стянутые на щиколотках ремешками. Кожаный пояс служил для подвешивания колчанов, мечей-испаков и коротких ножей. Одежда женщин не сильно отличалась от мужской, только была более отделана вышивкой и украшениями. Во время знойной жары на голову тесфиры повязывали покрывала из тонкой ткани, с длинными концами, которыми закрывали лица во время песчаных бурь. В холода носили кожаные капюшоны, внутрь вшивали мех.
Кочевники были хорошими воинами. С самого детства их обучали стрельбе из лука, метанию копья и пращи. Кочевники прекрасно владели изогнутым мечом - испаком. Женщины наравне с мужчинами обучались боевому искусству. Каждый тесфир, прежде всего, был воином-всадником. Большую часть жизни они проводили на ургузах: и при выпасе, и на охоте, и в военных походах. Тесфиры, лишившиеся по какой-то причине ургузов, переходили в услужение к своим более обеспеченным сородичам.
Ургузы настолько вошли в жизнь тесфиров, что вместе с умершим воином хоронили и его ургуза.
Это были не высокие и стройные животные. У них была короткая шерсть, обычно коричневого или пегого окраса. Мускулистые ноги, мозолистые подошвы с двумя пальцами на упругом подушкообразном уплотнении, идеально подходили для того, что бы преодолевать большие расстояния щебнисто-каменистой равнины и песчаной пустыни не увязая и в тоже время, не обжигаясь об раскалённую поверхность.
Стада наров были малочисленными, потому что требовали большого количества пищи, а вот гулы напротив были неприхотливы, питаясь любой растительностью попадавшейся на пути.
Нары большие, тучные и очень сильные существа, являлись основной тяговой силой. У них были мощные головы с широкими лбами, косматая буро-серая длинная шерсть, которая защищала животных от перегревания и холода. Толстые и мощные ноги наров увенчивали роговые пластины.
Мелких гулов тесфиры держали в основном ради прекрасной курчавой, светло-желтой шерсти, а также лёгкого и вкусного мяса. На черепах самцов располагались скрученные дугой твёрдые наросты. Ноги этих животных были сильными и хорошо приспособленными для длительных переходов.
Земли тесфиров тянулись от равнины, поросшей травянистой растительностью и находящейся на границе с инфрами, до песчаных барханов и дюн раскалённых Арсаном.
***
Уже пять восходящих Арсанов были в пути кочевники клана Тафлал к новым пастбищам. Внезапно в воздухе почувствовалась примесь гари. Вожак клана - Мухсар, остановился и начал всматриваться в линию горизонта. Пожары, хоть и нечасто, все же встречались на равнине и горе тем, кто оказывался у них на пути. Сейчас явных признаков стихии не было, да и запах гари был еле уловим. Немного поразмыслив, Мухсар обратился к стоящему рядом всаднику.
-Зухар, бери нескольких воинов и отправляйся разведать, откуда запах дыма. Что-то случилось.
Беспрекословно склонив голову в почтенном согласии, кочевник громко кликнул ещё нескольких тесфиров. Быстро пояснив задание, Зухар вместе с воинами ускакал прочь в сторону заходящего Арсана.
Через время кибитки, следовавшие за первой группой, перегоняющей ургузов, тоже остановились. Дети повысунули головы, и увидев, что дальнейшего движения пока не предполагается, начали играть и резвиться, гоняясь друг за другом. Женщины собирались группами, обсуждая насущные проблемы. Наездники окружили сбившиеся табуны, готовые в любой момент тронуться вновь в путь.
Арсан практически покинул горизонт, уступая место Атуму, когда послышался топот ургузов и уже через несколько мгновений из наступающей тьмы показались всадники.
Зухар, подъехав к вожаку, доложил:
-Огня на равнине нет, но недалеко отсюда находится стоянка клана Фахраб. На них напали котры. В этот раз они действовали более жестоко и кровожадно, чем обычно. Все мужчины и многие женщины были убиты. Котры убили вождя клана и его жену. Много табунов ургузов разогнали, а оставшиеся вырезали. Сожгли почти все кибитки, но огонь уже погас и лишь тление даёт такой смрад.
-Мы не можем оставить их. Тем более что вождь клана Фахраб - Куман, был братом моего отца - ответил Мусхар.
Молодой, сильный вожак вскочил на ургуза и отдал приказ разбивать стоянку. После чего, повернул в сторону, откуда прискакал отряд.
- Зухар, бери воинов и ургузов. Привезём сюда оставшихся в живых и соберём разбежавшиеся табуны. Теперь земли Кумана станут мои.
Лицо Мусхара не выражало ни печали, ни радости. Спокойные и выверенные движения. Ничто не могло удивить этот свободный народ. Любые известия воспринимались как данность. Холодный рассудок никогда не затуманивали чувства жалости или сострадания. Иначе выжить в этих диких условиях было бы невозможно.
Женщины начали заниматься приготовлением пищи, а мужчины, собрав табуны, расположились возле очагов. Стоянку и стада охраняли немногочисленные отряды. Они в основном защищали животных и оповещали всех о приближающейся опасности.
Мухсар и Зухар молча ехали во главе отряда, каждый шорох мог таить в себе опасность. Кочевники были вооружены испаками, короткими ножами - кафами, у каждого за спиной был лук - ташфун, а на поясе колчан со стрелами. На руках вожака и некоторых воинов были одеты браслеты боевой трансформы, созданные шакурдом Тесфиром, превращающие их в варанов.
Когда Атум передвинулся на одну четвертую по небосклону, отряд тесфиров достиг разорённого котрами клана Фахраб. Почти все кибитки были сожжены. Несмотря на вольный ветер, гулявший по равнине, стойкий запах гари все ещё чувствовался в воздухе. Ургузов и гулов поблизости не было, только небольшое количество наров сбилось в стадо и стояло неподалёку. Подъехав к сожжённым кибиткам, тесфиры услышали плач и стенания. Женщины, которых было не больше трёх десятков, собрались возле костра. Рядом с ними сидели дети. Мужчин видно не было.
Мухсар спрыгнул с ургуза и громко произнес:
-Я вожак клана Тафлал - Мухсар. Мои воины передали, что на вас напали котры.
Пожилая тесфирка, держа за руку мальчонку, подошла к Мухсару.
- Я - Мурана, мать Кумана и твоя бабка. Это - показав на мальчика, продолжила она - сын Кумана - Рахашан. Вчера котры убили вождя и его жену. Они напали на нас тогда, когда Атум начал склоняться перед Арсаном. Превратившись в волков, они убили часовых и напали на нас из мрака. Котры не щадили никого на своём пути. Они разорили и сожгли стоянку. Наши воины вместе с вожаком храбро сражались, но котров было значительно больше. Арсан не мог ещё помочь нам, Атум же давал свою силу грабителям.
Твердо глядя в глаза Мусхару, мальчонка мужественно произнёс:
-Они убили моего отца и мою мать. Когда-нибудь я уничтожу этот народ.
Ничего не ответив, Мусхар сел к костру, и задумавшись, смотрел на его отблески. Женщины и дети притихли, и лишь потрескивание горящего хвороста, нарушало это молчание.
-Зухар, - наконец прервав гнетущую тишину, обратился к воину вожак - забираем оставшиеся кибитки и женщин.
И обратившись к тесфиркам, вожак клана Тафлал, добавил:
-По законам Захрафа ближайший родственник погибшего вожака наследует земли, имущество, забирает оставшихся в живых членов семьи и присоединяет к своему клану. Куман был моим дядей. Ближе, чем я, родственников мужского рода у него здесь не было, а сын ещё мал и не может стать вожаком. Значит, я забираю все, что осталось от клана Фахраб и объединяю со своим. Отныне вы будите жить в клане Тафлал.
-Я могу быть вожаком! - не по-детски твёрдо, сказал мальчик.
Пожилая женщина склонилась над ним и, поцеловав, что-то тихо сказала. Но ребёнок, с вызовом глядя в глаза Мусхара, ещё раз повторил.
- Я могу быть вожаком клана Фахраб!
" С этим мальчишкой я ещё намучаюсь"- подумал про себя Мусхар и, не сказав более ни слова, отвернулся.
***
Ургузы равномерным шагом преодолевали расстояние между стоянкой клана Тафлал и поймой реки Зулан. Несколько всадников погоняли табун. Среди них был Рахашан. Много раз Арсан и Атум менялись местами с тех пор, как Мусхар присоединил к своему клану остатки клана Фахраб. Мурана, несмотря на свой преклонный возраст, помогала женщинам нянчить детей. Для неё в жизни практически ничего не изменилось. А вот Рахашан так и не смог стать своим. Он уже не был мальчиком. Вытянувшись, он превратился в нескладного, угловатого юношу. Взрослым либо вообще не было до него дела, либо его высмеивали и ругали, а сверстники всегда старались задеть. Вот и сейчас, один из молодых воинов, Мег-ди, ехавший рядом, всю дорогу дразнил Рахашана.
-Эй, моя сестра и та лучше скачет на ургузе, чем ты - сказал он со злорадным смехом.
Рахашан, сдерживая себя, сжал зубы. Но молодой забияка не успокаивался.
-Вы знаете кто станет следующей невестой на выданье? - спросил он других тесфиров- Нет? Ну, конечно же, прекрасная Рахашана!
Сказав это, он заржал, словно бешеный ургуз. Его смех подхватили другие наездники. Такое стерпеть было уже не под силу. Рахашан, резко остановившись, выхватил плеть, которой погоняли животных и хлёстко ударил Мег-ди по лицу. Тот взвыл от боли. Плеть рассекла бровь и щеку насмешника. Кровь крупными каплями закапала на одежду. Ехавший рядом пожилой кочевник даже не остановился. Зато Мег-ди, придя в себя, вытер ладонью лицо и разъярённо зарычал.
-Ты, подлая тварь, слезай с ургуза! Ты не достоин его! Пресмыкайся по песку гад!
И выхватив меч, кинулся на Рахашана. Лезвие больно оцарапало кожу на шее. Увернувшись от нападавшего, Рашахан выхватил испак и наотмашь ударил обидчика. Меч отсек два пальца на руке Мег-ди. И тот, не удержав равновесия, упал на землю.
-Начинай пресмыкаться животное - процедил Рахашан, подъехав к лежащему противнику, и не дождавшись ответа, мерным шагом, продолжил сопровождать ургузов.
Конечно же, вечером, после возвращения, это происшествие не могло остаться незамеченным. Потому Рахашан не удивился, когда его позвал к себе вожак клана. Войдя в шатёр Мусхара с гордо поднятой головой, молодой тесфир остановился и молча стал ждать.
-Я слышал, что сегодня днём ты напал на одного из своих соплеменников? - спросил вождь, лёжа на шкурах в объятьях красивой тесфирки.
-Я не напал. Я ответил!
Рахашану не хотелось оправдываться. Потому более он ничего добавлять не стал.
-А вот лицо и рука Мег-ди утверждает обратное. Его отец сказал, что разрубит тебя на части, если ты не будешь наказан при всех, а я не хочу убийств и нарушения порядка в своём клане - спокойно продолжил Мусхар.
-Я не из твоего клана - сказал Рахашан, глядя в глаза вожаку.
-Либо ты завтра извинишься перед Мег-ди при всех, либо я тебя накажу - холодно объяснил Мусхар.
-Я не буду извиняться перед этим ползучим гадом. Хочешь наказывать - наказывай.
-Хорошо. Значит завтра, когда Арсан будет ровно над нами, тебя будут ждать двадцать ударов плёткой.
Мусхар отвернулся от Рахашана, показав что разговор окончен.
Выходя из шатра, молодой воин натолкнулся на Мару. Это была младшая сестра вожака клана. Ровесница Рахашана. Он давно на неё засматривался, но она не замечала этого. Для неё он был не больше, чем пустое место. Мара была стройная и высокая тесфирка. Миндалевидные, черные, как тьма глаза, прямой тонкий нос и чувственные алые губы делали её неотразимой. Она была отличной наездницей и занималась выпасом гулов. Наравне с молодыми воинами, обучалась стрельбе из ташфуна. А владеть испаком её учил Мусхар, один из лучших воинов клана Тафлал. Мара была гордой и не знала жалости к поверженным.
Однажды, во время одной из тренировок, ей в напарники поставили Рахашана. И он ни то, что не смог перехватить инициативу, но даже не увёртывался от болезненных ударов, которые безжалостно наносила ему девушка деревянным мечом. Он всё время смотрел в её глаза и был околдован грациозностью, с которой она дралась. Но расплата не заставила себя ждать. Под общее улюлюканье, сильный удар рассёк ему губу. Во рту почувствовался вкус солёной крови.
- Жаль меч деревянный - глядя на него с отвращением, сказала Мара - Я бы с удовольствием отсекла тебе уши гул. Слабакам не место в нашем клане.
И, сплюнув в его сторону, девушка пошла к группе молодых тесфиров. Рахашан остался один посреди пыльного полигона глотать кровь и горечь поражения. Ещё долго после этого над ним потешались. Но все же, каждый раз, когда он видел Мару, его сердце на мгновение замирало.
Вот и сейчас, столкнувшись с девушкой, тесфир замедлил шаг, но сказать что-нибудь так и не решился. А завтра его ждёт новое унижение. Мара будет сидеть возле брата и видеть, что Рахашана бьют, словно паршивого ургуза. Но извиняться перед Мег-ди, несмотря ни на что, он не собирался.
-Мурана, это я - тихо позвал Рахашан, подойдя к кибитке, в которой жила бабушка.
Из глубины послышался хриплый кашель. Во время холодов Мурана заболела. С каждым днём она всё больше и больше кашляла, хотя холод давно уступил место жаре. Выйдя из кибитки, пожилая женщина обняла внука.
-Я так рада тебя видеть - отстранившись от него, сказала старушка - Твой отец, Куман, гордился бы, видя такого взрослого сына.
Её подслеповатые глаза подёрнулись влажным блеском, и она отвернулась.
-Мурана, я принёс тебе воды, а возвращаясь с водопоя, нашёл корень катабака. Ты его заваришь, и кашель пройдёт - с надеждой в голосе произнёс Рахашан.
-Конечно же, корень катабака поможет мне. Разве может быть иначе, мой мальчик? - с материнской теплотой ответила Мурана.
Немного замявшись, молодой тесфир взял в свои ладони морщинистую руку старушки.
-Ты можешь завтра не выходить из кибитки? - спросил Рахашан.
- Но зачем это тебе? - вопросом на вопрос ответила Мурана.
-Я не могу тебе сказать. Просто прошу - не выходи. Я сам к тебе приду.
Мурана долго смотрела в глаза внука, но так и не найдя в них ответ, согласилась.
-Хорошо, если это для тебя важно, я останусь весь день в кибитке.
Рахашан, обняв бабушку, поцеловал её сухую и горячую щёку.
Следующий день не заставил себя ждать. Арсан стоял ровно над землёй, когда почти весь клан Тафлал собрался в центре стоянки, возле шатра Мусхара, образовав полукруг. Вожак сидел напротив соплеменников. Рядом находились его близкие родственники и охрана, во главе с Зухаром. Мара сидела там же и, с отсутствующим видом, смотрела на виновного. В центре, на спонтанно образовавшейся площадке, стоял Рахашан. Мусхар поднял руку, и все голоса мгновенно стихли.
Вождь, обращаясь к молодому воину, торжественно произнёс:
-Рахашан, вчера, во время перегона ургузов, ты напал на Мег-ди. Это могут подтвердить те, кто был рядом с вами. Ты рассёк ему лицо и покалечил руку.
Рахашан стоял молча, опустив голову. Мусхар, выдержав паузу, продолжил.
- Семья Мег-ди требует, что бы ты в присутствии всего клана признал себя виновным.
Ни один мускул не дрогнул на лице молодого тесфира.
-Ну что ж, - заключил вожак - значит, ты будешь наказан, получив двадцать плетей.
И, махнув рукой Зухару, он отдал приказ начинать порку.
Зухар был сильный и верный воин. Он в точности исполнял волю своего вожака. Поэтому, взяв плеть, подошёл к юноше и остановился в ожидании. Рахашан видел, как наказывают плетью, но самого его ещё ни разу так жестоко не били. Повернувшись спиной к мучителю, он снял рубаху и замер в ожидании. Плеть, свистнув в воздухе, с силой опустилась на незащищённое тело. Боль, сотнями иголок, пронзила Рахашана. Но не единого звука не сорвалось с его губ. Плеть вновь свистнула и опустилась на плечи. Рохашан еле устоял на ногах, но не издал ни стона, ни мольбы. Зухар знал своё дело и плеть, извиваясь в воздухе словно змея, хлёстко ложилась на, ещё по-детски нежную, кожу спины, оставляя после себя вздувшуюся кровоточащую плоть. Но не единого слова она не смогла вырвать из молодого тесфира. После пятнадцатого удара Рахашан упал на землю. Он лежал, глотая пыль, и вспоминал отца. Тот день, когда Куман дрался против котров, когда истекая кровью, он защищал свой клан. Двадцатого удара юноша так и не почувствовал. Сознание, сжалившись, погрузило его во тьму.
***
Туман, окутавший Рахашана, начал рассеиваться. Глаза его были закрыты, а всё тело горело огнём. Где-то вдалеке он слышал чьи-то тихие голоса.
-Мама - хотел прошептать Рахашан, но сил на это не хватило.
Он даже не мог открыть глаза. Чья-то до боли родная рука гладила его по голове.
-Тебе надо все осознать мой мальчик...
Рахашан почувствовал, как по щекам побежали тёплые ручейки. Это слёзы прорвались сквозь заслон закрытых век. Ещё раз он сделал усилия, что бы что-то сказать, но тьма вновь накрыла его сознание.
И вот, Рахашан уже не молодой воин, а мальчик. Он сидит рядом с матерью. Видит её черные гладкие волосы, блестящие, всегда такие любящие глаза. Слышит тихую мелодию, которую так любит напевать мать. Сейчас она вышивает узор на отцовской куртке. А Рахашан перебирает камушки. Он нашёл их возле берегов Зулана. Вот он берёт их в ладони и начинает рассматривать. Один жёлтый и прозрачный, рядом с ним молочно белый, а чёрный - гладкий и блестящий, словно глаза матери.
Вновь провал и тьма, которую сменяет свет горящей стоянки. Рахашан сидит в куче хвороста. Его успела там спрятать мать. Кругом крики и стоны. Какие-то страшные чудовища кидаются на его соплеменников. Мужчины, в свете Атума и полыхающих кибиток, из последних сил сопротивляются нападающим. Такуды, с глухим хрустом, вгрызаются в плоть. Сгустившаяся кровь, с тошнотворным запахом, впитывается в землю.
Рахашан видит отца, который отбивается от котров. Весь в крови, он, словно заведённый, поднимает и опускает испак. Он был бы непобедим если бы сидел в седле, но отец стоит на земле. И котры, взяв его в кольцо, словно стая бешеных волков, сламливают это сопротивление. Рахашан видит такуд, опускающийся на шею Кумана и от ужаса, закрыв глаза своими маленькими руками, он беззвучно содрогается от сжавших горло рыданий.
-Мама - хрипит он, но матери нет.
Он видит её, недалеко от лежащего на земле отца. Женщина лежит ничком, а между лопаток у неё торчит рукоять ямсаха. Рядом с ней, на коленях, спиной к Рахашану, стоит отвратительный котр. И вытащив окровавленный меч, зачем - то разрывает пропитанную кровью одежду. Ярость охватывает все существо мальчика, он больше не чувствует страха. Выбравшись из-под кучи хвороста, он тихо подходит к телу отца. Стараясь не смотреть на раны, ощупью находит и берет его меч, лежащий в луже ещё тёплой и липкой крови. Вложив всю силу, на которую было способно тело, Рахашан вонзает меч в бок своего врага. Кожа с треском рвётся и котр падает возле матери, содрогаясь в конвульсиях.
И вновь тьма.
-Рахашан, мальчик мой, проснись - ласковый голос Мураны, словно луч света начинает озарять его.
Боль ещё чувствуется, а кожа на спине стянута так, что кажется будто стала маленькой. Открыв глаза, Рахашан видит, что лежит в кибитке, на шкурах. Рядом с ним сидит бабушка.
-Рахашан, наконец, ты пришёл из мира тьмы.
Она гладит его. Лицо её осунулось ещё больше, а глаза горят нездоровым блеском. Рахашан хочет заговорить, но язык всё ещё не слушается его.
-Ничего милый, все пройдёт. Ты сильный, ты победишь - поправляя ему подстилку, говорит Мурана.
И не было лучшего лекарства, чем эти любящие глаза и нежные руки.
Долго ещё лежал молодой тесфир, прежде чем решился выйти из кибитки. А Мурана, выхаживая его словно ребёнка, всегда была рядом. Но вот Арсан стал меньше иссушать землю, жара перестала быть изнуряющей, а Рахашан вновь начал перегонять ургузов.
Глава 3. Изгнанник.
Дни были тёплыми все реже и реже, а ночами уже давно завладел холод. Гулы и ургузы отъедали жировые запасы, а для наров заготавливалась последняя растительность. В скором времени клан Тафлал должен был покинуть стоянку и откочевать в более тёплые земли.
Рахашан, пригнав вместе с другими кочевниками стадо гулов, слонялся по стоянке. Мурана, вместе с другими женщинами, сидела возле очага. Пройдя мимо неё, Рахашан на ходу бросил, что пойдёт к Зулану в надежде найти какое-нибудь полезное растение. С самого детства он любил искать разные редкие камни, коренья и травы. Мурана знала много рецептов, которые помогали излечивать больных. Поговаривали даже, что у неё был дар исцеления. Но сама она всегда отшучивалась, если внук начинал этот разговор. Бабушка научила Рахашана нескольким секретам зельеварения.
Арсан уже склонялся перед Атумом, когда молодой тесфир покинул стоянку. Стало прохладно, но это не причиняло дискомфорт, а наоборот, было даже приятно. Жара измотала как животных, так и тесфиров. Воздух был наполнен ароматами пищи, которую готовили женщины, терпким запахом животных и горящих костров. Рахашан медленно брёл к Зулану. Он рассеяно скользил взглядом по земле, не заметив даже, как добрёл до высокой травы, растущей на берегу. Внезапно до него донёсся плеск воды, голоса и смех. Юноша бесшумно раздвинул высокие стебли и увидел, что в воде купаются обнажённые тесфирки. Их было восемь или девять, но лишь одна приковала к себе его взгляд. Это была Мара. Девушка вынырнула из Зулана и струи прозрачной воды побежали по её телу. Волосы длинными черными лентами спускались на плечи и спину. Шоколадную кожу освещали последние, багровые лучи Арсана. Тяжёлые груди увенчивали большие тёмные соски. При каждом движении груди девушки слегка колыхались. Рахашан впервые, по-настоящему, ощутил себя самцом. До этого были лишь какие-то призрачные ощущения и неоформленные мысли. А сейчас все тело его напряглось от желания владеть женщиной.
Но вдруг, его ногу обвила холодная, скользкая шефаса. От неожиданности он вскрикнул и, не удержавшись на скользком иле, покрывавшем берег, соскользнул в воду. Женщины сразу всполошились, но присутствия духа не потеряли. Выбежав из воды, они схватили первое попавшееся под руку оружие и накинулись на Рахашана. Он, увёртываясь от ударов, под дикие вопли разъярённых тесфирок, еле успел спастись бегством. Погоня в виду обнажённости женщин не предполагалась, но он ещё долго слышал проклятья летящие вслед. Неприятности молодому тесфиру были теперь обеспечены. Прятаться ему не позволяла, и без того ущемлённая, гордость. И направившись к первому из горящих костров, он сел рядом со старым воином. Так, в молчании, они просидели до наступления темноты, но тут стоянку всполошили крики, шум и гам. Рахашан понял, что это женщины вернулись с реки.
-Что-то случилось - задумчиво промолвил старец.
-Наверно, табун разбежался...- соврал Рахашан.
Ему было стыдно признаться, что виновницей шума была его глупость. И поднявшись, он медленно поплёлся в цент стоянки. Когда юноша уже почти достиг цели, его схватили два тесфира. Глаза их свирепо сверкали.
-Ах ты, гадёныш! Сейчас мы выбьем из тебя дурь!
Рахашан хотел было что-то сказать, но от мощного удара в живот он согнулся пополам и упал на колени. У него перехватило дыхание. Нога тесфира настигла его, разбив лицо. Он услышал хруст ломающегося носа и сплюнул солёную кровь, наполнившую рот. В голове зашумело, и Рахашан свалился на землю, стараясь хоть как-то защититься от градом сыплющихся ударов. Вокруг столпились кочевники, громкими криками подбадривая нападающих. Удары от этого были ещё жёстче и неистовей. Собравшуюся толпу охватило ликование. Но внезапно шум стих. Ещё несколько ударов по рёбрам и мучители тоже оставили свою истерзанную жертву. В центр толпы вышел Мусхар и охраняющие его воины. Лицо вожака было мрачно. Окинув взглядом столпившихся кочевников, он громко, чтобы все слышали, провозгласил:
-Все виновники беспорядка будут наказаны. А что касается Рахашана - его будет ждать порка.
Собрав все силы, юноша поднялся. Ноги были ватными, а перед глазами всё плыло.
-Вожак, зачем же откладывать убийство? Давайте закончим все сейчас! Или вы хотите растянуть удовольствие? Я не совершил никакого преступления...
-Ты обесчестил женщин, жён, сестру своего вожака! И у тебя хватает наглости говорить, что ты не совершил преступления?!
- Я не из твоего клана! Ты мне не вожак! Я сам вожак клана Фахраб! А ты, воспользовавшись моим малолетством, присвоил земли, имущество и людей, которые после смерти отца должны были достаться мне. Ты вор и лицемер! Это ты должен быть наказан, а не я!
-Да как ты смеешь обвинять меня во лжи и воровстве?!
-Ты для меня никто! Нет, даже больше - ты мой враг!