Будана Зосимовна уже которое утро просыпалась в печали.
Да и ночами, признаться честно, снилось ей страшное: полное отсутствие денег, до которых была она большая любительница. Очередной виток кризиса, что поделать.
Да-а-а... Будана Зосимовна была хоть и стара, но вкус к деньгам не потеряла. Старая школа. Шутка ли, по запаху могла она определить год и даже месяц печати любой купюры, а на ощупь, с закрытыми глазами, так вообще запросто определяла подделку! Старой, очень Старой Школы была Будана Зосимовна.
Грустно вздохнула Будана Зосимовна, потянулась и встала. Ибо, как известно, завтрак сам к нам не приходит.
Она быстро умылась, немного размялась и тенью тени скользнула к новому, пластиковому плинтусу, в котором недавно прогрызла себе удобные дырочки-проходы. Отодвинула осторожно передними лапками пластик и незаметно высунула розовый носик в образовавшуюся щель, чтобы мгновенно отпрянуть обратно, испугавшись, что ее манипуляции заметили. Ко всему прочему, Будана Зосимовна, тут же, неудержавшись, громко пискнула, поскольку неосторожно, пребольно наступила на свой же голый хвост.
- Да чтоб икалось этому Сбербанку! - недовольно пропищала она, баюкая свою пострадавшую лысую конечность. - Приличной канцелярской крысе позавтракать не дают, припёрлись с самого утра!
Проворчавшись, впрочем, тут же приникла она опять незаметно к плинтусу и наблюдала за тем, как из хранилища Центрального Банка Уездного города 'Chel' на огромных плоских телегах, похожих на те, которые подают к самолету для перевозки багажа, инкассация Сбербанка вывозила мешками деньги для своих отделений. Одна, вторая, третья... четырнадцатая телега, толкаемая крепкими ребятами, создав своеобразную пробку, медленно проезжали мимо...
Телеги плавно съезжали по специальному пологому пандусу первого этажа во внутренний двор, где и сгружались в жизнерадостно распахнутые ради такого дела чрева бронированных автомобилей. Потом эти автомобили разъедутся по своим маршрутам, чтобы быть передаными во власть самых важных людей в любом банке: кассиров!
Будана Зосимовна повела носиком с топорщащимися на нем короткими усами, и, расстроено, чуть слышно, пискнула:
- Опять, ироды, всё свежее забрали!
Не зря Будана Зосимовна была воспитанной и буквально взлелеемой банковской канцелярской крысой, ой не зря. Сколько она за свою жизнь погрызла денег в хранилище и не счесть даже. Старалась Будана Зосимовна. Старалась, живота не жалея, жизнь прожить не зря, чтобы потомкам назидание оставить своим поведением.
К слову, всё, что списано было её трудами в Центробанке под утилизацию в связи с утерей внешнего вида, могло бы спокойно кормить несколько лет какое-нибудь африканское государство. Вот какой плодотворной была работа Буданы Зосимовны! Любой ценитель откатов бы позавидовал!
Однако не об этом печалилась сейчас канцелярская крыса. Грустила она оттого, что отдали, похоже, сегодня Сбербанку всю свеженапечатанную наличность. Ту самую, вчера, буквально, привезенную, заботливо пересчитанную и в главное хранилище помещенное.
Зорко проследив накануне вчером за этим действием из сетевой розетки операционного зала, надеялась Будана Зосимовна, что сегодня с утра получится у нее в хранилище пачками новенькими полакомиться...
Давным-давно, до своего повышения (и какой-то новомодной морилки от крыс, не понятно каким образом, пощадившей её, но вынудившей уйти с теплого бумажного места) жила она в Публичной библиотеке Уездного города 'Chel'. Тогда же удалось ей книгу погрызть. Старую Книгу, и, что важно, в натуральном кожаном переплете! Не то, что сейчас: пластик безвкусный подсовывают.
В талмуде том, к слову сказать, описано было, как нация людей, именуемая 'французами' по утрам предпочитает завтракать свежайшими круассанами и свежемолотым кофе.
Кофе, погрызанный в скором времени в приемной управляющего, Будане Зосимовне не понравился: горький ужасно, пить с него потом хотелось много, икалось противно и сна ни в одном глазу полтора дня не было. Фу, одним словом.
А вот круассаны, периодически оставляемые разными двуногими женщинами на рабочих местах, по вкусу пришлись. И часто, впоследствии, позволяла она себе ими без спросу и безвозмездно угощаться.
И вот с тех-то самых пор, перебравшись на новое место жительства, сравнивала Будана Зосимовна свои вкусовые валютные ощущения с теми, описанными в кожаной книге.
Много с тех пор пришлось купюр погрызть ей: и старые советские рубли на зуб попадались, почему-то почти всегда пахнущие дешевым табаком, и доллары, попахивающие мазутом и, частенько, канализацией, и гривны одно время попадались ей, правда, не вкусные они были, жесткие. Но в воде размоченными, перекусить, особо не давясь, можно было ими. Даже деликатесные йены приходилось пробовать. Ничего так, с соевым соусом, на кухне под раковиной года три стоящим, есть можно.
Потом отрадное время пришло: евро появились. Хрустящие, новенькие, никем и ничем не пахнущие. Мммм, charmant, просто. Жаль только, что затаскались быстро эти купюры: газом и навозом пахнуть почему-то стали.
Но смилостивилась Судьба над Буданой Зосимовной, и радости её предела не было, когда в две тысячи шестом, введены были ныне любимые её купюры в обращение: красненькие, с Хабаровском нарисованным. Чистенькие, свеженькие, вкусненькие, конфетка просто. И хорошо, что в Государстве родном они печатались, обновлялись частенько и присылались в Уездный город вкусными новенькими пачками.
Будана Зосимовна мечтательно прикрыла на мгновение черные глазки-бусинки, облизнула язычком розовый носик, задумчиво посмотрела на двери внешнего двора, откуда обратно двуногие мужчины толкали пустые телеги, и решила все-таки в хранилище наведаться: вдруг не все купюры жаднина-Сбер забрать успел?
Проскользнула в давно прогрызенной кладке по своим тайным переходам к хранилищу, отодвинула в сторону плафон одной из ламп, и в дырочку, сравнимую с монеткой пятирублевой, протиснулась.
Внимательно огляделась, спустилась по стене, да к купюрам красненьким, тем, что с Хабаровском нарисованным, скоренько приблизилась. И запищала от радости, потому что остались еще пачки свеженькие, из-под станка 'Гознака' вчера только прибывшие. Судьба сегодня решила, видимо, её порадовать.
Да и не зря же пятница у людей считается хорошим днем!
Но тут новый, незнакомый, запах, заставил носик Буданы Зосимовны с интересом дернуться в сторону.
Она быстро перебежала... И радость ее удвоилась, поскольку отдельно, в пакетике бумажном, откуда-то принесенные, явно заботливо пересчитанные и аккуратно сложенные, лежали абсолюно новые, настоящие, двухсотшекелевые купюры. Ах, какая радость для древней подружки Буданы Зосимовны - Цили Исаковны, старой канцелярской крысы Администрации Уездного города 'Chel'!
Шекели, ну надо же! Как удачно, как здо́рово! Тем паче, что завтра суббота как раз. Очень-очень кошерное угощение может предложить Будана Зосимовна Циле Исаковне.
И радуясь, что у нее появился хороший повод встретиться со старой подругой и попить свежей воды из канализации первого этажа, Будана Зосимовна побежала обратно, к Хабаровску. Завтракать.
