Ничего против НАШЕ-ВСЁ, в смысле - Александр Сергеевич, не имею. Вообще, сначала это была просто шутка, а потом получилась книжка про попаданца, вернее попаданку в Россию конца 19-го века. Никакого особенного прогрессорства и изменения истории. Интереснее просто личность и обстоятельства. Развёрнутое предисловие и мысли, толкнувшие на эту работу, для желающих в конце "Не обязательное вступление" и полный текст повести А.С. Пушкина "Станционный смотритель".
   16+

  Прошу познакомиться, Анька или Анна Сергеевна Пастушкова, семнадцати лет. Росла самой обычной девчонкой, таких в нашем областном центре, который судорожно пыжится и пытается отметиться на планке с миллионом жителей, наверно большинство. Хотя и в этом большинстве она не в числе лучших или выдающихся, обычная девчонка или уже девушка, а может даже молодая женщина. Не дала ей природа феерической красоты и длинноногости, а может просто наглости и пронырливости, которые благодаря косметике часто заменяют не только красоту. То есть перед ней не стояло проблемы, что и как выгодно продать на матримониальных торгах местной ярмарки невест. Как не грезилось ей в мечтах махнуть в столицу, где всё "не такое" и из шоколада, которого отсыплют по первому требованию любому и каждому, только карманы оттопыривай. Хоть, по мере взросления и наблюдения за теми, кому ПОВЕЗЛО, город у нас не такой уж большой, все на виду, фигу в кармане не спрячешь, Анна понимала, что выигрыш в этой свадебной рулетке ничего местным красавишнам не принёс. Если не считать удручающего осознания истины: если решила себя продавать, то ты - ТОВАР и ничего потом никогда не изменится, вопрос только в цене и личной изворотливости. Все "везучие" старательно пыжатся и делают приличную мину, но обмануть это может только ещё совсем маленьких и глупых соплюшек...

  Может Аня смогла бы выучиться и благодаря уму проложить себе чугунным лбом дорогу к сверкающим вершинам научного успеха, но с учёбой у неё не ладилось. Она была старшей дочерью, не старшим ребёнком, старше неё были ещё два брата погодки Славка и Мишка, вот только место в семье дочерей и сыновей разное. Вообще, их мама рожала детей почти ежегодно. Если бы следующие за Аней братик и сестрёнка не умерли в младенчестве и матери в консультации по медицинским показаниям бесплатно не поставили спираль на несколько лет, то наверно братьев и сестёр у Ани было бы намного больше. Мама Анны, известная в микрорайоне ″Верка-пол-стакана″, фантастически легко беременела, легко вынашивала беременность и рожала. Она сама с гордостью говорила, что, кажется, может забеременеть от свежего ветра и детей своих она любила как могла или понимала это. Она не умела отказать, ни одному мужчине, а беременела, как уже говорилось мгновенно. Кстати, прозвище было не потому, что она беспробудная пьяница, а от особенности её организма - после всего половины стакана водки она на пару часов впадала в глубокий здоровый сон, в котором с ней можно было делать всё, что угодно, чем многие пользовались, и разбудить её в это время не могло, что бы с ней не делали...

  Говорят, что в юности мама-Вера была чудо - какая миленькая, не красивая, а очень обаятельная, с какой-то природной задоринкой, чем привлекала к себе внимание. В шестнадцать лет, у неё случилась первая и сумасшедшая любовь с соседом Серёжей, от которого она забеременела и родила Славу. Сергея к тому времени забрали в армию и зимой после нового года привезли в цинковом гробу. Он участвовал в новогоднем первом штурме Грозного, когда наших ребят в танках абреки жгли прямо на улицах и расстреливали с крыш домов. Иногда вся семья ходит на кладбище, навещает его могилу, а бабушка - мама Сергея хоть и со скрипом, но признала своего единственного внука Славку. Когда привезли тело, Славка уже родился, а на похоронах Вера была уже беременна Мишкой, к которому Сергей Пастушков никакого отношения не имел, этого бабушка простить не смогла. Само собой, если первого ребёнка Вера родила в неполные семнадцать, а второго ещё до восемнадцати, то никакого образования и специальности у мамы-Веры никогда не было. Сейчас ей нет сорока, но выглядит она на все пятьдесят с хвостиком и ещё у Ани четыре младших брата и три сестрички, которых она любит, они ведь не виноваты, что с их мамой так жизнь обошлась. Видимо в память о первом парне у всех детей отчество Сергеевичи и фамилия Пастушковы, ведь вспомнить, кто именно участвовал в зачатии, она из-за специфики своей физиологии не может. Вера - не злая, просто такая вот нескладная, как и её жизнь. И Аня на неё не сердится, как в далёком детстве, бабушка (на самом деле это прабабушка Анны - мамина бабушка) говорит, что грех это сильный судить кого-нибудь, что в Библии написано: ″Не судите, да не судимы будете″, но Аня просто поняла и смирилась, что изменить ничего не может, а может только в меру сил помочь вырасти своим родным братикам и сестричкам...

  На физкультуре в старших классах Аня вообще не была ни разу. Ну, а как идти на занятие, если у неё формы для занятий нет, как и денег её купить, ведь даже на еду не всегда хватает. Хотя Вера работает и как многодетным из собеса иногда подкидывают продукты и другие посылки от каких-то спонсоров и пособие доплачивают, но всё равно всегда не хватает. Здесь помогла справка, это когда Аня резко выросла за одно лето и у неё нашли какие-то шумы в сердце, врач освободила от физкультуры. Шумы уже прошли, а справка об акселерации и освобождении от физических нагрузок осталась...

  У Ани в школе много пропусков, ведь если кто из малявок заболеет, то сидеть с ними почти всё время приходится ей. Ведь если Вера возьмёт больничный, то её выгонят с работы. Хотя её и так каждые полгода выгоняют и обычно забывают выплатить последнюю зарплату. Когда Славик после девятого класса пошёл работать, мы все так радовались, что всем станет легче. Но тут Веру избил за недостачу её очередной хозяин Рустам, у которого она в ларьке торговала. Вера попала в больницу, где лежала с синим опухшим от синяков лицом и едва могла говорить из-за сломанной челюсти. Славка, он всегда был резкий и упрямый, пошёл мстить за маму и пырнул этого Рустама ножом в необъятный живот. К счастью, Рустам выжил, но Славика посадили в колонию. Теперь приходится ещё и ему передачи возить, хорошо, что хоть тюрьма не так далеко и его могут скоро по УДО выпустить...

  Анну Пастушкову не назвать красавицей, да и за собой ухаживать у неё ни сил, ни времени не остаётся. Кто её отец неизвестно, она похожа на маму, такая же тёмно-русая, с не слишком выразительными, но аккуратными чертами лица. Если её привести в порядок, приодеть и накрасить, возможно она бы выглядела красавицей, но кто же это станет делать... Одежда у Ани какая попало, ни о каком ансамбле или подборе частей туалета речи не идёт, что досталось, то и надела, главное, чтобы тепло было. При такой жизни девочка имела полное право озлобиться и замкнуться, но Аня осталась удивительно доброй и искренней. А в те редкие моменты, когда она смеётся её тёплый звонкий смех, словно преображает всё вокруг, даже краски становятся ярче...

  В один самый обычный день Аня шла домой после школы. Да, район не очень спокойный, его называют "рабочей окраиной" или "спальным заводским районом", но для неё это родные с детства места и она ничего не боится, да и как может быть иначе. Как рассказывают взрослые, раньше здесь всё было по-другому, завод, выпускал военные самолёты, строил дома для своих рабочих, зарплаты были высокие, а жить в новых удобных домах было гораздо удобнее и престижнее, чем в деревянных развалюхах ближе к центру города. Но теперь завод захирел и закрылся, пришёл в упадок и весь район. Только Анна этого не застала, она росла уже, когда завод не работал. Дважды оставленная на второй год из-за большого количества пропусков, в свои неполные семнадцать она сейчас заканчивала девятый класс, после которого может быть удастся поступить и за год окончить училище на парикмахера. Лучше бы конечно выучиться на повара, но там учиться нужно два года, а это долго, деньги семье нужны скорее, хотя ничего ещё окончательно не решено. На дворе уже раскрылся первой листвой май и всего через месяц эта школьная тигамотина закончится навсегда. Да и надоело сидеть на последней парте с ростом в сто восемьдесят пять сантиметров и старше всех на два года, когда твои бывшие одноклассники уже готовятся к выпускным экзаменам в одиннадцатом классе...

  Аня ничего не успела сообразить. Сильные грубые руки сдвинули ей на лицо её любимый красный берет и, зажав рот, куда-то потащили. Из-за берета ничего не было видно, но слышно, что вокруг сопят трое или больше. Аню чуть не разобрал смех, вот ведь дураки какие, у неё и взять то нечего, даже последние двадцать рублей она потратила на булочку, очень попросил кушать младший братик, когда нашёл её на перемене. Пришлось идти искать ещё и сестричку, чтобы булочку поделить на двоих, а добрый повар тётя Наташа чаю без сахара им и так налила... Аню тащили за забор, которым огорожена всегда на её памяти замороженная стойка. В этой недостроенной коробке они маленькими играли в прятки, но только днем, а не вечером, как сейчас...

  Когда Аню повалили на грязный бетонный пол, она испугалась, но вырваться и отбиться от сильных парней не получилось, а из-за того, что её уткнули лицом в какую-то вонючую тряпку было даже не закричать, да, чего там кричать, дышать получалось с трудом. Потом был звук рвущейся юбки и сильная боль внутри, когда сзади навалилось и начало елозить чьё-то тяжёлое тело. Потом ещё одно, потом ещё... и ещё... Может этим всё бы и закончилось, но когда ее, наконец, оставили в покое, она из последних сил повернулась, подтянула колени и свернулась калачиком, чтобы внутри было не так больно, невольно повернула голову и посмотрела. Вот этого она не ждала, это оказался Лёха - Нос из соседнего дома со своими ребятами, а главное, они увидели, что она на них смотрит.

  ― ...ядь! Комод! Ты какого ... её отпустил? М...ла!

  ― Нос! Ну, чего ты на меня катишь? Она же в отрубе лежала...

  ― Лежала... А Мишке -Пастуху ты это сам хочешь рассказать? Дятлы! Уё...! - И уже повернувшись к Ане. - Слышь! Анька! Мне Славка три тыщи был должен, а пока он откинется, я ждать не собираюсь, я с тебя их взял. Я ему сам передам, что в расчете. Ты языком не мели лишнего...

  Аня ещё не поняла, что этим своим взглядом она уже подписала себе приговор. Шакалята почувствовали кровь и её за своей спиной теперь ни за что не оставят, ведь рисковать получить месть Славки и Мишки они не будут...

  ― Я тебя сейчас поправлю, чтобы лежать было удобно... - заюлил Нос. А двое обошли с боков, мгновением позже холодная сталь противно скользнула по ребру и принесла в грудь жуткий холод, который быстро растёкся по телу, сумерки погасли, превращаясь в леденящую ночь...

  Кто-то нашёл на заброшенной стройке тело, застывшее в луже крови, в заляпанной совсем не красной, а обветренной чёрной кровью одежде... Трупами у нас уже давно никого не удивишь. А вот счастливая улыбка на застывшем и ставшим в смерти милым личике девочки поразила даже не сентиментального судебного медика. Глядя на её лицо можно было подумать, что она не умерла, а видит замечательный сон и улыбается ему...

  А ресницы закрытых глаз оказались загнутыми, густыми, чёрными, длинными и очень красивыми...

  Солнце светило мне прямо в левый глаз, от тёплого толстого одеяла и духоты в доме я вся взопрела, зимнее солнце пробивалось в маленькое мутное замёрзшее по краю окошко рубленой избы. Вставать и шевелиться совершенно не хотелось, внутри я ощущала какую-то вязкую слабость. Всё было не так. Я не понимала где я нахожусь, здесь я точно никогда не бывала, но думать тоже было тяжело, а может просто не хотелось, и память не разрешала вспоминать, что со мной было последнее... Было просто очень жарко и хотелось чуть приподнять тяжёлый край одеяла, чтобы пустить к телу струйку холодного воздуха, тогда приятное тепло останется, а вот жарко уже не будет... Но едва я стала ворочаться, как со спины послышались звуки, и перед моими глазами оказалось лицо когда-то видимо удивительно красивой женщины с распахнутыми яркими пронзительно синими глазищами.

  ― Очнулось? Дитятко моё родимое! Что ж ты мамочку так пугать вздумал? Солнышко моё ясное! Ты что-нибудь хочешь? Может попить дать?...

  От обрушенного на меня многословия я немного растерялась, но успела сообразить, что попить чего-нибудь холодненького я совсем не против, поэтому кивнула в ответ. Женщина ловко перехватила меня, как-то умудрившись не развернуть толстое разноцветное тёплое лоскутное одеяло, закутанным коконом передвинула по лавке и усадила опирая спиной о вытертую побеленную стену, а в губы мне ткнулся толстый край глиняной плошки с прохладной чуть кисловатой очень вкусной жидкостью. А женщина, продолжая называть меня своей дитяткой, любимой лялькой, ясным солнышком и ещё целым набором ласковых прозваний, половины которых я в жизни не слышала. Мне и в голову не приходило раньше, что так нежно можно говорить и называть "любимой ясноглазой Синичкой-Зоряночкой". Вот только никак не укладывалось в понимании, что она называет меня своей дочкой, если я её правильно поняла, хотя дочкой она меня ни разу не назвала, своей "Лялькой" и "Дитяткой", но не дочкой. Вот только по смыслу я её дочка, если она себя моей мамой называет. И речь немного странно звучит, как в деревне некоторые старики разговаривают, но эта женщина говорит так естественно и по-другому, кажется, не умеет.

  Среди устроенной вокруг суеты после прохладного питья меня напоили тёплым топлённым молоком с упругой золотистой пенкой, которую я с удовольствием поймала не очень послушными губами, разжевала и сглотнула, такую вкусную, настоящую затвердевшую, на настоящем молоке из-под коровы, а не порошковом из гипермаркета. Мелькнула мысль, что те, кто не любит молочные пенки, просто никогда не пили настоящее деревенское молоко, у которого пенка - не противная склизкая плёнка-амёба, которая неожиданно попадает в рот и противно, словно сопли глотаешь. У настоящего молока пенка плотная, жирная, со вкусом и запахом настоящего сливочного масла. Ну, как от такой вкуснятины можно отказаться? Тем более с ломтем свежего духмяного с хрустящей бурой корочкой ситного калача. Я сидела завёрнутая в одеяло, млела от тепла, растекающегося по телу из наполненного желудка, смотрела, как вокруг меня радостно хлопочет эта милая женщина. И всё никак не могла понять, что же меня так тревожит на самом краю сознания...

  Пошевелиться у меня не получалось, а тело всё словно его через валки пропустили, даже не болит, а всё словно помятое и меня не слушается. Как меня посадили, так и сижу, только глазами лупаю, как болванчик какой-то. Удалось немного пошевелить головой, а вот сказать ничего не могу, словно мне в горле всё, что должно звуки производить ватой обложили, не болит, но и не чувствую ничего и сказать ничего не получается, хотя жевать и глотать мне это не помешало. А когда изо всех сил попробовала, то только сип какой-то получился, и язык с губами какие-то деревянные, даже шептать не выходит. А эта незнакомая милая женщина, которая так со мной носится и ласковости говорит, интересно, кто она и почему так себя ведёт?

  В моей жизни все, кто со мной вёл себя беспричинно ласково, обычно что-нибудь от меня хотели и намерения были гадкие. Самая ласковая на словах была лощённая грымза из районной опеки, которой нужно было, чтобы я подтвердила, что у нас мама плохая, чтобы нас у неё отняли, и в разные детские дома отдали. Мальчишки сразу её раскусили и послали. Как? Ну, так послали, как дети в нашем районе с малолетства умеют, только не говорят, просто не хочется, этих гадких криков вокруг и без того хватает. Вот она после на меня и насела, видимо думала, что раз я девочка, то меня ей обмануть будет намного легче. Братики рассказали, что ей в опеке зарплату и премии платят за то, сколько детей у родителей отнимут, это какой же гадиной нужно быть, чтобы себе такую работу выбрать. Нет, не понимаю я иногда людей. Неужели и эта милая женщина такая же? Так не хочется, чтобы эти её нежные слова оказались таким же обманом, как у той - из опеки. Почему-то к этой женщине такое тёплое чувство внутри, даже к маме такого не было. Может, и было бы, мама у нас не злая, просто ей некогда и её жизнь заедает и ей никак из этой путаницы не выбраться. И что она не пытается делать, всё у неё как-то навыворот выходит. Потом она плачет так горько, что словно душу вынимает, а чаще найдёт где-нибудь водку проклятущую, выпьет и спит. Где упадёт, там и спит, и приходится её в кровать тащить, а она такая тяжёлая, но теперь мы втроём её уже можем в постель затащить, раньше не получалось. И мне приходится её раздевать, мальчишки стесняются, она же женщина... Что от меня нужно этой женщине совершенно не понятно. Она возится со мной. Целует нежно. Лоб мне губами трогает, мама тоже так делала, когда я маленькая болела, чтобы узнать, есть у меня температура или нет. Женщина красивая, только усталая, хорошие люди почти всегда усталые...

  Моё тело, словно ватное и непослушное, я его вроде чувствую, но ничего не могу. Мне кашу какую-то дали, вкус совсем незнакомый, но я поела. Если я болею, то для выздоровления кушать нужно, организму силы для лечения нужны, так нам учительница в школе объясняла. Потом меня, продолжая называть самыми нежными словами и исцеловав лицо, посадили на горшок пожурчать. Потом женщина меня повернула и положила, старательно подоткнув со всех сторон одеяло, чтобы не дуло. А я лежала и пыталась понять, куда это я попала и как. Даже та гадость, которую я вспомнила последним, никак не объясняет, что значит эта деревенская обстановка и эта странная женщина. Ну, не хочу я без причины про неё плохо думать. Вдруг испугалась, что такая бесчувственность бывает при травме позвоночника, когда люди как овощи только лежат и под себя гадят. Но тогда я в больнице была бы, а этот дом никак на больницу не похож. Так страшно стало, что слёзы сами потекли, хотя, после того, как нежно приговаривая милая женщина меня положила и одеяло подоткнула такое тепло внутри было. А теперь страшно и сделать ничего не могу, даже закричать не получается, вот ведь ужас где. Я так разволновалась, что сознание тихо выключилось...

  Назавтра, когда проснулась, вдруг почувствовала себя внизу, что очень в туалет хочу. Я так обрадовалась. Нет, не тому, что сейчас описаю тут всё, а тому, что почувствовала. Ведь если бы позвоночник повредила, то я бы ничего не чувствовала, наверно. Сегодня вместо вчерашней доброй женщины была девочка, лет двенадцати, миленькая и с добрыми светлыми голубыми глазами при толстой тёмной каштановой косе, говорят, что такое сочетание очень красиво, хотя лучше ей волосы в антрацитово чёрный цвет покрасить, тогда вообще шикарно будет. Господи! О чём я думаю? Учителя меня всё время ругают, что я отвлекаюсь легко... А девочка с улыбкой меня зайчиком называет, целует ласково и тоже говор у неё странный немного.

  Чего она от меня хочет? А! Спрашивает, чего я хочу? Я много чего хочу. А больше всего в туалет, только сказать этого всё равно не могу, горло всё ватой забито. Но видимо то, что я глазами вниз показать пыталась, её на правильные мысли навело, и она меня легко подняла прямо в одеяле и посадила на горшок. Вот какая сильная девчонка, надо же, взяла и легко так меня подняла и посадила, между делом придержала и внизу одеяло распутала. Я бы не смогла, у меня бы силы не хватило, как не крути, но даже просто метр восемьдесят костей - уже килограммов сорок будет, а я почти шестьдесят вешу или весю, масса тела у меня такая при всей моей худобе. Я маленьких поднимаю, но старшую сестрёнку уже наверно так не подняла бы, а эта девчонка меня так ворочает, словно во мне веса совсем мало. А на вид и не скажешь, что такая сильная. Сама девочка худенькая и руки тонкие. Сарафан у неё странный, и не носит никто сейчас такие. Поверх страшненькой блузки, на солдатскую рубаху похожей, только вышивка скромная по вороту, да и с такой длинной косой редко кто ходит, чтобы такие волосы вырастить - это же столько возни и заботы, чтобы раз в пару лет красиво распущенные волосы по плечам раскинуть...

  Девочка тем временем обещает, что мама скоро освободится и придёт, и что они обе страшно обо мне переживают. Вообще, она болтает без перерывов. Рассказывает, что бабку повитуху приводили, чтобы на меня поглядела... Вот странно, зачем ко мне повитуху приводить? Повитуха - она ведь для родов в глухих деревнях, так мне вроде бы рано рожать, а родилась я уже давно, да и к повитухе не пойду, для родов родильные дома есть. Совсем ничего не понятно. А девочка тоже со мной ласково разговаривает и старается меня погладить или поцеловать и тоже довольно нежно, никакого зла от неё не вижу, тетёшкается со мной, как я с моими младшенькими. И не вижу, что она в остальном такая сильная, что меня подняла и на горшок посадила. Вот только не поняла, почему она мне про какого-то братика рассказывает и на меня при этом смотрит. Ох! Как бы со всем этим разобраться. Славка детективы читать обожает, он бы здесь быстро разобрался, дедукцию включил, следствие провёл и всех на чистую воду вывел, он башковитый и соображает хорошо. А главное мне бы всё объяснил, всё-таки старший брат, работа у него такая. Подумала про братиков и сестричек и снова слёзы потекли. Почему их здесь нет, они бы куда угодно пролезли, знаю я этих прохиндеев, а тут который день нету. Куда же я попала!?

  Потом пришла мама девочки, она эту добрую женщину мамой называет. А от неё так вкусно хлебом свежим пахнет, так в супермаркете в отделе, где пекут прямо в магазине. Слава говорил, что это специально делают, он в журнале читал, что от запаха выпечки люди кушать хотят и больше еды покупают. А ещё для этого хорошо запах кофе, тоже аппетит вызывает... Такой сумбур в голове. Женщина опять мне ласковые слова говорит, а девочка ей отчитывается про своего братика, который хорошо себя вёл, и она его ещё не кормила, он только проснулся. И после этого женщина почему-то решила меня покормить, а не братика девочки, которого та ещё не покормила. Они тут странные немного, но не злые и кормят вкусно, только у еды вкус незнакомый.

  Так и продолжалось несколько дней. Я лежу поленом в комнате явно деревенского дома. Вокруг меня суетятся и ухаживают за мной добрая женщина, которая постоянно обрушивает на меня просто лавину нежностей, и её дочка Надюша, которая ко мне относится хоть и с некоторой ехидцей, но по-доброму. Никакого зла от них я не чувствую и переживания их мне кажутся совершенно искренними. Никого в комнате кроме нас троих я не видела, но они часто разговаривают про надиного братика, которого здесь я бы точно увидела, не спрячешь тут никого, но его здесь нет. Так, как я почти всё время сплю, то мало, что вижу, да и думать довольно тяжело, словно мысли в голове стали чугунными и их надо перетаскивать вручную. Я ем, сплю, меня сажают на горшок и я снова сплю. Постепенно чувствительность ко мне возвращается. Говорить у меня не получается, а вот небольшие движения руками и ногами уже удаются. Я этому очень радуюсь, ведь это говорит о том, что у меня не травма позвоночника и есть шанс, что мне не придётся лежать бревном. Правда меня немного стало напрягать, что постоянно при мне говорят о каком-то братике Нади, будто он здесь рядом, но здесь кроме нас, как я уже говорила, нет никого. Я даже поворачивала голову и осмотрела всё помещение, печь занимает почти четверть пространства, такая большая, почти до потолка, побеленная, топится из соседней комнаты, слышно, когда там дровами стукают. Нигде тут никакого братика не спрятать. Я лежу не на постели, а на одной из широких лавок, которые идут по обеим стенам, а в центре стоит деревянный стол, покрытый скатертью из грубой ткани. Я такую скатерть однажды в магазине видела. Она такая дорогая, просто ужас, женщины при мне говорили, что это от того, что это ручное прядение на аутентичных (во! слово еле запомнила, потом в школе спрашивала, что оно означает) старинных прядильных станках, что это очень модно такое рядно при декорировании использовать. Как то не похоже здесь на тех, кто ради моды станут такие дорогие вещи покупать. А временами я даже немного сомневаюсь в их душевном здоровье. Знаете, как они меня иногда называют? "Страткой" и "Стратиком", это издевательство какое-то. Я - Анна, чаще Анька, иногда Анюта или Анечка, что тут можно так исказить, чтобы получились такие прозвища? Я даже на Нюрку согласна, хоть и противно звучит. Сначала я подумала, что мне показалось, но нет, это несколько раз повторилось. Правда так меня чаще всего Надя называет. Женщина чаще использует свои любимые обращения вроде "Дитятко" или другие ласковые прозвища, на которые обижаться не собираюсь, приятно же. Но даже она иногда рода путает, вот недавно сказала, когда я поела: "Вот умница! Хорошо покушал! Мальчик мой маленький!", это я - "покушал" и "мальчик"!? Жалко даже, такая приятная женщина и сумасшедшая. Говорят, сумасшедших надо опасаться, они могут даже убить и при этом даже не понимать, что делают. Но этих людей опасаться совсем не хочется, столько от них нежности и тепла исходит, жалко будет, если они правда сумасшедшие. Но точно помню, что спорить с сумасшедшими нельзя, они могут в ответ с катушек сорваться. Вот только сумасшедших мне не хватает для полноты ощущений...

  Правда мелькают мысли, что может это со мной что-то не совсем правильно, а они как раз совершенно нормальные. Но тогда я уже совсем ничего не понимаю. По какому выверту обстоятельств ко мне можно начать обращаться в мужском роде? И по какой причине я могу начать иметь какое-то отношение к прозвищу "Стратик", хорошо, что хоть не "Стасик", как тараканов называют. Жду, не дождусь, когда смогу вставать и говорить, чтобы эти неясности прояснить. А ещё за всё время ко мне ни разу не пригласили врача из поликлиники или неотложки. Я ведь лежу не просто так и это состояние точно нельзя здоровьем назвать, значит, меня нужно врачу показать. А врач уже мне таблетки пропишет или уколы назначит. Участковый педиатр просто обязана к больному ребёнку заходить, патронаж - называется, хотя я теперь уже не ребёнок и мне в поликлинике к подростковому врачу ходить нужно. Я даже поймала себя на том, что готова как родной обрадоваться нашей толстой одышливой участковой, которая всё время норовит куда-нибудь сесть своей толстой попой, ещё потеет и дышит шумно, особенно когда поднимется без лифта на наш пятый этаж. И её мятый заношенный халат с карманами в потёках чернил, мне наверно покажется самым изысканным нарядом. Но ничего такого не происходит. Только на улице иногда слышна ругань и крики, а ещё ржание лошадей и кукареканье петуха. Даже не могу представить, где сейчас можно лошадей найти, но ведь ржание, ни с чем не спутать, как и коровье мычание или свиное хрюканье. От всех этих звуков и мыслей голова кругом идет, и я уже ничего не понимаю.

  Сегодня я наконец смогла руку поднять, не просто шевельнуть, а поднять и даже из-под одеяла её вытащила. Я так была рада и горда своим достижением, что не сразу поняла, что мои глаза видят. А видела, что это не моя рука! ЭТА РУКА - НЕ МОЯ! Я столько со своими братиками и сестрёнками возилась, что могу точно сказать, это рука со складкой-перетяжкой напротив сустава на запястье двухлетнего ребёнка, ну, может, чуть старше. Как раз к этому возрасту начинают пропадать младенческие перетяжки, и уменьшается младенческая пухлость и ручки-ножки начинают больше походить на взрослые, вернее на детские, которые у старших детей. Меня это открытие так шокировало, что минут пять лежала и тупо разглядывала эту ручку, пока не устала держать её на весу и не почувствовала, что она замёрзла, то есть это точно моя рука! "Анечка! Откуда у тебя могла взяться ручка малого ребёнка?!" - спрашиваю себя, и ответа нет. Потом собралась с силами и достала из-под одеяла вторую руку. Не знаю, чего я ждала и на что наделась, но вид второй такой же ручки меня доконал и я заплакала. Нет, я не рыдала в голос, голоса то нет. Я просто лежала, а по щекам текли горячие мокрые слёзы, которые затекали по шее и щекам куда-то в подушку, и так было себя жалко, что остановиться не могла. В это время пришла Надя, которая ойкнула и убежала за своей мамой. Женщина влетела в комнату прямо в уличном кожушке, не знаю, как ещё назвать такую уличную одежду из овчины мехом внутрь, на дублёнку даже самую убогую это никак не тянет, да и вид у неё самый затрапезный. Она сбросила верхнюю одёжку прямо на пол, подбежала и схватила меня на руки и стала укачивать, как грудного малыша, приговаривая: "Золотко моё! Что случилось? Не бойся! Мама здесь с тобой! Не плачь только! Всё будет хорошо! Селиваниха сказала, что тебе просто отлежаться нужно! Ну, не плачь! Маленький!"... Этот её "Маленький" меня добил, и я зарыдала теперь уже со всхлипам. И так мне стало плохо и одиноко, что я невольно потянулась в этой женщине, которая так обо мне беспокоится... Я так переволновалась, что так на её руках и уснула.

  Назавтра я уже не плакала, а пыталась осознать новую реальность. И если бы это было последнее для меня открытие из случившегося со мной. Я теперь потихоньку стала приводить в порядок многие несуразности, которые раньше заметила и теперь осознала то, что видела, и на что старательно не обращала на это внимание. Стало понятно, как двенадцатилетняя девочка легко меня поднимает и усаживает на горшок или как меня подхватывает и берёт на руки женщина, просто я теперь младенец и во мне нет моих ста восьмидесяти пяти сантиметров роста. Я видела, но никак не хотела замечать, что всё окружающее стало намного больше привычного. Теперь стало понятно, что это не стол или лавки большие, это я стала маленькая. Мамочка! Я снова провалилась в детство! Два-три годика! С ума сойти! Я даже не помню себя в этом возрасте, только какие-то размытые картинки без связи и последовательности. И даже не картинки, а какие-то эмоциональные всплески. Хорошо помню боль и ужас, когда в три годика меня собака во дворе укусила, и у меня на ноге на память об этом остался шрамик, но мне запомнилась оскаленная жуткая пасть и охватившие меня пелена ужаса и боль в ноге затопившие меня всю. Да, пожалуй, больше ничего и не вспомню. Может только ощущение светлое и какое-то наполненное радостью и счастьем плавание сквозь волны, которые качают, несут куда-то в светлое и прекрасное сопровождаемые моим заливистым смехом. Славка говорил, что в детстве я всё время смеялась даже без причин, просто я так видела мир вокруг...

  Получается, что теперь придётся прожить эти годы заново и, похоже, что в этот раз постоянно заливаться смехом поводов как то особенно не видно. Пииичалька! Точнее просто не скажешь! А ещё во мне поселилась тревога по поводу того, что рассказы Нади про её братика каким-то образом относятся ко мне, вот только не понятно каким. Но я заметила, что после того, как я поела, она докладывает маме, как именно я поела, но говорит не про меня, а про своего братика, словно это он не стал пить молоко, хотя это мне не захотелось, и я от кружки отвернулась. Как я не пыталась пробовать к себе слово "братик" приложить, но никак у меня ничего не получалось. Шутка? Издёвка? Ошибка? Другой смысл? Как не крути, бред бредовый! И совсем уж бредовая мысль, что может и "Стратик" - это тоже про меня, просто я чего-то не понимаю... Другими словами, я пребывала в самых растрёпанных чувствах и растерянности, даже не тем, что я стала совсем маленькой и в незнакомом месте. А подсознание вещало мне, что это далеко не всё, и может не самые грустные новости приготовленные жизнью...

  Следующей оплеухой, которая меня оглушила не меньше, чем то, что узнала о своём новом возрасте, было то, что когда начала потихоньку осваивать своё маленькое тело, вдруг обнаружила у себя совершенно не к месту отросток внизу, там, где ничего подобного быть не должно! Я сказала - НЕ ДОЛЖНО! Когда я пыталась этот ужас разглядеть кое как усевшись на одеяло и изогнувшись уставилась на такой знакомый по моим братикам отросток, вошла женщина и увидев моё занятие рассмеялась, мол, чего это ты своего петушка разглядываешь? ПЕТУШОК?! У МЕНЯ?! Лучше убейте меня сразу насмерть! Такого не может быть! СО МНОЙ ТАКОГО БЫТЬ НЕ МОЖЕТ! Я - девочка! ДЕВОЧКА! Это же не отросток! ЭТО - ПИПЕЦ! ТРЫНДЕЦ! АБЗАЦ! МАМОЧКА! ЗА ЧТО?! Мне было так плохо, что я совершенно не думая толкнулась к женщине, и она поймала меня в свои ласковые руки и прижала к своей мягкой тёплой груди. Я затаилась, прижавшись, и мне так хотелось, чтобы мне удалось, так затаившись переждать этот кошмар. Что я вот так тихонько пересижу, и всё исправится само собой и не будет ТАМ никакого петушка! НЕ ХОЧУ! НЕ МОГУ! И НЕ БУДУ! Как же мне не хватало возможности говорить. Я уже пыталась вставать, и меня слушались руки и ноги, хоть и дрожали, как соломинки, что сделать хоть шаг я не рискнула, а вот речь не возвращалась, в горле не проходила замороженность. И когда я пыталась что-нибудь сказать, то ничего не получалось. Я снова плакала. Ну, а как вы хотели? Плохо! Ужасно! Страшно! Не понятно! Одиноко! И даже спать страшно! Кажется, что проснёшься, и тебе ещё какую-нибудь новую феерическую гадость жизнь подкинет, хотя, куда уж дальше...

  Кое-как справилась со своими слезами, понемногу успокоилась, осознавая новую реальность и себя в ней. Как бы не было плохо, но бесконечно плакать невозможно и бессмысленно. Нравится мне или не нравится, но эта реальность есть. То есть, тот самый братик Наденьки, про которого она всё время рассказывала, это я и есть, а раз я её брат, то добрая женщина - это моя мама? Вернее, это мама моего тела! То есть моё тело - это её сын. В смысле, не моё тело, а тело, в котором я оказалась. В смысле, ребёнок, чьё тело я заняла... Тьфу! Запуталась окончательно! Пипец какой-то! Хочу домой! И пусть, я там была дылда нескладная, некрасивая и второгодница! Но это была я, и я была девушкой! У меня даже фантазий в сторону побыть мальчиком никогда не было. Когда смотрела "Любовь-морковь", как там Куценко кривляется, будто в него душа жены вселилась, я смеялась и на себя такое точно примерять не пыталась. Ольга - подружка потом говорила, что вот бы здорово было попробовать пожить парнем, интересно же! Ну, вот не интересно. И была какая-то внутренняя убеждённость, что в какое бы роскошное мужское тело не сунуть девичью душу или в женское мужчину, толку не будет, не получится соответствовать телу. И когда фильмы про переодевания смотрела, понимала, что в жизни Тутси бы фиг так лихо там ходила, там же сразу видно, как и в "Джазе только девушки", что эти персонажи к женщинам никакого отношения не имеют и не в кривых ногах дело. Даже самая страшная мужеподобная кривоногая бородатая баба всё равно остаётся женщиной, во что её не одень, как и наоборот. Словом, никогда мне это было не интересно. И если среди домашних дел выкраивала часок-другой на то, чтобы посмотреть или почитать, то уж точно не про это. Хотя, что-то похожее попадалось, когда я про эльфов одно время читала. Ну, нравилось мне эти сказки читать, там наши попадают и все там такие красивые и сплошь принцы и принцессы. Так, само собой, не бывает. Ну, и пусть, за то читать приятно. Там герой в тело эльфийки попадает, нет, вроде девочка становится эльфом и с вампиром дружит. Да, какая разница, к себе я это никак не прикладывала...

  Одно понятно, что эта мама меня любит, теперь наверно надо принимать окончательно, что это моя мама, как не крути, но я её ребёнок, которого она действительно любит. Она ведь не виновата, что я попала в тело её сына, которого она родила. С другой стороны, у меня с души упал огромный камень, мне больше не нужно напрягаться и ждать от неё гадостей. Она любит и заботится без умысла и злобных планов. Я ей родная или родной. Честно говоря, мне очень мешало то, что я должна была всё время себе напоминать, что верить никому нельзя и надо быть настороже. Хоть одна хорошая новость. Правда, придётся проститься с тем, что я Анна Сергеевна Пастушкова, теперь уже точно была. И даже вариант, что я попала в своё собственное прошлое уже не проходит. Не было в моём прошлом таких добавок в трусиках, это не то, от чего можно просто отмахнуться или скрыть. Хотя здесь и трусиков никаких нет, лежу в рубахе длинной почти до пола, на голое тело сорочка с короткими рукавами надета и никаких футболок или маечек, про трусики я уже сказала. Да! Ещё носки шерстяные такие колючие, прямо жуть. Мне такие всегда нравились, колются и щекотят, но ведь для пользы и здоровья...

  Стали понятны обрывки услышанных разговоров, которые раньше ставили меня в тупик. Теперь, раз уж я в другом теле, то вполне возможно допустить, что и в другом месте, но в России. Ведь если бы я была в другой стране, то здесь бы никто по-русски не говорил, и имена бы были другие. А ещё здесь в Бога верят сильнее, чем у нас. Каждый раз, входя, и мама, и Надя крестятся на Красный угол, в котором икона, перед которой всё время горит лампада. И крестятся по-православному, а не в другую сторону как католики разные. А разговоры и слова, которые меня удивили это услышанное мимоходом "Коллежский регистратор по казённой надобности", вроде бы по-русски, а смысла как в индийской песне. Или как мама Надю учила: "Доченька! Господин майор - это уже ВЫСОКОБЛАГОРОДИЕ, а не просто БЛАГОРОДИЕ, это уже восьмой класс в табели, штаб-офицер, а не обер-офицер, которого можно просто БЛАГОРОДИЕМ называть. Запомни девятый и десятый класс - обер-офицеры, с шестого по восьмой класс штаб-офицеры - их высокоблагородия. До третьего класса - их превосходительства, а выше уже высокопревосходительства, только такие у нас точно останавливаться не будут. Помню коллежский советник - это считай полковник, только раз у нас за все годы останавливался. Ты бойся майоров, да капитанов гвардейских, у них гонору много, да и высокоблагородиями стали недавно ещё не привыкли и куражатся...". А уж когда разговор зашёл про "коллежских регистраторов", "уездных секретарей" и каких-то "асессоров" мозги у меня завихнулись, и дальше я слушала просто как звуковой фон вроде птичьего щебета. Только мне кажется, что не только в чужое тело угодила, тут и время другое. Ну, не помню я такие слова. Только у Гоголя чего-то было в "Шинели", которую в школе проходили. И вот скажите мне, можно такую чушь всерьёз слушать? А Надя слушает, запомнить старается, чтобы не ошибиться. Да какие на фиг высокопревосходительства, их даже за границей всех как тараканов вывели, только клоуна английского с мятой как прошлогодняя картошка физиономией иногда показывают. Сын королевы, фу-ты - ну-ты! Это от которого принцесса Диана удрала не выдержала, я бы тоже не смогла. А тут после сегодняшнего открытия лежу и думаю, что может все эти благородия - это на самом деле и никто их в семнадцатом году из Авроры не расстрелял всех... Наши мальчишки в классе как-то спорили, что всех буржуев расстреливать из орудий очень неудобно и снаряды дорогие, лучше из пулемётов, только не ясно как их на набережной перед Авророй всех построили, чтобы из пушки попасть. А потом стали спорить, что лучше для такого случая: картечь или шрапнель. Одно я поняла, всех убили, только некоторые за границу убежать сумели, а тут вон про них, как про живых. И от этих мыслей становится как-то ещё грустнее, хотя куда уж дальше. Заметила, что и лампочек для освещения нигде не видно, а вечером, как стемнело, все уже спят, а если нужно, то из печки огонь достают и лучину палят или лампу приносят, асдиленовую... Я только через пару дней сообразила, что в лампе наверно ацетилен, который так безбожно исковеркали. Даже не керосин! Жесть! Никакого Интернета! И про телевизор с радио тоже забыть можно. Но это как раз мне не очень важно, не было у меня много времени на них, а вот то, что плеера любимого с наушниками в ушах не будет, вот это действительно грустно. Я так любила в уши пуговки вставить и под музыку любая работа в радость. А главное, слушаешь, что тебе нравится, а не то, что все модным считают. Ну, не люблю я какой-нибудь "металл" с "хард-роком". Мне вообще наши старые песни всегда нравились. Мне Славка специально подборки делал на флешку и смеялся, что мне нужно было лет на сорок раньше родиться. А ещё инструментальная музыка на гитаре или саксофоне и лучше без оркестра...

  Прошла до двери два раза, ноги дрожат, как в припадке, еле держат. От пола холодом тянет, а на мне одна тонкая рубаха ниже колен. Хотела в одеяло завернуться, но оно такое большое для меня, что не поднять. А меховину, на которой лежу, я ещё понять не могла, что подо мной такое необычное, я вытащить только попыталась и бросила, мне даже край задрать не удалось. Тут вошла с мороза мама, надо наверно привыкать, мне её мамой называть, никуда уже от этого не деться. Да и она не виновата, что я тут вместо её сына оказалась. Хотя до "называния" время ещё есть, голоса пока нет. И теперь, когда мне не нужно про неё гадости думать я её хорошо разглядела. Я ещё в первые дни, когда её только увидела, подумала, что я её уже где-то видела и никак вспомнить не могла, а сейчас поняла. Как-то по телеку показывали старый, кажется чёрно-белый, фильм, там главная героиня* была, в точности на мою новую маму похожа, может только у той волосы были посветлее и пожиже, у моей новой мамы они густые светло-русые. Она очень красивая, только усталая. Руки от воды красные распаренные, одета бедно, но как же у неё ясно сияют глаза, когда она на меня или Наденьку смотрит. А улыбка просто как солнышко светит. Она вошла, увидела мою телепающуюся телесность, подхватила и, причитая, моментально затолкала под одеяло. Ноги пощупала и натянула на них толстые колючие носки, которые я не нашла, когда встала. Потом посмотрела на меня и ещё серый пуховой платок мне на голову повязала. Я даже про носки забыла, так приятно, что мне как девочке платок на голову повязан, ведь сначала она повязала белый тоненький платок, а уже поверх него пуховый. Ну, и наругала меня, что я встала, это само собой. Мамы, когда нервничают за детей, всегда ругаются. Только ругаться, когда я в ответ лежу как полено с глазами и молчу, наверно ей стыдно стало и меня тут же нежно затискали, обцеловали, ласковостей наговорили и стали кормить. После ходьбы сил ложку держать у меня не осталось, поэтому покормили меня с ложечки, вернее простой деревянной ложки...

  Проболела я больше месяца. Речь ко мне так и не вернулась, хотя онемение в горле почти прошло, и глотать не мешает, а сказать ничего не могу, что-то в горле мешает, могу только "Э-кать" и "Ы-кать". Как не пыталась, вместо внятных звуков только сипение какое-то. Если я без "Э-канья" пытаюсь шёпотом сказать, губы и язык не слушаются, не хотят звуки делать. Это я решила, что я самая умная, что я и без горла смогла бы шёпотом разговаривать. Мою маму здесь зовут Любовь Егоровна, фамилия у нас Ковырины. Увидела я и своего папу - Самсона Ковырина**. Ну, что тут сказать? Когда я была совсем маленькой ещё в той жизни, то мне очень хотелось увидеть своего папу, которого я не знала никогда. Я даже придумывала себе как я его встречу и как он обрадуется своей такой замечательной дочке. Это мне, если кто не понял. Выросла и эти фантазии пропали. А вот тут сподобилась. За всё время, пока я болела, он только раз решил зайти, хотя его голос за перегородкой я часто слышала. Большой, нескладный какой-то, худой, но с широкими плечами и очень крупными руками, я их как увидела, так и мелькнуло - "лопаты совковые". Но ни его фигура, ни растрёпанные торчащие волосы, ни громкий сиплый резкий голос, не вызвали отвращения. А вот резкий тяжёлый запах застарелого перегара с сивушным водочным и чесночным запахом добавленного на "старые дрожжи" меня от него резко оттолкнул. Даже слабый запах навоза на этом фоне показался более приятным. Ужас как не люблю пьяниц, ещё в той жизни нахлебалась. Когда он полез ко мне слюнявыми губами и небритым колючим подбородком, я от амбре из его рта чуть не задохнулась. И как меня прямо ему в лицо не вырвало, и каких это стоило усилий, что еле удержала в горле рванувшуюся наверх кислую волну, рассказывать не буду. Как я поняла, у него какая-то радость случилась, что он ею поделиться пришёл и меня заодно проведать. Его там кто-то похвалил что ли, вот он и ворвался к нам, а мы втроём тихонько уютно вечеряли. И чего он меня стал хватать, мог бы и Надюшу схватить. Но мама меня у него отняла и быстро его радостные крики прекратила и усадила за стол. Я просто восхитилась, как она без криков и стуков сделала так, что стало тихо и спокойно, он уже сел и стал чего-то рассказывать, а я на руках у мамы завёрнутая в одеяло уткнулась ей в шею, которая свежим хлебом пахнет, шмыгаю носом, и опять слёзы текут. Вот же домечталась - дура, получи себе папочку-алкоголика. Уже потом, гораздо позже я узнала, что Надюшу он хватать бы не стал, потому, что она не его дочь. Он женился на маме, когда она вдовая с маленькой дочерью осталась, а он приехал сюда смотрителем, в отставку из полка отпущенный. Вот и посватался отставной солдат к красивой вдове без хозяйства и с довеском. Я - его единственный долгожданный ребёнок, и родилась, не сразу, меня целых три года ждали...

  О моей не желающей восстанавливаться речи никто особенно не переживает. Оказалось, что я и перед болезнью едва-едва начала первые слоги пытаться выговаривать. Приходивший меня осматривать фельдшер не нашёл во мне никаких отклонений. Ну, кроме того, что я девочка, а тело мальчика, только он об этом не знает. Словом, молчу и ладно, само как-нибудь образуется. К концу месяца я уже вполне могла внутри дома двигаться, вернее, не дома, а нашего запечного закутка, который я за комнату вначале приняла. На улицу и даже в соседнюю комнату, где родители живут даже не пыталась сунуться, мне почему-то вполне хватало этого пространства. По вечерам за перегородкой довольно старательно, если судить по некоторым звукам, родители мне братика или сестрёнку делают.

  Чтобы дитятко не застудилось, мне выдали какие-то войлочные опорки с мехом внутри, чтобы я могла по холодному полу ходить. Сверху длинную, почти до пола, с вышивкой мягкую широкую верхнюю рубаху, а к ней большой тёплый узорный платок, в который я почти целиком завернуться могу, размерами он одеялу не особенно уступает...

  Окончательно уверилась, что закинуло меня в прошлое, в Россию. Случайно узнала, что на дворе весна восемьдесят пятого года от Рождества Христова. Мы живём при почтовой станции на тракте. А наш отец и кормилец на этой станции главный, то есть смотритель в чине коллежского регистратора, это один из самых маленьких чинов в табеле о рангах. Кроме нас есть ещё семья конюха с помощником и извозчики. Извозчики или ямщики часто меняются, они, как и подменные лошади, по казенной надобности могут переехать в другой конец не то, что тракта, а даже Империи. Потому и набирают молодых и шебутных, кто хочет мир посмотреть, и не привязан нигде, или хронических одиночек, кого эта жизнь на дороге устраивает, и они ничего другого не хотят. Ребята они бедовые, любители выпить и подраться, тем более, что сама дорога такой характер воспитывает. Ведь любой из них зимней порой в пути может один на один не только с ватагой лихих людишек встретиться, но и со стаей голодных волков. И неизвестно, какая встреча безопаснее. Конюх - старший над лошадьми и подвижным составом, какой на станции есть. Это телеги, повозки, коляски на полозьях и на колёсах и розвальни для зимы. Что требует ремонта, то в кузню в соседнюю деревню к кузнецу отвозят, и он занимается ремонтом. В принципе на станции есть должность кузнеца, но у нас своей кузни нет. Жена конюха ещё и кухней заведует вместе с нашей мамой, они кормят проезжающих. А вместе с нами - детьми и женой помощника конюха все вместе отвечаем ещё и за чистоту и порядок на станции. В пристройке живёт жена бывшего смотрителя с больным сыном и невесткой, но детей у них нет, да и не показываются они почти, только еду на кухне берут. Они давно собираются уехать на юг, где климат лучше, этой весной окончательно собрались в путь, как Надюша рассказала. В сумме с детьми персонал станции пара десятков человек постоянного состава и до десятка сменных ямщиков. На женщинах и нас - детях ещё и огород, разбитый позади станции. Он совсем не маленький, там больше половины, чуть не гектар, засажено картошкой, а остальное пшеницей и грядками, с которых на стол идёт не только молодая ранняя редиска, но и остальные овощи, как поспевать начинают. А с нескольких парников-навозников огурцов на засолку хватает до нового урожая, как и квашеной капусты. Отдельно поле гораздо бОльшей площади засеяно овсом, ячменём и горохом. Но этими посадками занимаются конюхи, это для прокорма конского состава. Сейчас жена помощника конюха не работница, ходит-то с трудом, живот свой носит, на сносях баба...

  Рядом с нашей почтовой станцией большая деревня, когда-то имение одного из Раевских, но уже после войны с Наполеоном оно отошло казне. Было заложено и выкуплено и сейчас фактически свободное поселение, которое можно отнести к зажиточным. Живёт не столько с того, что земля родит, а больше с отхожего промысла, в котором больше половины мужиков занято. Часть в артелях, другие на мануфактурах, но по сравнению с обычными селянами их сезонный заработок перекрывает доход с надела и позволяет семьям жить зажиточно. Поэтому крестьяне здесь раскованные, а не забитые затюканные, как во многих других местах, в которых никак из недоимок и долгов не могут вылезти. У нас же по праздникам почти все мужики в сапогах, а не в лаптях, да и рубахи шёлковые вышитые не редкость. В деревне даже храм миром построен из камня с отдельно стоящей колокольней освящённый в честь Успения Пресвятой Богородицы.

  Вот в эти условия мне теперь нужно вживаться, хочу я этого или не хочу. Но я сюда попала, и выхода у меня другого нет. Да и не спрашивал меня никто. Сунули и выплывай, как та мышка, что не сдалась, а всбила кусок масла и не утонула в крынке с молоком... А "Страткой" меня называют потому, что моё имя здесь - "Калистрат Ковырин". Вообще я раньше была полностью уверена, что это не имя, а ругательство из-за его созвучия с состоянием удаления части детородных функций. А тут, вы представляете, как угораздило?! Хотя, здесь над этим именем никто не смеётся, выпало такое в святцах при крещении. Тут и покруче имена есть...

   * - Имеется ввиду телевизионный фильм по рассказу А.П. Чехова "Анна на шее", где в главной женской роли снялась очаровательная красавица - Алла Ларионова.

   **- Персонажам Пушкинской повести я добавила в фамилии букв, так пушкинский Вырин стал Ковыриным.

  К концу зимы я потихоньку стала выходить из нашей комнаты. На улицу мне выходить не нужно, да и не рвалась я туда, а вот кушать я стала ходить на кухню и помогать в меру сил. Не считать же за улицу, когда прошмыгиваю вдоль стенки от двери до двери. На выход Надюша дала мне верхнюю рубаху больше похожую на её сарафан и чуть короче нижнюю. Подозреваю, что это был раньше её сарафанчик, из которого она выросла. А когда я сама попробовала заплести две косички, что при длине моих волос едва до середины шеи было сложно, то она же мне и помогла. Ей это показалось очень весёлой игрой, в которой она охотно приняла участие. Вообще, я ведь в прошлой жизни была уже почти взрослой, здесь в семнадцать часто уже со вторым ребёнком нянчатся, и опыта в заплетании косичек у меня хватает, но мои детские пальцы слушаться не хотят никак. Я хотела показать сестре, сколько разных способов плетения косичек и кос я знаю, но даже простой колосок заплести оказалось выше моих сил, как я не старалась. Как потом выяснилось, веселья две мои несчастные косички добавили ещё и тем, что две косы здесь носят замужние женщины, а молодые девушки и девочки заплетают только одну косу. На свадьбе при подготовке к выходу невесты целый ритуал, когда подружки расплетают девичью косу и заплетают две, как говорят, одну её, другую мужнюю. Так, что, моё желание заплести две косы окружающие посчитали очень хорошей шуткой и отнеслись соответственно. Странно, никого не смущает, что я хожу в платочке в длинной рубахе-сарафане с вышивкой, которая выглядит никак не мальчиковой, а косички - это шутка, хотя под повязанным платком их не видно. Впрочем, я и не пытаюсь никому ничего доказать, только решила насмерть биться за свои волосы и не дать их обкорнать.

  Да, я назвала Надюшу сестрой. После месяца в их обществе, я окончательно приняла маму и сестру. Столько нежности, заботы и тепла, которые они обе обрушили на меня за этот месяц, мне за всю мою прошлую жизнь не перепало и четверти. Я теперь совершенно спокойно называю их родными, без доли сомнения или вины в предательстве оставленных в той жизни родственников, хоть пока только про себя, говорить я всё ещё не могу. Не знаю, если бы мама и сестричка у меня были другими, то я бы может сомневалась. Но они настолько искренне меня любят и не скрывают своих чувств, что просто не оставили мне выбора, ведь и тело, которое мне досталось им родное, так и чего огород городить?

  В моём маленьком возрасте есть и свои плюсы. Я сейчас могу доиграть то, что не смогла доиграть в том детстве, ведь в нынешнем возрасте этого тела я уже нянчилась с братиками, которые рождались один за другим, и маме одной никак было не успеть за двумя орущими грудничками, правда они умерли потом. Так, что с рождением моего младшего брата моё детство закончилось. Я случайно увидела у Нади тряпичную куколку, которую у неё попросила, ведь она ею уже давно перестала играть. Ну, то есть, как, попросила, просто протянула руку и посмотрела на неё. Оказалось, что у меня в этой жизни очень выразительная мимика и жестикуляция, и мне почти не мешает жить моя немота. Надюша поняла и куклу дала с явным любопытством, и я с удовольствием стала с нею играть. Вообще, до моего вселения Калистрат себя особенно как мальчик проявить не успел. Из разных рассказов я поняла, что он до этого просто ходил хвостиком за маминой юбкой, был спокойный и тихий, да и мама не особенно старалась его приобщить к активной мужской жизни. Для не полных трёх лет вполне обычное поведение, это старше у мальчишек словно моторчик в попе включается.

  У меня в том детстве была кукла. Она была, может и красивее, чем эта. Пластмассовая с серебристыми волосами, которые, правда, быстро вылезли, а потом братики оторвали и куда-то дели одну руку куклы, но я её всё равно очень любила и играла с ней даже в начальной школе, пока сестрёнки её у меня не реквизировали, хотя им больше Барби нравились. Вот только времени на возню с куклой у меня почти не было. Теперь же время у меня было и мне никто не мешал, тем более, что кукле ведь совсем не нужно ничего объяснять и доказывать, она любит меня такую, какая я есть, как и я её люблю не меньше. Не знаю кто её сшил и нитками синего цвета вышил крестики глазок, а сделанные из ниток когда-то жёлтые волосики можно было даже в косичку заплести. Наверно Надюша сама сшила кукле такое красивое платье с лентами, а волосы, собранные в косу подвязала красной шёлковой ленточкой. И хоть на тряпочном круглом лице не было ничего кроме крестиков-глаз, но для меня эта кукла была красавицей и я с ней возилась с таким неописуемым удовольствием, что все вокруг только удивлялись. И то, что кукла со мной стала спать, даже упоминать не стану...

  На пасху, к которой готовились так серьёзно, что мне даже стало немного стыдно, что я такая нехристь, и смотрю на это с внутренним пренебрежением. Для меня пасха связана только с тем, что мы дома наедались варёных крашеных яиц. А перед этим стукали их носиками с целью разбить у другого его яйцо, ещё прикрывали рукой яйцо, чтобы ударить можно было только прямо в острый носик, а не сбоку, где скорлупа всегда слабее и почти нет шансов, что выдержит боковой удар острого конца. А здесь это праздник. Нет, это ПРАЗДНИК, а страстная седьмица - часть подготовки к нему. И хоть у нас на станции строгий пост не держат, ведь для болящих и тех, кто в пути пост разрешается не соблюдать. Но и у нас во время Великого Поста было два рыбных дня в неделю, а на стол старались всё-таки подавать более постное меню, то есть каждый сам выбирал себе постную или скоромную пищу. Оставались мясные супы, а вот на второе было больше каш. И пироги больше сладкие и постные с капустой, морковью, луком и грибами. Я здесь успела полюбить пироги с икрой и требухой с луком, но во время поста с икрой ещё делают по рыбным дням, но меньше, их здесь кроме меня мало кто любит, даже не знаю почему, а вот с требухой пироги считаются скоромными и их не пекут. Я чуть не в шоке была, когда увидела в холодной кладовке две немаленькие кадушки с солёной севрюжной икрой. После этого запасы щучьей икры меня совершенно не впечатлили, хотя их было раз в пять больше. А местные икру в основном с блинами трескают и совершенно не считают чёрную икру деликатесом и чаще выбирают щучью...

  С вечера на пасхальную службу все собираются в самых красивых нарядах. Пара человек, которых на всякий случай оставили на станции, искренне считают себя наказанными и им сочувствуют, а я совершенно не понимаю, что за радость стоять неподвижно несколько часов в душном помещении под заунывные непонятные молитвы. Но для меня праздник обернулся тем, что меня нарядили в красивый праздничный сарафан, панталончики с оборками, а голову убрали нарядным платком, под которым оказался в комплект с сарафаном нарядный чепец с красивыми лентами. На ноги мне надели красивые короткие толстые носочки или скорее пинетки с красными помпонами и на маминых руках я поехала в храм, хотя часть дороги меня нёс Ковырин. Вот хоть убейте, не понимаю, это они так сами догадались, что я на самом деле девочка? И как им это удалось?* Эти вопросы не помешали мне получать удовольствие от своего наряда и его красоты и особенно то, что я соответствую себе как снаружи, так и внутри. Вот уж где действительно праздник. Не буду говорить, что удивилась физической подготовке здешних людей, меня донесли до храма на руках, а я ведь хоть и не крупная, но трёхлетняя девица, не страдающая отсутствием аппетита. После этого со мной на руках мама отстояла всю службу, успевая бить поклоны и креститься в нужных местах. И только перед обратной дорогой минут на десять мы остановились и меня посадили на скамейку у церковной ограды, чтобы дать маме отдохнуть.

  После пасхи и выгула меня на всеобщее обозрение в нарядном платье я искренне посчитала, что мои родители, ну, вернее моя удивительная любящая мамочка, каким-то чудом без слов сумели догадаться о том, что я девочка и теперь проблем в этом вопросе у меня больше не будет. А когда вырасту... Ну, когда вырасту, тогда и буду думать. На фоне этих настроений я даже перестала особенно страдать от того, что постоянно натыкалась на торчащий у меня между ног "петушок". И должна повиниться, но пару раз летом попробовала пописать стоя. Ну, любопытно ведь. Хотя я в прошлой жизни даже умела это делать стоя, только у меня не получалось направить струю высоко.** Уже при второй попытке я намочила выскользнувший подол платья и зареклась от таких экспериментов. Насколько удобнее - подобрать подол и присесть, неужели не понятно...

  На кухне и в других местах женских работ меня приняли с радостью и ничем никак не показывали, что мне здесь не место. А я просто наслаждалась тем, что участвую и учусь тому, как готовить, а главное печь вкусные пироги, расстегаи, ватрушки и прочие изыски из теста и делать к ним начинки. А уж работу с настоящей пышущей жаром большой русской печью, в которую чугунки с ухвата влетают как словно патроны из обоймы, и распаренная повариха легко удерживает на кованом ухвате полный парящий чугунок ёмкостью не меньше пятнадцати литров. Я бы и в прошлой жизни такое не подняла, а она словно между делом жонглирует, успевая покрикивать и делать ещё несколько дел мимоходом. Конечно, меня из-за возраста к печи никто не подпускает, но помогать украшать плетёнкой ватрушки или защипывать края расстегая с зайчатиной мне позволяют и даже хвалят, когда это у меня это хорошо получается. Никто здесь с детьми не цацкается, при взрослых делах, если не справляешься в полном объёме, никто просто так для подбадривания зря хвалить не станет. Взялся - делай, сделаешь хорошо, похвалят, нет - никаких скидок на возраст. Но и цена такой скупой похвалы в несколько раз выше.

  Вообще, может такое отношение связано с тем, что на станции сложился явный перекос в сторону мальчишек. Кроме Надюши дочерей нет ни у кого, а семеро мальчишек мал-мала нашего конюха - это вообще по всем признакам особо опасная ОПГ***, которые только ждали возможности затиранить меня как старшего сына помощника конюха. Может ещё и поэтому никто особенно не протестовал против того, чтобы я занималась под присмотром на кухне женскими делами. А ведь здесь разделение дел на мужские и женские - не формальное, а самое реальное и конкретное. Дел для всех в хозяйстве столько, что только успевай поворачиваться. И если по кухне и дому мужчин почти ничего не касается, то на улице работа есть всегда, и конца ей и края нет, как и женской работе. Наверно единственное, к чему удаётся почти без особенной ругани привлекать младших конюховых пацанов - это огород и то только на окучивание, посадку или уборку урожая. Заставить этих крутых почти мужичков сидеть и пропалывать грядки не смог бы наверно даже государь-император. Ага, есть здесь такой, и поминают его с придыханием и почтением.

  При этом пацаны с удивительным упорством могут делать какую-нибудь нудную и грязную работу, если эта работа считается мужской. Младший Панкрат всего на пару лет старше меня, у него и сил поднять здоровенную навозную лопату нет, но язык от усердия высунул, пыхтит и пытается этой здоровенной штуковиной чистить конюшню. И ему совершенно плевать на то, что там стоят лошади, под которыми он, не нагибаясь, пройти может. Я лошадей просто боюсь, они такие большие и зубы у них здоровенные, говорят, если не аккуратно удила вставлять, то и пальцы откусит, не заметит даже. Вон, у помощника конюха части мизинца и безымянного пальцев нет. Он говорит, что не специально, просто челюсти такие мощные, что для них пальцы перекусить - как нам хлебушка откусить, а он сам дуром пальцы в зубы молодому жеребчику сунул. Кто-то из ямщиков рассказывал, что лошади очень чуткие звери, если на ходу в поле конь на гнездо какой-нибудь птахи наступит и почувствует, что на живое наступил, то скорее споткнётся с риском ноги себе переломать, но постарается не раздавить копытами живое. Да и копыта у них огромные с железными подковами, как наступит и ноге полный и окончательный кирдык придёт. Я верю, скорее всего это правда, но с моей точки зрения они такие большие, что могут просто нечаянно не заметить, а меня потом нужно будет рашпилем от какой-нибудь стенки отскребать. Нет уж! Я как-нибудь без близкого общения с лошадками переживу, подальше от этих зубов и копыт. Тем более, что многие из них нервные до ужаса, а как дурить начинают, то глаза выпучит, удила закусывает и пена с губ летит, вырывается, храпит, копытами своими машет. Ну, чего ему моя маленькая тушка? Нет, они красивые и замечательные, но любоваться я ими буду на расстоянии, а лучше в бинокль, к слову, и запахов меньше. Ведь на расстоянии они и, правда, очень красивые. Зато я теперь узнала, что возраст лошади часто можно по форме и поставу копыт узнать. У старых лошадей бабки "проваливаются" и от этого копыто начинает снашиваться не с носка, а в задней части, вот и получается такой шлёпающий шаг, а уж бег при таком поставе копыт - вообще смех, как клоун по арене в своих длинноносых ботинках. У молодых нога стоит копытом на носочке, и конь, словно на цыпочках ходит - в струнку вытянутый. Хотя коней у нас почти нет, больше лошадки в упряжь, а если и есть для курьеров, то их отдельно держат и кормят отборным овсом и ячменём. Но, то, что я лошадей боюсь, совсем не мешает мне получать удовольствие от их кормления. Когда на ладошке протягиваю угощение Метели, это списанная пару лет назад каурая кобылка, которая теперь у нас на станции для местных нужд живёт, она косит на меня своим большим глазом со светлыми ресницами и аккуратно губами берёт духовитый кусок свежего подсоленного хлеба. А губы у неё толстые и мохнатые и она ими словно ощупывает то, к чему тянется. Тем более, что любить детей ей особенно не за что, мальчишки часто ей всякие каверзы устраивают. Ведь за своих лошадей ямщики могут и вожжами отходить, хорошо если потом своими ногами уйти сможешь, а за Метельку никто не вступится, да и списанная она давно, даже если околеет прямо сейчас, никто переживать не станет. И, кажется, я здесь единственная, кто видит в ней живую душу. Для остальных лошади - как машины или мотоциклы для хозяев моего времени, то есть средство передвижения или престижа, но точно не живое одушевлённое существо... Я не осуждаю, да и в нашем времени хватает тех, кто со своими машинами, как с живыми разговаривает...

  Пришла весна. Я стала больше времени на улице проводить. Тем более, что теперь и на ноги ничего не нужно, тут дети и многие взрослые босиком бегают и это совершенно нормально. На станции наверно только отец всегда в сапогах ходит, ему не по чину босиком ходить, по должности положено в мундире службу исполнять. Все остальные обувь надевают на выход, а так и босиком можно. Вот и я уже приноровилась босиком бегать. Я ведь помню, как колко и почти невозможно ходить босиком, если ноги к обуви привыкли. А тут наверно организм детский или уже есть босой опыт, словом, стала ходить и даже бегать. Не совсем привычно, но освоилась без проблем. Непривычно было в первые дни, когда пару раз наступила в свежие конские "яблоки" или коровью лепёшку. Обычно со двора убирают сразу, чтобы проезжие господа не вляпались в навоз, а вот от свежих ведь не застрахуешься, сама виновата, нужно было под ноги глядеть, а не на то, как ловко голый по пояс ямщик дрова колет. И то, что я тут бегаю в платье красивом никого как-то совершенно не занимает, а я по наивности своей этому радуюсь. Совсем мне не хочется ни с кем конфликтовать, но внутри живёт уверенность, что без серьёзного конфликта отстоять свою женскую суть у меня не получится. Слишком здесь всё жёстко и традиционно. Так положено! И точка! Правильно! И не обсуждается. Нет, вы наверно не поняли. Здесь не просто принято или правильно. Здесь правильно - это ПРАВИЛЬНО. ПРАВИЛЬНО для всех и любого без исключений и сносок. Тем более в таком основополагающем вопросе, как мальчики и девочки. Солнце всходит на востоке, а мальчик - это мальчик, а девочка вырастет, и детишек рожать будет. Всё просто, чётко и понятно, как кирпич. И мне в этой чёткости никаких лазеек. Но пока мне дали время. Чем обусловлена такая передышка я не знаю, но благодарна судьбе за неё. Ведь в отличие от моего тела я гораздо старше и реально отдаю себе отчёт, насколько у взрослых желающих настоять на своём возможности больше, чем у ребёнка этому попробовать противостоять. То есть, если вопрос поставят жёстко и меня вытряхнуть из платья и заставят надеть штаны, я справиться не смогу, но для себя я уже решила, что в этом случае просто пойду куда-нибудь и там умру от голода и холода. Пусть это будет самоубийство, но жить мальчишкой или мужчиной я не согласна. И тут вопрос даже не в том, что я такая принципиальная, а юбка для меня - главный фетиш. Нет, я реально оцениваю себя в реальном мире. Мальчишкой или мужчиной мне для того, чтобы хоть что-то из себя представлять нужно драться в прямой и опосредованной форме, другими словами добиваться и отстаивать себе и своим близким место под солнцем. Не нужно говорить, что женщина делает то же самое, вопрос в способах и методах. Женские я знаю и готова их использовать, а вот мужские мне не доступны. Ну, не боец я совершенно. И что мне остаётся? А останется мне быть неким ЧМОм-чуханом-ушлёпком, но зато в штанах. А если ещё кто-то из более сильных на меня глаз положит в смысле быть при нём в услужении, то жизнь шестёрки об которого все ноги вытирают. Я, конечно, девушка и мне вроде как должно быть не трудно подчиняться более сильному, но гордость у меня тоже есть и на такую жизнь я не согласна. Как мне часто говорил Славка, что уступить и поддаться очень легко, стоит только чуть прогнуться всего раз, и не заметишь, как об тебя уже все ноги вытирают. Поэтому в этом вопросе стоять жёстко нужно с самого начала, пусть лучше убьют, чем зачморят. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Красивая фраза, вот только для меня это не фраза, а суть. Может то не многое, что никто из нас никогда никак вытравить не может. За что нас весь мир ненавидит и понять не может. Русские не сдаются... В прошлом мире я бы может не стала настолько категорична, там границы между мужчинами и женщинами размыты уже настолько, что иногда только по паспорту можно определить кто именно перед тобой. Может я там бы нашла себе нишу без такой категоричности, а вот здесь всё очень чётко и жёстко. Может всё было бы иначе, если бы я оказалась в семье более привилегированного сословия, здесь ведь сословия - не пустая формальность. В дворянской или купеческой семье мне может позволили бы такую "дурь" - "блажь", по крайней мере в их среде не так жёстко выставлены правила жизни, которые скорее правила выживания. Хотя, может я и не права и эти мои оценки от того, что я не представляю себе их жизнь и может там всё ещё труднее и хуже. Чего стоит только понятия купеческой или дворянской чести, там такие стенки, что оглоблей не перешибёшь... Словом... Страшно, я ведь не дура. Вот только иначе не получается. И не каприз это. Для меня прожить в мужской роли ничем не отличается от того, чтобы прожить поросёнком или телёнком, тоже совершенно другая неизведанная и непонятная жизнь по своим неведомым правилам. Вопрос ведь не в том, что надеть: штаны или платье...

  Я стала гораздо внимательнее смотреть на мальчишек. Как ни крути и что бы я для себя не решила, а я вынужденно прикладывала к себе их поведение, интересы, жизнь. Прежде чем начать бодаться с реальностью я всё-таки решила попробовать примерить на себя то, что мне кажется невозможным. Вдруг смогу найти для себя нишу, лазейку, отдушину. И чем больше всматриваюсь, тем яснее понимаю, насколько мне это не подходит. И не капризничаю, правда, понимаю, что мы совершенно разные. Дело совсем не в том, что у нас в трусиках, которые здесь никто не носит, но, я думаю, и так понятно, о чём говорю. У нас, как у маленьких детей есть почти неограниченная возможность наблюдать за тем, что происходит вокруг. А я ведь ещё и разум имею совсем не детский, поэтому не просто смотрю, но и, очень хочу надеяться, вижу. Маленькие мальчишки бегают, как и я не в штанах, вот только если у меня красивые платья, которые я при этом стараюсь, как девочка носить аккуратно и они все у меня с подолом ниже колен, украшены вышивкой и оборками, а на голове обязательный платок, который я сама повязываю поверх заплетённых кос. То у них не платья, а рубахи, простые без украшений и длиной едва до колен, а чаще ещё короче. И среди них считается, что такая длина - мужская, а длиннее - это по-бабски и оборвут или обрежут, стоит такую на них надеть. И не дай Бог кому-нибудь сравнить или намекнуть на то, что в них хоть тютелька девчачьего, стискивают кулачки и кидаются в драку, даже если шансов победить никаких. То есть это движение - не с целью наказать и победить обидчика, а просто демонстрация неприемлемости и неприятия такого сравнения или намёка. А уж ходить как я в повязанном платочке и тем более самому его повязывать - это для любого из них равно признанию в них безумия. А про вышивки и другие украшения я просто молчу.

  А про платки... Я только здесь осознала, что стоит за предосудительными нотками в слове "простоволосая". Помню сцену из какого-то фильма, когда женщина крестьянка или казачка изо всех сил бежит к околице, чтобы успеть проститься с мужем или любимым, который уходит на войну. Но не успевает. К тому времени, как она выскакивает за околицу уже едва хвост ушедшей колонны видно. А она, ещё не имея уверенности в том, что она окончательно опоздала, сдёргивает с головы платок, которым хотела помахать вслед, или просто как я думала ей жарко. В кадре, увидев пустую дорогу, тихо с головы сползает стягиваемый платок. Так я и думала раньше, когда видела этот эпизод, никак иначе я его трактовать не могла, мне просто в голову другое не приходило. Ведь я выросла в совершенно другой системе стереотипов, и смотрела на лицо, эмоции, мимику. Уже здесь поняла, что сдёргивание с головы платка не в помещении для девушки воспитанной в классических русских традициях - это показатель серьёзного стресса, надлома, срыва, глубины внутренней трагедии, при которой она или не контролирует свои действия или демонстративно нарушает принятые правила. Здесь для женщины выйти из дома с непокрытой головой равносильно по степени позора выходу голышом на людную улицу. Хотя есть моменты, когда девки могут на небольшое время снять платок и накинуть его на плечи, это во время эпизодов женихания между возможными будущими супругами, где показать богатство своих волос - как покрасоваться и предъявить себя с более выигрышной позиции, выставить красу на обозрение. Но и то, это только в праздники и соответствующем окружении, в кругу подруг или в танце, есть же фигура в "Барыне", где в раскинутых в стороны руках концы снятого платка зажаты, а потом платок на плечах до конца танца. Так и над смыслом строчки "...падал платочек твой с плеч..." задумаешься, что не понимала я смысла в неё вложенного. В остальное время женщина волосы закрывает постоянно, на всякий случай и дома, хотя под крышей находиться с открытыми волосами не возбраняется, но не станешь ведь постоянно повязывать и снимать, когда во время суеты по хозяйству приходится находиться, то снаружи, то внутри дома. Ладно, это я о своём - о девичьем...

  Мальчишки терпят на своих головах платки только под угрозой немедленной и кровавой расправы со стороны матерей и то, только если приболели, к примеру, или совсем маленькие после мытья, чтобы не застудились. То есть, так как я ходить в платочке никто из них никогда не согласится. Про заплетённые косы я вообще лучше промолчу, но благодаря платку их и не видит никто. И их ужасно удивляет то, что я не поддаюсь на их СТРАШНО ОСКОРБИТЕЛЬНЫЕ подначки вроде того, что я, по их мнению, хожу совсем как девчонка и платочек у меня не по-пацански. А уж за то, что платье у меня совсем бабское, я, по их мнению, просто обязана их всех в кроваую кашу размолоть, а я улыбаюсь в ответ, ведь мне такие слова только в радость. Расстраивает только то, что в итоге я получаю эпитет "блаженный". Я против блаженности ничего принципиально не имею, и в принципе готова к тому, что может в эту нишу юродивости мне в моих обстоятельствах придётся со временем уйти. Как в одном фильме, дело во время войны у нас в глубоком тылу происходит, герой немке, которая не знает русского языка, говорит: "Молчи, пусть думают, что ты - немая, у нас в народе юродивых любят...". Но меня в этом определении очень сильно расстраивает, что говорят в мужском роде, было бы "блаженная", я бы только порадовалась. Все эти слова и аргументы я не проговаривала, я это чувствовала и ощущала внутри без всяких слов и объяснений, просто знала, что я не могу быть мальчиком и мужчиной, это не моё и точка. А все доводы и аргументы - оставьте их сексопатологам и психологам, вот только мою жизнь жить мне, а не их мудрёным словам или диагнозам...

  Ведь даже на приход кузнеца, который занимается перековкой лошадей, мы с мальчишками смотрим совсем по-разному. Мне, как и им, интересно происходящее действо. Ведь, это одна из вещей, на которые можно смотреть очень долго, тем более, когда работает профессионал. Я для себя открываю совершенно незнакомые вещи. Ну, а откуда бы мне - горожанке из двадцать первого века знать, как подковы меняют? Я и подковы то видела только в кино или на картинке, и наверно совершенно бы не усомнилась, если бы мне тогда сказали, что новые подковы к копыту просто приклеивают. А тут вот всё в своей натуральной простоте и брутальной конкретности. Здоровенный мужик в кожаном фартуке подошёл к коню, треснул ему кулаком по носу, бурча что-то вроде "Ну, ну, не балуй!", ногу подхватил, к себе, как удобно загнул, копыто и подкову осмотрел, и если нужно подкову поменял. И тут тоже куча интересного. Подковы у него с собой в ящике, в котором инструмент. После откусывания или распрямления концов старых гвоздей со специальными четырёхгранными пирамидальными шляпками, старую подкову снимают, копыто внутри чистится и проверяется, чтобы там не было никаких болячек или повреждений, само копыто обрабатывается грубой проволочной щёткой, а потом подбирается по размеру новая подкова. Я вообще раньше искренне считала, что копыто у лошади как у игрушки сплошное, как литая платформа у некоторых туфель. Меня даже удивляла такая странная при сплошных копытах форма подков, ведь проще подкову не только по краю иметь, а всю опорную поверхность закрыть. Оказалось, что копыто - это такая изогнутая толстая пластина, а в середине пусто, вот поэтому и у подковы такая форма. Специальным ножом и напильником поверхность подгоняют под новую подкову, у которой спереди зуб торчит. Я была совершенно уверена, что этот шип специально, чтобы лучше за дорогу цеплял, нет, он, оказывается, вверх смотреть должен, чтобы спереди фиксировать подкову на копыте. А гвозди забивают не в толщину копыта, которой, грубо говоря, нет почти, а под углом пробивают копыто и снаружи загибают книзу. Иногда почему-то подкову не просто напильником подгоняют, а нагревают подкову на переносном горне и нагретую прикладывают на место и тогда копыто воняет палёными волосами или перьями, лошади это само собой не нравится и она пугается, но её держат, а остывшую подкову прибивают гвоздями. И никто ни гвоздями, ни подковами не разбрасывается, удаль свою не показывает и их не ломает, всё аккуратно собирают и уносят в кузню, металл - штука дорогая и в хозяйстве нужная...

  Всё, что я рассказала - это формальное описание происходящего. Да, мы сидим, как воробьи на заборе, устроившись, кто где, мальчишки на заборе или брёвнах, я нашла небольшой чурбачок и даже постелила на него тряпицу, чтобы не испачкать платье в смоле или опилках, но главное различие в том, на что мы смотрим, что является центром нашего внимания. Я вижу, что мальчишки, когда видят, как кузнец, осаживая нервничающую молодую рыжую кобылку, хлопает её своей широкой тяжёлой ладонью по носу, сами словно приноравливаются, как бы им самим было сподручнее нанести такой удар, даже кажется, что у них одновременно чуть вздрагивает рука и напрягаются мышцы. А у меня внутри словно отдаётся боль лошади от этого тумака, и на какие-то мгновения она совершенно дезориентирована, мне её нестерпимо жалко и я почти ненавижу этого потемневшего от кузнечного жара мужичину. И меня совсем не восхищают его профессиональные отточенные движения, хотя трудно не восхищаться работой умелого мастера. Но это только один пример кардинальной разницы между нами. Я смотрю за работой кузнеца и не могу не любоваться ловкостью профессионала, но я совершенно точно не пытаюсь это дело примерить на себя, я здесь зрительница, а не сопереживающий возможный будущий приемник, как кто-то из мальчишек. И по большому счёту, я с удовольствием погляжу на эту работу один раз, может два, но не больше, ведь мне эта работа не интересна. Вот, как повариха управляется с плитой и готовит обед, я на это могу смотреть многократно, вот там я буду сопереживать и к себе примерять, ведь каждый раз может появиться возможность заметить какую-нибудь важную мелочь. А мальчишки просто ждут, когда же вся эта кухонная суета превратится во вполне осязаемую еду, которой можно будет набить свою бездонную утробу, как ругается на них повариха, когда гонит их с кухни своим полотенцем. А меня с кухни ни разу не гнали, даже если я никому там в это время не помогаю, а просто сижу и смотрю, я там своя. Так и кто я, девочка или мальчик?...

  А как может быть скучно, перебирать крупу или горох? Даже чистить картошку или шинковать капусту... У меня правда пока совсем не получается орудовать ножом, хоть мне нашли самый маленький, чтобы я его могла удержать своими руками, но детские руки ещё не имеют нужной ловкости. Особенно я это прочувствовала, когда попросила Надюшу научить меня прясть. Это же просто волшебство завораживающее, как на глазах из пука шерсти привязанной к оголовью прялки появляется моток пряжи, из которой можно связать что-нибудь тёплое. Я, конечно, видела пряжу и даже училась вязать, но никогда не видела, как шерсть превращается в нить. А у сестры так ловко получается, одной рукой она скручивает вытягиваемую нить, а другой рукой подкручивает веретено, которое в её руке ловко подпрыгивает по полу, как послушная юла крутится, что смотреть на это можно часами. Я не могу говорить, но мама и сестра меня понимают без слов, поэтому стоило мне подойти и умоляюще поглядеть на сестру, как она, переспросив, правда ли я хочу этому научиться, стала меня учить. Я почти сразу узнала, что есть прялка совсем другой конструкции, где не используют веретено, а ножной педалью крутят специальное колесо и на такой прялке нить получается ровнее, чем с веретеном, но их прялку выпивший отец сломал и никак не соберётся отремонтировать, вот и пришлось им вспомнить, как прясть на веретене. От нетерпения у меня даже руки зудят, так мне хочется попробовать, ведь я уже всё видела и у меня обязательно получится и непременно так же ловко, как у Надюши. Сестра видит моё нетерпение, хихикает и продолжает меня поучать, не давая немедленно приступить к процессу. Это потом я понимаю, что она очень хорошо помнит, как сама осваивала это дело. И никакого злорадства или ехидства, она за меня переживает и пытается подготовить к ожидаемым трудностям...

  Наконец мне дали самой попробовать. Надюша усадила меня себе на колени и пока я только с её помощью скручиваю нить, а с веретеном она справляется сама. Но не так всё просто, нить нужно не просто тянуть и жмакать пальчиками, её нужно закручивать в одну сторону, как раз в ту, в которую Надюша крутит веретено. Надо следить за тем, чтобы вытягиваемая из пука шерсти будущая нитка была ровной без утолщений и тонких мест и вовремя подтягивать новые порции, чтобы нить не оборвалась. Несколько часов мне сестра показывала и поправляла мои огрехи, а потом я потратила ещё несколько дней, чтобы приноровиться делать эту заготовку будущей нити одной рукой и, наконец, приступить к освоению веретена.

  Ну, что можно сказать про этот такой милый со стороны инструмент? Эта зараза вся словно намыленная, ручка гладкая, кончик острый, удержать его пальцами очень сложно, он как маленький хитрый пескарик так и норовит из руки куда-нибудь вывернуться. А вывернувшись из-за своего вращения, не падает на пол, а норовит куда-нибудь закатиться и там застрять так, словно его туда сапогами вколотили. Но держать его крепко нельзя, ведь сама его идея в том, чтобы оно крутилось и закручивало нить. Так, что я больше недели приноравливалась только удерживать веретено при вращении. Несколько раз этот противный агрегат меня даже до слёз довёл, но я не сдалась и к концу месяца ежедневных мучений уже сумела потихоньку управляться с этим старинным женским инструментом. Хотя, говорить о том, что я уже освоила прядение на уровне ловкости и отточенной красоты работы Надюши или других взрослых женщин я бы не стала. Я пока хитрю немного. Я сначала сосредотачиваюсь на том, чтобы вытянуть и подкрутить немного нити - буквально сантиметров пять-семь, а потом переключаюсь на вёрткое скользкое веретено и закручиваю этот кусочек нити, потом эту последовательность повторяю. Про то, что мой первый клубок ниток вышел весь кривой, с узлами и разной толщины можно не говорить. Но я так горда собой, что это ликование и радость словами не передать. И пусть после пары часов этой муторной работы пальцы на руках у меня словно свинцом налиты и едва шевелятся. Ведь пусть и небольшое усилие при вытягивании и скручивании нити, но я ещё не очень ловкая и сильно напрягаю пальцы. А для того, чтобы только пальцами закрутить веретено, на котором уже есть хотя бы граммов сто пряжи, да и само оно имеет вес и инерцию, которую нужно преодолеть и довольно резко и сильно закрутить его, так, что пальчики мои бедненькие! Но я смогла! Я теперь уже точно начала овладевать самым настоящим женским делом и уже в своих фантазиях улетаю в будущее, в котором я свяжу из этой пряжи красивые свитера и кофты, а ещё варежки, носки и перчатки. И тут я действительно вижу перед собой довольно широкий фронт возможных работ.

  Я увидела, что большинство местных вяжут носки без пятки, да и с резинками не заморачиваются. В результате такие грубые носки наверно только в валенки и можно надеть. А ведь точно так же вяжут и женские тёплые чулки, а это не только не очень красиво, но и очень не практично. Вообще, про шерстяные чулки из местной грубой шерсти романовских овец**** - это же убийство. Они такие колючие, что никакой физиотерапии и массажа при таких чулках не нужно, после того как их снимешь, минут десять будешь ноги чесать, чтобы в конце усталая и счастливая упасть и наслаждаться, что больше ножки ничего не колет, и где чешется почесала в полное своё удовольствие. Ведь, говорят, что это один из видов счастья - почесать там, где чешется... Это шутка-юмора такая, кто не понял.

  А вообще, вязать я умею и умею хорошо. По крайней мере, лицевую петлю от изнаночной отличу и спуск проймы высчитаю и сделаю. А если нужно и с простыми узорами вроде простых косичек справлюсь, да и резинка два на два или три на один для меня не проблема. Но гораздо важнее, что я сразу училась со знанием технологий нашего времени, то есть не просто связать полотно, а как правильно закончить изделие и как его оформить. Хотя здесь придётся учитывать совсем не фабричное качество пряжи. Если вы немного понимаете, то можете себе представить серьёзную разницу между двумя свитерами, если у одного просто пара прямоугольных полотен по бокам и плечам сшитых и с боков без изысков вшиты два рукава из прямоугольных полотен, которые в трубу свернули и с боков втачали. Ни низ, ни рукава, ни горловина никак не оформлены, особенности человеческой фигуры не учтены, везде, где только можно и нельзя это свитер горбит и морщит. Но местные и такому очень рады, потому, что не представляют, что по-другому бывает. А теперь представьте другой свитер, у которого деталь спинки сделана чуть больше с учётом строения тела и моторики движений тела и рук, проймы для рукавов пусть даже не идеально, но сформированы, а края свитера - низ рукава и горловина закончены небольшими присбаривающими резинками. Про варианты оформления ворота тут вообще, такое раздолье, что не перечислить. И это самое простое без изысков и мудрствования. Это я ещё не касалась женских кофточек, жилеток, кардиганов и прочего. А ещё есть шапочки, шляпки, береты, варежки, перчатки, шарфики и шали, шарфы и паланкины... Ух, мне бы только успеть развернуться, не остановите! А пока я маленькая неправильная девочка, которая с огромным трудом приноровилась и освоила ручное прядение из не слишком хорошей шерсти, а маленькие пальцы с трудом веретено могут раскрутить...

  Но начала я про мальчишек рассказывать. Наверно не нужно объяснять, сколько из них заняли бы моё место и стали учиться не просто сложному и очень кропотливому делу, а главное исключительно женскому. И я пару раз слышала, хоть и почти всё внимание нужно было на веретене удерживать, как что-то бурчал при виде меня отец, и как ему мама отвечала, что чем бы дитятко любимое не тешилось, она меня поддержит и радоваться вместе со мной будет. И пока это "чем бы дитя не тешилось" срабатывает, хотя уверена, что рано или поздно, а скорее всего рано, в этот вопрос мы упрёмся, и тогда я не знаю, будет моя мамочка также тверда в моей поддержке, как сейчас на словах? Хотя, она так меня любит, что я ни в чём не уверена. Но пока оставлена мне эта лазейка я буду её использовать. А к мальчишкам я не только никак не могу примкнуть, я не хочу и не буду этого делать. Мальчишки даже маленькие трёхлетки - мои ровесники, которые ещё в статусе лялек и в них никто мужского начала ещё не признаёт, уже пыжатся и пытаются себя показать. Например, смешно закатывают рукава и согнув руку в локте на своих спичечных ручонках пытаются напрячь и показать свой "могучий бицепс". Мальчишеский мир вообще построен на постоянном доказывании своего места, не буду говорить, в стае, скажу - в группе. Не знаю, кому именно принадлежит фраза, которую кому только не приписывают, что "если мужик перестаёт выпендриваться хотя бы перед мужиками (то есть перед женщинами он обязан распускать хвост по определению) то это уже не мужчина". Вот и маленькие будущие мужички по-своему выпендриваются или только тренируются и учатся это делать. Вообще, их мир гораздо строже структуирован, и иерархия в нём чёткая и явная, в отличие от нашего. Не в смысле обязательной пирамиды с единственным властелином на самом верху, нет в смысле, что у каждого определено его место в строю и любой переход на другое нужно заслужить и доказать, не обязательно кулаками, хотя чаще всего это происходит именно в драке. Такая структура видимо эволюционно определяет максимальную мобильность и готовность к совместным действиям, когда при слиянии многих групп достаточно определить место в иерархии их главарей и это объединение уже приобретает устойчивую внутреннюю структуру готовую к более или менее скоординированным совместным действиям. Мальчики - ещё достаточно маленькие и во многом действуют инстинктивно, поэтому среди них такие порывы выражены гораздо сильнее, чем среди взрослых, да и отношения проще и прямолинейнее.

  Вот только мне-то нужно в это лезть? Меня полностью устраивает женский мир, в котором я пока нахожусь благодаря своему возрасту, но и после я его покидать не хочу. Не хочу ни с кем ничего выяснять и доказывать на кулачках. Не хочу тренироваться и готовиться к своему будущему в мире взрослых мужчин. Вернее, не хочу себе в нём мужского места. Хотя в сложившихся условиях рассчитывать на женское место во взрослом обществе мне нет никакого смысла. Здесь для тех, кто вступил в конфликт с собой или между душой и миром есть монастыри, где можно быть иноком, можно трудником, можно просто жить рядом, чтобы в общей молитве найти покой своей душе или ответы на свои вопросы. И я была бы наверно рада попробовать найти согласие между миром и душой. Вот только в какой монастырь мне идти? По формальным критериям я должна идти в мужской монастырь, а это хоть и духовное, но, то самое мужское общество, которого я так хочу избежать. Если я попытаюсь прийти в женский, то любое общение прекратится сразу, как только будет уточнена моя анатомия. И сколько бы церковники не гундосили про то, какие они смиренные, да терпеливые, готовые принять любое и всякое страдание, но вот только не в вопросах отношений между полами. В этой сфере более упёртых наверно не найдёшь, так, что с церковью у меня возможет только конфликт, стоит мне перед ними душу распахнуть.

  Я подобные вещи ещё из своей прошлой жизни вынесла. Попробуй какая-нибудь женщина зайти в храм в мини-юбке, выкинут, "мяу" сказать не успеет. Но в наше время уже вынужденно смирились с тем, что женщин из брюк и джинсов уже не вытряхнешь, а ведь по писанию, на которое попы так любят ссылаться это и есть чётко в нём прописанный грех с ношением одежды мужа женой и жены мужем. Странно, вообще, речь ведь про веру и душу, а всё описанное - это сугубо внешние атрибуты, которые видно, а душу ведь не видно если не соответствует не одежда, а душа, то, что тогда? В психушку на лечение электрошоком и барбитуратами? Ничего я в этом не понимаю. Только внутренне уверена, что в эти пампасы мне лучше не соваться, живее буду...

  Я не такая тупо упёртая. Понимаю, что бороться за свою девчоночью сущность - это занятие для сильных духом. Ещё из прошлой жизни я благодаря нашему разнузданному телевидению и тому, как там обожают смаковать разные сальные подробности или просто шокировать зрителя, чтобы набрать себе хоть кусочек рейтинга и срубить денег на рекламе и других проектах, довольно много узнала про разные аспекты жизни лесби-гей-би-транс людей. И если первые вполне счастливы и успешно живут, периодически эпатируя публику разными парадами или необычными свадьбами, где сэр Элтон Джон в дёсны лобзает своего любимого мальчонку. То трансы - это сплошные проблемы и даже просто разрешить им делать операции как они хотят - совсем не выход, ведь почти невозможно отличить уровень серьёзности желания сменить пол и его причины. Голова с мыслями - "чёрный ящик", попробуй угадать, что там на самом деле варится. Однажды видела передачу, где бывший мальчик, который страстно влюбился в своего знакомого парня со вполне обычными пристрастиями и ориентацией, не долго думая решил стать девочкой и добился операции по смене пола, чтобы быть с любимым. Это же только восхититься и удивиться его пробивному таланту. Решил и всем доказал, что его по ошибке закинуло в мужское тело и ему требуется немедленно сменить его на женское. Но, вот ведь незадача, пока всё это происходило, в пути где-то потерялась страстная любовь, которая послужила изначальным толчком и причиной процесса. И пока все эти события происходили, мальчик нашёл свою новую неземную любовь, вот только в этот раз это оказалась девушка совершенно без лесбийских увлечений, и ему срочно потребовалось стать обратно мальчиком, о чём он со слезами рассказывал в камеру, размазывая по симпатичной мордашке профессиональный макияж. Вполне допускаю, что это шоу было постановкой от начала и до конца, а страдающего транс-мальчика сыграла девица, которой денег дали. Вот только в нашей жизни бывает всё, даже то, чего не может быть никогда. А если без помянутого примера, то жизнь у тех, кого, как и меня могло закинуть в чужое тело, в котором жить плохо - совсем не сахар. Но это в наше время, когда визги про толерантность и права общечеловеков на каждом перекрёстке упоминаются. Здесь же до такого разгула общественного одурения ещё очень далеко и мне о моих проблемах лучше помалкивать в тряпочку и стараться не привлекать к себе внимания. И если что-нибудь делать, то делать это тихо и незаметно, вот тогда может и удастся найти себе тихое местечко, где смогу спокойно прожить не особенно противопоставляя себя обществу. И здесь мои девичьи мечты о любви, семье и счастье идут в очереди под номером шестнадцать, мне бы выжить...

  Когда осознала эту ситуацию, то после трезвого обдумывания решила не городить огород и не плевать против ветра, а попробовать примирить себя с обстоятельствами. То есть, как вы наверно догадались, попробовать заявить себя в качестве мальчика и примерного сына своего отца. К счастью, эта попытка была мной предпринята очень аккуратно и не привлекла к себе особенного внимания. Ведь будь иначе, трудно бы мне было потом упирать на то, что я и подумать не могу про жизнь мальчиком. Ну, что можно сказать про эту мою попытку? Мой порыв потерпел полное фиаско, едва я попыталась сблизиться со своими ровесниками, когда по первому теплу детишки смогли вылезти за пределы домов. Тем более, что я ещё и не говорю, но тут и говорить не потребовалось, я даже ничего сделать не успела, как меня сначала сгребли за грудки и, попытавшись неумело обматерить в подражание взрослым мужикам просто оттолкнули и я запнувшись об лежащую доску упала и пребольно ударилась головой. Вторая попытка подхода и контакта со сверстниками закончилась тем, что мне не говоря ни слова засветили кулаком в глаз, и я поверила в то, что оказывается в глазу у нас где-то находится кремень и кресало, такой сноп искр от этого удара брызнул. При этом я постаралась надеть самую невзрачную рубаху, как у них. Сняла с головы платок, распустила косички, даже попробовала зубом цыкнуть, но отказалась от этой гениальной режиссёрской задумки. А для налаживания контакта я взяла на кухне свежие пирожки с малиновым вареньем. Ну, вроде как для "смазки" предполагаемого контакта. Пирожки у меня взяли и съели, даже спасибо не услышала, а чем меня "отблагодарили", я уже рассказала. Пришла домой в грязной рубахе и подбитым глазом, к счастью, из-за моей немоты допрашивать меня не стали, хотя всю малышню застроили и застращали, один вроде бы даже писнул от страха. А я поняла и крепко сознала, что мне их не понять и сегодняшний синяк - очень умеренная плата за науку и за полученные знания. Ну, а как мне, скажите, вливаться в мальчишеский мир, если я просто даже не понимаю, за что я наткнулась на такую агрессию. Когда у меня на глазах мальчишки петушатся и наскакивают друг на друга толкаясь и обзываясь в качестве прелюдии к драке, которой может и не быть, это вроде бы более понятно. А когда с хода, не спрашивая, бьют в глаз - это просто ни в какие ворота. Нет уж, мальчики, без меня, пожалуйста...

  Конечно, если найти себе "проводника" в их мир, который меня на первое время прикроет и обеспечит защиту от такой немотивированной агрессии, а потом потихоньку через несколько месяцев - годиков мне удастся занять какую-нибудь нишу и получить свой статус в их иерархии. Вот только всё равно придётся драться, отбиваться от наскоков и провокаций. А я этого не смогу и защитник здесь не поможет, есть моменты, где необходимо личное участие. Но я ударить живого человека даже в ответ не смогу, я даже с девчонками в школе, ни разу не толкалась, хотя у нас были оторвы, которые с удовольствием таскали других за волосы и царапались как бешеные кошки, даже кулаками лупили. Но я знаю, что у меня не получится. Было такое, когда я была страшно рассержена и очень хотела просто уничтожить одну гадину, когда я уже решила её ударить и рука со сжатыми в кулак пальцами начала двигаться в сторону её лица, я вдруг почувствовала, что рука слабеет с каждым сантиметром своего движения и ударить уже не сможет. Всё, что я тогда смогла - это дать ей пощёчину, совсем не сильную, кстати, и даже это потребовало от меня огромных волевых усилий, а потом я убежала, и мне было так плохо, что я пообещала себе больше никогда не доводить до рукоприкладства. Есть девушки, которые на моём месте смогли бы и подраться и место себе выбить, они влились бы в среду мальчишек и никто бы даже ничего не заметил. Мы все разные, ведь были же в войну девушки-снайперы, другие летали на боевых самолётах и не просто летали, а воевали, да и раньше была Дурова - кавалерист-девица, которая прошла всю войну с Наполеоном и в жизни не имела ничего общего с образом милой миниатюрной Голубкиной сыгравшей её на экране.

  От таких мыслей впору завыть, и даже не в мыслях дело, а в том, что они реальность отражают, и в будущем ничего хорошего меня не ждёт. Остаётся только встряхнуться и сказать как Скарлетт О′Хара "А вот об этом я подумаю завтра"...

   * - Простим нашей героине, что она не знает, что на Руси до начала революционного разгула традиционно детям до 3-5 лет положено было носить сарафаны или другие фасоны платьев с широким подолом (у бедных слоёв населения эту функцию исполняли рубахи, которые больше ничем и не дополняли). Бельё под эту одежду в первые годы не надевали, что обеспечивало максимальную физиологичность отправления естественных надобностей и отсутствие нужды в памперсах или подгузниках. Последними пользовались только пока ребёнок не начинал садиться, ползать и вставать, то есть в период пеленания, когда подгузник имел возможность работать по назначению. То есть по одежде и виду маленького ребёнка отличить мальчика от девочки было невозможно, тем более, что любящие мамочки старались украсить любимое чадо изо всех сил и в объёме доступных средств. В это время ребёнок мужеского пола находится на женской половине терема, с женщинами ходит в баню. Словом, даже будущий мужчина в это время не имеет отношения к мужской половине мира, который здесь на мужскую и женскую части разделён чётко и безапелляционно. Ну, а про маленьких девочек и речи нет. Собственно от этого и идёт использование бесполых названий для маленьких детей: Дитя, Лялька, Ребёнок, Малыш и производные от этих слов, как и допустимое название маленького ребёнка в среднем роде, то есть маленький ребёнок это не "ОН", это "ОНО" - дитё. Фактически все эти слова не имеют привязки к половой принадлежности малыша, то есть Ребёнок может быть как мальчиком, так и девочкой, как и Дитя или Лялька. Для тех, кому интересно, можете поискать старые фотографии или картины, где зафиксированы маленькие дети и убедитесь, в том, что написанное мной есть абсолютная правда. Ещё в детстве меня очень удивила фотография юного цесаревича Алексея. Углядеть в сидящем в нарядном кружевном платье ребёнке мальчика у меня никак не получалось. Очень миленькая девочка, в моём понимании, в красивом платьице на руках у родителей. К слову, повязывание кулька с малышом красной или голубой лентой во времена самодержавия вполне могло быть расценено, как демонстрация своей нелояльности к правящей фамилии. Ведь эти ленты пристало иметь только детям венценосной семьи, которых награждали орденами святой Екатерины и апостола Андрея Первозванного по факту рождения у царствующих супругов. У остальных подобные намёки имеют привкус измены трону, а такое чревато, как вы понимаете...

   ** - Это не болезненные фантазии, могу подтвердить собственным опытом из деревенского хулиганского детства.

   ***- ОПГ - Организованная преступная группировка, банда другими словами.

   ****- Одна из распространённых на севере и в средней полосе России домашних пород овец, которая характеризуется прежде всего размерами и количеством мяса в туше при неприхотливости в содержании, высокой плодовитости и коротком сроке достижения кондиционных параметров. Из этих овец получают довольно много мяса при небольшом курдючном объёме, у них качественные крепкие толстые шкуры, которые технологичны и доступны ко всем видам переработки. А вот шерсть у этих овец остистая и грубая, а по объёму меньше чем у овец мериносных пород. Но последние держать в условиях климата нашего севера и даже средней полосы очень сложно, да и не особенно практично в хозяйстве, ведь мериносы при высоком качестве и объёме шерсти по всем остальным параметрам значительно уступают упомянутой Романовской породе. По устоявшейся истории породы считается, что и само название породы пошло от Петра Первого, который первых овец этой породы привёз из Европы. Хотя любой толковый селекционер вам докажет, что эта порода если и имеет отношение к распространённым в Голландии овцам, то лишь в малой части, а дальше она претерпела серьёзную адаптацию к нашим местным условиям, как и выработка и закрепление положительных наследственных качеств породы.

  С этими мыслями я бы наверно накрутила себя до самой чёрной глухой депрессии, когда совсем трындец, тоска, пипец и, вообще, внезапно винда слетела. Но, как это водится, вмешался случай. У нас ведь почтовая станция, чтобы стало понятнее, в чём-то она похожа на обычный маленький вокзал, где регулярно появляются и уезжают новые пассажиры и путники. Взвинченные и нервные проезжающие, уставшие от тряски и дороги, врываются в наш небольшой мирок и встряхивают его не хуже артиллерийского обстрела. Пассажиры мелькают проездом на минуты или часы, а вот путники избирают станцию для остановки на день другой, чтобы передохнуть от тяжестей пути и набраться сил для следующего рывка по маршруту, чаще пассажиры выбирают остановки в городах, но есть любители таких тихих мест. Иногда при наплыве проезжающих станция превращается в гудящий улей со скандалами и криками тех, кому не хватает сменных лошадей, срочно нужен доктор, кузнец, сапожник или любая другая случайная дорожная оказия. Однажды, даже вдруг понадобился раввин, в пути решил умереть старый еврей, и перед смертью ему нужно было срочно получить что-то вроде нашего причастия. Словом, дорога. По неизвестно какому закону, проезжающие имеют свойство появляться кучей, а не ритмично и равномерно, когда возможности станции по их обслуживанию и удовлетворению их потребностей были бы вполне достаточны. К примеру, у нас в конюшне всего десять мест для сменных лошадей и четыре денника для курьерских коней. Но в реальности десять лошадей там бывает очень редко, обычно пять-шесть и пара коней, ведь часть в пути, других не закупили или не пригнали, третьи пали или выбракованы по болезни или старости. И если одновременно прибыли трое проезжающих, да с дополнительными возками с вещами, это уже как минимум семь-восемь лошадей на замену. А в дальнюю дорогу умный человек постарается взять парную коляску, так надёжнее и быстрее, ведь две лошади меньше устают и надёжнее довезут. И если посчитать парные упряжки, то троим на замену нужно не меньше двенадцати лошадей, которых просто нет, и из воздуха они не появятся. Вот тут и начинается Содом с Гоморрой в борделе с пожаром и наводнением под самый Новый год, когда начинают выплёскиваться эмоции в зависимости от характеров проезжающих, их спешки и ещё кучи разных сопутствующих обстоятельств. Может самый спокойный и безобидный вариант - когда проезжающие начинают мериться своим статусом и бумагами. Тогда выяснения приобретают некоторую упорядоченность согласно табелю о рангах, а не кипучие эмоции русских людей, где уже через минуту криков цель позабыта и главное пар выпустить и обязательно кому-нибудь в морду дать, а потом можно по этому поводу хорошенько выпить и чуть ли не побрататься.

  Или вот сошлись в пути майор, следующий с семьёй к новому месту службы, и советник из министерства по казенной надобности. Самое смешное, что по табели о рангах у них чины одного класса, хоть у одного военный, а у другого гражданский. Будь майор из гвардейских, то благодаря гвардейскому превышению класса и чина, он бы оказался выше по званию, а тут выходит даже наоборот, ведь министерский чиновник по делам службы явно в приоритете перед военным едущим с семьёй. К слову, про третьего младшего по чину - губернского секретаря все уже давно забыли, да и он не лезет к тем, кто значительно выше его по чину, его дело здесь последнее. Это наедине с Ковыриным он мог губу оттопырить и даже пару зуботычин сунуть. Тем временем в выяснении старшинства между чиновником и майором может появиться такой фактор, к примеру, как очаровательная улыбка жены майора или известие о том, что один из младших детей приболел и хорошо бы его скорее в город к доктору доставить. Если же таких вводных нет, то, скорее всего, первым лошадей получит чиновник, потом майор с семьёй и последним секретарь, которому тоже куда-то нужно. А пока лошади будут отдыхать, и набираться сил, проезжающие будут гостить у нас на станции, чем будет внесено заметное разнообразие в нашу довольно однообразную жизнь. Но парадокс в том, что до их появления буквально в один час всех троих, у нас семь дней царила тишина, и был только один курьер проездом, чего бы им было в те дни не приехать по одному?...

  Но такое мирное и разумное разрешение транспортных коллизий случается достаточно редко, вернее, к нему приходят уже после того, как все выплеснули накопившуюся в дороге усталость и раздражение, чаще всего путём наставления синяков на лицо смотрителя, как виноватого и крайнего по сути своей должности. Особенно, если среди проезжих есть молодые и спесивые, которым помахать кулаками для убеждения и аргументации легче, чем другим почесаться. В общем, теперь я уже и не удивляюсь, что у моего папы явный недобор передних зубов и нос на сторону смотрит. В принципе, путников вымотанных дорогой и обстоятельствами можно даже понять и пожалеть. Но часто встречаются и просто хамы, для которых скандалы на станции - просто способ дорожного развлечения или покуражиться со скуки, ведь ему тут даже ответить никто не может. С такими ничего не сделать, и в нашем положении остаётся только терпеть и стараться сгладить острые углы, как можно лучше делать свою работу, чтобы не вызвать новый взрыв недовольства. Тяжкое это дело - быть обслуживающим персоналом без единого намёка на права и статус. Это после революции у нас все были равны и все профессии почётны...

  И вот в эпицентре этого придорожного катаклизма местного значения появляется моя любимая мамочка. И как у неё получается всего парой фраз или жестом, гасить волну уже кажется неотвратимо затопившей всю округу ярости. Она не кричит, не ругается, не стыдит, не попрекает и не убеждает. Удивительно, но её тихое "Господа...", а потом через паузу, в которой словно кисею со всех сдёрнули и они увидели, как они все выглядят со стороны "Как же так можно..." и последняя фраза - это не вопрос и не укор, а просто усталое лёгкое сожаление мамочки в адрес опрокинувшего чашку младенца. Да и первое слово - это даже не обращение и не призыв, ведь ей по чину следует обращаться - "Ваши высокоблагородия...", а не как к равным, но она ведь и не обращается, просто сказала вслух слово. Происходит всё на каком-то ином уровне, и как ей удаётся это одно слово суметь произнести на три тона, для меня загадка, но оно остужает самые горячие головы, и останавливает уже начавшуюся склоку. И мама не влезает разрешать возникшие вопросы, а просто уводит всех в трапезную предложением "откушать с дороги", где рассаживает всех за столы, а мы "шеметом" (в смысле очень шустро, не знаю истинного значения этого слова, так наш конюх говорит) накрываем столы, а сытый и согретый человек всегда спокойнее и благодушнее. То есть скандал прекращён чётко и надолго.

  И не перестаю удивляться тому, как местные реагируют на некоторые обстоятельства. К примеру, когда разъярённый проезжающий уже не об одного почесал свои кулаки, и у него адреналин в крови бурлит, и соображения уже совсем нет как у разъярённого быка. Но спокойные слова конюха, который просто стоит и говорит: "Вы, барин, меня хоть убейте, но лошадей гожих в дорогу нет и ране завтрего не будет, они ж не люди, им отдых нужон..." - и скандалист словно скукоживается и опадает, словно волна разбившаяся об береговой утёс. Вот это "им отдых нужон" ставит точку на всех криках и визгах. Особенное отношение к лошадям, которые требуют заботы часто гораздо лучше, чем к людям, ведь скотинка безответная... Мне из моего урбанистического будущего никак не укладывается в голове, я ведь и сама раньше о другом отношении говорила. И конюх ведь не кричит, не убеждает, он просто сообщает объективный факт - истину в последней инстанции. Просто сказал и молчит, на скуле синяк наливается, а он стоит и готов к продолжению избиения, но правда на его стороне и это словно повисает над ним. Как мне сказали, усталого коня можно заставить идти, или даже скакать, и может даже он дотянет до следующей станции, а потом падёт, в смысле не споткнулся и лежит, а в смысле упал и умер. И это в сознании почти всех местных грех страшный, ведь смерть этого безответного животного полностью на совести его загнавшего, это даже хуже, чем ребёнка обидеть, ага, или ОМОНовца, тоже слышала, что очень обидчивые и нервные, просто абзац... Это шутка, кто не понял, чтобы пафос немного сбить...

  Собственно в постоянном ожидании днём и ночью, в любое время года и состоит жизнь почтовой станции. Ведь расслабленная нега, которая ничего не предвещает буквально в минуты может превратиться в жуткий скандал и беготню, когда какое-нибудь "высокоблагородие" вдруг занесло в нашу глушь и его ретивые холуи для демонстрации своего старания и рвения готовы избить и покалечить всех окружающих, что бы хозяину угодить и своё рвение показать. И остаётся только молиться, чтобы для высокого гостя оказались лошади на подмену, и его удалось без особенного ущерба скорее дальше по тракту отправить. И напоследок сплюнуть вслед и перекреститься облегчённо, ведь Бог миловал, неужели не ясно...

  Баронесса появилась у нас почти без шума. Большая крытая карета, запряжённая четвериком, чтобы не перегружать лошадей, которые тянут такой большой вес к нам не имела отношения. Да и трудно представить, чтобы кто-то сменил этих огромных холёных чистокровных фризов, как один с любовью подобранных по масти на наших несчастных сменных лошадок. Они ростом наверно вдвое больше обычной лошади, а копыто шире столовой миски, мужики шептались, что эту породу немцы выводили когда-то, чтобы возить всего закованного в железо рыцаря вместе со всем его вооружением. Как оказалось, баронесса путешествует по своей подорожной без использования почтовой службы, а вот сопровождающий её подпоручик едет с курьерским поручением и ему сменных коней должна предоставить почтовая служба. Но так, как лошадям баронессы требовался отдых, то и подпоручик не особенно спешил и они выбрали нашу станцию для отдыха, чтоб дать передышку своим лошадям. С баронессой, которая ехала к какому-то генералу, который был её родственником, кроме кучера ехали ещё две девки в услужении. А уж вещей перетащили в её комнату такую кучу, что я вообще засомневалась, как раньше всё это помещалось в карете.

  Конечно, я, как и большинство детей, не могла пропустить такое интересное событие. И примчалась с огорода, где занималась прополкой молодых огуречных посадок в парнике, где саженцы огурцов успели выстрелить не только по два толстых похожих на зелёные языки первых овальных листочка, но и по три основных уже обычной для огурцов формы. Быстро сполоснула ноги у бочки с дождевой водой стараясь не сильно забрызгать подол сарафанчика, я прошмыгнула в дом. И здесь увидела её. Высокая, ну, с моей детской точки зрения, стройная, словно тростиночка в закрытом дорожном платье с большим турнюром и изящной шляпкой сложной формы. Форму шляпки я даже описывать не возьмусь, у неё не было привычных полей широких или узких, скорее она напоминала какой-то ворох из лент и цветов с заглаженной гофрированной оборкой по бокам в тон тёмно-лилового платья, прикрывающая темя и затылок и непонятно как удерживающаяся на голове. Но дело не в шляпке, а в платье баронессы. Густого тёмно-фиолетового цвета, почти чёрное, ближе к синему, чем к пурпуру, оно плотно обтягивало фигуру, затянутую в корсет, создающий классическую S-линию, подчёркнутую пышным турнюром. Платье украшено вышивкой, вернее, аппликацией тонким чёрным с серебряным блеском шнуром, которым по рукавам, бокам лифа и подолу выложены красивые узоры, которые на бархате смотрятся безумно дорого и красиво, пропадая при движении и проявляясь снова. У горла и края манжет рукавов выпушкой виднелся кружевной край отделки снежно-белой нижней рубахи. А по краю проймы, стоечка воротника, манжеты и линия лифа отделаны нашитыми узкими полосками роскошного чёрного брабантского шёлкового кружева ручной работы. Хотя, здесь всё кружево ручной работы, и стоит таких денег, что проще удавиться и не думать о нём.

  Больше всего меня удивило то, что на ней вообще не было никакого макияжа. Это когда у нас даже школьницы не накрасив хотя бы глаза и губы, считали себя чуть ли не голыми, и на улицу не выходили. А ведь её не слишком красивое вытянутое лицо она буквально парой штрихов могла сделать в несколько раз милее и привлекательнее, даже не показывая, что она использовала какие-то косметические ухищрения. Я, конечно, слышала, что здесь считается, что использовать косметику - это удел фиглярок и падших женщин, но не до такой же степени! Господи! Чуточку румян и два разных тона пудры и её личико станет миленьким, а не стремиться формой к морде грустного кулана. Ещё бросилась в глаза чрезмерная бледность женщины, на вид лет двадцати пяти, может немного больше, такую бледность наша участковая называла "два сантиметра до туберкулёза" и слыша частые местные разговоры о чахотке, которая и есть тот самый туберкулёз, я всерьёз подумала, что баронесса вполне может уже её иметь или приблизиться к ней на те самые два сантиметра. Такая бледная тонкая кожа, сквозь которую, кажется должна быть видна не только анатомия, но и всё съеденное вчера - это явно не очень здоровый показатель. Другими словами внешне сама девушка мне не очень понравилась, а вот за то, чтобы когда-нибудь носить такое платье я бы душу заложила. Хочу. Нет! Я ХОЧУ!!! Не была я никогда тряпичницей, но тут вопрос даже не в платье, это качественно нечто совершенно другое, чего в прошлой жизни я никогда не касалась. Ну, а что могло быть подобным в двадцать первом веке? Не очередная же распиаренная фигнюшка от какого-нибудь Юдашкина или Версаче, где моды и вкуса осталось половина процента, если прикинуть выпуклым глазом, а остальное - грамотная реклама и продвижение на рынке, чтобы из лохов денег вытрясти...

  Моё состояние и реакция напомнили мне, как я в первом классе влюбилась в свою первую учительницу, которая казалась мне тогда какой-то волшебной феей, которая спустилась к нам с облаков. И, глядя в её распахнутые светло-голубые глаза, которые заглядывали каждому в самые глубины души, мы по её слову наверно пошли бы куда угодно, как крысы из сказки про волшебную дудочку. В ней, на мой взгляд, было совершенно и идеально абсолютно всё, а сама она в каждом движении была наполнена такой грацией, что её божественное происхождение для нас тогда не требовало подтверждения. Онемевшие от восхищения нашей любимой учительницей мы сидели на её уроках тихо как мышки, и ей даже не требовалось ругать кого-то за нерадивость, даже тень разочарования, мелькнувшая на лице нашей обожаемой классной Богини, наказывала больше, чем любой разнос или самая плохая оценка, ведь как это можно - разочаровать ЕЁ? И всю начальную школу мы ходили осенённые любовью к ней, и мало было среди нас тех, кто согласился бы её расстроить. Прозрение и шок ждали нас первого сентября после окончания начальной школы, когда наша Богиня улыбалась новому набору своих первоклашек, а на нас смотрела как на пустое место, не узнавая и не реагируя на её бывших обожаемых и любимых учеников. Уже через несколько лет я поняла, что эта усталая издёрганная одинокая женщина к богам не имеет никакого отношения. И её малышня, которая кучей льнёт к ней словно цыплята к наседке, и которым она отдаёт энергию своей души и есть её жизнь, а на остальное у неё наверно просто сил не остаётся или она просто не знает, что можно делать с более старшими детьми. Наверно стоило ей быть благодарными уже за те годы начальной школы, в которые она подарила нам чудо своего обаяния и не требовать от человека бОльшего, чем она может дать. Вот только то, как резко она от нас тогда отвернулась и переключилась на новых первоклашек, я восприняла как предательство и внутри так и не смогла его простить...

  Я не про то, что баронесса напомнила мне или похожа на мою учительницу, я про то, что на её наряд я отреагировала как когда-то на свою первую учительницу, в смысле, как на нечто божественное. Если быть точной, то дело не в ткани, которую я даже не попробовала на ощупь или фасоне. Дело в образе целиком. Я поняла, когда увидела баронессу, ведь и до этого видела много местных и достаточно богатых женщин, пусть не таких нарядных, хотя среди проезжающих были прилично одетые пассажирки, но что-то внутри щёлкнуло именно после этой встречи. Я осознала, что если сумею пробиться здесь на определённый уровень, то я буду носить эти наряды, которые для меня ассоциировались с чем-то сказочным и нереальным, как наверно и для подавляющего большинства девочек и женщин моего времени. Не зря наверно уже столько лет из года в год почти не меняется свадебная мода, где длинные роскошные пышные платья удерживают главные позиции верно и неколебимо. Что это, как не признание внутреннего восхищения перед модой этого времени? Ведь в день своей свадьбы каждая девушка хочет быть самой-самой красивой и наряд ей в этом обязан помочь. А тут я попала в то время, когда такие платья носят каждый день, а не единственный раз в жизни. И теперь, какие бы препятствия у меня на пути не стояли, но я вырасту и стану девушкой и женщиной, не смотря и вопреки, чего бы мне это не стоило!

  Я быстро побежала в нашу с Надюшей комнату и надела своё самое красивое платье. Я ведь была с огорода, где работала в своём старом потрепанном сарафане, а сейчас мне хотелось выглядеть красиво. Пока кучер и служанки таскали в комнату вещи баронессы, а она сама стояла, скучая, слушала, как разливается перед ней совсем молоденький подпоручик с рыжеватыми редкими усиками. Мне никто не мешал проскользнуть в комнату. В этом не было ничего особенного, ведь постояльцу могло что-нибудь понадобиться, и тут очень кстати было использовать на посылках детей, что часто и делали, так, что моё вторжение никого не удивит и это даже не вторжение, а готовность услужить и оказать максимум услуг уважаемому постояльцу. Наконец, временная хозяйка комнаты вошла, и чуть повозившись с креплением, сняла с головы шляпку, и с явным удовольствием покачала головой. Видимо шляпка была не такой лёгкой, если избавившись от нее, хочется размять шею. Впрочем, это знакомо, ведь красота требует жертв, на которые женщины охотно идут во все века. И если в моём прошлом времени не было изнуряющих корсетов, то были модельные туфли после ходьбы, в которых хочется размять стопы и на полчасика закинуть их куда-нибудь повыше и полежать, давая отдых натруженным ногам, а ещё лучше сделать ванночку для усталых ног. И если бы только туфли...

  Женщина увидела меня, улыбнувшись, присела и протянула мне руку для рукопожатия:

  ― Привет! Малышка! Ты здешняя? Давай знакомиться. Меня зовут Ольга. А тебя как? - Но я ведь не говорила и видимо от расстройства и обиды по щеке скользнула слеза, которую Ольга заметила и видимо как-то её истолковала себе.

  ― Ну, не нужно расстраиваться! И такой красивой девочке слёзы вообще ни к чему! Такой очаровательной малышке гораздо больше подойдёт весёлый смех. Согласна? - Я кивнула и постаралась улыбнуться. - Ну, вот и отлично! А как тебя зовут, потом расскажешь, если захочешь...

  Она послала одну из своих девушек за водой, а второй напомнила, что к обеду нужно поменять платье и стала отдавать распоряжения. Про меня уже забыли, а вокруг неё завертелась круговерть. По здешним правилам благородная девушка не может выйти к столу в дорожной одежде. Принесли большой медный таз и пару кувшинов с водой, чтобы она могла ополоснуться с дороги. Я же подумала, что это же какую силу воли нужно иметь, если успела проголодаться, но перед тем, как идти есть нужно переодеться и привести себя в порядок, а это в любом случае занятие не на пару минут и всё это время нужно терпеть голод. Так всё сложно у них...

  Тем временем баронесса с помощью служанок избавлялась от одежды, и я с удивлением открывала для себя сокровенные тайны незнакомых мне туалетов. В моём понимании под платьем предполагается нижняя рубаха, но никак не три или даже четыре. Вообще, у меня возникла устойчивая ассоциация с капустой, потому, что под верхним платьем, которое без сторонней помощи снять в принципе нет возможности, оказалась рубашка из тонкой ткани с длинными рукавами отделанная красивыми кружевами, которые и выглядывали у ворота и из-под манжет. Кроме неё была вторая, короткая с короткими рукавчиками длиной едва до колен. И если верхняя рубаха надевалась через голову и была сплошная, то вторая для чего-то была с запАхом и без пуговиц. Наверно в этом есть смысл, только от меня он ускользнул. И если я думала, что под второй распашной рубахой уже будет корсет, то я опять ошиблась. Под этой рубахой оказалась ещё одна довольно широкая длиной ниже колен без рукавов на узких бретелях. А уже под ней две нижние длинные юбки, под верхней из которых располагался валик турнюра, подвязанный на талии широкой лентой. Потом ещё одна совсем короткая, я бы назвала её маечкой, поверх корсета. Наконец, я увидела воспеваемую одними и проклинаемую другими конструкцию от подмышек почти до середины бедра, которая не только упаковывала и затягивала по своему шаблону тело, но и выгибала его, как ему было нужно. Я всё-таки выросла уже в совсем другой культуре и ждала привычного корсета. Хоть сама я никогда не носила, но видеть хотя бы по телевизору приходилось. Там корсеты были начинающиеся под грудью или с чашечками и не доходящие до тазобедренных суставов с чуть опускающимся вниз мысом спереди. Такой конструкции без намёка на грудь и заметно длиннее иных наших мини-юбок я точно не ожидала увидеть*. У меня в голове крутился один вопрос: "А как же в таком в туалет то ходить?". Да и сидеть наверно не получится, но потом пришло понимание, что вполне возможно, что я не всё понимаю, ведь не стоя же Ольга в карете ехала, да и с туалетом наверно что-то давно придумали. Не глупее меня, небось. Вот только одной женщине при таких туалетах даже за собой ухаживать не получится. Тем временем корсет уже расшнуровали и бережно уложили на кровать, а баронесса оказалась ещё в каком-то белье. Оказалось, что под корсетом ещё два слоя рубах и панталоны, которые состоят из двух частей. Я когда увидела, глазам своим не поверила. Потом пригляделась и правда, одна часть на одной ноге, другая на другой и между ними ветер гуляет, если захочет, соединяет эти части перемычка вверху сзади и завязка пояса спереди. Это я так нервно шутить пытаюсь. Потом поняла, что не будь этой прорези вопрос с туалетом бы действительно встал ребром, ведь при всём надетом белье и корсете шансов снять панталоны - нет, вот, эту конструкцию снимать и требуется. Под короткой рубашкой, которая, по моему мнению, была надета уже на голое тело, на груди оказалась конструкция из кусочков ткани и вязочек, в которых я с огромным трудом узнала прапрадедушку знакомого мне бюстгальтера. Хотя, при скромном намёке на грудь в виде пары несчастных прыщиков с сосками на вершинах, которыми природа скупо "одарила" баронессу, смысла в этом предмете туалета я не увидела. Не мне судить, я тут можно сказать мастер-класс по ношению женского белья за даром получаю. Сижу, молчу, и выражение на мордочку самое восхищённое, а то ведь погонят взашей. В жизни себе не прощу, так здесь интересно!

  И если вы думали, что после описанного девушка осталась голой, то вы ничего не понимаете в таинствах здешней женской одёжки. Хоть сверху до пояса уже наступила полная нагота, теперь настало время выпустить ножки из ужасных пыточных конструкций, которые по какому-то недоразумению называют женскими сапогами. И хоть в их оформлении использованы намёки на украшение, и даже небольшой изящный довольно устойчивый каблучок сантиметра два высотой, но шнуровка от пальцев почти до колена меня пугает, да и глянцевые ровные голенища однозначно говорят о своей жёсткости и несгибаемости. Девушки синхронно присели и ловко распустили шнуровку на обеих ногах, следом чулки и подвязки. Ольга смогла немного окатить себя водой и чуть смыть пот и дорожную пыль. Служанки помогали, обтирая её тряпочками и губками. По тому, что я увидела, у меня возникло подозрение, что главное занятие здесь каждой благородной женщины - это стоять и ждать пока тебя оденут, разденут или ещё что-нибудь. Самой всё равно ничего не сделать, стой, как вешалка и жди. Если настроение плохое, то можно поругаться или поплакать, но, тоже стоя, не отвлекаясь от процесса. Как при таком пушкинская Татьяна ещё и письма писать умудрялась? Вот где загадка... Ёрничаю, а что ещё остаётся, я в шоке пребываю...

  Ну, что сказать про баронессу? Худая, даже тощая. Бледная болезненная немочь. Похоже, моя мысль о чахотке была точной, тело рыхлое и дебелое при прозрачной худобе, всё в отпечатках складок ткани корсетом впечатанные, рёбра торчат, ручки - спички, как же она рожать то собирается? Там же силы нужны, она же помрёт от первого чиха... М-да. Такое тело на мысли о восхищении не наводят. Сильны местные мужчины - такое возжелать. Хотя, пока одета была, очень даже ничего выглядела... Ноги тонкие и от этого выглядят кривыми, хотя будь на них немного мышц наверно они бы и форму приобрели, даже жалко её стало. Не сама же она себя до такого состояния довела, видимо в её воспитании физическим упражнениям места совершенно не нашлось, а сама она может не такой подвижный ребёнок, как те, из кого энергия просто наружу рвётся. Я вон с удивлением поймала себя на том, что недавно выйдя на весенний луг, покрытый молодой травкой и прогретый ясным уже по-летнему тёплым солнышком, захотелось по нему просто бежать. Не с целью добежать, а просто насладиться движением и переполняющей меня энергией, и я понеслась, смеясь и наслаждаясь ветром в лицо и плевать, что из-за длинного подола платье между ног путается, мешает, но бежать можно и я бегу! Бегу навстречу солнцу, птичьему пению, разлетающимся из-под ног кузнечикам! Мелькают мои босые маленькие ножки, а внутри клокочет радостью, я живая и ЖИВУ!!!...

  Тем временем с помощью одной из девок (здесь это не ругательство, а чёткое обозначение молодой незамужней девушки неблагородного происхождения, попробуй её назвать девушкой - не поймут-с, да-с...) уже закончила обмывание и обтирание. Выяснилось, что и на голове у нашей красавишны своих волос не так много. Баронессе помогают вынуть из причёски шиньон, и остаётся очень не много своих. Не зря наверно одним из главных народных критериев здоровья девушки употребляется фраза про БОГАТЫЕ ВОЛОСЫ. Бедненькая, не удержалась и подошла погладить её по руке. И наверно выражение лица у меня оказалось то ещё, что взглянув на меня Ольга даже замерла на миг, но потом видимо как-то истолковала мою мимику и улыбнувшись спросила:

  ― Нравится?

  Не знаю, что она имела в виду, но я на всякий случай кивнула. И пока стали заниматься её причёской, я сделала пару шажков и стала тихонько гладить разложенное платье и бельё. Даже не задумывалась о том, что детская ладошка настолько чувствительнее. Когда я описывала, как разоблачали баронессу, то слово "рубаха" по мне звучит довольно грубо и сразу представляется из солдатского белья такая грубая из простой грубой хлопчатой ткани без изысков и украшений, со штампом воинской части. На самом деле все детали белья красивые сами по себе, все украшены, где кружевом, где вышивкой или оборками. А уж материалы какие. Я почему-то была уверена, что это будет только и обязательно тонкий дорогой шёлк, но оказалось, что кроме шёлка здесь гораздо больше тонких хлопчатых тканей или тонкого белёного льна, такого мягкого и живого на ощупь, что касаешься, а он живой. Всё бельё с любовью украшено, хоть никто его никогда не увидит, кроме самой хозяйки и её служанок, но ведь самой приятнее знать, что на тебе надето красивое, а не просто какое попало. Потом случайно узнала, что баронесса оказывается очень консервативная девушка. В её наряде не было уже появившихся у русских модниц комбинаций и облегающих комбинезонов с кальсонами, а корсеты в Европе и Америке уже начали свой путь к укорочению и бОльшего удобства ношения, но у Ольги корсеты классические английские до середины бедра. Впрочем, фижм, которые властвовали буквально пару десятков лет тому назад, у неё уже не было. Словом, всё бельё белое, из нежных тонких тканей (чуть не сказала натуральных, так ведь здесь они все натуральные, просто раздолье для экологов и зелёных всяких). Другого цвета в наряде баронессы были корсет персикового тона и пояс с подвязками чулок, бежево-кремовая льняная нижняя рубаха и две верхние из нижних юбок в тон платью. Правда, юбки не синие, одна из чёрного атласа, другая из чёрной блестящей шуршащей тафты, обе с несколькими ярусами пышных оборок сзади в районе подушечки турнюра...

  Как оказалось, я не угадала, что будут делать причёску. Волосы только подобрали и закололи, а мне в пору было восклицать "Семён Семёныч!!!", и лупить себя по лбу. Как делать причёску, если ещё одевать через голову почти весь наряд? Никакая причёска такого издевательства не выдержит. А баронессу уже зашнуровали в другой теперь белый корсет поверх всего двух сорочек. Надели всего одну верхнюю белую сорочку без рукава поверх корсетного лифа из такой же ткани. Одну нижнюю юбку без турнюра, с пышными оборками сзади и сверху белое домашнее платье, в котором благородной даме пристало выходить к столу. На ногах, теперь, короткие ботиночки до щиколоток на чуть более высоком каблучке, вот эти хоть на женскую обувь похожи, а не та пыточная конструкция, что была. Ловко уложили волосы, которые украсили какой-то нашлёпкой (надо полагать, это тоже шляпка), которую лентой проходящей под затылком укрепили на темени. Думаю там ещё и шпилек навтыкали, но не важно, главное, баронесса уже собралась к выходу для трапезы. Она уверенно прихватила меня за ладошку, и мы двинули в трапезную...

  Дальше меня задействовали в обслуживании столов, а одна из девок с узко посаженными глазами и рябая, видимо из-за перенесённой когда-то оспы, узнала, что я не девочка о чём с радостью доложила хозяйке, а я как раз услышала, когда хотела к баронессе войти. Тянуло меня туда в это царство недоступной мне красоты как наркомана за дозой. Но теперь после откровений противной служанки меня уже не пустят, и я чуть не плача убежала к себе. Каково же было моё удивление, когда через час меня нашла Надюша и передала, что меня хочет видеть наша постоялица и даже гневается, что меня нет. Я решила, что раз гневается, то наверно хочет покарать за обман, и что я её голую видела. Больше всего хотелось удрать куда-нибудь немедля. Ну, правда ведь страшно, а здесь на брёвнышко положить и розгами отходить, чтобы неделю не сесть было - вполне себе обычная процедура, от которой я совершенно не застрахована. Но куда я могу убежать? У меня нет подготовки разведчика-диверсанта, чтобы выживать в лесу, рюкзака с патронами и автомата Калашникова. Да, и что толку от такого выживания, ведь я ещё ребёнок и со мной справится любой взрослый и даже подросток, который из самых добрых побуждений притащит меня обратно. Да и куда бы я не побежала, я даже толком не знаю, где нахожусь, знаю, что на тракте где-то в центре европейской части России. Поблизости есть Минск, Смоленск, Орша... Ну, не сильна я в географии. С такими знаниями я смогу бежать только по тракту, где меня поймают и вернут через десяток километров, это если мне ещё повезёт так далеко уйти. Говорить не могу. Одета в платье, но тело мальчика. Это называется, пишите по адресу: БЕЗНАДЁГА@MAIL.RU...

  Словом, шла я к баронессе, как бычок на заклание, но выбора не было, и я была готова получить всю меру ожидающей меня кары. Вот только никто меня наказывать не стал. А когда меня по-доброму встретила с искренней улыбкой Ольга, я не выдержала нервного напряжения и разревелась. Так, что до ужина меня успокаивали, а я сидела на её коленях и старательно мочила слезами грудь нашей гостьи. К ужину ей пришлось поменять платье, и мы вместе пошли в трапезную, но с меня было взято обещание, что после того, как освобожусь, меня будут ждать в комнатах номера...

  Два дня, которые провела у нас, отдыхая, молодая баронесса стали для меня удивительным воспоминанием. У меня было ощущение, что я её знаю много лет и она моя подружка. Ёжику понятно, что для неё я была маленьким пикантным развлечением в пути и никакую подружку она во мне не видела, а просто любопытную экзотическую зверушку. Ну, а мне-то какая разница? Ведь мне с ней было хорошо и уютно. Похоже, что рябая служанка навела про меня достаточно полные справки, потому, что Ольга больше не пыталась меня разговорить. Под предлогом, что она не знает окрестностей, она выговорила меня себе в проводники, хотя я и сама знала только дорогу в сторону деревни, да к церкви. Ну, ещё один обрыв на берегу речки, где можно было сидеть в тени большого дуба и смотреть над лугами вдаль. Мы с ней тут и гуляли. Когда вернулись из первой прогулки её вторая толстая девка долго бурчала, что весь подол травой зазеленили и ещё от пыльцы пятен насажали, что не отстирать во век. Поэтому назавтра на прогулку было надето тёмно-серое дорожное платье, как понимаю, такой фасон и называют "Амазонкой". Я очень старалась и показала даже своё любимое место над обрывом, к которому нужно пробираться через кусты, куда она за мной со смехом пролезла...

  Я так никогда и не узнаю зачем этой Ольге были нужны эти два дня, в которые мы с ней почти не расставались и она при каждой возможности с удовольствием меня тискала щекотала, чтобы я смеялась и отбивалась. С ней же я впервые смогла увидеть себя в зеркале. Вообще, у нас было своё зеркало, но видимо потому, что это очень дорогая вещь зеркало было крепко закреплено на стене, и посмотреться в него я запросто не могла. Нужно было встать на табурет, а здесь они такие тяжёлые и массивные, что не с моими силами их перетаскивать, и пришлось просить Надюшу. А ещё оно очень неудачно висело. В этой части комнаты темно и в зеркале почти ничего не видно, тем более, что и амальгама на нём местами потемнела и облупилась. Очень слабой заменой зеркалу были начищенные бока самовара, в которых всё так искажается, что это можно считать филиалом комнаты смеха. Про отражение в воде я даже объяснять не стану. В принципе я уже поняла, что никаких уродств у меня нет. Глаза у меня как у мамы голубые, а волосы светлые, то есть я классическая "три Бэ".** Есть правда нюансы, ведь само по себе упомянутое может быть блёклым и отвратительным, как часто встречается у чухонской чуди белоглазой, то есть совсем не говорит о привлекательности. Это в моё время такое лицо можно раскрасить как угодно, а ресницы наклеить. У баронессы с собой было целых два зеркала, одно побольше, которое было удобно куда-нибудь поставить и в котором было видно голову и тело по грудь. А второе с ручкой, в котором я себя и разглядывала. Я осталась довольна тем, что увидела. Глаза даже не голубые, а ярко синие и большие, в смысле, не просто распахнутые круглые плошки, а именно большие, красиво удлинённые к вискам в обрамлении пушистых тёмных ресниц, даже красивее, чем у мамочки. Я понимаю, что у детей глаза всегда больше, чем будут, когда они вырастут. Где-то слышала, это потому, что после рождения глазные яблоки почти не растут, то есть для маленькой детской головки они велики и поэтому глаза у детей не пропорционально бОльше. Но сама форма глаз ведь измениться сильно не должна, а форма глаз мне досталась красивая. Мордашка аккуратная, кругленькая, по-детски щекастая с припухлыми крупными губами и немного торчащими, но не лопоухими, аккуратными ушками. Нос не маленький, но и не большой, как говорят - "в плепорцию", главное, что без искривлений, горбинок и без проваленной седлом спинки, когда на лице остаётся курносая кнопка вместо носа или утиный. Нет, мне мамочка подарила свой красивый носик с прямой спинкой. Волосы соломенные, но не как у золотистой соломы на солнце, а без этой золотистости, немного темнее, ближе к русому оттенку. Свободные прядки немного вьются, сами волосы лёгкие, пушистые, не привычные для меня, у меня волосы были тяжёлые, и совершенно не послушные. Про детскую гладкую бархатистую чистую кожу я даже упоминать не буду. Только когда выросла и к концу школы заполучила все радости угрей я смогла понять сюсюканье всех женщин по поводу восхитительной кожи младенцев, которой не завидовать просто невозможно. Вот и у меня сейчас такая женская мечта, которая ещё неизвестно как переживёт взросление, но сейчас это не кожа, а восторг... Себя голенькой я в бане видела, ножки детские, но видно, что ровные, ручки тоже на месте, так, что можно смело записывать свою внешность себе в плюс. Как минимум не уродка, а про красоту своего лица судить всегда очень сложно. Мне в той жизни говорили, что я миленькая, а мне не нравилось. Осталось только сохранить всё имеющееся и не растерять. Была у нас девочка в классе, может и не красавица, но вполне симпатичная. Однажды с родителями попала в аварию и в школу вернулась только через год на класс младше нас. Честно сказать, если бы она сама ко мне не подошла и не назвалась, я бы её не узнала. За этот год она перенесла кучу операций, во время которых ей пытались восстановить лицо, которое после всего осталось перекошенное и уж точно не симпатичное. Когда мы о ней узнали, все девчонки на несколько дней задумались и ходили очень молчаливые, никто из нас себе такой судьбы не хотел, да и просто страшно оказаться на месте этой девочки...

  Моя нынешняя внешность выигрывает перед той, что у меня была раньше, хотя, если выбирать, я бы выбрала ту, при условии прилагающегося к ней девичьего тела. Глаза у меня раньше были светлые, но какого-то неопределённого серо-зелёноватого цвета не яркие. Хотя при правильном макияже можно было заставить их заиграть, но я говорю про изначальное их состояние. Волосы, как уже упоминала невыразительного оттенка средней шатенки, лицо без изъянов и совершенно обычное. Но самыми неудачными у меня были губы, тонкие, почти бесцветные и с расплывчатым бледным контуром из-за чего на лице без помады просто терялись. Если в двух словах, внешность - совершенно средняя. Но наверно гораздо больше претензий в плане внешности у меня было к фигуре целиком, вернее, к росту. Классе в шестом я вдруг за одно лето вымахала больше чем на десять сантиметров. Я и раньше не была малявкой, а тут вдруг такой рывок. К новому году я добавила ещё столько же, то есть к концу года я была выше всех мальчиков и девочек класса и заимела заслуженное прозвище "дылда". Если бы к этому прилагались соответствующие мышечные массивы, то такие мослы может имели бы право на привлекательность, но шкелет - он и есть шкелет намекающий на то, что в далёкой перспективе на эти кости может быть нарастёт что-нибудь привлекательное. Моё форсированное созревание вылилось ещё и в размер груди, который не помещался ни в одни "нулевишки", как у остальных девочек. Пришлось покупать лифчики второго и даже третьего размера, что сильно сердило мою маму из-за лишних трат. И если свою большую грудь я принять в этом теле была согласна и даже хотела бы, то вот повторять эпопею с ростом, мне очень не хочется. А в этом теле вероятность вымахать в высоту намного больше, ведь мальчики обычно выше девочек, да и папа у нас худой и высокий...

  Словом, я, заполучив в руки зеркало, разглядывала себя с таким азартом и долго, что Ольга даже стала смеяться, что я, судя по тому, как разглядываю себя в зеркале, в сто раз больше девочка, чем почти все её знакомые и она сама. Ну, а что я могу сказать или объяснить? Тем более, не понятно, когда у меня снова будет возможность увидеть своё отражение. Когда через два дня она уезжала, я тихо плакала до самого вечера, даже не смотря на то, что перед отъездом Ольга подарила мне очень красивый резной костяной гребень, пару шёлковых сорочек, которые везла в подарок племянницам, но им и остального за глаза хватит, и серебряное колечко с бирюзой. Колечко я носить не могла, для моих рук оно было большим, сорочки тоже были на вырост, хотя в качестве ночнушки я одну использовала сразу, а вторую передарила Надюше, которой она оказалась в пору и сестра ей была рада до писка. Красивым гребнем я теперь расчёсываю свои волосы, как учила бабушка по семь семериков на каждую сторону, это значит, что неторопливо провести гребнем или расчёской по всей длине волос семь раз по семь - сорок девять раз на каждую из четырёх сторон, тогда волосы вырастут сильными и здоровыми...***

  Но важнее всех подарков стало то, что встреча с баронессой - Ольгой подарила мне цель в этой жизни. Может кому-то покажется, что цель мелкая и недостойная. А по мне, вполне себе цель, бывают мельче и смешнее, главное, что я для себя определилась и решила, куда мне нужно идти. А то, знаете, очень легко сбиться с пути, особенно если точно не сказано, куда именно нужно дойти.

  На следующий день после отъезда баронессы, я даже фамилию её не знаю. Ночью мне приснился сон, как наш конюх Евсей, почему-то голый по пояс, со своей всклокоченной бородищей вечно забитой соломой и грудями, как у его совсем не тощей жены - нашей поварихи Агриппины (могучие телеса которой я в бане не раз голышом видела) в чулках и полузавязанном корсете бегает по двору в ужасных высоких сапогах на шнуровке и со слезами умоляет ему помочь корсет завязать и одеться, как настоящей даме положено, а то его за стол жена не пустит. Проснулась от того, что меня Надюша трясёт, что я вдруг среди ночи начала смеяться в голос, а она испугалась. Ну, правда, очень смешно конюх бегал и так слёзно канючил...

   *- Героиня видела и ждала так называемый американский корсет изобретенный примерно в эти годы за океаном и за долгие годы усовершенствованный и доведённый почти до совершенства. Но Европа и Россия такие плебейские конструкции долго не принимали, а после вообще избавились от корсетов.

   ** - Если я ничего не путаю, как говорят немцы: "Блонд, Блауойгинг унд Блёд", что значит: "Блондинка, Голубые глаза и Бледность (бледная кожа)". Немцы вообще любят такие каламбуры-аббревиатуры вроде "три К" для настоящих немецких мужчин или четыре для фрау.

   *** - Слышала разные числа и 49, и 52, и другие. Но смысл не в этом, а в примерном порядке. Во-первых, при таком расчёсывании хотя бы раз в день, минимум на полчаса тело находится в состоянии близком к медитативному трансу, то есть правильно отдыхает, что очень полезно, тем более в нашем мире постоянного стресса. А расчесать длинные волосы мимоходом в спешке нельзя, в один миг запутаются, и потом очень долго разбирать будешь. Во-вторых, при таком расчесывании происходит разглаживание кератиновых чешуек в структуре волоса, что делает волосы более гладкими и скользкими, уменьшается риск зацепов и повреждений волос из-за этого. В-третьих, выделяемое у корня волоса кожное сало, которое должно покрывать волос, питать его и обеспечивать максимально комфортное и долгое существование этой уже отмёршей ткани организма, именно благодаря такой процедуре равномерно распределяется по всей длине волоса, что создаёт волосам оптимальные условия и обеспечивает их здоровье. Захотите взять на заметку, пожалуйста. А от себя добавлю, что все мои подруги, у кого были "от природы" богатые длинные волосы, с детства были приучены аналогичному уходу за своими волосами. И ни одна из них не тратила на свои волосы меньше тридцати-сорока минут в день, а одна вообще умудрялась свою королевскую гриву, которую и в хвост то собрать было проблемой, ежедневно расчёсывать щёткой с конским волосом. Кто такой расчёсывалась - поймёт этот подвиг и моё потрясение, когда она об этом рассказала...

  Мне уже минуло шесть лет. Чуть больше года назад я заговорила, сначала с трудом мне удавалось проталкивать первые самые простые слова по слогам, но постепенно мешающий ком в горле рассосался, и я смогла вполне нормально разговаривать. Ещё до этого я перестала быть "Калистратом" или "Страткой" как меня назвали. Моя мама, а Любовь Егоровну, маму этого тела я уже через месяц стала считать своей настоящей мамой, да за одно то, сколько любви и нежности она на меня изливает и как чувствует своих детей я с радостью приняла бы её своей матерью, даже не будь это тело её ребёнком. По правде, первое время я ещё немного дёргалась по поводу того, что моё принятие Любови Егоровны в качестве матери является каким-то предательством по отношению к моей прошлой маме. Но решила, что я не отказываюсь от неё, а просто у меня теперь две мамы, ведь они обе родили те тела, в которых я жила и живу, а значит они обе мои мамы. А если прошлой мамы здесь нет, то и получается, что эта мама у меня теперь единственная и никого я не предала. И если так получится, что я окажусь снова в своём мире, то там будет моя прошлая мама, а эта останется здесь. А если кто-то о чём-то не знает, так это ему и не повредит - одна из любимых отмазок всех детей на свете...

  Так, вот, мама-Люба еще, когда я не говорила, заметила, что я морщусь, и мне не нравится, когда меня называют по имени и в мужском роде. Не знаю, смогла бы я суметь так чувствовать своего ребёнка, как она. Но она это поняла и как-то завела со мной разговор, где я кивками и прочими ужимками сумела донести до неё мысль о том, что хочу быть девочкой и прошу и обращаться ко мне соответственно. Она раз десять переспросила и уточнила этот вопрос, никак это у неё в голове не укладывалось, но потом, приняв решение, она посидела и вдруг предложила:

  ― Маленькая! У тебя ведь рождение первого марта,* а это Авдотьин день, у меня бабушка была Евдокия и мы всегда её в первый день весны с именинами поздравляли. Вот и выходит, что можно тебя Дуней назвать, а Авдотья будет тебе небесной покровительницей. Хочешь, мы завтра в храм сходим и Авдотье свечки поставим?

  Конечно же, я захотела. И мы сходили, правда отдельную икону с моей теперь небесной покровительницей не нашли, но поставили свечи Богородице и помолились с мамой. Мне кажется, что этот поход был нужен больше для неё, чем для меня, всё-таки здесь люди очень сильно от нашего безбожного времени отличаются. Так и стала я потихоньку Дуней или Евдокией, хотя чаще, чего уж душой кривить, "Эй! Дунька! Где тебя носит?!". Почти как в той знаменитой шутке: "До двенадцати лет я думал, что меня зовут - ЗАТКНИСЬ"... Сначала меня так называла только мама, потом за ней постепенно стали называть и другие, ведь здесь на станции в нашем маленьком мирке мы настолько плотно все трёмся друг об друга, что утаить что-либо невозможно. О чём думали все остальные, я не знаю, а вот меня удивило, что может дольше всех сопротивлялась этому моя сестра Надюша. Пока она однажды вечером мне сама не призналась, что просто она очень хотела именно братика, который когда вырастет большим и сильным будет её защитой и опорой, а теперь я вроде как и не братик. А больше у нашей мамы детишек скорее всего и не будет, хотя родители стараются довольно часто, нам за тонкой перегородкой всё очень хорошо слышно. Часто при этом Ковырин (я его так про себя стала называть, ну, не поворачивается у меня язык его папой величать) выпивший и свой голос не контролирует и говорит громко. Хотя, происходит это у них как-то очень быстро и потом он начинает храпеть, а мама приходит к нам и чаще всего ложится ко мне на полати, и я засыпаю счастливая в её нежных тёплых объятиях. Часто к нам перелезает и Надюша, если не успела заснуть до этого. Но примерно через два месяца сдалась и сестра. Ковырину, не знаю уж как его убеждала мама, это далось тоже не сразу, и он долго путался, да и до сих пор называет по-разному, впрочем, меня и то, что есть, вполне устраивает. Проще немного подождать и всё само устаканится, чем из-за мелочей бучу устраивать с ещё неизвестно с каким исходом.

  Когда я стала говорить, я чётко проговорила маме, что я - девочка и мальчиком быть не хочу и не буду. На её попытки сказать, что я же отличаюсь от женщин и это сразу видно, стоит мне раздеться, я упрямо стояла на своём и твердила, что значит, не буду раздеваться. Но мама ещё довольно долго переживала, ведь она хочет, чтобы мы - её дети были счастливы, а это в её понимании обязательно семья и дети, которых у меня при таком раскладе быть в принципе не может. И потом она ещё несколько раз поднимала этот разговор, пока не смирилась, столкнувшись с моей твёрдой позицией. Мне кажется, что она поняла, что сломать меня можно, а вот изменить моё решение не получится. Думаю, что если бы я хоть немного показала сомнения или неуверенность, то меня бы дожимали ещё очень долго, так, что я даже благодарна своей немоте, которая дала мне время освоиться в этом мире и выработать чёткую линию поведения. Ковырин почему-то ни разу эту тему не поднимал и со мной об этом не разговаривал, может эта тема из тех, что в ведении женщин и ему невместно об этом говорить. Может ему совершенно плевать. А может ему хватает того, что ему мама говорит. Вполне возможно, что он просто не представляет как с детьми общаться. Так, что я продолжаю жить довольно комфортно, хожу в платьях, живу как девочка, помогаю в женских делах и не лезу в мужские и вроде бы все к этому привыкли, вполне смирились и приняли. Даже проезжающим о такой пикантности уже почти не говорят. По всем правилам я уже давно вышла из возраста дитяти и должна поменять сарафаны на штаны и начать осваиваться с мужскими занятиями. Но меня не трогают, тем более, что, как я уже говорила, женщин у нас явно не хватает и мои руки в женских делах очень нужны и имеют цену, хоть я маленькая, но свою часть работы я делаю и с каждым годом всё больше...

  В это воскресенье всё было как обычно, проезжающий был только один, переночевал и с утра выехал дальше. Поэтому на воскресную службу мы пошли почти всей станцией. Я была в нарядном платье, оно хоть и не новое, его мама перешила из старого Наденькиного, из которого сестра выросла, в платочке как другие женщины. Словом, всё как всегда и ничего не предвещало неприятностей. Тем более, что нам было интересно, у нас поменялся служитель в храме, чуть больше месяца назад нам прислали не молодого нового батюшку, который сменил того, который у нас был раньше. Новый батюшка во время воскресных служб читал очень интересные проповеди, которые даже мне было интересно слушать, он объяснял места из писания и увязывал их со вполне мирскими примерами, а я очень хотела плотнее влиться в эту жизнь, в которой религия стоит далеко не на последнем месте. Проповедь получилась интересная, батюшка разбирал вопрос отношения Бога к Мамоне и в чём именно этот враг в миру проявляет себя. А вот потом к нам подошёл служка попросил меня с родителями подождать батюшку, который с нами желает поговорить. Ну, а чего я ждала? Следовало думать, что ему доведут такую интересную местную новость. И если старому батюшке было просто лень с этим разбираться, то новый решил нами заняться, а может за наш счёт и очков себе наработать...

  Служка провёл нас в какое-то помещение в задней части храма, где оставил нас ждать. Я глянула на остекленевшие и совершенно покорные лица родителей и поняла, что они дрыгаться не будут, для них - глубоко верующих людей всё, что будет изрекать священник - истина, вернее АБСОЛЮТНАЯ ИСТИНА, которая меня, скорее всего, просто уничтожит. Поэтому, к моменту, когда появился батюшка я уже была вполне готова если не драться, так хотя бы трепыхаться. Веры в то, что я смогу на его поле драться, а уж тем более победить того, кого профессионально учили и готовили управлению людьми, у меня не было. Максимум, на что я могла надеяться - это чтобы от меня отстали и оставили в покое, что при появившемся внимании к нам - маловероятно. Прошлому священнику было глубоко наплевать на всю паству, может он уже готовился отсюда уехать, а может от природы лентяй. А этому нужно сейчас себе нарабатывать имя и положение и ему нужно столкновение с нами, вернее со мной, родители хорошо если будут в стороне, а не на стороне священника. То есть результат этого столкновения для батюшки важен, он покажет всем остальным какой он из себя и насколько серьёзно настроен. Вот только у меня нет никакого желания стать воспитательным объектом для показательной порки. Вот собственно и закончилась моя спокойная жизнь и началась борьба по отстаиванию своего места под солнышком. И грех судьбу гневить, и так у меня столько времени оказалось...

  Пришедший священник войдя по очереди благословил всех и дал руку для целования, вот только движение построил так, что я оказалась последней и уже начав моё благословение, вдруг остановился и словно задумавшись неожиданно спросил, а кого он собственно перед собой видит. тут ответы мамы и Ковырина радикально разошлись, они одновременно ответили: "Моя дочь - Дуняша!" и "Мой сын - Калистрат!", а я восхитилась как ловко он создал ситуацию, сразу выявив своих противников и союзников. Сразу убрав руку, которую уже протянул для благословения участливо обвёл нас взглядом и выдержал восхитительную паузу, которую ожидаемо, не перенёс Ковырин:

  ― Батюшка! Да тут дурь такая детская, хочет, чтобы его девочкой называли и женскими делами занимается... Ну, а чего, вреда то нет особенно... Играется дитя, почему бы и нет... Я так думаю...

  ― Грех это!... - Многозначительно воздев глаза к небу, негромко сказал священник, как я поняла, весьма хитро не указывая, что именно, но одной этой фразой практически раздавив обоих родителей. Фактически он их прижал и не оставил никаких выходов, как только исполнять то, что он им пожелает сказать.

  И тут мама не выдержала, она притянула меня к подолу своего платья, словно отгораживая и защищая своей рукой:

  ― А что грех? Батюшка!

  ― То, что он не желает соответствовать божескому ему данному! - Продолжая давить многозначительностью, и играя голосом, проговорил он.

  ― Я слышала, что про это как раз в писании ничего не сказано...- Уже понимая, что проиграла, но, не желая отступать, проговорила моя мамочка.

  ― Ну, как это не сказано? - Удивился сбитый с толку батюшка...

  ― Сказано, что муж не должен одежду жены носить, а жена мужескую. Вот только человек то - не одежда! Она девочка внутри, а тело досталось не то какое нужно. И какую бы она одежду не надела, она была и будет девочка!

  ― А откуда ты знаешь, что она девочка? - Сам не поняв, что оговорился, спросил сбитый таким напором батюшка. А я поняла, что мамочка не просто так несколько раз ходила говорить с прошлым нашим священником, который её вольно или не вольно по этому вопросу подковал.

  ― А вы, чтобы узнать, что вы мужчина утром к зеркалу идёте и себя разглядываете, какое у вас тело или и так знаете?

  ― Дерзко разговариваешь! Дочь моя!

  ― Ай-яй-яй! Батюшка! На вопрос то ответить не можете!

  ― Конечно, я и без зеркала знаю, что я мужчина.

  ― Вот и она без зеркала знает, что она девочка. Я как-то хотела насильно настоять и все платья у неё забрала и штаны ей специально новые купила, так она целый день голенькая в одной рубашке в слезах просидела, но их одевать наотрез отказалась. - Я вспомнила, что правда, больше года назад, мама предприняла наверно последнюю попытку явить миру Калистрата Ковырина, но я правда целый день дома просидела, ну, и поплакала немного...

  ― Да как такое быть может?

  ― Так Бог сделал, что она это знает и показала она это ещё когда даже говорить толком не начала! И будет грех как раз, если я её заставлю мужскую одежду носить! Ведь Бог видит наши души, а не тела! Или ему важнее в юбке моя дочь или в штанах? А ведь она это показала, когда ещё совсем дитя была, а дети с рождения невинные перед Богом, нет в них скверны мирской и истина божеская им доступна... - Пошла в наступление мама. Я только стояла и хлопала глазами, а вот Ковырин просто прикинулся ветошью и совершенно устранился. "Вот же чмо какое!" - разозлилась я...

  ― Бог не мог ошибиться! Он решил, что она - мальчик и она должна быть мальчиком!

  ― Бог нас разумом наделил, чтобы мы думали. И бессмертная душа выше тела! А значит, если она в душе девочка, то это важнее телесного. И может это как раз испытание ей против козней Лукавого. Предадим мы Создателя пойдя на поводу у греховного тела или останемся верны бессмертной душе!...

  Разговор явно пошёл совсем не так, как планировал священник, да и не слишком умным он оказался. Кончилось всё тем, что он запретил мне в храм входить, пока я не приведу свой вид к положенному. На что мама ответила, что значит так и будет, что в храм нас можно не пустить, а вот Бога нас лишить у него никак не выйдет! Что опять-таки перевело вопрос в опасную для священника сторону. А я, когда мы уже повернулись выходить, вдруг вспомнила вредную старуху из того времени, которая на всех жаловалась и с ней никто связываться не рисковал. Подёргала маму за руку довольно громко сказала: "Мама! Это так оставлять не след! Надо прокурору священного синода жалобу писать, чего это у них служители православными душами разбрасываются и в патриархию, чему они их там вообще учат-то?!"... Эффект, что называется, который надо видеть. Понятно, что маленький ребёнок такое сам выдумать не мог, а просто повторяет за кем-то из взрослых, но слова то ох какие опасные и наверно страшные для священника, побледнел он под цвет белёных стен... А мы с мамой с этого дня стали молиться снаружи храма, тем более, что икона Богородицы прямо над входом в церковь в перекрытие вмурована. А я была безумно благодарна мамочке, что она как волчица из мультика про Маугли кинулась на защиту своего ребёнка, то есть меня. Ковырин уже только на подходе к дому попробовал чего-то негромко вякнуть, но мама ему так резко ответила, что он замолчал. Священник нас больше не трогал, в храм мы не заходили, то есть формально запретить нам находиться, где мы хотим вне храма не в его полномочиях. А тут снаружи мы ни в каком раскладе ничего не нарушали. Даже если посчитать, что как девочка я в церковь ходила в платке и молилась с покрытой головой, как женщинам положено. А если посчитать, что я - мужчина, то при входе в храм я должна голову обнажить и молиться с непокрытой головой, так вне пределов храма эти правила не работают, молюсь я не на храм даже, а на крест православный наверху и икону Богородицы при входе, имею полное право. И если бы я была одна, то это бы было трудно, но мы с мамой были вдвоём, а Надюшу мама отправляла внутрь молиться и за нас свечки ставить...

  Был в этом один очень неприятный момент, связанный с тем, что из-за конфликта с батюшкой меня практически отрезали от образования, ведь грамоту здесь постигали в воскресной церковной школе при храме, в которой, к слову, Надюша училась, и шло это у неё очень туго. Вообще, она уже заневестилась, пятнадцатый год здесь - это возраст, с которого в жёны отдают. Но пока дальше переглядываний у неё ни с кем не шло. Так вот, про учёбу. Зубрить Закон Божий мне совсем не хотелось, а на него тратили три четверти времени и пороли за храмом нещадно тех, кто молитвы не выучил. Цифирь мне тоже даром не нужна, этот уровень арифметики мы в начальных классах прошли. По большому счёту мне нужна была только грамотность, вернее даже не так, мне нужно было на используемом здесь языке научиться читать и писать. Уж очень здесь заковыристые правила написания с Ерами, Ятями, и прочими Ижицами и Апострофами. Читать я уже пробовала, в принципе не так сложно. К этому нужно добавить знание грамматики и вполне можно считать, что курс церковно-приходской школы я одолела. И вообще, в местном информационном вакууме мне временами становилось ужасно скучно, поэтому учёба влекла меня уже тем, что это хоть какая-то информация и хотелось занять мозги. Я уговорила Надюшу поспрашивать в деревне учебники по грамматике и остальные до кучи, надо же мне как-то прикрыть то, что я считать и писать умею. Хотя тут не всё так просто, как в сказке, где махнул рукой, и лебеди полетели. Разобраться, как нужно писать - это как другой язык выучить. Большевики одно хорошее дело точно сделали, когда провели реформу русского языка, потому, что этот язык в написании мне очень сильно какую-то китайскую грамоту напоминает, ведь и там иероглифы бОльшей частью надо тупо вызубрить. А уж про принятые при написании здесь обороты - это отдельная и печальная песня. И это я ещё не касалась эпистолярного стиля, а это можно посчитать за половину ещё одного языка. Потому, как в письме особенностей обращения одних к другим даже больше, чем в обычной речи. И если в обычной речи нужно чётко понимать, что от юнкера и подпоручика до капитана - это "их благородия", дальше до полковника - "высокоблагородия", генерал-майор и генерал-лейтенант - "превосходительства", генерал от инфантерии или другого рода войск и генерал-фельдмаршал - "высокопревосходительства". Но это ещё самое простое, даже если сюда ещё и морские чины добавить с их гардемаринами, мичманами и адмиралами если ты их звания точно знаешь. Ведь у тех же гусаров все звёздочки на погонах маленькие, а разница в том какая вышивка на отворотах и обшлагах и как погон обшит и есть ли бахрома на эполете, а если есть, то какая. И вообще, единая форма только в простых номерных полках, которых не так много. Большинство полков кто-нибудь патронирует, то есть содержит. Если гвардия - это личная вотчина Императора, то куча полков великих князей и княжон или относящиеся к разным городам или губерниям и в этих полках в каждом своя форма, цвет, выпушки, опушки, приборный цвет, цвет галунов, и прочих элементов формы. При этом в кавалерии звания не такие, как в артиллерии, во флоте не такие как в пехоте, про казачьи звания атаманов и старшин лучше вообще помолчу. И в письме нужно всех правильно называть и обращаться и не только в смысле прямого обращения, а и в том, какие фомулировки можно использовать. Фраза по смыслу "Докладываю" может быть изложена: "Смею уведомить", "Прошу доизволения сообщить", "Всемилостиво довожу", "Покорнейше спешу донести" и до "Считаю возможным поставить в известность". И это совсем не синонимы, каждый вариант очень чётко соответствует той или иной разнице в чинах и классах между автором и адресатом каждого письма, а ещё того, какое место занимает тот, о ком может идти речь в письме. Последнее значит, что одна и та же проблема, коснувшаяся полковника или конюха, описывается совершенно разными словами и оборотами. Если эти установленные иерархические правила нарушены, то это расценивается, как оскорбление или унижение, то есть нанесение ущерба чину, должности или чести адресата или объекта письма. А если к этому добавить то, как следует обращаться к дворянам, особенно титулованным, тут шарики за ролики заехали, уехали, причём, совсем и не вернулись, наверно там и сломались. Думаете, просто узнали, что к князю обращаться "Ваше Сиятельство!" и можно радоваться и бамбук курить? А вот и не угадали, ведь князь может оказаться не просто князем, а великим или светлейшим, как Меньшиков был и он уже тогда - "Ваша Светлость" или граф может быть сиятельным и будет - "Сиятельство". Кто-то у нас сказал: "К начальнику важен не столько подход, часто намного важнее отход от начальника, и не столько слова, сколько поза и выражение лица". Человек точно знал о чём говорит...

  У вас уже отложилась в голове громада сформулированных нюансов? Но это мы ещё не коснулись гражданской службы. Даже у Ковырина пусть один из самых маленьких, но есть чиновничий класс в соответствии с должностью. К ней положен соответствующий зелёный мундир почтового ведомства. В котором для его класса есть всё положенное, где и какой галун, где какие знаки класса. И к каждому званию знаки различия свои и чётко прописаны и оговорены. А у каждого ведомства или службы свои мундиры и знаки, при этом в разных губерниях или наместничествах могут быть совершенно свои правила и знаки. Помню, как кто-то из одноклассников принёс книжку, где были расписаны знаки различия и звания в Красной армии перед войной, и мы правда думали, что в этом кошмаре нельзя разобраться, где при одних и тех же кубарях совершенно по-разному звучат названия званий и должностей, и "ЗамКомПоМорДе(л)" - это не шутка, правда было такое звание-должность заместитель командующего по морским делам, Главком флота, если кто не проникся. Но мне почему-то кажется, что запомнить отделенных командиров и помощников командира полка всё-таки проще, чем всех этих коллежских асессоров и губернских регистраторов.

  Спросите, для чего мне вся эта головоломная муть? Так мне ведь нужно стать значимой и нужной деталью местного пейзажа, которую не так легко бы было стереть или отмахнуться. А если я на себя бумажные дела хотя бы частично возьму, то Ковырин, как минимум будет мне благодарен, а значит, мне будет больше можно. Надюша от этих работ бегает как чёрт от ладана, мама в это не вникает, она взяла на себя трапезную и кухню, а больше здесь и некому, поэтому ему самому приходится, а это для него убийство живое. Я видела, как он ведомость за полугодие на одной странице заполнял. Целый день сидел и на всех проходящих как зверь кидался, а когда закончил, на радостях напился так, что до постели дойти не смог, его на руках отнесли.

  Вот я и полезла в этих вопросах разбираться. И знаете, девочки, я тут вдруг поняла, что Пушкину с Гоголем и их однояйцевому брату-близнецу Достоевскому памятники вполне заслужено поставили. Они же все свои книги гусиными перьями написали! Если бы я раньше понимала, какой это подвиг. И уж точно не смогла сразу оценить ехидную ухмылку на мордашке Надюши, когда попросила её помочь мне освоить процесс написания в местных условиях. Это в цензурных выражениях не передать. Это вам не гелевая ручка и даже не шариковая, да я и на перьевую согласна, только не эти гусиные перья. Перо сначала нужно правильно заточить. Вот тебе, милая Дусенька, куча здоровенных перьев, из гуся надёрганных, бери и ни в чём себе не отказывай! Сначала нужно очень острый перочинный ножик. Я-то раньше думала, что перочинный - это просто складной ножик, никогда не задумывалась, что он "перочинный" - потому, что "перья чинит", в смысле затачивает. А складным его сделали, чтобы с собой удобно было в кармане носить и лезвие не тупилось, потому, что ножик этот обязательно должен быть очень острым, иначе хорошо и качественно кончик пера не срезать и писать не сможешь. Ведь ость пера плотнее деревяшки и срезать её тупым лезвием не получится, носик пера скорее лопнет вдоль и разлохматится. Поэтому сталь на лезвие идёт качественная, чтобы после каждого затачивания пера лезвие не тупилось. Ну, допустим, нашли вы ножик, и даже перо в руку взяли. Перо затачивается двумя движениями, то есть нужно два надреза сделать под определённым углом и на весу. Это вам не морковку на доске нашинковать. Дрогнула рука или угол не так выдержала, всё, можно перо выкидывать, оно уже не годится. Хотя, можно ещё чуть выше один раз попробовать, но там уже толщина стенки ости пера меньше и писать плохо, перо очень быстро разлохматится и нужно будет брать новое. А я ведь ещё маленькая, руки у меня ещё не такие ловкие и в пальцах силы не хватает, я это перо еле удержать могу, а лезвие скользит и соскакивает, так и норовит пальцы порезать. Ужас! Я попробовала и попросила Надюшу мне сразу с десяток перьев приготовить, что сама я это сделать пока не в состоянии...

  Вы подумали, что я макнула перо в чернила и стала чудеса каллиграфии показывать? Хи-хи! Совсем вы не угадали. Пришлось для себя открывать новые неизведанные горизонты познания. Перо в чернила макнуть... Кончик пера нужно в чернила опустить на три, максимум четыре миллиметра, если оно заточено остро. То есть, не глядя ткнуть в чернильницу, и писать не получится. Если ткнуть в дно чернильницы кончиком заточенного пера, то оно писать уже не будет, потому, что сломается или затупится. Если макнуть меньше, то чернил на пере хватит на одну-две буквы и снова макать придётся. Если макнуть глубже, то не меньше раза из трёх с пера на бумагу клякса ляпнется, не удерживаются избытки чернил на пере. То есть этот навык тоже нужно осваивать. Но и на этом ещё ничего не закончилось. Бумага с ровной и гладкой поверхностью, такая привычная принтерная "Снегурочка", обычная самая без выкрутасов и не мелованная... Забудь и не вспоминай! Бумага, по которой перо скользит легко и ровно стоит очень дорого и она толщиной как наш ватман, а обычно пишут на простой, которая "когда нет гербовой" и ею лучше попу подтереть, а не писать на ней. У неё поверхность вся в рытвинах и за них перо цепляется и тупится уже через пару строк. Про то, какие при этом красивые буквицы выходят, можете и сами догадаться. Но, вы знаете, местные уникумы по такой бумаге пишут и проблем не испытывают. Я как увидела, у меня рот от удивления не мог закрыться. А потом поняла, что секрет в том, чтобы не нажимать на перо, то есть совсем. Надо вести кончик пера так, что он едва касается бумаги, тогда чернила с него сбегают и линии оставляют, а вот само перо почти не тупится и неровности бумаги вроде и не мешают. Только мне до такого совершенства ещё, ой, как далеко. Я ещё маленькая и пальцы меня не слушаются. А потом, когда я освою написание без клякс и каракулей из-за неровностей бумаги, можно приступать к следующей ступени писарского мастерства. Для того, чтобы написанное пером и чернилами выглядело красиво и ровно, нужно каждое слово начинать после нового макания пера в чернильницу, то есть первые буквы самые жирные и на протяжении слова толщина линий понемногу уменьшается. Если же макать в чернила как попало, то, как бы ровно не было написано, написанное всё равно из-за неровной толщины букв выглядит неряшливо. Я помню, видела в книгах фотографии подлинных страниц написанных рукой того же Пушкина, там такие ровные летящие строки, что просто не верится, что такое пером написано. Вот в том то и секрет, что писать нужно очень быстро, тогда чернила стекать быстро не успевают и получается, что их на бОльшее количество буковок хватает и толщина линий почти везде одинаковая. Можете себе представить, как я загрустила, когда всё это сумела осознать и прочувствовать, а в чернилах уделалась так, что мама ничего не говоря пошла баню затапливать, чтобы меня отмыть. Так, что суметь сохранить не испачканными в чернилах руки - это из ряда больной фантазии...

  Ну, погрустила немного, даже слезу пускала, когда особенно не получалось, но взяла себя в руки и стала учиться. Руки дрожат,** палочки и кружочки кривые, от усталости сводит всё, что только возможно, от кончиков пальцев до спины, шеи и затылка. Но я стискиваю зубы и пишу, вернее рисую ряды палочек прямых, косых с наклоном вправо, с наклоном влево, горизонтальных палочек-чёрточек, кружочков больших и маленьких, овалов, дуг разных видов. Ну, вы наверно помните упражнения из первых дней первого класса. Больше трёх месяцев у меня ничего не получалось. Рука как полено, а я как Буратино, в смысле деревянная по самую макушку. Чего только мне стоило не сдаться и продолжать стараться. И наконец, после стольких мучений в руке, словно что-то включилось и я начала писать. Не очень ровно, с кляксами, но с каждым днём всё лучше. Конечно, до Пушкинского летящего почерка мне ещё далеко, но вписать подорожную в наш регистрационный журнал я уже вполне могу или написать по образцу ходатайство на получение фуража или дров для станции, хотя, такой малявке этого важного дела пока не доверяют. Всё-таки я ведь девочка и склонность к аккуратности в таких делах, которые, как письмо требуют внимательности и точности мелких движений у меня имеются, и в той жизни у меня был очень красивый и ровный почерк, вот и совместила знания и навыки из разных миров...

  В отношении своих страданий и переживаний по поводу моей ужасной ситуации в постижении местной грамматики, а из этого предполагается совершенно безграмотное письмо, мои переживания закончились почти сразу. Мне сначала попалось письмо Ковырина, в котором он обосновывал падёж двух лошадей от сапа прошедшей весной. Когда-то давно я очень смеялась, когда одна подружка про какого-то парня сказала, что он полный кретин и даже в слове "ЕЩЁ" может сделать четыре ошибки. Вот тогда для меня и оказалось шоком, что есть такие уникальные люди, способные в слове из трёх букв сделать четыре ошибки. Когда мне показали один из примеров такого чуда, мне бы в голову не пришло написать "ИСЧО", я несколько дней разглядывала упомянутого кретина с таким интересом, что он моё внимание понял совсем не так и когда получил портфелем по тупой голове за распускание своих кривых ручонок, долго показательно обижался. Вот Ковырин был как раз из таких уникумов, которые пишут - как слышат, при этом фантазируют напропалую и прочитать это можно только с привлечением матёрого шифровальщика. Моя любимая мамочка вообще не бралась писать, то есть грамотой владела на уровне прочтения своей фамилии, и её же написания в качестве подписи. Ну, а чего я от них хотела? Что семья обычного станционного смотрителя в глухом уголке Империи по вечерам в подлиннике читает Вольтера и спорит на французском у камина под бокал грога о вкусе устриц в Марселе? Мама училась как и Надюша в воскресной церковно-приходской школе маленького городка неподалёку. А Ковырин возможно овладел грамотой уже во время службы, вернее тем, что в него сумел вколотить их ротный фельдфебель. И при этом замечу, что на фоне большинства остальных даже такое владение грамотой уже поднимает его на общем фоне.

  То, что я при помощи ехидных подначек сестры и её учебников за фантастические сроки овладела чтением, письмом и счётом никого особенно не удивило. Здесь не знают красивого немецкого слова "чудо-ребёнок",*** но суть не удивила, такие встречаются и о них знают, типа Ломоносов был, академиком стал, так и какие вопросы? И то, что я одна из таких это не хорошо и не плохо, это просто есть, так и чего ножками метусить? А вот мамочке эта моя локальная гениальность стала елеем на душу, с такой гордостью она говорила, что у неё доченька младшенькая ещё такая малышка, а уже умница-разумница, грамоту превозмогла и цифири не боится! Вначале я опасалась того, что Надюша может взревновать или как там ещё назвать зависть или, что там ещё, когда кто-то рядом лучше тебя, а тебе это не даётся. Но она повела себя как настоящая сестра или просто душа добрая и искренняя, она радовалась вместе с мамой и меня тискала и целовала, приговаривая, что она и не сомневалась, что я у неё такая особенная и умненькая.

  В честь освоения мной грамоты мы с мамой и сестрой даже съездили в соседний городок, откуда мама родом, где меня познакомили с семьёй моей крёстной - маминой троюродной сестры и подруги детства. Мама быстро шагнула к моей крёстной и что-то тихо ей проговорила и только после этого меня представила:

  ― А это, как ты понимаешь, твоя любимая крестница Дуняша. - С лица крёстной удивление ещё не ушло, но она справилась:

  ― Ну, и правильно! Мне сразу не понравилось то дурацкое имя, которое Самсон выбрал. Иди сюда, красавица! Какая же ты у нас миленькая! - И я оказалась на её руках, меня расцеловали, потискали, разглядели и вроде бы одобрили. Потом нас знакомили с её мужем и их двумя их детьми, старшая девочка погодка Надюши, а сын младше на пару лет, так, что им такая малявка как я была совершенно не интересна. И никого не тронуло, что вроде был братик, а стала сестрица, да никакой разницы, только отстаньте скорее от нас со всеми этими куртуазными приседаниями. Девочки были друг другу очень рады и явно перемигивались с намёками, что ещё пошепчутся, сын смылся едва его отпустили, судя по шкодливой мордашке - тот ещё прохиндей. Касьян - муж крестной темноволосый статный мужчина с тонкими чертами красивого лица с ухоженной небольшой курчавой бородкой в сапогах, расшитой красной рубахе на выпуск и жилетом поверх неё с серебряной луковицей часов на цепочке в кармане. Последним штрихом, который закончил образ этой женской погибели, были даже не яркие синие удлинённые чуть прищуренные глаза, а глубокий, чуть рокочущий густой бас, которым он говорил тихо, но от этого я даже вздрогнула, как вибрация этого рокота отдалась где-то внизу живота и даже ноги чуть послабели. Вот же, бывает такое! Тем временем он сгрёб в охапку мамочку и с явным удовольствием поцеловал в губы долгим и, мне кажется, совсем не родственным поцелуем. Мама освободилась и к моему удивлению вся пунцовая, как краснеют только настоящие блондинки, и с притворной сердитостью хлопнула Касьяна по груди, вызвав в ответ рокочущий хохоток, который снова отдался у меня внутри. Потом он не менее страстно поцеловал жену и, сказавшись занятым, ушёл, скрипнув напоследок высокими начищенными сапогами. С его уходом на какое-то время повисла чуть напряжённая пауза, которую прервала крёстная:

  ― Да, ладно тебе! Любушка! Всё же хорошо и я ни о чём не жалею... - Мама в ответ только кивнула молча, сёстры уже шептались о чём-то на своём краю стола и ни на кого не обращали внимания, а я себе сделала зарубку, что, ой, не спроста это "Жу-жу!"...

  Но целью нашей поездки было не это, а то, что мне купили первое именно моё, а не перешитое из Надюшиных платье, бельё и даже туфельки. Последнее наверно шили для кого-то из детей благородных, их явно уже носили, но совсем мало. Ну, не шьют здесь обувь для детей, сшить могли только за дополнительные деньги и на заказ. Но я не расстраивалась, что мне достался такой секонд-хэнд (или в этом случае скорее "сэконд-фут"). В прошлом мире я вообще многое носила именно оттуда и даже специфический запах используемой у них отдушки мне всегда ужасно нравился. Так, что в красивое голубое приталенное платье с оборками и белой нижней юбочкой я влюбилась сразу и бесповоротно. Мамочка даже хотела для завершения образа посмотреть мне какую-нибудь простенькую шляпку, когда я вдруг увидела вывеску с большими совершенно не понятными словами про "дагерротип",**** а вот дальше мелкими буквами "использован новейший фотографический оптический эффект на пластинах с азотнокислым серебром...", и что там ещё дальше, мне было уже не важно. Я потащила маму с сестрой в это, может одно из первых в России, фотоателье. Я не ошиблась, за загородкой шатра рядом с фургоном на доске в качестве образцов были вывешены фотографии. Мутные, бледные, но это уже были фотографии! И я очень захотела иметь фотокарточку нас всех, и чтобы я была в своём новом красивом платье, как память о сегодняшнем замечательном дне, неизвестно, что нас ждёт впереди, а вот память об этом дне останется навсегда...

  Мама и Надюша совершенно не понимали, с чего это я впала в такую ажитацию, но их безграничная любовь ко мне шла об руку с таким же огромным доверием и верой в меня, поэтому уговорить их на предлагаемую авантюру оказалось совсем не сложно. А после мы окунулись в таинство фотографирования, и это вам - совсем не клацнуть кнопкой китайской мыльницы. Это таинство и искусство и я не кривляюсь. Фотограф или как здесь называют дагерротипист оказался нескладным носатым иностранцем с лохматыми торчащими рыжими бакенбардами и провисшими с одной стороны усами, в обывательском простом помятом сюртуке и жутким акцентом. Он видимо ещё не понял, что я привела всех с уже принятым решением сниматься, поэтому он привычно рассказывал и расхваливал свою работу. Под это я сумела задать несколько интересующих меня вопросов. Я уже увидела, какие бледные - слабенькие у него получаются отпечатки, или дело в его выдохшихся реактивах, или в самой не до конца отработанной технологии, но это в будущем вполне можно исправить, если сохранить сегодняшнюю пластину негатива. Вот это я и узнала, и после этого моего вопроса дядечка проникся ко мне таким уважительным восхищением, что иначе, чем "прэкрасный кляйнэ медхен" меня не называл, а мамочка и Надюша сразу стали "шонэ фрау" и "фройляйн". Словом, за полцены одного отпечатка он согласен упаковать и отдать нам пластинку негатива. Правда, когда мамочка узнала, что это удовольствие нам обойдётся в три четверти рубля, съёмка чуть не сорвалась. А тут ещё выяснилось, что троих он снять одновременно не сможет, что у него только два штатива, поэтому будет снимать нас парами. Действительно всё именно так как он сказал, или он решил на нас полтора рубля заработать, не знаю, а смекнувшая о чём речь мамочка тут же стала открещиваться, что её вполне устроит съёмка только нас с Надюшей. А вот меня это совсем не устроило, мне почему-то казалось, что эта съёмка гораздо важнее простого фотоотпечатка и даже червонец за неё - вполне приемлемая цена. И я хотела снимок, где мы все трое будем вместе и это очень важно. Препираясь так, что даже собрали вокруг несколько любопытных зевак, мы, наконец, прошли внутрь фургона...

  Будто меня ни разу на документы не фотографировали! Свет включили, на стул посадили, фотограф за аппарат на треноге встал, плечи и голову выровнял, сказал про птичку или не стал выделываться, затвор кликнул и можно бежать, а завтра в конверте будут твои готовые фотографии. Делов то... Но это в наш суматошный технологичный торопливый век. Здесь оказалось всё совсем по-другому. Начну с того, что совсем не светло, полумрак, который молодёжь любит, как прелюдию к "кексу". Сначала фотограф (я его так привычно для себя называть буду) довольно долго возился со скрипучим ящиком своего аппарата, двигал его, заглядывал в него, потом снова двигал. Честно сказать, меня уже посетили сомнения в его профессионализме, но скоро он перешёл к нам. Маму усадили на венский стул, она скинула платок и набросила его на плечи, я поправила ей причёску, а фотограф стал закреплять на её голове какую-то жуткую конструкцию с барашками винтов. Оказывается это и есть тот самый штатив, который должен обеспечить полную неподвижность снимаемого, иначе снимок будет смазанным, а потом на карточке детали штатива ретушируют и все довольны. Потом так же закрепили вставшую за маминым плечом Надюшу, а я сказала, что буду сидеть ровно и не шевелясь, очень постараюсь. Чего мне стоило уговорить их снять платки. А сама не поленилась расплести косу и распустить волосы по плечам. Они у меня за это время отросли, а после косы ещё и лежат красивой волной, надеюсь, что красиво получится. Я села маме на колени и расправила широкий полол своего нового платья и поджала под него ножки. Уточнила у фотографа, что он снимает нас без ног, то есть от уровня колен и выше или в полный рост. Эти мои уточнения бедолагу постоянно в ступор вводили, но и с этим определились. Мамочка обняла меня за талию, я положила свои руки поверх её и чуть откинулась назад приклонив голову ей на плечо. Надюша положила свою руку маме на плечо. Когда я напоследок окинула взглядом получившуюся композицию, то кажется поняла, почему на всех старых фотографиях у людей такие куриные выпученные глаза. Стало немного смешно, и я с трудом сохранила серьёзное выражение на лице во время съёмки.

  Фотограф ещё повозился с аппаратом, накрылся чёрной тряпкой, пошебуршал вставляемой фотопластиной, достал площадку на ручке с насыпанным порошком магния, открыл объектив и достал спусковой поводок... Пыхнула вспышка и мы на пару минут ослепли, а фотограф уже снимал с нас детали штатива. Надюша переволновалась наверно, ей стало дурно и пришлось вести её на лавочку, а фотограф убежал проявлять негатив, попросив посидеть, пока он проверит, получился снимок или нет. Вот только, пока мы приводили себя в порядок, я заплетала косу и Надюша очухивалась, у меня сложилось стойкое убеждение, что затащить их второй раз на съёмку даже у меня не выйдет. К счастью негатив получился и, отдав задаток, мы пошли дальше бродить по базару. Меня ещё поспрашивали о том, что же будет в итоге и получив ответ, что завтра все всё сами увидят, переключились на покупки. Надюше тоже купили нарядную сорочку и красивый платок, еще какие-то ленты, это я не очень разглядела, отвлеклась в этот момент...

  Нагруженные покупками и усталые к вечеру пришли к крёстной. Из-за фотографий остались переночевать в гостях, хотя планировали вернуться одним днём. Да и хорошо, а то трястись на ночь, глядя, три часа по тракту, как-то совсем не хотелось. Мамочка уединилась с крёстной, мы болтали в нашей девчачьей компании, обсудили все наши обновки, дружно одобрили моё платье, пока не пришло время ужина, потом и отхода ко сну. Меня положили вместе с Надюшей, и почти сразу к нам прибежала и залезла в кровать сестрица. Они с Надей о чём-то ещё долго шептались, задвинув меня к стенке, а я после всех волнений дня счастливо уснула.

  Назавтра пошли получать отпечаток, всего один, я даже удивилась, но именно так и никак иначе. Фотография получилась очень хорошо, чёткая контрастная, пусть немного бледноватая, но это меня не очень расстраивало, я поглядела пластину негатива и уверена, что потом сделаю портрет, какой захочу. Конечно, было много привычных возмущений, что все получились как надо, а вот я одна вышла уродиной. Может не в таких выражениях, но, по сути, примерно так. Ну, чуть выпучили глазки в полутьме, подумаешь, но зато такие родные милые лица! Мамочка уже решила поискать рамочку, но я точно никуда эту карточку повесить не дам. Не знаю, но почему-то я очень остро поняла, что этот кусочек памяти мне будет очень нужен потом и именно мне, а не вообще для всеобщего обозрения, хотя на станции показать придётся, может ещё, кто решится себя запечатлеть на память...

  А когда прощались с крёстной, она меня поцеловала и шепнула:

  ― Держись! Девочка! И помни, здесь тебя любят и всегда поймут и помогут! Храни тебя Бог! Милая!...

   * - По старому стилю, по-новому это 14 марта. Авдотьин день, если я не путаю.

   ** - Героине всего шесть лет, тем более, что мальчики в этот период немного отстают в своём физическом развитии, ведь тело у неё мальчика. И вообще, освоение тонкой моторики кисти только начинается в возрасте около шести лет. А червеобразные или аппендикальные мышцы (не большие поперечные мышцы между головками пястных костей в основании пальцев), как раз отвечающие за мелкие движения, ещё очень слабые и не развитые. У девочек процесс формирования тонкой моторики заканчивается гораздо раньше, у мальчиков с отставанием почти на год. К слову, именно этот физиологический момент послужил в своё время определяющим при назначении семилетнего возраста для начала обучения в школе и соответственно письму. И именно из-за написанного девочки в первом классе быстрее и красивее начинают писать. Мальчики в первом классе физически не в состоянии освоить ровное и красивое письмо. А после им уже и не хочется, ведь почерковый стереотип уже закрепился. Так, что можете оценить и осознать степень мучений героини и приложенных ею стараний. Фактически, даже то, что все навыки письма у неё уже есть в памяти, ей не особенно помогает. Ведь новое тело нужно учить заново и вырабатывать соответствующую моторику мышц именно этого тела.

   *** - Вундеркинд, кто не понял.

   **** - Кто интересовался историей и развитием фотографии, тот, скорее всего, знает о том, как это происходило. Что вначале были дагерротипы, где лучше всего получались не живые объекты, потому, что при очень слабой чувствительности фотоматериалов того времени была нужна очень большая выдержка и даже использование вспышек не слишком помогало. Так для съёмок людей требовалось на всё время экспозиции открытого объектива обеспечить неподвижность снимаемых объектов, для чего применялись штативы разных конструкций. Лучше всего получались посмертные снимки покойников, ну, это и понятно, они ведь не шевелятся. По мере улучшения фоточувствительности используемых материалов необходимости в использовании штативов становилось всё меньше, да и светосила объективов становилась выше, ведь первые дагерротипы работали чуть ли не по принципу камеры-обскуры.

  После возвращения от крёстной дни побежали за днями. Я училась, старалась перенять какие могу женские ухватки. Ну, кому здесь могло бы пригодиться моё знание о том, в каких магазинах чаще бывают распродажи, где дешевле продукты или вещи и как этими "благами" от воров с красивыми именами вроде "Лент" или всяких "Магнитов" и "Пятёрочек", хоть как-то воспользоваться на благо себе? Знать десятки названий разных производителей косметики и парфюмерии, ведь от крема хочется иметь мягкую кожу, а не сыпь по всему организму. Какой косметикой и как лучше пользоваться, как наложить вечерний или дневной макияж, чтобы не выглядеть намазавшейся в полутёмном туалете ПэТэУшницей или трансвеститом во время шоу. Кому здесь нужны более выгодные тарифы на мобильную связь? Какие выбрать колготки, чтобы не слишком дорогие, но не рвались ещё при надевании? Да просто, какие прокладки из сотен, представленных в продаже, стоит выбрать и не из-за рекламы с "крылышками"... Не нужные и не значащие знания? Но в нашем мире эти знания ничуть не менее важны, чем здесь знание наизусть табели о рангах. И если за первые знания вы заплатите только бараньим взглядом в забитые разноцветными коробочками полки магазина, где без сапёра лучше не шевелиться, чтобы не обрушить на себя половину стеллажа, то здесь за незнание второго можно и под кнут на конюшне угодить. А я теперь в этом мире и приходится учиться тому, что важно именно здесь, а не вообще, какие валентности бывают у атома углерода. Последнее, конечно очень интересно, но практического применения не имеют, гораздо важнее уметь закваску правильно развести и оживить холодную из погреба, чтобы она в опаре хорошо и вовремя загуляла, чтобы тесто поднялось именно тогда, когда требуется и на столько, насколько нужно. Ведь девиз - "чем сильнее - тем лучше" совсем не истина. Кто-то скажет: "Подумаешь! Что будет, если тесто будет подниматься больше, чем от него требуется? Ну, калачи будут пышнее, подумаешь?". На самом деле, поднявшееся больше нужного тесто просто выдавит всю начинку, особенно сладкую и жидкую из открытых пирогов и ватрушек, то есть не выдавят, а на поднявшемся горкой тесте начинка просто не удержится на своих местах и стечёт вся на края и противень. В результате пироги испорчены, хотя свинки порадуются, а противни от подгоревшей сладкой начинки чистить - занятие не для ленивых. При этом станцию и гостей кормить нечем и нужно заново ставить выпечку, ведь наверно половина калачей и саек, которые слишком бурно вздыбились, тоже кондиционную форму потеряли...

  Вы бы представили моё удивление, когда я узнала... Ну, у нас не столичный ресторан для гурманов и даже на кухню для капризных бояр не вытягиваем. Обед стандартный: первых блюд одно-два, вторых тоже, запивка - компоты, чай, кисели, квасы, ягодные взвары или молоко с простоквашей, то есть не особенно густо в плане разносолов, всё просто и питательно. Десерты специально никто не делает, кофий и шоколад* по заказу могут сделать, но чаще более традиционные напитки. К слову, очень мало алкоголя, за выпивкой специально в деревенский шинок ходят. Салатов нет, зелень просто на столах вместе с солью, которая здесь очень дорогая и никто её никогда не просыплет. Вроде бы всё непредвзято и неприхотливо. Но при этом многие приучены есть суп только с пирогами, а другие с пирожками. И это не капризы, а вполне признаваемое местными законное желание. Но ведь не баре! То есть, для каждой средней зажиточности семьи, в которой выросли упомянутые едоки, иметь каждый божий день свежую выпечку - это норма! Вы представляете? Я представила и осознала. И совсем не то, о чём подумается в первую очередь, а о том, что я этом мире, не смотря на его похожесть, понимаю не слишком много. Вообще, здесь отношение к хлебу немного другое,** это не отдельное блюдо или база для сотен бутербродов или сэндвичей. Это прикуска, причём далеко не главная и не единственная, то есть, если есть возможность, то хлебу конкуренцию составят пирожки и пироги. А пирогов и пирожков действительно много. Ватрушки и не только с творогом и брусникой, а ещё с репой, малиной, солёным толокном. С разными начинками расстегаи, рыбники, сочники, сочни, простые пироги, плетёнки, пирожки. И это если не касаться отдельно сладкой выпечки в виде саек, кренделей, кексов, куличей, пряников, медовиков, булочек, пончиков, пампушек и прочего. И вот это всё выпекается и делается на нашей кухне каждый день, больше или меньше, но без выпечки не обходится. Я как-то пыталась представить себе женщину двадцать первого века, которая бы так готовила каждый день и не считала бы это каким-то достижением. Да, мне тоже стало смешно. Но при этом я с удовольствием учусь всему, что вижу, жутко интересно, не всё получается, но я стараюсь.

  В один из дней случилась чуть не трагедия. Вообще, на кухне обычно всем командует Агриппина, хотя при маме она вроде как стесняется особенно громко шуметь. Третья женщина на кухне - Арина - жена помощника конюха. Ну, и мы с Надюшкой - на подхвате, нас никто всерьёз не воспринимает, малы ещё. Выпечкой каждый день занимается одна из трёх женщин, обычно в этот день её больше ни к чему не привлекают. Как и почему они меняются, меня как-то совершенно не трогало, может у них график "дежурства по выпечке" есть. А тут с раннего утра на кухне паника и почти траур, я ничего не поняла, только то, что некому сегодня печь, хотя все три женщины на месте и не заболели. В итоге позвали какую-то бабу из деревни, которая в этот день и заведовала выпечкой. Выпечка в этот день явно не слишком удалась, но все были рады и вполне искренне благодарили случайную помощницу. Кажется, я одна оставалась в недоумении. Вечером я решила всё узнать у сестры, и испытала глубокий шок. Оказалось, что в "красные дни календаря" женщине нельзя к тесту подходить, грех это. Ещё такое распространяется на беременных в конце срока и какие-то ограничения для кормящих, вроде бы им нельзя хлебом заниматься, а пирожки и прочую выпечку пожалуйста. Вот сегодня как раз и вышло, что у всех женщин на нашей кухне случились именно эти дни. Вот, так вот! Всё здесь не просто...

  Да и во многом остальном не всё очень легко и мимоходом. Я как-то читала книжку, где герой в прошлое провалился и там одной левой всех победил и вроде бы королём стал. Не знаю, наверно я не слишком правильная. Вот только мне и с курицей воевать пришлось очень не просто. Для обеда чтобы куру тушённую сделать нужно не меньше пяти кур приготовить, народу то много. Подумаешь, какая ерунда! Вот и я в первый раз так подумала, у меня ведь перед глазами отмытые и упакованные тушки бройлеров на полке в маркете или даже отдельно расфасованные "ножки Буша" или грудки с кожей или без неё. А оказалось, что нужно нам с Надюшей идти на задний двор, где куры и утки гуляют, про пяток индюков не упоминаю, таким маленьким, как я к ним лучше близко не подходить, заклевать могут. Вот, как из этой бегающей кучи выбрать и поймать более упитанных, менее полезных в качестве несушек и не самых старых? Они квохчут и из-под ног разбегаются, крыльями машут, такие зигзаги закладывают, что эту траекторию рассчитать и поймать их даже лиса бы не смогла. Помните, как в кино Леонов с Невинным поросёнка ловили? Я тоже смеялась, только вот поймать удирающую зигзагом курицу, которая в виражах себе ещё и крыльями помогает не проще, чем того поросёнка. Попробовала сначала ловить тех, на кого мне сестра указала, пока не споткнулась об корыто с водой и не шлёпнулась на покрытую птичьим помётом землю. Сестра смеялась так, что чуть сама не упала, а на заборе собралось уже с десяток зрителей моих подвигов. Ну, а как иначе, телевизоров и компьютеров нет, а тут почти цирк бесплатный, можно готовые ролики на Ю-тюбе выкладывать. Потом мне показали класс. Надюшка присела, юбку под коленками поджала, чтобы не пачкать, руку протянула "куть-куть-куть..." вроде покормить хочет и любопытные куры к ней сами лезут, а драпают, как от меня. Потом резкое движение рукой и она куру за шею держит на весу, та только едва трепыхается. Собрали мы свою добычу и пошли на другой конец двора, где им всем нужно теперь головы отрубить и подержать за ноги, чтобы крови побольше стечь успело, они ведь ещё живые, а как вы думали. Ну, в колоду здоровущий топор воткнут, мне его и двумя руками не поднять, на этой колоде большие кости рубят и туши разрубают. И не думаю, что Надюшка намного сильнее меня. Оказалось, что для кур и кроликов есть маленький топорик. Описывать, как я училась курам головы рубить не стану, мне очень не понравилось. Но деваться некуда, это женская работа, которую я обязана уметь делать. И уж точно не отпускать безголовую курицу, как я в первый раз сделала, и она целый круг без головы по двору пробежала, своей грудной костью бороздя землю и брызгая кровью из обрубка шеи во все стороны. Потом в чугуне, в котором вода кипятится, чтобы потом из неё еду для поросят делать, мы всех кур в кипяток положили, не макнули, а именно положили, ведь под перья до кожи вода сразу не попадёт, а нужно, чтобы кожу ошпарило, а не перья намокли, и стало удобно перья щипать. Потом этих мокрых и противных кур пришлось ощипывать, при этом сразу бросая перья в одну сторону, а пух в другую, для пера и пуха специальные ящики приспособлены для сбора и хранения, чтобы потом сделать подушки или пуховики, а перо на перины пустить можно. Здесь ничего никуда никто не выкидывает, всё, что может в хозяйстве пригодиться используется. Пока я одну курицу ощипала, сестра уже четыре ощипать успела, а потом ещё и мою осмотрела и оставленные ости повыдёргивала. Опалили на огне, противно завоняло горелым волосом, дочистили не замеченные ости. С этим закончили. Ну, разделать вроде бы проще, если не считать выдёргивание пищевода и трахеи из шеи, здесь моя узкая ладошка к месту пришлась, только сил едва хватило... Собственно это только один из примеров, насколько для меня здесь многое необычно и отличается от того, к чему я привыкла. По сравнению с этим задать корм живности - можно считать почти развлечением. Хотя и там есть свои нюансы. К свиньям в загородку лучше не соваться, крупным свиньям ребёнка вроде меня схряпчить - это минут на пять развлечение и не нужно считать их умилительными увеличенными производными миленьких розовых поросяток или дружка Вини-Пуха, вполне себе звери и совсем не травоядные. Не лесные кабаны, конечно, но и не так далеко от них ушли.

  Холодильников здесь нет. Есть ледники, в которых температура несколько ниже, но это не морозильные камеры длительного хранения, поэтому мясо и многие другие продукты требуется всё время заготавливать регулярно и почти ежедневно. К слову, здесь если яйца полежали больше пяти дней не в холоде, то, скорее всего, уже протухли, это не накачанные антибиотиками с птицефабрики, которые могут высохнуть полностью, но микроба к себе так и не подпустят. Здесь забить бычка или свинью - совсем обыденное дело. Как-то в летнем лагере мы сбежали в ближайшую деревню и невольно стали свидетелями, как резали свинью. Как мне тогда показалось, это стало событием для всей не такой уж и маленькой деревни. А начали вообще с того, что борова почти в упор просто пристрелили в загоне. Потом уж его вытащили, долго обмывали струями воды и палили щетину, так, что туша стала вся в подгорелых пятнах от пары паяльных ламп. Дальше мы уже смотреть тогда не стали, убежали на обед, который нам был гораздо интереснее. Здесь всё делается в несколько раз быстрее и проще. Хряка выгоняют из загона, и перегоняют в "станок" - это такие две узкие загородки с довольно редкими перемычками, в котором можно легко перегородить оба конца и ни свинья, ни бык в нём развернуться не могут и сильно ограничены в движениях. Потом кто-нибудь из мужиков резко колет в бок и быстро отдёргивает руку вместе с длинным ножом до того, как животное в агонии станет биться и может повредить руку, если её быстро не убрать. Но всё это быстро чётко, без криков и визгов, двое мужиков со всей работой по забою и разделке справляются за пару часов, а баранов так вообще в одиночку режут. Здесь наша женская работа - это принять отдельные выделенные куски вроде вырезки под засолку и копчение или грудинки с окороком, а ещё обязательно подать усталым бойщикам стопочку с закуской, когда они перерыв сделать захотят. Но главнее - это переработка ливера, которая тоже на нас. Ну, органы вроде сердца и лёгких - это я вполне понимаю, ну, печень с селезёнкой туда же. А вот то, что для колбас нужно мыть кишки - стало для меня совсем не аппетитным откровением. Я даже несколько дней потом от колбас воздерживалась, но уж очень вкусно их у нас Арина делает, не только варёную кровяную с кусочками жира, мяса и порубленной требухи, но и обычную, которую коптят вместе с остальными копчёностями. Эта колбаса совсем не похожа на то, что продают у нас в магазинах, а уж насколько вкуснее, здесь никаких баллов или процентов для оценки не хватит. Со вкусом ольхового или осинового дымка, чеснока, чабреца, лаврушки, такая вкуснятина, это вам не "докторская" из крашенных опилок. Отдельной строкой стоит дичина, которую охотники приносят нам на продажу регулярно. Перепелов здесь разводить ещё никто не додумался, а вот в силки их ловят запросто, а уж когда лёт гусей и уток начинается, то дичина чуть не половину меню составляет. А нам не только их готовкой приходится заниматься, но и подготовкой к ней. Забитого несколько часов назад уже одеревеневшего дикого гуся ощипать - это намного труднее, чем привычную куру или даже домашнего гусака. Устаю, пальцы от усталости деревенеют, слёзы иногда от жалости к себе наворачиваются, но деваться некуда, назвалась груздем - лезь в корзинку. И всё равно, мне эти занятия нравятся больше мужских. Их занятия часто более физически нагруженные, но обычно короче по времени. У мужчин гораздо больше возможностей передохнуть, посидеть, посмолить цигарку с тютюном*** с чувством выполненного долга, когда нам ещё столько колготни с тем, что не относится к мужским работам. При том же забое уже после разделки туши забойщики могут спокойно отдыхать, а нам ещё не один час возится с потрохами, да и место забоя нужно убрать, догадываетесь, кто это должен делать?...

  Про прядение шерсти я уже рассказывала, а вот про то, что кроме шерсти здесь обязательно перерабатывается лён, я даже не подозревала, хотя и слышала вроде про домотканую одежду. Так, вот для неё и нужно начесать льна, сделать из него нить, которую на примитивном домашнем ткацком станке, который представляет собой считайте простую рамку с натянутыми нитками основы, а нить-уток нужно продёргивать самой вручную, а потом "гребнем-правилкой" подбить каждый получившийся ряд. Занятие очень умиротворяющее, потому, как не терпит никакой спешки, движения должны быть плавными и аккуратными, при этом, когда нужно довольно сильными. Потому, что нить спрядена вручную, то есть не слишком ровная, а потому может при резких движениях лохматится и рваться, а это значит, что нужно останавливать работу и связывать порванные нити, потом её подтягивать и закреплять в рамке, чтобы натяжение всех нитей было примерно одинаковым. Уток тоже при грубых движениях может рваться. А узелки как ни старайся их на изнанку вывести всё равно видны и снижают качество полотна. Ширина такого полотна меньше полуметра, да и качество очень среднее, его просто не сравнить с машинными тканями из ниток машинного прядения, где при более ровном натяжении и нить ровнее и качественнее. Но домовина (так эту ткань называют) очень важна и нужна в хозяйстве. Из неё делают все мешки, самые простые полотенца, постельное бельё и даже нательное, которое пока не обомнётся жутко щекотит и колется, даже предварительная стирка с кипячением в щёлоке не очень помогают. Но в любом случае это полотно нужно и это одна из важных женских обязательных работ.

  Мне она совсем не понравилась, вязать интереснее, хоть я и не ас в этом занятии, но вывязать пятку у носка и аккуратно закрыть носок смогу лучше того, что делают здесь. Здесь над вывязыванием пятки вообще не занимают голову, носок вяжется просто трубой, а носок чаще всего просто стягивают на последнем ряду нитью, которой и закрывают петли последнего ряда. Если бы такие носки носили с сапогами, и они были тонкими, то получившийся у пальцев колтун наверно потребовал бы сделать что-нибудь иначе, но такие носки обычно носят с валенками, потому, как портянки в валенках мгновенно сбиваются, а в валенках требования к качеству носок очень низкое. И даже подчёркивается как преимущество, что при наличии вывязанной пятки она бы протиралась быстрее, а так носок просто при каждом одевании нужно поворачивать на стопе и протираться каждый раз будет на новом месте. Особняком здесь стоит вязание женских чулок, которые обязательно носят под длинными юбками, не штаны же носить, хотя и штаны носят, вернее штанишки под платьем, когда в лес за грибами и ягодами идут, но я про чулки. В этом тоже есть хитрушки. Чулки совсем не такие, как я привыкла до верхней части бедра и уж точно без резинок и силиконовых липучек на красивом кружеве. Здесь чулки - это скорее высокие гольфы, которые обычно до колена, а под коленом в узкой части под суставом подвязываются лентой. Подвязывать нужно очень аккуратно, нельзя перетянуть, могут сосуды повылезать и потом ноги будут страшными. Но если слишком слабо затянуть, то лента не будет держать чулок, и он будет соскальзывать, а ещё лента не должна быть перекручена. Вот здесь моё умение вывязывать пятку и сводить на носочке ряды петель, гораздо больше востребованы, чем при вязке обычных носок. И вяжутся не только тёплые шерстяные, но и более лёгкие льняные. Для богатых вяжут тоненькие шёлковые и бумажные (так здесь хлопчатые нитки называют), но там и нити тоньше и работа кропотливее, а поэтому цена, которую очень не многие могут себе позволить. А шёлковые чулки чаще даже не вяжут, а шьют из шелкового полотна. Вот эти чулки обычно длиннее и подвязки под коленом их только страхуют или даже украшают, а верх чулок удерживают разной конструкции поясами с подтяжками-подвязками, как я у баронессы подглядела... Разные гетры или полосатые чулки, как в Европии у нас не прижились, может потому, что климат суровее и обувь другая, кто знает...

  Меня немного удивило, что нет женского тёплого белья на попу и бёдра, вроде наших бабушкиных панталон с начёсом, ведь получается, что с холодное время женщины могут под платьем вообще без белья ходить и всё утепление сводится к тёплым чулкам вроде гольфов. Так ведь и застудить самое главное женское не долго. Но с приходом холодов поняла, что снова лезу не в своё дело и умничаю. Всё продумано и отработано. Тем более, что у нас холода ведь - не внезапные морозы в Корее, где это иначе чем стихийным бедствием не считается. Мужики в холода дополнительно поддевают толстые подштанники поверх тонких, ноги в валенки, сверху кожушок короткий, если работа подвижная или длинный, если как кучерам больше сидеть приходится. Да и там уже не кожушок, а тулуп с высоким воротом, ну, не прижились у нас всякие капюшоны, меховой малахай закрывает не хуже, а тепло держит лучше, и головой вертеть не мешает. В таких нарядах никакие морозы считайте не страшны. А женщины при длине платьев почти до пола и редко когда в морозы на работах вне дома. Ну, может в сенях холодных приходится несколько часов поработать или за дровами выскочить. Вот и получается, что хватает поддетых пары нижних юбок в сильные морозы, а холод, если ветер сильно не задувает, выше колен и не поднимается, выше колен так и держится тёплый микроклимат, то есть чулки выше и не требуются. И сразу возникает вопрос, длину платьев и подолов диктует мужская злобность и половой шовинизм, чтобы над нами - бедненькими поиздеваться, или сам климат и то, как научились под него приспосабливаться? Тут в юбочке до колен или мини до уровня копчика делать нечего, или придётся изгаляться с тёплыми лосинами-колготами или стучать себя пяткой в грудину и кричать, что на севере диком женщины кроме кухлянок сверху, вполне себе снизу штаны таскают, кожаные и на меху... Но это я снова отвлеклась немножко от наших девичьих домашних работ.

  Не буду про шитьё, сами понимаете, что это каждая девушка и женщина делает и за работу не считает. На нас вся уборка, стирка, глажка, обслуживание при еде и забота о маленьких. Вообще, считается здорово, если за день у меня выпадает в сумме, хотя бы минут тридцать спокойно присесть и даже просто нормально за столом поесть, а не перехватить на кухне мимоходом, ведь неизвестно, получится ли иначе поесть горячего. Но сейчас я хочу спеть песню "про печь и её растопку". Не слишком уверена, что у меня это выйдет хорошо, но я буду стараться. Кто бы мне раньше сказал, что это целая наука. Вспоминается непутёвый школьник из старого мультфильма, который под девизом "И так сойдёт" дрова в печь вместе с квашнёй чуть не ногами забивал. Оказалось, что растопить русскую печь, а готовка идёт на ней и на её плите, но последняя отдельно и растапливается после и не каждый день, хотя иногда растапливают именно её, а не большую, но не об этом речь. За ночь, в печи обычно температура сохраняется не ниже пятидесяти-шестидесяти градусов. И если специально под печи (в смысле пол топочной камеры) вечером не выметали, то чаще всего и растопить проще, потому, что с вечера остаются тлеющие угли, которые остаётся только раздуть аккуратно и потихоньку растопить сначала щепочками, а потом и дровами. А вот если печь вымели, ну, к примеру, хлеб пекли, а это каждые два дня обычно, то печь нужно растопить с нуля. Вы вообще устройство русской печи себе представляете? Это куб из кирпичей или из глиняных блоков со стороной около двух метров, пожалуй, только высота поменьше, ведь при общей двухметровой высоте под печи находится на высоте сантиметров пятьдесят, чтобы было удобно в печи орудовать. Вообще, я всегда думала, что печь должна быть проточной, то есть воздух поступает через поддувало и раздувает огонь, а дым дальше вытягивается в трубу. В русской печи такого нет. Фактически на поде печи нужно развести костёр, к которому воздух просто засасывается взамен вытекающему через верхнюю часть хайла (входного отверстия) в трубу. Тут конечно нет бокового ветра и дрова сухие, но развести на ровной поверхности костёр, который быстро и хорошо разгорится - это не такое простое занятие, как кажется. И проточную печь не так легко растопить, а уж про большую и разговора нет. Тем более, что здесь нет спичек,***** вернее есть, но они дорогие, поэтому огонь нужно добыть при помощи огнива и кресала. Для добывания огня нужен ещё трут, но самое сложное для меня было вначале, это удерживать огниво и наносить точные резкие удары кресалом, мне просто сил не хватало. Хотя радости от добытого так огня намного больше, чем если бы он был от спички или зажигалки. Когда огонёк немного разгорелся, то его нужно очень осторожно передвинуть под сложенный из дров шалашик. И только когда в печи разгорелись хотя бы пара больших тяжёлых поленьев и появились крупные угли можно считать, что печь ты растопила, а до этого смотри, чтобы огонь не погас. Но до того момента, когда в печи можно будет начинать готовить и температура внутри неё достигнет хотя бы двухсот градусов должно пройти достаточно времени и это не один час. От углей растопить печь гораздо проще, достаточно раздуть угольки и на них сложить растопку, а следом дрова. Мои первые опыты с разжиганием печи заканчивались тем, что я была вся в саже, пачкались даже уши, хотя я их вроде не трогала и вообще лица старалась не касаться, такая была чуня чумазая, что даже не обижалась, когда Надюша или мамочка надо мной смеялись. Это уже после растопки, когда первый огонь прогорит в зависимости от того, что нужно хозяйке его можно сдвинуть на новое место, а можно от него одновременно разжечь костры в разных углах печи, чтобы печь быстрее нагрелась. А можно неспешно передвигать огонь по поду печи и добиться того же результата, но гораздо позже, но это высший пилотаж, мне ещё не доступный. При этом каждая печь имеет свой характер: по скорости нагревания, по тому, как держит температуру и как жар распределяется внутри объёма. Это ещё счастье, что у нас обычные дрова, каменным углём топить тоже можно, только с ним всё сложнее в несколько раз, а шлак гораздо хуже обычной золы, но хлеб на угле в русской печи печь никто не станет...

  Само собой, на нас почти полностью весь огород. В период посадок самые трудные и тяжёлые работы вроде вспашки или перекапывания и раскидывания навоза помогают сделать мужики, а дальше до самого сбора урожая мужчины на огороде не появляются. Так, что весь полив, прополка, окучивание и остальное делать нужно нам и времени и сил огород требует очень много. На работы в огороде можно привлечь мальчишек, только они будут делать всё, чтобы от этой работы отвертеться или сделать её кое-как. И бесполезно давить на их сознательность или чувство долга. Работает только грубая сила и угрозы, подкреплённые каким-нибудь вкусным стимулом в качестве пряника, который против кнута. То есть им за хорошую прополку обещают вкусный пирог или ещё что-нибудь, а для нас это обязанность и, причём тут награды и похвалы.

  Вот это всё должны на всей станции сделать три взрослые женщины и мы с Надюшей. Я не набиваю себе цену и не жалуюсь о том, как же нам бедненьким тяжело. Тут такими вещами вообще никого не убедишь и помочь даже самой любимой-разлюбимой матери или жене ни одному мужику в голову никогда не придёт, ведь это её работа и она её делает, пока не упадёт совсем без сил. Это если лошадь загнали - грех, а баба загнанная упала - значит дура и криворукая. А если не справляется, то её скорее станут колотить, чем начнут разбираться, что она физически не успевает и ей не хватает сил. Здесь патриархат в самом его закоренелом варианте и баба голоса не имеет, хотя далеко не до всех русских женщин эту информацию сумели донести. К примеру, ту же Агриппину если разозлить, то она ухватом своего Евсея так может отходить, что он домой на четвереньках только сможет доползти, и не дай ему Бог чего-нибудь в этот момент разъярённой жене поперёк вякнуть. Хотя в другие моменты и ей от него прилетает довольно часто. В этом плане наш Ковырин почти образец кротости, кулаки не распускает или я не видела, хотя силы у него не мало, сама видела, как он однажды здоровенного пьяного кучера с одного удара в ухо отдыхать положил. Вообще, не будь у него чисто физической силы, скорее всего, управлять станцией ему было бы гораздо труднее. Это как матом некоторые люди не ругаются, а разговаривают, так и кулаки здесь часто не добавка к словам, а вместо них...

  С момента конфликта или стычки со здешним батюшкой прошло уже около двух лет. Он больше никаких действий против нас не предпринимал, хотя и мы за порог храма не переступали. Ковырин с Надюшей ходили молиться со всеми, а мамочка молилась вместе со мной снаружи церкви, заходить внутрь церковной ограды нам никто запретить не мог. Хотя в храм мы ходили, когда куда-нибудь ездили. Для мамочки это было очень важно, и она очень радовалась каждой такой возможности, а я за ней хвостиком. Я же никакой особенной религиозности внутри себя не обнаруживала. Ещё бы было иначе, если учесть, что я родилась уже в безбожном двадцать первом веке. При этом прекрасно понимаю, что нужно учитывать местные традиции и то место, какое занимает религия в душах местных людей, поэтому демонстрировать своё отрицательное отношение к храму нельзя ни в коем случае. Поэтому я и молитвы выучила и молиться умею. Вообще, за пять с лишним лет, которые я провела здесь, мне даже стало нравиться молиться, не в том смысле, что я очень сильно надеюсь, что после молитвы меня Бог помилует, а из-за внутреннего ощущения какой-то причастности к чему-то очень большому и правильному. И это чувство мне где-то внутри помогает в том, что я упорно не отступаю от своей женской сути, ведь душа важнее тела, а она у меня женская, значит, я всё делаю правильно. А на самом деле, есть там где-то Бог или как его назвать? Кто-то же перенёс меня из не самой лёгкой для меня минуты сюда в это тело...

   * - Кофий и Какао (шоколад) в России так и остались экзотикой до третьей четверти двадцатого века. Но их знали, и найти их не было большой проблемой. К слову, оба названия напитка в распространённой тогда форме были мужского рода, что вполне согласуется с традициями русского языка, как и то, что при внедрении вместо названия "шоколад" слова "какао" напиток стал среднего рода. Вот необъяснимое чудо случилось с "кофе" (слово, придуманное взамен бывшего КОФИЙ), вернее филологи выдрючились. Ведь это слово по логике русского языка обязано быть среднего рода (слова с похожей структурой почти все заимствованные и среднего рода: Кашне, Галифе, Бизе и т.д.), но с азартом достойным гораздо лучшего применения со школы тянется эта бредятина, что "кофе горячий", а не "горячее". Звучит ничуть не лучше чем "белЫЙ кашне", "широкИЙ галифе" или "солёнЫЙ бизе". Вообще, господа филологи не перестают удивлять, особенно тем, что подавляющее большинство из них люто ненавидят русский язык и всё русское, хотя этим очень напоминают чукчу из анекдота, который пилит под собой сук. А ведь именно благодаря этому языку они имеют работу, и возможность прикупить к чаю хлебушка с маслом. Почти все известные знатоки русского языка, которые его любят и относятся к нему с любовью и бережно - часто этнически не русского происхождения, хоть немца Даля возьмите. Словом, если ты - русский, то должен кофе именовать в среднем роде, а если уж так хочется называть его в мужском, то и называй его в исконной русской форме мужского рода "кофий" и никто тебе ничего плохого не скажет. В этой ситуации удивляет только то, каким чудом нам оставили "чай", а не превратили его в какой-нибудь "Тии" (чтобы интеллигентски привычно лобзнуть между саксонскими ягодицами) для разнообразия женского рода, чтобы она - чай из самовара была...

   ** - О хлебе два слова. Хлеб действительно становился отдельным и очень важным блюдом в бедных семьях, где о таком, как описано уровне разносолов только мечтать могли. Но, как уже сказала, описанное - это уровень средней зажиточности семей. Хотя таких, как и богатых в тот период в Российской Империи было меньше пятой части, а четыре пятых населения городов и деревень относились к бедным и даже нищим по уровню проживания, когда лебеда с весны и до нового урожая - почти нормальное блюдо. Не секрет, что в девятнадцатом веке очень многие рекруты в армии впервые в жизни пробовали мясо. Так, что правящая верхушка для приближения революции сама сделала очень не мало...

   *** - Тютюн - Табак, кто не в курсе на многих западных и южных говорках.

   **** - Свод печи выполнен аркой, а между стенками и сводом арки засыпают песок с глиной и известью, чтобы увеличить теплоёмкость массива. Верхняя сторона печи гладкая, на ней можно спать и как продолжение верхней стороны часто из досок делают полати, чтобы увеличить площадь тёплой лежанки. В передней стенке обычно оставляют полукруглое отверстие называемое "Хайло", которое обычно имеет лёгкую жестяную крышку. Сразу перед и над хайлом находится входное отверстие надсаженной трубы, в которое уходит дым идущий от горящих в печи дров. В модифицированных современных вариантах площадку перед хайлом делают плитой, которая топится сбоку печи и позволяет использовать ту же трубу, что и большая печь. Здесь во второй стенке отверстие обычно тоже полукруглой формы, но много больше отверстия хайла. Чаще всего у него тоже имеется лёгкая жестяная крышка, что позволяет при использовании плиты томить блюда при готовке, как на поде русской печи. Большую печь обычно ставят на обмазанный глиной мощный деревянный сруб способный удерживать многотонный вес печи и трубы, сруб либо заглублён в стабильный сухой грунт, либо должен иметь свой собственный мощный фундамент. Снаружи печь часто украшают и делают разные выступы и объёмы. С одной стороны - красиво, с другой увеличивается общая теплоотдающая площадь поверхности печи. Наиболее распространены небольшие ниши в верхней части по периметру печи, в которые удобно засунуть для просушки какие-нибудь предметы одежды или хранить сухую готовую растопку. Эти ниши называют "печурками" в них можно сохранять тёплой еду или ставить "играть" закваску...

   ***** - Спички в это время в России и в мире уже производились, правда не совсем такие как сейчас, там использовались довольно ядовитые компоненты фосфорного горючего состава. Что позволяло некоторым экзальтированным личностям после замачивания спичек сводить счёты с жизнью. К слову, воспетое во многих вестернах зажигание спичек об кожаную подошву ковбойских сапог, действительно для тех спичек было обычным делом. Современные спички так тоже можно зажечь, но скорее всего не с одной спички и даже не с двух. По цене - спички в то время были достаточно дорогим удовольствием. Вспомнить хотя бы то, что даже во время Великой Отечественной войны многие продолжали пользоваться кресалом и огнивом, хотя спички уже сильно подешевели и стали намного доступнее, не говоря про то, что для удобства курильщиков появились керосиновые и бензиновые зажигалки.
   Трут - какой-либо материал, который при попадании горячих кремниевых искр легко может начать тлеть и далее при раздувании может воспламениться. Используется разлохмаченное льняное или конопляное волокно, просушенная разрыхлённая целлюлоза, другие материалы. Огниво - чаще всего это рукоятка, которую удобно удерживать в руке на конце которой закреплён кремень, по которому кресалом (разной формы ударный инструмент с ручкой имеющий ударную поверхность чаще всего чуть изогнутой формы с насечкой как у напильника для высекания искр) наносится сильный резкий удар так, чтобы сноп высеченных искр ударил в подложенный сухой трут, который и должен загореться. Появившийся участок тления аккуратно потихоньку начинают раздувать, чтобы стало сильнее тлеть и в результате загорелось. Только тогда можно начать подкладывать лучинки, щепочки, бересту, пока пламя не разгорится хорошо. Для курильщиков ситуация проще, им ведь не нужен открытый огонь, им достаточно участка тления, от которого вполне можно прикурить.

  Всё уже как-то устоялось и вошло в свою колею. Конечно, хоть меня все уже привычно звали Дуняшей, и я везде ходила в платье. Но никто не забыл, что когда-то меня крестили Калистратом, а у Ковырина родился сын, первенец и наследник, в сельской местности память долгая. Хотя, чего у него наследовать, он же не купец гильдейский и не граф потомственный? Но считается, что каждый мужчина должен продолжить род через своё мужское потомство. Может в этом даже что-то и есть, ведь У-хромосому отца может получить и передать только мальчик, и именно она определяет его мужскую суть. Но я сейчас не об этом. На девятом году жизни моего нового тела зимой очень сильно простудилась и заболела моя любимая сестрёнка Надюша и всего за семь дней сгорела в лихорадке. Даже приезд вызванного из города земского доктора ничем не помог. Наша мамочка, словно, на десять лет состарилась, я плакала вместе с ней, но сестрёнку это не вернуло. А ведь она только в этот год заневестилась, и вполне было возможно, что через годик я бы уже стала тётей, а мамочка молодой бабушкой. Но теперь это уже не случится, а воспаление лёгких, которое у нас давно уже за болезнь никто не считает здесь смертельная болезнь, здесь даже с острым бронхитом не шутят. И если бы я могла вспомнить что-нибудь про антибиотики кроме того, что первым открыли пенициллин из белой плесени, которую наша тётенька-микробиолог во время войны собирала на стенках бомбоубежища. Ну, есть эта белая плесень, только что это может дать? Знала бы, училась бы и запоминала совсем не то, что учила раньше. На отпевании Надюши я как-то даже не задумываясь пошла в церковь и только потом поняла, что меня никто не пытался задержать или не пустить, хотя мне и мамочке было не до того, чтобы думать о переживаниях нашего батюшки. Но видимо устраивать скандал во время похорон - дурной тон...

  Мама очень тяжело переживала смерть старшей дочери и слегла на два с лишним месяца. Мы - женщины, оставшись втроём, уже физически перестали справляться со всей женской работой и в помощь на кухне и для уборки на станции взяли двух молодых девок из деревни, одну правда пришлось выгнать, такая криворукая лентяйка оказалась. Почему-то она посчитала, что виной этому стала я и решила со мной поквитаться. Хотя, через несколько лет я поняла, что она стала только спусковым крючком, это бы всё равно случилось, слишком я выбивалась из правильной деревенской реальности. Ну, и то, что я теперь осталась одна и меня больше не защищала и не прикрывала старшая сестра Надюша, наверно тоже сыграло свою роль.

  Весной меня подкараулили, когда я бежала домой из деревни. Мне нужно было отнести какой-то свёрток одному зажиточному мужику, который держал в деревне лавку. Из деревни я в тот момент уже выбежала, а до станции осталось ещё больше километра, когда дорогу мне преградили пятеро парней лет десяти-двенадцати. У меня было такое чудесное настроение, я вприпрыжку бежала по тропинке, шлёпала босыми подошвами, под которыми словно взрывались маленькие фонтанчики первой нагретой на солнце пыли, и напевала песню Жени Отрадной "...Уходи! Дверь закрой! У меня теперь другой! Мне не нужен больше твой номер в книжке записной..."...

  При виде ребят, у меня не возникло ни одной тревожной мысли. Я их всех не раз видела и знала кто они и откуда, незнакомых среди них не было. Я уже была готова их спросить, чего они здесь забыли и могу ли я им чем-нибудь помочь, когда один из них резко и больно схватил меня за руку выше локтя и дёрнул к себе. Невольно вскрикнув, я едва удержалась на ногах, чуть не упала и ещё не успела даже возмутиться таким обхождением, когда за вторую руку меня схватил другой. И только тогда я испугалась и стала осознавать, что день перестал быть томным. Вот только сил вырваться у меня не было. Даже для мальчишки разница в несколько лет в этом возрасте почти фатальна, более старший младшего может задавить даже не силой, а просто массой, против которой младшему не совладать. Стало так противно, от ощущения своего бессилия, когда я совершенно ничего не могу сделать в ответ и полностью во власти чужой злобной воли. Меня затошнило, закружилась голова и резко ослабели ноги, хотя внешне это скорее всего ничем не проявилось, может, покраснела или побледнела, я этого не знаю, ведь ставшие ватными ноги не подогнулись, а просто отяжелели. Тем временем мальчишки обступили меня и из их слов я услышала претензии, что для них оскорбительно, что я своим платьем унижаю их мужское достоинство, за что они меня сейчас заставят ответить, а сначала должны убедиться, что я действительно не девочка. Всё это говорилось самыми похабными грязными матерными выражениями, которые меня словно пачкали каждой своей буквой. Вообще, я конечно понимала, что моя ситуация сильно раздражает окружающих, при консервативности возведённой почти в культ, но почему-то была искренне уверена, что дальше словесных нападок как было и раньше никто не пойдёт. А те оскорбления, которыми меня много раз пытались задеть мальчишки, когда обзывали меня девчонкой или моё поведение называли бабским, что для каждого из них может самое страшное, и они в ответ на такое будут драться до крови, до потери сознания, а мне такое даже в радость в какой-то мере. Но вот к такому повороту в виде прямого насилия я была совершенно не готова и растерялась.

  Как я потом поняла, они и сами не очень понимали, что нужно со мной делать, для сексуального насилия они ещё не созрели, а привычные для них оскорбления я такими не считала. И при этом табу на то, чтобы поднять руку на девочку-девушку в них прошито очень крепко. Вот только формально я ведь не совсем девушка, а по телу так и совсем не девушка. Один из них схватил за подол мой сарафан, двое так и продолжали меня удерживать, при этом все поливали меня отборными ругательствами, чтобы распалить себя и поддержать морально, хотя в нашем районе я слышала ругань куда как более серьёзную и изобретательную. Так получилось, что пока не возникло прямой угрозы целости моего платья, я не сопротивлялась. А вот после этого начала вырываться и совсем не от их угроз, я платье хотела целым сберечь. А дальше пошла свалка. Или я не удержалась на ногах и повалила тех, кто меня держал, или они меня толкнули и упали сами, утянув меня следом...

  В своё время, когда я вымахала за одно лето и стала самой высокой в классе, меня зазвали в секцию баскетбола, ведь в этой игре рост очень важен, а для своего возраста рост у меня стал выдающимся. В секцию я проходила всего месяца три. Хоть у меня имелся рост в числе самых высоких девочек группы моего года, но я совершенно не понимала и не могла участвовать в игре. Вернее, понять то было не так сложно, а вот выполнить это во время игровой сутолоки я совершенно не могла. Ну, не получалось у меня это. Во время тренировок было такое упражнение, когда надо было крепко в руки взять мяч и не давать его отнять. При этом одна нога должна быть "приклеена", ведь если её оторвать от пола, то это уже будет считаться шагом, а это фол и штраф. Другие девочки вставали вокруг, и должны были у меня мяч отнять, при этом можно было не грубо толкаться, но хватать руками нельзя, хватать можно только за мяч, иначе тоже фол. У меня моментально отнимали мяч, я даже сообразить ничего не успевала, а мне отнять у кого-нибудь мяч совершенно не получалось, хотя в кольцо попадать у меня выходило довольно неплохо. Вот только в игре никто не даст спокойно бросать в кольцо. Налетят и устроят свалку, в которой у меня единственное желание из неё выбраться и больше не попадать, а большинство от этой толкотни даже удовольствие получают. И в мельтешении свалки что-либо соображать у меня не получалось никогда, наверно я думаю немного медленнее, чем нужно, чтобы в толкотне ориентироваться. Тренерша без особенного сожаления мне сказала, что у меня нет игровой реакции и нет никакого смысла ей и мне на тренировки время тратить. Впрочем, если я хочу, то могу спокойно ходить на занятия и заниматься физической подготовкой для здоровья, но баскетболом она со мной заниматься не будет. Я тогда ужасно на неё обиделась и больше в секцию не ходила. Хотя, с чего бы собственно? Тётка мне сказала всё честно и без ужимок и я, если бы не была такой нервной обидчивой дурой, могла бы ходить и заниматься общефизической подготовкой в условиях хорошего зала, может и с девочками бы потом подружилась, тем более, что от физкультуры была из-за акселерации освобождена, а физическое развитие ещё никому не повредило и лишним не было...

  Во время этой возни "в партере" с моим сарафаном кто-то звезданул мне в глаз кулаком или локтем, из-за чего у меня брызнули искры из глаз, и я очень больно прикусила и даже прокусила язык и губу. Самый мелкий, я узнала в нём младшего брата лентяйки, которую Ковырин выгнал с кухни, стал целенаправленно рвать платье и пытаться разглядеть, что у меня между ног. К этому моменту меня уже повалили на землю и двое крепко прижали сверху мои плечи и руки, поэтому сделать я ничего не могла, а только смотрела, и меня буквально сводило с ума чувство бессилия и невозможности хоть что-нибудь сделать. Стало так плохо, что меня вырвало, и я потеряла сознание. В себя пришла уже одна. В стороне валялась корзинка, с которой я шла. Сарафан на мне был не разорван, всё переднее полотнище просто оторвали по боковым швам, а сорочку под ним разорвали в нескольких местах. Мои красивые шёлковые панталончики не разорвали, а спустили до колен, и получилось, я лежала на земле с голой промежностью, где гордо торчал мой неправильный "петушок". Когда стала приводить себя в порядок, умудряясь едва видеть через заливающие всё слёзы, я поняла, что панталончики не снимали аккуратно, а тоже порвали бы, но тоненький шнурок у них сам порвался и они просто распались и уже просто не мешали. Кое-как пришла в себя, прикрылась, как получится и пошла домой. Никого не встретила и прошмыгнула к себе незамеченной. Только мамочке рассказала, что случилось. Она меня пожалела, но ничего придумать, чтобы такое больше не могло повториться, кроме того, что я не должна ходить одна, нам не удалось. Как и устраивать разборки и выяснения, фактически происшествие в рамках детской шалости, а от скандала я сама больше пострадаю. Новая волна дразнилок и обзывалок со стороны деревенских не заставила себя долго ждать, хотя я к ним уже наверно привыкла. Не встречая с моей стороны никакой реакции, крикуны довольно быстро замолчали. На удивление, эта тактика непротивления имени Ганди в моём случае почти сработала. А ещё мне кажется, гораздо важнее было то, что я ведь не была переодетым мальчиком в платье, я была и есть девочка, у которой просто есть необычность в теле. Ну, как, к примеру, большая волосатая бородавка на щеке, которая видна и красоты не добавляет, но её владелица ведь не виновата в том, что её так природа "наградила". У кого-то нога короче, у кого бельмо в глазу, а у меня петушок, мало ли что в жизни бывает. Ведь на интуитивном уровне все хорошо понимают или чувствуют такие нюансы. Оказавшись в этой ситуации, мне вольно или невольно пришлось думать о вопросах различий между мальчиками и девочками. И как я уже говорила, мне кажется, что этих вещах анатомия далеко не самое главное. Важнее то, что подобно силе воли и личности, которые без криков и гримас просто в глазах и интонациях обычного голоса читаются. Мне так кажется...

  Вообще, к нам на станцию, словно чёрная полоса пришла. Всего через несколько недель после описанного случая вдруг сгорела одна конюшня. Вторую сумели отстоять от огня. Было много криков, беготни и ожогов. Вместе с конюшней сгорело много упряжи, шорного имущества, десятка два новых и не очень тележных колёс на замену и другие ценные вещи. Лошадей, не смотря на уже начавшийся пожар, удалось вывести всех. И если конюх выскочил быстро, то Ковырин замешкался и наглотался дыма, что потом пролежал больше месяца и ещё долго после мучился одышкой и приступами кашля. Кроме вынужденного ухода за ним, на меня свалилась вся бумажная работа по станции, которая так и осталась моей даже после выздоровления Ковырина. Ему очень понравилось, как аккуратно и красиво я пишу, что разобралась со всеми счетами и свела в единую систему всю местную бухгалтерию и даже поймала на приписках конюха, который потихоньку подворовывал при закупке продуктов и фуража. После того, как я предъявила конюху доказательства, мы с ним договорились, что теперь он чуточку умерит свой аппетит и с приписками постарается уложиться в более разумные и скромные рамки. Тем более, что по всем документам ему всё равно не выйдет подставить смотрителя, а любой дознаватель такие грубые приписки вычислит за минуту и ему станет очень грустно. Это генерал-губернатору позволено воровать большими тыщами, а вот его прихлопнут как муху в назидание и для демонстрации служебного рвения. На удивление, я перед этим разговором очень опасалась, что он меня просто по темечку тюкнет, а конюх наоборот ко мне проникся уважением и искренним почтением. Теперь даже прикарманивая свою долю, об этом мне сообщал и просил проверить, правильно ли он бумаги оформил. Вы скажете, что я, таким образом, стала соучастницей и вора покрываю. Ну, стала. А вора... Те смешные копейки, которые он на своих "хитростях" для семьи выкручивает я деньгами не считаю. Да и не жирует с них его многочисленное семейство, которое если одним словом описать их жизнь "выживают" изо дня в день. Он с женой и все старшие дети работают с утра до ночи не покладая рук, а оформлен официально на должность только он сам, ни кому из остальных ни копейки официального содержания не платят. Да и у нас в семье мы работаем все, а на окладе смотрителя только Ковырин. У смотрителя есть ежегодная сумма в пару рублей для найма дополнительных работников в случае крайней нужды, но эти пятнадцать копеек в месяц если на всех работающих разделить, то и копейки на нос не получится. Здесь вообще многое для меня чудно и не понятно. Чуть не все чиновники разных уровней здесь не получают никаких окладов, а должность у них "в кормлении", то есть они и жить должны с того, что им принесут, то есть это и не взятки даже, а такая форма зарплаты или оплаты их должностных услуг. Хорошо, что нам не приходится с проезжающих кормиться...

  Выхаживала Ковырина мамочка и местная знахарка-травница Пелагея, я с ней познакомилась и была этому очень рада. Раньше эта сторона жизни как-то мимо меня проходила, и даже когда она приходила с повитухой роды у Арины принимать, я её не запомнила, а ведь здесь привычных аптек мне нет и лекарства надо заказывать у аптекаря или такой вот травницы. Во время болезни Ковырин стал немного мягче и даже ко мне стал относиться немного теплее, если в его характере такое вообще возможно. А мамочка стала меня учить общаться с людьми. Я уже говорила, что у неё удивительный талант - гасить почти любой конфликт, как оказалось, она это как-то чувствует и может этим управлять. Если сказать точнее, то это не учёба в привычной форме занятий и объяснений, она просто стала везде меня с собой водить и объяснять иногда, почему и как она что-либо сделала. Я далеко не всегда могу понять, почему во время очень похожих криков и ругани недовольных проезжающих или пассажиров иногда она в ответ говорит очень громко, почти кричит и даже пару раз громко громыхнула посудой, чтобы обратить на себя внимание. В других случаях наоборот говорит очень тихо и кажется, что её никто ни за что не услышит, но тем удивительнее, что ругань затихает, все начинают прислушиваться к её тихим словам, и скандал сам собой исчезает. Но я хожу за ней хвостиком и если даже не всё понимаю, но какой-то опыт приобретается и может он мне когда-нибудь пригодится...

  Но на пожаре полоса несчастий на станции не закончилась. Ещё до пожара умер от заворота кишок* Василий - младший сынишка Николая - помощника конюха. У нас пали три лошади от сапа. Все очень нервничали, не вспыхнет ли эпидемия и не перекинется ли падёж на остальную скотину станции и на деревню, но обошлось. Павших лошадей оттащили к оврагу и закопали в известковой яме, а конюшню всю отчистили и отлили кипятком и почти неделю окуривали каким-то очень вонючим дымом.

  А поздней осенью на станцию напали беглые варнаки сбежавшие из конвойного каторжного этапа. Вот не перестаю удивляться нашей русской специфике. У нас в народной памяти столетиями живёт память о Кудеяре, Ваньке-Каине, Пугачёве, Стеньке Разине, Лёньке Пантелееве и множестве других душегубцев. Крови, на руках которых столько, что любой "Почётный донор" обзавидуется. Даже Соловей-Разбойник - равноправный с былинными богатырями русский сказочный персонаж - по сути ведь бандит, разбойник и грабитель с "большой муромской дорожки". А про Астраханского генерал-губернатора, при котором было построено и открыто шесть бесплатных больниц, два приюта для сирот и с десяток реальных школ и училищ, а в городе не осталось нищих и бродяжек на улицах, едва ли кто сумеет вспомнить, как бы не морщил ум. И если прототипы степных врагов в сказках однозначно негативные, то Соловей-Разбойник, как и Баба-Яга, в народном восприятии даже симпатичны временами, этакие жертвы обстоятельств, на которых богатыри могут свою удаль оттачивать и показывать... Может права старуха Шапокляк, которая твердила, что "хорошими делами прославиться нельзя"?!...

  Когда я возвращалась с дальнего конца огорода, где мне нужно было бурт репы проверить, хорошо ли его мальчишки закопали, не нужно ли переделать, пока морозы не ударили, мне навстречу выскочил с шальными глазами Димка - сын Николая. Как я сообразила его ухватить и затащить за угол сарая, а не просто удивиться его дурости, мысленно покрутить пальцем у виска и пойти дальше, не роняя своего женского достоинства, я не смогу объяснить. Назовите это предчувствием или Божьим промыслом, но я не только втащила его за угол сарая, чтобы нас не было видно со двора и из домов, а вообще быстренько перебрались с ним в старый амбар на краю огорода, у которого давно провалилась крыша и даже вездесущая малышня в него не лазила. Вот от Димки, когда его перестало трясти, и он смог говорить, а не клацать зубами, узнала, что на станцию ворвались беглые бандиты. О них мы узнали ещё вчера, кто-то из ямщиков рассказал, что из-под конвоя сбежали каторжане, которых гнали по этапу из Варшавской тюрьмы в Сибирь, что там сплошь убийцы и разбойники, которым по сравнению с бессрочной Сахалинской каторгой или рудниками Акатуя и горного Зерентуя терять нечего. Весь вечер в трапезной только и было разговоров об этом, а вот теперь оказалось, что они выбрали для нападения нашу станцию. Со слов Никодима** он видел человек пять-шесть, но их, скорее всего, гораздо больше, просто почти все ворвались в дом, а на дворе осталась только малая часть, благодаря чему он и сумел выскользнуть.

  Я же лихорадочно соображала, что в такой ситуации можно сделать. Среди налётчиков человек двадцать-тридцать, то есть в разы больше, чем тех, кто на станции может попробовать им противостоять. Да и терять налётчикам нечего, а это значительно упрощает им задачу и не вяжет по рукам, то есть фактически увеличивает их силы. Бежать в деревню? А что это даст? В деревне мужиков конечно намного больше и если они соберутся скопом с дубьём, косами да вилами, то запросто задавят бандитов массой. Вот только фиг крестьяне полезут своими головами рисковать. То есть, едва узнают, сразу попрячутся по домам да подпольям и будут отсиживаться, пока ситуация сама как-нибудь не разрешится. Единственное осмысленное действие - это посылать кого-нибудь в город к полицмейстеру, который может поднять вверенные ему силы, и вообще, ему по должности положено порядок на вверенной территории поддерживать. Чего уж там придумает полиция неизвестно, но за это время от станции, вернее её обитателей, может одно воспоминание остаться. Мне с Димкой вдвоём штурмовать дом точно не по силам...

  Почти с тоской поглядела по сторонам. Станция располагается так, что, будучи на взгорке во все стороны открытое пространство, которое идеально просматривается не меньше километра. От проходящего рядом тракта к станции ведёт накатанный отводок, а в сторону деревни ещё одна дорога, как отворот от подъездного пути, отходящая в паре десятков метров от ворот станции. Зады станции сейчас пустые, все посадки убраны, а трава на лугах покошена, даже отаву старательно выкосили. И хоть бы одна ложбинка или приямина, чтобы можно было в ней спрятаться и незаметно убежать. А то, что бандиты внимательно по сторонам смотрят, показало то, как из скотника постаралась незаметно выскочить Арина, которая видимо туда вначале спрятаться успела. Но не пробежала она и полусотни метров, как наперерез ей выскочили двое и, не особенно разбирая, сшибли её с ног и волоком за косу потащили в дом. После такой демонстрации выбираться из старого амбара желание у нас совсем пропало. Уже начало смеркаться, в животе возмущённо забурчало напоминанием о том, что уже пришло время ужина. Димка затих, но мне показалось, что он не смирился и готов сделать что-нибудь не слишком продуманное. Убеждать его и пространно доводить до него свои рассуждения - глупо, но решила при возможности удержать его как смогу, хотя, в прямом противостоянии он явно сильнее меня, хоть мы почти ровесники, но он крупнее и физически развит. А я даже для своего возраста мелкая и тонкокостная, к тому же не рвусь делать тяжёлую физическую работу, чтобы не раскачивать свои мальчиковые мышцы. Даже имея мальчиковое тело при худобе я смогу жить женщиной, а вот если сформируется полноценная мускулистая мужская фигура никакое платье её уже не скроет. Так, что от грубых мужских физических нагрузок я бегаю как чёрт от ладана...

  А погода уже совсем не летняя и сидеть в амбаре совсем не жарко. По уму нам бы прижаться друг к дружке, чтобы тепло сберечь, но попробуйте это объяснить мальчишке, у которого голова плотно забита его "мужскими" догмами, в которых мне отведено место чуть ниже собаки наравне с крысами и мышами. Я бы тоже может хотела рвануть к дому, чтобы узнать, что с мамочкой, больше ни о ком я особенно не переживала, жалко Арину и девок, которые там наверняка бандитам под раздачу попали, но не настолько, чтобы я как Александр Матросов попёрла голым пузом на пулемёт.

  Сидим в полуразрушенном амбаре, сопение Димки слышно даже на расстоянии, молчим, а что тут скажешь... С утра вроде бы собирался моросливый осенний дождик, и он вроде даже шёл, а может идёт сейчас, потому, что в воздухе висит влага и очень неуютно от этой промозглой сырости. Пока мы так сидели, послышался топот копыт. Вообще, наш тракт с каждым годом всё более малолюден. В первую очередь потому, что в том же направлении севернее проложили и заработала в полную мощь железная дорога. А кроме этого вдоль чугунки проложили новый тракт, который взял на себя основную нагрузку, тех кто едет посредством почтовой службы. Поэтому внезапный топот нас, конечно, удивил и мы высунулись в щель поглядеть, кого это дорога послала. В сгущающихся сумерках удалось разглядеть завернувшего к нам почтового курьера, вот не повезло дядьке...

  Тут я немного отвлекусь. Курьеры бывают царские, почтовые и военные. Первые часто из гвардейских полков и следуют по дворцовой оказии. Бывает даже не солдаты, а офицеры из младших вроде поручиков и подпоручиков с ординарцем или даже парой солдат в охране. У них часто свои кони и ведут они себя очень прилично, для них такое поручение - развлечение и возможность отвлечься от привычного уклада скучной гарнизонной службы. Кроме этого ещё и возможность немного подзаработать, ведь кроме подорожной, по которой их должны всем снабжать по первому требованию, им выделяют живые деньги на всю дорогу: на еду, постой и фураж, которые они при должной ловкости могут не потратить и они останутся им. Так, что настроение у них хорошее, коней своих берегут, и возятся с ними сами, с ночлегом и едой не привередливы. Сменные кони им не нужны, а если торопятся, то часто гонят со своими заводными конями и сменяют коней не на станциях, а в гарнизонах по пути, где оставляют своих и дальше следуют на взятых, чтобы забрать своих на обратном пути. Почти так же ведут себя и военные курьеры из солдат или унтеров следующие по казённой надобности с пакетом или небольшим грузом по делам военного ведомства, но с оформленной в почтовой службе подорожной. Тут бывает, что им требуются сменные кони, да и денег у них гораздо меньше на дорогу выделено. В остальном всё так же, как и с первыми. На станции таких курьеров любят, а девки часто совсем не прочь за копеечку им постель погреть. А вот курьеров нашего почтового ведомства никто не любит. Для них курьерская доставка - это не случайное развлечение, а постоянная работа, которая им давно надоела. Формально они по статусу не выше ямщиков, ну, может чуть-чуть, но с другой стороны мы им обязаны в первоочередном порядке предоставить сменных коней, еду, кров и ночлег. Вот они и начинают куражиться и всячески показывать характер. Скандалить с ними никакого смысла, максимум, что можно на них жалобу написать, так и они напишут, вот и будут в недрах почтовых инстанций эти жалобы бродить, и никто их разбирать, скорее всего, не станет. Главное не чинить курьерам никаких препятствий в пути или совершать любые действия, которые могут повлечь за собой сложности курьерам в выполнении их обязанностей. И может молодые курьеры бы были гораздо более вменяемы и человечны, но уже так сложилось, что между курьерами и станциями идёт давняя необъявленная тихая война, в которой обе стороны любыми путями стараются по мелкому пакостить друг другу, но, чтобы при этом не попасться и не оставить следов. Даже мы - дети в этом задействованы и вовлечены. Так, подмешать курьеру слабительный взвар в чай - это вполне невинная и допустимая шутка, которая всей станции после отъезда курьера поднимет настроение, когда все будут представлять, как страдалец в пути будет через определённые промежутки съезжать с дороги и минировать придорожные кустики...

  Вот здесь и приехал почтовый курьер. Как бы мы к ним не относились, но способствовать тому, чтобы невинный человек попал в лапы бандитам - не хотелось, хотя, и рисковать собой ради того, чтобы его предупредить не стали ни я, ни Димка. А бандиты видимо очень хорошо смотрят за окрестностями, потому, что на курьера налетели чётко и быстро, выскочив с двух сторон, и он даже крикнуть не успел. Убили курьера или оглушили, нам видно не было и оставалось только ждать. Ночью в темноте можно было уйти в деревню, только к кому там пойти я не знала, не было у нас в деревне родственников или особых друзей. А вот у Николая жена из местных, так, что когда Димка молчком в наступившей темноте свинтил куда-то, я не особенно удивилась... Когда совсем стемнело, я дошла до бочек, которые ещё не успели перед зимой убрать, из них мы поливали в особенно сухие дни огород. Сколько мне ещё придётся в амбаре сидеть, я не знала, а без воды, за которой днём не выскочить, оставаться не хотелось, да и напиться воды, чтобы спазмы желудка уменьшить тоже показалось неплохой идеей. По поводу голода, не стало бы проблемой раскопать, хоть тот же бурт с репой, которую вполне можно грызть сырой, но пока голод проще было перетерпеть. Хоть колодец, который был на заднем дворе, у нас считался не питьевым, из него поливали и воду для мытья и скотины брали, но тут уже не до выбора. К колодцу на главном дворе не пройти, там бандиты увидеть могут, как-то мне совсем не хотелось, чтобы меня за косу таскали. Что ещё со мной могут сделать, я даже думать не хотела. Для питья нашла старую кадушку, которой летом поливали, за водой даже не пришлось в колодец лезть, хватило в бочках, хоть и наклоненных, но вода в них не протухла, запаха не было, а вода наверно больше дождевая. А начерпала воды в кадушку глиняной плошкой с отбитым краем, которая здесь валялась...

  Когда в темноте в тишине мне в ноги ткнулось что-то крупное и живое, я не заверещала только чудом. Сами представьте: вся на нервах, в темноте стараясь не шуметь тихонько вожусь, как вдруг в подол сзади чуть не под попу тычется что-то большое и живое. Подпрыгнула, чуть не заверещала и на ощупь узнала нашего Полкана, которого от радости обняла и разревелась ему прямо в большую мокрую кудлатую башку, даже не пытаясь увернуться от его горячего языка. Полкан - вообще очень флегматичный пёс не склонный к брехливости и общего философичного склада. Впрочем, по-другому наверно и быть не может, станция - довольно специфичный мирок, есть безусловно свои, но много и чужих, которых трогать не нужно, а как такое собаке объяснишь, если даже люди не всегда разобраться могут. Вот и получается, что Полкан - пофигист и флегма, который реагирует только на совсем уж явные беспорядки и рукомашество. Но здесь даже он, как оказалось, вмешался и ему разбили голову и похоже он после удара где-то отлёживался пока на меня не вышел. За компанию со мной напился воды и мы с ним пошли прятаться в развалины амбара. В лёгком коротком пальтишке, простом платке и босиком я бы наверно к утру совсем замёрзла, хоть и постаралась нагрести немного найденной старой соломы, но с Полканом мы всю ночь друг друга грели, а ногам, на которые он улёгся своим мягким горячим пузом, даже жарко было.

  С утра влагой пропиталось всё, меня колотило от холода. Бандиты совсем освоились на станции, я видела, как выходила Агриппина за водой и по постройкам лазили налётчики. Мамочку не видела, а двое сыновей конюха Евсея с утра пошли кормить скотину и доить коров, баб кроме поварихи не видно, отчего на душе противно и страшно. Бандиты забили с десяток гусей и уток, даже ощипывать их не стали, просто шкуру вместе с перьями содрали. Когда со двора раздавался громкий противный скрежещущий гогот у меня мурашки по всему телу пробегали. Полкан наверно чувствовал мои эмоции, поэтому рычал и ворчал в ответ на шум со стороны бандитов. Как рассвело, разглядела, что у него разбита голова и хоть новая кровь не подтекала, я потратила часть воды, чтобы смыть часть крови и оторванными от сорочки полосами ткани замотала ему рану на голове. В ответ он меня опять всю облизал, а я от этой возни немного согрелась...

  Не знаю, как бы и что происходило дальше, но вдруг увидела, что по тракту едет группа конных солдат с ружьями за спиной. Это потом стало известно, что это была половина казачьей полусотни, которые искали лиходеев и с рассветом выехали из города. Мне почему-то показалось, что они сейчас проедут мимо, и я уже опаздываю их успеть перехватить, поэтому я не думая рванула к ним прямо по убранному полю и по стерне. И не нужно мне говорить, что в длинном платье бегать неудобно, наверно вам просто не было нужно, как мне. Сначала я не кричала потому, что было далеко и меня бы всё равно не услышали, а когда стало ближе, кричать уже не могла из-за того, что просто не хватало воздуха. Но я сдёрнула с головы платок и им стала махать над головой на бегу. До попадания сюда я бы даже не поняла смысла в том, насколько такая картинка для местных выглядит выходящей за все возможные рамки. На улице - ПРОСТОВОЛОСАЯ и платком машет, а не повязывает немедленно голову! Если бы я бежала голышом, возможно реакция была бы меньше, подумали бы, что я из бани угорелая выскочила, да мало ли чего не бывает. А вот так... Ко мне обернулись все, а когда я добежала и смогла говорить и меня услышали коней развернули и строй тут-же рассыпался в дугу, которая с пиками наперевес набирая ход с летящими из-под копыт комьями мокрой земли стала охватывать постройки нашей станции. Захлопали выстрелы, кто-то кричал...

  А я обессиленная села прямо на мокрую землю у дороги и плакала от счастья, боли в колющей в боку печени и трясущего меня адреналина. Прибежавший Полкан толкался и пытался меня подтолкнуть в сторону дома, куда идти мне было жутко страшно. В моём понимании там я могла увидеть только кровь и трупы, я ведь по телевизору не раз видела как ведут себя озверевшие нечеловеки, а чего другого можно ждать от бандитов и висельников, каторжан, которым нечего терять... Но сидеть на холодной земле не имело смысла, хоть придатков у меня в этом организме нет, да и детей мне не рожать, но всё равно для организма от холодной земли польза едва ли будет...

  Когда я минут через двадцать дошла до станции, казаки уже навели там порядок, не особенно церемонясь с налётчиками. Каково же было моё удивление, когда оказалось, что из наших убили только Николая, да и то, можно сказать случайно, когда он рванул на защиту жены и, получив пару раз в лицо не успокаивался, его пырнули ножом. Ещё одну из девок - из тех, что нам на кухне помогали за это время заездили до того, что она встать не могла, так и отошла не приходя в себя через пару дней. Ковырин всё время так и пролежал в нашем домике, он после пожара тогда ещё не успел отойти. А мамочку Агриппина в кухонном подполе спрятать успела. Снасильничали Арину, двух кухонных девок, вроде бы разик успели Агриппину, но потом её оставили в покое, чтобы она на всех еду готовила, и ещё одного из маленьких сыновей помощника конюха, он потом почти неделю отлёживался, встать не мог. Димка появился очень быстро, да и вообще из деревни подошла целая толпа любопытных, которые лузгая семечки с удовольствием обсуждали увиденное. Ну, а чего, телевизоров и интернета нет, вот люди и развлекаются, СОБЫТИЕ же!...

  Казаки, когда налетели, особенно не церемонились. Из восемнадцати налётчиков одиннадцать человек порубили насмерть, еще трое пораненные отойдут в ближайшие часы, тем более, что им помощь никто оказывать не рвётся, тут идиотов больных толерантностью и контуженных гуманизмом не водится. Четверо связанных свалены кучкой у забора, из них только один в сознании с синяком в половину лица, трое пьяные до бесчувствия. Казаки переваливаясь ходят по двору довольные, смолят свои коротенькие чубуки-носогрейки, степенно отвечают на вопросы селян. Они сейчас и здесь именинники и вовсю наслаждаются временным взлётом на вершину внимания...

  Но женская доля другая, нам нужно работать. Скорее отмывать всё попорченное, готовить на всех еду, тем более, что на кухне нас всего трое осталось. Арина и девки - не помощницы, а народу много, ведь и казаков накормить нужно, а ещё они послали посыльного за следователем, который тоже не один приедет и их тоже нужно будет кормить, вот мы и шуршим как пчёлки. Когда мамочку целую и невредимую увидела, а она узнала, что я всё это время в амбаре с Полканом пересидела, мы были обе такие счастливые, что нарыдались обнявшись. Поздно почти ночью, когда работы по кухне закончили, а в бане все - кто хотели намылись, и нам немного жара оставили, мы с мамочкой мыться пошли. Ну, а с кем мне ещё мыться? Мы так с моего малолетства и мылись с мамочкой, раньше с нами ещё Наденька купалась. Никто из нас ничего не стеснялся, хотя Наденька, когда у неё стала грудь расти, бёдра и волосы внизу живота попробовала что-то изобразить, но мама её одёрнула и она успокоилась. Поначалу немного странно было видеть, что здесь никто из женщин не бреется. На кухне в одной нательной рубахе и тонкой юбке от жара вся красная Агриппина горшки в печь мечет и пот с лица утирает, а из подмышек у неё рыжие кусты торчат вперёд и назад, что это даже не кусты, а тайга целая. Хотя, я и сама бы очень сильно подумала здешними опасными бритвами себе волосы брить, запросто можно руку отрезать. Ну, с рукой я немного погорячилась, а брить всё равно страшно, это вам не станок специальный с пенкой увлажняющей. У мамочки поросли гораздо скромнее, но тоже вполне хватает и никого кроме меня это не смущает, да и я смотрю скорее с интересом, ведь и мне то же самое предстоит, это пока я ещё маленькая и у меня ничего не растёт. А что я буду делать, когда борода расти станет, я даже думать боюсь. Слышала дома про всякие фото- и электро-эпиляции, лазерная ещё есть, но и там куча сложностей. У нас одна девочка в школе пошла себе подмышками сделать, так у неё так всё воспалилось, что потом она почти месяц в школу не ходила. А здесь такого вообще нет... А ещё странно немного: у нас с мамочкой волосы на голове светлые, а ресницы и брови почти чёрные, а у неё ещё и в подмышках и в паху тоже тёмная поросль растёт. У Надюши везде каштановые волосы были, а у меня тоже тёмное расти будет? Но это я снова отвлеклась. Что там мамочка мне рассказывает? Что её едва бандиты появились Агриппина в подпол спрятала и она там в прохладе всё время просидела и очень замёрзла. А ещё очень за меня боялась, когда услышала наверху разговоры, что трое налётчиков женщинами не насытились и мальчишку пользовали. Вот мамочка и перепугалась, что это про меня говорят, а потом оказалось, что это брата Димки снасильничали. А Агриппину только один успел, потом её на кухню определили и больше трогать никому не позволяли, есть то все хотят. После всех этих рассказов мы с мамочкой обе поревели, пока мыли друг дружку. У неё тело такое красивое, кожа вся белая, ровная, талия, грудь, бёдра, про лицо красивое я даже не говорю, всё такое богатое и роскошное, прямо зависть берёт.

  Намылись, наполоскались, головы мокрые тряпицами замотали, и спать пошли. А пока волосы перед сном расчёсывала, прикидывала, что почти два десятка свирепых душегубцев, убийц и разбойников, которых уже на вечную каторгу определили, здесь несколько человек изнасиловали и только одного убили и то только потому, что он сам в драку полез. Даже курьер, который позже приехал и сопротивлялся, только по голове получил и сейчас в комнате вместе с Ковыриным отлёживается с головой замотанной. У нас бы какие-нибудь террористы или даже просто уголовники в побеге всё вокруг бы кровью залили и один-два бы здесь были не убитые, а оставшиеся в живых. А тут все охают и жутко осуждают, что всех мужиков свалили и заперли в амбаре, а в нём холодно и все кашляют теперь. Я когда у мамы про это спросила, она в ответ только удивилась, что и одного убить - это же грех страшный, потом за всю жизнь не отмолишь прощенья. Всё-таки наш век отличается наверно даже не разгулом разврата и распущенности, а тем, что у нас все человеческие границы сорвало и мы их уже даже не замечаем, при куче самых красивых слов, которые здесь имеют смысл, а в наше время просто сотрясение воздуха...

  Но самым сильным и тяжёлым ударом для меня стала смерть моей мамочки через два года. Вообще, после того налёта бандитов, когда она больше суток в холодном подполе просидела она всё время мёрзла и начала подкашливать, особенно в холодную и сырую погоду. Да и вообще, после похорон Надюши она сильно сдала и словно состарилась, в глазах, словно искорка погасла, которая раньше была. И глаза, которые всё время словно смеялись, какое бы серьёзное лицо она не делала, стали грустные. А осенью она слегла с воспалением лёгких. Ещё даже морозы не ударили, но вот свалила её лихорадка, в которой она металась в бреду три дня. На третий вдруг пришла в себя, потребовала позвать Ковырина и в моём присутствии потребовала с него клятву на иконе, что он не станет ничего делать против того, что я хочу быть девушкой и признает меня своей дочерью. А потом попросила до прихода священника оставить нас с ней наедине. Так я узнала, что я не родная Ковырину, а мой настоящий отец - Касьян - муж моей крёстной. О том, что я его дочь знает только крёстная, но он должен догадываться, а пойти на это ей пришлось потому, что в браке в Ковыриным у них целых три года детишек так и не получилось...

  В тот день она словно вдруг расцвела, глаза ярко горят, румянец на щеках. Я такой прекрасной не смотря на болезнь мамочку и запомнила, болезнь немного обтянула её лицо и словно сделала моложе, а по подушке рассыпались венцом её пшеничные волосы... На следующий день я осталась одна...

   * - Один из диагнозов, которым в те годы скопом называли почти любую острую катастрофу в брюшной полости от аппендицита до ущемлённой грыжи или холецистита и прободения язвы. В последние годы 19го века были сделаны первые аппендэктомии и ещё много лет до первых операций по поводу ущемлённых грыж или резекций желудка...

   ** - Никодим и Вадим - полные имена тех, кого в уменьшительно-ласкательном варианте называли "Дима", а не Дмитрия, как сейчас. Дмитрия или Димитрия преобразовывали в "Митю". Немного в стороне оказывается в такой ситуации Демьян или Демиан. Сама встречала такое, одного Демьяна называли Димой, другого Дёмой. Словом, Дима - это не Митя. Примерно так...

  Мне уже пошёл двенадцатый год, и я стала серьёзно задумываться о будущем. Сделать себе операцию по изменению пола здесь не получится, да и силиконовых протезов груди здесь не существует, как и таблеток для гормональной терапии, без которых вырастет у меня борода лопатой и останется только в цирк в качестве бородатой бабы идти устраиваться. Вот только там ведь потребуют юбки задрать, чтобы потешающаяся толпа убедилась, что и между ног у меня всё женское, а не только на словах... Стоп! А почему я так в таблетки упёрлась? Тут ведь травами лечат...

  Я выкроила время и пошла к Пелагее, местной травнице и, по строгому секрету, ведьме, которая с нечистой силой знается, и Христа на неё нет! В принципе я уже давно была готова к разговору с ней или с кем-нибудь подобным, и это уже давно был не тот лепет со слезами, которым я мамочку убеждала. Тем более, что такое и не убедит никого, а мамочка - она ведь любит и даже не ушами слушает, а сердцем своего родного ребёночка чувствует. И ведь действительно, а чего я выпендриваюсь? Тем более, что здесь общество патриархальное и женщина здесь существо совершенно бесправное и подневольное, полностью зависимое от любой прихоти отца или мужа или любого старшего мужчины в семье. Я что - мазохистка такая?

  Вообще, я и сама себе долго пыталась объяснить, вернее, сформулировать словами то, что внутри мне и так понятно и что мною движет. Всё очень просто и сложно одновременно. Вот представьте, что вам нужно ответить: "А для чего вы живёте?!"... В школе учительница твердила, что это философский вопрос, на который нет ответа, если на русский перевести, то ничего философского в нём нет, а просто отвечать никто не хочет. А при этом, я как-то в выступлении одного психолога слышала (правда там он на примере наркоманов и сложности их лечения говорил), что если у человека нет ясной цели, то он превращается в безвольное растение. Значит нет философского вопроса, иначе все вокруг бы растениями были, ведь мы живём, куда-то спешим, чего-то все хотим, добиваемся стремимся, радуемся и расстраиваемся... То есть каждый знает, для чего он живёт и чего хочет...

  И не нужно говорить, что девочки - глупые. Если бы мальчишек как нас обставили такими же загородками из частокола "ДОЛЖНА!" и "НЕЛЬЗЯ!", они бы свихнулись через полчаса. А мы в предоставленных рамках живём и даже стараемся их не нарушать. Вот только эти рамки такие дикие и неопределённые, что хоть вой. Вот попробуйте составить простой и понятный поведенческий алгоритм для выполнения главной задачи и смысла жизни любой девочки и не в общих словах, а в конкретных действиях и поступках. При этом задача простая и лапидарная "ДОЛЖНА НАЙТИ ДОСТОЙНОГО, РОДИТЬ ОТ НЕГО И ВЫРАСТИТЬ ДОСТОЙНЫХ ДЕТЕЙ!", при этом "НЕЛЬЗЯ ВЕСТИ СЕБЯ НЕДОСТОЙНО!". Не кислая формулировочка! Тут даже задания для сказочного Иванушки куда конкретнее и понятнее. Это взрослая, умудрённая жизнью женщина может быть способна хотя бы с юмором на это посмотреть и поделить сказанное на шестнадцать и к реальной жизни присобачить. А что девчонке маленькой делать? А её ещё и гормоны корёжат так, что плачь - не плачь... И как всегда в жизни водится, к любой цели существует множество путей. Все дружно смеются над тупыми гламурными пергидрольными блондинками, которые как устав читают и выполняют любую чушь из глянцевых журналов. А собственно, почему они такие? Да потому, что пример берут со старших женщин, и их образец от этих журналов кипятком писает, вот девочка и старается быть ДОСТОЙНОЙ, ведь никто ничего другого не говорит, а у понятия "достойный" такие размытые границы и критерии, что просто жуть берёт. Тем более, что эти журналы создают великолепную иллюзию приобщения и доступа в круг избранных и успешных. А ведь это критерии из одного ряда с "достойными" для большинства. Такими гламурками скорее восхититься следует, вы думаете легко всё это даётся? Да одна круглосуточная ходьба на каблучищах "лабутенов" обычную женщину убьёт за пару дней, а они так живут. И не нужно про глупость или про то, что они могут сутками про тряпки и макияж разговаривать. А как иначе? Ведь у женщин нигде нет чётких маркеров или знаков вроде медалей и орденов у военных или спортсменов. Да просто купленный новенький Лексус в своём роде тоже такой знак для многих. Купил - значит достиг, значит сумел, молодец, один из зачётов на звание мужчины выполнил. А девушкам как быть? Купить ещё одну тряпку от Прадо? И что? Кто в этом кроме них самих, то есть единиц разберётся? И эти разговоры нужны, прежде всего, для того, чтобы получить подтверждение, что они поступают правильно, ведь сто платьев от Армани - это ни о чём не говорит, и они это тоже знают, пусть и не признают, что есть женщины, которые в любой рогожке красивее и привлекательнее самой разнаряженной. И что делать? В рогожку рядиться и ждать, когда заметят и оценят? Самим то не смешно? Как в этом тумане найти путь и вешки, по которым можно дойти до нужного - "ДОСТОЙНОГО"? А мужчины себе классную отмазку по жизни придумали. Не повезло с выбором, так и что, подумаешь! А всё потому, что попалась баба-сука (стерва, дура, нужное вклеить), а он ведь просто жертва и против её коварства бессилен...

  Я про гламурных девочек заговорила не потому, что они чем-то хуже или глупее, просто многие вещи у них ярче и выпуклее. Не все идут по их пути. Кто-то становится "заучкой" и забыв про всё учится и учится, просто выбрала такой путь. Другая бросается во все тяжкие разгула и постижения "взрослых" отношений, чем это закончится, панелью и наркотиками или кож-вен-диспансером неизвестно, но это тоже путь. А большинство просто плывёт по течению, как и я в прошлой жизни, если неизвестно куда идти, так и чего суетиться и силы тратить? Но задачу найти ДОСТОЙНОГО никто для них не отменял!*

  Вот мне и требуется донести до Пелагеи, что я не придуриваюсь, что я действительно девушка и хочу ею оставаться, не смотря на то, что попала в тело мальчика. Насколько я слышала урывками в своём времени "трансы", которые мальчик в девочку или наоборот вынуждены лопать таблетки горстями всю жизнь, чтобы подавить свои родные гормоны и дать организму желаемые. И в этом времени таких средств точно нет, да я даже не уверена, что здесь уже знают про гормоны вообще. Но, а вдруг?! Как-то слышала, что в природе есть почти любые лекарства и знающие травники даже рак лечат, не то, что коррекцию гормонального фона провести. Правда и то, что люди двадцать первого века страшно обленились. Ведь куда легче и проще десяток таблеток проглотить, чем травки собирать и заваривать, при этом следить, чтобы они правильно хранились, употреблять их регулярно, а главное, что эффект от такого натур-лечения часто гораздо мягче и по времени отсрочен. То ли дело капельницу прокапать и "вуаля!" забегал словно мешком по затылку треснули...

  ― Бабушка Пелагея! Здравствуйте! У меня просьба к вам...

  ― А ты - никак бывший сынок Самсона, которого теперь Дуней кличут и в храм не пускают?!

  ― Да! Бабушка...

  ― Ну, давай, рассказывай, чего тебе от старой ведьмы нужно...

  И я рассказала, что я сейчас расту, и внешне никакой принципиальной внешней разницы между мной и девочками моего возраста нет. Но я очень не хочу, чтобы через пару лет у меня голос сломался и в бас превратился, чтобы не начали волосы, где мне совсем не нужно расти. Чтобы фигура стала меняться в мужскую сторону... А на её вопрос, чего я хочу ответила, что хочу внешне быть девушкой с голосом, лицом, хочу бёдра, грудь... На что бабка только рассмеялась, что хочу я то, что только Бог сделать может, а потом вдруг задумалась. Я замерла, как охотничья собака в стойке, показалось, что она мне точно помочь попробует. После долгой паузы она начала с того, что проще всего мне начать с того, чтобы отрезать мне всё, что не нравится, или как минимум яички удалить, как со скотиной делают, чтобы мясо стало нежнее и не мучиться с поведением самцов. Но я и в своём времени хирургов боялась до визга, а уж здешним коновалам разрешить себя резать, лучше уж сразу отравы выпить, что я и сказала. Пелагея покивала даже не моим словам, а каким-то своим мыслям, как мне показалось, а потом ответила, что рассказывала ей её прабабка про сборы для того, чтобы давать девкам, у которых волосы где не нужно растут, бёдра узкие, голос грубый и детей никак Бог не даёт. Помогает не всем, но некоторым помочь удаётся. И очень похожий состав можно пить, когда ребёночка не хочется по каким-то причинам, но тоже не всем помогает. И если я согласна попробовать, то она мне сделает состав, но я к ней претензий, если не подействует, иметь не буду. Быстро договорились по цене, и я как на крыльях помчалась домой. А через неделю стала пить горькую настойку, которую травница сделала. А ещё был момент, о котором я не сказала, но слышала от девочки у нас во дворе, которая решила мальчиком стать, это именно она меня и многих других в нюансы этих сложностей посвящала. Это про то, что если достаточно рано начать гормональную коррекцию, то часто задерживается рост, ведь организм эти гормоны воспринимает, как команду, что организм уже взрослый и расти хватит. Я так устала от своего роста в той жизни, что здесь очень хотела избежать этой планиды. Словом, я сделала очень серьёзный и важный шаг в сторону своего женского будущего, которое, мне очень хочется верить, у меня будет. И обязательно счастливое!

  После смерти мамочки я заняла на станции её место. Не смотря на то, что мне было всего двенадцать, и я выглядела совсем не представительно. Но многому меня мама успела научить, а где-то я чувствовала как себя повести и что сказать, а главное каким тоном. Совсем скоро у меня получилось почти все дела станции замкнуть на себя. Не то, что мне этого хотелось, и я рвалась сделать "карьеру" (это я так шучу, кто не понял). Просто Ковырин маму и правда любил и её смерть переживал очень тяжело и долго, а может просто понравилось каждый день в шинок ходить, где ему без вопросов наливали и жалели. Я и раньше уже взяла на себя ведение всех бумаг станции, а теперь пришлось и остальные дела взвалить. Помогало то, что я ни с кем не конфликтовала и отношения у меня со всеми были ровные и доброжелательные, да и жалели меня, на Руси сирот обижать - грех смертный. Хоть у меня формально отец имелся, но всем же понятно, что толку от такого отца, которого каждый вечер на порог пьяного приносят. А от ведения дел и выполнения, возложенных на нас функций зависит жизнь и благосостояние всех здесь живущих. И я как раз это и обеспечиваю. А главное, у меня вполне получается. Наверно, если бы я была мальчиком и даже при наличии у меня опыта будущего века, то у меня бы ничего не вышло. Вот ведь тоже парадокс, в такой ситуации вырулить и заставить всех делать то, что мне требуется девочке проще и реально, в отличие от мальчика, ведь сопляка двенадцатилетнего никто бы слушать не стал, а соплячка в сарафане всеми делами рулить стала...

  Была такая книжка "Маленькая хозяйка большого дома", но я сейчас не про книжку, а про смысл названия, который вполне подходит к тому, чем я стала. Хоть станция и не дом, а скорее кучка построек, но все дела действительно пришлось взять в руки. Ковырин, а когда я узнала, что он мне ещё и не родной, окончательно утратил к себе остатки моего уважения. Взяв в руки всю бумажную работу, я в итоге и денежный оборот стала контролировать. А Ковырин уже перешёл в ту стадию пьянства, когда ради очередного стакана уже готовы вещи из дома на продажу тащить. Тут под вынос попала казна станции, совсем не богатая, но по местным меркам солидная. И когда оказалось, что в один момент нам не на что закупать фураж, благо еду, мы могли перекрыть своим производством с огорода и подсобного скотника, пришлось действовать резко и жёстко. В противном случае при народном бунте его бы хорошенько поколотили, и со станции все разбежались. При разборе потом, скорее всего его бы просто выгнали или отдали под суд с парой лет тюрьмы или того хуже, а я бы пострадала просто за компанию. И оказаться выкинутой на улицу в моём сложном положении мне совсем не улыбалось. Вот и пришлось выкручиваться. Забрала ключи от денежного ящика, представляете, вместо хоть какого-нибудь сейфа, ну, хоть просто железного ящика к стене прикрученного, в кабинете Ковырина стоит сундук с амбарным замком на боку, в котором хранятся документы, печати, бланки и деньги. В моём понимании - просто сюр какой-то, тем более, что дверь кабинета никто никогда не запирал и замок в природе не предусмотрен. Весь сундук два мужичка вынесут и не вспотеют, а потом уже можно в затишке спокойно замок сбить или просто стенку у него разломать, не думаю, что деревянный сундук натиск топора долго выдержит. Но так есть и никуда от этого не деться. Для местных из этого времени стянуть мелочь, которая плохо лежит - не проблема, а вот пойти на откровенное хищение - уже грех, на который только тать решится.

  В общем, часть фуража удалось выменять на часть нашего заготовленного сена, ведь это лошадок можно сеном и даже соломой кормить, а вот верховых курьерских коней только ячменём и овсом, банальное сено их капризные желудки не любят, кто бы раньше мне про такое рассказал... С продуктами тоже выкрутились, а всю задолженность по зарплатам и другим выплатам пообещала погасить в ближайшее время. Видимо авторитет я уже успела немного заработать. И то, что я не стала ни от кого ничего скрывать, оказаться у разбитого корыта никому не улыбалось, поэтому моё предложение приняли, хоть и поворчали по русской народной традиции, чтобы не забывалась и помнила о том, что народ дюже не доволен и ропщет тихонько. С Ковыриным, мне кажется, мужики лично "поговорили", поэтому он ничего против не вякал и даже пить перестал. Да и не на что, ведь я не поленилась сходить к Пимену - хозяину шинка, сообщить, что долговые расписки Ковырина оплачивать не буду, если он его так любит, пусть поит за свой счёт. Он даже попробовал на меня хвост поднять, только и я ведь не дурра, а пару здоровенных ямщиков с кнутами в свою поддержку прихватила, а этим только дай повод кулаками помахать, чистые бандиты... За пару месяцев денежные дела станции мне удалось выправить и с долгами расплатиться, просто счастье, что Ковырин влез в казну в конце года, когда там уже только годовые остатки были, а с Рождества уже за первое полугодие следующего года денежки пришли. А если бы он растратил запас за полгода вперёд, вот кисло бы нам всем стало.

  К тому, что я в платье и зовут меня "Дуней" или "Евдокией Самсоновной", когда подмазаться хотят и по батюшке величают, все уже крепко привыкли, хотя информация о том, что я на самом деле мальчик секретом ни для кого не являлась, но никто на меня с обличениями и кулаками не бросался. Мне кажется, здесь в первую очередь срабатывала моя внешность, а мордашка мне досталась красивая даже для девочки, и абсолютная естественность моего поведения в девичьей роли. Если бы я вела себя как-то вызывающе и тем более пыталась эпатировать окружающих, всё было бы иначе, а так, вполне допускаю, что слухи о такой необычной мне расползались, и некоторые постояльцы явно приезжали на такое чудо поглядеть. В принципе я ничего против не имела, тем более, что мне от них никакого убытка, только доход, ведь за постой они платят или почтовое ведомство по нашим отчётам, для всех на станции - это живые деньги и приработок. А так, ну, пригасит меня какой купец с приказчиком за столом с ними посидеть о ерунде какой-нибудь поболтать, мне не в тягость. Вот когда глазки масляные становятся и начинают империалы совать и за коленки хватать, тут уж удирать нужно и желательно без шума и скандала. Пару первых раз вляпалась, пришлось вырываться изо всех сил, даже платье одно порвали, правда, потом курьер наутро извиняться пришёл и за платье с лихвой заплатил, только как-то совсем не возникло у меня желания делать такое формой дохода. Тем более, что и защиты у меня от такого нет никакой, приходится прятаться и удобнее всего на кухне, где меня Агриппина всегда прикроет и любого любопытного ухватом отходить по бокам может, а баба она крепкая и на муже своём потренировалась. А в крайнем случае оказаться кипятком ошпаренным никто не хочет, тем более, что и потом ведь ничего не докажешь, сам на кухню припёрся и облили случайно - никакого злого умысла. А помер "Егорка", так на всё воля Господня, нечего по кухне шастать и под руку лезть. На Ковырина в этом надежды никакой, никчёмный человечек, если и было что, то пропил уже, хотя, когда трезвый, то вид довольно представительный сделать может, особенно когда наденет свой зелёный мундир с тремя медалями на службе полученными, есть Владимирская и Анненская, третья за участие в каком-то сражении или походе, я не лезла разбираться. Да и знаю я про награды здешние только про Георгиевские кресты и всё, но у него медальоны круглые, а в лентах, кто бы ещё научил понимать.

  От одного из этих с масляными глазками, какого-то удивительно противного с острым носом и крысиными маленькими глазками, который с хода предложил мне работу в Московском борделе для особенных клиентов и что у него больше пяти вершков** и он так и быть согласен у меня быть первым, мне очень не понравится. Только уже после того, как отбилась от гада и убежала на кухню сообразила, что он имел ввиду. Меня трясло так, что Катя (одна из новых девок на кухне после случая с бандитами троих взяли в помощь) меня больше часа успокаивала и горячим чаем с мёдом и маслом*** отпаивала в уголке за печью. Пока я думала, а не натравить ли мне на этого умника пару особенно злых ямщиков, чтобы они ему чего-нибудь нечаянно сломали, оказалось, что "крыс" смылся от греха уже больше часа назад. Но при этом я очень ненавязчиво получила достоверную информацию, что такие специальные услуги в больших городах существуют и вполне востребованы. Я вообще, где-то слышала, что перед революцией в России публичных домов и девушек собой торгующих было чуть ли не больше, чем во Франции. Не зря видимо Катерина ("Воскресенье") и Соня Мармеладова ("Преступление и наказание") именно этим на жизнь себе зарабатывали, ведь главные женские персонажи серьёзных книг. Бог его знает, больше или меньше, но что есть и много - это точно. Осталось только решить, как я это знание могу на свою пользу повернуть. Сама я собой торговать не хочу, хотя, многие браки не сильно от продажи себя отличаются. Словом, как умные советуют - "никогда не говори НИКОГДА", поживём - увидим. И всё равно, гад то какой! И до чего же противный! Вершки у него! Но если я хоть что-то понимаю, с моей внешностью, а мордочка у меня симпатичная, а главное, что не требует почти никакой косметики, нужно попробовать её использовать на всю катушку, чтобы устроиться в этой жизни. Пока молодость и мордочка не увяла...

  На Ковырина надежды мало, и есть у меня подозрение, что если ему грамотно за меня достаточно денег предложат, продаст ведь меня с потрохами. И плевать, что дитя родное. Пьяница, что тут сделаешь. Сундук с деньгами я от него закрыла и выдаю только в воскресенье и не слишком много, чтобы мог в шинке посидеть и на ногах вернуться. А тут вдруг встречаю на улице девицу деревенскую, а на пальце моё колечко, которое мне Ольга подарила. Я его не носила, оно мне велико и оно в комнате у меня лежало, вот только наш дом отдельно стоит и в нём теперь только мы с Ковыриным живём. Никто чужой туда войти не может, место открытое, кто-нибудь да увидит и молчать не станет. Побежала домой и убедилась, что моего колечка нет. Попросила девок с кухни расспросить ту девушку откуда у неё колечко взялось. Там даже сложностей не возникло, за ней стал сынок Пимена - хозяина шинка ухлёстывать, вот и подарил, а принёс его в плату за выпивку угадайте кто? Самсон - сука, Ковырин - сука, как Паша Воля говорит. Представляете, какой мерзавец? Когда я его вечером спросила, так он даже не смутился. А ещё и накинулся на меня с обвинениями, что я такая сякая свинья, ему перекрыла возможность отдохнуть по-человечески и вообще, много на себя беру, в своём доме он хозяин и что хочет то и продаёт и не мне ему указывать!...

  Надеюсь понятно, почему я всерьёз считаю, что тыла у меня нет и рассчитывать мне стоит только на себя саму. Только я совсем не крутышка-спецназовец-десантник с личным кладбищем в несколько тысяч душ за спиной и даже не черепашка-ниндзя. Ситуация архисложная, как дяденька Ленин писал или напишет ещё. В наше время мне достаточно было бы получить востребованную профессию, чтобы обеспечить себе будущее и независимость. В этом времени всё иначе. Ну, и что с того, что у меня по многим дисциплинам знаний больше, чем у многих местных студентов. Пойти учиться в университет не получится, просто потому, что для этого нужно гимназию окончить или получить домашнее образование в том же объёме. И я могу много знать и иметь почти оконченную среднюю школу, вот только я не знаю ни древнегреческого, ни латыни, которые во всех гимназиях обязательно изучают, да и других требований, я уверена, вполне достаточно, чтобы я могла о таком варианте забыть. Здесь до ближайшей гимназии больше ста вёрст и кто меня в неё возьмёт? Рылом, простите не вышла, вернее, происхождением, здесь общество сословное и я в нём числюсь в подлом мещанском сословии. И я ещё не упомянула затык, как и с монастырём, мне в платье в какую гимназию идти прикажете? Да я вообще не уверена, что здесь уже есть женские гимназии. И не забываем, что здесь всё образование церковь внимательно контролирует, ведь закон божий преподают везде, как в воскресных школах, так и в гимназии. Словом: "Приехали! Конечная! Пассажиров просим освободить вагоны!"...

  Освоить какую-то другую профессию? Оно можно конечно, я слышала, что на фабриках и мануфактурах работницы нужны. Вот только про потогонную систему напомнить? В школе проходили? А здесь это не слова в книжке, это реальность, при которой за три-четыре года работы по двенадцать-четырнадцать часов в сутки без выходных и проходных от здоровой молодой деревенской девушки ходячий скелет остаётся. И ещё повезёт, если без профессиональных болезней в виде силикоза от длительного вдыхания летающих в воздухе волокон шерсти или хлопчатника. И не стоит думать, что я преувеличиваю. Тут профсоюзов и экологов с санитарной инспекцией не водится, не придумали ещё. А прибыль хозяевам нужна любой ценой. И если эта цена в здоровье работников, так и в чём проблема, вон за воротами толпа желающих и никто не заставляет соглашаться работать в таких условиях, всё добровольно...

  Я бы могла здесь попробовать податься в парикмахерское дело, ничего особенно сложного и даже придумала бы что-нибудь. Вот только почти все эти заведения частные и трудоустройство по-родственному и меня со стороны никто туда не возьмёт. Тем более, что большинство принадлежат ребятам определённой национальности или разным иноземцам, что даже редкие русские в качестве рекламы себе импортные имена придумывают. Вот повелось уже так, что "салон Васильева" не звучит, а в "салон мсье Василэ" пойдут с радостью, ведь это не нашинское, а как у них в далёком ТАМ, а это вам не ТУТ...

  Я бы с радостью пошла малышей учить, и опыт есть, сколько я с младшими возилась, только, кто ж меня пустит? Тем более, что и школ таких по пальцам сосчитать, и почти все они частные. Портнихой - ситуация как с парикмахерскими. И что остаётся? Вообще, можно сказать, что с самого первого дня здесь, я пыталась найти себе место в этом мире. Видимо наш разнузданный век меня воспитал слишком отличающейся от женщин здесь, и меня совершенно не устраивало то, что для них здесь совершенно нормально и привычно. Я внимательно слушала и спрашивала, мне хотелось как-то суметь устроиться при сохранении какой-то независимости и самостоятельности, но я так ничего и не нашла. Может, попади я в семью привилегированного класса, пусть даже не аристократическую, пусть бы купеческую, я бы смогла получить нормальное здешнее образование. Нет, не Смольный институт, я вас умоляю, этот инкубатор по выращиванию умненьких профессиональных проституток для высшего света, это только в извращённой революционной логике их можно было возвести на пьедестал, как собственно и с бандитом Пугачёвым или Костюшко именами которых улицы и больницы назвали. К слову, может в другой семье я бы и смогла как-то найти себе применение в мужской роли, всё-таки для дворян нет такой жёсткой предрешённости в том, как и чем должен заниматься мужчина, который просто обязан быть - ЗОЛ, МОГУЧ, ВОНЮЧ, шутка, но в каждой шутке... Вот и оказалось, что податься то мне некуда. А ничего страшного. Надо делать то, что выбирает подавляющее большинство местных женщин и считает это счастьем - ЗАМУЖ. Вот только у меня с этим пунктом затык, чисто технического свойства, рожать нечем, извините... Пипец! Абзац! Пи-и-ичалька!...

  А между тем я радовалась, что пока остаюсь такая же мелкая, как и раньше, сделала зарубку на косяке двери и раз в несколько месяцев к ней мерить себя подходила. То есть я росла потихоньку, но рядом со сверстниками уже была меньше и не просто ростом, а ещё худенькая и тоненькая, что делало меня похожей на девочку. Голос не менялся, да и волосы по телу и лицу не росли, хотя я ведь помнила, что в этом возрасте я в той жизни уже имела первые красные дни календаря. А ещё без лифчика ходить не могла. И совсем не оттого, что огромные груди мешали и болтались. Совсем не огромные, маленькие ещё, но они росли и были такие чувствительные, что даже трение об мягкую маечку было невыносимым и их приходилось прятать в свой первый лифчик и подкладывать что-нибудь мягкое, чтобы грудь не тёрло. У меня тогда уже заросло всё волосами внизу и подмышками, может ещё не так сильно, как у взрослой женщины, но достаточно. А в этом теле пока ничего и нигде не растёт, даже если у меня отставание физического развития, мне это всё равно нравится гораздо больше, чем у меня бы начала расти борода с усами и голос превратился в рокочущий бас, как у моего биологического папочки.

  А ещё, я чего-то ждала. Я не знаю, что бы я ответила, если бы меня спросил кто-нибудь? Я ждала не волшебника на голубом вертолёте, но я была уверена, что моя судьба меня сама найдёт. Откуда взялась такая уверенность не знаю, но она была, не смотря на всю её ирреальность и беспочвенность. Может с точки зрения того, что я уже избрана особенной раз оказалась переброшенной в это тело и в этот мир и теперь те же силы просто обязаны мне подсказать и обозначить выход или выбор... Поэтому, когда на станции появилась Татьяна, я не особенно удивилась. Она приехала по обычной подорожной, оформленной через почтовое управление. Остановилась у нас на несколько дней, якобы передохнуть от дороги. Хотя ехали они от Москвы и не так уж долго, чтобы всерьёз утомиться. Да и меня она разглядывала очень пристально, уж поверьте, я такое давно научилась различать. У нас стало уже почти традицией, что я встречаю почти всех приезжающих, если Ковырин в настроении, то делаем это вместе, а чаще одна и никого это уже не смущает, привыкли за год. "Татьяна Голдина купеческого сословия с двумя служанками и кучером следует по личной надобности." - как значилось в подорожной. От нас требуется предоставлять ей сменных лошадей для коляски-двуколки. Всё привычно и ничего необычного, кроме того, что она сразу сказала, что у нас остановится на неделю, а может дольше. И потребовала разместить в людской её кучера, а для неё и служанок трёхкомнатный номер.

  Не было ничего необычного и в том, что служанка прибежала и позвала меня к госпоже. При встрече одетую в довольно глухой дорожный костюм женщину я толком рассмотреть не успела, нужно было отдать распоряжения, проследить за багажом и другие мелочи, словом мне было не до разглядываний. Да и платье дорожное с целью защиты от пыли это конструкция сродни костюму химической защиты, не много и разглядишь. Теперь же я могла разглядеть переодевшуюся в лёгкое платье постоялицу. Довольно высокого, но не чрезмерного роста. Не толстая, а скорее крупная, с довольно грубыми чертами лица и цепким взглядом карих глаз под рыжей выстриженной чёлкой. Ещё удивил её низкий хрипловатый голос и крупные руки, украшенные золотыми браслетами и многочисленными кольцами. Но на ней это смотрелось довольно естественно, в образ купчихи она вписывалась органично.

  ― Ты ведь Дуня? Я правильно понимаю?

  ― Да, госпожа. Вы хорошо устроились? Не требуется ли ещё что-нибудь?

  ― С этим всё хорошо. Я о другом хотела с тобой поговорить. Ты ведь не девушка, как мне сказали, ты мальчиком родилась...

  Честно сказать, такой разговор был уже не первый, ведь человеческое любопытство неискоренимо в любые времена, так, что падать на собственный копчик от неожиданности вопроса я не стала. Я уже приготовилась привычно отмазываться общими фразами и, от греха, сворачивать разговор, как она меня огорошила словами, что она такая же и предложила присесть и не спешить отказываться от разговора с ней. Сказать, что мне стало интересно, это ничего не сказать. И если она сумела устроиться в качестве женщины, и как я могу видеть, достаточно успешно, то я была бы дурой отказываться от такого ценного источника информации. А поделить на шестнадцать, если мне станут по ушам лапшу развешивать смогу, мне кажется. В результате мы проговорили с Татьяной несколько часов. За время разговора успели съесть обед, который принесли нам прямо в номер. И может больше всего меня удивило, что во время разговора две её служанки сновали туда-сюда и она их совершенно не стеснялась и не пыталась скрыть наш разговор. Как я ни приглядывалась, но высмотреть в них бывших мальчиков не смогла, то есть я уверена, что обе обычные девушки, одна постарше, другая совсем молоденькая, может на год старше меня не больше. То есть они про хозяйку знают и принимают это как должное и служат ей. Может это для меня сейчас было даже важнее, ведь после смерти мамочки я осталась практически в полном одиночестве среди кучи людей и это было очень тяжело...

  Тем временем Татьяна мне рассказывала, что она родилась в еврейской купеческой семье из выкрестов.**** Но ещё в детстве поняла, что не хочет жить мальчиком, что она девочка и лет до четырнадцати героически воевала со всеми пытаясь отстоять своё право на этот выбор. А её угораздило родиться единственным мальчиком при четырёх сёстрах, и её желание не встретило понимания со стороны родителей. В четырнадцать она убежала из дома, услышала от какого-то матросика, что в Москве есть публичный дом, в котором таких как она много и они там живут и работают и горя не знают. С какими приключениями добиралась, потом как-нибудь расскажет, но в итоге и правда нашла то, что искала. Мадам же она не очень понравилась, всё-таки внешность у Тимофея Голдина была довольно специфическая, совсем не маленький с горбинкой нос торчал на лице как парус, да и угловатая крупная фигура не блистала женственностью. А из возраста, маленького мальчика для интересующихся клиентов она уже вышла. Но Татьяна проявила достаточно настойчивости и сумела закрепиться и остаться в салоне мадам. Первое время работала в прислугах, но старательно училась у девочек всему, чему они её учили. Обычно такие заведения высматривают красивых мальчиков среди городской бедноты и предлагают им работу. Примерно один из пяти соглашается и этого хватает. Таких упёртых, как она у них совсем не много. Собственно, когда она про меня услышала, не столько моя красота, сколько похожесть на неё саму в юности её сюда и привела. То есть обычно их специальные девочки платья впервые одевают уже в салоне и начинают учиться их носить, а таких как я, кто в платье уже врос по собственной воле очень мало. В общем, она готова и согласна мне помочь и это в её силах. Она теперь сама мадам этого салона и возможности у неё достаточно большие. А помощь будет в том, что она мне найдёт достаточно хорошую партию из тех, кому такие как мы нравятся, поможет и научит меня всему, что мне нужно знать. В бескорыстность человеческую меня верить как-то давно отучили, и я спросила, а в чём её собственный интерес. Она рассмеялась и ответила, что свою выгоду она не упустит и получит её не в ущерб мне. Главное, что она мне поможет решить вопрос с легализацией меня в женской жизни, что у неё есть такая возможность, при чём документы будут не поддельные, а самые настоящие и я по ним смогу жить и замуж выйти. И только мы с мужем будем знать о некоторых моих особенностях...

  На мой вопрос, а можно ли как то без замужества? Она рассмеялась и ответила, что этот путь самый простой удобный. Можно конечно и работу какую-нибудь поискать, и на это заработок можно будет жить, а вот скопить что-нибудь на чёрный день едва ли получится. А с годами здоровье может подвести, и неприятности могут подкараулить, то есть почти при любом резком жизненном повороте я могу на улице оказаться. Так, что выгодное замужество - это почти со всех сторон наилучший выход.

  Ничего принципиального я против замужества не имела. А чего такого, я ведь девочка и то, что рано или поздно выйду замуж для меня естественно, как обещание завтрашнего утра. Смущала немного ситуация с физическими особенностями этого тела, хотя ещё в той жизни от подружек слышала, что многие из них пробовали сзади и ничего в этом зазорного не видели, а некоторым даже нравилось. Некоторые хитрюшки этим пользовались, чтобы сохранить до свадьбы девственность... Татьяна загрузила меня информацией, и мне требовалось её переварить и обдумать, о чём я ей сказала. Она рассмеялась и только расспросила меня про ближайший город, куда собралась завтра съездить на весь день или даже на два, а пока я могу всё обдумать и не спешить, обратно они не торопятся. И что принуждать меня она не собирается, у неё вполне хватает тех, кто готов ко всему добровольно. Впрочем, я не столько взвешивала какие-то выгоды и минусы предложения Татьяны, сколько переваривала открывшуюся мне новую грань этого мира и невольно примеряла на себя историю самой Татьяны и понимала, что на её месте бы так не смогла, что мне даже во многом повезло...

  Вечером я долго не могла уснуть от взбудораживших меня мыслей. И как я не думала, вынуждена была согласиться, что предложение Татьяны довольно интересное и отказываться от него в моём положении глупо, тем более, что Татьяна в этих вопросах гораздо опытнее меня. Есть, конечно, риск, что она меня обманет, но слишком это неразумно, тем более, ехать сюда ради меня, есть куда более доступные варианты, в этом я Татьяне верила.

  Даже одно то, что она меня обещает обеспечить настоящими женскими документами, с которыми я смогу жить, уже очень дорого стоит. Когда я только попала сюда и раньше, когда про эти времена на истории учили, мне казалось, что при отсутствии здесь компьютеров, отпечатков пальцев, фотографий и поголовной паспортизации затеряться и сменить имя - ничего не стоит. Оказалось, что здесь это даже сложнее, чем в моём будущем времени. Россия - чётко организованное полицейское государство с налаженными учётами и контролем. Когда я при случае завела об этом речь с одним пожилым курьером, он долго смеялся и объяснил, что если кто-то захочет в леса за Уралом жить уйти, то там можно и без документов, там тайга-закон, а медведь-прокурор. В этой же части страны без ведома надзорных структур даже не чихнёшь. В качестве примера он напомнил историю, как жёны декабристов по несколько месяцев у царя ходатайствовали о разрешении ехать за мужьями в Сибирь. То есть княгиня не имеет права без разрешения ехать в пределах страны, куда и как хочет! Ни на какие мысли не наводит? Есть, конечно, разные бандиты и воры беглые, которые живут по поддельным документам и многим это даже удаётся какое-то время, но их очень часто ловят и в тюрьму определяют. Я вспомнила, как по дворовым рассказам с нашим участковым за не слишком большие деньги о новых документах можно договориться. И всякие компьютерные учёты облегчают обмен информацией, но и в них ведь люди вносят данные, а значит и подменить в ней и исправить что нужно тоже не проблема. А здесь самый главный учёт ведёт церковь, и туда просто так не влезешь и не подправишь. А надзор исполняет полиция и уездные службы, отвечающие за учёт. Вот и получается, что ветви учёта разведены, и между собой им договориться гораздо сложнее, чем у нас, где всем одна паспортная служба занимается и не так много денег нужно, чтобы паспортистка где нужно запись сделала...

  К приезду Татьяны из города я уже созрела на согласие. Не буду говорить, что предложение выглядело как осуществление розовой мечты. Тем более, что проституция здесь только краем проходит тем, что Татьяна оттуда, самой мне этим заниматься совершенно не хотелось и я никогда не понимала двух девочек из нашего двора, которые стали торговать собой и даже активно и успешно вербовали себе соратниц из младших девочек. А против замужества, как выгодной продажи себя, не будем гримасничать, это именно так по сути, принципиально ничего во мне этому не противилось. Я и в прошлой жизни планировала со временем стать женой и матерью. А практически любой брак, если отбросить романтические слюни даже при наличии самых бурных ЧУЙСТВ, есть сделка. То есть договор, мало отличающийся от любой купли-продажи, и это я понимала и отдавала себе в этом отчёт, когда во дворе растёшь, розовые очки очень быстро с глаз слетают. Наличие тёплых и нежных отношений со своим будущим супругом - это весьма желательный компонент, но как моя подруга говорила: "любовь-любовью, а кушать хочется каждый день"...

  Конечно, если посмотреть на это с точки зрения того, что у меня мужское тело и тогда получается, что я - мальчик мечтаю выйти замуж за другого мужчину и жить с ним, действительно довольно похабно выглядит. Но вот я то - девушка и выйти замуж для меня совершенно естественно, как для любого парня жениться. Да и в любых своих фантазиях я могу себя представить матерью, но никак не отцом. Вот и выходит, что предложение Татьяны меня устраивает. Да и то, что она без обиняков говорит, что свой интерес она с этого поимеет, и я ей ничего должна не буду, тоже успокаивает. Человек на мне собирается заработать - это понятно и правильно, а не ездит по ушам, что такая она сумасшедшая самаритянка и просто за красивые глазки хочет мне помочь... На фиг - на фиг! Оставьте таких добрячков на другой странице!

  Может возникнуть резонный вопрос, а почему я Татьяне поверила и не подумала о том, что меня могут обмануть и использовать, что я в итоге окажусь жертвой? Можете поверить, подумала. И что с того? Даже если меня обманывают, возможности провести тайное расследование как в детективах и вывести всех на чистую воду у меня всё равно нет. А поверила... Наверно просто очень хотела поверить. Ведь у самой у меня что-нибудь придумать не получалось, как я не старалась, да и возможности у меня здесь более чем скромные и стоит мне только пару резких движений сделать, как я стану жертвой в обстоятельствах куда более плохих, чем вижу в словах Татьяны. А с каждым днём, проведённым здесь на станции, я физически чувствовала, как утекает время, и словно удавка вокруг меня постепенно сжимается неотвратимое и страшное будущее. Пока оно себя ничем не проявляет, но когда проявит, делать что-либо станет уже поздно...

  Татьяна приехала на второй день. И сразу позвала меня к себе, то есть служанка прибежала за мной. Судя по её напряжённому взгляду, она волнуется, но я не стала тянуть время, а просто сказала о своём согласии и сразу, словно свет дополнительный включили. Татьяна разулыбалась и я сама не поняла, как уже раздевалась вместе с ней и её девушками в предбаннике. Надо сказать, что после мамы я мылась только одна. Не нужно наверно объяснять, почему. И хоть я даже придумала себе что-то вроде мочалки с ручками, чтобы самой иметь возможность потереть спину, но не только для мытья спины нужны помощники в бане. Тем более, что пару раз мальчишки пытались шкодить и прорваться ко мне в баню, когда я там мылась, что тоже не добавляло положительных эмоций к мытью. Пришлось изнутри на запор закрываться, а это страшно. Ведь угореть в бане очень просто! И именно из-за этого в бане все двери обязательно должны открываться наружу и не иметь запоров, чтобы, если поплохеет просто даже упасть в сторону двери, и есть шанс собственным весом дверь открыть и выпасть наружу, где на свежем воздухе отдышаться или кто-нибудь увидит и поможет.***** Страшно закрывшись одной мыться, тем более, что баня у нас по-чёрному и угореть в ней совсем не проблема, да угорают чуть ли не каждый месяц, хорошо, что хоть не до смерти, потом по паре часов сидят на ветерке, в себя приходят, а некоторых отлёживаться уносят и день-два молоком парным отпаивают. Пару раз выскакивала не домывшись, когда показалось, что вроде бы почувствовала себя не очень хорошо. Был там угар или нет, не знаю, но от греха лучше поберечься. И поэтому всё последнее время я даже не парилась ни разу, хотя париться мне нравилось всегда и какое после этого тело лёгкое и как кожа хорошо дышит. Но протапливать, так, чтобы жар бы - это риск угореть, так, что я моюсь после того, как жар спадёт и угара уже точно нет, вот только и жара нет.

  А тут с Татьяной, печь протопили так, что едва зашла, даже глаза от жара открыть сразу не могла, так в лицо горячо от каменки пыхнуло. Оказывается, я даже забыть успела, как крестик в таком жаре грудь жжёт, он же металлический. Но до чего ж приятно! Одна из девок Татьяны со мной вошла и стала мойную готовить. Я почему-то их совсем не стеснялась, я больше баней в это время наслаждалась. А когда вошла Татьяна я чуть не вскрикнула. Потом спохватилась, она ведь говорила, что она с рожденья Тимофеем была, а за время общения с ней я как-то уже перестала обращать внимание на те мелочи, на которые в первое мгновение внимание обратила. Словом, фигура у неё не сказать, что мужская, как наверно и не женская. Плечи не слишком широкие, а тело почти идеально цилиндрической формы без намёка на талию, но и брюхо не висит, как у всех толстяков. На коже явные следы от корсета, тут я сообразила, что после утягивания в корсет у неё даже талия частично появляется и грудь с ложбинкой посредине, которую она в глубоком вырезе с удовольствием демонстрировала. Если руки кроме крупных кистей довольно гладкие и по-женски округлые, то ноги точно не женские, мышечные и кривоватые, были бы волосы, точно бы сказала, что мужские. Хотя почти сразу себя одёрнула, что при посещении женской бани в той жизни и не такие уродливые фигуры у женщин видела и тогда совершенно на это не реагировала, а сейчас, ишь ты, начала высматривать отличия от идеала. Сама то Афродита нашлась с петухом между ног! Кстати про петушка, у Татьяны там висело... Даже не знаю, как сказать, наверно больше сардельки с большой головкой в пышном кусте тёмных рыжих волос...

  Вот только никто на это никак не реагировал, а с удовольствием сначала просто посидели, привыкая к жару, пока младшая с запаренными вениками разбиралась. А потом стали париться, крякая от удовольствия, и не только сами каждая себя, но и по очереди укладывая одну, когда её в два веника парят, а её дело только как котлетке переворачиваться вовремя. М-м-м-м... Наслаждение! За одно это удовольствие, я Татьяне многое готова простить. В бане же познакомилась с девками, старшая оказалась Катериной и была явно не равнодушна к хозяйке, несколько раз и не всегда, когда этого требовали обстоятельства прижималась, обнимала и гладила хозяйку. Татьяна от неё игриво отбивалась, сама не забывая огладить и помять её выдающиеся формы, которые действительно были не маленькие, при этом Катерина не успела растолстеть и заплыть жиром. Такая не очень высокая пышная и фигуристая с тёмными волосами и резким режущим писклявым голосом, вот только лицо рябое может от оспы перенесённой. Молоденькая Глаша чернявая, мелкая похожая этим на какую-то птичку, что только подчёркивал её курносый острый носик и почти круглые не большие светлые зелёные глаза. Ростом она была даже меньше меня и миниатюрнее, но уже с начавшей формироваться худощавой фигурой. И наверно самой яркой её особенностью были веснушки, которые лицо засыпали полностью, а по телу конопушки разбегались, словно её всю щедро обрызгали золотистой краской.

  После банного наслаждения я успела заскочить на кухню, убедилась, что всё нормально и новых проезжающих не появилось. Пошла по приглашению Татьяны в её комнаты, успев перед этим надеть нарядное красное платье, отделанное по груди вышитой шёлковой лентой, которую ещё моя мамочка вышивала, а под сарафан нарядную с отделкой сорочку с длинным рукавом. В гостевых комнатах феерия моего телесного удовольствия продолжилась, Глаша стала расчёсывать мне волосы, отчего я просто была где-то на облаках, и когда поняла, что мне уже косу заплетают даже расстроилась, что всё уже закончилось.

  Тем временем Татьяне тоже привели в порядок волосы и помогли одеться, всё-таки мой простонародный и её дорогой наряд имеют очень большие различия, в частности, одеться самой в её туалет не выйдет. И хоть одето простое домашнее платье, но оно полностью преобразило образ Татьяны, теперь у неё была полноценная женская фигура и вид, даже без турнюра и корсета. Просто расширяющееся от груди платье при широких пышных рукавах не предполагает под ним мужскую фигуру. Девки быстро похватали со стола из принесённого ужина и испарились в другую комнату, а мы остались вдвоём.

  ― После баньки по стописят - сам Бог велел... - С этими словами Татьяна налила себе в рюмку и лихо закинула в себя, сразу захрустев малосольным огурчиком. И заговорила, не прожевав до конца. - Я думаю, у тебя - красавица, накопились вопросы. Спрашивай, мне от тебя скрывать нечего. Мне гораздо важнее, чтобы ты мне доверяла...

  И я стала расспрашивать, как она себе видит то, как я отсюда из-под власти отца уеду? Как её найду? Что делать и как она собирается меня использовать? Да, дурацкие я вопросы задавала, если бы знала, что спрашивать нужно, а для этого нужно было знать, что меня ждёт. А вот это оставалось не слишком понятно. Татьяна при этом обстоятельно отвечала мне на мои вопросы, но от этих вроде бы подробных ответов понятнее ничего не становилось. Как ни крути, но я в этом теле была ещё ребёнком, да и в прошлом не успела стать взрослой. Тем временем от ответов на мои невнятные вопросы Татьяна перешла к подаркам и разговорам, которые скорее выглядели инструкциями. Вначале были три корсета, два для ношения сейчас, а один на вырост. И помогая мне застегнуть на себе корсет Татьяна проговаривала:

  ― Дуняша! Красавица! Ты сейчас ещё маленькая и пока растёшь. Но тело ведь мужское, поэтому тебе корсет нужен не для того, чтобы фигуру на балу показать, а чтобы сформировать красивую грудную клетку...

  ― Но, если сильно затягивать корсет, то даже кости деформируются ужасно и это очень вредно!

  ― А кто тебя заставляет за дурочками глупости повторять. Сдуру, Милочка, можно... Сломать можно что угодно... Ты сама по себе красивая и худенькая девочка. И тебе требуется только не дать нижней части рёбер развернуться как у мужиков вширь, а больше тебе ничего и не надо. И чтобы ты не боялась, корсет будешь надевать только на ночь. И затягивать его не сильно. Сейчас у тебя талия и так всего десять вершков, я ведь Глашу не просто так присылала тебя обмерить. Вот и корсет тебе подобрали на девять вершков полной утяжки. Будешь в нём спать, и грудь сама подстроится. Тело ведь у нас умное и не будет лезть туда, где ему плохо. А подрастёшь, третий корсет на десять вершков. Хотя, он может и не понадобиться. - Я тем временем судорожно считала и переводила в привычные мне сантиметры, девять вершков - это сорок с половиной сантиметров, а десять - это сорок пять сантиметров, любая супермодель удавится от таких размеров. Надо же, какая у меня здесь талия! В той жизни я радовалась, что у меня шестьдесят, правда у меня там и грудь была больше ста и бёдра сто восемь. Тем временем, закончившая шнуровать корсет Татьяна продолжала. - Ну, вот, видишь, затянули тебя в девять вершков и неужели тебе давит сильно?

  ― Ну, вообще то, не сильно давит...

  ― Правильно! Запомни! Корсет удобно носить, когда он затянут на вершок-полтора от имеющейся талии, а вот если затянуть на три-четыре вершка, как некоторые дурочки делают, то можно и сознание потерять от недостатка воздуха и крови в голове, особенно, если пришлось в корсете двигаться. Видела бы ты, как на балу во время и после танца девицы как поленья по полу раскладываются. Надеюсь, что ты глупости делать не станешь. Тут важнее не сила утягивания, а регулярность правильного формирования фигуры. Это сейчас ты носишь широкие сарафаны, а стоит тебе начать носить обтягивающие господские платья, так сразу все изъяны фигуры наружу вылезут. Осанку ты и так, вижу стараешься, держать, но и поправить её пока можно и не сложно... Всё поняла?!

  ― Да, ничего трудного...

  ― Так, кроме корсета, вот тебе настойка, её нам одна знакомая старушка делает, все наши девочки пьют регулярно.

  ― Я уже пью, я у бабушки Пелагеи заказала...

  ― Ну-ка, неси, дай посмотреть...

  Я сбегала к себе и принесла уже заваренный состав. Татьяна его понюхала, попробовала, потом вынесла вердикт.

  ― Знаешь, по вкусу похоже, но состав я не знаю. Как наш действует уже проверено многими годами. Если вовремя начать пить, и не пропускать, у некоторых даже грудь растёт. А так, действует по-разному, у кого-то сильнее, у кого-то слабее. Я вот поздно пить начала и мне Катерина раз в три дня волосы на лице щипает, приходится терпеть. А мои девочки, кто смолоду пьёт, даже не знают, что это такое. В нашем деле конечно не очень хорошо, что у половины после этого "палочка" не работает, многие клиенты к нам ведь именно ради неё приходят. Но мы просто девочек делим и знаем кому какую предложить. Так, что я тебе сейчас почти литр привезла, по десять капель утром и вечером. Больше не нужно, а меньше может не сработать. Поняла? - Киваю.

  Дальше пошли уже просто подарки, сорочки тоненькие из нежной мягкой ткани, сапожки оказались чуть велики, что Татьяна даже удивилась, ведь размера не знали и смотрели, чтобы Глаше были тесноваты. Но я и таким была очень рада, подумаешь, буду с носками шерстяными носить, они мне напомнили "казаки" из другого времени, подумать не могла, что буду такие носить. Сережки серебряные с красными камушками и колечко им в комплект, набор из зеркальца, гребня и щётки, и ещё много очень нужных девичьих мелочей. Сначала вроде бы в шутку, Татьяна просила её в благодарность целовать и не в щёчку, а в губы и уже на втором поцелуе оказалось, что мы целуемся всерьёз глубоко и с языками и это совсем не невинные детские чмоки двух подружек. Когда я попробовала вырваться и показать своё недовольство, оно просто разбилось об деловитое замечание Татьяны, что целоваться я совершенно не умею, и мне стоит этому поучиться. Так, что я больше не возмущалась, а училась и не скажу, что мне было противно, она очень хорошо целовала, что в животе что-то от удовольствия дрожать начинало. Вскоре Татьяна успевшая принять ещё пяток стопок и наевшаяся начала соловеть, и я ушла со всей охапкой подарков, поняв, что она сейчас не в том состоянии, чтобы дальше вести разговор.

  А с утра ко мне примчалась заполошная Глаша, что хозяйка зовут-с и сердятся очень. Не знаю, что с утра успело случиться, но прощание у нас вышло скомканным. Среди суматошных сборов инструкции Татьяна выстреливала как из пулемёта. Ей почему-то было нужно срочно ехать, кучер уже запряг коляску и перетаскал часть багажа. Обе девки быстро и ловко одевали хозяйку, а она мне выдавала инструкции и оставшиеся подарки, которые для меня привезли. И если накануне больше половины времени и слов были посвящены тому, как мне повезло и какая я красивая и сама даже не ценю этого, то сегодня всё было сухо и по делу.

  ― Дуняша! Извини, мне срочно нужно уезжать. Думала у нас будет время спокойно обо всём поговорить, но видимо теперь уже в следующий раз. Ты девочка умненькая и многое сама прекрасно понимаешь, мне кажется, я в тебе не ошиблась и у нас всё получится, и ты не пожалеешь. Сколько тебе сейчас?

  ― Двенадцать с половиной...

  ― Давай с тобой договоримся: как вырастешь, тебе пятнадцать будет, я тебе весточку или человека своего пришлю, с которым ко мне приедешь. В Москве я тебя встречу и всё о чём говорили, сделаем. А предварительную подготовку начну заранее, но и ты меня не подведи. Настойку тебе присылать буду, принимать не забывай. Вопросы, какие возникнут, пиши, обязательно отвечу. Подойди ближе, дай я тебя расцелую! Красавица! Ну, не нужно плакать, моя девочка! Хочешь, я тебе Глашу в услужение оставлю?

  ― Нет, не надо... Счастливой вам дороги...

  Чтобы не реветь вслед, я выскочила и убежала к себе, слёзы заливали глаза, еле дорогу нашла. А почему я отказалась от Глаши? Ну, не понравилась она мне. Очень уже она была похожа на одну мою знакомую девочку, которая вечно бегала, все сплетни собирала и наушничала старшим, а главное, как-то заметила, как её радуют чьи-нибудь неприятности или горе. Да и как я на станции объясню, что мне девку в прислугах оставили?...

   * - Взять маму моей героини из той жизни. Или тех женщин, которые выходят замуж за драчунов, хамов, хулиганов или алкоголиков. Думаете, что они тупые и у них глаз нет? Я не буду про материнский инстинкт, который велит заботиться об убогих, я его в отношении мужчин не испытывала и ничего сказать не могу. Но как видела, многие попадаются на том, что ДОСТОЙНЫЙ - тот, кто может своё реноме отстоять, пусть даже просто криком или кулаками. Трудно видеть сцену со стороны и целиком, когда сама на ней в самой серединке. Как и выхаживание и возня с алкоголиком. Ну, он ведь будет благодарен, когда его вытащу! А как иначе, это ведь правильное и естественное человеческое чувство. А потом и наступит ЩАСТЬЕ! И не нужно показывать пальцем, что все знают, насколько это глупое и бессмысленное занятие. Я в этом сама поварилась, детство в питерской коммуналке, знаете ли, и у меня иммунитет, но может только от этого, значит нарвусь в другом месте. И ведь алкоголик не ходит с табличкой на груди, что я болен алкоголизмом второй стадии и меня уже пора лечить, иначе поздно будет! Вот только явные и однозначные признаки алкогольной деградации личности становятся очевидны только в четвёртой стадии и то не всегда, а часто личности уже и нет давно. Хотя любому психиатру или наркологу алкогольное изменение личности видны уже во второй стадии, которую у нас никто болезнью не считает, ну, подумаешь, человек явно радуется предстоящей выпивке. Но вот общепринятые схемы социального поведения даже при полностью разрушенной алкоголем личности память алкоголика сохраняет, и он легко ими может пользоваться. Не замечали как пьяницы умело манипулируют самыми сокровенными и дорогими вещами? Фильм "Любовь и голуби", как ловко дед (Юрский) использует отношение к смерти, чтобы под этим соусом выпить...

   Помните бородатый анекдот:
   "Едет в трамвае пьяный вонючий мужик и женщина рядом с ним не выдерживает и хочет его пристыдить:
   ― Как же не стыдно в таком виде в общественном транспорте ездить?!...
   ― Я-то завтра помоюсь и протрезвею! А у тебя ноги как были кривыми, так и останутся!..."
   Очень точный анекдот, собственно иначе и смешным бы не был. И заметьте, как моментально, точно и наотмашь алкоголик бьёт может в самую больную точку этой женщины и делает это практически не задумываясь. Плевать ему на её ноги, которые, к слову могут быть и не кривыми, но какой женщине приятно о себе такое услышать? Тем более, что критерии в отношении параметров фигуры настолько сложные и условные, что можно считать, что их нет совсем. Про прямые ноги я вообще только одно слышала якобы от французов идущее: "Идеальные ножки должны иметь четыре просвета между собой при поставленных вместе ступнях. 1. Просвет сразу под лобком в пару пальцев шириной. 2. Узкая щель внизу и в середине бедра. 3. Не большой просвет под коленями выше икр. 4. И над щиколотками." Вообще, такой идеал достижим только у худеньких девочек-подростков, особенно в отношении второго пункта, а четвёртый возможен при "сухой" голени, когда все мышцы сквозь кожу прорисовываются, мне, к примеру, гораздо больше нравится, когда голень гладкая и заполненная. И вообще, далеко не всем такие скелетики в жизни нравятся. Так, что и здесь не стоит говорить про идеал.
   Но вернёмся к маме главной героини. Она ведь не даун и тоже движется подталкиваемая какими-то мотивами, которые привели её к той жизни, которую ведёт. Но в мысли человека не заглянешь и самое последнее дело со своими оценками лезть. А исходно она, как и все остальные была наверняка ориентирована на поиск ДОСТОЙНОГО и САМОГО-САМОГО. А дальше... А что дальше? Кто-то от ударов только злее становится, а кто-то в угол забивается... Разные мы...
   А про то, что девочки в своей глупости могут часами в зеркало смотреть и на выбор наряда или наложение макияжа потратить несколько часов, чего ни один мужчина никогда не поймёт и в этом своё явное превосходство видит. А вы вообще представляете, что такое накраситься? Я не про то, чтобы по схеме из "Космо" на себя несколько слоёв рекомендованной фирменной косметики наложить, это как раз совсем не сложно. У нас уникальное зрение. Мы видим смещение уголков глаз на сотую долю миллиметра и для нас это явное указание на то, что (к примеру) улыбка - не искренняя. Или отклонение зрачков при взгляде не в глаза, а на кончик уха собеседника сидящего перед вами через стол человека. Отклонение это даже замерить сложно, но мы его видим, а если и не видим, но такой взгляд обычно страшно нервирует, как и взгляд в переносицу собеседника. А ведь отклонение оптической оси глаз на угол меньше двух градусов. И при таких завышенных требованиях нужно правильно нарисовать себе лицо! Блондинки - красавицы! Общеизвестный постулат. Вот только настоящие, скажем, сертифицированные, блондинки - страшны, как похмельное утро. У настоящей блондинки без макияжа лицо больше всего напоминает бледный непропечённый блин. Волосы блёклые, кожа бледная, глаза светлые на лице теряющиеся, реснички и брови белёсые, губы очень редко яркие, чаще тоже бледные, а порой и тонкие. На лице взгляду зацепиться не за что. А ещё само лицо далеко не всегда являет собой эталон красоты и пропорциональности, на бледной тонкой коже сосуды просвечивают и любые дефекты видны. Например, добавьте в эту картинку тонкие губы притом, что рот большого размера, это может выглядеть феерично, как попалось как-то "Её рот противно распахивался как длинный бритвенный разрез". Так и откуда постулат? А его визажисты сформулировали. Ведь такое лицо - как белый лист, на котором рисуй, что хочешь, хоть корову, хоть полянку с цветочками. А вот брюнетку уже так просто не накрасишь. Это не чистый лист, здесь уже есть своё изображение и имеющийся рисунок переделать, как тебе хочется, получится далеко не у каждого, а часто лучше вообще не пытаться переделать, а просто доработать то, что задано исходно. Попробуйте уже нарисованного тигра перерисовать в зайчика, жуть получится. Так именно поэтому молодым девчонкам все хором советуют не красится, а если и пользоваться косметикой, то на уровне блеска для губ и туши для ресниц и без фанатизма. В принципе логично и понятно, ведь мордочки и так юные и ещё не нужно маскировать признаки начавшегося увядания. Только, кто сказал, что у всех молоденьких девочек нет проблем со внешностью? У кого-то форма лица требует коррекции, у кого-то нос слишком большой или наоборот, глазки маленькие и кучкой у самой переносицы, это ведь нужно подправить, а всюду такие отфотошопенные картинки, что не удержаться. Тут любая комплекс неполноценности заработает. Только, как сказала одна умная дама, большинство этих рекомендаций очень напоминают фотографию уникального творения какого-нибудь гения, который из найденного бревна сумел создать удивительный шедевр в виде фантастически красивой парковой скамейки, а вам предлагается взять первое попавшееся бревно и сделать из него то же самое. Поверьте, что шансов это сделать у вас нет, от слова "НИКАКИХ". Нарисовать себе на лице усы, кошачьи глаза и чёрный нос с торчащими носопырками в сто раз проще, чем сделать хороший макияж, который подправит то, что нужно и не будет при этом бросаться в глаза. А для того, чтобы такой придумать не вообще, а для своего лица, при этом учитывая загар или усталость, отёки или бледность, нужно очень хорошо лицо знать и изучить, и иметь талант художника. При этом тренироваться и не одну сотню раз тому, как правильно делать каждое движение. Ведь при нанесении макияжа точность движений требуется не менее аккуратная и выверенная, чем у сапёра при разминировании. Конечно, сапёр рискует гораздо больше, но и попыток часто тоже всего одна. Ведь что-то из неправильно нарисованного можно безболезненно смыть, а что-то смыть не получится, только всё полностью и начинать заново, а при втором смывании кожа уже устанет и может воспалиться, особенно тонкая и нежная в области глаз. И то, как часто бывалые женщины легко и мимоходом умудряются краситься, говорит лишь о том, сколько сил и времени ими было уже потрачено на тренировки. Красота требует жертв! И жертвы эти - прежде всего время и старание, где с наскока ничего не получится. И это только маленькие девочки думают, что намазав губы помадой они ухватили Бога за бороду, а если ещё и тени с тушью на глаза, то Клеопатра им не конкурентка. На самом деле высший уровень мастерства - это умение нанести даже не румяна, а разные тона пудры, благодаря которым кардинально меняется получившийся образ. А ведь это разница даже не в пару тонов, а доли тона...
   Братик, когда учился драться, целыми днями ходил и нарабатывал удары и стойки. А ещё в течение дня утром и вечером по нескольку часов делал растяжки и прочие упражнения, после которых приходил и падал без сил, или ходил в качалку и там по нескольку часов изнурял себя на тренажёрах или бегал как сайгак по окрестностям. А один знакомый, бывший спортсмен каждый день не меньше четырёх часов тратит на спортзал и бег. Это они ДЕЛОМ ЗАНИМАЮТСЯ! Смотрите не перепутайте! Когда я два часа тренировалась стрелки рисовать обеими руками ровно - это я дура и ерундой занимаюсь, а если он эти два часа потом рядом вонял, гантели тягал и приседал - он умный и делом занят. Или не менее важное и глобальное занятие смотреть несколько часов какой-нибудь футбол или как мелькают мимо камер ревущие железяки на колёсах с Шумахером или Сенной внутри - это тоже ДЕЛО и ВАЖНО... По мне - занятие как раз в тон разговорам гламурных девиц, что по смыслу, что по пользе. Кому и что нравится...

   ** - Вершок - 4,5 (по другим данным 4,44) см. Исторически это длина ногтевой и средней фаланг указательного пальца, в России широко распространённая мера длины бытовых небольших размеров. Широко использовалась в торговле и швейном деле. Соответственно 5 вершков - это 22,2 - 22,5 сантиметров. Для полового члена размеры вполне приличные, особенно если вспомнить, как нам на лекции по урологии профессор нам сказал: "Для продолжения человеческого рода, сиречь зачатия, достаточно восьми с половиной сантиметров, всё что свыше - не более, чем никому не нужные архитектурные излишества"... Вот так...

   *** - Вполне реальный рецепт - горячий чай с мёдом и молоком и даже с добавлением кусочка сливочного масла. Чего только в чай с лечебными целями не добавляют. Вариант адмиральского сладкого горячего чая с коньяком или профессорского с водкой или спиртом - ещё далеко не самые удивительные. (Правда слышала не лечебный вариант Адмиральского чая с ромом, но это другое) Видела, чай со жгучим перцем, которым поили больного ребёнка, к слову, помогло. Хотя, есть у меня подозрение, что ребёнок предпочёл быстрее выздороветь, чем ещё раз такую гадость пить. Варенье, разные ромашки или мелиссы, хвоя или крапива, которые в чай заваривают - просто детский лепет. А уж что в качестве чая пьют где-нибудь на северах, где каждый над своим чаем извращается в меру собственной фантазии я даже описывать не возьмусь. Тот чифирь с молоком, перцем и солью, который я хлебнула нечаянно перепутав кружку, когда с мороза в тепло заскочила и отогревалась в себя приходя, я никогда не забуду, я даже не подозревала что моё сердечко способно пульсировать с частотой взмахов крыльев колибри и даже не в горле, а кажется в темени. И как ему там места хватило?...

   **** - Выкресты - принявшие православие иноверцы, в частности иудеи, за которыми это слово в основном и закрепилось.

   ***** - Таких очевидных при объяснении и странных, если не объяснить правил при строительстве или в быту хватает. Кроме описанного правила направления открывания дверей в бане есть и обязательно невысокие дверные проёмы банных дверей без высоких или вообще порогов. Высокие пороги повышают риск об них запнуться, а в этот момент в руках может быть шайка с кипятком, или почувствовал себя плохо и попытался выйти, а вместо этого запнулся и упал. А небольшая высота проёма - просто для сохранения тепла при открывании двери. Наклониться не сложно, а вот горячий воздух, который вверху через дверь не выйдет. И если уж продолжать про подобные правила, то во всех жилых постройках уличные двери должны открываться внутрь и ни в коем случае не наружу. Хотя, вроде бы, с точки зрения устойчивости двери от выбивания должно быть наоборот. Просто если зимой во время метели двери заметёт, то может оказаться, что наружу дверь открыть без посторонней помощи не получится, а внутрь, даже если в открытую дверь сугроб обрушится, это небольшая трудность, по сравнению с попыткой открыть наружу приваленную снегом дверь.

  После отъезда Татьяны у меня словно что-то внутри изменилось. Появилась уверенность, а может я просто поверила, что теперь не одна. Раз в три месяца от неё приходили посылочки с настойкой, которую я старательно пила. Перед сном обязательно надевала корсет и через полгода заметила, что если раньше я не затянутый на пару сантиметров корсет чувствовала на себе туго, то теперь затянутый полностью почти не замечала. О чём я жутко радостная написала Татьяне. В ответ она написала, что, скорее всего, мои корсеты просто растянулись. И прислала с ответом пару новых, в которых поначалу было неудобно, пока они не обмялись по телу, и я к ним не привыкла. Но, что бы Татьяна не говорила, я заметила, что талия у меня точно появилась, а спать и даже весь день проходить в корсете для меня не составляло никакой сложности. Хотя под платьями и сарафанами, которые я ношу ношение корсета не имеет смысла, но я ведь привыкаю к корсету для того, чтобы в будущем носить совсем другие наряды.

  Кроме корсетов и настоек Татьяна каждый раз не забывала какие-нибудь подарки. То пару цветных шёлковых сорочек с остальным бельём в комплект к ним, и обязательно каждый раз две-три пары тонких красивых чулок и разные мелочи. А ещё со второй посылки она стала присылать разные средства для ухода за волосами, кожей лица или тела, ног или рук, с самыми подробными инструкциями. Очень интересные и часто с очень вкусным запахом, что все женщины станции меня потом целый день обнюхивают. Теперь я уже не моюсь щёлоком, от которого кожу сильно сушит и даже промывание волос с уксусом не всегда помогает. Вообще, когда была жива мама, она специально для нас разводила щёлок и никогда кожу так не стягивало. А я видимо не так что-то делаю, а спрашивать у баб не хочется, да и не поймут они вопроса. Они даже уксусом волосы не всегда промывают и вообще, к своей внешности относятся наплевательски. Ведь они уже замужем и при детишках, так и зачем выпендриваться, муж уже никуда не денется, а потому и делать что-нибудь не имеет смысла, вот такая логика. А если баба вдруг стала прихорашиваться, то скорее всего уже через день будет с синяком под глазом, ведь каждому дураку понятно, что раз стала прихорашиваться, то не для мужа же, значит хахаля на стороне завела и для него красоту наводит, вот её муж и поучит при первой возможности. Сейчас представила себе нашу Агриппину, которая ради неземной красоты в спа-салоне терпит все издевательства над ней и воском ей рыжеватые кущи по всему телу удаляют, а она визжит как поросёнок, чуть не поперхнулась от смеха. Не надо во время еды такие вещи представлять, так и подавиться можно. Словом, за собой следить и наряжаться нужно только для удачного замужества, а больше ни для чего. Неужели не понятно? А в моём случае и этой цели нет, ведь мне замужество и детишки не светят, поэтому и следить за собой мне не нужно, и если делать что-то - то это недостойное баловство и глупость... И что при таком настрое можно спрашивать? Поэтому посылки Татьяны оказались очень кстати. А возиться и заниматься собой - что может быть более девичьим и приятным занятием? И вообще, после того, как поносила и ощутила на своей нежной коже трепетные прикосновения тонкой ласковой ткани дорогого белья, отказаться от такого наркотика очень трудно. У мужчин кожа наверно грубее и им совершенно наплевать мягкую майку на себя надеть или грубую солдатскую рубаху. Но я то не мужчина и кожа у меня очень чувствительная. Хотя и без перегибов. Одна моя одноклассница даже женское бельё носить не могла, в смысле, носила его всегда навыворот, потому, что её кожу швы натирали, и у неё кожа воспалялась, хотя на женском белье и так швы обычно очень тонкие и аккуратные, а часто используют специальные плоские швы...

  С улыбкой вспоминаю визги феминисток из моего времени, как они громко страдали за всех нас - несчастных женщин, как над нами - бедненькими гнусные мужчины издеваются, как в корсеты себя затягивать заставляют, как на каблуки запрыгивать требуют, как с чулками и колготками мучиться приходится. Так прямо себе и представила, как бедненькая забитая вся в синяках женщина полуголая стоит, а вокруг неё пять злобных волосатых мужиков с плётками и кричат, что если она немедленно в корсет не залезет, её пороть будут, пока не согласится. Надо же какие затейливые фантазии на ум приходят. Вы, правда, верите, что какие угодно мужчины могут заставить нас что-нибудь носить? А про чулки, между прочим, женщинам их носить поначалу даже церковь запрещала, потому, что это был сугубо мужской предмет туалета, который женщинам НИЗЗЗЯ. Так и плевать женщины на всякие запреты хотели и отвоевали себе чулки, да так, что это стал уже не мужской, а чисто женский атрибут. С серьгами и прочими украшениями, которые тоже сначала не были женскими, история даже не тявкает. И где в этой плаксивой истории те негодяи, которые женщин это делать заставили? Вот с чувством меры у нас и правда сложновато. Ну, не тормозят на поворотах девчонки, когда им сказали, что ЭТО здорово! Так и получаются всякие изгибы и перегибы, когда одна другую любой ценой переплюнуть хочет, тут уж не то, что в корсет затянутся до неприличия, когда дышать остаётся только попой (извините), тут голой до Луны добегут и не заметят, что это невозможно, только мужская тирания то здесь каким боком?... А вообще, стоны женщин о том, как им бедным напрягаться приходится, и краситься, и чулки с колготами носить, и каблуки, и юбки, а про пилинг с депиляцией вообще молчу. Вот только если этого всего женщина не будет носить и делать, то она не будет женщиной. Ну, сами представьте, вы бы хотели, чтобы ваша мама или сестра была нечесаная, не накрашенная, заросшая как бабуин, в кирзовых сапогах, бесформенных штанах, в бесполой растянутой футболке?! Только беломорины к губе приклеенной не достаёт до полного портрета такой мечты феминисток. И ни в коем случае ни микрона изящества и красоты, нежности и кокетства! То есть нужно ругаться как сапожник, цыкать через выбитый зуб, чавкать за столом и сморкаться в рукав. Вообще, всё познаётся в сравнении. Фигли к колготам прицепились? И я даже не буду вспоминать про безумных чернокожих дам, которые кольцами себе шею вытягивали ради красоты! Вот уж где жесть! А что вы молчите про один из основных канонов африканской женской красоты, где самое красивое, это плоская грудь - оттянутая до талии и чтобы соски точно на центр Земли показывали. И ведь для этого молоденькие африканские девчонки к сокам привязывают грузы и специальными плоскими камнями грудь себе плющат, чтобы не торчала, а была "красивой"! Что бы вы понимали!...

  Я стала думать о том, что мне нужно беречь руки, поэтому перестала стирать и делать вещи, из-за которых руки сильно портятся, а так как мой статус набрал вес и Ковырин полностью отдал мне бразды правления станцией, желаемое как-то само собой получила. Пару раз со мной после смерти мамочки попытался поговорить церковный батюшка, но мне это было совершено не нужно. Татьяна мне очень популярно объяснила, что для таких как мы у церкви есть только один путь - в дальний монастырь и в камеру на хлеб и воду до перевоспитания или смерти и всё с молитвой и с присказками о вере и божьем милосердии. Думаю, что поп понимает, что стычку с нами он с треском проиграл, а теперь уже и изменить ничего не может. При этом обо мне ведь все знают и само моё присутствие - очень сильный раздражающий фактор для его паствы. Ведь я - это то, что "нельзя", и что церковь порицает, а я вот она и живу себе и на церковь поплёвываю, а от этого у паствы ведь мысли могут опасные для церкви возникнуть. Вот только я не из деревни, ополчить на меня люд можно, но бессмысленно, ведь под раздачу попадёт почтовая станция, и почтовое ведомство пришлёт дознавателей, которые очень быстро разберутся, кто и почему вдруг нанёс ущерб почтовому имуществу. Я тут уже совсем краем буду. Конечно, синод с почтовым ведомством договорятся и скандал замнут, а что будет с попиком, которого при этих разборках в жернова зажуёт? Да кому это интересно! Вот и помалкивает попик. Ну, и я на рожон не лезу, нельзя мне в храм заходить, так и не захожу. А молюсь, и набожность мою все видят прекрасно, а то в нехристи запишут очень просто и быстро, побьют камнями и никогда после концов не найдёшь. Жить хочется и лучше живой и здоровой, если для этого требуется полчаса в неделю постоять, шепча молитвы и крестясь - не такая уж и большая цена. Попала сюда, так и должна выполнять местные правила...

  Для меня мой возраст однозначно детский. Мне, вообще, кажется, что первые зачатки мозгов появляются только годам к двадцати, не раньше и то не у всех. А тут четырнадцать - уже взрослая девка на выданье. С другой стороны кто бы в моём прошлом мире всерьёз слушался командующую пигалицу четырнадцати лет? А здесь слушают и для них я хоть и молодая, но уже вполне взрослая. Тем более, что я успешно использую всё, чему меня мамочка научила, да и мозги у меня нездешние, это тоже помогает. Рулю потихоньку, а Ковырин теперь по станции ходит в своём форменном зелёном сюртуке при трёх медалях, и не поймёшь, то ли пугало местное, то ли надзирает над всем. Ничего не делает и кажется, ему такое положение дел даже нравится. Впрочем, все уже привыкли и не реагируют, а к вечеру на ужин он получает свой законный шкалик водки, который тихо усиживает и отправляется храпеть на свою половину нашего домика. Иногда к нему с разговорами подсаживаются проезжающие, и тогда он позволяет себе больше и приходится его домой относить, но и это без шума и скандала.

  К моему большому удивлению, я получила серьёзную поддержку со стороны Евсея и Агриппины, а это оказалось очень нужно и серьёзно. Потом я поняла, что для них выход ситуации из под контроля чреват гораздо больше, чем для других. Эта семья, как и наша, от станции напрямую зависит, они как ямщики не мотаются где попало. А всё происходит у них перед глазами и хватило ума понять, чем для них могло обернуться если бы я не взяла всё в свои руки и не навела порядок, когда Ковырин вразнос пошёл. И есть у меня подозрение, что пару раз синяки на лице "папаши" тогда от тяжёлых кулаков Евсея возникли, после чего Самсон наш Батькович очень покладистым стал. Так, что и склонные поскандалить и поорать ямщики и кучера против меня не возникают. Тем более, что я показательно прозрачно веду все денежные дела, не мешаю Евсею немного мухлевать с фуражом выгадывая свою малую копеечку. Стала выплачивать всем содержание, чего при Ковырине не было. Ведь официально в штате у нас конюх да его помощник, которым положен оклад, а все остальные - это добровольные, читай - бесплатные и бесправные, работники - члены семей которых содержат главы, которые на окладе. А по поводу прозрачности, так всё очень просто, я прямо в трапезной вслух вроде как перед Ковыриным отчитываюсь, он кажется даже не понимает, почему я именно так делаю, и принимает всё за чистую монету и просто упивается своей значимостью, когда я стоя перед ним отчитываюсь. А то, что мой отчёт на кухне слышно и многие в дальних углах сидят и слушают - они тупые и ничего не понимают? Не верьте в эти сказки для головой ушибленных, все всё понимают и слушать умеют и выводы делают. И если Ковырин раз в полугодие премию выписывал, так это считалось просто верхом щедрости и заботы. Я всем работникам определила неофициальный оклад, не большой, но здесь и такого не найти, при этом к этому окладу добавила премии и штрафы. А что вы хотели? Кнут и пряник - близнецы братья, одному без другого скучно и грустно. Всё познаётся в сравнении...

  При этом себе ничего не беру, даже из того, что входит в должностной оклад Ковырина, хотя имею полное право, ведь меня как свою дочь он содержать обязан, не говоря про то, что я за него всю работу на себя взвалила. Вот только в этом я крупно прокололась. Ну, не учла я специфику местного мышления, которое, по моему мнению, часто мЫшленье, а не результат мозговой деятельности. Как-то один дядька рассказывал, как он в начале девяностых начинал простым бандитом, рэкетом они занимались, тогдашних наивных кооператоров данью обкладывали. Вот они тогда себя тоже особенно не утруждали, а суммы назначали по принципу, раз в хорошем костюме ходит, значит, денег много, поэтому пусть платит. Какие там расчёты доли с оборота и рентабельности "мне нужно, а у тебя есть, я не знаю, но мне так кажется!". Вот в ответ на такую глупость им и организовывали решительный отпор, и кооператоры сами начали содержать за уже продуманную посчитанную долю свою охрану. Вот и местные как оказалось, полностью уверены, что у меня денег куры не клюют. Ведь я не беру себе ничего, и не потому, что я такая честная и принципиальная дура, которая не хочет быть никому обязана, а потому, что мне просто денег девать некуда. Меня даже обидело, что так считают не только чужие нам деревенские или ямщики, а даже наши станционные, от которых ничего скрыть невозможно, мы тут друг у друга перед глазами как под увеличительным стеклом...

  У этого вдруг оказалось совершенно неожиданное продолжение. За мной вдруг стал ухаживать третий сын местного кузнеца. Парень внешне приятный и не глупый, Василием звать и многие девки по нему сохнут, я точно знаю. Ну, как ухаживать... Для здешней реальности, где в мороженицу или М' Дональдс приглашать не принято, и в кино на последний ряд не сходишь. Его ухаживание свелось к тому, что он меня пару раз подкараулил на выходе в воскресенье на церковную службу, тут это дело такое, что ходят все, никуда не денешься. И сопровождал меня туда и обратно, даже не пытаясь разговор поддерживать или цветочки дарить, хотя внутрь церкви не пошёл, а вместе со мной снаружи отстоял и молился рядом. Но по местным правилам, это очень серьёзная заявка, наверно на грани того, как у нас бы меня застукали утром в его постели вернувшиеся не вовремя родители его или мои не суть важно. Стало понятно, что пора эти приседания прекращать резко и решительно. Мне такие пердимонокли совершенно не нужны, ещё какая-нибудь его деревенская пассия мне волосы повыдергает или поленом по затылку приласкает. На фиг! Ибо не фиг! И вот, когда он в следующий раз меня встретил, я его прямо спросила, чего ему от меня нужно?

  ― Дунь! А ты за меня замуж пойдёшь?

  ― Вась! Ты с дуба упал!? Какой замуж!? И кто нас венчать станет? Ты совсем дурак?

  ― Ну, я подумал...

  ― И что ты надумал?

  ― У тебя же деньги есть, а мне от отца после братьев ничего не светит, может даст совсем немного, всё одно уходить. Вот давай вместе и уедем за Урал, там нас никто не знает и венчаться не обязательно, приедем, скажем, что муж и жена, кто проверять станет?...

  Вот такой альфонс местного разлива, совсем не против, чтобы я его благополучие оплатила, а он ещё и сверху на меня усядется и ножки свесит. Впрочем, для местных это нормально, ведь и приданое с невестой не только бельё да пелёнки разные для детишков будущих, а прежде всего что-либо в хозяйстве нужное или деньги, которые проще и легче конвертировать. Бедные даже браки договорные устраивают, чтобы избежать непосильных трат, когда две семьи словно обмениваются: в первую семью берут девку без приданого, а в ответ вторая семья берёт замуж в ответ такую же бесприданницу. В итоге по двое детей пристроены и траты для семей никакой, семьи большие и свести такие две пары - совсем не проблема. Так, что Василий даже не слишком меркантильный, просто просчитал ситуацию и решил, что нашёл для себя неплохой выход. А то, что я не совсем девочка, когда я его спросила, этот здоровенный оболтус покраснел весь и начал бормотать, что и без ЭТОГО обойдётся. Когда я ему честно сказала, что никаких особенных денег у меня нет, он не поверил, но от меня отстал. Из-за него у меня немного обострились отношения с парой деревенских девок, особенно, когда по осени Василий ушёл в рекруты, как оказалось, из-за меня - такой мерзавки. Впрочем, мне их обидки и попытки демонстративной обструкции до одного места, хотя, протяни я с объяснениями, поленом бы с гарантией прилетело ...

  С бабкой Пелагеей я контакта не теряла, и хоть настойку я теперь у Татьяны получаю, но Пелагее я образец отнесла и она меня заверила, что с составом скорее всего она разобралась и повторить при случае сможет. Но главное не это, а то, что я у неё стала брать настойки пиона, пустырника и другие, чтобы при нужде нашим постояльцам добавлять, чтобы скандалили меньше. Не отрава же и вреда никакого. А ещё вплотную занялась своими зубами, как-то мне совсем не хочется к тридцати щербатый рот иметь. Почистить зубы разволокнённой палочкой угольком с мелом и прополоскать с травками потом - это половина дела. Тут решила, всерьёз на это внимание обратить. В той жизни у меня зубы отвратительные были, к концу школы в половине зубов уже пломбы и зубы сыпались, слабенькие совсем, а пломбы часто вылетали вместе с кусками окружающей зубной ткани. Люди говорили, что у нас из-за заводов экология в городе нарушена и в воде чего-то не хватает. Но в девятом классе нам на практику студентов в школу прислали, анатомию у нас одна из них вела. Вот она и рассказала, отклонившись от темы урока, что у негров шикарные белые зубы не столько из-за их особенной генетики, а из-за регулярной постоянной тренировки зубов. Если с детства питаться грубой пищей, которую и разжевать то трудно, испытывающие постоянную нагрузку зубы организм сам укреплять начнёт. Для примера она нам предложила при случае обратить внимание на шоколадку Баунти с кокосовой стружкой внутри. Когда это одиночная шоколадка, то она кардинально ничего не решает, хотя и от парочки потом жевательные мышцы иногда чувствуют нагрузку. А вы попробуйте кокосовую стружку разжевать, проще полено разгрызть, а ведь для многих африканцев кокос - регулярная еда в рационе. А если у них вся еда такая и её нужно разжёвывать иначе голодным останешься. Вот и выходит, что зубы укрепляются и становятся крепкими. А с другой стороны - то, что у китайцев или корейцев - обожающих всякую мягкую и сублимированную пищу, одни из самых плохих зубов в мире, хотя у таких же монголоидов - монголов, кто предпочитает грубую мясную еду зубы крепкие и здоровые. Все анатомы давно знают, что у балерин кости стопы чуть не в два раза толще, чем у других женщин, а вы на пуантах попрыгайте. И ведь это у всех, а не только у потомственных танцовщиц, то есть в ответ на нагрузки у девочек в хореографических училищах кости ног перестраиваются. А значит, если детям с детства давать жевать и грызть то, что требует усилий от жевательного аппарата, то зубы будут крепкие и здоровые. При этом жевать фабричную резинку - этого мало, при этом нагрузка скорее на слюноотделение, а не на жевательные мышцы и зубы. А вот жевать обваренную кипятком смолу лиственницы - это совсем другое.* И вкус смолы хвойный и довольно приятный, зубы очищает, а главное, смола крепкая и жевать её довольно тяжело, особенно после получаса жевания, когда она успевает стать ещё жёстче. В принципе, можно жевать и что-нибудь другое, что разжевать трудно, монголы, например, с удовольствием разжёвывают и грызут варёные сухожилия (может видели, они варёные такого ярко жёлтого цвета плотными полосами, только обычно хозяйки такие неудобоваримые части с мяса срезают) и хрящи, вот уж где нагрузка на челюсти... Здесь правда лиственницы нет, да и коксовую стружку найти проблема. Но я всё-таки придумала, и вообще обратила внимание, что настоящая русская деревенская пища даёт довольно хорошую нагрузку на челюстной аппарат. А я ещё стала приучать себя - есть не свежий с пылу с жару ломоть тёплого мягкого калача, а тот же калач, но позавчерашний, уже подсохший и обветренный. У такого корочка уже не нежная упруго-хрусткая, а очень даже твёрдая, её даже откусить силы приложить нужно, а потом разжевать, дрожжевое на настоящей муке без всяких разрыхляющих или стабилизирующих добавок тесто при подсыхании становится достойным противником для зубов. А ещё мне здесь очень понравилась сырая репа. В нашем времени этот овощ, которому Русь исстари обязана сытостью и выживанием как-то совсем в загоне, а ведь до появления паслёновой американской картошки именно репа была главным гарниром и едой на русском столе. Вспомните наши сказки, там ведь тянут-потянут не картошку за ботву, которая к слову ядовита и её выкинуть нужно так, чтобы сдуру скотина ею не потравилась, а репку, которая выросла большая-пребольшая на радость хозяину. А в сказке "Вершки и корешки" глупый мишка остался тоже с ботвой от репы, а не картошки. Вообще, про картошку я сказок вспомнить не смогла, а вот про репу две сразу вспомнила. А сгрызть не торопясь сырую жёлтую волокнистую твёрдую репку и вкусно и полезно. И всё это я стала делать наверно с самого своего появления здесь. Когда у меня два первых верхних уже постоянных зуба выросли, меня Надюшка даже зайчиком дразнила иногда, а я ходила и хрумкала репу, кочерыжки капустные, подсохший хлеб и страшно нравилось мослы обгрызать, их из супа вынут, всё мясо срежут, а там такие вкусные и твёрдые связки и сухожилия. Руки и лицо потом от клейкого сока отмывать приходится, но кому какое дело, что девочка грызть любит? Ну, и творожок настоящий от наших коровок, там кальций, который зубкам очень нужен, это же все знают, не мел же лизать. И последним штрихом в моей заботе о зубах было то, что я при каждой возможности пыталась жевать и рассасывать молодую хвою. Без фанатизма, но хоть с пять штучек молодых еловых почек с утра сгрызть не трудно. После чистки зубов кисленький чуть вяжущий вкус во рту от разжёванных иголок мне даже нравится. В любом случае такой вкус и запах намного приятнее духа застарелого нечищеного рта, даже если к нему перегар не добавился. И я не эстетка такая, фифа, которая на всех искоса смотрит и выше всех себя ставит. Знаете, просто здесь хочется быть по возможности здоровой. Ведь здесь любое воспаление лёгких или аппендицит - смертельный номер, а банальная простуда - уже игра с шансами пятьдесят на пятьдесят. Вообще, если бы народ в основе не был здоровым, думаю, вымерли бы давно как динозавры...

  Но, если честно, деньги у меня были и не только деньги. Может с подачи Татьяны, а может просто слухи расползаются, но к нам довольно часто приезжали пассажиры, которые явно проявляли ко мне прицельный интерес. К слову, мужчин среди них было даже меньше, чем женщин. Я потом в письме у Татьяны спросила и она подтвердила, что в числе клиентов их салона женщин очень много и особенно замужних, которым мужья даже сами разрешают. Вот такой выверт мозгов, что в салоне девушки, пусть даже не совсем обычные, но это вроде и не измена супругу, а если жена побалуется, так и что с того? И Татьяна судя по вопросам даже всполошилась, дескать, не решила ли я выбрать себе женщину в спутницы, и не передумала ли замуж выходить? Вот уж точно - не хочу. Женщины приезжали, от многих вообще хотелось держаться подальше. Потом поняла, что я может так неосознанно в них болезни чувствовала. И если чахотку я уже кажется поняла, как различать, то многие другие вроде бы чувствую, но сформулировать не получается. А с чахоткой вообще ничего не понятно, с одной стороны болезнь смертельная и заразная, а с другой никто этих больных не лечит и не изолирует. Отношение какое-то игривое, типа, вот чахотку нашли, надо будет на следующий годик в Крым или на воды съездить, если получится. А не получится, ну, и ладно, новые платья можно и здесь выгулять. Всерьёз начинают к туберкулёзу относиться, когда болезнь уже в постель свалила, но и тут у человека ещё несколько лет обычно есть, пусть и лежачих. Представляете в наше время, чтобы человек между делом закашлялся, платочек достал и мокроту с кровью сплюнул, ещё поглядел, чего у него там выплюнулось, потом платок убрал и дальше разговор ведёт, словно ничего не произошло. А если я правильно помню, то кровохарканье - это острозаразная открытая лёгочная форма, при которой больной просто рассеивает вокруг себя палочки Коха не то, что при кашле, а даже просто при дыхании. У нас бы такого кашлюна давно окружающие скрутили и принудительно к фтизиатру на приём отвели флюшку делать. А тут это всё в пределах нормы, вполне привычный элемент окружающего пейзажа. Некоторые даже гордятся, ведь чахотка - болезнь аристократическая. Бред неописуемый, но что я могу сделать? В СССР туберкулёз был побеждён и боролись с болезнью на государственном уровне, даже подумать страшно, сколько средств в это было вложено. И смертности от туберкулёза в СССР не было, в то время как по всему миру чахотка свой урожай снимать продолжала. Как вы думаете, я очень рвалась с такими персонажами общаться? Но, на станции, мы существуем, чтобы обслуживать почтовый тракт и всех по нему проезжающих, а я взвалила на себя роль руководительницы, мне от этого никуда не деться. Хуже другие. Тут вполне ходят и курят опиум или нюхают какую-то дрянь, кокаинисты, морфинисты есть и тут никого этим не удивишь. К слову, тоже забава дорогая для избранных и им позволяется. Нет тут никакого наркоконтроля, вот этих я просто панически боюсь, но и с ними общаться приходится. Только один на один я с такими не остаюсь. Что я про наркоманов точно знаю - поведение у них неуравновешенное. И здесь удобнее всего Ковырина под ручку зацепить и как статую с собой таскать, сидит, молчит, а опасность для меня уменьшает в разы...

  От этого общения, ну, там ведь и адекватные попадаются, я стала извлекать посильную пользу для себя. И если вначале для меня было довольно дико и коробило, что мне выражали благодарность в денежной или вещественной форме, то скоро поняла, что это аналогично как если бы мне просто спасибо сказали. Здесь так принято. Так, что отказываться от подарков и денег я перестала, здесь ведь не так уж давно князья шубы с барского плеча в награду жаловали. Вот для меня с детства загадка, трижды Герой - просто три звёздочки носит, а заслуженный боярин три шубы на себе в летнюю жару таскать должен? Упарится же на фиг! Это я шутю... Или шучу... Шуткую, в общем. Ну, а посидеть за столом, составить компанию курьеру, пока он обедает, чтобы дальше ехать мне совсем не трудно, а он не скандалит лишний раз и жалобы не пишет на Ковырина. Удивляли и удивлялись те, кто пытались меня напоить. Как это так, взрослая девка и не пьёт на халяву? Я наверно в их понимании просто должна вперёд них к столу прыгнуть и прямо из горлышка всё выхлебать, а потом отрыгнуть довольно и спать, тут же под столом завалиться. И бесполезно объяснять что-либо, тем более, когда у каждого уже по стакану во лбу мозги уже отключились и остаётся в оперативной памяти только последняя команда "Напоить". Поэтому не возражаю и не объясняю ничего. Наливаю себе компот, типа, это чтобы разбавить, ведь девушке крепкое пить трудно. И получается, что я вроде бы себе наливаю и компотом разбавляю и все довольны. Ведь для алкоголика выпивкой - самым дорогим, почти святым поделиться, что может быть весомее? Этим в отместку конечно не сказочный, а просто максимальный счёт в конце. Если приписками начать баловаться, то такой ухарь может и проверяющим оказаться, который специально всё разыграет, а потом со счётом придёт вопросы неприятные задавать, ведь приписки - это воровство и дело подсудное. А по максимуму - это штоф водки принесли и на стол поставили, всё, в счёт включили, а то, что он из этого штофа только понюхал, так и кому какое дело, ведь нюхал, значит использовал. А эту водку потом Ковырину вечером выставили, здесь уже наше дело, выливать её или самим остатки выпить. Понятно, в чём разница между сказочным и максимальным счётом? Хотя с этого идёт доход станции и процент работающим, мне с этого ничего не перепадает.

  А мне только то, что лично мне дали в качестве чаевых или подарки. Женщины больше любят подарки делать и хотя тут тоже быть изнасилованной совсем не хочется. А ведь могут. Такие странные попадаются, жуть берёт. Тут иногда и травки от бабки Пелагеи применять приходится. Здесь ведь как в советской торговле - "покупатель всегда прав!". Но проблемные - один на десяток или даже реже. С остальными посидеть, глазками похлопать, поддакнуть или даже сказать что-нибудь не слишком глупое. Всё-таки моего кругозора из прошлой жизни для таких случаев вполне хватает, да и книжки я любила читать. Вот и выезжаю и даже образ себе создала, что я не только красивая, но и умненькая, разговор могу с солидными людьми поддержать. Ковырин ужасно этим гордится. Как-то приехал с проверкой губернский почтмейстер - это наше большое начальство, как я понимаю. Ковырин меня чуть не пинками к нему на ужине для компании за стол усадил. Посидела, поговорила с дедушкой, у него должность равная полковнику как я поняла, а это здесь круто, это уже потомственное дворянство. А судя по беленькому Георгиевскому крестику на расшитом мундире, он и повоевать успел. А вот, что у него за красный крест на ленте, я не знаю. По-хорошему знать нужно, здесь эти вещи имеют важность в разы выше, чем в моём времени. Почтмейстер остался очень довольным, но скорее не моим участием в беседе, а умением Агриппины мясо тушить и качеством самогонки от Пимена. Но главное результат, а результатом стали полуимпериал мне на сладости и полный Ковырину за службу, это здесь, считай, к медали приравнивается, а ведь мог и разнос устроить по результатам своей инспекции...

  Из-за того, что папаша может в любой момент мои вещи обыскать и даже продать, пришлось думать, где и как мне ценное хранить. Ну, сделать пару тайников - не сложно, но очень неудобно и далеко не всё в них хранить можно. А самые разные подарки перепадают и надо их куда-то девать. Вот и стала я их отвозить при возможности крёстной, которая у меня теперь вместо мамы и готова помочь в чём может. Поездки к ней у меня, как отдушина. Там я могу вести себя свободно и без постоянной оглядки, необходимости постоянно всю станцию контролировать. Сестру уже замуж выдали, да и братец уже подрос, и басить начал, а я всё такая же мелкая. У тёти я впервые себе платье городское и господское пошить заказала. Так я в сарафанах девичьих хожу, а тут настоящее платье в талию длиной в пол. У меня долго на стенке висела репродукция картины Брюллова "Всадница" вот наверно именно такое платье было для меня всегда верхом совершенства и мечтой. К счастью портной уговорил меня не делать такую ширину подола. Дома фурор я произвела, но главное, что ходить в таком платье по станции не вышло. При такой длине подола его край землю метет, и приподнимать его не поможет, и не всегда обе руки свободны. А главное, что к такому платью нужны кринолин, все слои поддёвок и наверно самое важное статус платью соответствующий. Словом, пришлось мне его перешивать, делать из него блузку по талии и юбку длиной до середины голени, но с этого момента я окончательно перестала босой ходить, а это здесь тоже статус и показатель...

  А про то чему меня мамочка учила, никакого секрета или гипноза. Основной приём, который ей и мне помогает обходиться без скандалов - это резкое изменение настроения в критической ситуации. И главным здесь успеть вовремя вмешаться и её или моя искренняя улыбка. Вот в этом весь фокус. Если мамочка у меня сама по себе была светлая и солнечная, улыбка у неё получалась сама собой, то я намного больше бука, чем она. Но, когда поняла, что от меня требуется, то пришлось тренироваться и учиться улыбаться. Весь главное здесь не просто зубы по-американски "Чи-и-из-реклама-зубной-пасты" выставить, как у оскаленного жеребчика. Тут нужно не столько улыбаться, сколько излучать радость и искренность, об которые любое недовольство как Титаник об айсберг разбиваются. И нужно успеть появиться и это использовать до того, как скандал обороты набрал. Это работает только в самом начале, когда ещё только зачинщик будущего скандала себя обозначил, а ответной волны ещё не успело возникнуть. Вот поэтому мне и приходится всех проезжающих самой встречать и руку на пульсе держать. Люди в дороге в тряской карете или коляске за день пути наглотались пыли, устали, летом упрели, зимой озябли, довольных среди них найти невозможно. А ещё может быть, что у нас все лошади в разгоне и мы не можем им немедленно смену предоставить, даже если в ночь они всё равно не поедут. Тут и начинается крик и ругань. У Ковырина на такое только одна реакция, стоять навытяжку идолом, как в армии, я полагаю, хоть плакат вешай "Ты - начальник, а я - дурак! Но всей душой и искренне! И рад стараться!"... Под это дело у него уже ни одного из передних зубов не осталось, народ тут простой и кулаками махать начинают сразу. Эта тактика, как говорят, в Японии ставят куклу начальника, об которую подчинённые кулаки отбивают, наверно свой смысл имеет. Только уж очень шумно и по эффективности слабовата, ведь в ней никакого позитива в принципе нет. Даже набившие смотрителю физиономию пассажиры остаются злы, жалобы пишут, мебель рушат и недовольными остаются. А если их с этой волны успеть сбить, усадить за стол, накормить вкусно, пару стопочек с устатку поднести, да в баньку наладить и пару ямщиков с ними, чтобы попарили хорошенько, глядишь с утра, как выспится и не до скандала уже, довольны и благодушны. Только здесь нужно, чтобы всё работало, как часики без сбоев и задержек. Мамочка это делала, а потом и мне пришлось учиться. Ну, а куда мне было деваться...

  Вот и в тот раз, когда зимой в облаке морозного пара в двери станции со своим ординарцем ввалился закутанный в башлык поверх черкесской папахи, в шинели и с накинутой на плечи шалью гусарский ротмистр. Я этого не видела, я была в нашем домике и на шум только успела следом за ними вбежать. Едва успела, гусар уже за нагайку схватился. Но сумела на себя внимание переключить и предложила господам откушать с дороги и выпить чего-нибудь горячего, чтобы согреться. Вообще, сначала разглядела только заиндевелые усы под чёрными барашками папахи и руку в рукавице с богато украшенной нагайкой. А когда он разоблачился, моё сердечко пару ударов пропустило. Сами представьте, молодой с чёрными усами стройный гусарский ротмистр в голубом расшитом доломане. А лицо... Актёр Спиридонов у нас в фильме "Ответный ход" капитана морских пехотинцев играл, помните? И одновременно капитан Блад из экранизации романа Саббатини с распущенными по плечам длинными чёрными кудрявыми волосами. Вот что-то среднее из этих двух образов, при усах с распущенными волосами, которые волнами рассыпались по широким плечам, и пронзительно яркие серо-зелёные глаза. Ну, а что делать, я же живая. Влюбилась по самые ушки, которые горели так, что казалось, лопнут сейчас от напора прилившей крови. Но тело на рефлексах распоряжалось и скоро проезжающего уже кормили, а он взял в оборот Ковырина, хоть судя по его лицу, тот готов был на всё только бы выпроводить этого неудобного постояльца. А я как в бреду мечтала о том, как бы хотела к его губам своими прижаться, в его сильных руках себя ощутить...

  С одной стороны, я бы наверно как загипнотизированная пошла за ним, помани он меня пальчиком, с другой, рассудочная часть меня, всё-таки не утратила контроля над телом и не дала мне наделать глупостей. И хоть Ковырин успел найти лошадей, их как раз привели, их отдавали в деревенскую конюшню на передержку, и уже приказал конюху немедля запрягать коляску господину офицеру, по времени он ещё вполне успевал до следующей станции до ночи хоть и в темноте доехать. Но тут гусар начал финты выкидывать. Он вдруг отвалился от стола, прилёг на лавку и заявил, что ему вдруг стало жутко плохо, что он, скорее всего, заболел и ехать никуда не может. А денщику приказал разгружать их вещи. И хоть я совершенно уверена, что он придуривается, но мы ведь обязаны удовлетворять прихоти путников, то есть выводить на чистую воду таких обманщиков совсем не входит в наши обязанности. Словом, ротмистр лежит и глаза закатывает, Ковырин от волнения и растерянности лепечет про то, что доктор только в городе и в ночь по вызову сюда к нам не поедет. Я в этот театр не лезу. Остальным до всего этого никакого дела нет, морды не бьют, мебель не летает, а чего там за разборки с благородными, так от такого лучше в стороне держаться, себе дороже...

  Мне уже пятнадцать по весне должно было исполниться, по местным меркам я уже вполне созрела для замужества, хотя я с Татьяной сумела договориться, что она на меня будет рассчитывать не раньше шестнадцати. Ну, не могу я перестроиться, для меня взрослость раньше восемнадцати не наступает. Но после пятнадцати я по нашей договорённости должна к ней приехать. Мне думается, что Татьяна просто опасается, что у меня гормоны взыграют, и я фортель какой-нибудь выкину, и про всю её доброту забуду. И вот этот момент в договорённости у нас получился какой-то невнятный или я её просто не поняла до конца. Если она специально за мной приедет, то тут никаких вопросов, но она мне сразу сказала, что далеко не факт, что сможет сорваться, дела не всегда могут позволить ей их оставить. Другой вариант, но тоже понятный и простой, если она пришлёт за мной свою доверенную Катерину с письмом. В любом случае, из дома мне придётся фактически бежать, ведь по закону мной полностью распоряжается мой официальный отец, то есть Ковырин. И здесь никаких амбуцменов, он распоряжается в моей жизни и смерти, причём буквально во многих случаях. Конечно, заявить меня в розыск без какой-то конкретной вины он сможет, а вот искать никто не станет. Кому это нужно? Полиции и с розыском разных убийц и душегубов работы хватает. Тем более, что в моём случае придётся слишком громко и всем долго объяснять, что я на вид девушка, но на самом деле, если мне под юбку заглянуть, то выяснится, что я мальчик. Не думаю, что Ковырин на такое пойдёт. Одно дело, что на станции об этом все знают и проезжающие многие узнают, и это скорее пикантная изюминка, а тут однозначный скандал и шум, которые ещё неизвестно во что могут вылиться. Но есть и третий вариант, когда Татьяна просто пришлёт кого-нибудь, с кем я смогу уехать, и меня не смогут вернуть сразу. И вот этот вариант мы с ней имели ввиду, но толком не обговорили. А дальше в моих свёрнутых внезапной влюблённостью мозгах наверно переклинило и я себя убедила, что ротмистра Татьяна за мной прислала...

  Словом, ротмистр Суминский Николай Аркадьевич откровенно валял дурака, прикидываясь страшно больным. Ковырин вокруг него водил хороводы и мечтал выпихнуть досаждающего постояльца при первой возможности, что явно работало мне на пользу. А я... Ну, что взять с влюблённой дурочки, всё трактовала так, как мне хотелось. За дни своей "болезни" Суминский обмолвился, что наслышан был про меня и вообще хотел специально заехать на нашу станцию, чтобы на меня посмотреть. И в пути напутали с указанием места рассказчики, а может он сам в пути сбился со счёта, но его злоба обрушенная на Ковырина была связана именно с тем, что он был уверен, что меня найдёт на следующей станции, к которой очень хотел успеть, но лошади устали. А тут такой афронт, вот и пришлось срочно болезнь придумывать. И мне было совершенно плевать, что смотрит он на меня теми самыми масляными глазками, которые у других меня так злили и то, что он, походя, рассказал, что в салоне Татьяны бывает регулярно и многих "девочек" у неё знает и даже предпочтения имеет. К слову, узнала, что Татьяна в своём кругу известна как фрау Терри фон Маст. Но я то в этом услышала только то, что он от Татьяны ко мне. Фактически я своей фантазией его назначила посыльным, который увезёт меня и для этого к нам специально приехал.

  Несколько дней Суминский прикидывался больным, а получивший пятнадцать рублей доктор честно их отрабатывал водя вокруг пациента хороводы с кучей умных латинских слов и рассуждениями, что ещё несколько дней тяжесть болезни не позволит его подопечному переносить тягости дороги. К воскресенью я уже полностью собралась в дорогу. Так как основной мой багаж хранился у крёстной, то всё уместилось в одном узелке, который Никита - денщик ротмистра унёс и спрятал в коляску. Прощаться я ни с кем не стала, а гусар по плану должен был подхватить меня на дороге к деревне, когда я пойду вроде как на воскресную службу. Но тут ротмистр сломал все наши договорённости и при Ковырине предложил подвести меня до храма. Я от испуга и непонимания хотела сквозь землю провалиться, но Ковырин поддержал просьбу гусара и чуть не силой посадил меня в его коляску. Суминский едва сдерживал хохот пока мы не отъехали достаточно, чтобы он мог дать волю душившему его смеху.

  По дороге заехали к моей крёстной и забрали дорогие мне вещи, которых по размышлении взяла не так уж много. Почти всю одежду я попросила передать на станцию. Там Агриппина найдёт ей применение. Написала письма Ковырину и Евсею с Агриппиной. Первому, мол, папенька, прошу не держать на меня зла, я влюбилась и встретила свою судьбу, за которой и отправилась, прошу простить и не держать зла на непутёвую дочь. В письме остальным просто попрощалась и пожелала им всяческих благ и не поминать меня лихом с описанием кому и какие подарочки предназначены. Большую часть мелочей, что мне дарили, отправила подарками на станцию. Мне они, скорее всего не понадобятся, а людям будет радость. Наверно самое дорогое и важное в моём багаже была фотокарточка с мамочкой и пластина негатива. Сама я переоделась в городское платье и поехала с ротмистром дальше... Пару раз к горлу подкатывал ком, но скорее не от горя-разлуки, а просто от страха и ожидающей меня впереди неизвестности...

   * - Обваренная смола лиственницы известная в Сибири как "Смолка" или "Сера" (за её серый цвет) широко популярна и во многих городах и посёлках её продают на улицах наравне с семечками или кедровыми орехами. И жевать её довольно приятно, у неё очень нежный смолистый привкус и зубы после этого блестящие и белые. А буквально через двадцать-тридцать минут жевания она начинает сворачиваться, то есть становится твёрже и плотнее впитав в себя налёт с зубов и её после этого выкидывают. Но вот нагрузка на зубы и челюсти качественная. Один знакомый иркутянин, который серу обожал жевать с раннего детства, тем более что его собственная бабка ею торговала, жаловался, что впервые пришлось столкнуться со стоматологами уже взрослым, зуб в драке раскололся и пришлось его сверлить, так врач ругалась, что у него эмаль такая плотная, что только алмазные боры с трудом её берут. И как же я смеялась, когда выяснилось, что он вообще к стоматологам на лечение впервые попал в возрасте тридцати с лишним лет и возмущался, как над ним эти звери в белых халатах издевались...

  Согласно подорожной Суминский ехал в Первопрестольную в отпуск к родителям. Гораздо позже узнала, что его вызвали для того, чтобы объявить о помолвке и познакомить с невестой, которую ему нашли родители. То-то меня немного смутило, то, каким нервным он стал, когда кибитка стала подъезжать к Москве. И останавливаться в одном месте он наотрез отказался, и его объяснения меня поставили в тупик. Но неужели вы думали, что влюблённые девичьи мозги не найдут аргументы в пользу своего драгоценного предмета? К счастью, остатки здравого смысла были настороже, и когда мы делали остановки в пути, я настояла на отдельном номере, который даже готова была оплатить из своих не великих средств, что в данном контексте почти плевок в адрес ухажёра.

  Тем более, что мы едва покинули мой родительский дом... Я наверно вообще отношусь к той категории людей, про которых говорят, что сильны задним умом. Только когда острота первого эмоционального угара чуть схлынула и дорога отвлекла, я вспомнила, что у меня есть мозги и в этом мире мне ни на кого кроме себя рассчитывать не стоит. И не смотря на туман влюблённости я стала в меру своих сил подстраховываться. Хотя, буду честной перед собой, будь ротмистр чуть более бесчестным, эта поездка вполне могла закончиться для меня плачевно, если не трагично. Ему даже не понадобилось бы на свою совесть брать душегубство, достаточно было меня выкинуть из коляски в пути и не факт, что я бы сумела добраться до Москвы, и не стала бы жертвой каких-нибудь лихих людишек, которых на Руси хватало во все времена. А одинокой слабой девушке в пути без документов и внятных объяснений чего она собственно здесь забыла можно просто повесить себе на грудь табличку "Я - дурочка! Обидь меня, каждый!".

  Ротмистр пару раз прорывался ко мне, но закрывающиеся изнутри двери не позволили ему добиться близости. И хоть моё сердечко было готово на всё, в том числе и на близость, но остатки здравого смысла резонно аргументировали, что несколько дней ничего принципиально не изменят, а бросаться во все тяжкие едва ли в местном насквозь пронизанном условностями обществе меня положительно охарактеризует и как потом аукнется и коснётся, не знает никто... Пусть у меня нет такой штуки, как девственная плева, речь о другом, допусти я ротмистра к себе и наши отношения сразу перешли бы на совершенно другой уровень. И что-то мне подсказывает, что мне может совсем не понравиться, то, что я увижу. Как ни крути, а про такую вещь, как просто добиться своей цели, я за мальчишками ещё по прошлой жизни хорошо знаю. Вы скажете, что есть гарантия, что как дворянин и взрослый уже мужчина ротмистр от таких игр застрахован? Ой, не знаю. Как знаменитого Булгаковского Ивана Васильевича Буншу меня ″терзают смутные сомнения″... Грубо говоря, своё получил, и пошла вон! Так, что лучше продолжать играть по уже объявленным правилам, в которых, как уже говорила, пара дней ничего не изменят...

  Я не стану повторять, что сказала Татьяна, когда я с ней в Москве связалась, оказавшись в номере какого-то трактира, в который меня заселил ротмистр. Замечу только, что цензурных слов в этом спиче, характеризующем меня и мои умственные способности, было очень мало, а я даже восхитилась витиеватости некоторых её изысканных словесных оборотов. Татьяна оценила жест гусара, который оплатил мой номер на три месяца, так, что жить я осталась там же, только с жёсткими инструкциями моей многоопытной патронессы. Денег мне никто возвращать при досрочном съезде из номера не будет, так и зачем зря ими сорить? А дальше Татьяна вплотную занялась мной. Когда я рассказала ей свою эпопею с побегом из родного дома и то, что я устояла и не поддалась на уговоры гусара, она облегчённо перекрестилась. Как оказалось Суминского она хорошо знает и ему в посещении её салона уж год как отказано после того, как он дважды привёз в салон срамные болячки. Она сказала про "французский насморк",* но мне это, ни о чём не сказало, пришлось ей мне объяснять. Словом, сказочный светлый образ моего рыцаря и первой любви сильно поколебался, но и категорически рвать с ним общение по совету Татьяны я не стала, тем более, что она знала про его помолвку и на этом фоне он побоится позволить лишнее, скандал ему совершенно не нужен...

  А дальше вступил в действие разработанный Татьяной план, по которому не позднее, чем через год я выйду замуж и полностью легализуюсь в женском качестве. Не менее полугода требуется, чтобы я смогла обзавестись легальными документами, а она из числа клиентов своего салона найдёт мне достойного жениха и будущего мужа. В этом мне придётся полностью положиться на её опыт и знания. Подсовывать мне какого-нибудь урода она не собирается, а мне остаётся только верить ей на слово. Кроме того, эти полгода требуются для моего обучения как минимум французскому языку, желательно бы паре языков, но неизвестно как вообще пойдёт. Кроме этого меня требуется обучить танцам, этикету и ещё куче разных мелочей, которые знает любая приличная девушка и это очень важно в нашей ситуации. На моё робкое замечание, а может ли Суминский рассматриваться как возможный жених, мол, я бы совсем не возражала. Татьяна одарила меня таким уничижительным взглядом и охарактеризовала предмет моей влюблённости как "голодранца", который без денег родителей, без штанов останется. Да и у родителей денег не густо и они сами планируют выгодно пристроить своего красавчика - сыночка. А если на службе или в свете вдруг станет известна правда обо мне, хоть при правильном поведении это и маловероятно, но на такой даже мизерный риск никто из Суминских никогда не пойдёт, а военная карьера ротмистра накроется медным тазом навсегда и окончательно. Словом, как закончила Татьяна "Нам нужен ЖЕНИХ, а не такой кудрявый охотник за приданым!"...

  Как мне это не было грустно, но возражать, коль я доверилась, было последней глупостью с моей стороны. И вообще, жизнь в нашем рабочем районе давно отучила меня от романтических соплей в вопросах устройства личной жизни. Да, фактически с Татьяной мы обсуждали как меня выгоднее и лучше продать, но от того, что мы бы это цинично не называли своими именами, разве бы что-нибудь изменилось? Здесь общество, в котором живут и решают мужчины, а женщинам отведена роль собственности отца или мужа. И если бы Ковырин был дворянином, а я дворянкой, то сбежать мне было бы в разы труднее. То есть на уровне простолюдинов ещё встречаются браки на почве чувств и эмоций, а вот выше нормальная ярмарка невест, где всё имеет свою цену и для чувств там оставлено микроскопическое отверстие для виртуозов способных чудом в него проскользнуть. Ну, не только двухголовые козлята рождаются иногда, но бывает, и женятся по любви, только по частоте такие события примерно одинаковы.

  Суминский записал меня в трактире Ковыриной Авдотьей Самсоновной, и мы решили пока ничего не менять. Но как только срок моего проживания закончится, у меня уже будет другое имя, и я переберусь на съёмную квартиру, что гораздо больше приличествует порядочной девушке. Для формирования этого образа уже вечером Татьяна привезла мне на выбор троих девушек, Глашу я знала, двух других нет. Татьяна посоветовала мне взять Глашу и Надю. Глашу я брать не стала, а Надя мне понравилась и я ни разу потом не жалела о своём выборе. Двух девушек выставили за двери, а Надя с крестным целованием поклялась верно служить мне на принесённой иконе. Здесь это много значит. Рабства у нас нет, а вот теперь она ко мне привязана не меньше, чем если бы была моей рабыней. Тем более, что она мне ещё и благодарна несказанно. Ведь её взяли в салон и вскоре должны были привлечь к обслуживанию клиентов, а тут вдруг такое везение - её взяли в услужение, что в разы приличнее проституции. Татьяна между делом рассказала, что девушки в салонах делятся на три категории. Первая - это шлюхи, которые упиваются своей работой и считают её своим пропуском во вседозволенность и отсутствие любых правил и границ. Такие не отказывают себе ни в чём, пьют, курят, пользуются наркотиками и согласны вытворять с клиентами что угодно. Есть у них даже своеобразная бравада: чем хуже - тем лучше! Очень быстро скатываются на самое дно, живут не долго и заканчивают на улице никчёмными и опустившимися. Таких большинство, работа их ломает. Вторая - это проститутки, которые могут даже получать от своей работы удовольствие, ею не тяготятся, работают с удовольствием и огоньком, но не переходят каких-то моральных границ, оставаясь в каких-то самими себе установленных рамках. Такие даже порой заводят детей, пытаются скопить денег, завязать с проституцией и устроить свою жизнь без торговли собой. Если удалось выйти замуж, то часто становятся неплохими жёнами. Если же выскочить из замкнутого круга не получилось, то срываются, опускаются до уровня шлюх и кончают жизнь в канаве. Третья - это девушки, вынуждено идущие на торговлю собой. Такие работают вынужденно, без всякого удовольствия. Отличие первых двух категорий в том, что в отличие от третьей они готовы на что угодно, чтобы получить деньги. Они продадут не только себя любому маньяку, но и своих детей или лучшую подругу. Третьи всё время ищут способ вырваться из окружающих условий, для таких брак - это самый желанный выход. Из них выходят может самые верные и преданные жёны. Те из них, кто не сумел устроить свой брак, часто оканчивают в монастырях, где истово молятся, в надежде вымолить прощение за свои грехи, которыми они считают свою работу в публичном доме. Вот моя Надя как раз из третьей категории и я для неё спасение и выход, на которые она даже не надеялась. Ко всему она ещё и не глупая и молчаливая девушка, которая никогда не станет болтать лишнего и вообще ничего о своей барыне. Барыня - это я, если вы не поняли. И поэтому Татьяна в первый же приезд меня переодела в приличное платье, а не в тот наряд городской мещанки, в котором я приехала и который наивно считала вполне приличным...

  А дальше началась учёба или скорее дрессировка. Уж не знаю, сама Татьяна до такого додумалась или её кто-то умный надоумил. Только устроили мне полное погружение. Не в смысле дайвинга с аквалангом, а в смысле французского языка. И даже записочки от Суминского мне зачитывали в переводе на французский. Наде запретили вслух при мне разговаривать, а наглая мадемуазель Элен, моя мучительница порой даже стеком меня пребольно шлёпала и Наде доставалось. На том же французском было обучение этикету и танцам. Для танцев стали ездить в зал. Ну, в номерах трактира ведь танцевать никак не получится. Ездить пришлось под плотной вуалью, что здесь в пределах допустимого, и благодаря этому никто меня в лицо за пределами номера трактира не видел. А на танцевальных занятиях, в зале, где дрессировали таких же молоденьких девчонок из дворянских и купеческих семей, было совсем не до новых знакомств, программа слишком плотная. А быть на этих занятиях не умаляет благородного достоинства. Тем более, что у меня был собственный учитель чем-то внешне напоминающий генералиссимуса Суворова из старого фильма, с таким же седым хохолком на почти лысой голове, личный учитель - это дорого и отношение ко мне здесь очень уважительное.

  Я всю школу в прошлой жизни делала вид, что изучаю английский язык. Но кроме счёта до двенадцати и десятка слов так ничем особенно похвастаться не могу. Вообще, моё глубокое убеждение, что главная задача всех учителей иностранного языка - воспитать в детях лютую ненависть к предмету. Думаете, я одна такая? Примерно такой же уровень знаний вынесли из школы две трети учеников. А треть, язык освоившая - просто сами этого захотели, и заслуг учителя в этом нет. Поэтому и в отношении заявленного изучения французского языка особенных надежд не питала. Была совершенно уверена, что по уже знакомой мне методике учительница потыркается в мою лингвистическую тупость, я выучу несколько расхожих французских фраз и на этом все сделаем вид, что я программу-минимум выполнила. Но оказалось, когда с тобой только на нём разговаривают и чтобы что-нибудь получить ты тоже должна парлекать иначе ничего не получишь - это даёт результат. Нет, меня не морили голодом, но через две недели я уже начала что-то понимать, а через полтора месяца в качестве поощрения приезжающему меня навестить Суминскому уже разрешили даже разговаривать по-русски, а я должна была вести разговор на чужом языке. К слову, до этого мадемуазель ему выставила условие во время наших встреч говорить только на французском. Надо было видеть как он старался. Похоже с французским у него не так хорошо, как с русским - матерным. Вы бы слышали, как он склонял и спрягал, когда однажды вышел из кибитки прямо в здоровенную лужу, даже через закрытые окна номера было слышно. Хотя при этом письменности французской меня не учили, что значительно упростило ситуацию, говорят у французов письменность жуткая, но меня эта чаша миновала. По крайней мере, если при мне что-нибудь на языке д'Артаньяна скажут, смогу понять и ответить, а без французских романов я наверно смогу пережить. Может потом, и выучу письмо, но не в такой спешке, как сейчас.

  По поводу этикета и манер. Хоть и пришлось напрячься, но я всё-таки не селянка из глухой уральской деревни и кино всякое смотрела не раз. Да и книжки читала, где так или иначе многих вещей касаются. Самым интересным для меня оказалось, что единых неукоснительных правил сервировки и столовых приборов не существует в принципе. Есть ряд более или менее устоявшихся европейских школ, часть которых Россия приняла и впитала (если не куражиться, то англы тупо заявили себя законодателями изысканных манер и многие в это поверили). На самом деле разница между ними довольно велика и сама сервировка сильно различается в зависимости от повода трапезы и её состава. О каком английском абсолюте можно говорить, если даже блюда и их подача в разных странах разная? Так при домашнем завтраке будет откровенным дурным тоном подавать шесть видов вилок, если подан просто английский завтрак с овсянкой, яйцом и гренками. Да и пяти видам бокалов на столе тоже делать нечего, на завтрак бокалам вообще на столе не место, все напитки могут обойтись стаканами и чашками. То есть не так уж всё страшно, как часто рассказывают. Это наши рестораторы из выпендрёжа выкладывают все какие у них есть вилки и ложки на стол, чтобы клиент чувствовал себя дебилом и терялся от их количества...** Этакая мелкая месть кухаркиных детишек, как я это теперь понимаю.

  И почти шоком для меня стало, когда во время очередного визита Суминского, в мой номер вдруг ворвался Ковырин. Я и накануне чувствовала себя не очень хорошо, похоже, что мясо в рагу было не очень свежим, не зря наверно меня смутило, что слишком сильно говядина была переперчённой и залита томатами, а после обеда меня даже вырвало. Но тут приехал ротмистр, и я была очень рада тому, что Элен наверно вместе со мной отравилась и после обеда быстро ушла и у меня была возможность побыть одной с моим Николаем. Ну, что сделать, если сердечко в его присутствии стукает с перебоями? Нет, первого опьянения чувствами уже нет, но и не прошло всё совсем. Татьяна как не бурчала, но не стала наше общение пресекать полностью, тем более, что кроме него я и не общаюсь ни с кем, так и заговариваться можно начать. Формально, Татьяна мне поручила на нём отрабатывать умения лёгкого светского флирта, то есть он у меня теперь не предмет обожания, а учебный тренажёр. Вот! И если в дороге гусар вёл себя очень напористо, то здесь резко изменил поведение и стал тихим и даже робким, что позволяет мне даже немного вольничать и поддразнивать его. К примеру, подсаживаться к нему на подлокотник кресла и играть в его волосами, или подходить и в разговоре близко заглядывать в глаза так, что он теряется между тем, что сделать вид, что ничего не происходит или попытаться меня обнять и поцеловать. Да и целовались мы с ним уже, но едва он попробовал меня чуть сильнее прижать, как я сразу отстранилась, и он тоже сдал назад. Хотя, как же вкусно его губы с колючими усами захватили мой ротик... М-м-м-мняма просто...

  Вот в такой момент, когда меня с одной стороны немного подташнивало после обеда, с другой настроение довольно игривое, и я сижу сбоку на кресле Суминского и накручиваю на пальчик его чёрный кудрявый локон, распахивается дверь и врывается Ковырин. Вообще, вид у него был жутковатый, не бритый, весь какой-то чёрный, всклокоченный и ворвался буквально откинув в сторону Надю, которая кинулась ему наперерез, чтобы не пустить. Шок - это по нашему!? Я попыталась резко встать, перед глазами всё поплыло, и я пришла в себя на диване, когда Ковырина в номере уже не было. Первым делом убедилась, что с Надей всё хорошо, мне ведь показалось, что от толчка она упала. Всё оказалось не страшно. А Ковырина я вычеркнула из своей жизни сразу и совершенно не предполагала увидеть снова. Тем более, когда знаю, что он мне не родной и никакого долга перед ним у меня нет.

  Как рассказала Надя, Суминский выставил Ковырина из номера и вроде как распорядился его ко мне больше не пускать. Надя же от толчка отлетела к стене и не упала, больше испугалась, всё-таки Ковырин - мужик рослый. Гораздо труднее было позже успокоить Татьяну, которая порывалась сказать каким-то знакомым людишкам, которые точно сделают так, что его больше уже никто никогда не увидит. Но я не захотела брать грех на душу, тем более, что прекрасно знаю его, и то, что он не способен на какие-то долгие продуманные каверзы. В принципе он - мужчинка не опасный, нормальный спивающийся алкоголик, скорее, он будет показательно страдать, чем продумывать злодейства в мой адрес...

  А через два месяца после приезда в Москву началась эпопея принятия мной православия. Сначала я ничего не понимала, пока Татьяна не сунула мне в руки паспорт гражданки лютеранского вероисповедания выписанный в Лодзи. Оказалось, что я теперь панночка или паненка Агнесса-Анна-София-Стефания Рогальская. Смысл в том, что здесь привычных паспортов с фотографиями не существует. Вместо них могут выступать патентная грамота офицера, купеческая гильдейская грамота, выписанная подорожная, свидетельство о крещении или любой из кучи других документов. У мужчин таких больше, у женщин почти нет, тем более, что личность женщины пока она маленькая удостоверяет отец, старший брат или мать, если мужа уже нет, и она вдова, которая ведёт дела. Дальше личность женщины удостоверяет муж или старший мужчина семьи мужа. Часто даже в подорожной женщину вписывают как "с женой" или "с сестрой", то есть даже без указания имени. Но при этом не нужно думать, что это облегчает скрытность и можно приехать куда угодно и объявиться под любым именем. Учёты бумажные, многократно продублированные и очень жёсткие. И если полицейские учёты не абсолютные по полноте, потому как ориентированы на преступные контингенты, то церковные учёты самые полные, ведутся и хранятся веками. А ведь церкви не минует ни рождение, ни брак, ни смерть. То есть по этим учётам можно чётко отследить все важные вехи жизни любого человека. А при нужде почти всегда найти священника или служку, который искомого человека лично знает или как минимум близко видел. Так, что скрыться от такого рентгена не получится, все записаны и посчитаны. Даже в дальних районах, как Василий мне предлагал уехать за Урал, мол там вольница. Не такая уж и вольница. Может перепись кочующих по тундре со стадами оленей племён и не так качественна, как крестьян в деревнях Тульской волости, но всё равно есть хотя бы среди глав семей и всех проживающих достаточно оседло. Где-то в тайге попов нет, но из тайги ведь выходить нужно, а детей крестить все хотят, вот, и приносят сами и записывают себя и детишек. Заметьте, просто запись о крещении, но в ней указаны родители чада, крёстные и часто ещё и свидетели, то есть в одной записи охвачена целая группа связанных между собой людей. То есть при желании получаем взаимоперекрывающие упоминания любого и каждого со знакомствами и родственными связями. Вот это мне Татьяна на пальцах объяснила. А в отношении иноверцев, кто не попадает под эту церковную систему учёта, работает в основном полиция, так, что и они сосчитаны и не нужно себя обманывать. Стоит, кому нужно задаться вопросом, концы поднимут и выяснят достаточно быстро и чётко. Но и здесь найдены хитрые ходы и лазейки. Так эта Агнесса с кучей имён при выезде из родной Лодзи получила паспорт в местной полиции и подорожную. И фактически с этим паспортом я так и должна быть привязана к Лодзи. И даже периодически должна получать подтверждение своему паспорту, то есть отписываться на Родину, где будут отмечать, что я ещё жива, и нахожусь в Москве или ещё где, так как паспорт имеет срок действия и требует продления и подтверждения в департаменте полиции. Но если Агнесса решит принять православие, то её будут крестить и она перейдёт под юрисдикцию православной церкви, а в Лодзь просто напишут об этом и там снимут с учётов, пани Рогальская будет уже не их проблемой. То есть при крещении человек как бы рождается заново. Для чего человек хочет креститься? Причин множество, как по религиозным мотивам, так и, к примеру, чтобы выйти замуж, ведь венчают только единоверцев. Или с коммерческими целями, как иудейские выкресты при изменении веры выходят из-под действия ценза оседлости и прочих ограничений на иудеев наложенных...

  ― А что с этой Агнессой? Она сейчас где?

  ― Вот же любопытная ты! Да вот привезла тётка из Польши племянницу сиротинку, чтобы в бордель продать. И продала бы, девочка на тебя была похожа и красивая. Вот только в конце пути она подхватила лихорадку и сгорела за пару недель уже здесь в Москве. Ну, а тут умные люди подсуетились вовремя, документы изъяли, тётке денег дали и домой отправили, а тело в общей могиле безымянным похоронили. Тётка счастлива. Её в лютеранский костёл сводили, и она там узнала, сколько с неё возьмут, для того, чтобы единоверцы её племянницу похоронили. Короче, пообещали ей, что все эти вопросы без неё решат, а она ещё и заработает немного, единственное условие, чтобы она о смерти племянницы дома не говорила, а сказала, что девушка в Москве работу нашла. Подробностей она и сама не знает, что истинная правда, как ты понимаешь. А вот теперь девушка лютеранского вероисповедания - то есть ты, желает принять православие. Поняла?

  ― Это как делать? Я должна прийти в церковь и по этому паспорту попросить меня крестить?

  ― Ну, не так всё просто. Нужно эту процедуру обговорить, записаться на обряд и оплатить. Тебе нужно ещё прийти на беседы с назначенным тебе на время крещения духовником, тебе нужно будет исповедаться, показать ему, что ты выучила основные молитвы, что знаешь православные обряды, тогда он даст разрешение на твоё крещение. Потом крещение и уже под новым православным именем ты станешь полноценной православной подданной.

  ― Ужас какой! А можно как попроще?

  ― Можно и в деревне тебя покрестить, там и денег возьмут меньше и сделают всё быстрее, да ещё благодарить будут. Но, тут понимаешь какое дело... Если тебя будут крестить в Москве в большом кафедральном соборе, то ни у кого никогда в твой адрес не возникнет никаких вопросов. А вот если в затрапезной церквушке в какой-нибудь Верхней Мухоморовке при том, что ты сама в ней не родилась, то вопросы останутся... Пусть их не станут задавать, но... Поверь мне, что так как я предлагаю надёжнее и вопросов в том числе у самих священников будет меньше... Кстати, вот познакомься, это Елизавета Максимовна, она будет тебя в этом вопросе вести...

  Татьяна представила высокую худощавую женщину с вытянутым "лошадиным" лицом при тяжёлой челюсти, которую позвала в номер, когда мы должны были перейти к подробностям. Женщина должна представить меня, как свою дальнюю родственницу, а сама она выросла в Кракове и подобную процедуру прошла много лет назад. Мы долго оговаривали, что и как мне нужно будет говорить в церкви. Польским языком я не владею, а вот священник может его знать. И если я жила среди поляков, то не знать его не могу. Моё польское прошлое должна удостоверить Елизавета Максимовна, в речи которой до сих пор сохранился неистребимый панский акцент. Пришлось придумывать и заучивать легенду, как разведчице, что я всю свою жизнь прожила безвылазно на лесном хуторе, где мои родители умерли, а местный помещик меня никуда не отпускал, и едва подросла, стал приставать с непристойными предложениями. Что в костёле я в сознательном возрасте была всего один раз в соседнем городке, названия которого я не знаю, так как никто мне его не говорил. И если бы моя тётя - сестра Елизаветы, не увезла меня оттуда, то шансов выбраться у меня бы и не было... А русский я знаю от своей русской матери, отец тоже был не поляк, а из русинов приехал когда-то из Австро-Венгрии и вообще говорил очень мало. Ну, вроде ничего сложного, договорились и обговорили, кто из нас что говорит. А такие сложности потому, что синод ещё со времён Петра выполняет регистрационную и учётную функцию и предоставляет сведения полиции по первому требованию. И священники тоже не дураки, прекрасно понимают, что такая процедура - прекрасная возможность для официальной легализации. И вы думаете, что они готовы животы свои положить на защите рубежей Отчизны? Хорошо вы про наш клир думаете или наивны до неприличия. Ведь если какую нестыковку сумеют найти, то это прекрасный повод лишнюю денежку с клиента содрать, как же мимо такого подарка пройти можно. Но и заиграться в этих гешефтах чревато, бывает, что и враги так пытаются на Русь проникнуть и здесь нужно бежать в полицию с докладом. К счастью, в женщинах они опасности не видят и меньше цепляются, а вот в отношении мужчин проверка может больше года тянуться. И чем не показатель - что сама Татьяна официального женского документа не имеет, то есть по церковным учётам она до сих пор Тимофей Голдин из Нижегородского купеческого сословия. Хотя, тут причина может быть совсем другая, ведь из работы самой Татьяны о её мужском начале знают все клиенты, откуда здесь взяться женским документам?...

  Я старательно не упоминаю свои наряды, о них очень много можно говорить, а из того, что они для меня в новинку, я могу это делать долго и эмоционально. Но про наряд, в котором мы поехали в церковь, я расскажу, не могу удержаться. Когда в мастерской к моему лицу приложили штуку сочной жёлтой саржи я даже в зеркало смотреть не стала. Ну, это же любому ясно, что жёлтый цвет делает лицо блёклым и иногда даже с болезненной желтизной и идёт только жгучим брюнеткам и то не всегда. Но после настояния портного глянула. Этот удивительный оттенок чуть отливающей ткани лицо словно озарил солнечным светом. Из этой саржи мне сшили восхитительное строгое платье, у которого из украшений были только узкие атласные чёрные ленты отделки и обшитые чётным атласом круглые маленькие пуговицы манжетов. А в довольно выразительном большом квадратном вырезе затянутом чёрной кисейной тканью, корсет, поджавший мои едва начавшие расти грудки, даже кокетливую ложбинку изобразил. Грудки уже почти год, как впервые заболели и набухли, потихонечку растут. Вот тут я оценила корсеты, которые в плане обеспечения им защиты и неподвижности дают сто очков вперёд любому бюстгальтеру. И сейчас продолжающие ныть и чесаться грудки уже вполне торчат двумя маленькими конусами, что для меня непривычно, ведь в той жизни у меня вырос хороший второй размер и грудки торчали и ужасно мешали, пока я к ним не привыкла. К сожалению, подобрать к платью шляпку не получилось, ведь с моими светлыми волосами нельзя даже пойти по простому пути - выбором чёрной шляпки. Пышные в верхней части рукава, как рассказывали нам на рукоделии, потому, что многие века портные не могли придумать, как втачивать рукава, чтобы сохранилась подвижность рук при не эластичных тканях. Но самым необычным и очаровательным был подол, который сзади над турнюром присборивался в подобие объёмной розы и зрительно добавлял три четверти объёма моему S-изгибу, а при ходьбе по улице достаточно было чуть прогнуть талию, из-за чего турнюр приподнимает заднюю часть подола, а переднюю можно изящно чуть приподнять пальчиками. Это "чуть" даже тренировать пришлось, ведь прилично чуть показать носок ботиночка, но никак не лодыжку. Этих ухищрений достаточно, чтобы пройти не испачкавшись от коляски до ступенек входа куда-нибудь. Пешеходные экскурсии в таких платьях не предусмотрены. Чтобы покрыть голову подошла тёмная пепельно-серая кружевная накидка, которую я заколола в волосы подаренным ещё баронессой Ольгой костяным гребнем. Сверху надета пепельного оттенка мантилья с чёрной вышивкой по краю, портной мне долго объяснял, что хоть она очень похожа на бурнус, но на самом деле это именно настоящая мантилья, а не бурнус или тальма.*** На ногах ботиночки на каблучке рюмочкой со шнуровкой, на руках вязанные кружевом из шёлковой нити чёрные перчатки. В руках закрытый зонт от солнца, парасолька, простите. Это не собачья кличка, как я была уверена, это название такое...

  Вообще, я для себя очень много открыла. Я почему-то была свято уверена, что здесь длинные платья все в оборках, рюшечках, фестончиках, кружавчиках и прочих красивостях. На самом деле подолы платьев почти не украшены, в крайнем случае, если ткань позволяет, могут расшить неброским узором. Сборки, складки и заломы тоже очень аккуратно, чтобы не выглядели слишком вычурно и чаще всего сзади в районе турнюра, хотя часто стараются и сзади сделать гладкий подол, это, во времена Елизаветы платья вверх присбаривали, как занавески на шнурах, чтобы нижние юбки завлекательно всем показать. Хотя есть у меня подозрение, что таким образом подол самого платья меньше пачкался, а поменять только нижние юбки намного дешевле, чем шить новое платье. Платье вообще по возможности строгое и с минимумом броских деталей. А ткани такие, что их и показать не жалко, а многие трогаешь и хочется замурлыкать как котёнку и тереться об неё щекой и наслаждаться. Но для дам желающих привлечь к себе взгляды простор для реализации в шляпках и верхней одежде вроде той же мантильи или салопа. Вот уж эти предметы украшены со всем буйством фантазии шляпника, а размеры и фасоны шляп в диапазоне размеров сомбреро шире плеч и до микроскопических похожих скорее на заколку, чем на шляпку финтифлюшек. Хорошо, что тут уже прошла мода на сюжетные шляпы, когда на голове могли носить модели кораблей или чучела зверей и птиц или стилизованные натюрморты с настоящими фруктами. Хотя выбор шляпки - это такое захватывающее развлечение, вы бы знали!

  Другим открытием для меня стало, что многие не богатые дворянки носят не платья, а стилизованные под платья блузы с юбками и корсеты с передней шнуровкой или такие, чтобы раз и навсегда подогнать шнуровку или даже без неё и, не затягивают сильно, чтобы была возможность самой бюск**** спереди на крючки застегнуть. С одной стороны выполнены правила приличия, ведь дама в корсете, как положено и наряд внешне ничем не отличается от положенного её статусу. С другой стороны такой туалет позволяет обходиться без помощи служанки или других помощниц. Правда аналогично поступают и всевозможные нигилистки из богемы или подражающие им, это такой вариант наших отечественных суфражисток. Но от этих хочется подальше держаться, и в нашем времени таких дурочек хватает. Там обычно в мозгах такой бурелом, что им в принципе всё равно, что голой на площади скакать, что на иглу сесть. Как я понимаю, именно такие в революцию в экстазе на митингах бились и с маузерами бегали. Но, чур меня! Давайте лучше про платья. То есть то, что у меня в гардеробе были только платья, уже ставило меня на достаточно высокий социальный уровень, пусть не дворянского сословия, но богатой как минимум.

  И раз уж я коснулась одежды, то расскажу и про обувь. Здесь ещё не дошли до стандартизации размеров и продажи готовой одежды и тем более обуви, которую надо своими ножками разнашивать. Те, кому средства позволяют, обувь себе заказывают и им шьют по подобранным колодкам после измерения и подгонки колодок по ноге заказчика. И для того, чтобы сшить хорошую обувь требуется довольно много времени и не потому, что мастер себе цену набивает и значимость подчеркнуть хочет, а потому, что достаточно долго выдержанная на колодке обувь лучше держит форму и не покорёжится после первого дождика или случайной лужи. Мне как девушке, тем более маленького роста, захотелось иметь каблуки, и тут оказалось, что нашего разгула каблуков, которые у нас отливают из пластмассы со штифтом внутри для крепости, здесь не знают, и каждый каблук набирают из пропитанных для устойчивости и склеенных между собой слоёв кожи. Внутри эту наборную конструкцию укрепляют разными металлическими скобами или крепко прибивают к подмётке, которая тоже не из картона, а из толстой кожи. А выкованный супинатор вместе с основой высокого каблука - это очень не дешёвое удовольствие, но когда это кого останавливало? Сапожник во мне почувствовал денежную и заинтересованную клиентку и предложил заказать для меня несколько колодок, которые он подгонит по моим ножкам, и любую новую обувь с этих колодок я не буду разнашивать, она будет как родные любимые тапочки. В итоге я обзавелась не только хорошей качественной обувью на все случаи жизни, но и набором из пяти колодок разной формы, под разный каблук и разного фасона. Фасон и форма - это разные вещи. Фасон - это то, как обувь выглядит, грубо говоря, внешний вид обуви. А форма - это то, под какую именно обувь эта колодка, то есть сапоги или ботиночки на разные сезоны требуют свою форму колодок, а вот по одной колодке можно сделать ботинки разного фасона в некоторых пределах. Непонятно? Я если честно тоже не всё поняла, но решила не спорить со специалистом...

  Но вернёмся к моему крещению. Елизавета Максимовна не стала мелочиться, и мы приехали к большому кафедральному собору. Раздав медяки сидящим на паперти нищим, мы вошли в собор и нас быстренько проводили во внутренние помещения. Здесь мне пришлось изредка подавать голос. По задумке, я изображала несчастную бедненькую овечку: "Бее-е-е, я бедная овечка! Бее-е-е! Я кушаю травку и ничего не знаю! Отстаньте от меня! Бее-е-е!... Я бедная несчастная ове-е-е-ечка!", моё дело тихонечко сидеть сложив руки на коленях и не поднимать глаз. Знаете, для меня выросшей в двадцать первом веке не поднимать глаза, как это делают местные женщины - может одно из самых сложных испытаний. Ведь посмотрев в глаза, которые зеркало души, мы получаем кучу информации, а здесь женщинам в этом отказано. Исключение касается только своего дома, во всех остальных местах максимум стрельнуть глазами искоса и лучше из-под вуали. УжОс ужасный! В деревне и на станции, где я фактически начальствовала это мне прощалось, а вот здесь смотреть на землю и не сметь зыркать! В землю зенки! Я сказала...

  Не, знаю, насколько я была убедительна, может дело в убедительности моей "тёти" и её кошелька звякающего золотыми червонцами, но нас всего через полчаса отпустили. Напоследок велели явиться за день до назначенной даты крещения, чтобы священник мог проверить знание мной основных молитв, которые пришлось учить, вернее, повторять, мамочка их давно заставила меня выучить. А про процедуру крещения могу сказать только одно слово "холодно", не май месяц, как говорят, в конце апреля солнышко, конечно, припекает, но от этого в большом гулком помещении собора тепла не прибавляется. Тем более, что оказывается меня никуда макать и окунать не нужно, я ведь христианка, только другой ветви - схизматичка, поэтому мне предстояло только миропомазание. Мои крёстные Елизавета Максимовна и Иван Карлович скорее завернули меня в большую тёплую шаль, в которой верхней частью я согрелась, а вот босым ногам на каменном полу было очень холодно, и зубами я клацала до самого конца процедуры. В итоге этой температурной экзекуции я стала Марией Ивановной Рогальской из Московских мещан. Вообще, я в какой-то момент захотела своё имя из прошлой жизни, но оказалось, что брать одно из бывших католических имён в новую жизнь не стоит, а я ведь там Агнесса-Анна-София-Стефания...

  Так, что я теперь уже не самозваная Евдокия Самсоновна Ковырина, а на законных основаниях Мария Ивановна Рогальская, впрочем, фамилию я поменяю при замужестве. А вот по возрасту я стала почти на полгода старше и теперь у меня день рожденья в конце октября, а не первого марта. И в день крещения я съехала из трактира, где жила Ковырина и заселилась с Наденькой в съёмную квартиру в Китай-городе уже под своим новым именем, а въезд выглядел очень убедительно почти по Чуковскому: "диван, чемодан, саквояж, картина, корзина, картонка и маленькая"... Нет, собачонки пока ещё не было, как и дивана, а в остальном очень похоже. Я раньше в кино, когда видела эти круглые шляпные коробки, никак не понимала смысла, почему их так много и с ними так носятся. Все мои вещи легко уместились в две сумки и средних размеров сундук, который кучер с помощником втащили в нашу квартиру, а вот пять больших коробок со шляпами создали тот самый необходимый антураж глобального переселения народов. Эти коробки вообще оказались штукой особенной. Со стенками из плотного картона и крышкой из того же материала, обшитые дорогой и красивой тканью с плотно закрывающейся крышкой, они чрезвычайно уязвимы от любых падений или сдавливания, то есть их нужно крепить только сверху, но при этом, чтобы они не упали и их не придавило. В некоторых коробках дно для укрепления делают деревянное и выступ в середине не из набитого конским волосом или опилками валика, а деревянный, на него одевается шляпка, чтобы не болталась по всей коробке и не помялись поля или украшения на тулье. Опытные слуги шляпные коробки заносят по одной, так, что выгрузка багажа получилась довольно выразительная. Понятно, что госпожа приехала издалека, это не с одним узелком, как меня Суминский привёз в трактир на постой устраиваться...

  А ближе к концу мая мы с Татьяной выехали в деревню, которую она, как, оказалось, давно прикупила себе недалеко от Костромы. Добирались через Ярославль, откуда по Волге до впадения реки Костромы, и после города сошли с нашего маленького пыхтючего колёсного пароходика на какой-то маленькой тихой пристани по левому берегу...

  С французским к этому времени уже почти закончила, могла сносно объясняться, до письма правда не дошли, да и не особенно нужно было. В усадьбе нас ждала учительница манер и отставной кавалерийский унтер, который должен меня верховой езде обучить. Деревенька Молчановка, когда-то принадлежала разорившемуся местному помещику Молчанову, не была чем-то особенным. По сравнению с той, рядом с которой была станция гораздо беднее и меньше. Судя по её виду помещикам с неё навара содрать было малореально, тем не менее, усадьба была построена с претензией. Двухэтажный каменный дом с двумя флигелями на пригорке и довольно большим, сейчас запущенным, подворьем. В хозяйстве держали пяток коров с двумя молодыми бычками на откорме, пару десятков овец и конюшню. А меня и Татьяну здесь принимали как барынь, хоть обе мы этого права не имели. Она официально купеческого сословия и вообще мужчина по документам, а я - мещанка. Но Татьяна заверила, что мне нужно к этому привыкать и готовиться. Она меня заверила, что на меньшее она не согласна, и на мелочи размениваться не собирается, иначе зачем бы требовалось меня так школить. При моей красоте, в которой я искренне продолжала сомневаться, она меня бы пристроила моментально, вот только она не собирается хвататься за первое попавшееся предложение, а ко мне относится как к родной дочери и хочет устроить мою жизнь богато и с уверенностью в будущем. Дворянство почти обязательный пункт, потому, что в сословном обществе это очень много значит, чтобы никто не мог мне моим подлым происхождением тыкать. Тут главное момент свадьбы проскочить, а дальше статус жены по мужу и не жужжим...

  С обучением верховой езде чуть не случился конфуз. Ну, боюсь я лошадей, у них же такие зубищи. У нас я от конюшни всегда в стороне держалась, мол это дело мужское и мне там делать нечего. И всё моё общение с лошадями началось и закончилось на том, что я ездила в запряжённой лошадьми коляске. А когда потребовалось мне самой подойти даже не к лошади, а к коню, тут-то мне и стало дурно. Не буквально, но почти. А конь ещё, вот ведь зараза, зубы свои здоровенные скалит, копытами подкованными перебирает, топчется и головой своей здоровущей мотает и глаза большие пучит. Нет, запряжённая в оглобли лошадка гораздо понятнее и безопаснее, а главное меньше и ведёт себя спокойнее. Ну, в самом крайнем случае хвостом махнёт и тебе достанется, если близко стоять. Но это ведь без умысла, а просто мух и оводов отгоняет. Да и несчастные они всегда какие-то... А кони... Они страшные! Нет, они - СТРАШНЫЕ!... И подойти к ним меня никто не заставит! Вот!...

  А лошади ведь живые и совсем не глупые и прекрасно чувствуют отношение к ним. Дормидонт Ильич - это мой учитель кавалерийского дела, если кто не понял, бывший унтер-офицер гренадёрского полка, здоровенный, на кривоватых, как я почему-то уверена, в кавалерии из-за долгого сидения на круглых конских боках у всех ноги такими становятся. Здоровенный, ну, как бы это объяснить, мне кажется, что хвалённый Шварцнегер Дормидонту на одну ладонь посадить и другой прихлопнуть. А когда он к коням подходит, мне кажется, что они на всякий случай перед ним приседают почтительно. Ну, странно бы если иначе. Буркнет "Не балуй! Шалава!" и баловать даже мне совсем не хочется, хотя и не ко мне относится. Борода у него тёмно-рыжая с проседью и брови кустистые в тон, нос сизый картошкой усы нюхает, и передних зубов нет, из-за чего он шепелявит немного. Вот такому персонажу и было поручено научить меня верхом ездить, только он наверняка не мог себе представить, что я сигану от коня, даже не дойдя, едва не запутавшись ногами в подоле длинного платья, и только чудо не дало мне растянуться на земле. Теперь я сидела на лавочке перед крыльцом и, продолжая трястись, придумывала неубиваемые аргументы, почему именно мне категорически противопоказано близкое знакомство с этими чудовищами на копытах...

  ― Ты, барыня, меня прости! Кто ж думал, что ты такая нежная и лошадки спужаешьси... - Виновато крякнув, подошёл виниться этот могучий дядька, что мне даже стыдно стало...

  ― Дормидонт Ильич! Ты сам меня прости, я, правда, их боюсь, они такие большие...

  ― Знашь, барыня Татьяна велела тебе коняжку купить, этот-то жеребчик хоть и большой, да дури в ём много. Я на ём тебя учить и не собирался...

  Вот уж не знаю, какие деньги на мне Татьяна заработать хочет, но деньги она на меня тратила с размахом достойным иного подгулявшего миллионщика. И хоть дело её в Москве доход приносило, да и вложила она кое-что, с её слов, в доходное дело, и ведь и на усадьбу у неё средства нашлись, так, что не последние копейки она на меня тратит. И то, что в её поступках альтруизма на грош я знаю. Только, у меня как-то в голове совершенно не укладывается, что за моё замужество можно большие деньги заработать, или я совершенно ничего не понимаю. Словом, через два дня мы с Дормидонтом поехали в коляске к местному заводчику, который в своём имении неподалёку от Кинешмы коней разводит. Размах у него, конечно, не такой, как на знаменитых Орловских заводах, но по отзывам Дормидонта "у его есть дюже справные кони". А мне то, что делать? Татьяна всех построила, всем задания раздала и уехала по делам в Кострому. И когда приедет не сказала, а у нас договор, который я со своей стороны выполнять обязалась. А здесь приличная девушка с хорошим воспитанием должна уметь одеваться, знать французский (как минимум, а лучше ещё пару языков и латынь до кучи), играть на музыкальном инструменте (ну, вот чего даже не бралась, но и слух ведь далеко не у всех имеется), рисовать акварелью или карандашом у меня чуть выше среднего получается и даже нравится... Ну, и пение, танцы и верховая езда как последние пункты обязательного девичьего набора умений. Вышивание, составление букетов и прочее вязание по желанию... Пение пропустим, вроде напеть могу, но не на публику, а для себя в ванной плескаясь. Танцы могу, если не сложные вроде классического вальса, а не кадриль или мазурку, которым меня, хоть и научили, но опыта нет и сказать про умение не возьмусь. А верховая езда я и сама хочу. Я же рассказывала, что обожала картину с девушкой на коне и страсть, как хочется самой так же сидеть верхом и сверху смотреть. Что-то в этом есть такое, что за струнки в душе цепляет... А для того, чтобы это стало реальностью нужно всего лишь суметь подойти к этому огромному животному и найти с ним общий язык. Ужас ужасный!...

  Дормидонт, как я потом узнала, переживал по поводу того, что денег у него на покупку было выделено определённое количество, этого конечно должно было хватить на пристойного коня, но в свете увиденной реакции у него возникли серьёзные сомнения, так как выбор станет резко ограничен моими страхами, а это сложности, которыми продавец воспользуется, коль не дурак. В имении заводчика нас приняли со всем радушием. И я как-то расслабилась, а то, как Василий Савельевич бывший военный всю жизнь проведший среди лошадей рассказывает про них, от моего страха как-то почти ничего не осталось. Ведь по рассказам хозяина кони - такие ангелы, что у них только крылышек и нимбов нет. А после того, как я переоделась в простой наряд с сапогами и короткой широкой юбкой до середины икры, Василий Савельевич устроил мне экскурсию по своим владениям. И после того, как в отгонном табуне, где были только жеребята уже отлучённые от мамок стригунки, я просто не знала кого из них гладить, а они всё лезли и лезли под ласки, тыкались своими мягкими мордами в меня и гонялись друг за другом задрав свои короткие хвостики, я как-то оттаяла. И хоть хозяин всё пытался обратить моё внимание на какие-то "бабки", на разворот головы или "изящный породистый нос", я всё равно в этом ничего не понимала. А потом пошли выбирать мне самую спокойную послушную маленькую лошадку, как я сама сформулировала свои желания.

  В загон, где по кругу выводили для показа коней, их приводили одного за другим. А я вдруг почувствовала, как меня в спину кто-то толкает. Оказалось, что я подошла близко к соседнему загону, из которого через невысокую изгородь до меня дотянулась мордой невысокая серая лошадка с белёсыми ресничками. Не знаю, но мне её стало так жалко. А когда я спросила про неё, заводчик довольно резко ответил, что её забраковали. Мол в ней такие хорошие крови смешали, а она не удалась, корпус у неё короткий, скорее квадратного типа, а не вытянутого как должно быть. Уж не знаю, едва ли заводчик отдал бы даже бракованную лошадь на колбасу, как говорят. Но я почему-то была в тот момент абсолютно уверена, что её из этого загона сразу на бойню отправят. Словом, я так прониклась идеей её спасения, что совсем забыла, что мне положено этого страшного животного бояться. А она смотрела на меня такими грустными глазами, что я вошла в загон и стала её ласкать и гладить. Как оказалось, это совсем молоденькая кобыла серого цвета с почти белыми гривой и хвостом - двухлетка. Словом, когда я заявила, что мне больше всех нравится эта девочка, мимика сопровождавших меня мужчин была очень выразительная. Василий Савельевич почему-то почувствовал себя виноватым, а Дормидонт был просто неописуемо рад, что я перестала лошадей бояться. В подробности я не вникала. Если бы влезла, наверняка бы всё испортила. Мужчины между собой наверняка лучше договорятся. Тем более, что в разговоре выяснилось, что они оба из кавалерии. Мне только потом дали подписать вексель, по которому Татьяна всё оплатит по возвращении, наличные заводчик брать почему-то отказался. На обратной дороге, у нас в багажном сундуке лежало подаренное мне заводчиком дамское английское седло и вся сбруя для моей Звёздочки. Нет, у неё было какое-то жуткое с претензией на импорт непроизносимое имя, но у меня она откликнулась на Звёздочку за белое пятно на лбу, так и чего ещё нужно? Звёздочка бежала позади коляски на длинном недоуздке, а Дормидонт рассказывал, что мы купили очень неплохую кобылку по цене раза в два меньше, чем она стоит. И это не считая того, что подаренные седло и сбруя тоже совсем не дешёвое удовольствие, а ещё и не так просто было бы найти в наших краях того, кто возьмётся дамское седло строить...

  Я была жутко горда собой, что спасла от лютой колбасной смерти мою Звёздочку, а Дормидонт радовался, что нашлась лошадка, которой я не боюсь, и можно будет меня учить на ней ездить. Такие радостные и даже счастливые мы приехали в поместье, и я сама даже без напоминания и уговоров повела мою серую красавицу устраиваться в конюшне. Назавтра обучение меня конному делу началось с того, что мне пришлось самой под присмотром Дормидонта седлать мою девчонку. И хоть эта хитрюга за прошедший вечер и утро успела выпросить у меня, хлопая белыми ресницами на своих больших печальных глазах кучу лакомств, но помогать или хотя бы стоять ровно при моих мучениях не подумала. А знаете, сколько весит английское дамское седло? Между прочим больше, чем высокое кавалерийское, не говоря про казачью сидушку. А его нужно не просто оторвать от земли, а аккуратно следя за тем, чтобы ремни и подкладки подседельника были завёрнуты наверх, чтобы не оказались случайно под седлом, седло требуется поднять на вытянутых руках и мягко наложить на середину спины коня. При этом опускать его нужно строго сверху, чтобы не сбить морщинами уже расправленный на спине коня потник, а это значит удержать вес седла на вытянутых руках в полуметре перед собой выше головы. Нет, я вроде бы не совсем слабая и полные вёдра с детства таскала, да и огород копать приходилось, но вот заседлать самой коня оказалось мне не под силу. После того, как при первом поднятии седла я его еле удерживала в дрожащих от напряжения руках, уже не думала о том, куда и как его нужно уложить, а сосредоточилась только на том, чтобы эту тяжесть не уронить на себя, было у меня подозрение, что при этом меня раздавит, и из-под седла мою тушку будут извлекать в виде блина и по частям. Поэтому когда на моём пути встала стена, я в неё с писком врезалась, уронила седло и сама упала сверху, счастливая, что в этом падении с высоты, перехитрила седло и оказалась сверху. Руки у меня после этого ещё час дрожали, а Звёздочка, которая отошла, едва я ухватилась за седло, наблюдала за моими стараниями с искренним любопытством и, хоть убейте, ехидно. Когда очухавшийся после такого неожиданного выступления ученицы Дормидонт пришёл почёсывая в лохматом затылке, он ничего умнее не придумал, как спросить:

  ― А ты, правда, барыня, седло поднять не можешь, чо ли?

  В ответ я, молча, сделала второй подход, в котором сумела оторвать седло от земли и поднять чуть выше коленок. А Дормидонт был прочно выбит из колеи, потому, что известная ему схема обучения затрещала по всем швам. Но эти трудности мы преодолели, теперь я просто присутствовала при снаряжении моего коня и поняла, что просто поднять седло мне было бы мало, ведь моя хитрюга топталась по деннику, отходила, прижималась к стене, словом делала всё, чтобы не создать удобств тому, кто её седлает...

  И наконец, я в седле, куда меня как куклу посадил своими могучими руками Дормидонт. Высоко. Довольно необычная поза, попа ровно, правая нога там где ей и положено и даже в стремя вставлена, а вот левая согнута и перекинута передо мной и опирается на специальную дугу спереди седла. То есть, слева даже стремени нет, и бок свободный, только ремень подпруги проходит. И на длинной бечеве я стала ездить по кругу, а Дормидонт поправлять мои ошибки. Довольно неустойчивое положение, по моим ощущениям устойчивость такой посадки в седле ненамного больше, чем у собаки на заборе. К слову, когда я уже вполне освоилась в седле, и мой наставник занимался уходом за лошадьми, а не моим обучением, я уговорила его заседлать Звёздочку мужским седлом и отрегулировать под меня стремена. Знаете, не почувствовала я какой-то уж особенной устойчивости при мужской посадке. Ну, может только в том, что при нужде можно спрыгивать в любую сторону, да на стременах вставать удобнее на двух ногах, а не на одной правой. Тем более, что при этом может при ослаблении подпруги седло перекосить и пока домой доедешь у коня уже спина будет сбита. То, что при мужской посадке колени бока коня сжимают и позволяют крепче держаться... Не знаю, кто придумал эту наивную сказку.***** Я же для себя осознала, что если хорошо чувствовать коня, то в принципе не особенно важно какая посадка в седле, мужская или женская. Уже летом, когда я вполне освоилась в Молчановке, я часто по утрам ездила купать мою красавицу и искупаться сама в небольшом притоке Волги, до заводи на котором от усадьбы всего пара километров. А для купания коня седлать - глупость, ведь на мокрой спине потник сбиться может, да и седлать не с моими силами, хотя теперь я уже приноровилась и могу это сделать сама, пусть не так хорошо и быстро, как Дормидонт, но Звёздочка мне помогает. И не охлюпкой же ехать, тем более, что я этого вообще не понимаю, как многие умудряются, ведь конский хребет торчит очень убедительно, а в седле для него проём в середине оставлен. Я езжу хоть и без седла, но в привычной мне женской посадке и часть веса принимает на себя согнутая левая нога, которую можно изгибом под коленом на хребет пристроить. А если бы хотела сесть по-мужски, то мне бы потребовалась юбка-солнце или подол задирать до голых коленок, что в местной реальности наверно даже более пошло, чем я бы в одних колготах и бюстгальтере по Красному проспекту гулять вышла. А вот в заводи самой отшоркать Звёздочку, да так, что она от благодарности мордой тычется, словно целоваться лезет, фыркает и скачет как жеребёнок. А потом поплавать самой и дать себя девочке покатать. Она вообще, плавать не сильно любит, вот залезть в воду, чтобы наружу только голова и вздыбленный хвост торчал, это с удовольствием, но не тогда, когда копыта до дна не достают. Но из любви ко мне она даже поплавать готова, позволяя мне за её гриву уцепиться и она работает таким живым буксировщиком. А потом мы обе мокрые, довольные и голодные едем домой, стараясь не сильно пылить, чтобы купание насмарку не пошло и не потеть. Как я забираюсь одна на мою девочку? Сначала я использовала невысокий обрыв, а потом Звёздочка стала ложиться, чтобы я села, а потом со мной вместе встаёт, для неё мой вес наверно смешным кажется. Мне только нужно уцепиться в гриву, когда она сначала выпрямляет передние ноги, и пока она не встала на задние можно соскользнуть, но это даже меньше секунды.

  Вообще, ещё в Москве мне пошили две "Амазонки" для верховой езды, одну даже по самой последней моде с искусно задрапированным вшитым внутренним карманом для колена при посадке в седле и с узкой юбкой, это позволяет, когда в платье просто стою или сижу, подолу быть обычным и почти прямым. Как портной сказал, последние годы устойчивая тенденция по зауживанию юбок по бёдрам, не смотря на то, что от турнюров никто отказываться не собирается. Второе платье - более традиционное с широкой юбкой и открытое для жаркой погоды из белой добротной льняной бязи. Но эти платья я почти не использую, отстирать их от въедливого пахучего конского пота очень трудно, а ходить и пахнуть как-то совсем не хочется. Поэтому я верхом в пределах усадьбы и окрестностей Молчановки предпочитаю простые сарафаны или блузки с юбками, только длину теперь как барыне мне нужно соблюдать до пола, а не крестьянскую чуть ниже колен. Наряжаюсь полностью я, только если собираюсь ехать далеко. Из интереса я объездила уже все окрестности километров в пятьдесят в диаметре. Разбойников тут не водится, а от каких-нибудь придурков, у кого кровь в ушах бурлит Звёздочка меня увезёт. И такой езде очень помогает то, что теперь у меня новомодные корсеты не до середины бедра, как были, а более привычные мне по виду - короткие немного ниже талии. И мне это гораздо больше нравится. Тем более, что старые корсеты я внизу обычно не шнуровала. Пусть все девочки и женщины стонут и мечтают об узких бёдрах, но мне иметь мальчишечью треугольную фигуру совсем не хочется, так, что бёдра у меня есть, конечно, не такие широкие с ушками, как были в прошлой жизни, но с остающейся у меня талией в десять вершков они смотрятся очень красиво.

  Наверно стоит рассказать и про мою мадмуазель - учительницу манер, которую привезли раньше нас из Москвы. Она продолжает мне улучшать мой французский, но теперь без драконовских мер и на французском мы разговариваем только с ней. А манеры, хочу заметить, это не только умение правильно вести себя за столом, вернее, правильно есть - это только маленькая часть тренируемых манер. Гораздо утомительнее - всё время помнить, что девушке НЕ ПРИСТАЛО или ДЕЛАТЬ НЕПРИЛИЧНО. А таких неприличностей сосчитать трудно. И руки занять не всегда просто, да и ходить всё время, словно кол в спину воткнули - это норма и с утра и до глубокой ночи об этом нельзя забывать. Нельзя размахивать руками, нельзя смеяться с открытым ртом, нельзя громко говорить или кричать, нельзя... Нельзя... Нельзя... Так и вспоминается сценка Полунина и хочется уронить стул и как закричать: "Льзя! Льзя! Льзя!...". И она сама такая нудная, просто жуть. Представляете? Я сижу, вяжу, пробую вспомнить как меня учили крючком столбики вывязывать, а она часами сидит рядом молча и смотрит за мной. И стоит увлёкшись чуть сильнее, в её разумении неприлично наклониться, как она рявкает, что мне нужно поправить осанку. Представляете, какой ужас? Я бы рехнулась наверно так сидеть и молча за кем-то смотреть, а она хоть бы что, сидит как сыч и вякает под руку. Можете себе представить, с какой радостью я сбегаю на моей Звёздочке кататься. Да! Звёздочка правда моя, мне её Татьяна официально подарила, купчая на её покупку оформлена на моё имя. Я даже пугаюсь иногда, чем же мне за всё это расплачиваться придётся, хотя никаких обязательств с меня она не брала и по её словам брать не собирается. А я на моей белогривой красавице наслаждаюсь этим миром, в который меня забросило. Природа верхнего Поволжья, чудесная и родная, заселённая и освоенная давным-давно, но при этом сохранилось достаточно замечательных мест, где можно просто дышать потрясающей красотой и это совсем не обязательно рощица белоствольных берёзок. Это может быть и скала над рекой или обрыв над плёсом. Да, что угодно при взгляде, на что сердце восхищённо замирает...

  Моя Наденька, вы же помните служанку, которую мне Татьяна привезла, и которая с тех пор со мной живёт, мне во всём помогает, и от которой у меня никаких секретов. Ну, а какие могут быть секреты, если она меня моет, помогает ухаживать за собой, шнурует мне корсеты и сапоги и вообще одеваться. Мне она нравится, тихая, спокойная, честная и далеко не глупая. Именно она мне рассказала многое про Татьяну, которую в Москве больше знают как "Терезу фон Маст"****** или "Тери Палкину", владелицу аж трёх дорогих борделей, из которых два со специфическими услугами. Тут она сильно краснеет, у блондинок с этим никаких сложностей, по себе теперь знаю, приходится её успокаивать, что я вполне понимаю, какие именно "специфические услуги". Она успокаивается и тут же меня поправляет, что я, возможно, не всё и правильно понимаю, что такие как я, там не самое главное. А Татьяна вообще прославилась тем, что не её, а она сама пользует любителей такого, и у неё клиентов хватает, а ещё она их бьёт плёткой или палками, связывает и по-разному издевается. Ужас, а они ещё и деньги за это платят. И потому её Палкиной и прозвали, что у неё "дубинка" рабочая. И такие "девочки" особенно в цене, по сравнению с обычными девчонками у них цены чуть не в десять раз больше. А уж, сколько сама Татьяна берёт, никто не знает, но не мало, её клиенты пешком вообще никогда не приходят...

  Вот такой повод задуматься над новой порцией информации. А ведь среди прочего прозвучало и о том, что кроме салонов у Татьяны несколько трактиров, пара доходных домов и думаю это далеко не всё. Если подумать, то она вполне тянет на авторитета районного масштаба, а значит далеко не глупа и решительна. И в свете этого становится ясно, что если бы Татьяна мне предложила у неё работать в салоне, я бы и тогда была очень неплохо по местным меркам устроена. Ведь сама Наденька себя фактически продала Татьяне в бордель, чтобы выкупить долги семьи, где она старшая дочь. И Татьяна не просто денег дала, а ещё послала с ней своего стряпчего, который проконтролировал все платежи и погашение ссуды с официальным признанием погашения долга. Но Татьяна со мной носится как курица с яйцом. Неужели правда её так пронимает моя красота, о которой она мне говорит регулярно, или такой невероятный куш за меня взять может? В любом случае я ничего изменить не могу. Я уже приняла предложенную мне игру и мне остаётся как Скарлетт "об этом я подумаю завтра"... Ну, или послезавтра...

  В разгар лета в усадьбу приехала Татьяна, как оказалось из Москвы. Усталая, и сразу заявившая, что приехала отдыхать, и никто ей в этом не помешает. Мне она привезла целую кучу платьев и прочих нарядов, которые в Москве были заказаны, но сделать не успели, но это была только часть. На моё удивление и даже попытки отказаться, ответила, что мне нужно привыкать к новому статусу, в котором большое количество туалетов не прихоть или каприз, а обязательная необходимость. И пока у меня здесь есть время, в моих интересах все наряды внимательно посмотреть, попробовать поносить и обмять по фигуре, чтобы потом вдруг не начали всплывать разные накладки. Так, что занята я оказалась на большой промежуток времени и здорово помогла моя мадмуазель, которая не только постоянно бурчала на меня, а ещё, как оказалось, имеет довольно неплохой вкус и помогала мне с тем, как скомпоновать мои туалеты, чем и как дополнить какую-нибудь блузу или платье. Как лучше использовать шаль, с завязанными концами или заколоть их брошью, и многое другое. Так, что через пару недель я уже совсем перестала испытывать к ней отрицательные эмоции, и мы почти подружились, что не мешало ей одёргивать меня за какое-нибудь касание волос, которое в этих условиях недопустимо и нарушает правила этикета. Впрочем, не могу сказать, что я при этом выглядела совсем уж сиволапой и тупой. Всё-таки в безудержном информационном потоке, который выплёскивается на всех в нашем безумном двадцать первом веке, даже если не хотеть, много информации оседает фоном, а мне как девушке вопросы моды и одежды были ещё и интересны. Так, что мы даже спорили несколько раз, и я добилась от француженки к себе уважения...

  Вот я совершенно не понимаю, того, что Татьяна всё время твердит о моей красоте. Хотя, глядя здесь на других женщин, я иногда вздрагиваю. Ну, сами подумайте, здесь косметикой могут пользоваться только две категории женщин - это актрисы и проститутки. Обе категории к числу уважаемых в обществе никак не относятся, поэтому ни одну женщину краситься не заставишь, чтобы, не дай Бог, её не приняли, за представительницу одной из упомянутых профессий. Хотя, косметика всё-таки есть, но она ограничена пудрой, а часто просто мукой или крахмалом, кремы для рук и лица, и очень много всего для ухода за волосами. Даже просто смазать губы жиром, чтобы не обветривались стараются очень аккуратно и незаметно, то есть намазали и тут же припудрили, в результате губ на лице вообще не стало, жуть. В результате такие страшилища встречаются, что просто испугаться можно. В нашем времени наверняка ещё более страшные женщины есть, но если хоть чуть губки накрасить, тональный крем наложить, контур лица подкорректировать, глаза подвести и смотришь, жуткий шнобель на лице уже не так сильно в глаза лезет или любой другой изъян стал не таким заметным. Мы когда из школы в совхоз на уборку картошки ездили, я увидела одну нашу учительницу с утра без макияжа, это же ужас тихий. А до этого я на неё совершенно не обращала внимания, не красавица, но вполне себе обычная женщина. Но оказалось, что это всё благодаря правильному макияжу. И просто добивает, что женщины, как мне кажется, даже демонстративно не корректируют внешность. Ну, а как иначе объяснить, что у женщины усы почти как у записного гусара, брови как у раннего Брежнева и лицо ещё и оспинами изрыто, при этом женщина совсем не бедная, одета не просто богато, а роскошно и с шиком, но лицо просто страшное! Помните детский анекдот про церковь:

  ― Венчается раб божий Василий и страх божий Анастасия...

  Вот уж точно про такую тётку могло бы у попа сорваться. Вспоминается первая жена Андрея Болконского из "Войны и мира", помните, там было про княжну с усиками. Теперь я вполне допускаю, что усищи у девушки были будёновские. И ведь не делают с этим ничего. В результате красивых женщин совсем не много. Миленькие - молоденькие девочки или девушки, а старше двадцати пяти - красивую встретить почти как в лотерею выиграть. Впрочем, лицо, которое без всякого макияжа выглядит красиво и в нашем времени найти трудно...

  А тут выходит, что на таком фоне я наверно и правда ничего получаюсь. Хотя, себя, говорят, очень трудно объективно оценивать. С моей точки зрения у меня очень много черт, которые я бы улучшила. У мамочки носик был Уже и самую капельку прогибающейся переносицей, из-за чего острый кончик торчал красиво и задорно, хоть нос не был курносым. А у меня нос чуть шире, спинка почти прямая и хоть нос тоже немного вздёрнутый, но кончик не такой острый, а чуть закруглённый. И если верить нашей учительнице биологии, что нос у нас растёт всю жизнь, то к старости он у меня наверно вполне может картошкой стать. Вот глаза у меня действительно ничего. У мамы глаза были чуть светлее - небесно голубые, распахнутые, красивые ничего не скажу. А у меня они не просто большие, а ещё вытянутые к вискам в моего красавца-папочку, это я про Касьяна, как вы понимаете. И цвет более темный, поэтому они не голубые, а синие с золотистыми крапинками и более тёмным ободком по краю радужки, если приглядеться. Лицо у меня шире маминого и круглее. А щёки, это наверно ещё детское наследство, не толстые и жирные, а кругленькие такие. Вот ротик у мамы точно красивее был, губки пухлые и больше моего, у меня совсем маленький ротик, хотя губки довольно пухлые. Верхняя губа с такой чёткой М-линией и ровными границами, что хоть рисуй специально, так не получится. А из-за щёк уголки рта глубоко и словно чуть вздёрнуты вверх, поэтому получается, что я словно улыбаюсь чуть-чуть всё время. Брови и ресницы тёмно-каштановые, брови ровные, дугами, а ресницы довольно густые и длинные, загнутые, но тень на глаза дают из-за чего глаза чуть темнее кажутся. Лоб высокий, гладкий, кожа чистая, светлая, но не бледная. Ушки маленькие, не торчат, к таким любые серёжки подойдут. Подбородок довольно острый, но не торчит. Шея не короткая и не слишком длинная. Кадыка нет, и на лице растёт только светлый пушок, с ужасом жду, вдруг борода и усы расти начнут. Голос у меня так и не сломался, хотя стал чуть гуще и сочнее, наверно не такой писклявый, как у детей бывает. Грудь как я уже сказала начала расти, и сейчас это два острых конуса нулевого размера. Внизу вылезли два тёмных волоска на лобке, а вот подмышками пока чисто. Талия благодаря корсетам чуть больше сорока сантиметров, сама я ростом чуть выше полутора метров, здесь это для женщин средний рост. Ножки у меня ровные и довольно длинные, коротконожкой, как Катерину меня точно не назвать. У неё при таком же как у меня росте ноги наверно в два раза короче моих. Знаете, на кого я немного похожа, только изящнее и глаза у меня больше - если не путаю её зовут Настя Завражная, это если про тип лица. Может это и правда со стороны красиво смотрится. Тут ведь очень важны мелкие нюансы. Вот Наденька на меня очень похожа, и носик похожий, и глаза распахнутые голубые, и ротик маленький, и личико аккуратное. Но впечатление от лица какое-то совсем простецкое и выражение всегда немного виноватое, хоть плачет, хоть улыбается. Как у неё так выходит, понять не могу. Зато фигурка у неё очень приятная, пусть ножки немного кривоватые и на мой вкус тонковатые, но попка круглая пышненькая, грудь высокая упругая, хотя талия больше моей, но она, ведь и в корсетах, как я, постоянно не спала. А рост у нас одинаковый и волосы почти одного цвета, особенно сейчас, когда у меня они на солнце выгорели не смотря на шляпы. Только брови и ресницы у неё белёсые, отчего всё лицо выглядит блёклым и не выразительным, а глаза испуганно распахнутыми

   * - "французский насморк" - скорее всего, имеется в виду гонорея, хотя возможен и трихомониаз. В принципе, в те годы гонорея гораздо более распространена, и обе болезни характеризуются тем, что передаются половым путём и имеют симптом в виде белёсых слизистых выделений из мочеиспускательного канала.

   **- Сама свидетель того, как на столе стояла подставка для яйца, рыбные и мясные ножи и вилки, притом, что накрывали лёгкий ужин, где из мяса была только нарезка, а яиц ни вкрутую ни "в мешочек" так и не возникло. Подумать страшно, что бы они вычудили если бы их повар освоил модные в начале века "яйца кокотт". Вообще, в хороших ресторанах такое неприлично. Я когда кушала в рыбном ресторане в Барселоне, там к каждому блюду подавали свой набор столовых приборов, и никого это не смущало и не создавало ненужных проблем. Вообще, смысл всех столовых приборов в удобстве употребления пищи, а не в чём-то другом. Ведь иначе мы могли бы видеть не просто ножи и вилки, а, к примеру, специальные щипцы, которыми при долгой тренировке можно было бы ухватить вилку, которой достать салат из тарелки. А отдельные ножи для намазывания масла на тост и для разрезания мясной отбивной не для манерности, а для того, чтобы случайным вкусом остатков масла с ножа не испортить вкус отбивной, которую с любовью сделал шеф-повар...

   *** - Бурнус, мантилья, тальма, салоп, клок, ротонда, пелерина, сорти-де-баль, пыльник и прочие - всё это виды накидок-плащей, которые носили дамы того времени. Что-то на описываемый период уже уходило со сцены, что-то наоборот, кому интересно вполне может себе позволить расширить кругозор и почитать в подробностях. В частном случае речь идёт про короткую (немного ниже талии) довольно тёплую демисезонную накидку без прорезей для рук, рукавов и капюшона.

   **** - Бюск - жёсткая пластина спереди корсета, к которой крепятся застёжки корсета. Обычно бюск застёгивают перед тем, как начать шнуровать и затягивать корсет. После того, как корсет затянут застёжки бюска расстегнуть обычно нельзя. Но если корсет не затягивают сильно, то бюск вполне можно застегнуть и расстегнуть.

   ***** - Просто посчитайте обхват корпуса коня и длину ног. При этом вспомните, что мы люди, а не макаки и хвататься ногами и хвостом не приучены. То есть, сжимать человек бока сможет коленями, никак не пятками. А при длине растопыренных коленей это всё равно как детской ладошкой пытаться ухватить и поднять баскетбольный мяч, что даже двухметровые баскетболисты со своими лапами обхватывают мяч с трудом. И даже если представить себе, что у кого-то приводящие мышцы бедра оказались так сильно развиты, что он может сжать колени с усилием в сотню-другую килограмм-силы, но даже в этом случае сжимающее усилие приведёт к тому, что колени сойдутся, а всадник с лошади упадёт. Для того, чтобы сжать бока лошади пятками, чтобы полностью компенсировать вес своего тела, усилие мышцы бёдер должны развить не менее полутонны каждая. И тут не о чём спорить, это физика.

   ****** - Маст (Mast нем.) - мачта. Надо полагать, что это такой специфический юмор, ведь в немецком языке прямая кишка - Mastdarm, что в буквальном переводе означает "мачтовая кишка". Остаётся вопрос, что в первую очередь послужило появлению такого названия, прямизна ли мачты или прямое указание на флотское использование данного органа в долгих утомительных морских походах? Вообще, в Европии странное отношение к половой физиологии, в которой они гордо считают себя тушканчиками или хомячками, у которых режим спаривания строго по расписанию и его ОБЯЗАТЕЛЬНО исполнять со всей страстью, ведь иначе европцы перестают функционировать. Так, даже такой жёсткий тиран и прагматик как Гитлер обеспечил свою армию целой системой походно-полевых борделей (Сами можете посчитать, сколько обозных баб могло следовать за корпусом Суворова при переходе через Альпы, к примеру, и никто никогда Суворовских чудо-богатырей половыми страдальцами из-за воздержания не считал). А на флотах почти всех европских стран (может за исключением католической Испании) в обязательном порядке в команды набирали смазливых юнг, а некоторые капитаны даже официально жили со своими любовниками, которых в процессе учили и потом передавали своё капитанское место. Особенно это получило распространение у наглов, ведь великая морская держава, а как иначе, если островитяне и вода со всех сторон. В частности классическое обучение в британских колледжах, где так трясутся над традициями, замечу любыми, голубое до самой подкладки. Даже умиляет, как наши олигархи из бывших воров гордо посылают туда учиться своих отпрысков. Впрочем, для них ведь после тюрьмы это норма, ведь в тюрьме ни один вор или другой авторитет не может таковым быть, если не пользовался услугами петухов. А гомосексуализм - это без разницы сверху или снизу, это факт половых отношений с лицом своего пола, то есть любой отсидевший уголовник - не из "мужиков" - гомосексуалист и не нужно никаких кривляний и пояснений... Но вернёмся к мачте. Такой псевдоним - это не моя фантазия, встретилось в одной старой хронике как псевдоним мадам одного правда Питерского борделя из предреволюционного периода нашей истории.

  То, что за меня возьмётся Татьяна я резонно предполагала, хотя об этом вроде бы прямо ни разу не говорили. В один из дней меня с Наденькой пригласили попариться в баньке с Татьяной и Катериной. В этот раз в отличие от прошлого, колбаска Татьяны несколько раз набухала и торчала дыбом, вот только в отличие от меня обе девушки реагировали на это игриво и совершенно не испытывали особенных неудобств. А вот я смущалась, особенно, когда она меня касалась и тыкалась куда придётся своей круглой головкой, и это вызывало всеобщее веселье, что не помешало нам всем с удовольствием попариться. Поздно вечером после долгих ласк и уговоров я перестала быть девушкой, а перед этим Татьяна, наверно, чтобы показать мне, насколько это просто и не страшно взяла сзади мою Наденьку. Видимо всё это или водочка, которую она под хорошую закуску лихо плескала в себя, сильно утомило хозяйку поместья, и она ушла спать, а мы с Наденькой на всякий случай поплакали, да так в обнимку и заснули. Наденька при этом была очень рада тому, что осталась девственницей, а я обнимала и нежно прижимала к себе теперь уже почти свою сестру. Я и раньше относилась к Наденьке, как к хорошей подруге, теперь она стала мне родной, ведь ничто не сближает как пережитые вместе неприятности и трудности...

  Мои мысли были о другом. Я думала про то, что даже просто девушку к свадьбе нужно готовить, ведь девочка должна быть готова к тому, что её ждёт при встрече с мужем и её первым мужчиной. И если деревенские девчонки к этому возрасту уже довольно ясно представляют, что в них муж будет тыкать своей "палкой", как это делают наскакивающие на коров быки или жеребцы покрывающие кобыл, да все ЭТО делают, а потом родятся такие смешные и милые детёныши. Дети, выросшие близко к природе вообще на многое смотрят прагматичнее и проще, но отношения между мужчинами и женщинами всё-таки имеют свои особенности. И чтобы не было дуростей, как в том анекдоте, когда молодой муж в первую ночь засунул нос чёрте-куда и кричал: "Мать Природа! Помоги! А то ведь задохнусь совсем...". Но шутки шутками, а у меня ведь ситуация ещё сложнее. Если любая девочка может просто дурочкой прикинуться, лечь поленом и позволить с собой делать, что муж захочет, то у меня всё сложнее. Вот думала ли я когда-нибудь, когда слышала про транссексуалов, что сама окажусь в их положении? И не смотря на то, что за две мои жизни я прожила уже тридцать лет, но из них взрослых не было даже месяца. Обе жизни я только готовилась к тому, что вступлю во взрослую жизнь. Я много думала, и здешняя мне нравится больше, чем оставленная в том будущем. Как-то здесь всё даже не проще, а честнее и прямолинейнее, если можно так сказать. Отношения и люди искреннее и честнее, жулики и лжецы есть, но к ним здесь относятся как испачканным и сторонятся. И почти всё определяет какое-то внутреннее мерило - что грех, а что нет. Но при этом никто не носится со своим мнением, как в будущем было. Та же церковь - это сила и сила большая, только и она в жизнь людей особенно не лезет, вот попробовал на нас с мамой священник надавить, а мы прогибаться не стали и он отстал, хотя может это от священника зависит и нам просто повезло... Нет, здесь мне точно больше нравится. Мои школьные подруги может подняли бы вой, что нет привычных шампуней, интернета, электричества и ещё очень многого. И я реально понимаю, что мне безумно повело оказаться там, где оказалась и если вы думаете, что жизнь на станции - это чуть ли не самое дно и нищета, вы не видели деревни, где крестьяне выживают на лебеде и больше всего похожи на узников концлагеря. На их фоне наша деревня - просто рай на Земле, где даже кошки богаче их всех. И я могла оказаться среди них, чтобы выживать, с голода никакие другие мысли в голову не лезут. И как бы я там жила? Скорее всего не выжила бы. Впрочем, на общем фоне продолжительности жизни в двадцать восемь-тридцать пять лет, не сильно и сократила бы отпущенный срок. А ведь за этот микроскопический срок девушки умудряются нарожать детей, из которых выживают хорошо если один из трёх, и даже увидеть своих внуков... Впрочем, я попала в ситуацию сомнительную в другой плоскости, но я почему-то уверена, что если уж те силы, которые меня сюда закинули, потратились, то меня ждёт хорошее будущее, и я получу свой кусочек простого девичьего счастья...

  Учить и объяснять всё девочке должна мама или старшая сестра, но у меня их нет, так, что Татьяне мне нужно быть благодарной, тем более, что учит она не на словах, а непосредственно и практически. После Наденьки она тут же в тазике подмылась, потом намазала мне ТАМ каким-то жиром, а потом стала пальчиками мою дырочку готовить. В принципе и не больно совсем, она делала всё очень медленно, наверно если бы не смазала и не готовила, то было бы больно... Тут же мысли скакнули к тому, что она рассказала про Суминского, про которого я в последний месяц и не вспоминала ни разу. Да и вообще, после того, как ворвался всклокоченный Ковырин ротмистр заезжал всего один раз, и был какой-то дёрганный и поспешил уйти, да и записочки с цветами быстро сошли на нет. А сегодня Татьяна рассказала, что гусарский офицер Суминский Николай Аркадьевич за пару недель до её отъезда к нам сочетался браком с некой девицей, за которой, по слухам, дали очень богатое приданое. А сам ротмистр уже после свадьбы дважды заходил Татьяне в салон за услугами её особенных девочек и даже напросился на встречу с ней и спрашивал про меня, но ничего не просил передать, а больше интересовался работаю ли я теперь в салоне. Татьяна старалась всё это мне рассказать между делом, чтобы не ранить нечаянно, а мне это всё стало как-то совершенно безразлично. Нет, когда я накручивала на пальчик его роскошные кудри и слушала, как он что-нибудь рассказывает, своим сочным чуть с хрипотцой низким басом у меня просто внутри где-то дрожало и сердечко трепетало. Но при этом я ведь не полная дура, и по всему понятно, что я ему интересна только как новая игрушка. Мне кажется, что он во мне даже живого человека никогда не видел. Так. Пирожок, который надкусить и если понравится быстро съесть или выкинуть и не думать о ерунде. Рассказ Татьяны меня никак не зацепил, что она заметила и явно обрадовалась. Да и понятно, сама столько влюблённых подруг и одноклассниц видела, там же мозги не просто дремлют, а интенсивно против хозяек работают, ни слов не слышат, ни что делают, не понимают. И ей такие выкрутасы с моей стороны совсем не нужны...

  Вечером Татьяна снова пришла в мою спальню и среди рассказа о том, что я сегодня делала, я как-то вдруг у неё на коленях оказалась, Наденьку она сразу вытолкала, а теперь обниматься начала. Вот нашёптывает, какая я вся из себя лапочка и красавица, целует меня, гладит всюду, а ведь я живая и кому бы не было приятно, когда так ласкают? Я напряглась, снова страшно стало, а она такая хитрая, ласкает меня и не торопится никуда, мы обе так в домашних платьях, как и были, только растрепались. Я даже не заметила, как сама её стала обнимать и целоваться. Потом она крикнула девок, чтобы помогли нам обеим раздеться, а мне уже как-то совсем всё равно стало, что со мной будут делать, просто уже трясёт всю, чтобы уже скорее делали, а то ждать сил нет. А Татьяна стала неторопливо мою косу расплетать и волосы гребнем расчёсывать, я чуть мурлыкать не начала. Так она меня и заласкала до того, что передо мной распахнулись небеса. Если это и есть пресловутый оргазм, то ради этого стоит жить, потому, что я в умелых руках несколько раз умирала и рождалась снова. Как я уснула я даже не заметила, проснулась уже утром в обнимку с Наденькой, с которой после всего мы уже целоваться стали совершенно свободно. Как я понимаю, Татьяна меня не тронула вечером.

  Почему-то вспомнилась пожилая полная женщина-психолог, которая приходила к нам в школу читать для девочек лекцию по программе основ половой культуры. Меня тогда поразило очень многое из того, что она говорила. Что не нужно безоглядно верить в глупости гламурной пропаганды, что секс - это техника и вопрос лишь в поиске умелого партнёра. Что в итоге ведёт к реализации мечты Александры Коллонтай и её соратниц, когда близость с товарищем по борьбе - это как дать стакан воды испытывающему жажду. Что, будь это именно так, то никогда ни один мужчина не смог бы конкурировать с двухголовым вибратором при ящике батареек Энерджайзер. Но уже даже то, сколько и каких вибраторов успели напридумывать производители говорит о том, что это не совсем истина. Которая в том, что самое эрогенное место в нас находится в голове, а в близости нам нужна не просто стимуляция чувствительных точек, а живой человек рядом. И что самое сложное, как говорят мудрые старики, того, кто рядом надо не просто хотеть, а прежде чем захотеть, нужно хоть немного любить. Ведь голова - предмет не только твёрдый, но тёмный и не изученный до конца. А если самая главная эрогенная зона в ней, то почти при любой попытке воспользоваться заменителем, рано или поздно всплывёт чувство глубокого разочарования и чувство обмана. И это не шутка, а очень серьёзно, вплоть до того, чтобы закончить как некоторые героини Островского. А Татьяна у меня совсем не вызывает отрицательных эмоций, и при этом профессионалка, от такого не отмахнёшься и я в её руках как пластилин из которого она может слепить почти что угодно. И если она не врёт, то цели меня сломать у неё нет, а меня нет выбора, и остаётся только верить ей. И на будущее, не забывать и постараться хоть немного любить, прежде чем хотеть...

  Так меня Татьяна и вываживала, как умелый рыбак сопротивляющуюся рыбину. Изнутри такое понимать трудно, да я и не сопротивлялась. Мне нужно знать и уметь и никто другой меня к этой совершенно незнакомой мне области не подготовит. Татьяна стала учить меня, как сделать приятное мужчине ротиком и руками и оказалось, что у меня такой маленький рот, что её колбаска с трудом помещается. Ничего особенно сложного, да и противного тоже, хотя столько от подружек наслушалась, какая это противная гадость и как им бедненьким приходится терпеть, чтобы уродам - мужикам приятное сделать. Я уж морально готовилась-готовилась, чтобы не вырвало и вообще этот живой ужас перенести. А оказалось всё просто и не выразительно. Да, вкус необычный, и необычные ощущения, что рот полный набит и это не нужно разжёвывать, но ничего особенного, да и противно не было. Я больше испугалась, когда в этот момент Татьяна рычать начала и пальцами с силой простыню мять. А она потом ещё и смеялась, что я как примерная гимназистка всё доделала, язычком аккуратно облизала, губки вытерла и на неё смотрю таким невинным взглядом, что она от смеха удержаться не смогла. По мне, так ничего смешного, она ждала, что я как Карлсон летать тут начну или утреннюю гимнастику делать? Наверно я чего-то не понимаю. Она меня учит и показывает, я учусь и научиться хочу, что же мне бегать и кричать?...

  Среди прочего Татьяна много раз пыталась ласками поднять моего петушка, но у неё ничего не получилось. Нет, он немного набухал, особенно, когда она мои грудки нежно ласкала, но я ей об этом говорить не стала. Тем более, что после неудачи она пробормотала что-то вроде "Ах, как жаль! А такой бы славный вариант вышел...", я ведь не совсем глупая, понятно для чего нужно было моего петушка расшевелить, вот только его в кого-нибудь толкать мне совсем не хочется, я девушка и мне такое не нужно... Вообще Татьяна мне очень много интересного и полезного показала и научила. Я теперь сама знаю и умею сделать многое, чтобы моему мужу со мной было хорошо, и я могла доставить ему удовольствие. Я научилась готовить себя к тому, чтобы принять мужа в себя, тут тоже тонкости, которым нужно учиться и знать. И среди прочего мне рассказали, что есть целых три варианта, как меня успешно замуж выдать. Но я не полезла расспрашивать и со своими советами в выборе и решении, Татьяна ситуацию точно лучше меня знает и выберет более удачное. А если я буду выбирать, буду ориентироваться в выборе только на обёртку, а внутри красивой упаковки вполне может навоз лежать. Фамилию Суминский как красный сигнал светофора я забыть не успела. Сказала, что полностью доверяюсь Татьяне, только попросила дать мне глянуть на выбранного избранника, вдруг меня при одном виде на него тошнить станет. На том и сошлись...

  В конце лета, в полях уже вовсю урожай снимали, а мы объелись поспевших яблок, что от сока уже губы трескались и трещины щипало. По распоряжению Татьяны мы двинулись в Первопрестольную. Теперь из-за моей Звёздочки, которую я оставлять не захотела, мы всю дорогу ехали в коляске. Не так уж и далеко оказалось, хотя на машине здесь ехать какие-то триста километров за три часа проскочить можно, или за четыре, если не спешить. Мы же ехали пять дней. На подъезде пришлось останавливаться, чтобы в деревне Гольяново Звёздочку на постой в конюшню определить. Татьяна объяснила, что в город коня тащить не стоит и дело даже не в налоге на лошадей, просто езда по улицам - это совсем не то, что по полям, да и кобылка у меня к городской толчее не приучена совершенно. Обцеловала свою любимую серую белогривую девочку и поехали меня замуж выдавать. А чего себе-то врать, я теперь товар, который нам нужно хорошо и выгодно продать. Выгодно для Татьяны, а хорошо для меня, чтобы на новом месте не вляпаться в неприятности...

  Из моих потенциальных женихов Татьяна предложила Григория Мефодьевича Гуркина. Я тихонечко в щёлку на него поглядела. Про других кандидатов она даже не стала больше говорить. Ну, что я могу сказать про волжского купца первой гильдии. Рост средний, хитро прищуренные светлые серо-голубые глаза, лицо круглое, борода аккуратно подстрижена, усы набриолинены и кончики загнуты вверх, плечи широкие. На встречу к Татьяне пришёл в костюме и визитке, вроде как по последней моде и со шляпой, которую снял в помещении. Я бы сказала цилиндр, но промолчу, названий и нюансов у шляп оказалось столько, что разбираться устанешь. Ему пятьдесят три года и он сумел получить личное дворянство как кавалер и орденоносец, я даже не знала, что так бывает.* То есть после замужества я стану полноценной барыней, хотя наши дети барчуками не будут и запишут их купеческим сословием. Господи! Машка! Анька! Дунька! Стратка! Блин! Какие дети?! В руки себя возьми! Дура оголтелая!...

  Лучше вернёмся к нашему жениху. Кстати, о детях, он вдовец уже седьмой год и дети у него уже есть, два сына и дочь, все старше меня. Вот такая я приеду мачеха, малявка и младшая к тому же. Так, что вопрос о необходимости наследников у нас не стоит. Он давний клиент особенных девочек Татьяниного салона и она его хорошо знает. Что получает она, не знаю, а мне по наследству после него ничего не причитается, всё делится между детьми, как объяснила Татьяна, она специально на этом пункте настояла. Вообще, он хоть и дворянин теперь, но купеческий брак - это покруче, чем у наших олигархов, как я поняла. То есть брачный договор, который выставляется открыто и не секретится, ну, по крайней мере, для членов семьи и деловых партнёров, в котором оговариваются даже самые ничтожные нюансы. Но при этом мне назначается постоянное содержание в двести рублей в месяц, а в случае смерти супруга по триста до момента нового замужества или смерти. В случае рождения в браке детей, составляется отдельный договор с внесением изменений в завещание и порядок наследования. Как объяснила Татьяна, этот пункт обязательный и их просто не поймут, если его не будет. Кроме того, мне принадлежат любые подарки, суммы и прочее нажитое в браке, в том числе недвижимое, что куплю или мне будет подарено. С моей стороны вносится приданое в размере пятидесяти тысяч рублей. Тут у меня волосы даже не ДЫБОМ, а БЫДОМ встали, откуда у меня такие деньги? Оказалось всё не так страшно. Эти деньги перед свадьбой Татьяне даёт сам Гуркин и они накануне свадьбы при свидетелях торжественно вносятся в банк на имя жениха как моё приданое, которое по сути так мне и принадлежит, то есть это деньги мои и моих детей никак не отчуждаемые и на которые никто кроме меня и детей прав иметь не может. Там ещё куча подробностей на все случаи жизни и смерти, болезней или увечий. Купцы здесь совершенно повёрнутые ребята, судя по многостраничному почти типовому брачному договору, могло быть раза в три толще и больше. Можно как "Войну и мир" на ночь читать.

  Вообще, мне как невесте полагается вздыхать и лить слёзы от горя или счастья, это уж как повезёт, а я вместо этого договоры изучаю и совершенно не собираюсь страдать. Знаете, как-то вот не страдается совсем. С женихом мы виделись только раз в присутствии Татьяны, он мне только ручку поцеловал и был явно потрясён, неужели я, правда, такая красивая, что мужик чуть мимо кресла не сел. А Татьяна меня предъявляла, словно она скульптор и ночей не спала, всё меня из гранита вытёсывала, пот с лица утирать устала. После ухода жениха Татьяна примчалась ко мне сияющая и сказала, что я его сразила наповал, и что если мы откажемся, то он меня просто выкрадет, как абрек какой-нибудь. И что она ни разу в жизни не видела его заикающимся и с трясущимися от волнения руками. А назавтра мне от жениха был прислан сапфировый с гарнитур из колье, серёг, кольца и браслета. Татьяна сказала, что он стоит больше моего приданого раза в полтора. А мне он понравился тем, как красиво подошёл к моим глазам и смотрится на мне. Здоровенные огранённые синие камни я как не старалась, но воспринимать их не как крашенное стекло не могу. Ну, а откуда бы взяться другому, если для меня вершина красоты - стекляшки от Сваровски и то на фотографии. Но даже при таком отношении красиво и кожа белее становится. Другие подарки как-то не особенно тронули, хотя они тоже были дорогие и красивые, но наверно я все эмоции выплеснула на этот первый гарнитур, да и не было потом ничего сравнимого с ним по красоте и качеству. Ну, как пищать от двух золотых браслетов шириной сантиметров по пятнадцать и весом под полкило каждый? Это не для того, чтобы носить, а чтобы показать, что У МЕНЯ ЕСТЬ И ДОРОГО или от врагов отбиваться! Слышала, про наручи у рыцарей, которыми они удары меча отбивать могли, вот такое мне и подарили. Действительно дорого, Татьяна с её цинизмом сразу расставила все точки и палки, что это мой непотопляемый фонд на всякий пожарный случай. Детей у меня не планируется, а от продажи этой груды золота и драгоценных каменьев можно имение прикупить и жить там безбедно до глубокой старости. О нашей помолвке с Гуркиным было официально объявлено ещё в самые первые дни по приезду, а сейчас всё стремительно двигалось к нашей свадьбе...

  Подвенечное платье меня совершенно не тронуло. Нет, меня нарядили во что-то такое пышное и воздушное, что я десяток примерок едва отстояла на табуретке и силе воли. Я чётко осознала, что понты и здесь знают, и понимают, что понты - это наше ВСЁ. Словом платье было... Было оно тяжёлое, килограммов шесть, не меньше, плюс шлейф длиной метра четыре. Вместо уже привычных мне подушечек турнюра пришлось осваивать специальный кринолин, я ведь раньше думала, что подъюбник под широкий подол бывает только круглый из обручей, которые книзу становятся шире. Оказалось, что есть кринолины для подчёркивания S-силуэта и поддержания широкого подола. С моей точки зрения это конструкция из лент и китового уса, которую какой-то инженер специально рассчитывал. Она спереди от живота идёт почти вертикально, а вот сзади делает горб как от турнюра и расширяется в стороны и назад. При этом полосы китового уса идут не параллельно полу, а изгибаются по получившемуся куполу в области турнюра по линиям ожидаемых силовых нагрузок и мне кажется сидение в такой конструкции совершенно не предусмотрено. А ещё оказалось, что как не затягивай ленты завязок на талии, но этот кринолин вертится на теле и нужно постоянно смотреть, чтобы он не съехал в самый ненужный момент, и не оказалось, что горб "турнюра" не сзади, а уже сбоку. Тем более, что конструкция кринолина пружинит, а сзади на него самое большое давление нижних юбок, подола и шлейфа и он просто выдавливается в сторону, куда и норовит развернуться. Но это ещё не всё, вы бы видели, как этот наряд надевают. Сначала я даже не поняла, что происходит. Я стояла на табуретке, на мне уже был затянут корсет, надеты все положенные нижние сорочки и кринолин, и тут четыре девки с длинными палками и чем-то на них поднятым стали на меня надвигаться. Наверно я была не первая с такой реакцией, и портной вовремя закричал, чтобы я стояла и не убегала, дескать, ЭТО - не страшно, ЭТО - моё платье. У палок длиной не меньше двух метров на концах сделаны перекладины как у швабры и на них поднимают расправленное платье, чтобы его на меня по команде ровно опустить, чтобы я оказалась внутри него. Когда я стояла и изображала терпеливую статую самой себе, Наденька осваивала спортивное развлечение, которое называется - прицельное ползанье под юбками, чтобы барыне что нужно сделать. Чего ей там ползая, только не пришлось делать. От банального поднесения мне горшка, до поправления кринолина, подтягивания сползших чулок, расправления трущих складок и ещё много чего. Что бы я без неё делала, просто не знаю. Вы представляете, платье расшито настоящими драгоценными камнями. Я то думала... Ну, подумаешь, стразами украсили, а это изумруды, сапфиры, рубины, гранаты, яшма и жемчуга. Меня бы в наше время при таком платье в бронированной инкассаторской машине с ротой автоматчиков перевозили...

  Никакого девичника не было, накануне свадьбы мы все уже так умурзались, что хотелось только спать, тем более, что в день свадьбы нам нужно было вставать до рассвета. К тому, что меня затянут в корсет, в котором моя талия стала меньше сорока сантиметров я уже привыкла, и что на швабрах на меня надвинут мой подвенечный наряд тоже. А вот к тому, что местные куафёры накинутся на мои волосы с раскалёнными плойками, при плевке на которые он шипел и испарялся, а волосы трещали, жутко воняя и сгорая, я оказалась совершенно не готова. А то, что пряди башни, которую делали на моей голове, будут приклеивать сахарным сиропом, было уже такой мелочью, что она не стоит упоминания. Жуткая вонь от сгоревшего сахара, муки и палёных перьев, мысли только о том, чтобы сознание не потерять. Короче самый-самый, в смысле дорогой, едва говорящий по-русски парикмахер прыгал вокруг меня и творил свой нетленный шедевр. Сволочь! Убила бы! Волос сжёг и выдрал у меня столько, что мне пару лет компенсацию отращивать. Возможности отбиться от него у меня не было никакой, успокаивала себя тем, что он просто полностью оправдал последний слог в названии своей профессии, который у него надо писать с большой буквы. Козёл такой! И когда он, наконец, от меня отстал, а через десяток минут после получения денег за свою работу вдруг увидел на моей голове какой-то изъян, я схватила для обороны какую-то палку, а Наденька его просто вытолкала не смотря на его крики. Но неожиданные неприятности на этом не закончились. Вы, конечно, видели фату на невестах. Я тоже видела и думала, что это предел того, что на голову могут натянуть. Оказывается здесь до фаты ещё не додумались, здесь при венчании используется покров. Это такой вышитый коврик, который на голову надевают и в нём надо всю службу отстоять, а в голове от сиропа, украшений и шпилек уже и так пара кило лишнего веса. Бедные мои спина и шея...

  В церковь меня везли в карете, но стоя и одну, а вы как думали, даже Наденька в карете не поместилась! Татьяна была моей посажённой матерью, а в качестве свидетельниц и подружек невесты были три какие-то родственницы Гуркина, я запомнила только его дочь Любашу, которая меня, кажется, искренне жалела. От кареты постелили ковровую дорожку, но когда я выходила гости радостно закричали, а кучер не удержал лошадей, которые дёрнулись. И если бы я не повисла на дверце кареты, то скорее всего покалечилась, ведь огромные колёса в железным ободом меня могли переехать. К счастью с лошадьми справились, а гости замолчали, и я потопала на каблуках (вот ведь дура, сама согласилась на каблуки больше восьми сантиметров), а под ковровой дорожкой мощённая круглыми булыжниками площадь перед храмом и мостили её очень нетрезвые люди. Но я не сломала ноги и не упала, не свернула себе шею от тяжести надетого на мою головку и вообще выжила, чем явно доказала, что я русская баба, которая решила выйти замуж...

  Уже при входе внутрь меня пробило на "хи-хи", в голове стала крутиться дурацкая фраза "круче собственных яиц" и я под покровом периодически не сдерживалась и хихикала, что окружающие наверно считали положенным невесте рыданием. В руки дали свечу с каким-то хомутиком в цветах, а священник затянул свой речитатив. Я отреагировала, когда Гуркин рядом напрягся, а священник оказывается уже вопрошал его:

  ― Имаши ли, Григорий, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пояти себе в жёну сию Марию, юже зде перед тобою видиши...

  Нас провели вокруг аналоя, сняли с голов венцы и мне, наконец, жених приподнял покров, и я смогла вдохнуть свежего (это внутри церкви и рядом со всеми свечами и кадилами, можете представить, как я уже удышалась и упрела под этим потником) воздуха. Гуркин надел мне колечко и поцеловал в губы... Всё! Я - жена! Можете начинать меня поздравлять... И ведь начали, блин...

  К счастью за свадебным столом в покрове сидеть не требовалось, а умница Наденька прихватила или нашла табуреточку, на которую меня усадили, и кринолин при этом не поднял подол платья на уровень моей макушки. Наконец я смогла отдышаться и осмотреться. Порадовала сидящая рядом Татьяна, практически единственное здесь родное и знакомое лицо, ведь Наденьку к столу не пустили. Я порадовалась за Татьяну. Ещё в Имении я показала ей, как можно аккуратно и почти незаметно краситься. Она обычно, как положено приличным дамам совсем не пользовалась красками, только мукой пудрилась, а красилась только на работе. При её довольно грубом мужском лице выглядела она ужасно, а тут я показала, как можно краситься чуть-чуть не заметно и при этом скорректировать некоторые вещи. Вернее подчеркнуть, её роскошные большие тёмно-карие глаза. Выщипала ей мохнатые чёрные брови, подправив форму, поделилась своей находкой, я ещё на станции стала мазать губы жиром на соке клюквы или черники. Сока там получалось чуть, но получалось, что губы из-за жира блестят и защищены от ветра, а оттенок едва проглядывает, скорее, только чуть добавляет тона полтора-два. Потом оказалось, что в продаже здесь есть масло какао, на котором помаду делают, да и пахнет приятно и для губ полезно. И последнее, это путём нанесения разных оттенков пудры сделать лицо немного уже, нос и подбородок меньше. Пудрой пользоваться можно, это не возбраняется, так, что результат превзошёл все ожидания. Я и сама чуть подкрашиваю ресницы и губы, нужды корректировать овал лица не вижу, а пудры, если только чуть, для ровного тона кожи. Но в сумме и на общем фоне моё лицо выглядит очень выигрышно, меня за столом все разглядывали ОЧЕНЬ разными взглядами, а мой молодой уже муж был на верху блаженства...

  Свадебные торжества проходили в снятом на неделю особняке под Москвой принадлежащем когда-то какому-то теперь разорившемуся роду, а теперь новые хозяева усадьбы эксплуатировали старинную историю поместья и неплохо на этом зарабатывали. Особняк содержали в очень приличном состоянии и богатое убранство не выглядело аляповато или вычурно. На местную кухню привезли какого-то знаменитого Московского повара с командой и роскошный стол ломился от еды и закусок... Я не ела и не пила, оказывается на свадьбе невесте не положено, да и в корсет меня затянули, а в туалет в моём наряде не сильно сходишь, вдруг Наденьки рядом не окажется. И часа через четыре меня и жениха, или теперь уже мужа, проводили в опочивальню...

  Молодожёнам выделили целое крыло, в котором Наденька уже успела освоиться, и встретила меня, встревожено заглядывая в глаза, словно спрашивая всё ли у меня в порядке. От её заботы стало так тепло в душе. Она помогла мне раздеться и, наконец, избавиться от целый день придавливающей меня тяжести. Счастье ещё, что мне не пришлось в этом наряде выплясывать. Я и на третий этаж поднялась стиснув зубы и хватаясь за перила, не думая о приличиях, от усталости спина словно одеревенела, а ноги в неудобных ботиночках были словно в раскалённых углях. Но для меня сегодня еще ничего не закончилось. И хоть больше всего на свете хотелось залезть в тёплую ванну или хотя бы полежать, закинув повыше мои бедные босые ноженьки. Назвалась груздем, что называется, нужно приводить себя в порядок и идти к мужу исполнять свой супружеский долг. По хорошему бы навести порядок на голове, но времени нет, успела только быстренько сполоснуться в тазике от пота, всё-таки под этим похожим на потник покровом чувствительно взмокла. Надела удобные разношенные домашние туфельки на каблучке, нарядную сорочку, кружевные панталончики, тонкие шёлковые чулочки, сверху пеньюар, всё в белом цвете, который разбавляет только тонкая синяя вышивка по обшлагам пеньюара и пояска, который его перехватывает на талии.

  Что удивительно, когда шла в спальню к жениху совершенно не волновалась, самым сильным чувством была досада, что не могу отдохнуть от суеты этого дня. Да и вообще, свадьба вышла какая-то не радостная. Хотя супруг был откровенно счастлив и то, как горделиво он посматривал на гостей, говорило само за себя. Но перед дверью в спальню я взяла себя в руки, собралась и радостно улыбнулась. Я уже наработала этот приём, стоило мне вспомнить тот день, когда мы все вместе фотографировались, как в груди вспыхивала радость и улыбка выходила какая нужно. В таком светлом настрое я открыла дверь и вошла...

  Не знаю, о чём думал Гуркин или у него до такой степени зашкалило чувство превосходства, что просто перестал соображать, а может просто вообще не считал меня за человека и ставил меня даже ниже какой-нибудь приблудившейся к дому собачонки. Словом, войдя я словно об стену споткнулась об его брошенное сквозь зубы:

  ― Ну, давай! Начинай...

  Сам он развалился в широком мягком кресле. Придя, успел только расстегнуть жилетку, и развязанная бабочка повисла вдоль оборок нарядной манишки. Позже я увидела и брошенные в угол по английской моде накладные манжеты и воротничок сорочки. Пьяный масляный взгляд упёрся в меня и мне он вдруг стал так противен, что меня встряхнуло ознобом. Нет, я понимаю, что он меня фактически купил, и я была готова играть по принятым правилам, но при этом даже если он меня не ставит в грош, но хоть изобразить толику уважения или хотя бы соблюсти приличия он мог. А так меня как дешёвую шлюху просто ткнул, чтобы знала своё место? Так я и не собираюсь себе чего-то отвоёвывать. За что меня так? Слёзы брызнули сами, и уже ничего не видя, я шагнула к постели, скидывая на пол нарядный пеньюар...

  Тут он вдруг быстро встал, в пару шагов обогнул меня и из какой-то склянки побрызгал на простыню чем-то красным, что я сквозь заливающие глаза слёзы видела фрагментами. Тем временем он растёр пятно по простыне и сдёрнул её с кровати на пол, а из комода достал другую простыню, и резко взмахнув руками, не стал её застилать, а просто накинул на кровать. Наверно недоумение отразилось у меня на лице...

  ― Ты же у меня девочка, хе-хе... Вот и сделал отметку, вдруг кто захочет завтра доказательства поглядеть, хе-хе...

  И неприятно заперхал сдерживаемым смехом, и хоть вроде это показатель того, что он молодец, подумал о такой вещи, но всё вышло так похабно и пошло, что никакой благодарности к нему не возникло. Но, на фиг эмоции, я теперь жена и должна принадлежать мужу! А всё остальное не существенно! Чего там сегодня говорил священник, что-то вроде "найдёт себя жена в муже своём"...** Я сделала шаг, спустила панталончики, задрала сорочку и вскарабкалась на высокую кровать и замерла на четвереньках. Заставить себя делать ещё хоть что-то не могла, было такое ощущение, что меня помоями облили. Дырочку я смазала ещё у себя, а готовить себя пальчиками сейчас было выше моих сил. Может неосознанно я делала и вела себя назло в ответ на отношение ко мне.

  Не знаю, чего ждал муженёк, но ко мне он приближаться не торопился. А я ничего не делала, как замерла на четвереньках, так и стояла в позе "собачки". Не нравится, пусть сам говорит. Наконец, кровать качнулась под его весом и он сильной рукой чуть подвинул меня, чтобы было удобнее, а я почувствовала, как скользкая от смазки мягковатая головка тычется, но не может войти... Минут десять попыхтев и ничего не добившись, он, наконец, обратился ко мне:

  ― Ты... Это... Давай, в смысле помогай... - Я повернулась и постаралась вложить в свой взгляд всё, что я хотела бы сказать и что я думаю, но не скажу. А что собственно? Я не шлюха, а жена...

  ― Супруг мой. Я пришла и не препятствую вам в исполнении супружеского долга. Про немощь вы не говорили...

  Нет, я наверно должна бы его поласкать руками или ротиком, ну, выпил, перенервничал, чай не мальчик. Вот только не нужно было ко мне как к скотине бессловесной. Как ты ко мне, так и я в ответ...

  Дальше он ещё с час с перерывами пытался пристроить свой мятый отросток, но никуда он лезть не хотел, кажется, в конце он уже совсем протрезвел и начал нервничать, а это тоже совсем не помогает в процессе. Потом он уже просто упал на спину рядом, а я как ни в чём не бывало продолжала стоять на четвереньках рядом. Моя злость уже прошла. Я пыталась понять, как же теперь из уже возникшего конфликта без ущерба выйти? Ведь гад такой! И путей для отступления не оставил. Но в любом случае это всё не сейчас. А сейчас лучше тихо уйти. Тем более, что спальни у нас разные, а то ведь пришибёт на фиг. Здесь кулаками жену поучить - как позавтракать...

  ― Супруг мой! Вы ещё будете пытаться исполнить свой долг или я могу идти спать? Простите, я сегодня ужасно устала и с раннего утра не ела ничего...

  Он что-то буркнул в ответ, что я посчитала разрешением уйти, соскользнула с кровати, завязала завязки панталончиков, накинула пеньюар и затянула его пояском на талии. В этот момент невольно глянула в огромное зеркало у двери спальни. В свете двух канделябров с шестью свечами каждый я отразилась такая... Всегда считала самой красивой фигуру Джины Лоллобриджиды,*** в неверном дрожащем свете кошмар на голове был не виден, а вот тонкая талия и обтянутые бёдра обрисовались изумительно и мне стало плевать на то, что думает Гуркин, сам виноват! Вежливо пожелала ему спокойной ночи и пошла к себе...

   * - Орден Святого Станислава, один из орденов Российской Империи и единственный, которым по статуту можно награждать гражданских лиц не дворянского сословия. Не путать с награждениями военных за ратные заслуги с мечами. Для купца получить его было очень не просто. Мы все знаем про Третьяковское собрание картин, которое он подарил Москве и многие годы меценатствовал и поддерживал русских художников. Аналогично многие строили мосты, дороги, больницы, театры и прочее за свой счёт и в качестве признания их благих меценатских дел орденский совет мог ходатайствовать перед Государем о награждении данного купца или промышленника орденом. Я уж молчу, что это ходатайство должны были поддержать Синод по представлению всех архиереев мест проживания награждаемого, и тех, где он творил свои богоугодные дела, глава полицейского департамента, купеческий гильдейский совет или совет промышленников, губернатор и прочие чиновные лица. Такое награждение требовало от купца не только больших денег, пронырливости и даже везения, но оно давало купцу право на личное дворянство и даже при обращении в геральдическую коллегию все атрибуты вроде герба, девиза и флага. Многие купцы тратили огромные силы и средства для получения такого признания, другие относились к этому резко отрицательно...

   ** - Цитату из писания привела не точно.

   *** - Фигуру этой актрисы считаю практически идеальной и восхитительной, да и вся она прекрасная без всяких пластических операций или уколов ботокса. И уж точно рядом с ней не стояли костлявые макаронины из отряда "90х60х90".

  Обессиленную меня встретила и просто утопила в своей любви, заботе и нежности моя верная Наденька. Я слова не успела сказать, как меня уже раздели, всю обцеловали и затолкали в тёплую надушенную ванну, тут оказывается была котельная и централизованная подача горячей воды. Хотя в ванной смесителя не было и два здоровенных брутальных медных крана торчали из стены, а вместо вентиля фаянсовые рукоятки, поворотом которых в ванну обрушивалась даже не струя, а каскад холодной или горячей воды. И пока я нежилась в воде, Надя ловко разобрала ужас на моей голове. Горестно поцокала над тем, как надругались над моими волосами, помыла их и укутала голову тёплым полотенцем. А когда уже в постели она подлезла мне под бочок и, прижавшись, захотела узнать подробности, я просто расплакалась. И меня ласково утешали и жалели, и почти счастливая, я уснула в объятиях родной и любимой подружки.

  Утром разбудила нас ночевавшая в гостевых комнатах и вчера почти не пившая Татьяна. В отличие от части гостей, которые куролесили до утра. Конечно, ей было интересно как у меня дела, и я ей рассказала всё, в том числе и свои опасения, по поводу того во что мне этот конфликт может вылиться. Я не плакала, но в носу засвербело. И хоть было понятно, что ей такие проблемы не в радость, Татьяна решительно подхватила меня, заставила меня накинуть халатик и буквально потащила к Гуркину. Но в пути видимо передумала и в спальню к мужу вошла одна, оставив меня за дверью. Часть разговора я не слышала, говорили довольно тихо, и я разбирала только невнятное бу-бу-бу. Но когда Татьяна завелась и повысила голос слышно было каждое слово:

  ― Ты! Кобель старый! У меня в ногах валялся, мою звёздочку за тебя отдать умолял! У меня для неё такие женихи на примете были, а я тебе поверила! И что?! Стручок мятый никуда не годен! И куда ты полез на молодую жену?! будешь вину свою замаливать! Как хочешь, но если у неё хоть волосок, хоть слезинка... Я тебя так ославлю! У вас у купцов репутация превыше выгоды, пять поколений твоих внуков оплёванными ходить будут! Моё слово верное и я его держу, ты знаешь!...

  Что в ответ бу-букал Гуркин я не слышала, а вот разъярённая Татьяна, какой я её никогда не видела шипя "вот урод!" вывалилась из двери и, увидев меня, обняла и, прижав к себе, повела обратно. Уже в моих покоях, а моя спальня была даже не спальней, а именно покоями их пяти смежных комнат и санузла, она велела Надежде меня одевать, второй день свадьбы никто не отменял. Кроме того, что уже слышала, она стала меня инструктировать. Конечно, она на Гуркина всех собак спустила и пригрозила неприятностями, которые может ему устроить, но и ей это пользы не принесёт. И при этом я ведь его жена перед Богом венчанная и должна быть ему верной и свой долг исполнять. Смысл в том, что конфликт лучше всего постараться не нагнетать, а по возможности спустить на тормозах. И вообще, Гуркин человек не плохой и не злой, в принципе с ним общий язык найти можно и мне стоит постараться это сделать. Тем более, когда мы с ним в его вотчину в Ярославль уедем. Он предо мной извинится и постарается себя хорошо вести, а остальное в моих руках...

  Тем временем Наденька меня уже расчесала, красиво заплела мне волосы в две женские косы, а не в одну девичью. При этом сумела их заплести, как я ей показала несколько способов плетения пышно, а не просто с лентой, как здесь все делают. Волосы, хоть я за ними ухаживаю у меня длинные ниже талии, но тонкие и лёгкие и коса не слишком толстая, хотя это наверно особенность всех блондинок, у неё тоже косичка тоненькая. Платье на второй день свадьбы у меня было светло-сиреневое, а на волосах белая кружевная шалька, которую я заколола в поднятые кверху косы. И хоть проснулась я с плохим настроением, но к моменту выхода к завтраку уже вполне справилась с ним и вышла, улыбаясь. Встретили меня радостно и весело. Гуркин пришёл когда я уже почти закончила завтракать. В принципе продолжение застолья запланировано с обеда и у нас было время и я подождала мужа, с которым нужно было поговорить, да и уходить, не дождавшись его выглядело бы довольно плохо. А то, что я стала завтракать не дождавшись, просто этот завтрак и был организован так, из-за того, что многие гости уже встали, а другие ещё спали, поэтому ели все по мере выхода к столу, на котором подогревали только чай, остальное - холодные закуски и пироги.

  ― Ты, знаешь, Григорий Мефодьевич! Я твоя жена и перед Богом быть твоей обещала. Может вчера выпил много и перенервничал, день то какой суматошный, я вон вчера вечером вообще еле шевелилась...

  ― Да и ты меня прости! Машенька! Сделаю, как ты говоришь. Может и правда устал сильно... Зла не держи, не хорошо это, когда в семье склока...

  Вот и поговорили. К гостям в обед оба вышли благодушные и в самом хорошем настроении. Среди гостей были не только купцы, но и дворяне, даже несколько офицеров, из которых пара молодых, которые меня уж так глазами горящими пожирали. А сколько комплиментов моей красоте выслушала, сосчитать бы не получилось. Ещё были танцы и я натанцевалась до упада, из вальсов кажется я ни одного не пропустила, а ещё устроили ручеёк под плясовую, меня в неё утащил младший сын Григория. Я еще до начала спросила мужа, как он относится к танцам и будет ли танцевать со мной, танцевать он отказался, а вот против моих танцев не возражал, дескать я - молодая и мне это нужно... Вот я наивная и потанцевала и только в конце заметила, что мой муж, как Куравлёв Бунше в фильме говорит: "Да ты нарезался! Ваше благородие!"*... Вот и мой благоверный нагрузился по самые брови и ночью мирно продрых и не покушался на мою девичью честь...

  Дядька он оказался действительно не плохой, и семья меня приняла по-доброму. Особенно близко и доброжелательно мы сошлись с Ольгой - женой старшего сына Гуркина. Все знали, что наследства мне не светит, а до детей ещё дожить нужно и если кто родится, то как ни крути, а родная кровь Богом данная. И отца дети искренне любят. Гуркин с извинениями отдарился какими-то побрякушками, и вроде всё должно было устроиться самым лучшим образом. Но ещё сколько бы раз не приходил ко мне ночью муж, но вёл себя каждый раз грубо как в первую ночь, а я не смогла через себя переступить и постараться ему помочь в реализации его мужнего права. Ну, а как, скажите, если он меня шпыняет и оскорбляет, я в ответ просто безропотно предоставляю себя и у него ничего не получается. А я каждый раз от него чувствую запах водки, видимо он каждый раз для храбрости по нескольку стопок принимает.

  Мы уехали в Ярославль, где у Гуркиных дом и головное правление их кумпанства, которое по всей Волге грузы возит и даже из Персии по Каспию товары доставляет и в лавках своих продают. Дела у них идут хорошо и Гуркин в числе успешных и удачливых купцов. И то, что он урвал молодую красивую жену - благородную паненку из Польши, тоже на его имидж играет. Про благородство и Польшу это не я придумала, кажется это сам Григорий слухи пустил, так, что я получилась дворянка не по мужу, а по рождению, а ведь после свадьбы я на самом деле дворянка. И поди пойми как оно изначально было. Хотя кто разбираться и копаться будет? Барыня и барыня, главное, что губу не оттопыриваю и веду себя ровно и по-человечески. В итоге дома у нас сформировались две жизни. Днём всё хорошо и любящая дружная семья. А вот по ночам, когда Григорий приходил исполнить супружеский долг, каждый раз я изображала тупую покорную Бурёнку и у него в очередной раз ничего не выходило. Вообще, я не очень понимаю мужчин, но мне кажется, что овладеть в такой ситуации и при моём поведении смог бы наверно только совсем одуревший от воздержания после полугодового одиночного плавания матрос. И эту мою мысль со смехом подтвердила приехавшая как-то меня навестить Татьяна, назвав меня самой милой вреднючкой, какая ей только встречалась в жизни. Но, а почему я должна терпеть хамство мужа, сам себя ведёт как пьяный биндюжник, и я должна ему при этом угождать? Я же не противлюсь и не возражаю. Хочешь? Бери! Но сама я ничего при таком грубом отношении делать не стану!

  Ярославль, как и большинство волжских городов - город купеческий и Гуркин в этом ряду в числе первых, поэтому на все губернаторские и гильдейские балы мы с мужем получаем приглашения и не пойти не можем. Я даже заслужила статус самой красивой дамы города и вниманием пользовалась в полном объёме, тем более, что как дворянку меня оделять вниманием ни для кого не было уроном чести. Это, хоть и лесно для самолюбия, но подруг мне не добавило, а даже наоборот, как вы понимаете. Нет, до разборок в туалете с тасканием друг друга за волосы тут никто не доходил, но даже представить не берусь, сколько яда за моей спиной в мой адрес сцедили местные кумушки. Гуркин, не умеющий танцевать всё время оказывался в стороне, и ему оставалось только зубами скрипеть, хотя я ни с кем не танцевала больше одного танца и вообще старалась не слишком злоупотреблять танцами. Я уже вполне освоила не только вальс, но и мазурку с кадрилью, не знаю, насколько хорошо я танцую, но ноги партнёрам вроде бы не оттаптываю, как один раз на свадьбе вышло, хотя мне несколько раз очень чувствительно сапогами по пальцам прошлись. Но ветреное поведение, как это может выглядеть со стороны, если муж не танцует, а я ведь не только танцую, а пока пригласили, пока обратно проводили, да и в танце молчать не принято, а многие кавалеры умеют говорить и иногда очень смешно, и выглядит, что я с чужими мужчинами веселюсь, а это урон репутации и не Гуркину, а всей семье и мне в том числе. Поэтому нужно очень стараться не перейти границу допустимого, но при этом не все приглашения можно отклонять без ущерба и обид, тут же целая система, а мужчины тоже друг перед другом таким образом выпендриваются и пока я в этом не разобралась несколько ляпов пропустила и заставила мужа ревновать и нервничать, но слава Богу, Ольга мне многое объяснила и расставила правильные акценты...

  Я как-то слышала фразу, что чем меньше мужчина может, тем сильнее он ревнует. Убедилась в этом примерно через месяц после приезда в Ярославль. Однажды Гуркин притащил домой повитуху и потребовал, чтобы она освидетельствовала мою Наденьку, девушка она ещё или уже нет. Уже вечером перед сном мне Наденька объяснила, откуда, по её мнению, такое странное желание у мужа возникло. Ведь она всегда со мной спит и когда Гуркин приходит в мою спальню, а мы уже легли ему приходится сначала Надю из моей постели выгонять, вот он и решил, что мы с ней любовницы, у меня ведь петушок есть. Нет, мы с ней часто играемся, ласкаем друг дружку, целуемся и нам нравится так показывать свою любовь и нежность и нам приятно. Ну, а кому неприятно, когда ласкают и ластятся? Но как Надя не старалась, но петушка ей расшевелить так и не удалось, что нас обеих не особенно и расстроило...

  А весной, как раз мне исполнилось шестнадцать, я имею ввиду моему телу на самом деле, а не по документам, по которым у меня день рожденья осенью. Гуркин поехал по уже подтаявшему льду через Волгу и сани вместе с лошадью и седоками провалились под лёд. Выбраться из воды сумели все, но он простыл и сгорел в лихорадке всего за неделю. Так в шестнадцать лет я стала вдовой. И мне было о чём думать. Теперь я уже не неизвестная девица, я вполне себе дворянка и вдова уважаемого человека, то есть формально у меня теперь очень серьёзно выросший статус. И если бы у нас был ребёнок, то я вообще могла бы до его взросления всех посылать на основании того, что я занята заботой о ребёнке и это законно и всеми будет принято. Как я уже говорила, здесь абсолютный патриархат и женщина сама по себе почти ничего не значит и ею распоряжаются либо отец или старший брат если отца нет, а потом муж. Но в этой структуре есть лазейка для вдов, фактически это наверно единственная категория женщин, которые могут быть довольно самостоятельными. Но опять таки моя красота, в которой все уверены и восхищаются, то есть мне дадут спокойно жить только пока у меня будет период самого строгого траура по мужу, а это всего полгода, ну, в крайнем случае год. А потом от женихов отбивайся, и старший сын Гуркина на правах наследника меня никак защитить не может, детей то нет, значит кровь нас не связывает! И обычной женщине не просто, а у меня ведь ещё и особенности, о которых не сразу и скажешь. Попадёшь на подлеца и будет шантажировать и не только меня, но и всю семью, а Гуркины мне уже стали достаточно дороги, люди хорошие и ко мне относятся с уважением и приязнью, даже жалеют, что я мужа потеряла и не успела забеременеть. Правду про меня только моя Наденька знает, но она под пытками никому не расскажет.

  Вот и что мне в такой ситуации делать? Приезжавшая после похорон Татьяна меня пожалела и предложила мне мужа найти, что у неё даже есть на примете очень приличный человек. Но, как я уже говорила, я ведь теперь не могу рисковать детьми Григория, вдруг нарвусь на негодяя и шантажиста, под ударом хорошие люди окажутся. С меня то взять нечего, а вот у Гуркина капитал очень большой, даже поделив его между собой и сестре оставив приданое сыновья в числе самых богатых купцов Ярославля. А где большие деньги, там и искушение большое... Я Татьяне это объяснила и она вынуждена была со мной согласиться, что гарантировать как мой новый муж себя поведёт, она не сможет, в душу ведь не заглянешь...

  Ещё в первые дни после свадьбы мне подарили уже подросшего щенка французской болонки, и Тяпа уже подросла и стала размером с кошку. Мы с Надей её обожаем и балуем, а она отвечает нам полной взаимностью. И вообще, собаки такие удивительные существа - пара килограммов сумасшедшей, мохнатой, искренней любви. Она у нас умница и жуткая чистюля и кокетка. И её весёлый лай и мокрый нос скрашивают мне жизнь и поднимают настроение. И если на лето я уехала с Надей в имение и там до самой осени почти каждый день проводила в поездках на моей Звёздочке, а Тяпа ездила со мной в корзинке, которую я приспособила на ремне через плечо, чтобы корзинка была на животе. Но с наступлением осени пришлось вернуться в город. Тут вообще почти всё делается "как принято" или "всегда так делалось". Вот кому какая разница, что я бы решила зазимовать в имении, тем более, что дом капитальный и слуги в нём зимуют. Но это не принято! И вообще, выглядит непонятно. Вот если бы выехать в имение велел доктор из-за болезни или с ребёнком маленьким решила, что сельский воздух ему полезнее, чем городской смрад, то это поймут и примут. А если молодая девушка вдруг решит уединиться, то это сразу пересуды и слухи, что там что-то не чисто и могут такого придумать, что волосы дыбом встанут. Так, что я могу ездить навещать свою лошадку пару раз в месяц на несколько дней, но не чаще. В будущем никому бы никакого дела не было, а тут всем до всего есть дело...

  А я ещё и дёргаться начинаю, что полгода со смерти Григория Мефодьевича подходят. Уже летом в имении окрестные молодые мужчины начали вокруг меня хороводить, но у меня отговорка была, что я в трауре и могла любому от дома отказать, а скоро начнут осаждать и не запретишь... Павел Григорьевич - старший из сыновей даже предложил мне подумать, может на воды в Европу съездить на зиму, что он готов мне денег дать... Заманчиво, я и в прошлой жизни нигде кроме пионерских лагерей не была, правда при мне их уже стали называть детскими летними лагерями, но по привычке их многие пионерскими называют... Вот теперь думаю, а названия то какие Ницца, Монако, Марсель, Лазурный берег... Но это ведь просто небольшая отсрочка, вопроса она не решает. Я уже думаю, что даже пристающий хоть каждую ночь Гуркин - это гораздо меньшая проблема, чем теперь образовалась. Ведь если я начну резко упираться, что после смерти мужа так горюю и страдаю, что мне больше никто не нужен, то логично уйти в монастырь, где будут идеальные условия для памяти мужа и молитвы. Про монастырь я уже говорила. А раз я мир покидать не спешу, то значит, после траура я просто обязана замуж выйти. Поздравим себя, круг замкнулся!

  Соглашаться на новый брак с кандидатом от Татьяны мне просто страшно. Надо признать, что с Гуркиным мне просто повезло, ведь он мог повести совсем не так, а я ведь практически в его власти целиком, а купцы - ребята жёсткие. Я теперь в этой среде варюсь и так или иначе многое знаю и слышу, и как разбираются с врагами или конкурентами, мурашки по спине бегают. Поэтому я думаю, что Григорий меня действительно любил не на словах и даже его нелепое поведение может поэтому и было таким дурным. Но теперь уж и не спросишь. Вот до чего же хитро жизнь устроена, покойным мы всё прощаем и всегда в итоге перед ними виноваты...

  Но тут свалились дела с той стороны откуда и не ждали. Когда я сидела и пыталась понять, как же вообще крепилось кружево, которое оторвалось от платья. Я им зацепилась за угол буфета и оно с треском повисло на углу полки. Вообще, у этого платья эти кружева, жутко дорогие из Франции, были красиво собраны вместе и на плечах наподобие эполет образовывали вроде как короткие кружевные многослойные рукавчики. И мне теперь нужно было найти то место, где этот кусок кружева был пришит, пока не оторвался. И то, что казалось таким простым вначале, ну, должно ведь быть видно, где торчат порванные нитки и место отрыва должно оголиться нарушенной системой, по которой портной своё дело делал. Но вот уже больше получаса сижу и даже злюсь, ну, в самом деле, никаких следов, словно никакого кружева с этой стороны я не отрывала. В это время распахивается дверь и Надя к криком "Барыня Мария Ивановна!" влетает в гостиную и бросается на колени обхватывая руками мои колени и смотрит заплаканными глазами, губы дрожат, слёзы текут, платок потеряла где-то волосы из косы выбились, какое уж тут платье. Отложила его, сползла к Наденьке (из-за того, что она в меня вцепилась как клещ, шансов встать и не упасть она мне не оставила), обняла свою подружку-сестричку и стала целовать её солёное лицо, приговаривая и успокаивая. И только через час она, наконец, перестала дрожать и успокоилась настолько, что смогла рассказывать.

  А история как простая, так и грустная. Я уже говорила, как она попала к Татьяне. Она фактически продала себя, чтобы погасить долги семьи и тогда казалось, что вопрос решён и её жертва не напрасна. Но дело оказалось намного сложнее. В их деревне лет пятнадцать назад поселился мужик, приехал откуда-то со своим добром на трёх телегах с пятью детьми, при трёх коровах, одном быке и трёх лошадях запряжённых в повозки. По деревенским меркам весьма зажиточное хозяйство. У местного барина откупил себе надел, но в общину не вступил. Дальше очень быстро устроился, завёл богатое хозяйство, открыл в центре деревни шинок и лавку, и скоро оказалось, что почти вся деревня ему должна, а за долги стал общинные наделы отбирать.** Долги за неё Татьяне удалось откупить, но кулак не успокоился. И когда его подкулачники подпёрли двери и подожгли дом, её брат с сестрой просто чудом не оказались дома, где сгорели родители, бабушка и ещё трое братьев и младшая сестрёнка. Брат с сестрой в это время искали потерявшуюся единственную корову, которую, как потом оказалось уже отогнали на двор кулаку. Ну, а чего не прибрать скотинку? Ведь приговор владельцам уже вынесен. Сейчас брат с сестрой спрятались в соседней деревне у сестры матери и письмо прислали. Жить там их не оставят, там и своих прокормить с трудом могут, вот она и просит меня взять их себе в услужение, а они за меня что угодно сделают и верны будут и детям велят. Такие вот новости она в письме получила. Думала я не долго, к счастью здесь четырнадцатилетние - уже взрослыми считаются, а моё письмо для них будет фактически подорожной, если их где-нибудь полиция задержит. Через почту вместе с письмом оформить перевод денег на дорогу тоже не трудно так, что уже назавтра съездили на почту и всё сделали. Осталось только ждать, когда моя личная прислуга в три раза увеличится. Я бы может помогла им просто устроиться, но оказалось, что и это не так просто. Устроиться брату в банду - не проблема, даже просить никого не нужно, бандиты сами найдут и к делу пристроят. А вот определить учеником какому-нибудь мастеру - там такие игры начинаются. Ученик, пока мастер не решит его отпустить - фактически его бесправный раб на посылках, а до уровня подмастерья, если ты не родственник мастера не поднимешься никогда. Вот и ходят в учениках лет по двадцать, а потом их переводят в просто работники, они уже настолько вросли в ситуацию, что их уже всё устраивает. Пойти на завод учеником можно, но потогонную систему при четырнадцатичасовой рабочей смене при полном отсутствии санитарных норм и техники безопасности - это реальность, в которой до тридцати доживают единицы. А чего хозяину завода дёргаться, за воротами толпа желающих на освободившиеся места стоит.*** После таких раскладов я согласилась с Наденькой, что принять их в услужение будет далеко не худшим вариантом. Тем более, что Гуркин содержание мне оставил, а его сын мне его выплачивает скрупулёзно. А три тысячи шестьсот рублей в год - это в полтора раза больше денежного довольствия старшего офицера крейсера**** Российского Императорского флота. Так, что прокормить ребят смогу, да и сама от голода зубы на полку не положу. Тем более, что почти все эти деньги за всё время моего супружества не тратила почти, да и так мне Григорий давал, не вспоминая про то, что только его подарков в драгоценностях у меня больше чем на сто пятьдесят тысяч, да и приданого пятьдесят тысяч у меня в виде векселей лежат, а это здесь сумасшедшие деньги. Да и после таких вот случайных разговоров я начинаю понимать, что фантазии писателей, которые в будущем пишут, как приходит попаданец и одной левой Россию на новый курс поворачивает. Да и я, если попробую что-нибудь сделать, только лоб расшибу, а толку - шиш... Почему при таких деньгах я просто не купила где-нибудь в глухомани хороший дом и не уехала туда жить? Неужели дети Гуркина мне бы в этом не помогли? Помогли бы конечно. Вот только уехать без разрешения главы Ярославского дворянского собрания я не имею права, а он такого согласия не даст, я же у нас молодая и красавица, читай хорошая жена кому-то, кто ж меня отпустит. Гуркин-младший по моей просьбе справки наводил. Тут паспортов нет, но учёты такие строгие, что не забалуешь. Обойти это можно только получив разрешение губернатора или императора. Самой смешно, где я, а где император... Так, что я пока сижу тихо, может и пронесёт, не станут же меня как абреки в кавказских горах красть и под венец тащить. У нас во дворце культуры Мольера ставили, и я к ним на репетиции несколько раз заходила, очень мне нравилось. Вот там фраза запомнилась: "...Кто время выиграл, тот всё выиграл в итоге...". Вот я и не спорю с умным французом...

  Брат с сестрой Надины приехали меньше чем через месяц, усталые, глаза испуганные. Федя и Алёнка, двойняшки, младше Нади на два с половиной года. Фёдор уже вытянулся, нескладный угловатый подросток, на голову выше нас, вихры соломенные торчат, кость крупная, вырастет красавчиком, глаза голубые, похож на актёра, который рыцаря Айвенго играл. Алёнка выше меня сантиметров на десять, уже вполне оформившаяся фигуристая девушка, она чуть темнее Нади и от этого выглядит намного интереснее внешне, в здешнем отсутствии косметики. Только глаза у неё тёмно серо-голубые, наверно именно такие стальными называют, при взгляде на неё в голову лезет желание её потискать, такая няшка с распахнутыми почти круглыми анимешными глазами на аккуратном личике. Если бы ещё здесь пользовались косметикой, её глаза чуть сильнее подчеркнуть и вся Япония двадцать первого века рыдала бы взахлёб, глядя на её фотографии. Маленькая рядом с ними Наденька их строит как кутят и они её слушаются безропотно, хотя делает это она как-то без злобы, а даже с любовью. Да и положено ей, она у них старшая, тем более, что родителей теперь нет. Надя мгновенно их застроила, принесла икону, поставила их на колени и приказала клясться перед Богом мне в верности и службе до смерти. Поклялись, икону поцеловали, перекрестились, мне руку поцеловали, и глаза такие, словно я их сейчас живьём без соли есть стану. Но это, я думаю, Надя им втолкует, что ничего страшного я с ними делать не стану. Я в своё время у Татьяны спрашивала про эту клятву, как я поняла, вассальная клятва рыцарей перед этой нервно курит в сторонке. Ведь рыцарь обещает служить сюзерену, но только в пределах того, что не наносит урона его рыцарской чести. То есть взбрыкнуть может и имеет право в любой момент, как, к примеру, рокош объявить своему королю, которому присягал. А с этой клятвой, прикажу пойти и горло перерезать хоть себе, хоть кому другому, пойдут и перережут, правда, потом могут и мозгами поехать или руки на себя наложить, но клятву выполнят.

  Надежда не стала откладывать, ведь Алёнка будет моей личной служанкой и увидит всё, как не прячь. Затопила баньку и мы пошли втроём мыться, да и ребятам с дороги помыться нужно, они совсем истрепались, а деньги у них половину украли в дороге, ну, а что сделать, деревенские они и в городе их в два счёта обчистили. Так, что добирались они с приключениями, хорошо, хоть добрались. Фёдор после нас помоется, а для меня баньку натопили, очень уж я здесь париться полюбила. Наденька меня раздела, голову мне мягкой тряпкой замотала и потом с Алёнкой в моечную вошла. Пока я сидела, петушка видно не было, а потом, как я встала, чтобы на полку прилечь, чтобы меня попарили с веничком, у Алёнки глаза круглые стали, но Наденька на неё рявкнула и шевелиться заставила. Меня так душевно в два веничка попарили, даже не представляла раньше, какое это наслаждение. И ведь не лупит меня никто, а вениками то волну горячего воздуха нагоняют, а следом веник в прохладную воду макают и мокрыми прохладными листьями по коже проводят, никакого массажа не нужно. Вся кожа словно новорожденная, после баньки выходишь и лететь хочется.

  А потом Надя заставила Алёнку меня мыть. Тут тоже есть нюансы. Для меня сначала было как-то непривычно, но Наденька меня быстро приучила к тому, что моё дело только поворачиваться и стоять или сидеть, когда меня всю намывают. Причём, меня, как барыню, моют только душистым мылом и натуральной морской губкой, она такая нежная, на мягкий поролон похожа по ощущениям, даже представить сложно каким путём она в Россию попала. Где-то в южном море её на дне отодрали от какого-нибудь коралла, потом очистили от всех твёрдых вкраплений, просушили хорошенько и сюда привезли. Сами они моются, как и я раньше обычными лыковыми мочалками, правда я добилась, что бы спинку мне лыковой мочалкой тёрли, но это максимум, чего мне удалось добиться. Наденька если упрётся, её танком не сдвинешь - "Барыня! У вас такая нежная кожа, что мочалкой её содрать можно! И не пристало вам лыком тело драть!", и фиг ты её убедишь передумать. Но сначала мне делают маску для волос и корней, намазывают на волосы и втирают в корни, на травах с яичным желтком, так приятно, когда голову массируют, не описать просто, как это приятно. И волосам полезно, они уже от того, что противный куафёр натворил, отошли. Потом волосы заворачивают, чтобы состав подействовал, а меня начинают намывать, а я стою и смотрю, и чувствую себя маленькой лялькой, которую мама в корыте моет, тоже приятно, чего тут скажешь. Наденька контролирует, что сестра делает, заставила её моего петушка намыть, и чтобы не забыла головку открыть и там тоже помыть, хорошо, хоть сегодня брить не нужно. Алёнка похихикала и всё сделала, руки у неё ещё не такие ловкие, как у Нади, но я выдержала щекотку, а потом голову промыть и слабеньким раствором щёлока с травками волосы помыть и сразу после этого раствором уксуса, чтобы волосы мягкими и шелковистыми стали. Потом ещё пару раз меня окатили и сполоснули, и я пошла в предбанник, посидеть в холодке, насладиться тишиной и чистотой. Наверно Наденька права, она гораздо лучше своих родственников знает и наверно правильно делает, а я пью прохладный квас с хреном, он чуть сладкий, даже не жжёт, а приятно холодит нёбо, в горло течёт и дарит такое наслаждение, что куда там всяким кока-колам. Волосы замотаны в мягкую тряпочку, я сама в простыню завёрнута, на стенку отструганную лопатками откинулась, глаза закрыла и такое наслаждение, даже не описать, как здорово, вся кожа дышит, мышцы словно помытые и новенькие, сейчас лето и по ногам не дует, зимой так тоже можно посидеть, но ноги лучше сунуть в обрезанные валенки, которые специально для послебанного использования при бане держат...

  Да! Про бритьё, я не оговорилась, я нашла в одной лавке в Москве перед свадьбой безопасную бритву, в смысле станок с тремя лезвиями в комплекте и правилкой с натянутой кожаной лентой и баночкой с пастой для правки лезвий. У меня уже стало расти внизу в паху и подмышками, подмышками совсем чуть, а вот внизу больше и волосы тёмные, что я их стала без сожаления брить. Ножки брить не хочу, или пока не хочу, на них только беленький пушок, так, что можно. А бритва интересная. Лезвие немного другой формы, я видела станки в будущем, там лезвия тоньше и их после использования сразу выкидывают, а тут их перед использованием на полосе натянутой кожи правят, чтобы потом острыми использовать. Там всё так серьёзно сделано, для станка и лезвий коробочка где всё по своим отделениям лежит, а для принадлежностей другая. Жутко интересно и необычно... Слышно, что девочки моются и разговаривают, о чём говорят не понятно, только отголоски долетают, но уверена, что про меня, и ладно, это свои и ничего плохого от них не нужно ждать. В этом есть что-то удивительное, когда есть кто-то, кто не может тебе плохо сделать и можно ему безоглядно доверять как самой себе...

   * - Фраза из к/ф "Иван Васильевич меняет профессию". Фраза из сцены, когда за столом пьяный Бунша делится с Марфой Васильевной откровениями - как им - царям тяжело живётся. И потом требует у Милославского ключи от кабинета...

   ** - Описываю классическую и наиболее распространённую схему, по которой работали будущие кулаки, с которыми как с проказой боролась Советская власть, а современные либерасты чуть не плачут от умиления в их адрес, ведь настоящие хозяева на земле! И сами работают и других заставляют! И вообще, сельское хозяйство в России того времени если не убыточное, то окупается едва. Вообще, на тот момент всего три десятка лет, как отменили крепостное право, одно поколение сменилось, и едва начали нарождаться в деревнях общины, которые хоть немного поднимали рентабельность сельского труда. И потом упомянутых кулаков назовут МИРОЕДАМИ. Наш народ и русский язык удивительно точны в своих прозваниях, если таковое не соответствует действительности, то прозвище просто не приживётся, соскользнёт с человека и забудется. Значит это каннибальское прозвище живое и по существу верное, и надо очень отличиться, чтобы такое прозванье заслужить. Так вот, официальные статистические данные по кулацкому хозяйству (в тем времена в отчётах оно называлось зажиточное): По людям - как и в других семьях. А вот по скоту - больше десяти коров (в средней семье одну иметь за счастье было и кормилицей называли, а быка на всю общину одного держали, если не пахали на нём). По лошадям - 7-12 голов. Поясню, одна семья может использовать на работах не больше двух лошадей, при везении трёх, больше не возможно. Имеется ввиду не просто запрячь и обозначить занятость, а пахать на них, да и площадей для большего количества нет, личные хозяйства имеют регламент и ограничения по размерам, то есть даже семь лошадей - это ненужное количество, которое ни один крестьянин держать просто так не станет. То есть, кулаки их держат для того, чтобы давать их в аренду соседям. Замечу, не просто так, а в долговую аренду, денег у крестьян нет, им ещё и выкупные платежи платить (Спасибо доброму батюшке Царю Сашке второму "Освободителю", ядрён лапоть, который своим кокетством с Европией Россию ниже плинтуса опустил), поэтому "добрый" мироед предлагает очень простую схему, что сейчас даёт лошадь, а расплачиваться нужно долей с урожая. Звучит замечательно и даже благожелательно по-соседски. Вот только договор составляется не на половину или четверть от собранного урожая, а на конкретное количество зерна или чего там крестьянин выращивает, а ведь ещё и грамотных среди крестьян не слишком много. А у нас, кто не помнит, зона рискованного земледелия, у нас не Франция или Аппенины с их шикарным ровным средиземноморским климатом, у нас неурожаи на каждый второй год, не считая первого. А ведь есть ещё и "правильные" хитрости, у того бедолаги, на которого кулак нацелился в кабалу себе загнать, начинаются "случайные" потравы посевов, пожары амбаров, мор на скотину нападает, ну, не углядели и ботвы картофельной глупая скотина наелась, да потравилась. Осень приходит, а платить нечем, урождая нет, а договор составлен. А долговое законодательство Российской Империи было очень жёсткое, были долговые тюрьмы и суды, и попадать туда никто не хотел. "Добрый" сосед - кулак может даже пожалеть на первый раз и перенести плату на следующий год, конечно удвоив размеры выплаты, ну, это же понятно, ему ведь тоже навар нужен. И крестьянин радостно с верой, что в следующий год расплатится и заживёт - кум королю, психология крестьянская такая, что дальше тактических выгод не видит ничего, хотя при трудной жизни крестьян это помогает выжить, но против него играют почти профессионалы. Только кто сказал, что через год потрав не будет и новый амбар не сгорит? А для чего, спрашивается кулаку своя армия "подкулачников", которым он зарплату платит и они только за то, что кому надо сарай сожгут или зубы выбьют, в поле не ломаются и в красных шёлковых рубахах ходят. И через рандолевый зуб цыкают на односельчан, которые не смогли так хорошо и правильно устроиться. Кулак начинает выбивать по одному, селян из общины обкладывая их долгами, и скоро за долги у общины земли уже нет, она уже вся через паи членов общины кулаку принадлежит, и он решает, как деревня будет жить и будет ли вообще. А перед тем, что в "своих вотчинах" творили некоторые кулаки легендарная Салтычиха детсадовская девочка на прогулке. И при всём этом стояла практически пустая Сибирь, которую заселить пытались столетия, пряниками заманивали, программы принимали, вот только вбито в русского крестьянина с молоком матери, что землю политую потом отцов и дедов бросать не след! И кулакам даже никакого крепостного права не нужно никуда не сбегут, будут юшку кровавую с разбитых губ вытирать и терпеть, и детям завещать... Так, что не нужно слушать сказки про жутко работящих русских фермеров, которых злые большевики кулаками прозвали и в ГУЛАГе сгноили. Вот только снова враньё. Осудили и поражение в правах присудили, в лагеря отправляли только за доказанные тяжкие уголовные преступления (обратите внимание ТЯЖКИЕ, это убийства и жестокие изнасилования), обычно один из семьи принимал на себя вину, а вся большая семья со своим скарбом ехала на поселение за Урал, где им поражённым в правах запрещалось занимать руководящие должности, служить в органах самоуправления, получать государственное бесплатное высшее образование. А уже на детей это не распространялось, да и не страдали они особо, вот только злобу на власть они пестовали и хранили по-крестьянски основательно и детям завещали. Как было плохо бедным "ущемлённым" кулакам - для иллюстрации Боря Ельцин - сын потомственного кулака (жена его Наина из такой же семьи), семья которого была поражена в правах и выслана за Урал (ну, не слишком далеко, прямо на Урале и осели). Получил бесплатное высшее образование, откосил от армии из-за отрубленного "случайно" пальца, вступил в партию, занимался руководящей работой на самых разных должностях вплоть до поста президента России, выполнил завещание предков, сделал всё, чтобы уничтожить страну.

   *** - Многое можно сказать про Ленина, но он был абсолютно прав в своих выкладках по организации восстания, когда низы не хотят, а верхи не могут. Пошли бы в смуту рабочие и крестьяне, если бы жили хорошо? Если бы в беспросветной реальности был, хоть один лучик надежды на лучшее? Так, что не просто так поднялась вся огромная страна, крестьян придушенных кулаками и выкупными платежами, не считая других долгов. А это четыре пятых солдат в армии, это те же крестьяне только с винтовками, которых без патронов бросают как мясо на долговременные укрепления германского фронта в какой-то чужой Польше или Галиции. Объясните крестьянину, что население, которое демонстративно плюёт в них, говорит на другом языке и другой религии - его братья. А рабочие, которые не идиоты и видят, что они всего лишь смазка отработанной машины, которая перемалывает их жизни и здоровье в угоду прибылей инородцев. Больше двух третей производств принадлежит иностранному капиталу и сидят их директора и управляющие, да и на принадлежащих русским заводах куча немецких или американских инженеров и управленцев, которые и по-русски то не говорят. Тут и большевиков было не нужно. Они и сами признавали в октябре семнадцатого, что власть не завоёвывали, а просто подняли, когда она никому уже была не нужна, потому, что не было ни одной силы способной её в тот момент удержать. На Николашку пулемёт не наводили и пальцы пассатижами не плющили, сам от трона отказался, а его братец - Михаил носился где-то по Уралу и корону принять отказался, это же свободу его ущемит. А ведь тот же Николай выпендривался незадолго до этого написав, что у него профессия "Хозяин земли Русской", хреновый хозяин, который от своего отказывается едва на него цыкнули, за своё нужно глотки рвать и стоять насмерть, если это правда твоё, а не стырил у больших под шумок. И такой моральный урод страной управлял! Жуть! Про наркомана и дурака "царя-Кирюху" (великий князь Романов Кирилл Владимирович, извините за мой французский) даже говорить смешно, и как его деточку у нас принимают как единственного потомка и наследника. На корову тоже можно рясу натянуть, но она попом не станет, хотя так же смешно... К слову, в шестидесятых в САСШ умерла Ксения - родная сестра Николая, а её дети от Великого князя Сандро (тот ещё моральный урод, одни его опубликованные в Европии мемуары, где он оплевал всех кого только мог, чего стоят) никуда не делись и не умерли, вот уж где крови Романовых хоть залейся, но про них, имеющих реальные права нигде и ни слова... Странная штука история...

   **** - Реально видела цифры - денежное содержание старшего офицера крейсера первого ранга в 1900 году составляет 2100 рублей в год и это в России считалось очень хорошим доходом позволяющим содержать не только самого офицера, но и его семью. Для справки, начальник службы корабля (старший артиллерист, например) имеет денежное содержание в размере 1300 рублей в год, это чуть больше ста рублей в месяц. С такими деньгами офицеру уже можно было жениться. Молодой мичман на корабле получал 30-50 рублей в месяц, а на берегу в два раза меньше. Эти данные, чтобы стало понятно, что значат триста рублей содержания у моей героини.

  В разгар золотой осени городской парк чудо как хорош и в нём так тихо и мирно, что можно спокойно посидеть на мокрых скамейках после короткого дождика, перебирая разноцветные такие красивые листья. Тяпа счастливя на этом раздолье с весёлым лаем носится по шуршащим листьям белым меховым колобком. И на лицо невольно ложится улыбка, которая не очень сочетается с чёрной вдовьей кружевной накидкой на волосах поверх чёрной фетровой шляпки. К счастью мы не католики и мне позволительна даже в трауре некоторая вольность в выборе туалетов, от меня требуется только чётко обозначить факт траура, а для этого довольно чёрных лент или платка на голове, ну, и чтобы не слишком дразнить окружающих не носить кричаще яркие цвета. К слову, белый к ним не относится, иначе прошедшим знойным летом я бы просто сопрела. На Звёздочке ездила в простом лёгком белом платье. Достаточно было нашить на рукава по чёрной атласной ленте и завязать их бантами, такой же заплести волосы. Теперь я снова могу носить одну косу, как девица, а могу и две. Ну, со школы из прошлой жизни не люблю две косички, особенно, когда мама их подвязывала этакими баранками и повязывала бантом, бр-р-р-р! Даже хвостики по бокам с бантами никогда не нравились, уж лучше один и сзади или на макушке, и лучше без банта, вечно он развязывается в самый неудобный момент, как его не затягивай. Ещё пришлось все шляпки украсить вдовьими лентами, это обязательно, только со шляпкой в форме... Даже не знаю, как её форму назвать, но мне очень нравится, она накрывает макушку головы и небольшим языком (как козырёк у кепки повёрнутой назад) стекает на затылок. По всему краю идёт собранное гофрой кружево, а верх украшен цветами из лент и страз. Я когда увидела долго не могла понять, как автору такое в голову пришло, а потом решила купить, оказалось, что мне очень идёт. Хотя тут шляпок в форме таблетка довольно много и часть из них очень похожи со стороны на казачье седло, а лента, которая крепит шляпку на макушке очень напоминает подпругу и очень сложно не хихикать, когда видишь значительные сосредоточенные лица местных матрон с этими сёдлами на головах, а широкие ленты сбоков поджимают часто не маленькие щёки. Вот со своей шляпкой долго не могла придумать, как пристроить к ней чёрную ленту, а носить её мне хотелось, красиво ведь. В итоге решила просто сделать по бокам и чуть сзади два больших спадающих ниже кружева банта и поменять ленту, которая идёт сзади на затылок и крепит шляпку на голове, только я её завязываю не сбоков, а перекрестив ленту сзади на шее, и потом охватываю шею.

  Так, что летом я ездила в белых лёгких нарядах, с чёрными бантами на плечах и на шляпке, иногда в ветреную погоду в качестве удерживающего шляпку использовала кружевной не очень широкий кружевной чёрный шарфик завязанный на шее с концами брошенными на спину. Ну, и перчатки чёрные кожаные заодно, я бы ещё пальцы обрезала, получились бы тактические перчатки, как братик рассказывал, но сие есть невместно! Госпожа и сударыня Мария Ивановна, вдова почтенного негоцианта и дворянина Григория Мефодьевича Гуркина. К слову именно так моё официальное представление теперь звучит. То есть я не Мария Гуркина, а по имени и отчеству как дворянку, а дальше, чья я вдова и покойного мужа именуют полностью с регалиями. В этом тоже есть своя логика, может и не очень понятная с первого взгляда, но на самом деле очень стройная система, выработанная и устоявшаяся за века...

  Не знаю, похожа ли я со стороны на Чеховскую даму с собачкой, но Тяпа - это замечательный повод погулять в городском парке. Здесь ещё нет десятков ротвейлеров и прочих кавказцев с бультерьерами, которые в городах загадили все газоны слоем в десяток сантиметров, что ступить некуда, вообще мало у кого, как у меня маленькая комнатная собачка для души и относятся к этому меховому комку белого очарования с улыбкой. Сегодня Тяпа привела ко мне девочку лет семи, которая по-взрослому после книксена представилась мне:

  ― Сударыня! Позвольте представиться самой, я Натали Белоглазова, здесь гуляю со своей бонной, а ваша собачка меня к вам привела. Прошу не посчитать это за неучтивость. - От её старания выглядеть, как взрослая улыбка сама набегает на лицо. Миленькая девочка в капоте и рыжеватыми кудряшками обрамляющими миленькое детское личико с распахнутыми карими глазами.

  ― Ну, что вы! Сударыня! В ответ позвольте тоже представиться самой. Мария Ивановна, вдова и хозяйка этой очаровательной собаки по имени Тяпа.

  И после этого, когда выяснилось, что я совсем на неё не сержусь, и ей за "такое страшно неприличное" поведение ничего не будет, на меня обрушился просто поток вопросов и информации. Что её папа служит в городской управе, а у неё есть ещё братик и скоро будет ещё кто-то, а она всё равно будет самая старшая. А что такое болонка? И почему французская, если известно из названия, что она из Болоньи, а это и есть Франция? Я из памяти выудила, что название болонка от названия провинции Болонья и вопрос ребёнок задал вполне логичный и резонный, вот только ответа у меня не нашлось, ведь правда, масло - масленое получается. Как я понимаю, мы с ней обе скрасили друг другу прогулку и остались очень довольны этим. И если встречу её ещё, то значит её родители не стали порицать наше знакомство, эта болтушка точно всё раскажет. Город то не такой большой, а я, так получилось, фигура довольно заметная, хотя было бы гораздо лучше, если бы наоборот. Судя по всему, у девочки родители благородные и они вполне могут посчитать, что общение их дочери с выскочкой вроде меня не очень хорошо. Хотя, по распространённой Гуркиным версии, я из польской шляхты, то есть хоть и нищая, но происхождение самое благородное, ведь в России все чужие титулы и происхождение признаются на равных. Вот никогда этого не понимала. Как после присоединения Грузии в Империи княжеских родов стало в десять раз больше. Ведь почти любой грузин с клочком земли за душой легко подмахивал у царицы Тамары грамоту о своём княжеском достоинстве. Или какой-нибудь мордвин или кумык приходит и заявляет, что у него есть сабля, а дома он ОЧЕНЬ БА-АЛШОЙ ЧАЛАВЕК и ему безропотно жалуют дворянство, в то время, как русскому перешагнуть в другое сословие - не проще, чем через голову вывернуться. Хорошо, хоть после грузин перестали всех князьями именовать и появились у нас "благородные" русские ханы, беки и эмиры. Про присоединённую христианскую Польшу после этого даже грех было возражать, вот только не учли, что в этой волшебной стране мания величия - национальное заболевание и каждый второй - потомственный шляхтич самых благородных кровей ведущий род непременно от какого-нибудь легендарного короля или на худой конец императора, это если не вспоминать каждого первого, у которого род ещё древнее. И если в самой Польше для подтверждения шляхетского достоинства нужно хотя бы саблю показать, то для добрых русских и сабли не нужно и так признают благороднее некуда.* Так, что я получилась вся из себя потомственная и при голубых кровях. Впрочем, меня вполне устроило сегодняшнее общение и если я Наташу больше не увижу, то горевать не стану. Кто же тогда мог знать, что эта случайная встреча станет эпохальной и приведёт к таким изменениям в моей жизни...

  Я почти не удивилась, когда назавтра моя радостная Тяпа с разгона запрыгнула на руки своей новой знакомой. Тяпа вообще выросла среди всеобщего обожания и наверно искренне уверена, что весь мир существует для её одной, что впрочем, не мешало никому и ничуть не уменьшало её очарования и любви к ней. Наташа, наверно как любая нормальная девочка её возраста с радостью тискала лижущуюся радостную мохнатую девчушку. Так мы с ней и стали встречаться и общаться. Сопровождающая девочку похожая на театральную афишу своим молчанием и монументальностью фройляйн Эльза, походкой и типажом вылитая Фрекен Бок из мультика, которую Наташа по привычке называла бонной на самом деле сменила бывшую французскую гувернантку, теперь девочка учила латынь и немецкий, который постигала в общении со своей воспитательницей, но во время прогулок воспитательница предпочитала молчать и не мешать кляйне медхен шпацирен бегать и развиваться. С живой и подвижной Наташей было даже интересно. И хоть мне приходилось довольно много ей рассказывать, но и она в своей болтовне рассказывала очень много интересного мне. Для меня словно открывался совершенно незнакомый мне мир детства в дворянской семье и вообще отношений в этом незнакомом мне довольно закрытом слое людей. Я же чаще рассказывала просто сведения, которые так или иначе почерпнула из своей прошлой жизни о природе Земли или истории и жизни разных народов. Ну, а кто бы ещё рассказал девочке про африканские племена, где красота женщины определяется длиной её шеи и для этого чуть не с рождения девочкам на шею надевают специальные обручи, которые постепенно вытягивают шею и каждый год добавляют новые к уже имеющимся. Так доходит до того, что у некоторых местных красавиц шея длиной больше пятнадцати дюймов. Я здесь уже так наловчилась оперировать местными мерами длины, что перевести вершки, локти, сажени или дюймы в привычные мне сантиметры или фунты и пуды с берковцами в килограммы, не проблема. Для местных эти меры естественны, они ими и думают, но с переводом и у меня неплохо получается. А про этих красавиц вспомнила по какой-то фотографии, как эти чернокожие девицы с множеством обручей на шеях позируют фотографу. Или про большую белую акулу, которая нападает на людей и бывает до десяти метров в длину. И что зубы и челюсти у неё так удивительно устроены, что она чуть ли не единственное животное в мире, способное откусывать от совершенно плоской поверхности. А когда оказалось, что здесь ещё кажется не перевели Киплинга, а может он ещё и не написал свои книжки, мы набрели на настоящий Клондайк возможных тем для разговоров. Сначала я рассказала как помнила историю Рики-Тики-Тави, потом ничуть не хуже пошёл Маугли, которого я не особенно переживая рассказывала по нашему мультфильму. А дальше был Малыш и Карлсон, немного адаптированный вариант каникул в Простоквашино. Вообще, оказалось, что вспоминать и рассказывать мне самой интересно не меньше, чем Наташе слушать. А ещё мы с ней без музыки разучивали и пели детские песенки. А я вспоминала, в основном из советских мультфильмов, до которых с детства была сама не своя. Да и песенки чудесные, у меня вообще очень большое подозрение, что в этом времени такого жанра "детские песни" не существует. И мы с Наташей с радостью звонко распевали "Облака - белокрылые лошадки...", "От улыбки станет всем светлей...", "Я на солнышке лежу...", из Бременских музыкантов и много других не из мультфильмов, но тоже замечательные вроде "Резинового ёжика" или "Заболела что ли Баба-Яга" и песенка Водяного. А ещё может совсем не детские, но которые Наташе понравились не меньше: "Ромашку",** Высоцкого "Песенка попугая", "В жёлтой жаркой Африке", "Почему аборигены съели Кука" и совершенно неожиданно очень понравившееся "Снег кружится, летает и тает"... Память у девочки совершенно не испорченная рекламой и прочим мусором, хороший слух, запоминает буквально с двух раз целиком и текст и мелодию. Так, что в дождливые дни я даже грустила, что не могу пойти на прогулку...

  А потом в один из дней Наташа пришла на встречу и по её взбудораженному поведению я поняла, что сейчас будет что-то необычное. Едва поздоровавшись со мной и подхватив Тяпу на руки она протараторила, что "она сщас..." и усвистала взметнув юбки своего платья, чтобы буквально через минуту притащить за руку чуть упирающегося высокого офицера, и пока я пыталась сообразить как мне в такой ситуации себя вести, я поняла, что он смущён даже больше, чем я... Серьёзный мужчина моложе тридцати лет в форме, в которой я совершенно не разбираюсь, с некоторой уверенностью я бы сказала, что это не морской офицер и то, что это военная форма, а не чиновный мундир. Вообще, я хорошо разглядела только форму Суминского, но там настолько узнаваемая гусарская парадная форма, что просто вопросов не остаётся, а тут просто зелёная с погонами, в которых я как баран в ананасах, правда форму я разглядела позже, а вначале он был в непривычно длинной шинели красиво перетянутой ремнём, и судя по тому, как его левая рука всё время была прижата к ноге и словно нащупывала что-то, он привык ходить с саблей, которую левая рука придерживает, чтобы не болталась. Высокий, а может высокий для моего маленького роста, под метр восемьдесят, широкоплечий, в необычно маленькой фуражке и сапогах с простыми шпорами. Уже позже я разглядела, что у него светлые карие глаза, наверно именно такие называют "глаза цвета виски" располагающее правильное лицо и короткий ёжик каштановых волос. Наташа не очень страдающая строгим соблюдением этикета выпалила:

  ― Маша! Знакомься! Это самый лучший дядя на свете и любимый братик моей мамы Миша! Миша! А это самая лучшая и самая красивая... Она правда вдова, но она просто замечательная! Её Маша зовут! Вот! - И смутилась, видимо поняв, в какое неудобное положение она нас всех поставила.

  ― Сударыня! Простите мою племянницу! Имею честь представиться, капитан Коршунов Михаил Кириллович. А ещё я дядя этой очаровательной и не очень хорошо воспитанной девочки. - Резко качнул головой и прищёлкнул каблуками, звонко звякнули металлом шпоры. Не знаю, как вам, а у меня от такого вот поклона и звяка даже где-то внутри дрогнуло и отдалось теплом в животе. Но взяла себя в руки и представилась в ответ, одновременно протягивая руку для поцелуя.

  ― Очень приятно! Мария Ивановна Гуркина, вдова, в девичестве Рогальская, сударь.

  ― Бесконечно рад нашему знакомству. Я приехал в отпуск, а Наташа второй день мне только о вас и рассказывает, моя сестра, если бы не её положение, уже бы наверно ревновать начала. И я очень рад, что Наташа ни в чём не приукрасила, скорее поскромничала.

  ― Ну, вы чего? Маша! Дядя Миша! Пойдёмте гулять!...

  Михаил подставил мне откинутый локоть, и я положила на его предплечье даже не ладонь, а только пальцы. Мы ещё не настолько знакомы и близки, чтобы я могла себе позволить брать его под руку, засовывая кисть изнутри под локоть, в нашем случае допустимо только едва опереться пальцами и не важно, он предложил руку, чтобы выйти из кареты или идти прогуливаясь. Всё-таки не зря меня мадемуазель школила. В результате всю эту прогулку меня и капитана развлекала безостановочно щебечущая и играющая с Тяпой Наташа. А меня почему-то периодически окатывали волны смущения, и я постоянно ловила себя на том, что у меня горят щёки и уши и я ещё больше смущалась, представив, как мою светлую кожу, заливает яркий румянец. Но при этом я видела, что суровый капитан смущается не меньше меня, а руку мою держит, как невесомую тонкую и хрупкую хрустальную вазу и кажется, даже дышит через раз. Словом, всю прогулку мы так оба и промолчали...

  Назавтра я собиралась на прогулку разрываемая двумя совершенно противоположными и сильными чувствами, я одновременно хотела бежать в городской парк скорее, и при этом, чтобы с неба обрушился ливень, град, цунами, но только бы мне было не нужно никуда идти. Я очень хотела, и боялась этой прогулки. Вернее встречи с капитаном, который будет молча сопеть. И едва дыша изредка украдкой бросать на меня горячие взгляды, которые я чувствую, даже не видя их, и от которых меня охватывает смущение. Потом в какой-то момент меня словно накрыла какая-то волна полнейшего пофигизма и я быстро собралась и вышла из дома, чтобы сесть в коляску, которая довезёт меня до парка. Погулять по парку в длинном красивом платье - это ещё возможно, но не идти почти через весь город. На облучке привычно устроился Фёдор уже успевший как-то обжиться и влиться с налаженную жизнь дома Гуркиных.

  К моей радости Наташа пришла с дядей. Она снова радостно занялась Тяпой, которой было совершенно плевать на мои переживания. А мы снова сидели молча, как я вдруг вспомнила, как подруга читала мне однажды поэму Кедрина "Зодчие" и как она меня тогда потрясла, что я немедленно нашла её и выучила, хотя поэма не очень большая и выучилась буквально за пару прочтений. В ней настолько чёткий связный последовательный сюжет, а слова простые и так подобраны, что запоминается почти сразу. Но, как мне кажется, главный секрет был в том, как подруга читала мне эту поэму. Вообще, я много раз слышала, как актёры читают-декламируют стихи, там иногда даже до подвываний доходит, а уж как стараются голосом, что чаще всего слушать их не хочется. Переигрывают, стараясь не столько донести сами стихи, сколько показать свои возможности диапазон голоса и спектр своих ужимок, а стихи... Да, при чём здесь какие-то стихи? Если творческий человек самовыражовывается... Подруга же читала мне не особенно напрягаясь и вообще полушёпотом и это было очень созвучно с концовкой, где "... И запретную песню, про страшную царскую милость, пели в тайных местах, по широкой Руси гусляры...". И получалось, что и мне подруга спела полушёпотом тайную песню, потому и тихонько. Я встряхнула волосами и сама не поняла, как успела подозвать Наташу и обняв её прижать, чтобы она слушала и не отвлекалась:

  Как побил Государь Золотую орду под Казанью.
  Указал на подворье своё приходить мастерам.
  И велел Благодетель, гласит летописца сказанье,
  В память оной победы, да выстроят каменный храм...
  У меня получилось и слушали меня, замерев и, кажется, не дыша. И когда я закончила, у Наташи по лицу, как и у меня текли слёзы. Она прижалась ко мне, а я гладила её по худенькой спине...

  ― Маша! А почему он такой плохой и злой?

  ― Наташенька! Царь не плохой и не злой. Пойми, он - царь. Он даже думать должен не так, как простые люди.

  ― Почему! Не может быть так!

  ― Может! Наташенька. Вот представь, в городке вспыхнула стращная эпидемия, там много людей, молодых, старых, детей, взрослых, стариков, мужчин и женщин. И первое что прикажет любой правитель или даже просто начальник или умный врач, это окружить город и никого из него не выпускать, а если кто-нибудь попытается убежать, то солдаты, которым приказали окружить город будут должны стрелять и не важно, кто будет перед ними, даже если это будут женщины и дети...

  ― Как? Так нельзя!

  ― Наташенька! Так нужно. После того, как город окружили и надёжно изолировали, внутрь идут врачи, чтобы попробовать спасти, кого смогут, а все вокруг обязаны не допустить распространения эпидемии. Даже если все жители города умрут, это будет гораздо меньше зла, чем если эпидемия вырвется, и умрут жители сотен городов. И правитель должен отдавать такие приказы, это его право, но это и его долг и грех этот он должен взять на себя, освобождая от него тех, кому он приказал. Наверно самое большое горе страны, когда царь или правитель позволяет себе быть просто человеком...

  На вопрос о том, кто это написал честно сказала, что Дмитрий Кедрин, а когда он жил или ещё только будет жить у мены ответа не было, ну, не себе же авторство присваивать...

  А назавтра был ливень, и когда я стала наряжаться через день, Наденька хитро глянула и даже не спросила, а словно сама с собой проговорила:

  ― Ой! Влюбилась барыня наша...

  И вместо того, чтобы как-то её одёрнуть или перевести в шутку, я поняла, что она абсолютно права и тихо поглаживая пытающуюся меня поторопить Тяпу, я села на кровать...

  И меня уже совершенно не интересовало как сочетается с синим тёплым салопом моё тёмно-синее платье и какие перчатки лучше: чёрные кожаные или синие вязаные... Передо мной словно пропасть разверзлась! Как же я могла позволить себе так расслабиться, а ещё ведь рассуждала, что не имею права подводить детей Григория Мефодьевича, от которого не видела ничего плохого, а что у меня с ним не сложились отношения, ну, так получилось... Одно дело клиенты Татьяны, которые полностью отдают себе отчёт на ком женятся и делают это осознанно и даже желают такую как я. И совсем другое - Михаил, никаким боком не имеющий к этим проявлениям жизненных неожиданностей отношения. И стоило мне осознать и представить, как его такие милые глаза смотрят на меня даже не с ненавистью, а с презрением и отвращением, что вопрос встречаться или нет, больше не возникал. Пока я сидела и даже не думала, а просто впала в какое-то подобие ступора. Какое думать? Когда раздавленная настигшим меня пониманием я просто сидела, а думать... Думать в такой ситуации так больно, что делать этого не хочется...

  Ближе к обеду зарядил дождь, и у меня даже возникла формальная причина, почему я не поехала гулять в городской парк. Я бездумно сняла с себя то, что могла снять сама, руки поднимались, как налитые свинцом. Я прекрасно понимала, что скоро мне всё равно придётся что-то делать, но сейчас у меня не было никаких сил думать об этом. К обеду меня пытались расшевелить мои девушки, а потом, наверно позвали, пришла Ольга и тоже стала меня тормошить. Что я делала до вечера не вспомню, даже под пытками, а утром... Ну, а что вы думали? Сбежала я... Послали Федю купить нам купе до Москвы и уже к обеду с Наденькой и Алёнкой грузились в поезд, Фёдора оставили здесь, решили, что он нам в Москве не понадобится.

  В Москве временно разместились на приличном, на вид, постоялом дворе, а я одна решила попробовать найти Татьяну, мы ведь без предупреждения и кто знает, где носит эту деловую даму. Но Татьяна оказалась в салоне и в таком виде, что я её едва узнала. Мало того, что она была пьяна до крайнего предела, то есть она уже почти не соображала, меня она не узнала, да ей, кажется в её состоянии вообще было всё равно, кто вокруг неё, но это не мешало ей пытаться неверными руками наливать себе из пузатого графина красное вино или наливку, половину проливая прямо на скатерть и хлебать из стакана обливаясь и громко грюкая кадыком. Эта картинка почти выбила меня из колеи, ведь стоит добавить к этому то, как она при этом была одета. На ней был блестящий кожаный корсет или жилет, я не очень поняла, перетянутый широким ремнём с тяжёлой блестящей бляхой. Ниже широкие с оборками ярко красные панталоны с разрезом посредине, из которого высовывалась её опавшая колбаска. На ногах чулки подвязанные под коленом, правда один наверно сполз и был не виден из сапога, но второй красный оказался кокетливо подвязан широкой полосатой красно-чёрной лентой красивым бантом. На ногах надеты пиратские ботфорты с квадратными носами с опавшими ниже колен раструбами голенищ и металлическими пряжками на подъёме стопы. Но шокировали меня даже не эти грубые мужские сапоги, а их сорок-последний-растоптанный размер. Татьяна вообще крупная, но я как-то раньше не обращала внимания на размер её ножек. Сверху наряд продолжал мундир - китель тёмно-зелёного цвета с двумя рядами блестящих металлических пуговиц и здоровенными погонами с пышной золотой бахромой эполетов. На голове чудом не свалилась в цвет мундира треуголка украшенная пучком чёрных страусовых перьев и какой-то металлической кокардой. Из-под шляпы свисали сосульками слипшиеся кудельки её рыжих волос. А нанесённая на лицо краска размазалась, кажется чёрным были подведены глаза, а остатки ядовито-красной помады заляпали даже кожу щёк. Увидев такое в тёмном переулке можно было даже без дополнений лишиться сил к сопротивлению. Возможно, описанный наряд был не полон, потому, что вокруг валялись какие-то тряпки, но разбираться с этим не стали.

  Обрадованная моим появлением верная Катерина попросила помочь Татьяну уложить, а я сдуру согласилась. Ничего не соображающая хозяйка салона тем не менее сопротивлялась нам довольно успешно и мы вдвоём с ней еле справились. Позвать в помощь ещё кого-нибудь Катерина отказалась, объяснила, что будет очень плохо если хозяйку в таком виде ещё кто-нибудь увидит. Пришлось нам самим откантовать пьяную тушку в соседнюю комнату, где имелся топчан или лежак, на который мы её и уложили. Опытная Катерина притащила и поставила таз у изголовья и кувшин с рассолом, если я правильно опознала мутную жидкость с плавающими кусочками чеснока. На последних каплях человеколюбия вдвоём сумели стянуть с неё сапоги. Просто сдёрнуть у меня сил не хватило, поэтому я обернув сапог какой-то тряпкой, чтобы не пачкать платье зажимала его подмышкой и держала второй рукой, а обнявшая Татьяну обеими руками Катерина упиралась мне в плечи босыми ногами и толкала из всех сил. На удивление, способ сработал. Я где-то видела, как человек зажимал сапог между ног и хватал руками, а владелец сапога толкал его второй ногой ниже спины и бедолага летел вперёд вместе со снятым сапогом. Но не в платье же такое делать, у нас и так получилось. Чтобы пациентка проснувшись не пошла куролесить, связали ей колени простынёй или тряпкой какой-то, в её состоянии это почище кандалов будет. Потом Катерина отвела меня в какую-то комнату с зеркалами, где две хихикающие девицы помогли помыться и привести себя в порядок. После этого я уехала к себе, договорившись с Катериной, что она не даст с утра Татьяне продолжить "веселье".

  Назавтра к моему приезду Татьяна уже успела полечится и была навеселе. Но ещё вполне соображала и обрадовалась моему приезду. Сидела слушала ворох её горестей, на фоне которых мои и правда выглядели как-то мелко и невинно. В штопор она ушла после того, как Настя угодила в полицейский участок за безобразную драку и Татьяне едва удалось её оттуда выцарапать. Поясню, Настя - это дочка Татьяны, которая на пару лет старше меня и я с ней познакомилась, когда приехала в усадьбу под Костромой. Родившей её женщины уже нет в живых, и Настя совсем отбилась от рук. Вообще, если бы она не попробовала при встрече меня изнасиловать, я бы считала её очаровательным человеком. По крайней мере, она именно такое невинное первое впечатление производила своей внешностью. Зеленоглазое рыжее кудрявое чудо с таким ангельским выражением на миленькой курносой мордашке, что подвоха с её стороны ждать в голову не приходит. Уже после знакомства и когда я сумела отбиться от неё, когда она пыталась затащить меня в свою комнату, я узнала всю историю. Любовница Татьяны и одна из её девочек забеременела вроде как от Татьяны, хотя она в это время и клиентов обслуживала, но Татьяна поверила, что это её ребёнок и не дала травить плод. Родился мальчик, которого сразу оформили как девочку, Татьяна решила, что так ребёнку будет проще устроиться в жизни, и когда вырастет она сможет даже принять дело матери. Насте дали самое лучшее из возможного за деньги домашнее образование и она ни в чём не знала отказа. Вот только выросла очаровательная внешне и с абсолютно испорченным нутром личность без внутренних запретов и развращённая вседозволенностью. Кстати, я в чём-то благодаря Насте встретила к себе такое доброе отношение. И предложенную схему Татьяна придумывала для своей дочки, для меня специально ничего ей придумывать было уже не нужно. Хотя и раньше её "особенные девочки" пару раз уже выходили замуж за влюблённых в них клиентов. Словом, Настя старше меня на два года в прошлом году, наконец, вырвалась на свободу из деревни и пустилась во все тяжкие...

  ― Понимаешь, Машуля! Я тебе как-то говорила, что есть девушки, которые вынуждены продать себя, а есть шлюхи... - Всхлипывая, говорила Татьяна, о том, что произошло. Ситуация, на самом деле настолько одинаковая, что в моём будущем, что в это время. Золотой ребёночек, которого разбаловали и для демонстрации своей "родительской любви" практически откупились от него и развратили до крайних пределов, в угоду своим ХОЧУ творит всё, что приходит в его голову. - Я же ни в чём ей не отказывала, да в неё пылинки сдували, как принцессу растили. Сюда приехала, всех "целеньких" мне перепортила...

  ― Кого?!

  ― А, не важно. Это мы так нетронутых девочек называем, девственность ведь тоже можно продать, и цену дают очень хорошую, есть любители. Уже пришлось её от срамной болезни лечить, а теперь оказывается она ещё и опиум курить приучилась...

  ― А за что её в полицию забрали?

  ― Да пошла в Славянский базар с приятелями из благородных, нашла ведь самую шваль, с жиру бесятся, и устроили там, в зале ресторана безобразную драку. Ну, племянника градоначальника и сыночка полицмейстера сразу отпустили, а вот Настю пришлось мне выкупать. Сейчас заперла в "мягкой комнате" в подвале и не знаю, что делать. А она там требует, чтобы ей опиума принесли, уже лицо себе разодрала и связать её пришлось...

  Я росла в не слишком благополучном районе, так, что, кто такие наркоманы знала не понаслышке, как и то, что никакие методы и деньги, потраченные на лечение наркомана, ничего не дают. И мне кажется, что эти сами наркоторговцы платят деньги за разные сказки про то, что кого-то сумели снять с иглы и вылечить. Думаю я так, по одной причине, что очень многие слышали про такое, но я ни разу не видела ни одного вылеченного на самом деле. Даже переставших пить хронических алкоголиков видела, а вот бывшего наркомана ни одного. И говорить сейчас об этом Татьяне я точно не стану, и жалко её, она-то Настю любит по настоящему, дочка для неё свет в оконце и смысл жизни...

  Утром я проснулась в том самом состоянии, которое можно описать двенадцатью буквами, это когда "головка - БО-БО, денежки - ТЮ-ТЮ, во рту - КА-КА". Ну, кроме денежек, этот пункт меня не коснулся. Я никогда не знала, что такое похмелье, ведь напилась впервые за две свои жизни. Но опыта у меня хватает. Как с утренним страданием Ковырина, да и других на станции, так и с приведением в сознание нашей мамочки, а часто и её очередного ухажёра из прошлой жизни. Но на себе я все прелести "прилёта птички ПЕРЕПИЛ" познала впервые, и мне это очень не понравилось. Больше всего хотелось, не шевелясь умереть немедленно. Вот только требовательные позывы мочевого пузыря мне такого шанса оставлять не пожелали. Двигаясь, как свежеоживлённый зомби я попыталась сквозь ресницы осмотреться и наметить, за что бы ухватиться, чтобы перевести себя в вертикальное положение. Кто-то добрый расслабил шнуровку корсета, но спать в дневном корсете - это не самое умное занятие. Я хоть и сплю в корсете, но это специальный разношенный мягонький для сна, надетый поверх байковой ночной сорочки, с обмятыми краями и не затянутый до предела дневной. А этот врезается в подмышки своим твёрдым жёстким краем и если бы не ослабили, то возможно даже натёр бы где-нибудь прищемлённую кожу до волдырей. Но и так совсем не здорово, а вставать в корсете - это тоже особая процедура. Это не голенькой вскочить просто согнувшись в пояснице. В корсете тело такого манёвра категорически лишено и вставать нужно скатившись к краю кровати и одновременно скидывая вытянутые прямые ноги вниз, как рычагом противовеса поднимая верхнюю часть тела в вертикальное положение. А обычно утром меня будит Наденька, которая меня подхватывает и помогает, а встаю я, ухватившись за её протянутую руку. Но это явно не сейчас и я пытаюсь понять, где я и что делать...

  Что-то тёплое и тяжёлое придавило ноги, но поднять голову и посмотреть страшно, кажется от такого движения моя бедная голова лопнет. Из горла вырывается какой-то хрип-сип вместо слов, но ЭТО в ногах зашевелилось и на меня смотрит чёрный негр, вернее негра. Ой, нельзя допиваться то такого, уже глюки пошли. Но эта негра или мой мираж в ответ на мои попытки изобразить упавшего на спину жука выпутала меня из одеяла или во что я там оказалась замотана и поставила на ноги. И ведомая желанием не надуть лужу под себя прямо здесь, я двинулась куда-то за дверь и дальше... ― Ой! Привет! Ты новенькая?! - На меня уставилась молоденькая отвратительно живая девчонка в чёрных кудряшках с папильотками, кажется так называют повязанные на волосы для кудрей лоскуточки. Ещё удивительнее был её наряд, одетая, а скорее больше раздетая в чём-то голубом с перьями, в коротком корсете с болтающимися над ним грудями, белых панталонах и туфельках со смешными пушистыми помпонами. И девушке кажется, совершенно не требовались мои ответы. - Что, с клиентом нарезалась? Ой, у меня тоже так было, ты давай сматывайся, а то Катька или Палка увидят, такой штраф вкатят, внукам выплачивать останется! Ты вообще, чего здесь шароперишься?

  Мой организм ведомый логикой, что туалет должен быть где-то на улице, а судя по тому, что позади девицы вижу широкую лестницу, мне надо по ней спуститься, я попыталась отодвинуть говорунью и двинуться дальше, как меня сбоку подхватила омерзительно живая Катерина:

  ― Ой! Госпожа! Ну, куда же вы подались?

  Пискнув "Ой!" говорливая девица и ещё пара её товарок испарились, как и не было никого. А у меня, наконец, началась жизнь, вернее приведение меня в живое состояние. Мне быстро помогли решить физиологические проблемы, даже без необходимости куда-то идти, влили в меня капустного рассола, а потом горячего сладкого крепкого чая, усадили за стол, перед этим завернув помытую и голенькую в тёплый плед или одеяло и сверху подарком настоящего волшебника безумно вкусное пирожное-корзинку со сладко-кисленькой начинкой и облачком взбитых сливок. Минут через тридцать я уже вернулась в мир живых и смогла даже задавать вопросы...

  Лучше бы не задавала. Катерина, которая оказывается, совсем не пьёт, вчера весь вечер сидела рядом и сейчас с бесстрастностью штамповочного автомата рассказывала, что и как вчера происходило. Сами понимаете, что такое общаться трезвой с пьяным в дым человеком, которого нельзя обругать и пинками отправить спать. Да и опыт у Татьяны не чета мне. Словом, так или иначе, но я скоро уже пила вместе с ней, единственное, я отстояла право пить не водку, а какое-то, по её словам, лёгкое вино. Тем более, что я в этом ничего не понимаю, да и не хочу понимать. И много ли мне надо при моём цыплячьем весе и субтильной комплекции. Так, что к стадии "Ты меня уважаешь?!" я приблизилась моментально. По мере рассказа Катерины я стала с ужасом вспоминать, если не всё, но многое. И если вначале больше Татьяна жаловалась мне на Настю, что кроме опиума и разнузданного поведения она ещё и деньги начала в карты просаживать. И что с ней делать Татьяна не представляет. Маленького ребёнка можно в угол поставить, розгами высечь, на худой конец, а со взрослым человеком что сделаешь? А все планы матери Настя растоптала, потому, что ей нравится эпатировать окружающих и она не скрывает, что она на самом деле мальчик и от эффекта обалдения окружающих получает удовольствие, и при любом удобном случае задирает подол и с готовностью предъявляет "доказательства". А потом видимо я выпила уже достаточно и стала жаловаться уже сама, как мне в Ярославле все надоели. И какого замечательного человека встретила. И какой он хороший. Но быть я с ним никак не смогу. Потому, что я - уродка такая, а он мне этого не простит! И хоть руки на себя накладывай. А ещё Гуркин - гад, так и не смог овладеть молодой женой, и я вдова, но так с самой свадьбы не тронутая. Словом жизнь не удалась! Само собой, всё это с пьяными слезами и соплями...

  Катерина всё это рассказывает безэмоционально, видимо есть у неё опыт. Вспомнила негру, её здесь правда "арапкой" называют. Она оказалась Дуней, и имела феерическую историю. Её совсем малышкой обнаружили русские моряки остановившие судно работорговцев в океане. По всем правилам пойманных с поличным работорговцев повесили, на корабль высадили перегонную команду и отконвоировали до ближайшего порта, где и оставили разбираться местным властям. А через несколько дней плавания обнаружили маленькую чёрную девочку, которая сумела пробраться на русский корабль и пряталась. Высаживать не стали, и она любимицей всего экипажа прибыла в Россию, где её определили в сиротский приют, из которого она удрала ещё ни слова не понимая по-русски, вернее понимая одно слово из пяти, но виртуозно по-матросски нецензурно ругаясь, на корабле научилась. Потом она оказалась воспитанницей монастыря, где её обучили грамоте, покрестили, и всё шло к постригу, но она и оттуда сбежала. Добралась до Москвы, где попала в салон, в качестве экзотической игрушки. Вроде всё шло спокойно, но первому же клиенту она чуть не отгрызла ухо, едва он до неё дотронулся. Вот Татьяна с пьяных глаз и решила мне её подарить, дескать, я точно сумею с ней поладить. И что мне с этим чернокожим чудом делать? Но и это ещё не всё, Татьяна вчера вызвала нотариуса и оформила меня как её единственного душеприказчика, потому, что Насте веры нет, что промотает всё за неделю. Ага! А я в качестве мадам и хозяйки салона и не одного - это нормально. Нет! Пить надо меньше! Ой, не зря говорят, что пьяная женщина - это страшнее цунами. Катерина сидит и всё это монотонно рассказывает, не повышая голоса, видимо не раз уже. Чувствуется навык, я одновременно вспоминаю и понимаю, что она не врёт. Только совершенно не представляю, что мне с этим знанием и проблемами делать. Убежала, называется, от сложностей. Ирония судьбы по-русски... Тудыть её! Как же был прав Женя Лукашин прыгая под ёлкой "надо меньше пить"!...

  Татьяна опухшая и помятая появилась только к обеду. К этому времени я уже пришла в себя, поела, помылась, привела в порядок свою одежду, сбагрила чернокожую Дуню, Катерина обещала, о ней позаботиться, совсем нет желания на себя эту странную экзотику вешать, своих проблем хватает... А Татьяне очень стыдно, что она вчера мне пообещала отписать всё своё имущество, но теперь делать этого не хочет, хотя, как я понимаю, сделает, если я упрусь. Пришлось уговаривать её и успокаивать, что мне это не нужно, что я всё за шутку приняла. К тому времени, как поехала на постоялый двор, где девочек оставила, у меня от этой суеты уже снова голова разболелась, а ещё нужно успеть сегодня переехать в квартиру, которую для нас Татьяна выделила. Можно и завтра, но нас в квартире уже ждут, так, что неудобно, да и постоялый двор у нас только сегодня сговорен и оплачен, и вообще, не место в трактире для трёх молодых девушек...

  В Москве мы пробыли до Рождества. Даже не представляла, что это совсем не похоже на привычный мне Новый год. На станции мы праздновали Рождество много раз, были ёлки. Но праздник запомнился почему-то строгим рождественским постом и праздничной службой по его окончании. Но большой город праздновать любил и праздновал с шумом, с размахом, весело и затейливо. На улицах радостные весёлые раскрасневшиеся от мороза лица, везде торговцы с разными сластями и напитками в разнос, множество потех и зрелищ, от выступления кукольников до санных покатушек на горках. Даже не заметила, как меня закружила эта чехарда. Да! Чехарда - это игра оказывается такая с перепрыгиванием друг через друга и задачей удержаться на спинах, на которые запрыгнули или завалить тех, кто внизу. Само собой, что я в этом не участвовала, девушки здесь в качестве зрителей, а парни перед нами выделываются, выходит шумно и весело. По прошлой жизни почему-то хорошо помню, что зимой почти постоянно снизу холодно, даже в брюках и если под ними не тоненькие колготочки, а вполне себе шерстяные рейтузы или лосины, всё равно холодно или зябко. А тут совсем не так. даже на станции, когда бегала в не слишком длинном сарафане и тёплых кальсонах, если даже босая по снегу, подошвы мёрзнут, а в дом заскочишь, к печи подскочила и тепло. А про кальсоны тоже хочу сказать. Я думала, что кальсоны - это белые или голубые с начёсом страшные нижние подштанники с гульфиком для мужчин. Оказалось, что здесь так называют миленькие тёплые панталончики ниже колен и они в отличие от панталон без разреза посредине и в них очень тепло, как вообще тепло под длинным подолом платья. А сверху приталенная шубка или салоп на меху и в отличие от летних безрукавных моделей тёплый с рукавами, красиво украшенный и длиной до колена, так, что попа не замёрзнет. На голове меховой капор с большими полями-козырьком и с одетой поверх него тонкой из козьего пуха шерстяной шалью, которая не только утепляет и удерживает капор, но и укутывает шею и верхнюю часть груди. Тёплых перчаток или варежек нет, но муфточка в комплекте салопа даже теплее и удобнее, а перчатки только тоненькие. На ногах не модельные китайские сапоги из кожи молодого дермантина, а удобные валеночки или бурки, в которых тепло и удобно. Нет здесь засыпанных солью мерзких луж на тротуарах, хотя в свежие конские каштаны шагнуть запросто. И всё равно, можно часами в удовольствием гулять, смеяться, подкрепляться пирожками и горячим чаем у уличных торговцев или зайти в любой шинок или трактир, которые в местах гуляний двери распахнули и в них ничего злачного, а самовары призывно дымят на крыльце, выставленные прямо на мороз.

  Вообще, здесь люди гораздо лучше адаптированы к зиме, даже в наших городах, где тёплые места в изобилии и если замерзла, то можно двигаться от одного до другого перебежками. Но куда денешься от поездки в навсегда промёрзшем скрипучем троллейбусе, в котором даже дотрагиваться до чего угодно страшно тем, что кажется тут и примёрзнешь до весны. А если подумать, то нас всех переодели по Европскому образцу, где минус пять - великое похолодание и виноградники в Провансе гибнут. Там можно зиму в ботиночках отходить или в курточке длиной едва до пупка с непокрытой головой, как в кино французы утепляются, в костюмчике и полосатым шарфом на шею повязанным. Даже их Санта Клаус в сапогах и перчатках, когда наш Дед Мороз в валенках и рукавицах, да и шуба до пола почти, а не красная коротышка с ремнём. Тут даже в дальней дороге в открытых санях или коляске сели внутрь, в полость ноги засунули, сверху в мохнатый тулуп завернулись и хоть минус сорок, тепло и уютно...

  Меня одно время здесь удивляло, что нигде нет дублёной кожи наружу, это я не про тулупы говорю. У нас же дублёнки в каких только видах зимой не носят. А здесь, даже если вещь стриженым овчинным мехом внутрь, то снаружи или выделанная гладкая кожа поверх дублёнки, а чаще ткань вроде сукна. Или тёплое пальто утеплено изнутри мехом даже не зайца, а лисы, а снаружи хорошо выделанная кожа или ткань. Но ведь настоящая рыжая лиса и внутри стыдливо спрятана. У нас бы такую на воротник и ещё и гордились ужасно, а здесь её за дорогой мех не считают, как и белку на подкладку наравне с зайцем. А вот бобра на воротник или отделку, особенно у мужчин носят с удовольствием. У меня вот шубка из куницы лесной, длинная почти до земли, такая лёгкая и тёплая, у нас такая как мерседес бы стоила, а тут это не особенно дорогой мех. Как и муфточка из солонгоя, рыжеватого цвета, это вроде колонка или норки, мне эту муфточку чуть не насильно к шубке в нагрузку всучили. Чего-то я не понимаю наверно...

  Но хорошее ведь не может длиться долго. И на одной из горок среди святочных гуляний Тяпа вдруг рванула как ракета. И пока я решала, как мне её теперь искать, она уже притащила смеющуюся радостную разрумянившуюся Наташу Белоглазову. Надо ли говорить, что она была не одна, а со своим любимым дядей...

   * - Вспомнилось по случаю, курляндский потомок судейских стряпчих каким-то чудом выслуживших самое простое потомственное дворянство, из остзейских крестьян, которых с собой туда когда-то тевтонские и ливонские рыцари пинками пригнали, я про Ивана Фёдоровича Крузенштерна, если кто не понял. Указанный Ваня, ну всё-таки предки из судейских, выправил себе бумаги и поступил в морской корпус. А это, элита страны, по положению о четырёх учебных заведениях Российской Империи (Училище правоведения, Пажеский корпус, Морской корпус и Царскосельский лицей) для поступления в них требовалось не менее ста лет благородных предков за душой. Откуда у потомка судейских крючков взялись сто лет дворянства, не знаю, наверно снова сыграло наше нежное отношение ко всему иноземному, но тут есть один нюанс. Проскочив внутрь, возвращаться к вопросу происхождения считалось неприлично, а сам факт обучения и окончания указанных учебных заведений был чем-то вроде знака качества и гарантии одновременно на вопросах происхождения и родословной. Так, что наш Ваня пролез и выучился, вроде даже не из последних был. Потом молоденький мичман попал на практику в английский флот, где пропитался снобизмом и апломбом этих пенителей всех океанов. Есть невнятные указания, что сумел отметиться как умелый спец по выбиванию у матроса нескольких зубов с одного удара. Вообще, для английского флота это даже не зверство, так рутина от скуки, у короля много, это про корабли и экипажи. Хотя, мне думается, что русскому офицеру больше к лицу было бы прославиться чем-нибудь другим. Да и Бог бы с ним. Но вопрос происхождения для нашего молодого офицера - больная мозоль, а куда деваться, если из грязи вылез. Потом Крузенштерн оказывается командиром корабля в кругосветной экспедиции. К этому моменту в России уже напрочь забыли уроки и умения Петра Великого и целое поколение моряки на Балтике не покидали Маркизову лужу (Финский залив, правда так его тогда ещё не называли), а при попытке эскадренных манёвров корабли сталкивались и цепляли друг друга снастями. Про то, чтобы залпировать речи уже никто не вёл, и решили с чего-то начинать. По-русски замахнулись сразу и широко: экспедиция "Восток" и "Мирный" Лазарева и Беллинсгаузена на крайний юг нашего шарика, а вторая "Надежда" и "Нева" Крузенштерна и Лисянского вокруг света. Но тут случилась накладка, на наших восточных рубежах вдруг обнаружилась страна, о которой заговорили американцы (читай англичане) после захода кораблей под командованием Пери в Токио. А у нас Русско-Американская компания там лапку чуть не на весь Тихий океан начала накладывать (А ведь и правда наложила. Фактически РАК сделала русскими владениями Аляску, Командорские острова, Алеутские острова, выкупила всю Калифорнию и установила русский протекторат над всем Гавайским архипелагом, фактически и получается весь Тихий океан, южнее только Австралия с восточным берегом и Чили остались не охваченными). И решили, раз уж в ту сторону наши корабли идут, так пусть и нашего посла в Токио завезут. Теперь представьте себе статус: капитан шлюпа (корабль меньше фрегата) в звании капитан-лейтенанта Иван Крузенштерн и официальный глава всей экспедиции до момента посещения Японии, полномочный посол Российской Империи, потомственный русский дворянин и граф Николай Резанов (Да, тот самый, который из "Юноны и Авось" влюблённый в Кончиту, правда тогда ещё с ней не знакомый) на одном корабле в многомесячном плавании. В принципе, соотношение как у офицера и старшины, последний - это Крузенштерн, если вы не поняли. Но дальше начинается самое удивительное. Капитан корабля ведёт себя "ни в какие ворота". Николая Резанова сопровождает в поездке в тот момент второе лицо в РАК Александр Баранов друг и соратник на тот момент уже покойного великого Григория Шелихова - основателя РАК. Лично я уверена, что каждый из пары Шелихов-Баранов сделал для России раз в десять больше Крузенштерна, не смотря на памятник в Питере. Но вот формально Баранов из купеческого сословия и на этом основании Крузенштерн - капитан отказывает Баранову от посещения кают-компании и вместе с ним перестаёт посещать её Резанов, а потом он вообще перестаёт разговаривать с капитаном не в состоянии выносить друг друга. Тут даже не солидарность. Грубо говоря, в РАК Баранов один из основателей и основных владельцев акций. А вот Николай Резанов едва тянет на младшего партнёра и акции получил в приданое своей первой жены и их полная хозяйка его дочь - внучка и сын - внук одной из самых красивых женщин России тех лет Натальи Шелиховой, на старшей дочери которой - Анне Григорьевне Шелиховой Резанов был женат. Так, что после выкидывания Баранова из кают-компании граф просто не может её посещать. Дальше Крузик, которого не поставили на место сразу и не макнули носом в какашки, как нагадившего щенка, совсем распоясался. Что происходило в этом плавании достоверно неизвестно, но по приходу на Камчатку несколько офицеров корабля просят списать их на берег, а местный начальник Кошелев вынужден разбирать факт скандала на борту с требованием Резанова немедленной казни Крузенштерна (это Резанов - спокойный и рассудительный человек!!!). На том основании, что со слов Крузенштерна и то, что его опрошенные офицеры не слышали, как Резанов представлялся и предъявлял свои полномочия при посадке на корабль, а выяснилось это уже после покидания берегов Европы, то есть Крузенштерн не мог быть уверен, что Резанов не самозванец, это и оправдывает его поведение в отношении главы экспедиции. Военно-морская солидарность, блин, штука не мифическая. Вот только давайте себе представим, что этот бред - правда. С Резановым официально следует свита посла всего десять человек, для корабля длиной всего 35 метров - это очень много и Резанов делит каюту с Крузенштерном. Вот пришёл на борт в Питере неизвестно кто и с ним десять человек и их разместили, и капитан даже свою каюту уступил. Вы правда в такое поверите? Что любопытно, об этих событиях Резанов пишет немедля, и известно о них только с его слов, а вот все слова Крузенштерна об этом событии появляются только после смерти Резанова. К сожалению граф из Калифорнии до Петербурга не доехал, простыл и умер по пути в Якутии. При этом Резанов написал официальное письмо на имя Государя (не понятно, куда оно делось), а вот Крузенштерн через много лет публикует письмо, которое он якобы отправил уже после возвращения в Петербург главе академии наук. Впрочем, Резанов умер, Аляску продали, а Крузенштерн получил за плавание орден св. Анны второй (!!!) степени. А потом и вовсе оборзел и уже ближе к старости вдруг "вспомнил", что его фамилия пишется с приставкой "фон" и стал подписываться "фон Крузенштерн", но на причуды старика смотрели снисходительно. Многолетний начальник морского корпуса стал уже вполне привычной деталью пейзажа. А старый маразматик потребовал себе девиз "Верой и надеждой!", который всегда был у его ВЕЛИКОГО рода и это божье провидение, что и корабль, который его прославил, носил названием слово из его девиза... Да и пусть его. В России и не такие фортели выкидывали...

   ** - Эту песню можете послушать в исполнении Н. Сорокиной, правда я её помню ещё из своего детства, там были немного другие слова, и мелодия была медленнее, но и это вариант звучит очень интересно. Такая задорная девчоночья песня, какой девочке, даже маленькой это будет не интересно.

  Есть у меня подозрение, что не просто так Коршунов с племянницей в Москву к родственникам на Рождество приехал, хотя в совсем не маленьком городе найти меня было маловероятно, то есть случайность безусловно имела место. Коршунов опять молчал и смущался как подросток, я тоже чувствовала себя очень скованно, и если бы не Алёнка с Наташей, которые вдруг нашли общий язык и веселились до упада и тормошили нас, наверно наши встречи стали бы полны траура. А про траур, строгий траур первого полугодия после смерти супруга у меня уже закончился и то, что я себе позволила веселиться не является кощунством и каким-то нарушением правил.

  При всей странности ситуации, почти ничего не говорящий Михаил на меня действует почти гипнотически, я просто тихо млею от какой-то внутренней радости от его присутствия. И кажется мы его здорово заездили, мы то одеты тепло, а вот он в своих сапогах и башлыке поверх фуражки совсем не преет от жары и когда он начинает пристукивать замёрзшими ногами одной об другую, я срочно тащу всю нашу компанию в тёплое место пить горячий чай, а ему ещё и стопочку перцовки для сугреву.

  Любовь это или нет и имеют ли смысл хитрые ехидные взгляды которые на нас с капитаном бросают Наташа с Алёнкой не знаю. В прошлой жизни мне уже было семнадцать и я училась в школе и по всем правилам считалась ребёнком, да я и сама так считала и не собиралась раньше двадцати-двадцати трёх изменять этот статус. Водку можно продавать с двадцати одного? Вот и славно, значит, как минимум до этого, я точно ребёнок. А в этом мире мне семнадцать только исполнится через несколько месяцев, а я уже давно взрослая женщина, я уже почти два года как замужняя женщина и теперь уже вдова, пусть молодая, но тем не менее. И я ведь не считаю, что Гуркин, с которым венчалась шестнадцатилетней педофил, тем более, что в деревнях замуж в двенадцать-четырнадцать - совершенно нормально и никого не шокирует, кровь ведь уже уронила, значит рожать может, то есть взрослая. И при том, что я на две жизни прожила уже почти три десятка лет, но вот такого опыта и знаний у меня нет совершенно, как и того, кто поможет расставить оценки. А если оценивать с позиций книжного опыта, то понять ничего точно не получится. Ну, не было у меня бессонницы и сердцебиений, хотя в жар меня при Михаиле бросает иногда, ну, а что делать, если у блондинок с этим так просто, чихнёшь неловко, и уже кровь прилила и лицо горит, а про уши лучше и не вспоминать. И вообще, тут он старший, на десять лет взрослее и офицер, вот пусть и решает!

  Господи! Ну, чего я несу?! Чего он может решать?! А если и решит, что я делать буду? Одно дело поулыбаться и глазки потупить, но после случается брачная ночь и... А никакого и... Потому, что и до ничего не будет и всё, что мне здесь разрешено, это наслаждаться этими праздниками и невинной игрой, после которой следует, а в нашем случае не следует ничего. Но отказать себе даже в мизерной толике этих встреч я не хочу и не могу. Пусть мне не суждено, но кто может меня осудить за то, что я у судьбы хоть кусочек себе возьму, я ведь ничего никому не обещала, и даже никаких разговоров между нами не было...

  В связи с праздниками Татьяна пашет как трактор Беларусь в страду, у них тоже своего рода сезон, что мне к ней не вырваться, чтобы посоветоваться. Я попыталась, но меня перехватила Катерина и объяснила, что ничего не получится. А умом понимаю, что у неё работа с людьми и в подчинении куча народа, а это в сумме такое непредсказуемой и суматошное хозяйство, в котором случиться может всякое и случается постоянно, не давая расслабляться ни на секунду. Вот после масленицы, начнётся великий пост и тогда будет небольшое затишье, а пока праздник и у них как у лошадей "на голове плюмаж, а попа в мыле"...

  Хожу и думаю, это и есть та сама ЛЮБОФФФ, про которую в книжках пишут или это одна из обманок, которые за неё принимают? И вообще, чего я хочу? Когда Татьяна мне предлагала выдать меня замуж, мне это казалось верхом для меня в тот момент возможного и просто рецептом вершины возможного для меня в моём положении счастья. А теперь я уже во вкус вошла? Не даром же говорят, что желания растут вместе с возможностями, а аппетит приходит во время еды. Если бы мне тогда пару лет назад описали мою нынешнюю ситуацию, когда я уже не одна, вокруг меня есть несколько верных людей, которые готовы для меня на многое, если не на всё. Я бы наверно почти без рассуждений выбрала спокойную жизнь со своими слугами, которые мне скорее друзья, чем прислуга, они между собой родные и я, как мне кажется, тоже стала частью их семьи и главная в ней. И по всем моим тогдашним мыслям такой выбор стал бы наилучшим для меня. Живут же вдовы одиноко по каким-то причинам. Выдала бы замуж Наденьку и Алёнку, нашли бы хорошую жену Фёдору, и я бы нянчилась с их детишками. А что мне ещё нужно? Гуркин содержание мне оставил до конца жизни или замужества, Павел у него парень ответственный и воле отца перечить не станет, так, что можно жить и горя не знать, даже не просто жить, а жить богато и с комфортом, даже если жить в Париже. Только подумать, что обычная ничем не выдающаяся девчонка - простолюдинка, дочь никому не известного станционного смотрителя из этой дыры выбралась и теперь уже, фу - ты, ну - ты, дворянка и богатая вдова. А если ещё вспомнить, что у меня такие особенности, с которыми мне и девочкой то стать - уже неземная удача. Действительно, чего я сама себе проблемы создаю на ровном месте?...

  Но стоит мне глаза закрыть, как вижу нежный взгляд Михаила, Миши, как он попросил себя называть в ответ на разрешение ко мне обращаться "Машенька". Ни на секунду не забываю, что он для меня не доступен, но каждый раз бегу на встречу с ним и Наташей, понятно, что племянница здесь не более, чем повод и сама она это понимает и всячески в меру своего разумения подыгрывает своему любимому дяде, иногда так смешно выходит, но она - искренне и старается. А уж сколько раз она меня прямо спрашивала, когда же я замуж за дядю выйду? А я лепечу какие-то совсем не убедительные глупости, только, чтобы не отвечать на прямой вопрос. Чтобы Михаилу понравиться я только платьев пошила уже семь штук, а уж сколько потратила на бельё красивое, да на такие деньги крестьянская семья лет десять жить не работая может. Наденька только хмыкает многозначительно и с Алёнкой переглядывается. Они, что правда думают, что из этого что-то получиться может? Они же про меня всё прекрасно знают...

  Как-то мы замёрзшие сидели в кабачке, в преддверии снегопадов задул сырой холодный ветер и я замёрзла немного и пытаясь согреться ждала, когда принесут горячий чай, чтобы обхватить озябшими пальцами горячую чашку и макнуть нос в душистый пар. И не заметила, что вытащила руку, сняла перчатку и дую в пальцы тихонько шевеля ими. Михаил бережно перехватил мои руки своими горячими ладонями и стал целовать мне пальчики, согревая их своим дыханием, от которого у меня голова закружилась. А ещё, я не знаю почему, я обожаю, запах табака от курильщиков, считается, что это отвратительная вонь, а мне нравится и запах табачного дыма, когда курят рядом. Вот только, чтобы он был свежим, а не застарелый запах прокуренного помещения, в котором уже давно не курили, а запах - это въевшийся в стены запах табачных смол, вот этот запах неприятен, как и запах пепельницы, особенно если окурки в ней залили чем-нибудь. И вот сейчас Миша дышал этим сладким запахом своих крепких папирос, пальчики отогревались, а кожу щекотали его чуть рыжеватые усы, которые здесь офицеры, оказывается, носить обязаны. В какой момент я потянулась и он качнулся мне навстречу, я не заметила, пришла в себя уже когда мои руки обвили его шею, а наши губы слились в нежном поцелуе и его колючий подбородок царапал мне лицо. И от этого царапанья я словно прозрела и мы одновременно испуганно отпрянули в стороны и моё лицо кажется должно было лопнуть от количества прилившей к нему крови. До самого расставания я так и не решилась поднять на него взгляд, да и на Наташу смотреть было стыдно, она же всё видела...

  Но всё заканчивается, и они уезжали в Ярославль, а я усилием воли заставила себя не ехать с ними вместе. Мы пробыли ещё две недели, я успела всё рассказать Татьяне, но она не сказала мне ничего внятного. Мне вообще показалось, что она меня слушала не очень внимательно и едва ли вникла в мой рассказ, как я тогда подумала. Собственно, я и требовать с неё ничего не могу. Кто я ей? Выгодное дело с моим замужеством уже провернули и барыши уже давно оприходованы. Второй раз повторять аналогичную я отказалась наотрез. Так, что постаралась сделать как можно более приветливую мину и расстались без упрёков. А ещё мне эта отсрочка требовалась для того, чтобы у Михаила закончился отпуск и он отбыл в полк. Слишком эта игра далеко зашла, и риск стал очень большим.

  В Ярославле без Михаила жизнь пошла такая милая и размеренная, что я почти поверила, что все мои волнения остались в прошлом. С шумом и блинами весело отпраздновали Масленицу. Я продолжала жить в доме Гуркиных, его размеры позволяли при желании не встречаться с другими домочадцами месяцами, но у нас такого желания не было и совместные обеды и ужины с обсуждением местных новостей вносили в жизнь смысл и упорядоченность. Часто к нам приезжают другие дети Гуркина - дочь Любаша, я её по свадьбе помню, она была моей дружкой и младший сын Николай, когда с детьми и супругами, когда по одному. Братья и сестра друг друга любят и встречаются не по обязанности. Ко мне относятся по-доброму и даже жалеют, отчего мне даже немного стыдно...

  А в середине весны Михаил примчался и не разводя политесы с хода попросил стать его женой. Это было так неожиданно, и хоть я готовилась и чётко понимала, что если такое случиться, то во избежание осложнений единственной правильной линией поведения будет чёткий внятный немедленный отказ без возможности двоякого толкования или бесперспективных надежд. Ну, мы же всегда очень умные в теории. В ответ я сама не очень поняла, как сказала:

  ―Михаил... Господи! Я люблю вас! Только быть вам женой... Есть препятствия... Простите меня, мне сейчас не легче, чем вам... - После этого расплакалась и убежала в свои комнаты. Буквально сразу до меня стало доходить, что я вместо отказа ситуацию закрутила в непонятный клубок и фактически поставила условия положительного ответа, что есть препятствие, которое ему нужно преодолеть или устранить и будет положительный ответ. И уже ничего изменить и исправить нельзя, слова уже сказаны, я всё запутала и ещё и в любви призналась...

  В ужасе от того, что я натворила я упала в своей комнате на кровать и заплакала уткнувшись в подушку, чтобы заглушить рыдания. "Ну, дура ведь! Какая дура! Господи! Что же я наделала?" - билось у меня в голове в самых разных сочетаниях, а понимание, что вылетевшие при всех слова не вернуть обратно и что я всё запутала в такой клубок, что как выпутаться из него я представить не могу. Не знаю, сколько я билась в слезах и самоуничижении, но бесконечно это длиться не могло, наверно организм сам взял меня под свой контроль и я словно провалилась в какой-то новый мир, в котором я словно со стороны через полупрозрачную кисею видела, что происходит вокруг. Иногда я узнавала в мелькающих вокруг меня тенях Наденьку и Алёнку, но даже обрадоваться этому узнаванию, мне было не дано. Моё тело что-то делало, иногда я словно немного выныривала из своего состояния, и вокруг было темно, я убеждалась, что это ночь и скорее всего я лежу в своей постели. Прислушавшись к себе, убеждалась, что я в ночной сорочке на мягкой перине, на мне мой любимый ночной корсетик, в котором моё тело словно в идеальном искусном футлярчике, в котором по всем изгибам моего тела сделаны совпадающие вырезы и я в нём как драгоценный хрупкий прибор или ещё какая цацка, которую надо беречь. Рядом вроде бы даже слышу чьё-то дыхание и удовлетворённая снова проваливаюсь в своё состояние. В другой раз я выныривала при свете, оказывалось, что я сижу в удобном кресле в своей гостиной, из окна светит солнышко, а рядом склонив головку, что-то шьёт Алёнка. И мне очень не хочется её напугать или отвлечь, я стараюсь разглядеть, что именно она шьёт и от этого усилия вдруг устаю и снова проваливаюсь в спокойствие и тишину...

  Через день или через много лет, в этом мирном уютном мирке времени словно не было, вернее, оно настолько не имело значения, что теряло всякий смысл, да и какая разница сегодня или надысь, если всё равно ничего не происходит и не нужно ничего делать. Я уже вполне привыкла к своему пребыванию здесь, словно я всегда именно здесь и была, а всё, что было до этого не более, чем утренние бессмысленные сны. Но вдруг словно кто-то стал вытряхивать меня из коробочки, в которую я спряталась. Я не очень сопротивлялась, но даже просто вытащить меня из моего состояния совсем не простая задача и меня даже немного развеселило, что кто-то занимается такой заведомой глупостью, как вдруг почувствовала такой знакомый запах свежего табака. Я ещё в прошлой жизни пыталась понять свою странную любовь к запахам табака. Я даже пару раз пыталась курить вместе с девчонками, в первый раз оказалось, что мы даже баловались не правильно, что курить нужно набирая дым в рот, а потом затягивать его в лёгкие. Так, что второй раз мы по всем правилам решили затянуться и долго до слёз кашляли. Мне не понравился ни вкус, ни процесс, ни едкий щиплющий глаза дым, ни запах, ни головокружение и слабость в коленях после той первой затяжки. Так, что я никогда не курила и с этим моё пристрастие связано быть не может. Как я не вспоминала, память сохранила только ощущение, как меня держит на тёплых сильных добрых руках кто-то большой и мне очень уютно и хорошо, а от него пахнет табаком и свежевыкуренной папиросой. Может это одно из самых ярких и радостных воспоминаний так трансформировались во мне, не знаю, как не знаю, кто держал меня тогда в руках. Может это был мой настоящий отец, а может просто один из маминых хахалей, наверно этого я уже никогда не узнаю, да и не важно это никому...

  И вот сейчас этот дорогой и важный мне запах потянул меня за собой и я вдруг ощутила себя на руках. Меня действительно держит на руках Коршунов, качает меня как маленького ребёночка и тихонько целует мне лицо, щёки, носик, губы, лоб, он сидит в кресле в доме Гуркина в большой гостиной, рядом на стульчике сидит Наденька и кажется они с Михаилом даже разговаривают, словно меня здесь совсем нет:

  ― Какая же она у нас красивая! Наденька! А в другое время, ночью или ещё когда она в себя не приходила?

  ― Нет, барин. Как и сейчас. Скажешь, делает, остановишь останавливается и молчит всё время, только улыбается иногда, словно видит что-то другим не заметное...

  Я не подглядывала за ними тайком из-под едва приоткрытых глаз сквозь ресницы, я смотрела на них совершенно спокойно открытыми глазами, только никто на это не обращал никакого внимания и они разговаривали обо мне, как о каком-то неодушевлённом предмете. Уже потом я узнала, что после предложения мне руки и сердца я убежала к себе и плакала почти до утра и никто не мог меня успокоить, хотя попытались почти все, кто был в доме, а Коршунова вытолкали, дескать девушка переживает и его позовут, когда я приду в себя от потрясения. Потом я уснула и проспала до обеда. Меня разбудили, а я уже превратилась в ходячую молчаливую иногда улыбающуюся живую куклу. С утра меня будили, поднимали, приводили в порядок и вели на завтрак. За столом мне обязательно накладывали в тарелку, иначе я могла весь завтрак просидеть перед пустой тарелкой и потом спокойно уйти. Когда заметила, что я стала худеть, мне стали стараться подложить побольше, кухарка старалась приготовить мне что-нибудь вкусненькое, покупали разные сладости, фрукты, необычную выпечку, но я ела по чуть-чуть, сколько бы мне не положили. Кормить меня не получалось, я просто отказывалась открывать рот. Мне было совершенно плевать на вкус еды, хотя бы потому, что я спокойно ела солёный гуляш со сладким эклером или чай с мёдом закусывала солёным огурцом. Кормить меня чаще тоже не получилось, я просто не реагировала на еду, если это не было официальным общим приёмом пищи. Выводить меня далеко не рисковали, иногда с Тяпой нас прогуливали по ближайшим улицам. Дома я молча ходила по коридорам или тихо сидела где-нибудь в кресле. Меня пытались расшевелить самыми разными способами, но ничего не выходило. Единственный раз, когда я немного встрепенулась, когда стала рожать Ольга, по всему дому была жуткая суматоха, да и кричала подружка очень громко, но едва крики прекратились, я начавшая было беспокоиться, успокоилась и снова впала в своё тихое созерцательное состояние. Много раз приезжавший Коршунов очень волновался и справлялся о моём состоянии, но ничего не менялось...

  Так и осталось неизвестным, кто именно написал Татьяне в Москву, но примчавшаяся Татьяна выслушала всю историю и поехала к Коршуновым, вернее к сестре Михаила, потому, как он сам был на службе. Он и так выпросил себе отпуск для того, чтобы жениться на мне. Что и как Татьяна говорила, не знаю, знаю только, что потом она поехала к Михаилу и привезла его в Ярославль. И вот сейчас уже третий день Михаил с утра приходит, и не отпускает меня весь день. Разговаривает со мной, целует, гладит...

  В какой-то момент наши взгляды Наденькой встретились и она испуганно выронила миску с яблоками, которые чистила среди разговора. Михаил немедленно попросил оставить нас одних, а потом бережно опустил меня на софу, подоткнул мне под спину пару подушек и глядя мне в глаза стал говорить:

  ― Машентка! Милая! Любимая! Я согласен на всё, я не смогу жить без тебя, а такие мелочи не смогут разлучить нас! Тем более, что мне обещали, что дети у нас с тобой будут и я склонен верить этим обещаниям. И я очень прошу тебя стать моей женой! Машенька! Не отвечай сразу, просто знай, что я готов ждать сколько захочешь! И никому тебя не отдам! Только не оставляй меня больше! Очень тебя прошу...

  Он ещё что-то говорил, а я пыталась осознать, что он всё знает и всё равно настаивает на нашей свадьбе. Он ВСЁ знает! Ужас какой! Но вот ведь, сидит, за руку меня держит, целует её и не убегает с криком! Может это я что-то не понимаю?... Да и слабость накатила и я уснула.

  Проснулась уже вечером. У кровати дежурила верная Наденька, которая вскочила едва я зашевелилась.

  ― Ой! Барыня! Как же вы нас всех напугали! Теперь то вам получше?

  ― Получше, Наденька! Сколько времени?

  ― Так вечер уже, ужин уж час как прошёл, но вам оставили и горячим на кухне держат. Все так рады, что вы в себя пришли. Может покушаете, а то так исхудали, кости одни смотреть страшно...

  Назавтра позвали Татьяну, которая остановилась в какой-то гостинице неподалёку. И с ней мы проговорили почти целый день. Новости у неё самой были совсем не радостные. Настя с треском покатилась по наклонной. Что Татьяна не делала, ничего не помогает. Она уже три раза убегала из дома и потом её находили в таком виде, что страшно представить. От миленькой молоденькой девушки осталось только воспоминание. После последнего побега её кто-то зверски избил, ей выбили половину зубов, сломали нос и скулу, а лицо теперь обезображено шрамами. А ещё повреждена нога и она сильно хромает. Татьяна думала, что хоть это её заставит измениться, но она едва поправилась и отъелась, снова пытается убежать и требует вина и опиума. Сейчас она наняла несколько человек, которые её держат под присмотром в Гольяново под Москвой, но удержать её удаётся только силой. Разговаривать с ней невозможно, она говорит гадости и обвиняет всех во всём и требует отпустить её и дать денег. А причиной, по которой Татьяна её удалила в деревню стало то, что Настя где-то нашла отраву и подлила её Татьяне в капли, которые она пьёт как и я. Спасло её только то, что доза оказалась маленькой, а организм сильным. Отправили аптекарю пузырёк с каплями, и он дал точный ответ, а после опроса всех в доме выяснилось, что в тот день подменить капли могли только Настя и Катерина. На Настю чуть надавили и она во всём призналась... Ну, а что я могу сказать переживающей матери? Что наркоманку вылечить невозможно? Что всё так и будет идти, пока не придёт к закономерному финалу? Я постаралась, как могла успокоить Татьяну, за эти месяцы кажется постаревшую лет на десять, но не сломавшуюся...

  Дальше разговор перешёл на мои дела. Когда она приехала сюда и узнала всё, что здесь случилось, она в первую очередь стала выяснять, действительно ли мы с Михаилом друг друга любим и это настоящее сильное чувство? Она пару недель наводила справки, пока не убедилась в наших чувствах. Сначала она, конечно, тоже попыталась вывести меня из моего ступора, но у неё тоже ничего не вышло. Потом она поехала разговаривать с сестрой Михаила и его матерью. Что уж она там им говорила, она не сказала. С моей будущей свекровью она вообще поговорила в общих чертах, а вот с сестрой говорила о том, что мужчины женщин часто любят не только спереди, но и сзади, и есть многие, кому это нравится даже больше, чем спереди, а особенно тем, что не нужно беспокоиться о случайной беременности. Татьяна со смехом сказала, что Вера - мать Наташи ужасно стесняясь через два дня сказала, что с мужем попробовала и им даже понравилось. Но главное не в этом, а в том, что Татьяна хитро провела разговоры, она говорила не про то, что я мальчик, а про то, что я девушка, но у меня есть изъян, и нет влагалища с рождения. И я этого своего изъяна очень стесняюсь. А по поводу детей, пусть они не переживают, дети будут, причём родные и настоящие Коршуновы, это она берёт на себя, и всё будет прекрасно, надо только, чтобы молодые не дурили и её слушались. И после того, как со стороны женщин жениха добилась согласия в той или иной степени, Татьяна поехала к Михаилу на границу, где расквартирована его часть. Там добилась внеочередного отпуска без сохранения содержания для начальника артиллерии дивизии капитана Коршунова. А по дороге обрабатывала офицера, фактически взяла его на "слабо", как я поняла. Ну, а как называть, если формулировка была типа "если любишь, то сделаешь!"... Вот Михаил и приехал уже три дня назад. Ему тоже информация подана под углом моей врождённой аномалии, а то, что женщины делают не только спереди, но и сзади, он может у своей родной сестры узнать, что стало последней каплей сломившей сомнения капитана. И вот уже три дня Коршунов пытается меня расшевелить. И как Татьяна предполагала всего за три дня у него получилось. И сегодня он уже с утра пороги оббивает и цветы прислал, но Татьяна велела не принимать, пусть помаринуется, ему полезно, а мне нужно срочно себя в порядок приводить, что такое худющее страшилище к венцу вести просто неприлично. И через два дня я дала Михаилу своё официальное согласие и оказалось, что у меня есть приданое почти двести пятьдесят тысяч золотых рублей, которые лежат в банке, это по просьбе Татьяны Павел перевёл в рубли почти все подарки отца, оставили только то, что мне нравилось, а от себя Павел просит принять от него и его семьи пять тысяч рублей в подарок на свадебные хлопоты... Теперь я уже плакала от благодарности, а Коршунов обиженно сопел, ведь получается, что могут подумать, что он женится ради богатого приданого.

  Первым делом мы уехали с девочками, Фёдором и Звёздочкой в Молчановку, которую Татьяна мне всё-таки отписала и уже сообщила об этом управляющей в усадьбе Степаниде Мартьяновне. Я её, если честно, немного побаивалась пока жила в Молчановской усадьбе, суровая такая дама, у неё все по струнке ходят, хотя она вроде и не кричит даже. Татьяна объяснила, что там очень многое связано с воспоминаниями, которые она шевелить не хочет. Я же наоборот Молчановку просто обожаю, ведь именно там я осознавала себя в новом статусе и привыкала к новой роли. А уж возможность покататься по окрестным лугам и дорожкам на любимой Звёздочке, что может быть лучше? Не париться же в душном городе пропахшем навозом, сколько бы дворники не мыли мостовые и сколько бы не прошло дождей.* Михаил уехавший на службу писал мне письма, которые я по несколько раз перечитывала и ждала осени, когда должна была состояться наша свадьба. И никак не могла поверить, вернее, не решалась, что это всё происходит со мной и что скоро я стану женой моего Михаила! Моего! Как же сладко это было проговаривать и думать, дрожь по телу пробегает, когда я повторяю "МОЙ МИХАИЛ"! За лето я поправилась и снова округлилась, бёдра даже выросли, некоторые узкие панталончики стали мне тесноваты, хотя талия не изменилась и корсеты служат мне, как и раньше.

  А в конце лета мы поехали в Москву закупаться и готовиться к свадьбе. Вот уж теперь я ничего не собиралась пускать на самотёк. Я желала быть самой красивой невестой всех времён и народов. И пусть только кто-нибудь попробует встать у меня на пути! При этом я совершенно не собиралась швыряться деньгами, я хотела добиться этого эффекта фасонами и самой компоновкой и видом туалета. И как я предполагала, с портным пришлось повоевать, но волшебная фраза, что за предлагаемый им самый модный разукрашенный настоящими драгоценными камнями и шикарными французскими кружевами кошмар я просто не стану платить и он по воскресеньям сам его может носить, если ему такое нравится. Дальше разговаривать было намного проще, я уж точно не собиралась повторно оказаться на своей свадьбе раздутой чайной куклой в белых кружевах и рюшечках. И вообще, в прошлый раз аляповатая кичливая купеческая роскошь была к месту, а теперь я - дворянка, выходящая замуж за потомка древнего русского рода Коршуновых, а не просто так. А главное, что на своей свадьбе я хотела быть такой, как мечтала ещё в детстве как мечтает наверно каждая девочка, с завистью провожая глазами прекрасных счастливых невест в кипенно белом облаке подвенечного наряда. И вот я точно никогда не мечтала о платье с широким подолом на обручах или без таковых. Скорее мне бы хотелось силуэт "рыбка" с кружевным шлейфом, но для этого нужны красивые бёдра, не толстые, но и не такие худые, как у меня, хотя они и подросли немного и стали довольно женственными, но не настолько, чтобы их плотно обтягивать подолом. А главное, что такой фасон здесь никто не поймёт, но и это не важно, ещё хуже то, что в таком платье ещё надо уметь двигаться, и рисковать не хочется. Так, что подол нужно делать прямого полуприлегающего силуэта. А вот верх закрытый, никаких открытых плеч и глубокого декольте. И не потому, что мои грудки если и выросли за прошедшее время, то совсем не много, но даже сейчас если их поджать краем корсета, они довольно красиво сделают ложбинку между ними и холмики над краем затянутого корсета. Дело в другом, я в отличие от местных жеманниц совсем не боюсь загорать и от солнца летом особенно не пряталась. Конечно я не шоколадка, но золотистый загар на плечах, лице и руках имеется, а так как платья я носила разные и у всех были бретели или короткие рукавчики и разной формы вырезы, то верх лифа у меня загорел полосами, что выставлять не красиво. И ещё, у меня довольно жёсткие плечи, нет, они не широкие и не мускулистые, уж я постаралась их не накачивать, но вот форма у них если не прямая, то всё равно не такие покатые, как положено девушкам, а значит их можно частично замаскировать расширенными рукавами. Надеюсь, что вы уже догадались, какой фасон платья мне будут шить. Полностью закрытый верх, даже с невысоким воротничком-стоечкой с закруглёнными передними концами, переходящими в разрез-запАх вместо большого выреза. По краю стилизованного запАха до самого верха пришиты в ряд маленькие круглые пуговички и вниз до талии, где запАх зашит, но на вид просто застёгнут на упомянутые пуговички. Для того, чтобы верх платья плотно обтягивал мою фигуру в корсете, сзади сделана шнуровка, которая под фатой-покровом всё равно будет не видна. Длинный рукав, расширенный фонариком в верхней части постепенно зауживается к локтю, обтягивает предплечье и застёгнут на ряд таких же как на лифе пуговиц, которых с каждой стороны не меньше двадцати, а манжеты строго оканчиваются закруглённым краем на уровне запястья. На руках коротенькие белые кружевные перчатки, оставляющие до края манжет открытую узкую полоску кожи.

  Сверху до бёдер платье плотно обтягивает фигуру, а ниже вертикально спадает вниз. Подол спереди и с боков гладко спадает вниз, а вот сзади на уровне турнюра собирается красивой драпировкой и подчёркивает S-линию фигуры при моих красивых не широких бёдрах. При каблучке сантиметров десять я должна выглядеть изумительно стройной и тоненькой. Нашли и чудесную ткань для моей задумки. Я ведь вдова выходящая замуж повторно, поэтому на венчании мне белый цвет не положен, и это некоторые сложности. Конечно, были у меня мысли сшить яркое красное или синее платье, как часто и делают в подобных случаях. Но уж очень мне хочется под венцом рядом с моим Мишенькой быть светлой и невинной, ведь, по-честному муж меня так ни разу и не взял. И удалось найти белый атлас с розовым оттенком, при чём тон в сторону кораллового и с ним идеально должен сочетаться светло арбузный цвет фаты-покрова. Вот уж теперь я точно этот вопрос на самотёк не пущу, второй раз задыхаться под этим потником - дураков нет. После битвы за фасон платья и отбитые попытки украсить его ну хоть где-нибудь хоть полоской кружева или рюшечку с оборочкой куда-нибудь пришпандорить. Но я сегодня добрая и разрешила ему порезвиться с рюшечками по заднему краю подола, где в драпировке край подола вроде как показывает украшенный край нижней юбки, вот на ней и сделать оборочки или рюшечки. Фата с закруглёнными краями сзади до пола по краю расшита гладью белыми не крупными цветами и побегами. Никаких каменьев и ещё каких-нибудь добавок, вуалевая ткань и сама по себе довольно красиво выглядит.

  Отдельная песня - бельё. И если в прошлый раз я выбирала с позиции ДОРОГО и на втором месте УДОБНО, то теперь я выбирала с придирчивостью и дотошностью гнусного въедливого таможенника. Мне ведь нужно не просто бельё, а то, в чём мне нужно сразить моего любимого насмерть и навсегда. Сначала возник затык связанный с тем, что корсет под моё подвенечное платье и тот в котором я хочу предстать перед мужем должны удовлетворять немного противоречивым требованиям. Первый должен меня утянуть до ширины перемычки у брюшка полосатой осы, ну, девушка я или нет! Корсет под платье у меня меньше сорока сантиметров в обхвате, думаю, что выдержу я один день дышать через раз, зато буду самой красивой, как и планировала. По ходу дела измерила и свои бёдра, вышло двадцать вершков, а это примерно девяносто сантиметров, что при моём не великом росте вполне достаточно и вместе с затянутой в два раза тоньше талией получается очень миленько, мне нравится, и по поводу фигуры я не комплексую. Корсет, в котором предстоит очаровывать любимого обычного размера. Возникла у меня шальная мысль попросить сделать передний мыс подлиннее, чтобы он укрыл моего "петушка", но хватило сообразительности, что это не имеет смыла, если бы я в этом корсете предполагала только стоять и ходить, то ещё можно попробовать, но при постельных движениях ничего не выйдет, только двигаться будет сложно. Опять битва про украшения, но здесь проще, первый совершенно гладкий и без излишеств, сквозь тонкую ткань не должно быть ничего видно. А вот второй решили немного украсить по краям верхнему и нижнему выпушкой из тонких узких рюшечек, а спереди гладью по атласу вышить цветочный узор. Прямо к нижнему краю пришить подвязки для чулок по шесть штук с каждой стороны из резиновых лент (здесь их каучуковыми называют). Вот эти ленты можно украсить. И отдельно пришлось долго разбираться с застёжками. С какой нежностью я вспоминала такие простые и удобные пластмассовые застёжки с пимпочкой и приёмной частью в форме замочной скважины. И следом мысли про чулки на силиконовых липких полосках, которым никакие подвязки не нужны, а полиэстер с добавлением лайкры нежно обтягивает и формирует любой целлюлит.

  Здесь чулки ещё придётся искать и выбирать точно в размер, иначе складочки или шов пополз. Пока мерила и выбирала себе чулочки, почуявший во мне богатую капризулю портной принёс настоящее чудо. Кто-то сумел связать из шёлковой нити воздушные почти кружевные белые чулочки. Даже представить не берусь, сколько в них вложено труда, но они теперь уже точно мои, хотя нужно скуксить недовольную скептическую мину, словно мне под нос раздавленную жабу подсовывают. И судя по мимике портного, я уже отыграла не меньше половины цены, которую он хотел мне назвать. Торговались мы с ним азартно и самозабвенно, что я сама не заметила, как перешла на стилизованный одесский выговор вроде "Не делайте мне смешно! За такие деньги эти чулки ещё и сами ходить должны!"... На цене десять с половиной рублей портной встал как наши солдаты под Москвой, но это всё равно оказалось в разы меньше заявленных вначале двадцати семи рублей, хотя я бы и за тридцать купила. Тем более, что в процессе торгов я их успела надеть и оценить, что они на мои ножки сели идеально, но это мне не помешало торговаться и портной меня кажется всерьёз зауважал, и безликое "госпожа" превратилось в "дорогая Мария Ивановна". Подумала, что перед свадьбой нашью на чулки петельки по краю, а на подвязках корсета застёжки поменяю на пуговки, ради ЭТОЙ ночи вполне можно и доработать изделие. Выбрать три пары простых шёлковых и тонких шерстяных чулок было уже совершенной мелочью. Отдельно заказала две красивые подвязки на резиновой ленте украшенные кружевом и оборочками и даже белыми тряпочными цветочками. Панталончики коротенькие, специально, чтобы были видны подвязки и край чулок с полоской кожи. Контрольный штрих - коротенькая шёлковая юбочка из-под края корсета, пышная с боков и сзади, обязанная только прикрыть панталончики с разрезом спереди до самого верха. Словом, всё как положено, или врут все, кто пишут, что больше всего любят мужчины...

  К этому белому великолепию тёмно синий расшитый шёлковый пеньюар в цвет моих сапфировых серёжек до середины бедра с широкими рукавами и узким пояском, который завязывать я не собираюсь, по крайней мере, в ЭТУ ночь... Вы думаете, я такая наивная и верю в то, что моему любимому будет важно и интересно, в какие именно красивости я буду одета? Ха-ха! Я отлично помню анекдот про кружевной шарфик для брачной ночи.** Но, во-первых, сам процесс подготовки и наслаждение выбора, ведь я при выборе каждой мелочи проживаю радость этой ночи и это так приятно, что не откажусь от неё, ни за какие коврижки. А во-вторых, этот шикарный наряд нужен больше мне самой, чтобы в этот момент чувствовать себя уверенно и комфортно, ведь знать, что я выгляжу и одета на все сто пятьдесят процентов - это очень важно и нужно для меня, как и для любой другой девушки. И деньгами тут далеко не всё можно измерить, вернее не измерить в принципе...

  Кроме атаки на портного пришлось выдержать ещё один бой с сапожником, но его я тоже выиграла с разгромным счётом. Потому, что он взялся шить мне белые плетёные босоножки на десятисантиметровом каблучке из тонкой выбеленной козьей кожи самой нежной выделки. Здесь босоножки в принципе есть, но на уровне сандалет Древней Греции, а мне нужно, чтобы на довольно толстой не меньше сантиметра подошве был плетёный низ закрывающий стопу в самой широкой части, а пятку для стаховки держали по два ремешка захлёстнутых вокруг голеностопа. И эти босоножки придётся подождать, потому, что мастеру придётся по размеру заказывать колодки и кованный супинатор с основой каблука в двойном числе, ведь по этой колодке он сначала сошьёт мне ботиночки, а уже после того, как я их приму станет шить босоножки. Вес правда будет чуть меньше, чем у каторжных колодок, но куда же от красоты денешься? Придётся потерпеть. Конечно, можно и гораздо проще ту же самую высоту обеспечить сплошной платформой из коры пробкового дуба, но там наверняка есть нюансы обработки коры, да и вообще мне кажется, что у нас вся обувь на таких стилизованных пробковых платформах на самом деле имеет в платформах пластмассовую основу просто обклеенную тонким слоем пробки или даже пробку просто нарисовали сверху. Вы видели пробки от шампанского через пару дней после того, как её выстрелили из бутылки? Она в диаметре раза в два увеличивается, можно себе представить насколько кора сжимаемая и пластичная, а на ногах нагрузки совсем не маленькие, так, что боюсь пробка на такое просто не рассчитана...

  Только здесь я осознала для чего и сколько требуется женщине брошек. Раньше я просто не понимала этого аксессуара, ведь только одна учительница у нас в школе носила брошку с одним своим пиджаком довольно нелепо приколотую на лацкане. А больше и не видела толком, просто знала, что брошью можно заколоть платок или парео и не более того. А тут брошки носят все и их нужно много. На шляпе заколоть украшения - брошь и не просто, а подобрать по цвету и стилю. Не говорю, что шляпок у женщины должно быть много, в идеале - к каждому варианту туалета своя. Все многочисленные виды плащей и накидок в большинстве закалываются брошью, пуговицы или пояса в них не предусмотрены. Почти все закрытые платья имеют верх заколотый брошью, ведь это проще и принято, нежели мудрить с застёжкой или пуговицей сзади. А уж насколько здесь широко используются платки и шали, которые закалывают почти в обязательном порядке, ведь не селянки, чтобы практично закутывать голову от ветра и пыли и завязывать сзади на шее. К чему был этот спич про брошки? К тому, что после портного и сапожника пошла к ювелиру, но не за какими-то безумными гарнитурами, а за брошками на каждый день. Вот уж оторвалась, можно сказать, душу отвела. Даже нашла две совершенно одинаковые плоские брошки с синими камушками и купила, чтобы приколоть их к своим будущим босоножкам, мне думается, должно хорошо выглядеть. А то, что если я в этих босоножках в кроватке окажусь, и эти брошки изорвут дорогущие чулочки, так я сразу думаю, что эти чулки мне на один раз, не больше. Так, что к их короткому сроку жизни уже заранее готова. Я даже не собираюсь их надевать на само венчание, там и обычных шёлковых хватит, а эти для одной ночи, самой главной в моей жизни, за что и деньги плачены...

  Срок свадьбы назначен, я вся в процессе подготовки, моя будущая свекровь, с которой я едва знакома, пока занята организацией и оповещением гостей, с моей стороны всё гораздо проще и меньше. Татьяна и от Гуркиных Павел и Любаша, Ольга и Николай может тоже выберутся, вернее на венчание обязательно придут, а вот на свадьбу в Коршуновку скорее всего не поедут. У Гуркиных вообще немного странный статус. Они вроде бы семья бывшего мужа невесты, что вполне может даже ревность у жениха вызывать, а с другой стороны я ведь теперь из их семьи и то, что они меня как-бы передают в новую семью - это нормально. И это не считая того, что с точки зрения сословий Гуркину на дворянской свадьбе и за столом с благородными делать нечего. Это Татьяна фактически моя мать или тётя, короче ближайшая родственница, никто не уточняет, но именно так её и воспринимают. А со стороны жениха там одних родственников больше сотни, тем более, что на свадьбу Веры можно было и не приезжать, а Михаил наследник и сейчас глава родовой линии. Плюс с Михаилом обязательно должны приехать сослуживцы не меньше десяти человек и многие с жёнами, это тоже традиция. Какое счастье, что это я прохожу заочно, а то была бы я - "бедная беднучка" одуревшая от беготни, как нормальная наша невеста, которая в брачную ночь говорит: "Ну, слава Богу! Отмучилась!" - И засыпает без сил, а что уж там жених делать будет или не будет, её в этот момент меньше всего волнует.***

  Само собой много пришлось встречаться с Татьяной. Настя выкидывает новые фортели, Татьяна уже, похоже, всё поняла и поставила на ней крест. А мне пришлось Настю увидеть. Хоть Татьяна мне и рассказывала, но слова и на самом деле - разные вещи. Сначала я даже не поняла, что пришепётывающее нечто с всклокоченными спутанными волосами в непонятном балахоне - это Настя. Я ведь хорошо запомнила девушку с миленькой курносой мордашкой, распахнутыми детскими глазами и рыжими кудряшками - никак не то, что я увидела сейчас. Она меня не узнала, мне показалось, что она вообще пребывает где-то в другом мире, вдруг захрипев она вскочила и бросилась куда-то в сторону и два здоровенных мужика едва удерживали её, когда она забилась у них в руках. Мне кажется, что Татьяна не планировала мне показывать Настю, да и кому приятно, что кто-то знает про тебя такое, но получилось так, что меня отвели к ней, а она наверно не приказывала к ней в этот момент никого не пропускать. Настю увели или унесли, последнее точнее. А совершенно не расположенная к политесам и усталая Татьяна стала вываливать на меня информацию:

  ― Значит так. На свадьбу я приеду за день, может за два, времени совсем нет. Постарайтесь всё сами подготовить. Теперь по поводу того, что я твоему Михаилу обещала. Детишек вам с Михаилом будет рожать Надя! - Видимо увидев, как я онемела от удивления, недоумения и наверно возмущения, она засмеялась и спросила. - А ты думаешь, что случайно Надя на тебя так похожа. Волосы светлые, глаза голубые, девка здоровая никем не тронутая. Я же не знала, что Гуркину дети не нужны, но тогда ведь ещё не знала за кого тебя замуж отдавать будем...

  Пока я хлопала глазами и переваривала её предусмотрительность и дальний прицел и удивлялась, что Наденька, кажется, удивилась гораздо меньше меня. Наверно здесь к этим вопросам относятся как-то иначе, чем я привыкла в своей прошлой жизни. А Татьяна буквально инструктировала Надю, и ведь её никто не подумал спрашивать, а вообще она собирается кого-нибудь для кого-нибудь рожать? Подход шокирующий и конкретный - может рожать, значит родит, и больше разговаривать не о чём. Звезда в шоке! Но среди переживаний и потрясений я слушала, что Татьяна говорит моей Наденьке:

  ― Ты, девонька, вот что. Я тебя прошу, приказать не могу и не буду. Когда родишь двоих её мужу, пожалуйста, роди хоть одного малыша от Машеньки. Знаешь, мне кажется, что Бог нам не простит, если от такого хорошего человечка никого не останется. А палочку её, если постараешься поставить сможешь, не ребёночек чай!

  У меня от таких разговоров уже волосы на затылке зашевелились, а Наденька в ответ только поклонилась и сказала, что сделает всё, что сможет и очень постарается, пусть, мол, госпожа не волнуется. Нормально так болтают, словно меня и нет рядом. И меня тоже никто ни о чём не спрашивает. Наденька значит постарается и мою "палочку" поднимут и даже ребёночка от меня родят. А я здесь вроде и не причём совсем...

  ― Да, ладно тебе! Машенька! Глаза круглые сделала! Я всё правильно сказала, а уж как жизнь решит, то нам не ведомо. Я знаю, что ты и детей от твоего Михаила любить как своих станешь, но мне очень хочется, чтобы и тебя кусочек в мире остался. И Надя меня прекрасно поняла и круглые глаза не делает... Ладно! Девочки! Устала я сегодня и дел ещё куча, давайте прощаться! Перед отъездом зайдите обязательно, если меня не будет, через Катерину записочку передадите...

   * - Думаете, почему на лето все норовили уехать из городов, даже если это была столица? Вот потому и уезжали, потому, что запах конской мочи и "каштанов" въевшиеся в дороги - неубиваем и дышать им совсем не удовольствие. Мощёных улиц даже в столице не так много, в принципе "Царская дорога" и ещё с пару десятков улиц. Но даже и мощёные улицы впитывают в себя не намного хуже простых. А для пробы замощённая торцами лиственницы и кедра часть "Царской дороги", как оказалось ведёт себя в гнилом невском климате даже хуже, чем в морской воде и деревянное покрытие не только стало гнить, но и впитало ароматов даже больше, чем непокрытая проезжая часть. И вообще, мы даже не можем оценить, насколько так не любимый многими асфальт улучшил условия проживания в наших городах и насколько запах плавящегося в самую жару гудрона маленькая досадная неприятность по сравнению с тем, чем дышали наши предки в такую погоду.

   ** - На свадьбу одна подруга другой дарит кружевной шарфик и вторая с обидой говорит:
   ― Я тебе на свадьбу для брачной ночи подарила французскую комбинацию с красивыми трусиками в комплекте, а ты поленилась мне что-нибудь красивое искать!
   ― Поверь мне, дорогая, к концу брачной ночи, что бы ты не надела, оно будет у тебя на шее в виде шарфика...

   *** - Не буквально, но по состоянию женщины похоже.
   Муж приходит домой, жена уже спит, а на столе записка:
   "Милый! Ужин на плите, котлеты в холодильнике. Будешь трахать - не буди!"

  Приехали в Ярославль мы за неделю до назначенного дня свадьбы. Дольше всего пришлось ждать пока доделают мне босоножки, но когда их отдали я не пожалела о своём ожидании. С учётом здешних возможностей босоножки вышли на загляденье. Михаил ещё не приехал, написал, что его нужно ждать дней за пять до свадьбы, раньше его командование не отпускает. А меня впрягла Таисия Михайловна - моя будущая свекровь и женщина могучая во всём объёме этого слова. И если по комплекции она не так уж велика и громоздка. Да роста у неё не очень много, скорее я бы сказала, не очень высокая, но плотно сбитая. А вот по манере ведения дел и хватке с первых слов становится ясно, что у такой не забалуешь. И строит дама всех и мгновенно. Через много лет Михаил вспоминая детство, смеялся, что после мамочкиного воспитания фельдфебели в кадетском корпусе ему казались такими душками, что только прикидываются строгими, а его сестра удрала замуж, едва появилась возможность, хотя с Белоглазовым ей повезло. Сейчас Вера носилась, организовывая нашу свадьбу уже месяц, Наташа тоже ей в меру сил пытается помогать, но что взять с маленькой девочки. Так, что наше появление было всеми задействованными встречено с радостью, хотя в отношении меня, кажется, свекровь ещё не определилась, миловать меня или сгноить сразу.

  При всей суматохе и беготне, у подобных мероприятий веками установленные правила и традиции, так, что многое делается почти автоматически, другое известно как делать и велосипед изобретать не требуется. Больше всего суеты и чехарды с приемом многочисленных гостей, тем более, что венчание запланировано в центральном соборе города, а вот свадьба в Нижнем Коршуново - в родовом имении Коршуновых до которого от города больше двадцати вёрст, хотя дорога хорошая.

  Встречать Михаила я поехала на коляске с Фёдором на облучке. И когда я прогуливалась по платформе в ожидании поезда на меня вдруг свалился страх, что никакого Михаила нет, что мне это всё приснилось, а я в это поверила. А сейчас просто придёт очередной поезд и никакого Михаила в нём не будет, а я буду встопорщенной наседкой бегать по вокзалу и искать того, кого сама придумала. Дурацкая мысль, но она меня охватила, и страх буквально сковал меня всю. Только через несколько минут я смогла шевелиться и немного успокоиться, но страх никуда не ушёл. Когда я увидела выходящего из вагона Михаила, меня уже всю так трясло, что я из последних сил рванулась к любимому и повисла у него на шее, не в силах дотянуться до его лица просто прижалась лицом к его груди, а он обнял меня и поглаживая по плечам говорил мне какие-то ласковые слова, а когда я наконец смогла оторвать от его груди своё лицо, мы слились в поцелуе и все мои страхи куда-то исчезли, а я словно воспарила над вокзалом, вот только не уверена, что отпусти меня в тот миг Михаил, я бы удержалась на ослабевших ногах. Отпустить жениха я не могла даже за все деньги мира, да и он обнимал меня за талию и стал представлять меня своим сослуживцам.

  ― Господа, хочу представить вас моей невесте. Машенька. Перед тобой майор Кульчицкий. - Указанный толстячок ловко прищёлкнул каблуками, кивнул и приложился к моей протянутой ему руке. Потом был капитан, потом подполковник, полковник, снова майор и я даже не пыталась их запомнить, тем более, что отходная реакция от пережитого страха еще потряхивала меня изнутри. Мне представляли офицеров, и они целовали мою руку. Одни только обозначали поцелуй, едва касаясь усами моих затянутых в перчатку пальчиков, другие уверенно брали мои пальцы и чувствительно целовали полоску открытой кожи выше отворота перчатки. Все такие разные, но на меня смотрели одинаково оценивающе и с лёгким оттенком зависти к отхватившему меня Коршунову. От многих ощутимо попахивало, похоже, господа офицеры праздновали мальчишник до последних минут, хотя мой Михаил был совершено трезв, выбрит, начищен и благоухал одеколоном и табаком. Тем временем поезд уже разгрузился, пассажиры, следующие дальше прогуливались по перрону, человек пять солдат, как оказалось, это следующие с офицерами денщики уже свалили в кучу десяток чемоданов, а с одним - Гаврилой, здоровенным темноволосым детиной меня познакомили, всё-таки личный денщик моего капитана. Михаил уточнил, что Таисия Михайловна остановилась у дочери, и там готовы принять всех его приятелей. Хихикнув, что бедный Белоглазов попал и скорее всего последнее время старается с работы раньше полуночи не возвращаться. В ответ на моё недоумение и понимание, что мужа Веры я за все дни так ни разу и не увидела, Михаил ответил, что Белоглазов тёщу боится как огня и при этом боготворит. Мы погрузились в коляску, господа офицеры расселись в ещё четыре, Гаврила вскарабкался на облучок подвинув Фёдора и мы таким растянутым обозом двинулись к дому сестры моего жениха...

  Накануне свадьбы сходила на исповедь и причастие. Приехала усталая Татьяна и меня оставили в покое, давая невесте время и возможность передохнуть, собраться с мыслями и спокойно подготовиться к свадьбе. Татьяна остановилась у Гуркиных и мы с ней мило посидели накануне свадьбы, только я пить отказалась, да и Татьяна не особенно налегала. Поболтали ни о чём, не затрагивая никаких сложных вопросов, получился такой милый девичник, я, Татьяна и мои девочки Наденька с Алёнкой. Я даже немного всплакнула перед сном.

  Утром после того, как меня привели в порядок я вышла в гостиную и была награждена встретившей меня немой сценой. От услуг куафёров я заранее отказалась. Научила Наденьку с Алёной заплетать воздушную толстую много хвостую косу. Вообще, в этом ничего особенно сложного нет, просто для плетения используется не три хвоста, а до двадцати, которые вплетаются по кругу последовательно, в результате можно добиться эффекта очень толстой косы, правда в ущерб длине, коса становится короче примерно в полтора раза, а внутри косы остаётся цилиндрический воздушный объём и выглядит такая коса очень необычно и довольно красиво. Мне как вдове не будет нарушением правил заплести девичью косу, и мне совершенно не хотелось городить принятые здесь причёски - "всё вверх и плевать, что на колтун похоже". Тем более, что даже под лёгким покровом причёску придавит за время церковного обряда и она станет похожа на раздавленное нечто, что непременно съедет в сторону и с этим кошмаром на голове придётся что-нибудь делать. Или, чтобы такое не случилось, причёску придётся буквально заливать сахарным сиропом, который высохнув зацементирует конструкцию не хуже бетона. Я подозреваю, что использование местными в качестве покровов тяжёлых плотных накидок должны уберечь невесту от мух и пчёл, которые с удовольствием на сладкое прилетят. Пытаться с помощью Алёны и Нади сооружать на голове сахарный кошмар - обречено исходно, а коса - красиво и не имеет тех минусов, о которых я рассказала, да и вид у девушки с такой причёской гораздо невиннее и моложе.

  Я уже одетая в платье, но ещё без покрова на голове. Из рассказанного я не упоминала только рубиновые серьги и в комплекте к ним изящный браслетик-цепочка с одной рубиновой подвеской на левом запястье. Да и сами серёжки очень изящные и небольшие красиво гармонирующие с моими маленькими ушками и одиноким завитым локоном, кокетливо выпущенным справа перед ушком. Надо уточнить последнюю диспозицию. Моя Наденька, без которой я как без рук едет со мной. Ещё со мной едет Павел как старший мужчина моей теперешней семьи, он же ведёт меня в собор и передаёт жениху. В храм от дома Гуркиных все остальные едут на трёх других колясках. Фёдор и Алёна едут следом, если хотят, могут побывать и в храме, а потом сразу едут в Коршуново, чтобы там у меня были все мои вещи. Основную часть вещей уже отвезли, а оставшиеся везут они. После храма рассадкой будет руководить кто-то назначенный Таисией Михайловной. Официальные приглашения на свадебный обед у Татьяны и Павла. На этом вроде бы всё. Надя и Алёнка помогли мне закрепить фату, а Татьяна вдруг принесла поднос со стопкой водки и половинкой пирожка:

  ― Так! Милая! Не спорь зажмуривайся, выдыхай и одним глотком выпить.

  Водка шибанула в нос и растеклась теплом в животе и уже начинавшийся мандраж как-то унялся. Посмотрела в зеркало, как у меня мордашка, не размазала ли я чего, и Павел повёл меня к коляске. В храме собралось так много народа, что когда шла сквозь оставленный для нас проход, я старательно смотрела под ноги, чтобы не споткнуться и не заметила, как мою руку уже передают моему любимому, а он в этот момент передаёт кому-то свою фуражку, которую до этого держал на сгибе руки. Нам в левые руки дали свечи, а на головы надели венцы и служба началась...

  Когда мы выходили уже мужем и женой Миша шепнул:

  ― Какая же ты красивая! И ты теперь моя!

  ― Я твоя вся-вся! А ты мой!... - И рассмеялась не только от радости, а ещё потому, что в голове всплыли картинки свадебной кавалькады из "Соломенной шляпки" с Мироновым, когда взглянула на множество карет и колясок вокруг храма...

  Когда нас проводили в наши покои, я скользнула к себе, где Наденька и Алёнка быстро меня раздели, сполоснули в приготовленном корыте и одели для встречи с мужем. Когда я входила в опочивальню на улице было ещё светло и я хорошо видела с каким восхищением муж разглядывал меня вскочив при моём приближении и я с удовольствием подставила себя его нежным объятиям, а губы для поцелуев. Мы так и целовались, наверно он не решался меня торопить, и я сама увлекла его на себя присаживаясь на кровать и всё получилось как-то очень стремительно, я даже сообразить не успела. Я не решилась ничего продолжать и он наверно думал так же, что не мешало нам ещё долго наслаждаться нежностью и ласками, пока мы не заснули. А утром я разбудила мужа ласками, и всё было как-то очень нежно, спокойно и неторопливо. И во мне потихоньку расслабилась напряжённая стальная пружина из разных страхов и опасений...

  К завтраку мы вышли как коты наевшиеся сметаны, и кажется в этот момент меня наконец приняла моя свекровь, по крайней мере, впервые мне улыбнулась, ну, а как же, ведь её любимого единственного Мишеньку увела! Хищница! Воровка! Ужас!...

  Отгремела шумная свадьба, разъехались гости и мы стали жить в Нижнем Коршуново, это деревня и имение на речке Коршуновке. А выше по течению есть ещё Верхнее Коршуново, это всё старинные родовые владения рода Коршуновых. В имение перевезли мою любимую Звёздочку, а рядом с моими покоями поселились мои девчонки Наденька и Алёнка. А так, как роду Коршуновых нужен наследник уже через неделю после свадьбы как мы посчитали, я привела в спальню мужа Наденьку и ещё три дня подряд. После я отводила Наденьку к себе и возвращалась к мужу, чтобы после того, как он уснёт вернуться спать с моими сестрёнками. Так уж повелось, что на этих широких кроватях мы - маленькие и втроём помещаемся. А я уже привыкла спать в их нежных объятиях. Ещё через три недели мы узнали, что Наденька вроде как понесла, счастливый папочка чуть не прыгал от радости, но пока больше никому мы ничего говорить не стали. А после окончания отпуска Михаила мы с ним уехали вроде бы к месту его службы, на самом деле в Молчановку, до которой здесь всего сотня вёрст по дороге. Передали Наденьку под опеку и присмотр Степаниде Мартьяновне, оставили с ней Фёдора, чтобы ей не скучать. Перед отъездом поплакали с Наденькой, в последние годы мы с ней ни на день не разлучались, а тут разлука на несколько месяцев, с нами всплакнула и Алёнка, грех же не уронить слезу за компанию.

  В городке, где стоял гарнизон пехотной дивизии нас разместили в домике, где хозяйкой оказалась хлопотунья и хохотушка Марьяна, её муж служил тут же фельдфебелем, ещё в доме носились трое пацанов от трёх до десяти лет. Дом типа мазанка разделен на две части. В нашей гостиная и за печью две комнатки, большая наша с Мишей спальня, маленькая для Алёнки. Миша очень переживал, что мне здесь будет трудно и неудобно и не слишком верил, что я смогу устроиться и освоиться. Вскоре ему пришлось убедиться, что я совсем не неженка-белоручка. Оказалось, что это особенное удовольствие ждать любимого со службы, чтобы встретить горячим ужином и накрытым столом. Вдвоём с ловкой умелой Алёнкой обслуживать одного мужчину мне было совсем не трудно. После стрельб Миша приходил громогласный, немного оглохший от стрельбы, и пропахший порохом. Кушал, рассказывал о своих делах, я рассказывала о наших мелочах, а вечером начинались особенные радость и удовольствие с моим любимым мужем. И если вы пошло подумали о позах или подобном, то совсем не угадали. У любящих кроме потной механики в духе похабного порно столько маленьких нежных радостей счастья, в которых иногда даже куда больше. А уж наслаждения нежной родственности и тепла семейного единения так и просто не пересказать. Кто бы и когда мне раньше рассказал, что я оказывается словно самой природой сделана так, что мы вкладываемся друг в дружку словно части одного целого и вся целиком так ловко помещаюсь у мужа подмышкой, и когда он тихонечко дышит в мою макушку и гладит спинку, а я рисую узоры на его твёрдой груди, от счастья кажется готова умереть прямо в эти мгновения. Нет, мне не получится объяснить словами, то, что происходит. Нет слов, которые опишут, как заливает всю меня от нежности и радости понимания, когда за секунду до того, как я стала поворачивать голову, чтобы подставить для поцелуя губки Миша тоже потянулся ко мне головой... А про то, как подарить плотские удовольствия мужчине... Татьяна очень умная и хорошая учительница...

  Мы читали коротенькие не слишком грамотные, но эмоциональные грустные письма от Феди и Наденьки, что у них всё хорошо, только очень скучают и ждут нас с нетерпением. А мы с Алёнкой особенно внимательно искали в Надиных письмах какая у неё теперь талия и прикидывали как и сколько мне нужно подкладывать и когда начинать это делать, чтобы стала видна моя "беременность". Сошлись на том, что раньше февраля можно не дёргаться, а потом достаточно перейти на другой фасон платьев, а под накидками и теплой одеждой никакой беременности при всём желании не разглядеть. Вот в конце марта уже надо в Молчановку перебираться и обязательно заехать показаться с пузиком в Ярославле родственникам, чтобы видели и знали. Михаил с нами соглашался, но уже грустил, что придётся расставаться...

  И в один из дней накануне приближающегося рождества и нового тысяча девятисотого года я вдруг осознала, что начинается не просто двадцатый век, к радостной встрече которого все старательно готовятся. Всего четыре года и будет русско-японская война, на которую будут перебрасывать войска с западной границы, то есть отсюда. А там в горах Маньчжурии наши дебильные стратеги вроде разных Фоков, Куропаткиных и Стесселей будут тупо отступать и подставлять не готовые войска под удары превосходящих сил японцев. Но и это не самое страшное, гораздо ужаснее, что за этим в пятом и следующих годах начнутся волнения и стачки так называемой первой русской революции, нарыв которой сумеют чуть притушить, но он прорвётся взрывом в семнадцатом и мне совсем не хочется, чтобы наши ещё не родившиеся дети сгорели в мясорубке в угоду неизвестно чьих интересов и даже не нужно сомневаться на какой стороне окажутся мои Коршуновы.

  И что мне с этим делать?! Бежать на приём к Николаю - святому великомученику? Блин, надо же было придумать! Угробил всю страну и семью и его ещё и в мученики... Нет уж, толку никакого, да и слушать меня никто не станет. Я как-то слышала, что Николай больше десяти раз отдавал приказы Артурской эскадре перебазироваться во Владивосток, когда порт оказался окружён со всех сторон. И ведь японцы даже не перекрывали им тогда пути отхода. Но адмиралы ведь умнее какого-то сухопутного царя и досидели до того, что японцы подогнали весь флот и пытавшихся уже с боем прорваться разбабахали. А ведь там наши почти прорвались, но погиб командующий эскадрой и корабли вернулись в порт, где их потом расстреливали и в конце сами затопили. Так, что говорить о том, что во всём вина одного "хозяина земли Русской" наверно не стоит, слишком многие плевать на него хотели. Он вроде бы главный, а на его приказы чихают и как тут управлять? Нет. Сам виноват. Пётр головёнки всем несогласным откручивал или рубил, так все и бегали на цырлах, бухтели, но делали, как приказано. А этот такой бардак развёл. ЛюбоВВВ у него! Тьфу! Зла не хватает...

  Одно я точно знаю, я не хочу рисковать дорогими мне людьми. А раз сделать для изменения истории я ничего не могу, значит надо увозить всех туда, где эта безумная история никого не сможет зацепить. Главная проблема в том, что Михаил офицер и будет хранить верность присяге до последнего. Подумала, что ехать нужно не в Европию и не в Америку. По первой война с грохотом прокатится, а во вторую как-то очень не хочется. Остановилась на выборе между Канадой и Австралией, обе страны заселены слабо, места хватает и в обеих в ближайшие сто лет никаких войн не планируется. Канада вроде лучше и климат на наш похож, но там рядом эта дурацкая Америка, и лет через пятьдесят вполне можно начать строить противоракетные убежища от наших же ракет, так, что лучше уж в Австралию, которая в принципе никому не нужна и на отшибе... А там рядышком ещё есть Новая Зеландия, говорят единственное место в мире, где совсем нет змей и климат там даже лучше Австралии, только аборигены какие-то очень злобные. Хотя решать всё равно Миша будет, но ведь его решения и направить можно если аккуратненько в ушко пошептать. Вот ведь, не было печали и только вроде бы всё устроилось... Но пока эти мысли отложила в сторону, пока есть время. Главное, что я осознала цели, а значит, если появится шанс повернуть в нужную сторону я его должна не упустить.

  А мы с Алёнкой тем временем мудрили с подкладками для моего живота. Сложность в том, что я настолько уже привыкла к корсету, что без него один день и у меня спина болеть начинает. А значит, мне нужно накладной живот поверх корсета делать, а как вы себе представляете беременную в корсет затянутую? то есть нужно не просто животик сделать, но и талию скруглить и корсет замаскировать. Вообще, есть говорят корсеты для беременных и они даже живот поддерживают в нужном положении, только у меня очень большие сомнения корсет ли это. Наверно это больше поддерживающий бандаж для живота, а значит, он мне не подходит. С помощью ваты, конского волоса, холстины и ловких ручек соорудили целую серию животиков, которые пуговицами на талии застегиваются, и я даже потренировалась дома их носить. С маленькими вообще никаких проблем, а с большими надеюсь, что мы уже в Молчановке будем и там даже если кто что разглядит, болтать не станет, усадьба там в стороне от деревни, а всех, кто в усадьбе работает Степанида в ежовых рукавицах держит. Ведь Настя там с рождения росла, и ничего на сторону не просочилось, хотя, судя по всему, девочка там коленца откалывала, только держись.

  И в середине марта мы с Алёнкой поехали в Ярославль с заездом в Москву, всё равно в Москве пересадка на другой поезд. Для тренировки и на всякий случай я уже с маленьким животиком ходила, ведь неизвестно кто нашими попутчиками окажется. Татьяна нас встретила с такой радостью, что я чуть не расплакалась, а потом и поплакала, за неделю до нашего приезда Настя повесилась, не усмотрели за ней. Татьяна к моему удивлению не запила, только зубы стиснула. Но оказалось причина довольно неожиданная и даже радостная с моей точки зрения. Одна из девчонок, с которыми была Настя, от неё понесла и месяца на полтора раньше нас Татьяна должна стать бабушкой. Не долго думая мы предложили забрать её с собой в Молчановку, где четверо, там и ещё одна не в тягость будет. Присмотрим за ней, если надо поможем, не бросим. Татьяна тоже долго не думала, дала согласие почти сразу и привела девочку уже с хорошо видимым животиком. Совсем молоденькая, только четырнадцать лет. Я продолжаю с позиции будущего на эти вещи смотреть. Звать Лизавета, фигура довольно нескладная, похоже не успела ещё сформироваться, то есть по-хорошему рожать ей ещё рано, но теперь уже ничего не изменить. Ростом примерно с Алёнку, черноволосая, кареглазая и с жутким волжским оканьем. Я раньше даже не представляла, что слова с буквой "А" можно так через "О" говорить, а уж если слова с "О", то эту букву с таким смаком проговаривают, чтобы ни у кого даже фантазии не возникло, что здесь может быть другая буква. Поживём - увидим, но отталкивающего впечатления девочка не произвела и против поездки с нами возражать не стала. Моё впечатление - простая крестьянская бесхитростная не слишком умная и не хитренькая девчонка. Может так оно и лучше даже, не нужно будет постоянно оглядываться в ожидании, что ещё отмочить может. Татьяна попробовала заикнуться про содержание, но я её перебила и пообещала обидеться, если она ещё хоть слово об этом скажет. Уже вечером подумала, что Татьяна так могла меня на вшивость проверять. Ну и ладно...

  В Ярославле я одна наносила визиты. Останавливаться у Гуркиных или Белоглазовых не стали, сняли пару номеров в трактирной гостинице и свободно разместились. Зато я могла свободно проехаться и навестить как мне удобно и не переживать, что кто-нибудь что-нибудь лишнее увидит. Самое сложное было встречаться с Наташей. Этой непоседе ведь нужно на меня запрыгнуть с визгом, а живот обязательно общупать и послушать. Пришлось немного намять нос и натереть глаза, чтобы вид немного болезненным стал и от порога сказаться больной и попросить дать мне немного отдохнуть и не очень меня шевелить. Заезжать к свекрови не стали, только приветы ей передали. А вообще приятно, что все так радуются за нас с Мишей. И Вера с мужем и Наташей, и все Гуркины, ведь могли и обидеться, было бы желание, а причину найти всегда можно. Ольга с малышом возится, она за месяц до нашей свадьбы родила и сейчас очаровательная девчонка уже переворачивается и задорно гулит. Всех подарками одарили, добрых слов и пожеланий выслушали два воза. Трёх дней на всё хватило, и уехали в Кострому, оттуда до Молчановки намного удобнее добираться.

  А в Молчановке нас встречали так душевно и радостно, что я поняла - мы домой вернулись. Подумала, что даже станция не была мне домом, это скорее было место работы и казённого проживания, а здесь дом и за это нужно спасибо Степаниде и Наденьке сказать. Устроили Лизу, передали Степаниде приветы от Татьяны, объяснили ситуацию с девочкой. Про Настю рассказали, Степанида ужасно расстроилась, ведь девочка на её руках выросла, и любили её искренне. Да и зла особенного в ней ведь не было, дурь через край хлестала, но без подлости особенной, а дальше обстоятельства и наркотики. За ужином посидели, помянули девчонку добрым словом.

  Живот у Наденьки больше, чем мы мне сделали, чувствует она себя хорошо, а вечером мы все вместе залезли в кровать и так приятно с моими девчонками спокойно заснуть всем вместе. И нам осталось только спокойно ждать, гулять по окрестностям. Как мне не хотелось на Звёздочке покататься, но придётся моей малышке подождать, пока я только навещаю её, ухаживаю, балую всякими вкусняшками. Гриву её роскошную в косички заплетаю, мою, расчёсываю и рассказываю, как мы с ней после рождения малыша покатаемся...

  Фортель выкинула Тяпа. Когда у неё течка началась мы дружно проглядели, и её покрыл мелкий чёрный Молчановский кобелёк. Я не собиралась заниматься разведением французских болонок, но видела я того кабысдоха, хорошо, что хоть тоже мелкий, родить должна спокойно, а был бы кобель крупный, то и щенки не маленькие, так может ведь и не разродиться. Во второй половине мая среди ночи Наденька которая выходила до ветра среди ночи сказала, что во дворе кто-то скулит, но мы этому значения не придали, а утром оказалось уже поздно. Тяпа залезла щениться под крыльцо амбара, еле достали её оттуда и помочь уже не смогли. Из пяти щенков выжил только один, весь чёрный, назвали Угольком и еле сумели слепого малыша выкормить и выходить.

  И в разгар этого процесса решила рожать Лиза. Со счётом срока немного ошиблись и приехавшие через неделю Иван Филимонович с повитухой, которых принимать роды Татьяна отправила, родившуюся девчушку осмотрели, подтвердили, что родилась нормально, о чём бабушке и написали. Молока у Лизы хватает и у нас начался ещё один хоровод, только уже не вокруг щенка, а вокруг рыженькой кареглазой малышки, вернее вокруг обоих. Иван Филимонович, если кто не помнит, это доктор который девочек Татьяниных пользует, а ещё он мой крёстный и отчество у меня по его имени, ведь при принятии православия отчество принимается по крёстному отцу, а не по родному отцу - иноверцу. Он с повитухой по распоряжению Татьяны должен был принять роды у Лизы, а потом остаться и принять роды у Наденьки. Первые роды мы приняли сами с помощью бабки из Молчановки, а Надя рожать пока не собирается. Но доктор её осмотрел и сказал, что скорее всего у нас двойня будет. Мы теперь даже не знаем, радоваться нам или нет. А ведь Фёдор и Алёнка двойняшки, а если в роду двойни уже были, то двойни в таких случаях чаще бывают...

  Семнадцатого июля в дождливый день хмурый день с утра мы начали рожать, и вечером родился Кирюша, а следом Ваня. В последние дни перед родами Наденька из-за огромного живота уже просто напоминала глобус и даже двигалась с трудом. При её миниатюрности выносить двойню - подвиг, но роды прошли нормально, мальчишки здоровенькие. Оба тёмненькие, Кирилл кареглазый, а вот Ваня с серо-голубыми глазами. Кажется я перенервничала больше всех, вечером просто упала без сил и проспала часов десять. Написали всем о нашей радости, кроме папочки остальных попросили не приезжать, что мы сами к осени приедем показать детишек. А папочка примчался через десять дней и очень сердился, что написали письмо, а не отбили телеграмму. Пришлось виниться и сетовать на свою дщевичью глупость и отсталость от новых достижений цивилизации. И надо было видеть моего ошалевшего супруга, когда он пытался брать на руки малявок, а им не нравилось и они поднимали ор в два совсем не тихих голоса. Наденька от родов уже оправилась и официально это я родила двойню, а она их кормилица, чтобы я свою грудь не испортила. Папочка гостил у нас всего десять дней и уехал служить дальше, я так соскучилась, что почти каждую ночь не давала ему спать. Уезжал счастливый и какой-то шальной.

  Однажды ближе к осени проказница Алёнка дотеребила моего петушка, что он поднялся и даже брызнул мутными белыми брызгами. Руками, губками, язычком, но сумела как-то. Я в полной растерянности, а Надюша и Алёнка счастливы. Надюша сразу заявила, что она задачу по двум наследникам уже выполнила, теперь по приказу Татьяны очередь моего малыша рожать. А я не знаю, что Мише скажу. Он, конечно, знает про моего петушка, но ведь не то, что он вполне рабочий. Сказать, что я испытала какие-то сильные ощущения не получится, в самый момент, когда петушок был готов выстрелить меня сотрясала конвульсия, пробегающая по всему телу, но это даже близко не сравнится с той бурей ощущений, которые мне дарят объятия и ласки моего любимого, когда я улетаю в небеса и уже потом понимаю, что всего несколько минут назад билась в его руках, стонала, смеялась и плакала, одновременно пытаясь обнять его и не выпускать из своих объятий и одновременно распахнуть руки как крылья и взлететь в небо от счастья. Даже в обычных ласках с моими девочками ощущения гораздо больше и сильнее. Пусть в них нет той бури, как с Михаилом, но в них столько нежности, тёплой ласки, любви и родной доверительности, которые словно окутывают нас всех и мы нежничаем, пока не уснём усталые...

  Наденька первой сама уселась на моего вздыбленного петушка, он меньше, чем колбаска Татьяны или малыш мужа, всего сантиметров двенадцать-четырнадцать и гораздо тоньше, но это не помешало ей надеться на него и заставить брызнуть в неё. После чего она благодарно упала мне на грудь и заплакала шепча, что она меня любит и теперь самая счастливая. Не стану говорить, что мне это противно, но и не приятнее обычных наших ласк, когда у нас оставались силы после возни и ухода за тремя грудными детишками, поверьте, эти малютки могут уездить и гораздо большее количество взрослых здоровых людей, а не только нас четверых, ведь Лиза не только своей Таней занимается, да и молока Наденьке на двоих пацанов не хватает, это у Лизаветы, как она говорит, как у коровы дойной молока даже на всех троих хватит и ещё останется. Вообще, Лиза оказалась очень спокойной и надёжной девушкой, и мы её приняли в наш самый близкий круг...

  Наверно, не станет для вас большой неожиданностью, что в середине февраля Наденька пришла, упала мне на грудь и расплакалась. Не слушайте глупые сказки, что кормление грудью защищает женщину от следующей беременности, словом, мне нужно готовиться снова стать мамой, вот только в этот раз ребёнок или не один мои будут уже не формально, а даже биологически. Вот только одна сложность, после тех нескольких дней, когда Михаил был с Надей, и родились наши мальчишки, он больше к Наденьке не прикасался и как с ним объясняться, я даже представить не бралась. Мужчина он у меня довольно решительный и резкий, и как отреагирует на такие новости сказать невозможно, а Наденька, видимо что-то промелькнуло у меня на лице, сжав губки добавила, как припечатала, что скидывать ребёнка не станет, хоть на части её резать станут!

  Когда первая паника и, чего уж, ужас от произошедшего схлынул, я быстро собрала два чемодана зимних платьев и самый большой чемодан самого красивого белья, прихватила с собой Алёнку и поехала к мужу. Алёнку взяла, ну, а как я без неё смогу обходиться, с одеждой этого времени без помощи ни одна благородная дама справиться не сможет при всём желании, да и не пристало одной ездить. Всю дорогу я придумывала слова и аргументы, но и сама понимала, что едва ли смогу хоть в чём-то убедить, что не смотря на все мои доводы, я еду отдать себя на волю Михаила и никак иначе. И мы свалились на моего артиллериста без предупреждения, я на нервах как-то даже не сообразила, что можем обогнать письмо, в котором написала о нашем приезде, про телеграф я опять благополучно забыла. А когда увидела прекрасные любимые ореховые глаза, утонула в них, и нам три ночи было не до разговоров, когда после мы оба просто засыпали без сил. И только на четвёртый вечер когда после первой волны я лежала на мокром от пота и жмурящемся как сытый котяра Михаиле, я поняв, что оттягивать неприятный разговор дальше нельзя стала рассказывать, как девочки баловались с моим петушком и он стал подниматься и стали баловаться ещё с ним и теперь Наденька не праздна и это ребёночек от меня... Как в колодец прыгнула, выговорив самое страшное, и сжалась вся, готовая к тому, что меня сейчас пришибут и будут в своём праве. Даже глаза зажмурила на всякий случай, не такая уж я смелая, чтобы свою смерть открытыми глазами встречать. Вот только меня вроде бы не убивают, а грудь Михаила подо мной странно трясётся, тихонечко открыла один глаз, чтобы сразу зажмуриться, если что. А этот негодяй лежит и хохочет, едва сдерживая голос, а потом вдруг обхватил меня, сгрёб в свои сладкие объятия и стал целовать везде, где мог дотянуться, и я уже вообще перестала что-нибудь понимать...

  ― Миша-а-а! А что ты делаешь?! Ты меня наверно не понял...

  ― Не знаю, но мне кажется понял и просто счастлив!

  ― Миша-а-а! Это будет не твой ребёнок...

  ― Глупенькая ты у меня, хоть и самая красивая! Это же будет наш малыш! И не просто наш, но и твой плоть от плоти! У нас будут не только мои дети, но и твоё продолжение! Это же здорово! Любимая!

  Я уже совсем ничего не понимала, но не стала возражать, чтобы вместо немедленного убийства меня ласково перевернули на спину и я сама развела и закинула ему на плечи свои ножки... Гораздо позже, с наслаждением закурив папиросу Михаил мне пытался объяснить, что он думает и как будет счастлив, если родится девочка похожая на меня, а он станет папой самой красивой девочки в мире... Я совсем не понимаю мужчин, но как же приятно было всё это слушать!... А потом в октябре родилась светленькая синеглазая девчонка, которую для установления хороших отношений со свекровью назвали Таисией, хотя имя мне и так нравится, да и свекровь уже совсем перестала на меня косо глядеть, хоть и ворчала немного, что я могла бы и в Коршуново детей рожать. Приехавший посмотреть на дочку Михаил был просто счастлив и только болезнь и смерть Наденьки, которая после родов так и не встала омрачила нашу радость. Искать кормилицу для малышки не требовалось, мама-Лиза приняла её как само собой разумеющееся и наши мальчишки и Таня с Тасей стали молочными братьями и сёстрами.

  Я сижу на веранде нашего дома, сейчас начало января (или почти конец по европейскому календарю) шестнадцатого года, здесь это самое жаркое время года. Недавно мы весело отпраздновали сначала один Новый год, потом православное Рождество и следом Русский Новый год. В качестве ёлки как всегда использовали растущий в горах пушистый колючий кустарник, почему-то наши мужчины решили, что он лучше всех подходит на роль новогодней ёлочки. Правда этот кустарник стелющийся и у него нет прочного ствола, поэтому установка его на сделанный специально под каждый конкретный куст каркас это занятие очень не простое. Нужно сначала выбранный основным побег закрепить вертикально, при этом он должен сохранить свою зелёную крону не помятой и пушистой. А второстепенные побеги распределить в средней и нижней части, чтобы "ёлочка" приобрела положенную её пирамидальную форму увенчанную рождественской звездой на вершине. И хоть этот кустарник растёт в очень сухих местах и свободно выдерживает без полива не меньше месяца, но по настоянию девочек мальчишки придумывают, как разместить обрезок ствола в какой-нибудь ёмкости с водой. А потом сменив наших усталых, исцарапанных и исколотых колючками мужчин мы чисто женским коллективом приступаем к украшению нашей новогодней красавицы. В нашей семье все уже привыкли, что я к празднованию нового года отношусь с намного бОльшей любовью, чем к Рождеству, потому и ёлка новогодняя, а не рождественская. И сейчас "ёлку" ещё не убрали, ведь она по нашей семейной традиции будет стоять до дня рожденья Васеньки или Бэзила, как его называют на английский манер, моего третьего сыночка или четвёртого ребёночка моей с Коршуновым семьи. Я смотрю на склоны гор, сейчас уже вечер и скоро низкое закатное небо сначала просто позолотит их, а потом они немного покраснеют, мне очень нравится смотреть на эти цветовые превращения и не надоедает.

  Вчера был день рожденья нашей младшей дочери - всеобщей любимицы и ласковой очаровашки Анюты, её, как самую младшую балуют все вокруг, но это её не портит, скорее она ещё большей любовью отвечает за это. А сейчас все дети начинают собираться к мамочке. На террасе только наполовину прикрытой козырьком от дождя и увитой по краям одним из последних развлечений Коршунова - виноградом, из которого он пытается сделать вино, молодое у него уже получается, а вот выдержку его опыты не выдерживают, сплошной уксус. У стены стоит даже не кровать, а целый помост застеленный большим пушистым персидским ковром. Я сейчас на нём сижу оперев спину на бревенчатую стену, на моих коленях привычно устроился сыночек моей Тяпы Уголёк, я не знала, что собаки могут так долго жить. К старости он стал ужасно вредным и скандальным, ходить ему уже тяжело, поэтому он или спит на своей подстилке в гостиной или ездит на моих руках, ещё только Алёнке позволяется такое панибратство, как брать его на руки, но в такие вечера, как сегодня, его законное место на моих руках. Вполне ожидаемо первыми появились мальчишки Тимоша и Васенька, их светленькая и тёмная головёнки устраиваются на моих бёдрах, в этой позиции им удобно смотреть на горы, но одновременно очень просто перекатиться и подложить ладошки под подбородки и уже смотреть на меня. Девочки все трое приходят вместе, впереди вприпрыжку Анечка или Энни, как её здесь называют, старшие Танюшка и Таисия изображают степенность и не спешат. У каждой тоже есть свой местечко, если Анютка уже устроилась головкой на моём животе переждав ворчание потревоженного Уголька, что кто-то посмел вторгнуться в его владения. Таня и Тася укладываются с боков и протискиваются в мои подмышки. Пусть вас не удивляет, что Таня ведёт себя, как моя дочь, как-то так вышло, что она с детства стала расти с мальчишками и эта неразлучная троица через какое-то время увеличилась на младшую Тасю, которая к этому времени успела подрасти. К нашему несчастью после того, как родила Тасю Наденька так и не смогла встать и умерла, когда малышке не было месяца, и её кормилицей стала Лиза, у которой молока было очень много и она им кормила не только младшую малышку, но и дочку с мальчишками лет до четырёх. Так и получилось, что дети всегда были вместе, а Таню мы совершенно перестали воспринимать чужой, так, что он теперь самая старшая и совершенно искренне пытается заботиться и опекать шебутную компанию братьев и сестёр, да и дети не воспринимают её чужой, даже когда при необходимости она кого-то шлёпнет по попке. Но я отвлеклась. Старшие Кир и Ваня устраиваются в ногах с краю. Всё! Наступил миг моего неописуемого счастья, все мои дети со мной, я словно сливаюсь с ними, чувствую тяжесть их тел или головок, где они касаются меня сквозь лёгкое зимнее платье. Господи! Я такая счастливая! Сбылось всё, о чём я может даже не рисковала представлять в своих самых смелых мечтах, я обожаемая жена и безумно люблю моего Коршунова и сейчас вокруг меня овеществлённые доказательства нашей любви - маленькие "коршунята", пусть даже Таня и не Коршунова, но всё равно такой же "коршунёнок", как и все остальные. У нас такие ералаши, когда вечером вокруг меня собираются все дети происходят регулярно и не обязательно на этой террасе, иногда для этого выбирают постель в моей спальне. Мы можем просто болтать, иногда я им чего-нибудь рассказываю или кто-нибудь делится своими новостями, чем-то важным для него, о чём он хочет поделиться со всеми. А иногда просто поём или читаем книжки на русском, английском, французском и в эти минуты моего общения с детьми не вмешивается никто больше. Нет, я не против, но стоило кому-то появиться, как возникала напряжённость и лишний понимал и уходил. Но это не важно, я всегда стараюсь, чтобы они чувствовали тактильный контакт с мамой, это то, чего я была почти лишена в своей первой жизни, когда мамочка терпеть не могла эти сюсюканья и с младшими возилась и тискалась я и, мне кажется, что меня они любили даже больше, чем маму. Вот моя вторая мамочка, моя любимая Любовь Егоровна, показала мне, какой нежной и любящей должна быть настоящая мать, когда в любой момент и в любой ситуации мама вместе со своим ребёнком хоть против всего мира и никак иначе, ведь для мамы её дитя - это самое главное, это весь её мир! Хотя дело совсем не в воспитательном эффекте и правильной рекомендации, мне эти обнимашки наверно даже нужнее, чем им, ведь они смысл моей жизни и главная радость в ней. Нет, это понятно, что далеко не всё можно рассказать при всех, есть множество секретов, о которых мне рассказывают один на один, просят совета, делятся своими переживаниями или мечтами и планами... Вообще, сейчас иногда себя так странно чувствую иногда, когда старшие уже давно переросли меня и сверху смотрят на меня такими же детскими глазами, а Кир и Ваня обнимают поднимая над полом и дыхание спирает... И вот наступает время заката, ради которого мы смотрим на наши горы, они НАШИ, хоть и находятся вместе с нами в западной Австралии южнее Перта...

  Вечером мой усталый и удовлетворённый Михаил заснул и начал похрапывать, я тихонечко лежу на боку, прижавшись к его горячему любимому телу, моя голова лежит на его груди, под ухом громко тукает его сердце, а пальчиками тихонько тереблю поросль жёстких волос на его груди и слушаю его дыхание. Так сладко, чувствовать себя любимой и желанной любимым мужчиной, мужем и отцом своих детей. Я просто млею в этих эмоциях и почти пугаюсь от осознания, что я может самая счастливая на свете...

  За распахнутым окном громко лает пересмешник зля этим собак и очень точно повторяя их лай, но сегодня они не торопятся вступать в эту игру, когда все дружно облаивают дерево, где устроилась вредная птица. Звуки ночи здесь совсем не такие, как в России, но это ведь не самое главное в жизни. Да! Мы теперь все австралийцы и живём в южном полушарии нашего земного шарика, но давайте по порядку.

  За всей этой суетой я не забывала, что приближается война, и что полки с западной границы будут перебрасывать по Транссибу на восток и мне как-то совсем не улыбалось потерять в этом Куропаткинском отступательном маразме своего любимого и мужа. А главное, что всего через десять лет грянет мировая война уже на западе и выльется в то, что две империи рухнут от разорвавших их революций. И во время начавшейся гражданской войны находиться на территории охваченной смутой России я не собираюсь, тем более, что мальчишки к семнадцатому будут в самом безумной возрасте когда сами полезут в самое горнило этой бури, шансов выжить в которой у них даже меньше, чем у более взрослых и острожных. И потерять в угоду политических игр своих сыновей и может не только их я не собиралась. И пусть, если когда-нибудь узнает правду, муж меня проклянёт, но я стала действовать для достижения назначенной себе цели. Пока Михаил находится под присягой подвигнуть его на отъезд из России, не получится никак, значит нужно, чтобы он ушёл из армии. Сам он не уйдёт, для него служба - гораздо больше, чем просто работа или способ заработать денег на содержание семьи. С этим вопросом обратилась к Татьяне, как раз приехавшую навестить свою внучку и тёзку. Татьяна меня очень внимательно выслушала, не стала вникать в причины, почему я собираюсь уехать из России, лишь уточнила, что я осознанно и чётко имею желание, чтобы Михаила уволили из армии, и я отдаю себе отчёт, что может оказаться, что вернуться он обратно не сможет. Я подтвердила и даже уточнила, что не против, если это будет связано со скандалом, главное, чтобы без риска для его жизни.

  Пока Татьяна реализовывала планы по моей просьбе, я съездила к Павлу Гуркину. Павел Григорьевич вёл сейчас все дела отца, и среди моих знакомых я не видела никого, кто бы мог обладать нужной мне информацией. И не нужно думать, что купцы - это такие бородатые придурки с круглым пузом поверх кушака, которым бы только напиться и на тройке с цыганами по Москве проехать. Купцы ворочающие миллионными контрактами, тем более с иноземцами умеют слушать, знают и видят очень много, думаю, что у каждого есть даже своя служба безопасности с разведкой и отрядами специального реагирования. Первым делом, едва я только половину своих пожеланий начала выкладывать он меня перебил и спросил, кто мне сказал, что к нему можно и стоит подходить с таким вопросом? В ответ я попыталась объяснить, что в первую очередь потому, что других хороших знакомых у меня просто нет, и при этом слышала ещё от Григория, что у него есть дела в Персии, куда его суда через Каспий ходят... Не знаю, срезу он мне поверил или провёл проверку сначала, но в итоге он нашёл все нужные мне контакты и даже свёл с англичанином, вернее, привёз прямо в Кострому поверенного англичанина, который имел права по проведению нужной мне сделки. Англичанину в наследство досталась большая ферма где-то на юго-западном берегу Австралии...

  К этому времени, буквально за месяц до начала Русско-Японской войны, мужа уволили из армии. Там получилось очень хитро, ну, я в Татьяне и не сомневалась, у неё был в клиентах офицер из командования армии, в которую входит корпус Михаила, вернее его дивизия. Словом, пошли слухи про то, что он в Москве ещё молодым поручиком посещал Татьянин салон и его там хорошо помнят. А потом он хоть и остепенился, но знакомства сохранил. А ещё оказывается в этой сфере был скандал с бывшим начальником Михаила, который чуть не открыто жил с мальчиком и при его титулах и связях во дворце полковнику долго ничего не могли сделать и терпели, пока тот не загремел вместе со своим Петербургским покровителем. Словом, Михаилу и начальника припомнили, и это наложилось на слухи. И хоть ничего конкретного и порочащего не было, но как с вилками, которые нашли, а вот осадок остался. Другими словами Михаила тихо стали уходить из армии и ушли в итоге, чему я была жутко рада, но старалась делать грустное лицо и не показывать своей радости. Словом, к моменту, когда расстроенный Коршунов уже вполне созрел, а Коршуновы в отличие от большинства благородных никогда не были мотами и транжирами, и хозяйствовали в Коршуново и окрестностях с умом и рачительно, появился англичанин.

  А я готовила почву, тяжело переживая смерть моей любимой Наденьки, да простит меня Господь, хотя я и правда очень тяжело перенесла эту потерю, доводила до моего любимого мысль о том, что хочу уехать как можно дальше. Тем более, что умница - Павел нашёл ещё и русского поселенца из Австралии и почти из тех же мест, по крайней мере о месте, где находится земля, которую получил в наследство англичанин он хорошо знал. Ну, это потом я узнала, что при австралийской "скученности" населения "рядом" - это может быть триста и больше километров, но тот факт, что в западной Австралии оказалась довольно большая (по местным меркам) русская колония очень помог убедить Михаила. Но самым серьёзным аргументом стало моё письмо, в котором я написала, когда и как начнётся война с Японией, что к ней отнесутся наплевательски, а Япония захватит наш порт-Артур, где погибнет вся дальневосточная эскадра, погибнет адмирал Макаров, а вторую поведёт адмирал Рожественский и её ждёт страшное поражение у острова Цусима, а потом в Америке подпишут позорный договор, по которому Япония получит Корею, Маньчжурию, КВЖД, половину Сахалина. Летом после начала войны у Николая родится больной наследник Алексей и это всё станет только началом падения России в пропасть. Вот только написала это письмо я ещё до рождения Тасеньки, то есть за полтора и более года до описанных событий, запечатала и попросила Михаила не вскрывать письмо, а спрятать так, чтобы у меня к нему никак не было доступа, а открыть его, когда я его об этом попрошу. И вот теперь, когда все газеты описывали героический бой Варяга и Корейца в Чемульпо, а об этом я тоже написала, о вероломном нападении на спящий Артур и два торпедированных русских броненосца, Михаил прочитал то же самое, только написанное у него на глазах дольше года назад. И когда он попросил меня объяснить, что всё это значит, я ему честно ответила, что предотвратить ничего мы не сможем, но в моих силах уберечь хотя бы тех, кого я люблю. И не только тех, кто уедет с нами, но и тех, кого мы сможем принять на своей земле после того, как из России будут вынуждены бежать те, кто придётся не ко двору новым хозяевам страны. И хоть в первый момент Михаил был явно не согласен со мной, но уже назавтра говорил гораздо спокойнее и выслушал предлагаемый мной план. Он думал ещё почти месяц, я старалась его не тормошить, только окружила его своей нежностью и любовью, за что не раз встречала его благодарный взгляд. А когда он после рождения Цесаревича и первых слухов о его болезни, наконец, согласился, он обнял нас с Тасей, которая капризничала и не хотела слезать с моих рук, прижал к своей груди и прошептал мне в ушко:

  ― Я так благодарен Господу, что он послал мне тебя, не только самую красивую и умную, а необычную во всём и я готов сделать как ты хочешь...

  Меня всю затопила такая горячая волна благодарности и нежности к моему любимому, что я отдала ему на руки дочку, а сама в рыданиях прильнула к нему и наверно промочила всю рубаху, пока он покачивал не понимающую ничего Тасю и гладил меня по голове, как маленькую...

  Да, я забыла один момент. Когда Михаил ещё служил, он меня очень просил приехать с детьми, ему очень хотелось показать их своим сослуживцам. Можете себе представить эту поездку - Моисеево переселение, куча народа, вещей и четверо маленьких детей с маленькой собачкой. Ну, а куда Уголька денешь, тем более, что Тяпин сыночек воспринимался всеми членом семьи, таким же непременным, как любой другой. До Москвы добрались поездом, и Татьяна попросила оставить с ней внучку на время нашей поездки, ведь задерживаться с нашим папочкой больше пары недель мы не планировали. А дальше решили ехать своим ходом, нашли карету четвериком для меня с детьми и две коляски - двуколки для остальных и вещей. У меня возникло желание навестить могилу моей мамочки и Надюшки, я только волновалась, что может помешать Ковырин. Я отправила обе коляски прямо в город, где жила моя крёстная, а сама на карете приказала свернуть к деревне, где прошло моё детство. Быть узнанной я не боялась, сопоставить бегавшую здесь босоногую Дуньку и меня сейчас в роскошной большой карете в дорогом наряде, да за пару моих серёжек эту деревню купить можно, да, и изменилась я за прошедшие годы очень сильно. На всякий случай на въезде в деревню я спросила у незнакомого мальчугана о Ковырине, даже случайно с ним встречаться не хотела. В ответ узнала, что он уже умер, и во мне ничто не дрогнуло в ответ, хотя и радости этот факт не доставил, только удовлетворение, что в таком случае он точно не помешает моим планам. К своему удивлению я с трудом узнавала эти места и у мальчика пришлось спросить ещё и дорогу к кладбищу, ведь направлять кучера мне, а кому понравится плутать, тем более, что карету запряжённую четвериком развернуть, мне кажется, даже труднее, чем в моём прошлом мире гружёную фуру. Дала пацану монетку...

  Вообще, когда меня посетила мысль побывать на могилах моих родных, я хотела показать маме и сестре своих детей, но потом вдруг подумала, что покойники ведь воспринимают суть и моя здесь только Тася, а мальчишки по крови не мои. Долго обдумывала эту ситуацию со всех сторон, в итоге решила, что тащить одну дочку будет довольно нелепо, да и вообще, нечего маленьким детям на кладбище делать, тем более, что за могилами едва ли кто ухаживает и мне их ещё искать придётся. Словом, к тому времени, как мы приехали, я уже определилась, оставила карету с кучером, детьми, Фёдором, кормилицей Лизой и Угольком около церкви, а сама пошла на погост. Могилы нашла почти сразу, Ковырина, как оказалось похоронили рядом, а вид совсем заросших и заброшенных могил моей сестры и мамочки как-то вдруг так ударил по душе, что ноги сами ослабели и я сначала присела, а потом просто легла на мамочкину могилу и шёпотом рассказала ей, что я замужем, у меня прекрасный любимый и любящий муж, что она бы теперь была трижды бабушкой и какие у неё замечательные внуки. Что я больше всего жалею, что ни она, ни Надюша меня сейчас не могут увидеть и порадоваться вместе со мной. И как бы мне не хотелось побыть здесь, но меня ждут дети, я попрощалась с ними, взяла комочек земли с могилы и завернула в узелок из носового платочка. Я прощалась и понимала, что едва ли ещё когда-нибудь сюда приду...

  Вернувшись к карете, уже просто из принципа, мне на глаза наш старый священник попался, взяла детей и повела их в церковь помолиться, поставить свечки и заказать заупокойную по моим родным. И священник заискивающе поддакивал и обещал провести службу в самом лучшем виде, а я молилась в храме, в который меня даже на порог не пускали, хотя злорадства в душе не нашла, ведь не пускали сюда Дуньку-Стратку, а сейчас посетила храм её благородие Мария Ивановна Коршунова с чадами. Не добавить, ни убавить, как говорится...

  Как же я благодарна судьбе и Таисии Михайловне, которая воспитала Михаила совсем не белоручкой, а инженерное образование офицера артиллериста и Михайловская академия за плечами - это не гвардейское умение, как презрительно выпячивать губешки перед быдлом, а толковая инженерная и военная подготовка. Оказавшись на краю света Михаил взялся за дело со всей энергией и задором и буквально горел, успевая за день сделать столько, что я просто поражалась его работоспособности и организаторскому таланту. Вообще, сама я с трудом осознавала на что я всех нас подписала, а столкнувшись с реальностью пришла в ужас. И если бы не мой Коршунов, у нас наверно ничего бы не получилось. Вообще, он начал готовиться к отъезду сразу и больше полугода всерьёз штудировал литературу, писал письма и вообще подошёл к вопросу комплексно. Средства Коршуновых позволили не трогая моё приданое купить ферму и землю. Все деньги перевели в имеющие там хождение английские фунты и вот назначена дата отъезда...

  До Одессы добирались поездом, потом пароходом до Александрии, где нас уже ждал пароход до Перта - точке ближайшей к месту нашего назначения. Вообще, больше всего мне бы хотелось найти ту сволочь, которая создала миф о том, что путешествовать - это прекрасно и увлекательно. Неделя поездом с детьми и вещами на поезде - но это оказался ещё даже не кошмар, а его самый младший племянник. Учуханные провонявшие угольной пылью, усталые мы вывалились в вавилонское столпотворение крикливых улиц Одессы и пропахшего рыбой и скипидаром порта, где кое как утрамбовались с пять каюток греческого пароходика, который с моей точки зрения скрипел и пыхтел, словно извещал нас, что мы сделали последнюю глупость в жизни. И он при любом неосторожном чихе с радостью пойдёт ко дну, потому, что скрипеть по поверхности моря ему надоело еще лет сорок назад. Расстояние поперёк Чёрного моря и через уголок Средиземного - это даже не "Тьфу", это гораздо меньше, так я думала. Я же карту видела. Но под парусами и иногда раскочегаривая машину греки путь до египетской Александрии с заходом в Стамбул сумели растянуть на две недели. А в этих каютках, у нас будка нужника в усадьбе больше была, нам пришлось провести всё это время. А потом в жаре и духоте пропахшей местной едой гостинице ещё две недели мы ждали английский пароход, чтобы плыть дальше по Суэцкому каналу и Индийскому океану. И в свете предыдущего плавания мне это уже совсем не казалось лёгкой прогулкой. Но мне, как вдохновительнице этого переселения было не к лицу показывать сомнения и уныние, хотя, если бы не поддержка и воля моего любимого, я не знаю, как бы всё это выдержала. Ещё дома, едва приняли решение, Михаил нанял нам настоящего англичанина - учителем английского языка и после этого Джек и Михаил говорили с нами только на языке Шекспира. И в Александрии у нас появилась богатая практика, что очень помогло в переключении на другую языковую среду. Дети к этому времени говорили уже на таком безумном суржике из смеси английского, русского и Нижегородского оканья, что даже нам понять их было не просто, хотя они между собой прекрасно понимали всё.

  Наверно стоит перечислить весь наш табор, которым мы тронулись в путь. Про меня с Михаилом и детьми я не уточняю. Кроме этого с нами ехали Алёнка, Фёдор у которого в Молчановке осталась зазноба и он довольно сильно переживал. Когда я упоминала детей, я имела в виду ещё и Танюшку, ну, а с ней поехала и Лиза, которой домой пути уже не было, да и к нам она уже привыкла, и дочку бросать не захотела. Ну, про этих вы наверно и сами догадались. А вот дальше гораздо интереснее. С нами поехал Гаврила - бывший денщик Михаила, которого по ходатайству офицера уволили из армии, а с ним еще трое ветеранов, которые уже отслужили, но не обзавелись семьями и согласились поехать с бывшим командиром. Поверенный англичанина, который встретил нас в Египте и должен был сопроводить до места назначения и передать нам во владение нашу собственность и утрясти все административные вопросы с местной властью. Степанида отправила с нами две семьи без детей из Молчановки и Павел Гуркин своего двоюродного племянника присмотреться к месту и приехать обратно с информацией. И, наконец, Татьяна с нами послала двоих мужиков довольно уголовного вида, оказавшихся её бывшими охранниками, которым она предложила поехать и при необходимости беречь её внучку, мужики оказались вполне нормальными и быстро нашли язык с ветеранами, просто переломанные носы и пудовые кулаки в первый момент производят неизгладимое впечатление. И последним был доктор Иван Филимонович, который приходится мне крёстным отцом. Услышав про наши планы решил ехать с нами, а Татьяна не стала отговаривать. Вместе с детьми двадцать один человек и поверенный, Михаил специально потребовал, чтобы с нами в первой партии ехали побольше мужчин. Как потом оказалось, он был совершенно прав, буквально через пару месяцев, когда мы еще только начинали обживаться нас попробовали на зуб местные бандюганы, вернее коренные жители, и это совсем не аборигены. Впрочем, бандюганы и местные - это синонимы, ведь Австралию, как многие другие колонии Англия исконно заселяла своими уголовниками, так, что тут можно и не удивляться особенно. Да и родственник того англичанина похоже был не слишком законопослушным при жизни. Но их встретили больше десяти бывалых мужчин, которые не просто не испугались, а ещё и очень хорошо знают с какой стороны винтовку в руки брать нужно. От нас помощи было чуть, хотя сразу по приезде меня, Алёнку и двух молчановских девиц стали учить стрелять из ружья и револьвера. А то, что белая леди должна на поясе носить удобный ствол пришлось принять и не выпендриваться. Так, что пузатый короткоствольный бульдог стал такой же неотъемлемой частью гардероба, как и корсет, а спереди к бюску пришлось пришить ножны узкого стилета с украшенной короткой рукоятью, которым отбиться может и не получится, но успеть убить себя, чтобы не испытывать надругательства можно вполне. Это совсем не взрыв моей гипертрофированной девичьей чести, а просто здравый смысл, что если захватят, то после многократного насилия обязательно убьют, ведь оставлять свидетелей никто не будет. А шанса, что выкрали ради выкупа или шантажа почти нет, здешние душегубы физически не способны к таким сложным интеллектуальным построениям. Так, что в такой ситуации убить себя - это логично и оправдано, даже Бог в таком раскладе едва ли посчитает это самоубийством. Хотя толку от этого учения во время первого нападения на нас не было, мы сидели дома с детьми, а потом помогали доктору лечить раненых, хорошо, хоть убитых у нас не было, а бандитов положили двенадцать человек, остальные удрали. В конце пару раз даже стреляли куда-то, только не думаю, что попали. Вот в такую очаровательную реальность Австралии начала двадцатого века мы и ехали.

  Наконец, пятитысячетонный грузопассажирский английский трамп пришёл в порт Александрии, о чём нас известили письмом из конторы капитана порта и через четыре дня мы погрузились на его борт. Ну, что вам рассказать про Магадан... Пароход был гораздо новее и не имел, в отличие от греческого парусов, то есть он уже полностью переведён на паровой движитель. Но, блин, до чего же неторопливый это движитель! Парадный ход этого покорителя морей целых десять узлов, для тупых, то есть леди, это ЦЕЛЫХ восемнадцать километров в час! Но никто насиловать машину не станет, поэтому экономичный ход шесть-восемь узлов. Абзац. Со скоростью хромой черепахи нам предстоит пыхтеть по диагонали через весь Индийский океан. Хорошо, хоть здесь немного позаботились о комфорте пассажиров. Каюты побольше, есть прогулочная палуба, да и кушать пассажиров приглашают в пассажирскую кают-компанию. А нас с Михаилом, как дворян ещё и за капитанский стол, хотя, судя по манерам капитана и старшего помощника, который капитана во время его вахт заменял за столом, их манерам учили на какой-нибудь лондонской помойке. Ну, к примеру, громко рыгать за столом у нас даже кучера себе не позволяют. Но сказанное - правила английского флота и не нам их менять. Впрочем, нам с ними детей не крестить. До Коломбо мы тащились по жуткой жаре. Как вошли в стоячие воды канала, потом Красное море, долго пришлось искать, что же здесь могло быть такого красного, что так его назвали, я вместе с детьми так и осталась в недоумении. Ветра почти нет, только машина чап-чап круглые сутки, а мы словно стоим на ровной глади моря. В движение верится только из-за кильватерного следа за кормой и неспешно меняющегося вида берегов. В Красном море вроде как забарахлила машина и сказали, что зайдём для ремонта в Аден, что жутко обрадовало пассажиров, хоть какое-то разнообразие, но не стали и почухали без остановок. Хотя, какой-то бывалый англичанин сетовал, что заход в Аден на этом маршруте всегда был обязателен. Впрочем, сам же и заметил, что этот Аден дыра-дырой, даже хуже почти цивилизованной Александрии. В Коломбо нас выселили в гостиницу, оказалось, что во время угольной погрузки в наших интересах быть подальше иначе негры нам позавидуют.

  А потом мы почапали дальше и мы уже молили, чтобы хоть как-то разнообразить нудное однообразие пути, которое правда попытались сделать праздником пересечения экватора. Мужчин в выставленной на палубе бочке с морской водой искупали всех, как и детей, нас только чуть обрызгали, не с местными туалетами морские купания устраивать. Порадовало, что хоть детей расшевелили. Но видимо наши мольбы были такими страстными, что через пять дней после экватора мы попали в шторм, вернее, это был даже не шторм, а всего лишь свежий ветер в семь баллов, но всем хватило. Первой слегла Алёнка, её и в Чёрном море крепко укачало, хотя там кажется больше никто не травил за борт. А вот здесь стало плохо почти всем. Я слегла следом, но потом, когда поплохело малышам, пришлось стиснуть зубы и встать, на удивление через день я уже носилась ухаживая за всеми и качка только доставляла неудобство тем, что палуба дыбилась постоянно. А почти вся команда восхищалась настоящей леди, которую не берёт качка. Потом оказалось, что с нами через океан путешествовал Васенька, который через семь месяцев родился уже в Австралии.

  Тут нужно сделать пояснение. Ещё когда Наденька была в положении Тасенькой, она категорично подложила под меня Алёнку, чтобы я лишила её невинности. А потом после её смерти Алёнка потребовала, чтобы я была с ней, потому, что такую волю перед смертью высказала её сестра. Ну, я не очень и сопротивлялась, не стану врать, тем более, что девчонки меня к этим ласкам уже приохотили, да и ей приятно. Но как-то старались беречься, да видно не убереглись, впрочем, позже Алёнка сказала, что очень испугалась, что мы уедем и не возьмём её и Фёдора с собой, вот она и решила, чтобы хоть ребёночка моего себе оставить. Ну, что тут сказать? Не слишком удобно было. Пришлось срочно вспоминать, как мы делали мешки беременного живота в Молчановке, ей прятать живот, а мне наоборот. К счастью, на ферме был охотничий домик, куда мы с Алёнкой и доктором перебрались за полтора месяца до родов, вернее Алёнка даже раньше, а я ещё подефилировала со своим "пузиком". Но всё равно рождению Васеньки мы были очень рады. Потом уже от Михаила Алёнка родила Тимошу и, наконец, Анечку. Между детьми я её заставила сделать интервал не меньше двух лет, нечего организм насиловать. А то, что Алёнка влюблена в моего мужа только слепой бы не увидел. Я и не возражала и сама привела её к нашему любимому. Алёнка уже расцвела, такая красотка получилась, и как бы я не старалась, пусть лучше им обоим будет хорошо, тем более, что Алёнка мне как сестрёнка и я испытываю чувство вины за смерть Наденьки перед Алёнкой и Федей. Хоть я и не виновата вроде бы, но чувство вины - оно такое, есть и никуда не денешься. Мы с Алёнкой по вечерам вместе ходим к нашему мужу, а спим всегда вместе с ней, как раньше спали втроём с Наденькой. На людях она мне скорее компаньонка, дети её называют "Няней" и "Тётей". Ну, половине она и, правда, тётя. И она вроде не страдает, что мама для них я, а не она. Кажется, более близкого человека у меня нет, и не было никогда, даже с Наденькой такой близости не было, впрочем мы с Алёнкой уже гораздо больше времени вместе...

  Когда пришли в Перт, мы уже успели прийти в себя после шторма. От Александрии до Перта - почти два месяца, ужас, а не скорости. Но мы смогли это пережить, как и воняющую солёную свинину на обед и протухшую воду. Спасались тем, что для детей вынужденно готовили каши, вот мы их и лопали. В порту погрузились и большим обозом двинулись на место нашей новой жизни. Скажу, что не развалины, но запущено всё серьёзно. Присматривавшие за фермой местные похоже продали всё, что смогли, так, что долго лаявшийся с ними поверенный после того, как уточнил, будем ли мы на них подавать в суд, и узнав, что не станем, выгнал их, при этом отнял даже сумки и проверив карманы, чтобы ничего не унесли. Восхитительные нравы, наши мужчины на это смотрели квадратными от удивления глазами. А потом началась работа, вернее РАБОТА! Привести в порядок дом - это такие мелочи для десятка русских мужчин. Всем было довольно дико видеть местные утлые постройки, пока не вспомнили, что морозов здесь не бывает, то есть вообще. Здесь правда накладка небольшая вышла. Морозы случаются, правда очень редко и не страшнее минус пяти-семи на пару дней и даже снег может выпасть, если южный ветер из Антарктики вдруг занесёт краем уж очень разгулявшегося циклона. Хотя, по нашим меркам это не мороз, а смешные слёзки, поэтому смирились все с местной манерой "бунгалы строить" как со вкусом сказал Гаврила. И то, что одна из основных задач здешних домов не от мороза беречь, а прохладную тень создавать, к этому ещё предстояло привыкнуть. Доставшиеся владения, вернее центральная часть фермы-ранчо-фазенды-гасиенды была возведена в колониальном стиле с затенёнными террасами, колоннами и выбелена белой известью со внутренним мавританским двориком. Ломать ничего не стали, а внутренний дворик отдали мне под разведение цветов или чего моя душенька пожелает, а сам дом переориентировали наружу.

  При старом владельце хозяйство было ориентировано на овцеводство с упором на производство шерсти тонкорунных пород овец, в местном сухом жарком климате шерсть этих пород выходит отличного качества и очень востребована в качестве дорогого сырья при производстве лучших видов кашемиров.* О чём уже поведали опрошенные немногочисленные местные жители. Вообще, Австралия на месте оказалась совершенно не оправдывающей ожидания пустынь и кенгуру. Позже выяснилось, что за горами в долине у западных океанских склонов которых мы расположились раскинулась на четверть территории страны Большая Пустыня Виктория с песком и надо полагать страусами и кенгуру. То есть именно расположенные рядом горы и закрывают с этой стороны внутренние районы от проникновения в глубину территории влажных воздушных масс, и они успешно изливаются на склоны гор с нашей стороны. Безымянный местный ручей или речку в память о доме назвали Коршуновкой и стали прикидывать свои дальнейшие действия. Имеющимися наличными силами обеспечить ведение прибыльного большого хозяйства не реально. Значит нужно писать, что ждём пополнения, а самим готовить места для размещения людей, ведь это было сговорено ещё в России. Пока местные не успели отреагировать, приехавший с нами поверенный быстро и грамотно за хороший процент вознаграждения скупил почти все перспективные окрестные земли. А у оставшихся, не пожелавших продавать, выбор был только идти под наше управление или продавать нам по цене, которую мы спокойно можем занизить ниже низкого. Смысл в том, что нам здесь нужно не просто завести прибыльное хозяйство, нам нужно создать основу будущего русского района, который сможет принять достаточно много соотечественников, когда Россию встряхнёт бунтом.

  Пока ждали два зафрахтованных не без помощи Гуркина парохода из Новороссийска, пришлось серьёзно поволноваться. В обоих ехали семьи крестьян и специалисты. Крестьяне из Молчановки во главе со Степанидой Мартьяновной, с ними завербованные Татьяной в Москве, и отправленные из усадеб Верхнего и Нижнего Коршуново, со скотом, скарбом и вещами по триста человек на каждом пароходе. Первый прибыл в порт без сложностей и встал под разгрузку, а от второго не было ни слуху ни духу. Старшей там как раз была Степанида и мы уже почти смирились, что скорее всего их уже не дождёмся, как из Манилы пришла телеграмма, что в пути из Коломбо попали в тяжёлый шторм, была поломка машины, повреждение корпуса, терпели бедствие и пытались чиниться в бухте какого-то островка. После сделанного ремонта капитан сказал, что перехода через океан судно не выдержит, и решили идти в Манилу нормально ремонтироваться. Словом, путь из Новороссийска до Перта, у второго парохода растянулся почти на девять месяцев. И как же все были рады, когда мы их встретили уже в порту Перта, хотя оказалось, что по прямой к нам чуть ближе из порта Олбани, но там дорога намного хуже, да и порт в Перте намного больше.

  Ещё удалось наладить контакт с десятком русских семей на побережье севернее Перта и даже уговорили некоторых переселиться к нам. К концу второго года хозяйство уже вышло в ноль и даже принесло небольшую прибыль. Ещё в первый год Михаил выписал из Касабланки доставку пароходом саженцев лозы из Испании и кофейных и мандариновых деревьев из Марокко. И сад как-то сам собой отошёл в моё и Алёнки ведение и вообще под женский присмотр. Нет, все тяжёлые работы делают мужчины, но вот присматривать и ухаживать пришлось учиться нам. А вот над драгоценными посадками винограда тряслись Иван Филимонович и Михаил вдруг открывший в себе такое страстное желание вырастить свой виноград. Ну, а его переработать в настоящее вино...

  На новом месте мы обустраивались крепко и основательно. Когда я увидела, что после окончания суеты первых лет напряжение схлынуло и мой Мишенька немного заскучал, я озадачила его вопросом изобретения кондиционера. Холодильники здесь уже изобретены. И хоть из всего связанного с холодильниками и кондиционерами я помню только объяснения учителя о точке росы, и гудение периодически отключающегося двигателя компрессора. При этом в морозилке стены снежной шубой покрыты, а сзади тепло отдаёт довольно большой радиатор, а у кондиционера большой вентилятор прокачивает тёплый воздух сквозь морозилку и внизу из него конденсат капает. Но даже моих корявых посылок оказалось достаточно инженерному мозгу моего любимого мужа. Оказалось, что здесь известны пока только холодильники с нагревательными элементами и аммиачным хладагентом. А при использовании компрессора значительно возрастает производительность и КПД, а главное, оказывается возможно реализовать идею кондиционера. После трёх месяцев переписки Михаил собрался и уехал в Мельбурн, как потом оказалось патентовать оба устройства, а после возвращения затеял оба сделать в нашем доме. С холодильником, а Михаил не стал мелочиться, сделал морозильную камеру размерами в шестнадцать кубометров, где поддерживалась температура ниже минус пяти градусов. Правда из-за постоянного аммиачного запаха ему пришлось рефрижератор вынести в отдельное строение, но всё равно иметь возможность долго хранить замороженные продукты в местном климате дорогого стоит. А вот первый кондиционер установил в гостиной нашего дома и частично в зону кондиционирования попадает терраса, если открыть двери из гостиной. В зимнюю жару посидеть в тенёчке, где не плюс сорок, а скажем всего двадцать три по Цельсию - это неописучий кайф, как ехидный Васенька говорит. Правда, пришлось многим объяснять, что нужно очень хорошо следить за малышами, которые очень легко при таких перепадах температур могут простудиться, но ведь сумел и сделал! Такой он у меня молодец. Сейчас пытается сделать улучшенный вариант, в общей сложности у него с этими работами больше десяти патентов, и уже есть договоры по их использованию, и за это начисляют деньги, пока не много, но это ведь только начало. Особое веселье вызвало то как записали нашу фамилию, звучит не очень благозвучно на мой взгляд, "Корчун" и почему-то без окончания. После этого решили назвать посёлок, который уже стал образовываться у поворота в нашу долину "Блэк игл". А чего? Полное название русского коршуна - "чёрный коршун", вот пусть и будет "Чёрный орёл", сами виноваты, что у них нет слова "коршун"...

  Постепенно к нам перебираются наши знакомые. Может самым приятным и неожиданным стал приезд Наташи теперь уже не Белоглазовой а фон Кронберг со своим Генрихом. Оба рыжие, только у Наташи глаза карие, а у мужа светло-серые, просто как два солнышка рядом выглядят. Миша над ними посмеивается, что рыжие к рыжим тянутся, но это по доброму. Наташа расцвела, по секрету шепнула, что у неё секретик и погладила по своему животику, а за то, как Генрих на неё смотрит я готова простить ему что угодно. Мы нашим молодым помогли обосноваться рядом с нами. Буквально в двадцати километрах продавалась ферма, как оказалось немецкими колонистами, решившими перебираться к детям устроившимися в Сиднее. Словом, когда они узнали, что покупатель их бывший соотечественник, им не только сильно уступили в цене, но и оставили полностью отлаженное хозяйство, а не как у нас были почти руины. Вера с Белоглазовым и сыновьями пока никак не решатся на переезд, их можно понять, почти на другой конец света, но мне думается, что когда в России начнётся революционный бардак, соберутся очень быстро, тем более, что им есть куда и к кому ехать, а не как мы ехали в пустоту. Жалко только то, что не смогут ничего выручить с имения, которое мы перед отъездом официально передали Вере и Таисии Михайловне. Последняя тоже не едет, а только ругается в письмах, что не может на старости лет увидеть внуков. А вот приезд Катерины оказался грустным. Катерина приехала не одна, а с целой группой людей раньше работавших на Татьяну и пожелавших уехать после смены владельцев. Девочек из салонов только две, обе замужем за приехавшими мужчинами, остальные работали в доходных домах, трактирах, лавках и других предприятиях Татьяны, которую неожиданно убили. Кто и как полиция выяснить так и не сумела, а так как я так и была означена её душеприказчицей, и ведение дел доверила Катерине, то она продала всё и деньги перевела в банк в английские фунты. Суммарно денег вышло не мало, часть мы с Мишей сразу отложили в приданое нашей Танюшке, остальные решили пустить в дело и прикупить ещё земли. На них же помогли купить и открыть в Перте и Олбани лавки и ресторан с гостиницей. Всё-таки приехавшие - горожане не привычны к труду на земле. На первое время выделили им в помощь наших людей, уже знающих английский, а в нашем посёлке открыли трактир, но в нём можно и на русском работать. В нашей долине больше половины из более тысячи жителей русские, три деревни, пять маленьких хозяйств и наше самое большое...

  А сегодня в день рожденья нашей маленькой принцессы я в белом хлопчатом платье с двумя ярусами оборок по подолу широкой юбки, приталенному и со спущенными рукавами, Миша в белом фраке и мы выходим к собравшимся гостям ведя счастливую Анюту за руки между нами. На малышке широкое длинное голубое платье на широких бретелях. На распущенных по плечам чуть вьющимся темно-каштановым волосах повязаны два шёлковых голубых банта и огромный белый бант завязан на талии сзади на широкой ленте повязанной как пояс. Она такая счастливая, мама и папа, братики с сестричками, множество других родных и знакомых, улыбки, поцелуи, даже Уголёк в честь праздника не огрызается и не вредничает, а папа к празднику в холодильнике сделал вкусное мороженое! Ну, разве может быть в жизни что-то лучше этого...

   * - Для получения самой качественной шерсти требуется не только вывести породы овец с тонким вьющимся волосом, нужны ещё определённые климатические условия, где этих овец будут содержать. Так в СССР чуть ли не единственным местом, где качество такой шерсти было на уровне высочайших требований и стандартов - это Ногайский район Дагестана. Так в овцеводческом совхозе посёлка Червлёные буруны размерами меньше любого райцентра на аллее Героев было около двадцати бюстов местных чабанов Героев и Дважды Героев Социалистического Труда. Здесь удивительно совпали самые благоприятные факторы, и мериносы в этом хозяйстве были лучшими в стране. Хотя, сказать по чести, особой заслуги местных ногайцев в этом было не так уж и много, ну, если не считать заслугой то, что в этих засушливых полупустынных местах осели на жительство их предки, которые занимались совсем не овцеводством, а разбоем по всем окрестностям, кушать то хочется...

  Полностью занятая вознёй с детьми и выбитая из колеи смертью любимой Наденьки я как-то совершенно забыла о своих коварных планах. И буквально ушатом холодной воды стало для меня известие о том, что началась война с Японией. Когда я схватила газеты и стала читать, у меня волосы встали дыбом. Всё началось, как я помнила. Наш крейсер Варяг и канонерская лодка Кореец в порту Чемульпо были заблокированы японскими крейсерами ещё до официального начала войны, а потом атакованы прямо на рейде многократно превышающими силами противника. В ходе боя героический крейсер получил серьёзные повреждения и лишенный возможности продолжать бой вернулся на якорную стоянку и вскоре по решению капитана первого ранга Руднева крейсер и канонерка были затоплены, а команды приняли иностранные стационеры стоящие в порту Чемульпо. Вот только то, что было написано в другой газете, вызвало смутное беспокойство. Там описывалось, как ночью корабли нашей Тихоокеанской эскадры, стоявшие на рейде порта Артур были атакованы японскими миноносцами. Ну, вроде всё правильно, были торпедированы русский эскадренный броненосец "Ретвизан" и крейсер первого ранга "Аскольд". Умелыми действиями экипажей было предотвращено затопление кораблей, и они отведены для ремонта. И тут вроде всё как было, хотя про то, что из атаковавших русские корабли десяти миноносцев восемь потоплены огнём русской эскадры, я такое как-то не особенно помню, как и про то, что русские патрульные миноносцы вступили в бой с двумя уцелевшими японцами, но в ночном бою успеха не достигли. Хотя особенного пока я ничего не увидела, почему-то кажется, что не очень похоже, но я ведь и не историк и почему-то в голове крутится, что под торпеды японцев попали два, а не один броненосец. А вот дальше читаю, и у меня глаза от удивления чуть на лоб не вылезают. А газету привёз из Костромы Фёдор, говорит, весь город гудит, как растревоженный улей, все про победы русского флота говорят. Он газеты еле достать смог, там ушлые прохиндеи-мальчишки разносчики стали из газет комплекты собирать и продавать по завышенной цене, вот и ему пришлось купить, так там газеты за все три первых дня войны...

  Читаю дальше и моё удивление окончательно упёрлось в отметку "ОФИГЕТЬ". Хоть режьте, но про то, как в первый день войны днём в одиночку русский крейсер "Новик" вышел в атаку на броненосную эскадру и в ней потопил два лучших японских броненосца и один истребитель, я точно никогда не слышала. Ну, а про крейсер "Новик" помню, на нём служил офицер, который потом на батарее Цереля воевал...* Только он ведь маленький, как он броненосцы потопил? Ладно, может я здесь что-то не понимаю. А вот дальше в другой газете статья "Взыскание долгов по Чемульпински". Прочитала, сижу, газета на раскинутом подоле платья лежит, а я пытаюсь понять - это я так плохо историю знаю или здесь она какая-то другая? Если первое, то назначенную мной цель нужно пока не стало поздно реализовывать и уезжать в Канаду или Австралию. А если здесь история иначе пошла, то может и паниковать не нужно? А если я увезу Мишу и детей, а мои прогнозы не сбудутся, он же при всей любви не простит никогда! Господи! Как же хорошо, что я письмо с пророчествами, которое хотела написать так и не написала! Вот бы я в лужу села!

  Так! Читаю ещё раз, продираясь сквозь все эти Яти и Фиты, Еры и Апострофы, не письменность, а кошмар шифровальщика! Остававшиеся в порту Чемульпо после нападения на наш крейсер "Варяг" и канонерку "Кореец" японские корабли были после вручения утром двадцать восьмого января ультиматума на глазах у тысяч свидетелей атакованы героическим русским крейсером "Новик". В результате этого беспрецедентного морского боя четыре японских крейсера и восемь миноносцев потоплены, а два крейсера "Чиода" и "Акаси" взяты призами, команды сдались. На них высажены перегонные команды из моряков "Варяга", "Корейца" и парохода Доброфлота "Сунгари". Бывшие японские корабли после минирования и уничтожения структуры портовых сооружений корейского порта Чемульпо покинули его в неизвестном направлении. Где теперь ждать героев в Артуре или Владивостоке не известно. Более подробно будет в следующих номерах газеты. Ну, и что, дорогая? Про "Варяга" помню, а вот про захват двух японских крейсеров, хоть стреляйте, никогда не слышала. Да и названия "Чиода" и "Акаси" я бы точно слышала, а не воспринимала их сейчас прочитанными впервые. Как остальные названия японских кораблей: броненосцы "Микаса" и "Асахи", броненосный крейсер "Асама", бронепалубные крейсера "Нанива", "Ниитака" и "Такачихо", я читаю впервые в жизни, как и про первые два, а такого быть не может. Теперь уж наверно дёргаться не стоит. Даже если история пойдёт по уже знакомому мне пути, надо просто не лезть в Москву и Питер, где во время революционной вакханалии очень легко попасть под чью-нибудь горячую руку, и тогда всегда будет возможность успеть спокойно уехать. Ну, не вижу я в себе задора Жанны Д'Арк и желания изменять историю и спасать Россию. Пупок надорвать легко. А моё главное дело сейчас - это моих детей спасти, вот за них я перед Богом и перед памятью Наденьки отвечаю... Нет, ну, что за ерунда такая? Ничего не понятно! Даже голова разболелась. И надо сказать Фёдору и Степаниде, чтобы газеты привозили, за политикой лучше внимательнее присматривать...

  А что делать, если Михаила отправят на Дальний Восток? Его ведь там убить могут! Даже думать про это страшно, сердечко словно льдом сжало. А остановить его у меня получится? Вот, то-то и оно! Если я даже только намекну, что не хочу, чтобы он на войну поехал, то он разозлится. Нет, если скажу, то это просто моё женское беспокойство о любимом, а вот если настаивать стану, тогда решит, что я его хочу к юбке своей приковать. А он ведь офицер и для него смысл не в службе, а в войне и защите Отечества, и то, что на войне убивают для него так же естественно, как для моряка риск утонуть. Да и имею ли я право вставать на пути того, кого люблю? Рассудительная часть меня такая умная, а сердце болит, что завыть хочется! Мне же без Коршунова жизни нет! Что мне делать? Кто бы подсказал?...

  Но при маленьких детках у мамы времени на долгие раздумья и мечтания не остаётся. Знаете, мне даже кажется, что дети моментально чувствуют, если мама задумалась или размечталась и просто из ревности ей сразу устраивают такой краковяк, что небесам жарко становится. Каждый детёныш по сути своей абсолютный эгоист, он пока осознал себя, и его "Я" - центр вселенной. Пусть она пока ещё совсем маленькая, но в ней всё крутится вокруг него, чем поддерживает это восприятие. А тут... Ну, вы представьте, его собственная мамочка посмела от его центромирного величества отвлечься! А ну-ка, быстро, к ногтю её! Может, немного утрирую, но внешние проявления именно такие.

  А потом приехал радостный Михаил. И чему он радуется? Вот оно так и есть. Его корпус решено перебрасывать на восток, уже пришёл приказ из военного министерства. И только увидев у меня на глазах слезы, немного смутился и стал оправдываться и успокаивать меня. И куда мне здесь лезть с отговариванием его от участия в войне? Я же только вякну слово, как он меня оттолкнёт. Мальчишкам просто обязательно чем-нибудь меряться. И ведь дело даже не в том, что говорят, что на войну офицеры за крестами едут, нет, отказываться не будут, но посыл глубже и важнее. Да и кресты можно и так получить, вон у Михаила на груди красный крест ордена святого равноапостольного князя Владимира четвёртой степени за безупречную службу, только он без мечей, это значит, что получен не за войну, а за выслугу, я ж теперь офицерская жена и некоторые вещи понимать стала...

  Потом стала расспрашивать мужа. Обалдеть можно! Война уже идёт, флот воюет, а военное министерство неторопливо разрабатывает планы по перебазированию войск к военному театру. И по пришедшему приказу переброска корпуса намечена на начало августа, хотя приказано быть готовыми к началу июля. На минуточку, сейчас конец января, представляете мои круглые глаза от безумной стремительности маневров здешних военных. Впрочем, быстро себя осадила, что даже в нашу Великую Отечественную, когда уже были автомобили, танки и самолёты, главный способ перемещения пехоты был пешком. А единственная железная дорога на Дальний Восток сейчас даже не целая, а имеет разрыв в районе Байкала, где все вынуждены перегружаться из поездов западного участка после переправы через озеро на поезда восточного отрезка. А после подаренной мне мужем волшебной ночи нежности и ласки, я как-то вдруг успокоилась, что волноваться никакого смысла, от судьбы не уйдёшь, и будет, что суждено. А моё женское дело - ждать и любить, молиться и беречь наших детей...

  Дальше на востоке продолжало твориться что-то несусветное. Наш флот воевал и громил японцев. Дошло до того, что в войну влезли наглы, и в бой вступили наши и их корабли, при этом официально Россия с Британией не объявили друг другу войну. А наши вдвое меньшим числом утопили сначала одну английскую эскадру, потом другую. А ещё до этого была битва при острове Хай-Ян-Дао, в которой наша эскадра под командованием адмирала Макарова разгромила практически весь флот Японии, и не допустила высадки войск генерала Ноги на берег Ляодунского полуострова. Дальше шоком стало сообщение, что императрица упала с лестницы и выкинула плод. Это уже вообще ни в какие ворота! Там же больной Цесаревич родиться должен, а дальше вся камарилья с Распутиным и прочими. На Пасху взорвали бомбу во время крестного хода, и погибло множество народа. Среди погибших дочь Николая второго, а другая тяжело раненая умерла в первую ночь. Сам Император лишился ноги, после чего написал отречение от трона в пользу брата и Цесаревича Георгия. Я уже совсем перестала что-то понимать. Но от моих обязанностей жены и матери меня никто ведь не освобождал...

  Вдруг пришла телеграмма от Михаила, что он просит меня с детьми срочно приехать к нему, что его в составе группы квартирьеров отправляют на Дальний Восток раньше войск корпуса. Собрались и выехали к мужу. Михаил очень просил меня приехать к нему с детьми, ему очень хочется показать их своим сослуживцам. Но всё как-то находились причины откладывать поездку. Я даже как-то спрашивала у мужа, а не очень ли вызывающе, что я живу так далеко, а не в гарнизоне, как положено наверно любящей офицерской жене. Михаил меня успокоил, что это совсем не обязательно и не является показателем. И даже негласно считается, что наличие под боком семьи у обер-офицера является отвлекающим от службы фактором. Что начинающие офицеры должны так выкладываться на службе, чтобы сил на семью уже не оставалось. Многие живут в гарнизоне с семьями, но чаще всего это те, у кого нет другого места для проживания вроде имений или родительских гнёзд, ну, или просто не хотят с ними жить. А вот иногда приехать навестить проходящего службу мужа и отца - это хороший тон, "бонтон", как рекут французы...

  Можете себе представить эту поездку - Моисеево переселение, цыганский табор или обоз Мамаевой орды. Куча народа, вещей, четверо маленьких детей и маленькая собачка. Ну, а куда Уголька денешь, тем более, что Тяпин сыночек воспринимается нами членом семьи, таким же непременным, как любой из нас. Я опасалась вначале, что дети по непониманию щенка затискают, тем более, что он в мамочку совсем мелкий получился. Но он быстро всех воспитал, не дожидаясь последствий, кого куснул, не сильно, но чувствительно, на кого тявкнул-рыкнул, но уважать себя заставил. При этом ужасно переживает, если кто-то из малышей плачет и норовит сразу залезть несчастному на руки и вылизывает слёзы и носом тычется успокаивая. У него язычок немного шершавенький и это вылизывание щекотное и скоро слёзы прекращаются и плакса уже отбивается от утешителя хихикая от щекотки. До Москвы добирались поездом, где Татьяна попросила оставить с ней внучку на время нашей поездки, ведь задерживаться у папочки больше недели мы не планировали. А дальше поехали своим ходом. Наняли карету четвериком для меня с детьми и две коляски - двуколки для остальных и вещей. Вообще, со здешними средствами передвижения всё довольно не просто. Видов и названий не меньше, чем видов машин. Ну, а кто из вас сможет чётко на глазок отличить бричку, ландо, коляску, тарантас, пролётку, визитку, одноколку и двуколку и это ещё далеко не все названия. Но вот с каретой мне популярно объяснили. Если просто, то разница прежде всего в размере и комфорте, это как лимузин и обычная микролитражка. Здесь у большинства колясок и иже с ним колёса подрессорены, но не нужно думать, что это полная замена автомобильной подвески моего времени. Рессоры - это пружинящие пластины, но при них нет амортизаторов, то есть они, конечно, гасят толчки от неровности дороги, но в ответ раскачиваются от всей души. И здесь имеет большое значение подрессоренная масса. А вот в этом сравниваться с каретой никто не сможет, она может самая тяжёлая из всех повозок и поэтому её почти не раскачивает, и она обеспечивает самое комфортное передвижение. А кроме этого у кареты очень большая вместимость, это не четверо в обычной коляске, почти сидящие друг у друга на коленях. Как в салоне Лады-Калины, честное слово. В карете места гораздо больше, с каждой стороны диваны на трёх не мелких взрослых и боковой диван ещё на двоих-троих. Часто ещё два откидных сиденья рядом с дверкой. С учётом погоды мы выбрали открытую карету, у неё есть натяжной тент от дождя, а пока можно ехать открыто. До летней жары и сухости, когда над дрогами будет висеть пылища ещё куча времени. В карете я с детьми, Уголёк и Лиза, само собой вещи, можно было гораздо больше народа взять и не брать одну из колясок, но ехать довольно далеко, а то, что дети имеют возможность в карете двигаться - очень помогает им легче перенести дорогу. А узнав наш маршрут, возникло неодолимое желание навестить могилу моей мамочки и Надюшки, только волновалась, что может помешать Ковырин, если встретится и меня узнает. Тут даже не физическая угроза с его стороны, а просто возможная очередная безобразная сцена при детях, кучере и Лизавете. На подъезде к месту отправила обе коляски прямо в город, где жила моя крёстная, может и живёт, едва ли стану её навещать, а сама приказала кучеру свернуть к деревне, где прошло моё детство. Мимо станции проедем, когда уже будем уезжать. Быть узнанной я не боялась, невозможно сопоставить бегавшую здесь босоногую Дуньку и меня сейчас с детьми в роскошной большой карете, в богатом наряде. Да за пару моих серёжек всю деревню купить можно, да, и изменилась я за прошедшие годы сильно. На удивление я с трудом узнавала окрестности, память сильно трансформировала мои детские воспоминания. На всякий случай спросила у незнакомого мальчугана о Ковырине, даже случайно с ним встречаться не хотелось. Никаких чувств к нему не было, тем более, когда узнала, что он мне ещё и не родной по крови, я некоторое время продолжала играть роль его ребёнка, потом уехала не оглядываясь. Наверно поэтому, когда он ворвался ко мне в Москве, мне дурно стало, ведь вычеркнула его из своей жизни, это как мертвец с того света. Мальчишка сказал, что Ковырин уже умер, я испытала удовлетворение, что он точно не помешает моим планам, больше ничего внутри не шевельнулось. Спросила у мальчика как лучше проехать к храму, ведь направлять кучера мне, а карету запряжённую четвериком развернуть даже труднее, чем в моём прошлом мире гружёную фуру. Дала мальчишке заработанный гривенник...

  Вначале, когда посетила мысль побывать на могилах моих родных, хотела показать маме и сестре своих детей, но потом вдруг подумала, что покойники ведь воспринимают суть и моя здесь только Тася, а мальчишки по крови не мои. Обдумала это со всех сторон, и решила, что тащить одну дочку будет довольно нелепо, а потом определила, что вообще нечего маленьким детям на кладбище делать, тем более, что за могилами едва ли кто ухаживает и мне их ещё искать придётся. Может потом, когда станут постарше и могила будет присмотрена, привезу их показать, где лежит их родная бабушка и тётя. Оставила карету с кучером, детьми, кормилицей Лизой и Угольком около церкви, а сама прошла на погост. Могилы нашла почти сразу, Ковырина, похоронили рядом. Вид совсем заросших и заброшенных могил моей сестры и мамочки как-то вдруг ударил по душе, что ноги сами ослабели и я сначала присела, а потом просто легла на мамочкину могилу. Плакала и шёпотом рассказывала, что я замужем, у меня прекрасный любимый и любящий муж, что она бы теперь была трижды бабушкой и какие у неё получились замечательные внуки и внучка очень на неё похожа. Что я очень жалею, что ни она, ни Надюша меня сейчас не могут увидеть и порадоваться вместе со мной. На душе стало удивительно светло. Встала, привела в порядок платье и пошла в церковь искать смотрителя кладбища. Ушлому вёрткому дедку наказала немедленно привести в порядок могилы мамы и Надюшки и впредь за ними ухаживать. Он тут же уточнил, касается ли это могилы Ковырина и кем мне означенные приходятся? Вообще, не его это дело, но деревня - это особый мир и чтобы не фантазировали и не придумывали лишнего, сказала, что я дочь сестры Любови Егоровны, то есть племянница и двоюродная сестра её дочери. И пока дед мялся, прикидывая сколько бы с меня слупить за работу, я сама выдала ему золотой империал и пока не прошло его онемение резко спустила его с небес на землю, что теперь буду навещать могилу своих родственников и... После чего многозначительно вздёрнула правую бровь. В очередной раз убедилась, что угроза часто гораздо слабее намёка на неё. С лица сторожа вмиг слетела вся ушлость, он побледнел и даже не стал меня ни в чём заверять, а глубоко и почтительно поклонился, сдёрнув свой малахай с почти лысой головы и бормоча какие-то заверенья...

  Вечером, когда в гостинице уложили детишек, а в нашей с Алёнкой комнате она помогала мне приготовиться ко сну, после посещения кладбища настроение было какое-то странное. Алёнка почувствовала, обняла меня пытаясь приласкаться, я тоже обняла её, стала отвечать на её поцелуи и сама не заметила, как набросилась на неё. Так я ещё никого никогда не любила и никогда во время наших игр моя милая сестрёнка не металась так и не кусала себе руку, чтобы не закричать и не перебудить всю гостиницу. Мы ласкались как сумасшедшие, время словно остановилось, но нам всё было мало. Вообще, я не очень хорошо могу сказать, что именно мы творили, у меня в памяти остались только омывающие меня волны неземного блаженства, разбирающий меня радостный смех с желанием плакать от счастья. А ещё как я среди мешанины наших перепутавшихся распущенных волос ищу сладкие Алёнкины губы, чтобы утонуть в нежности очередного поцелуя. Когда мы лежали и пытались прийти в себя, оказалось, что наступило утро, а нам только спутанные волосы разбирать неизвестно сколько. Ещё подрагивающими руками мы, хихикая от бродящих внутри остатков наслаждения, стали разбирать наши спутанные космы. Теперь я точно знаю, что нельзя ЭТИМ заниматься с распущенными волосами, особенно, когда их так много и они такие длинные, ведь косы у меня и у Алёнки до бедра. Сколько раз в бане мы, играясь, укрывались своими распущенными волосами как в короткие платьица, только нахальные грудки раздвигали прядки и торчали наружу.

  Весь день очень хотелось спать, а через девять месяцев родился наш Васенька, мой сыночек, которому Коршунов радовался не меньше, чем своим мальчишкам, тем более, что я сразу рассказала ему и предупредила, что скорее всего у нас будет пополнение. И продолжая разговор о детях скажу, что следом ещё через два года родился Тимофей, а потом наша любимица Анечка. Двое последних детей были уже от Михаила. Алёнка была влюблена в Коршунова с первого дня, хотя очень старалась этого не показывать. И я сама настояла на том, чтобы она приходила вечером к моему мужу даже чаще, чем я, как бы я не старалась, но дать ему могу далеко не всё, и Алёнка красавица и нравится мужу. Когда я как-то на признания в любви ко мне Алёнки перебила её и сказала, что я совершенно не ревную к ней мужа и то, что она его любит для меня тоже не секрет. В ответ она расплакалась и призналась, что может хотела бы, чтобы Михаил её любил, вот только во время близости с ней он даже не замечает, что в те моменты, когда мужчины не думают, он её Машенькой называет... Приятно конечно, чего уж, Алёнку жалко даже, но Михаилу ничего не скажу...

  А тем временем в России творилось что-то невообразимое. Такого у нас в истории того мира точно не было, я бы такого точно не пропустила. Русско-Японская война тоже шла совсем не так. В газетах через день писали про действия крейсера "Новик". И просто добила меня Наташа, которая ездила с столицу с Верой в гости к сестре Белоглазова, Наташа примчалась и устроила мне форменный допрос откуда я знаю совершенно новые песни, которые сочинил капитан Эссен и начинает перечислять мне: "песенку про облака", "про резинового ёжика", "про попугая", "голубой вагон" и другие, а сама мне напела песенку про кавалергардов, которую для фильма Окуджава написал, который ещё не родился даже! Или я здесь не одна такая попаданка из будущего, или одно из двух, в смысле у меня крыша поехала, и я вообще сплю...

  Среди этих неожиданностей я про отъезд в Канаду уже и не вспоминала. Проводили Коршунова, буквально за неделю перед отъездом получившего майорское звание и назначение на должность заместителя начальника всей корпусной артиллерии. Получилось, что мы приехали его ещё и с этим событием поздравить. По возвращении в Молчановку стала каждый день в церковь ходить и за мужа молиться. А Алёнку корёжил тяжёлый токсикоз, так, что эту беременность я прочувствовала не только обязательным подкладыванием животика, но и зелёной несчастной мордочкой моей Алёнушки, которую было до слёз жалко, и я старалась как могла поддерживать её и исполнять любые её капризы. А ведь четверых маленьких и очень шебутных деток тоже не нужно со счетов сбрасывать, так, что я даже не слишком заметила, что писем от Михаила почти месяц не было, он как-то настолько спокойные письма присылал, что я совсем перестала за него волноваться. И только, когда полученное письмо началось с пространных извинений за молчание и перерыв в письмах, мне стало так стыдно, что я этого даже и не заметила среди суеты. Письмо как обычно с описанием местных реалий и что у него всё замечательно, и что никаких поводов для волнений. Но что-то в письме меня зацепило, может слишком уж он старался доказать, что не нужно волноваться. В общем, в ответном письме я его прямо спросила, зачем он пытается меня обмануть и что с ним случилось?

  С войны Михаил вернулся подполковником и с самым желанным для всех русских офицеров орденом - в виде маленького белого крестика с Победоносцем на белом коне в серединке, и припадающий на раненую ногу. Только после долгих расспросов и уговоров он, наконец, рассказал, что случилось. Он чуть ли не случайно оказался на железнодорожной станции проложенной для подвоза узкоколейки в тылу наших войск, где совершенно спокойно разгружались военные грузы, когда непонятно как подошедшие к станции японские войска её атаковали. Он там оказался самым старшим офицером и принял командование обороной станции. Очень повезло, что как раз разгрузили две полковые пушки, которые сумели не просто развернуть, а ещё и откатить в сторону, чтобы они вели фланкирующий огонь по наступающим. Это сбило основную атаку японцев, и войска на станции успели организовать оборону и отбили нападение. Японцы естественно быстро осознали опасность пушек и атаковали уже артиллеристов, вот тогда и поймал удар штыком в ногу подкравшегося сбоку японца, которого даже не заметил до этого. Но их у пушек было слишком мало и их смяли, а он от раны был без сознания, его ещё и телами завалило. Когда нашли, то не столько рана тяжёлая, сколько очень большая кровопотеря, и он недели две находился между тем и этим светом. А потом ещё и лихорадка началась, едва положение с раной выровнялось, потому и писать целый месяц не мог... В принципе после ранения он поправился, в смысле его жизни ничего не угрожает, но от службы его отстранили до полного излечения, что он очень тяжело переживает, потому, что почему-то уверен, что с хромотой ему служить не позволят, тем более, что штабную работу он терпеть не может и направление в штаб для него хуже, чем, если вообще со службы выгонят, вот и переживает мой любимый. И только дети заставляют его улыбаться и радоваться. Родившийся Василёк со своими синими круглыми глазёнками такое очарование, что нельзя не умилиться. Алёнка его сама кормит, ходит счастливая и улыбается всё время, это настроение и мне передалось, ходим обе такие улыбчивые...

  В какой-то момент увидев, что Коршунов снова ушёл в свои чёрные думы, я вдруг подумала, если Эссен из нашего времени, то не может не попытаться подстегнуть прогресс. Но он моряк и скорее всего его силы будут направлены на ускоренное развитие флота, а про остальное он только попытается описать. А Михаил как раз сухопутный офицер и вполне может заняться развитием именно армейского направления. И тогда вопрос к тебе, умная ты наша! За какое дело ему нужно браться? И в чём я могу ему помочь? Ну, про помочь, это я горячусь, всё-таки я девушка, но кое-что у меня в рукаве есть...

  Когда человек рассказывает то, чем по-настоящему увлечён, то не слушать его эмоциональный рассказ невозможно. У нас в городе есть монумент посвящённый Победе в Великой Отечественной войне, хоть у нас войны не было, но воевала вся страна. И вот на этом монументе установлен танк Т-34 и пушки того времени. А там вокруг парк и мы маленькими часто туда бегали играть и любили это место. Я - не художник и рисовать красками никогда не возьмусь, но нарисовать и довольно похоже карандашом точно сумею и два танка я могу вспомнить очень близко к оригиналу, это тридцатьчетвёрку и седьмой БэТэ, модель которого старший брат Славка сам склеил из пластмассовых деталек и очень оберегал от разрушительного интереса младших. Я столько раз эту модель в руках вертела и разглядывала, а Слава мне про него рассказывал. Слава вообще обожал технику, и хорошо разбираться разных устройствах, он и про пушки мне очень много рассказывал. И я запомнила, что до первой мировой во всём мире артиллерия была безоткатная. Он даже со смехом рассказывал, что пушки в этом времени не имели привычного нам лафета с раздвижными станинами и сошниками для упора в грунт. Лафет был из одного опорного бруса без упоров. А после выстрела пушка откатывалась и сзади специально делался накат, в который вверх откатившаяся после выстрела пушка закатывалась, чем гасила энергию отдачи выстрела. После этого орудие снова накатывали на позицию прямой наводки, целились, заряжали, отскакивали, дёргали шнур, и пушка после выстрела снова откатывалась назад. То есть вся энергия вылета снаряда вперёд из ствола гасилась отъездом пушки с лафетом назад, потому, что ствол с лафетом был связан жёстко. И если бы к этой пушке приделали станины с сошниками, то отдача бы просто разрушила орудие и вырывала сошники, и куда бы пушку откинуло неизвестно. Но как раз в это время придумали откатники с накатниками, и даже показал мне их на пушках памятника, которые могут гасить бОльшую часть энергии выстрела и стало можно использовать сошники, а пушка после выстрела не ездила по позиции. И почему бы мне не рассказать, как устроена откатная система? Михаил ведь артиллерист, ему это должно быть интересно и близко. Но я ведь не зря про танки сказала, сейчас на заре двадцатого века прогресс такими сумасшедшими темпами развивается, что стоит появиться достаточно компактным и мощным моторам, как танку будет открыта дорога. А он ведь тоже стреляет, по сути - это пушка, которая сама едет и стреляет, а расчёт - экипаж бронёй укрыт, неужели не заинтересует? Ну ладно! С Богом!...

  ― Мишенька! Грустишь?

  ― ...

  ― А знаешь, я вот подумала, что если ты обратишься к Эссену и покажешь ему вот такой рисунок, то он тебе очень поможет...

  Показываю ему нарисованный на листе карандашом танк БэТэ и поясняю свой рисунок:

  ― Вот это пушка, вроде бы сорок пять миллиметров, здесь пулемёт, башня крутится, и он может стрелять во все стороны. Если у него сделать тонкую противопульную броню, то его вес будет не больше пяти-шести тонн, что позволит ему ездить на узких гусеницах, а по дорогам ездить на своих обрезиненных катках со скоростью автомобиля и сберегать ресурс гусениц, которые он сможет использовать тогда только на бездорожье. Но такой танк почти бесполезен при прорыве укреплённой долговременной обороны, здесь нужен совсем другой танк на широких гусеницах, имеющий уже более серьёзную броню, способную защитить его от обычной полевой артиллерии. И такому танку прорыва нужна броня и пушка мощнее и экипаж больше. Правда и вес у него будет намного больше, а значит и мотор ему потребуется гораздо мощнее. И как только такой мотор придумают, то такие бронированные машины появятся на поле боя и у тебя есть шанс быть у истоков рождения нового рода войск, который России, как великой державе нужен обязательно. Может прямо сейчас это реализовать не получится, потому, что эта машина требует довольно много новых инженерных решений кроме компактного и при этом мощного мотора. Но, поверь мне, такие моторы скоро появятся и все кинутся строить танки и к этому времени нужно не только уже иметь придуманные машины, гораздо важнее успеть подготовить тех, кто сможет их вести в бой... Интерестно?

  Чего мне стоило не засмеяться на изумлённую и ошарашенную мину на лице мужа. Но я прикусила губу и удержалась. В этом момент захныкал Васенька, и я умчалась к нему. А когда вернулась, Михаил сидел и разглядывал мой рисунок. Судя по лицу, интерес мне у него пробудить удалось. Эх, гулять, так гулять! За один раз на него вывалю - это будет гораздо проще, чем буду изображать оракула через некоторые промежутки времени. Ну, я же блондинка накатило на меня, и сказала, а откуда и почему, да отстаньте вы от меня, я девушка нервная и впечатлительная! Если я хоть что-нибудь в мужчинах видела, так это то, что однократный взрыв переживут и переварят как-нибудь, но не многократные умствования жены-блондинки. Ну, блондинка ведь... Страшно даже...

  ― Мишенька-а-а! Я тебе потом ещё танки нарисую и этот могу лучше нарисовать. Там ещё есть хитрость в том, что листы брони под углом не просто так стоят, а благодаря её рациональному расположению часть бронебойных снарядов при попадании уходят в рикошет, а те, что должны пробивать при таком расположении пробивают на своём пути условно намного более толстый слой брони. То есть лист стоит под углом и прямо летящий снаряд пробивает броню не перпендикулярно по кратчайшему расстоянию, а по диагонали, которая всегда больше перпендикуляра. А в смотровые щели лучше вставить перископические системы,** тогда при выстреле в смотровые щели нельзя будет убить члена экипажа. А для уменьшения общего веса машины броню надо делать разной толщины в разных местах. В передней проекции самую толстую, в боковой и задней проекции потоньше, а на крыше и днище самую тонкую, шансов, что с этих сторон попадут меньше всего, а выигрыш веса может до половины от общей массы по сравнению с равномерным бронированием. Ну, что тебе ещё про этот танк рассказать? Вот здесь ведущая звёздочка, у неё выступы, которые за зубцы на гусенице цепляются и тянут гусеницу по каткам и звёздочку делают сзади потому, что при этом меньше риск, что при маневрах гусеница слетит, а при движении вперёд опорная часть гусеницы сильнее натянута, чем если бы ведущая звёздочка была спереди. А управление машины происходит за счёт разницы в скорости вращения левой и правой гусеницы. Если гусеницы достаточно широкие, то умелый механик-водитель вращая одну гусеницу вперёд, а другую назад, может танк вообще на месте развернуть.. Да! Танк - потому, что англичане, которые первые танки придумают, их для секретности называли ёмкостями - танками. Ну, вот и всё про танки Я больше ничего не знаю, остальное ты же инженер, сам додумаешь. А если тебе про танки не понравилось, то могу предложить тебе идею откатной системы для полевых пушек и гаубиц. У ваших пушек ствол к лафету как крепится?

  ― Ну, как... Обычно крепится...

  ― Я имею в виду, крепление жёсткое или ствол по отношению к лафету во время выстрела может смещаться?

  ― Нет, ствол к лафету крепится жёстко.

  ― Вот тогда смотри. Снаряд полетел вперёд, а такая же энергия толкает ствол и всю пушку назад и пушка откатывается на своих колёсах. Правильно?

  ― Ну, это ясно, ты к чему про это?

  ― А вот к чему. Если бы ствол имел возможность при выстреле отработать немного назад и как-то погасить энергию выстрела, то к лафету можно было бы приделать станины. А к ним на концы сделать лемехи сошников, которые можно вбить в землю и тогда пушка после выстрела не будет откатываться. Вырастает скорострельность и точность. Да и маскировать пушку можно, а не ставить её как на сцене. Согласен?

  ― Ну, если кто-нибудь придумает такую систему, ему артиллеристы всего мира в ноги поклонятся.

  ― Так и придумай! В чём проблема? Смотри. - Быстро рисую накатник и откатник в разрезе, как мне Слава объяснял. И начинаю объяснять. - Вот по этим направляющим ствол движется, не отклоняясь от линии оси ствола. И у ствола есть такие штуковины, которые крепятся к штокам поршней помещённых в жидкость. Шток перекрывает просвет цилиндра откатника не полностью, и жидкость может перетекать мимо поршня выше или ниже него. Но это перетекание требует гораздо больше времени, чем отдачей движется ствол, то есть в этой системе гасится энергия выстрела. Так же можно и амортизатор для машины или кареты сделать. А вот здесь в цилиндре стоят пружины, которые при откате ствола сжимаются, то есть энергия выстрела тратится на преодоление сопротивления движению поршня в жидкости и на сжимание пружины против сил упругости. А после того, как ствол назад отработал, под действием распрямляющихся пружин он возвращается в исходное положение. То есть никуда не девшаяся энергия отдачи растянулась во времени и упоры сошников её уже могут удержать от откатывания и опрокидывания. Вот и всё. Конечно, здесь всё надо рассчитывать, потом испытывать, возни море, но ради такой цели, можно и повозиться, как думаешь? И тебе необъятное поле приложения твоих знаний и ума! А я больше всё равно ничего не знаю, я всё-таки женщина и от меня всё это так далеко... - Не удержалась и впилась в любимые губы долгим сладким поцелуем, он же от удивления губы чуть приоткрыл, а это так манит... Но не так просто сбить с толку озадаченного подполковника Коршунова.

  ― Погоди! А Эссен то здесь при чём? Воюет хорошо, но где крейсер, а где эти твои танки?

  ― Поверь женской интуиции, мне кажется, вернее, я практически уверена, что если ты с этими идеями пойдёшь по своему армейскому начальству, то оно тебя пошлёт или просто твои бумаги похоронит под сукном, а вот если покажешь Эссену, то получишь возможность это реализовать. Без поддержки на самом верху Эссену бы такую свободу не предоставили. Или к Макакрову, Степан Осипович мужчина не глупый...

  Теперь у Михаила появилось дело, и в один из дней увидела его с каким-то учебником вроде сопромата, если я что-нибудь понимаю. Даже если у него ничего не выйдет с Эссеном, но дело у мужика появилось, а это очень важно и киснуть некогда... Что интересно, Михаил меня, ни разу не спросил, откуда я всё сказанное знаю? Может шок испытал, а может тон я верный подобрала...

  Война с Японией закончилась её разгромом. И не было никакой Цусимы, вторая эскадра вообще не была отправлена на Дальний Восток. Но это бы и ладно, но вот то, что Цесаревич Михаил Александрович женился на японской принцессе Фами-Но-Мия-Набуко в крещении ставшая Анастасией Иоанновной стало чем-то запредельным. Может поэтому то, что Император Георгий женился следом на персидской принцессе - дочери персидского Шаха Каджара Джахат-Ханум, которая стала русской Императрицей Надеждой Иоанновной я восприняла уже совершенно спокойно. Вообще, в голове как-то не очень укладывается, что русские Великие Князья будут наполовину японцами... Такие черноволосые и раскосенькие будут Зимнему дворцу носиться. Жесть!...

  А через несколько лет операция русской армии и флота по приведению Турции в приемлемые границы - в результате которой Турция лишилась не только проливов, но и всей своей европейской части, никто этого не ждал, а тут вдруг раз и сделали. При этом даже войну Турции не объявляли, только прислали султану ультиматум. И корабли у нас боевые теперь как цветочки назвали, шутники...

  Но нам было не до этих событий. Михаил меня послушал и подготовил обоснование, сделал рисунки не как у меня тяп-ляп, а фактически чертежи и подал по команде. Как он объяснил, что если он бы этого не сделал, то получилось бы нарушение уставов и субординации. Не гоже офицеру через голову командования обращаться. А так, он всё оформил, подал, а то, что его вполне ожидаемо отфутболили, дело пятое, но дало полное право обратиться к Эссену, который как раз вернулся на своём крейсере в Петербург. Адмирал, увидев бумаги, пришёл в страшное возбуждение и потащил Коршунова к Макарову, а на следующий день мужа уже принял Цесаревич Михаил, который теперь курирует военные и морские вопросы. При разборе определились, что два таких больших направления ему тянуть будет трудно. Коршунов выбрал танки, под откатную систему создали команду из группы инженеров и артиллеристов. Для обеспечения секретности проведения работ Михаила отправили в Маньчжурию. Всего полторы недели по чугунке, две пересадки на Байкале и в Харбине и вот уже легендарный порт Артур. А перед этим поезд проезжает порт Дальний и Талиенван. Теперь русский Тихоокеанский флот базируется именно там, а в Артуре остались ремонтные мощности и отряд охраны водного района. Это небольшие корабли, которым для выхода с внутреннего рейда не нужно ждать высокой воды, как раньше броненосцам. Благодаря тому, что это военно-морская база здесь жандармы следят, чтобы не было лишних глаз. Местных китайцев и маньчжуров после войны всех отсюда отселили, а то во время войны японские шпионы тут как тараканы ползали. Теперь секретность работ группы Михаила обеспечить намного проще, чем в других местах. А судоремонтный завод - хорошая база для воплощения в металле всех танковых задумок. Да и кому вообще в голову придёт, что здесь на морской базе и судоремонтном заводе разрабатывают новое оружие для сухопутной армии?

  Когда приехали всем нашим табором, я вечером уселась на крыльце предоставленной нам для проживания фанзы, которая в моём понимании не дом, а скорее на шалаш похожа, и спросила себя: "Ну, что, дорогая Мария Ивановна, хотела уехать подальше? Получите и не расплескайте!". А потом рассмеялась, так всё это не похоже на Канаду или Австралию. Да и остаться на Родине в любом случае лучше, чем на чужбине. Узнали, что в здешнем храме чудотворная икона Порт-Артурской Божьей матери, которая защищает собой весь русский Дальний Восток, тоже Мария, если вы не поняли. Кто бы мне в тот день сказал, что мы станем не коренными Артурцами и наши младшие Тимоша и Анечка будут крещены перед легендарной чудотворной иконой. А в семнадцатом году в этом же храме будет венчаться наша торопыжка Таисия, у которой случилась безумная любовь, ну, другой в семнадцать лет и не бывает. Её избранник очень не нравится нашему папочке. А скорее он просто делает суровое лицо, ему ведь положено, и кажется, ему доставляет удовольствие морально давить жениха. Надо думать, страшновато молодому казачку, когда на него так хмуро генерал косится. Да, это я вместе с дочкой уговаривала нашего папочку, чтобы, во-первых, не убивал жениха, а во-вторых, разрешил Тасеньке за него замуж выйти. А когда к нам присоединились Алёнка и Лизавета, Михаил понял, что скоро и остальные девчата подтянутся и всё равно его дожмут. Но для порядка ходит и хмурится, словом, щёки надувает. Да куда он денется, если любимая доченька влюбилась. Вот теперь свадьба и он её сам к венцу привёл и жениху отдал, красивый такой при всех орденах. А дочка у нас такая красивая в подвенечном платье, я отдала ей тот же комплект с рубинами, в котором сама выходила замуж за Михаила, дай Бог, чтобы он принёс ей счастье, как и нам когда-то...

  Да, Михаил уже генерал-майор артиллерии, в районе станции Вафаньгоу развёрнут первый в России танковый полигон, где машины так свирепо гоняют и испытывают, что таких жёстких условий для приемки техники даже у немцев нет, хотя у них ещё и танков нет, они пока ограничиваются броневиками. Михаил тоже занимался броневиками, они даже разработали модель, которая в отличие от всех остальных не является обвешиванием грузовика бронелистами, как с американскими Гарфильдами на Путиловском заводе делают. Наш Артурский броневик сразу проектировался для своей задачи. Бронекорпус фактически стал рамой и каркасом, и броневик почти по всем параметрам превзошёл все известные модели, даже бронирование лучше, чем у традиционно считающихся лучшими немецких бронеавтомобилей. И это без учёта того, что у нашего броневика почти все листы брони размещены под наклоном, что дополнительно увеличивает защищённость машины. За этот броневик мужа наградили Анной третьей степени и жаловали генеральские погоны, а сейчас очень похоже, что скоро у России будут первые танки очень похожие на ту БэТэшку, которую я когда-то нарисовала...

  Мы стоим перед входом в храм, назначенное время ещё не настало и все шутят и веселятся. Я обнимаю маленькую Анечку, которую, похоже, шокирует свадьба сестры, разглядываю гостей и родных, казаки стоят особняком, а наши обступили молодых. Лиза смахивает набегающие слёзы и ей что-то говорит Алёнка. А я вижу, как много здесь успело измениться за прошедшие годы. Здесь в старом Артуре или, как его называют "Первом" народа стало не очень намного больше, а вот во "Втором", который севернее на берегу Талиенванского залива, который стал официальной базой нашего Тихоокеанского флота между бывшими посёлками Дальний и Талиенван теперь город Артур - столица Квантунской губернии и население там уже больше двухсот тысяч. А для тех, кто специально приезжает отдохнуть на курортах островов Чеджудо и Цусима или у немцев на острове Формоза, где климат признан очень полезным для больных лёгочным туберкулёзом, запросто можно купить билет на рейсовый пароход. Мы тоже туда часто ездим, но Миша у меня военный и нам гораздо проще записаться пассажирами на военный корабль, который идёт на военно-морскую базу Цусимского княжества. К сожалению, нам скоро предстоит переезд на запад, Мише предстоит возглавить созданное управление бронеходных войск, он ведь самый знающий специалист в этом вопросе. Уезжать совершенно не хочется, мы уже прикипели в этой земле и Тася останется здесь с мужем, да и мальчишек видим только, когда они на каникулы приезжают, дети вырастают...

  Но мне кажется, что я сейчас даже счастливее дочки и её жениха. Сегодня с утра Алёнка шепнула мне по секрету, что я скоро стану мамой ещё раз, не зря мы с ней побаловались недавно. И очень хочется, чтобы родилась ещё одна девочка похожая на мою любимую мамочку. Оказывается я так соскучилась по радости, когда малыша можно взять на руки, видеть первые шаги, радоваться его попыткам держать головку, а потом вместе с ним заново открывать этот большой мир. Могла ли я в прошлой жизни надеяться, что в моей жизни будет столько нежности, любви и заботы, что у меня будет столько детей и вообще, где бы в суматошном двадцать первом веке можно было найти место нашей большой дружной семье...

   Конец книги.

  Для желающих есть некоторые пояснения дальше в "Не обязательном вступлении или...", а так же текст повести Пушкина "Станционный смотритель".

   * - Нормальная для непосвящённого путаница. Героиня путает крейсер второго ранга "Новик" времён Русско-Японской войны и турбинные эскадренные миноносцы "Новики" названные так по головному, названному по имени героического корабля из Артура. Во многом корабли особенные и даже легендарные, на слуху, от этого и путаница.

   ** - Про перископические системы. У немцев и у наших позже в смотровых щелях танков и самоходок стояли стеклянные блоки, у которых под углом были сточены, отполированы и покрыты зеркальным составом соответствующие грани, что превращало такой блок в перископ, позволяющий довольно хорошо видеть. У нас же в начале Великой Отечественной в танковые перископы чаще ставили отполированные металлические пластины, которые гораздо лучше стеклянных зеркал могли переносить сотрясения боевой машины, вот только качество обзора было хуже, чем в стеклянном блоке в разы. Это было связано с тем, что в СССР в тот момент не имели технологии варки прозрачного качественного оптического стекла, а из тех малых объёмов, что удавалось получить, делали бинокли, прицелы и прочее, не до танковых перископов было. И это одна из причин, почему большинство советских командиров старались при первой возможности обзавестись намного более качественным Цейсовским биноклем. Так, что не только в командирской башенке был вопрос...

  Это произведение из сборника "повестей покойного Ивана Петровича Белкина" мы проходили ещё в школе. Честно сказать, именно что проходили и мимо прошли. Учителя нам радостно зудели в уши про то, как ВЕЛИКИЙ ПУШКИН на ниве русской обыденности сумел углядеть библейский сюжет и поднял извечную проблему отцов и детей. При этом ярко и объёмно показано ненавидимое им расслоение общества и бесправность нижних слоёв народа. И далее про неблагодарность дочери и постигшее её в конце раскаяние. Вот в такой струе нам предлагалось затаив дыхание чуть прикоснуться к "ВЕЛИКОМУ" и "НАШЕ ВСЁ" Александру Сергеевичу. На выпуске я даже написала по этим повестям сочинение, за которое получила вполне уверенную четвёрку, так, что к этой повести отношение особенное, хотя в школьные годы из всех повестей интереснее всего мне как девочке была "Барышня-крестьянка"...

  Не так давно по случаю перечитала повести Белкина. Честно сказать, читать было скучно, не тронули описанные страсти тех времён, а вот на истории Дуни я споткнулась. Вот не состыковалось что-то у меня в голове после прочтения, всё-таки врачебная работа учит думать и анализировать часто даже мелкие и на первый взгляд незначительные мелочи.

  1. Наша молодая учительница в школе с придыханием рассказывала, что даже имя старому солдату Вырину Пушкин взял не просто так, а представил нам его как воплощение библейского тёзки, который тоже страдал и искал справедливости. И в конце Дуня была пусть и не самим Самсоном, но судьбой наказана и рыдала на могиле отца, так и оставшись не прощённой! Вот только как не вглядывалась, но кроме использованного имени никаких других аналогий с библейским персонажем я не увидела. Библейский Самсон - герой и мститель, хоть библейские сюжеты такие мутные и путанные, но, тем не менее. Льва голыми лапками порвал (общества защитников животных на него не было), потом волосики отрастил и чего-то там разрушил и на головы негодяев уронил. Короче, все умерли! А Самсону памятник в виде фонтана в Петергофе воздвигли. Есть хоть сотая часть повода увековечивать память бывшего солдата и пьяницы - Вырина из повести?! Эту версию к терапевту! А лучше сразу на помойку!

  2. Другой библейский сюжет, про который тоже много слов и Пушкин буквально тыкает в него читателя. Это я про историю Блудного сына. Здесь, даже как-то слышала про то, что как раз накануне написания этого цикла Пушкин был воцерковлён и особенно сильно осознал и проникся духом православия. И этому поспособствовала свадьба и проведённая с молодой женой осень на природе в Болдино. Я конечно не слишком православная и, как и положено нашему поколению с огромным трудом соображаю, что если в церковь собралась, то джинсы нужно поменять на длинную, желательно широкую не яркую юбку без разрезов, кофточку или блузку не слишком открытые и декольтированные, не краситься ярко, а на голову платок или накидку обязательно. И каждый раз сборы в церковь приводят к тому, что мелькает ехидная мысль, а оно вообще мне нужно? И вообще, этот дресс-код как-то очень сильно напоминает то, что видела приличным наша впавшая в маразм географичка и классная руководительница. Правда она шла ещё дальше и уверяла, что косметика на лице, серьги в ушах и выставленные открыто коленки в тонких чёрных колготках - это несомненные и однозначные признаки настоящей шлюхи. Ладно не будем про убогих...

  Как-то иначе я представляю себе православное воцерковление. Ведь Пушкин фактически глумится над православием. Картинки то явно лютеранские или католические по форме и сюжету. Да и стишки под ними на немецком. Исполнено это все, скорее всего типографским способом. То есть, я с огромным трудом себе представляю проникнутые православной благодатью картинки немецкого происхождения. Ну, да, кто бы сомневался - истинный русский типаж: старик в колпаке и штафорке (режьте, не знаю, что это за предмет туалета или обуви) и сынок с мешком денег, у нас как-то в дорогу чаще еды дают, а деньги уж как получится в котомку или узелок, но не отдельно же и мешком. Вторая картинка: ложные друзья (собутыльники) и бесстыдные женщины. И чего это от такого разгула он потом домой каяться побежит? Насколько понимаю, плохо ему было, и он потому домой вернулся. То есть тут уж лучше изобразить встречу с дикими зверями или разбойниками, болезнь на худой конец. Правда ситуацию пытается исправить третья картинка, где пропивший всё бедолага свиней пасёт. Вот ни разу у нас в деревнях не видела, чтобы свиней пасли, коров, лошадей, баранов, даже гусей, но не свиней. И потом бедолага к фатеру и муттер вернулся и на коленях домой просится... Ну, не выдерживает критики линия про православный библейский сюжет блудного сына, причём Пушкин сам глумится над этой трактовкой, то есть аллегорию с картинками подаёт в самой карикатурной форме. Что есть толстый намёк на то, что к этому сюжету повествование не привязано. Дядя шутит! Неужели не понятно?

  3. И что у нас осталось?! Тема неблагодарности детей перед родителями? Падение нравов и распутство Дуни? С таким же успехом можно говорить про осуждение пьянства смотрителя, или недостойную грубость Минского в отношении старого солдата.

   Мелковато для Пушкина, не находите!? А ведь весь цикл выполнен в немного провокацинной манере, то есть темы сюжетов все с обязательной подложкой и игрой намёков. Пишется всё в первой половине девятнадцатого века. А это время преклонения перед Европией возведённое если не в культ, то в безумное обожание и подражание. Всех дворянских детишек воспитывают иностранные гувернёры и бонны, в моде всё ОТТУДА, говорят и пишут на французском. А Европия с азартом играет в мистику и масонство, в моде разные игры в кодирование и шифрование разных произведений, стихов, картин, прозы. И Пушкин в эти игры играл с упоением и азартом, образование то европеоидное лицейское. А ещё, Пушкин обожает эпатаж и быть на грани. Он сам признавался, что в дуэлях для него главное не причина и справедливость, а возможность рискнуть, ощутить себя балансирующим на самом краю...

  Подражание Европии и слепое копирование, возведено на Руси в абсолют. При этом русское обожание протекает с таким пылом и страстью, что часто думается, что эту бы энергию да на мирные дела. По обеим русским столицам катится обожание Байрона и прочих, а не восхищаться и не подражать Ч. Гарольду для молодых дворян - моветон. То есть тема французской любви у петербургского бомонда на пике моды и имеет массу приверженцев и последователей. А ведь на престоле Николай-Палкин и лучше уж мальчиками интересоваться, чем быть замешанным в делах супротив короны. Сенатская площадь была не так давно и ещё живы многие обитатели Нерчинских и Акатуйских рудников от которых голубая кровь никого не спасла...

  И в свете сказанного давайте перечитаем повесть.

  Как кроме имени "Дуня", "Дуняша" и "Авдотья Самсоновна" называют героиню автор и разные персонажи?

  Белкин: "вышла девочка лет четырнадцати", "кокетка", "как девушка видевшая свет", "как наездница в английском своём седле". То есть автор ни разу, кроме первого эпизода не называет героиню чётко девушкой или девочкой, а когда вынужден, использует эпитеты или оборот "как ...", в остальных случаях автор просто повторяет заявленную Выриным роль его "дочери". Впрочем, даже первый раз "девочка" - это не признание женской сути героини, а просто описательная констатация того, что видят глаза, в противном случае пришлось бы сразу всё объяснять и никакой интриги не осталось бы.

  Вырин: "Дочка-с", "что за девка", "моего дитяти", "заблудшая овечка моя", "как мать-покойница", "что с возу упало". То есть даже отец избегает жёстких гендерно привязанных наименований. И в конце тоже использует оборот "много их молодых дурочек" - то есть это широкое обобщение позволяющее про Дуню говорить обтекаемо, за компанию с другими такими же...

  Единственный персонаж, который чётко и конкретно называет героиню "Прекрасная барыня" - это мальчишка в конце, когда Дуня уже достигла определённого итога и приезжает в дорогой карете с детьми и чёрной моськой.

  К чему я прицепилась к таким мелочам? К тому, что Пушкин в своих работах всегда безусловно хирургически точен и ничего не делает просто так. То есть уже по написанному имею полное право поставить знак вопроса в утверждении "Дуня-девушка" или что с ней не так?!

  Может я придумала, и пытаюсь увидеть то, чего нет? Отнюдь. Дуня уехала с гусаром, отец волнуется и где он ищет свою "дочь"? Но не находит её "ни в ограде, ни на паперти", то, что в церкви молятся две старушки сказано вскользь, и совершенно точно и конкретно указано, что отец ищет "дочь" в ограде и на паперти, в самой церкви даже не смотрит. То есть её не пускают в церковь? С чего бы это? Ладно, оставим это пока в копилке наших вопросов.

  Что же происходит дальше? А дальше довольно грубый, прямой и не склонный к мягкотелости смотритель спрашивает про Дуню у дьяка. Вот только при наличии в церкви священника, Вырин "насилу решился спросить у дьячка". Откуда вдруг такая стеснительность и нерешительность? А ведь станционный смотритель в этой деревне величина не малая, кругом крепостные и обыватели, а он чин четырнадцатого класса в табели о рангах, чин небольшой и равный младшему унтерофицерскому званию, но по сравнению с крестьянами это другое качество, он на порядок выше всех остальных окрестных безродных. И почему тогда он не решается поинтересоваться информацией о своей дочери? К священнику, который есть в церкви и не ушёл после службы, Вырин даже не суётся. Может потому, что Дуню в храм не пускают? Ведь и ищет он Дуню не в церкви. Тоже положим в копилку и пойдём дальше.

  В Петербурге Минский живёт не в родовом особняке, а в номере трактира, но при этом почему-то селит Дуню отдельно, то есть имеется причина, почему гусар (по определению мот, кутила и озорник) не живёт под одной крышей со своей пассией. Дуня живёт отдельно с нанятой прислугой в очень хороших условиях, и почему бы не жить ей с ротмистром?... Запишем и этот вопрос.

  Когда Вырин приходит к Минскому, то обращается как к оберофицеру. Но тут ротмистр вдруг пытается смотрителя подкупить. Суёт ему ассигнации и очень не мало (несколько пяти и десяти рублёвых бумажек, то есть по минимуму рублей тридцать, к слову, стельная корова тогда стоит полтора рубля), при этом ведёт себя явно скованно и пытается всё сделать тихо и не поднимая шума. А чего гусару бояться, ведь он не насильник, всё по доброму согласию? Поплакала Дуня в пути, подумаешь, ерунда какая. Дальше - больше. Когда Вырин приходит туда, где живёт Дуня, ротмистр вообще лепечет какую-то ерунду: "Чего тебе надобно? - сказал он (Минский) ему (Вырину), стиснув зубы; - что ты за мною всюду крадешься, как разбойник? Или хочешь меня зарезать? Пошел вон!" Вслушайтесь! Ведь это формулировки вполне вписывающиеся в статьи уголовного уложения, зачем Минскому такое сюда вмешивать? А если он уже их упомянул, то следует крикнуть городового и запускать дело по серьёзному обвинению покушения на убийство дворянина и оберофицера или разбой. Но городового никто не зовёт, а Минский снова пытается разобраться келейно - выталкивает старика сам. То есть гусарский ротмистр снова ведёт себя как робкая гимназистка. Значит, есть всем современникам Пушкина понятная причина такого поведения и нерешительности. Современникам Пушкина ясны и видны использованные маркеры, это мы их не видим. Поэтому смело ставим этот вопрос в режим ожидания.

  Пьяные бредни Самсона про "пожелаешь ей могилы" пропустим как не слишком важное, это скорее отражение личности и характера Самсона, но себе пометим. А лучше перейдём к более значимому моменту: приезду Дуни "навестить" отчий дом через много лет. Все обращают внимание, что барыня на заброшенной могиле смотрителя рыдала. Но меня смутил момент, когда, узнав о смерти Вырина "прекрасная барыня" говорит детям: "Сидите смирно, а я схожу на кладбище". Странно, не находите? Она ведь приехала отца родного проведать с детьми, значит, планирует их показать. А на могилу к дедушке их не берёт. В такой ситуации и при раскаянии предъявить родных внуков пусть даже на могиле - это настолько естественно, что серьёзное недоумение вызывает то, что Дуня детей оставила сидеть в карете. Это даже не вопрос, это - ВОПРОСИЩЕ! И не нужно говорить, что она не хочет тащить маленьких детей на кладбище. В эти годы люди семьями с малыми детишками как на праздник ходят смотреть на казни, детишек на руках поднимают повыше, чтобы ребёночек ничего из подробностей казни не пропустил. А вы про кладбище. Фи! Глупость какая... Но при этом никто и нигде не говорит, что рыдала барыня именно на могиле Самсона, а не любой другой рядом (мальчишка видит рыдающую именно на этой могиле барыню издали и легко принимает желаемое за действительное). Принадлежность могилы Вырину просто логически следует из вопросов мальчишке, но ведь при этом на известие о смерти Вырина реакция совершенно спокойная, так и чего потом то рыдать?

  Что прячет от нас Пушкин за незатейливым банальным сюжетом, в котором он старательно расставил маячки, часть которых (уверена, что далеко не все) я указала?!

  Мне здесь видится такой ответ, что наша Дуня совсем не девочка, а мальчик, который носит платья, и которого выдают за девочку. Что в свете нравов высшего общества того времени вполне укладывается в существующие рамки. Белкин - вымышленный автор и рассказчик видимо сам не чужд подобных игр (В описании Белкина в предисловии издателя указано, что "к женскому полу имел великую склонность, но стыдливость имел чисто девическую" - очень характерное поведение гея, который демонстративно волочится за женщинами, но до отношений не доводит), ведь в конце Белкин довольно внятно указывает, что для того, чтобы узнать о судьбе (как мы предположили) привлекшего внимание необычного женственного привлекательного мальчика он специально едет и тратит очень большие деньги - "семь рублей", о которых потом очень сожалеет. Поехал бы обычный мужчина ради того, чтобы узнать про пусть даже очень симпатичную обычную девушку, которую видел давно однажды мельком? Ведь не жениться же он на ней хочет. Ой, сомневаюсь, красивых девушек много, а вот ради такого необычного мальчика "голубой" Белкин поехал, время и деньги потратил. И становится вполне понятно начало, когда впервые увидевший Дуню автор ещё не до конца уверенный, возможно, спрашивает у Вырина о Дуне, и тот с гордостью отвечает "дочка-с"! Что вполне укладывается в характерологический портрет смотрителя. То есть поначалу он, возможно, и возражал проезжающим. Может даже был против такого маскарада, но потом его принял по каким-то причинам, и даже нашёл в нём для себя форму чуть ли не протеста или вывернутой гордости, которую может даже тешить, выставляя своего сына в качестве дочери. Может для Вырина эта ситуация - такое тайное глумление над окружающими или форма мести, фига в кармане, если хотите.

  Становится понятно, что мальчика в сарафане никто в церковь не пустит, но и не ходить к обедне в этом православном мире никак нельзя, поэтому Дуня ходит и молится, не входя в пределы храма. Поэтому и отношение к ней со стороны священнослужителей соответственное, ведь грех это по писанию, если муж оденет одежду жены, а жена мужа.

  Такой очаровательный мальчик, если его учила мать, которая обладала умением гасить конфликты, вполне может действительно вести хозяйство и то, что почтовая станция - это обособленное самодостаточное образование. То есть, то, что не прошло бы в деревне или маленьком городском квартале, здесь вполне может иметь место. Проезжим, кого не интересуют "особенные мальчики", никакого дела собственно до того мальчик в платье бегает или девочка, главное, чтобы дело было исполнено. А вот для тех, кто в кругу этих французских светских развлечений, такой красивый мальчик в платье - как фонарь в ночи, о чём и рассказывает с гордостью Самсон: "Бывало, всякий похвалит, никто не осудит" (не осудит - проговаривается Вырин, видимо есть за что осуждать), "барыни дарили, та платочком, та серёжками" (а почему бы барыням не развлечься, в дороге скучно, а тут развлечение и при этом не думаю, что всем прохожим девочкам они серьги раздаривают, то есть девочка явно не совсем обычная), "господа нарочно останавливались, чтобы с ней поговорить" (с чего бы столько внимания к простой необразованной девчонке, а вот с мальчиком в юбке даже просто посидеть рядом для заинтересованных - счастье, а может и не просто посидеть, ведь целоваться кто-то научил). Вот и встают на свои места все невнятности и странности.

  Вырин - недалёкий, грубый деспотичный, самовлюблённый персонаж и Дуня действительно с ним в паре нивелирует довольно сложное и конфликтное место, каким является казённая почтовая станция. Попробуйте себе представить Дуню по описанию автора: Поразительная красота, позволяющая мальчику выглядеть очаровательной девочкой с большими (надо полагать красивыми) голубыми глазами, которыми умеет играть и кокетничает вполне умело, комплекция субтильная, кожа и волосы хорошие, вот и сложился пасьянс.

  Становится понятным и то, почему Минский не живёт с Дуней вместе. При всей модности упомянутого вида развлечений, но официальное сожительство с мальчиком далеко не безобидно для репутации и военной карьеры, армия - это не сборище эпатирующей богемы. Может поэтому Минский и пытается по-тихому выставить отца Дуни и после ведёт себя нелепо. Да и пассажи Самсона про "пожелаешь ей могилы" (это про родную "дочь") тоже укладываются в схему и становятся объяснимыми, ведь с таким грехом только в могилу.

  И, наконец, очень важный момент с приездом "прекрасной барыни". Православная девушка приехавшая навестить отца, пусть и в могиле, просто обязана показать деду родных внуков, ведь все персонажи верующие, и верят, что душа умершего у могилы может видеть и слышать. То есть трое барчат в карете - не являются родными детьми Дуни (не может мальчик родить, даже сейчас такое делать не умеют), что это за дети и кто их настоящая мать - возможны варианты, а вот приводить чужих детей к могиле, ну, пусть будет, отца, верующая Дуня не может и не станет! То есть Дуня как-то устроилась в жизни, легализовала свой женский статус, скорее всего, вступила в брак с мужчиной в качестве полноценной жены и для поддержания этой роли возможно и появились дети, пути их появления могут быть самыми разными, в семьях и не такие тайны веками скрывали...

  Вот такая история про станционного смотрителя и его дочь. Интересно, как бы это восприняла в советское время моя эмоциональная молодая учительница, если бы я ей всё здесь написанное в школе в своё время рассказала?!... Вот после всех этих выкладок мне захотелось пофантазировать на тему жизни Дуни из повести Пушкина, только я решила переместить действие лет на шестьдесят позже, чем обозначил Пушкин. С одной стороны это позволит дистанцироваться от повести и быть не так сильно привязанной к её сюжету. С другой стороны, я просто гораздо лучше представляю себе моды и быт конца девятнадцатого века по сравнению с его началом.

  Изменила фамилии героев, да и мальчишке в конце денег перепало в два раза больше, а может мальчишек было два, один на въезде объяснял дорогу, а второй у церкви и после встретился Белкину. А может моя героиня просто намного успешнее своего прототипа...

  И напоследок, почему я поместила в тело мальчика нашу девчонку? И почему она не стала согласно полу полученного тела жить мужскую жизнь? А сами вы оказавшись в теле другого пола как бы себя повели? Я бы наверно повела себя как моя героиня, собственно с себя и писала. Но при этом думала, а может это я такая неправильная? И поэтому опросила многих своих подруг и знакомых предлагая представить себе ситуацию с подобным переселением, и что бы они стали делать? Из девушек только единицы решили жить мужчинами, а вот среди мужчин примерно половина выбрала себе мужскую жизнь в женском теле. При этом приходилось уточнять, что тело детское и в нём предстоит взрослеть, что сразу отсеивает тех, кто готов по приколу просто побеситься в чужой половой роли...

  Пы.Сы. Да, ошибки или опечатки в приведённом тексте - я к ним отношения не имею, как скачала из сети, так и поместила. Вопросы не ко мне.

  * * *

   Г-жа Простакова.

  То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.
  Скотинин.

  Митрофан по мне.
  Недоросль.

  Взявшись хлопотать об издании Повестей И. П. Белкина, предлагаемых ныне публике, мы желали к оным присовокупить хотя краткое жизнеописание покойного автора, и тем отчасти удовлетворить справедливому любопытству любителей отечественной словесности. Для сего обратились было мы к Марье Алексеевне Трафилиной, ближайшей родственнице и наследнице Ивана Петровича Белкина; но к сожалению ей невозможно было нам доставить никакого о нем известия, ибо покойник вовсе не был ей знаком. Она советовала нам отнестись по сему предмету к одному почтенному мужу, бывшему другом Ивану Петровичу. Мы последовали сему совету, и на письмо наше получили нижеследующий желаемый ответ. Помещаем его безо всяких перемен и примечаний, как драгоценный памятник благородного образа мнений и трогательного дружества, а вместе с тем, как и весьма достаточное биографическое известие.

  Милостивый Государь мой ***!

  Почтеннейшее письмо ваше от 15-го сего месяца получить имел я честь 23 сего же месяца, в коем вы изъявляете мне свое желание иметь подробное известие о времени рождения и смерти, о службе, о домашних обстоятельствах, также и о занятиях и нраве покойного Ивана Петровича Белкина, бывшего моего искреннего друга и соседа по поместьям. С великим моим удовольствием исполняю сие ваше желание и препровождаю к вам, милостивый государь мой, всё, что из его разговоров, а также из собственных моих наблюдений запомнить могу.

  Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленный. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою кчтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерской полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.

  Вступив в управление имения, Иван Петрович, по причине своей неопытности и мягко-сердия, в скором времени запустил хозяйство и ослабил строгий порядок, заведенный покойным его родителем. Сменив исправного и расторопного старосту, коим крестьяне его (по их привычке) были недовольны, поручил он управление села старой своей ключнице, приобретшей его доверенность искусством рассказывать истории. Сия глупая старуха не умела никогда различить двадцатипятирублевой ассигнации от пятидесятирублевой; крестьяне, коим она всем была кума, ее вовсе не боялись; ими выбранный староста до того им потворствовал, плутуя заодно, что Иван Петрович принужден был отменить барщину и учредить весьма умеренный оброк; но и тут крестьяне, пользуясь его слабостию, на первый год выпросили себе нарочитую льготу, а в следующие более двух третей оброка платили орехами, брусникою и тому подобным; и тут были недоимки.

  Быв приятель покойному родителю Ивана Петровича, я почитал долгом предлагать и сыну свои советы, и неоднократно вызывался восстановить прежний, им упущенный, порядок. Для сего, приехав однажды к нему, потребовал я хозяйственные книги, призвал плута старосту, и в присутствии Ивана Петровича занялся рассмотрением оных. Молодой хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел, и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле. С тех пор перестал я вмешиваться в его хозяйственные распоряжения и передал его дела (как и он сам) распоряжению Всевышнего.

  Сие дружеских наших сношений нисколько впрочем не расстроило; ибо я, соболезнуя его слабости и пагубному нерадению, общему молодым нашим дворянам, искренно любил Ивана Петровича да нельзя было и не любить молодого человека столь кроткого и честного. С своей стороны Иван Петрович оказывал уважение к моим летам и сердечно был ко мне привержен. До самой кончины своей он почти каждый день со мною виделся, дорожа простою моею беседою, хотя ни привычками, ни образом мыслей, ни нравом, мы большею частию друг с другом не сходствовали.

  Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая.

  Кроме повестей, о которых в письме вашем упоминать изволите, Иван Петрович оставил множество рукописей, которые частию у меня находятся, частию употреблены его ключницею на разные домашние потребы. Таким образом прошлого зимою все окна ее флигеля заклеены были первою частию романа, которого он не кончил. Вышеупомянутые повести были, кажется, первым его опытом. Они, как сказывал Иван Петрович, большею частию справедливы и слышаны им от разных особ. Однако ж имена в них почти все вымышлены им самим, а названия сел и деревень заимствованы из нашего околодка, отчего и моя деревня где-то упомянута. Сие произошло не от злого какого-либо намерения, но единственно от недостатка воображения.

  Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудного лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей, и тому подобного. Он скончался на моих руках на 30-м году от рождения, и похоронен в церкви села Горюхина близ покойных его родителей.

  Иван Петрович был росту среднего, глаза имел серые, волоса русые, нос прямой; лицом был бел и худощав.

  Вот, милостивый государь мой, всё, что мог я припомнить, касательно образа жизни, занятий, нрава и наружности покойного соседа и приятеля моего. Но в случае, если заблагорассудите сделать из сего моего письма какое-либо употребление, всепокорнейше прошу никак имени моего не упоминать; ибо хотя я весьма уважаю и люблю сочинителей, но в сие звание вступить полагаю излишним и в мои лета неприличным.

  С истинным моим почтением и проч.
  1830 году Ноября 16. Село Ненарадово

  Почитая долгом уважить волю почтенного друга автора нашего, приносим ему глубочайшую благодарность за доставленные нам известия, и надеемся, что публика оценит их искренность и добродушие.

  А. П.

   Коллежский регистратор,
  Почтовой станции диктатор

   Князь Вяземский

  Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? Кто, в минуту гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать в оную свою бесполезную жалобу на притеснение, грубость и неисправность? Кто не почитает их извергами человеческого рода, равными покойным подьячим или, по крайней мере, муромским разбойникам? Будем однако справедливы, постараемся войти в их положение, и может быть, станем судить о них гораздо снисходительнее. Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда (ссылаюсь на совесть моих читателей). Какова должность сего диктатора, как называет его шутливо князь Вяземский? Не настоящая ли каторга? Покою ни днем, ни ночью. Всю досаду, накопленную во время скучной езды, путешественник вымещает на смотрителе. Погода несносная, дорога скверная, ямщик упрямый, лошади не везут - а виноват смотритель. Входя в бедное его жилище, проезжающий смотрит на него, как на врага; хорошо, если удастся ему скоро избавиться от непрошенного гостя; но если не случится лошадей?.. Боже! какие ругательства, какие угрозы посыплются на его голову! В дождь и слякоть принужден он бегать по дворам; в бурю, в крещенский мороз уходит он в сени, чтоб только на минуту отдохнуть от крика и толчков раздраженного постояльца. Приезжает генерал; дрожащий смотритель отдает ему две последние тройки, в том числе курьерскую. Генерал едет, не сказав ему спасибо. Чрез пять минут - колокольчик!., и фельдъегерь бросает ему на стол свою подорожную!.. Вникнем во все это хорошенько, и вместо негодования, сердце наше исполнится искренним состраданием. Еще несколько слов: в течении двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны; несколько поколений ямщиков мне знакомы; редкого смотрителя не знаю я в лицо, с редким не имел я дела; любопытный запас путевых моих наблюдений надеюсь издать в непродолжительном времени; покамест скажу только, что сословие станционных смотрителей представлено общему мнению в самом ложном виде. Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые. Из их разговоров (коими некстати пренебрегают господа проезжающие) можно почерпнуть много любопытного и поучительного. Что касается до меня, то, признаюсь, я предпочитаю их беседу речам какого-нибудь чиновника 6-го класса, следующего по казенной надобности.

   Легко можно догадаться, что есть у меня приятели из почтенного сословия смотрителей. В самом деле, память одного из них мне драгоценна. Обстоятельства некогда сблизили нас, и об нем-то намерен я теперь побеседовать с любезными читателями.

  В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту, ныне уничтоженному. Находился я в мелком чине, ехал на перекладных, и платил прогоны за две лошади. Вследствие сего смотрители со мною не церемонились, и часто бирал я с бою то, что, во мнении моем, следовало мне по праву. Будучи молод и вспыльчив, я негодовал на низость и малодушие смотрителя, когда сей последний отдавал приготовленную мне тройку под коляску чиновного барина. Столь же долго не мог я привыкнуть и к тому, чтоб разборчивый холоп обносил меня блюдом на губернаторском обеде. Ныне то и другое кажется мне в порядке вещей. В самом деле, что было бы с нами, если бы вместо общеудобного правила: чин чина почитай, ввелось в употребление другое, например: ум ума почитай? Какие возникли бы споры! и слуги с кого бы начинали кушанье подавать? Но обращаюсь к моей повести.

  День был жаркий. В трех верстах от станции *** стало накрапывать, и через минуту проливной дождь вымочил меня до последней нитки. По приезде на станцию, первая забота была поскорее переодеться, вторая спросить себе чаю. 'Эй Дуня! - закричал смотритель, - поставь самовар, да сходи за сливками'. При сих словах вышла из-за перегородки девочка лет четырнадцати, и побежала в сени. Красота ее меня поразила. 'Это твоя дочка?' - спросил я смотрителя. - 'Дочка-с, - отвечал он с видом довольного самолюбия; - да такая разумная, такая проворная, вся в покойницу мать'. Тут он принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына: в первой почтенный старик в колпаке и шлафорке отпускает беспокойного юношу, который поспешно принимает его благословение и мешок с деньгами. В другой яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный ложными друзьями и бесстыдными женщинами. Далее, промотавшийся юноша, в рубище и в треугольной шляпе, пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены глубокая печаль и раскаяние. Наконец представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафорке выбегает к нему навстречу: блудный сын стоит на коленах; в перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости. Под каждой картинкой прочел я приличные немецкие стихи. Всё это до ныне сохранилось в моей памяти, также как и горшки с бальзамином и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сюртук с тремя медалями на полинялых лентах.

  Не успел я расплатиться со старым моим ямщиком, как Дуня возвратилась с самоваром. Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с нею разговаривать, она отвечала мне безо всякой робости, как девушка, видевшая свет. Я предложил отцу ее стакан пуншу; Дуне подал я чашку чаю, и мы втроем начали беседовать, как будто век были знакомы.

  Лошади были давно готовы, а мне всё не хотелось расстаться с смотрителем и его дочкой. Наконец я с ними простился; отец пожелал мне доброго пути, а дочь проводила до телеги. В сенях я остановился и просил у ней позволения ее поцеловать; Дуня согласилась... Много могу я насчитать поцелуев, С тех пор, как этим занимаюсь, но ни один не оставил во мне столь долгого, столь приятного воспоминания.

  Прошло несколько лет, и обстоятельства привели меня на тот самый тракт, в те самые места. Я вспомнил дочь старого смотрителя и обрадовался при мысли, что увижу ее снова. Но, подумал я, старый смотритель, может быть, уже сменен; вероятно, Дуня уже замужем. Мысль о смерти того или другого также мелькнула в уме моем, и я приближался к станции *** с печальным предчувствием.

   Лошади стали у почтового домика. Вошед в комнату, я тотчас узнал картинки, изображающие историю блудного сына; стол и кровать стояли на прежних местах; но на окнах уже не было цветов, и всё кругом показывало ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом; мой приезд разбудил его; он привстал... Это был точно Самсон Вырин; но как он постарел!

  Покамест собирался он переписать мою подорожную, я смотрел на его седину, на глубокие морщины давно небритого лица, на сгорбленную спину - и не мог надивиться, как три или четыре года могли превратить бодрого мужчину в хилого старика. 'Узнал ли ты меня? - спросил я его; - мы с тобою старые знакомые'. - 'Может статься, - отвечал он угрюмо; - здесь дорога большая; много проезжих у меня перебывало'. - 'Здорова ли твоя Дуня?' - продолжал я. Старик нахмурился. 'А Бог ее знает', - отвечал он. - 'Так видно она замужем?' сказал я. Старик притворился, будто бы не слыхал моего вопроса, и продолжал пошептом читать мою подорожную. Я прекратил свои вопросы и велел поставить чайник. Любопытство начинало меня беспокоить, и я надеялся, что пунш разрешит язык моего старого знакомца.

  Я не ошибся: старик не отказался от предлагаемого стакана. Я заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив; вспомнил или показал вид, будто бы вспомнил меня, и я узнал от него повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.

   'Так вы знали мою Дуню? - начал он. - Кто же и не знал ее? Ах, Дуня, Дуня! Что за девка то была! Бывало, кто ни проедет, всякий похвалит, никто не осудит. Барыни дарили ее, та платочком, та сережками. Господа проезжие нарочно останавливались, будто бы пообедать, аль отужинать, а в самом деле только, чтоб на нее подолее поглядеть. Бывало барин, какой бы сердитый ни был, при ней утихает и милостиво со мною разговаривает. Поверите ль, сударь: курьеры, фельдъегеря с нею по получасу заговаривались. Ею дом держался: что прибрать, что приготовить, за всем успевала. А я-то, старый дурак, не нагляжусь, бывало, не нарадуюсь; уж я ли не любил моей Дуни, я ль не лелеял моего дитяти; уж ей ли не было житье? Да нет, от беды не отбожишься; что суждено, тому не миновать'. Тут он стал подробно рассказывать мне свое горе. - Три года тому назад, однажды, в зимний вечер, когда смотритель разлиневывал новую книгу, а дочь его за перегородкой шила себе платье, тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинеле, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей. Лошади все были в разгоне. При сем известии путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, привыкшая к таковым сценам, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: неугодно ли будет ему чего-нибудь покушать? Появление Дуни произвело обыкновенное свое действие. Гнев проезжего прошел; он согласился ждать лошадей и заказал себе ужин. Сняв мокрую, косматую шапку, отпутав шаль и сдернув шинель, проезжий явился молодым, стройным гусаром с черными усиками. Он расположился у смотрителя, начал весело разговаривать с ним и с его дочерью. Подали ужинать. Между тем лошади пришли, и смотритель приказал, чтоб тотчас, не кормя, запрягали их в кибитку проезжего; но возвратясь, нашел он молодого человека почти без памяти лежащего на лавке: ему сделалось дурно, голова разболелась, невозможно было ехать... Как быть! смотритель уступил ему свою кровать, и положено было, если больному не будет легче, на другой день утром послать в С*** за лекарем.

  На другой день гусару стало хуже. Человек его поехал верхом в город за лекарем. Дуня обвязала ему голову платком, намоченным уксусом, и села с своим шитьем у его кровати. Больной при смотрителе охал и не говорил почти ни слова, однако ж выпил две чашки кофе, и охая заказал себе обед. Дуня от него не отходила. Он поминутно просил пить, и Дуня подносила ему кружку ею заготовленного лимонада. Больной обмакивал губы, и всякий раз, возвращая кружку, в знак благодарности слабою своей рукою пожимал Дунюшкину руку. К обеду приехал лекарь. Он пощупал пульс больного, поговорил с ним по-немецки, и по-русски объявил, что ему нужно одно спокойствие, и что дни через два ему можно будет отправиться в дорогу. Гусар вручил ему двадцать пять рублей за визит, пригласил его отобедать; лекарь согласился; оба ели с большим аппетитом, выпили бутылку вина и расстались очень довольны друг другом.

  Прошел еще день, и гусар совсем оправился. Он был чрезвычайно весел, без умолку шутил то с Дунею, то с смотрителем; насвистывал песни, разговаривал с проезжими, вписывал их подорожные в почтовую книгу, и так полюбился доброму смотрителю, что на третье утро жаль было ему расстаться с любезным своим постояльцем. День был воскресный; Дуня собиралась к обедни. Гусару подали кибитку. Он простился с смотрителем, щедро наградив его за постой и угощение; простился и с Дунею и вызвался довезти ее до церкви, которая находилась на краю деревни. Дуня стояла в недоумении... 'Чего же ты боишься? - сказал ей отец; - ведь его высокоблагородие не волк и тебя не съест: прокатись-ка до церкви'. Дуня села в кибитку подле гусара, слуга вскочил на облучок, ямщик свистнул и лошади поскакали.

  Бедный смотритель не понимал, каким образом мог он сам позволить своей Дуне ехать вместе с гусаром, как нашло на него ослепление, и что тогда было с его разумом. Не прошло и получаса, как сердце его начало ныть, ныть, и беспокойство овладело им до такой степени, что он не утерпел, и пошел сам к обедни. Подходя к церкви, увидел он, что народ уже расходился, но Дуни не было ни в ограде, ни на паперти. Он поспешно вошел в церковь; священник выходил из алтаря; дьячок гасил свечи, две старушки молились еще в углу; но Дуни в церкве не было. Бедный отец насилу решился спросить у дьячка, была ли она у обедни. Дьячок отвечал, что не бывала. Смотритель пошел домой ни жив, ни мертв. Одна оставалась ему надежда: Дуня по ветрености молодых лет вздумала, может быть, прокатиться до следующей станции, где жила ее крестная мать. В мучительном волнении ожидал он возвращения тройки, на которой он отпустил ее. Ямщик не возвращался. Наконец к вечеру приехал он один и хмелен, с убийственным известием: 'Дуня с той станции отправилась далее с гусаром'.

  Старик не снес своего несчастья; он тут же слег в ту самую постель, где накануне лежал молодой обманщик. Теперь смотритель, соображая все обстоятельства, догадывался, что болезнь была притворная. Бедняк занемог сильной горячкою; его свезли в С*** и на его место определили на время другого. Тот же лекарь, который приезжал к гусару, лечил и его. Он уверил смотрителя, что молодой человек был совсем здоров, и что тогда еще догадывался он о его злобном намерении, но молчал, опасаясь его нагайки. Правду ли говорил немец, или только желал похвастаться дальновидностию, но он ни мало тем не утешил бедного больного. Едва оправясь от болезни, смотритель выпросил у С*** почтмейстера отпуск на два месяца, и не сказав никому ни слова о своем намерении, пешком отправился за своею дочерью. Из подорожной знал он, что ротмистр Минский ехал из Смоленска в Петербург. Ямщик, который вез его, сказывал, что всю дорогу Дуня плакала, хотя, казалось, ехала по своей охоте. 'Авось, - думал смотритель, - приведу я домой заблудшую овечку мою'. С этой мыслию прибыл он в Петербург, остановился в Измайловском полку, в доме отставного унтер-офицера, своего старого сослуживца, и начал свои поиски. Вскоре узнал он, что ротмистр Минский в Петербурге и живет в демутовом трактире. Смотритель решился к нему явиться.

  Рано утром пришел он в его переднюю, и просил доложить его высокоблагородию, что старый солдат просит с ним увидеться. Военный лакей, чистя сапог на колодке объявил, что барин почивает, и что прежде одиннадцати часов не принимает никого. Смотритель ушел и возвратился в назначенное время. Минский вышел сам к нему в халате, в красной скуфье. 'Что, брат, тебе надобно?' - спросил он его. Сердце старика закипело, слёзы навернулись на глазах, и он дрожащим голосом произнес только: 'Ваше высокоблагородие!., сделайте такую Божескую милость!..' Минский взглянул на него быстро, вспыхнул, взял его за руку, повел в кабинет и запер за собою дверь. 'Ваше высокоблагородие! - продолжал старик, - что с возу упало, то пропало; отдайте мне, по крайней мере, бедную мою Дуню. Ведь вы натешились ею; не погубите ж ее по-напрасну'. - 'Что сделано, того не воротишь, - сказал молодой человек в крайнем замешательстве; - виноват перед тобою, и рад просить у тебя прощения; но не думай, чтоб я Дуню мог покинуть: она будет счастлива, даю тебе честное слово. Зачем тебе ее? Она меня любит; она отвыкла от прежнего своего состояния. Ни ты, ни она - вы не забудете того, что случилось'. Потом, сунув ему что-то за рукав, он отворил дверь, и смотритель, сам не помня как, очутился на улице.

  Долго стоял он неподвижно, наконец увидел за обшлагом своего рукава сверток бумаг; он вынул их и развернул несколько пяти и десятирублевых смятых ассигнаций. Слезы опять навернулись на глазах его, слезы негодования! Он сжал бумажки в комок, бросил их на земь, притоптал каблуком, и пошел... Отошед несколько шагов, он остановился, подумал... и воротился... но ассигнаций уже не было. Хорошо одетый молодой человек, увидя его, подбежал к извозчику, сел поспешно и закричал: 'пошел!..' Смотритель за ним не погнался. Он решился отправиться домой на свою станцию, но прежде хотел хоть раз еще увидеть бедную свою Дуню. Для сего, дни через два, воротился он к Минскому; но военный лакей сказал ему сурово, что барин никого не принимает, грудью вытеснил его из передней, и хлопнул дверью ему под нос. Смотритель постоял, постоял - да и пошел.

  В этот самый день, вечером, шел он по Литейной, отслужив молебен у Всех Скорбящих. Вдруг промчались перед ним щегольские дрожки, и смотритель узнал Минского. Дрожки остановились перед трехэтажным домом, у самого подъезда, и гусар вбежал на крыльцо. Счастливая мысль мелькнула в голове смотрителя. Он воротился, и поровнявшись с кучером: 'Чья, брат, лошадь? - спросил он, - не Минского ли?' - 'Точно так, - отвечал кучер, - а что тебе?' - 'Да вот что: барин твой приказал мне отнести к его Дуне записочку, а я и позабудь, где Дуня-то его живет'. - 'Да вот здесь, во втором этаже. Опоздал ты, брат, с твоей запиской; теперь уж он сам у нее'. - 'Нужды нет, - возразил смотритель с неизъяснимым движением сердца, - спасибо, что надоумил, а я свое дело сделаю'. И с этим словом пошел он по лестнице.

  Двери были заперты; он позвонил, прошло несколько секунд; в тягостном для него ожидании. Ключ загремел, ему отворили. 'Здесь стоит Авдотья Самсоновна?' - спросил он. 'Здесь, - отвечала молодая служанка; - зачем тебе ее надобно?' Смотритель, не отвечая, вошел в залу. 'Нельзя, нельзя!' - закричала вслед ему служанка: - 'у Авдотьи Самсоновны гости'. Но смотритель, не слушая шел далее. Две первые комнаты были темны, в третьей был огонь. Он подошел к растворенной двери и остановился. В комнате, прекрасно убранной, Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностью смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы. Бедный смотритель! Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался. 'Кто там?' - спросила она, не подымая головы. Он всё молчал. Не получая ответа, Дуня подняла голову... и с криком упала на ковер. Испуганный Минский кинулся ее подымать и, вдруг увидя в дверях старого смотрителя, оставил Дуню, и подошел к нему, дрожа от гнева. 'Чего тебе надобно?' - сказал он ему, стиснув зубы; - что ты за мною всюду крадешься, как разбойник? или хочешь меня зарезать? Пошел вон!' и сильной рукою схватив старика за ворот, вытолкнул его на лестницу.

  Старик пришел к себе на квартиру. Приятель его советовал ему жаловаться; но смотритель подумал, махнул рукой и решился отступиться. Через два дни отправился он из Петербурга обратно на свою станцию, и опять принялся за свою должность. 'Вот уже третий год, - заключил он, - как живу я без Дуни, и как об ней нет ни слуху, ни духу. Жива ли, нет ли, Бог ее ведает. Всяко случается. Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, а там подержал, да и бросил. Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою. Как подумаешь порою, что и Дуня, может быть, тут же пропадает, так поневоле согрешишь, да пожелаешь ей могилы...'

   Таков был рассказ приятеля моего, старого смотрителя, рассказ неоднократно прерываемый слезами, которые живописно отирал он своею полою, как усердный Терентьич в прекрасной балладе Дмитриева. Слезы сии отчасти возбуждаемы были пуншем, коего вытянул он пять стаканов в продолжении своего повествования; но как бы то ни было, они сильно тронули мое сердце. С ним расставшись, долго не мог я забыть старого смотрителя, долго думал я о бедной Дуне...

  Недавно еще, проезжая через местечко ***, вспомнил я о моем приятеле; я узнал, что станция, над которой он начальствовал, уже уничтожена. На вопрос мой: 'Жив ли старый смотритель?' - никто не мог дать мне удовлетворительного ответа. Я решился посетить знакомую сторону, взял вольных лошадей и пустился в село Н.

  Это случилось осенью. Серенькие тучи покрывали небо; холодный ветер дул с пожатых полей, унося красные и желтые листья со встречных деревьев. Я приехал в село при закате солнца и остановился у почтового домика. В сени (где некогда поцеловала меня бедная Дуня) вышла толстая баба и на вопросы мои отвечала, что старый смотритель с год как помер, что в доме его поселился пивовар, а что она жена пивоварова. Мне стало жаль моей напрасной поездки и семи рублей, издержанных даром. 'Отчего ж он умер?' - спросил я пивоварову жену. - 'Спился, батюшка', - отвечала она. - 'Агде его похоронили?' - 'За околицей, подле покойной хозяйки его'. - 'Нельзя ли довести меня до его могилы?' - 'Почему же нельзя. Эй, Ванька! полно тебе с кошкою возиться. Проводи-ка барина на кладбище, да укажи ему смотрителеву могилу'.

  При сих словах, оборванный мальчик, рыжий и кривой, выбежал ко мне и тотчас повел меня за околицу.

   - Знал ты покойника? - спросил я его дорогой.

  - Как не знать! Он выучил меня дудочки вырезывать. Бывало (царство ему небесное!) идет из кабака, а мы-то за ним: 'Дедушка, дедушка! орешков!' - а он нас орешками и наделяет. Всё бывало с нами возится.

  - А проезжие вспоминают ли его?

   - Да ноне мало проезжих; разве заседатель завернет, да тому не до мертвых. Вот летом проезжала барыня, так та спрашивала о старом смотрителе и ходила к нему на могилу.

  - Какая барыня? - спросил я с любопытством.

   - Прекрасная барыня, - отвечал мальчишка; - ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською; и как ей сказали, что старый смотритель умер, так она заплакала и сказала детям: 'Сидите смирно, а я схожу на кладбище'. А я было вызвался довести ее. А барыня сказала: 'Я сама дорогу знаю'. И дала мне пятак серебром - такая добрая барыня!..

  - Мы пришли на кладбище, голое место, ничем не огражденное, усеянное деревянными крестами, не осененными ни единым деревцем. Отроду не видал я такого печального кладбища.

  - Вот могила старого смотрителя, - сказал мне мальчик, вспрыгнув на груду песку, в которую врыт был черный крест с медным образом.

  - И барыня приходила сюда? - спросил я.

   - Приходила, - отвечал Ванька; - я смотрел на нее издали. Она легла здесь и лежала долго. А там барыня пошла в село и призвала попа, дала ему денег и поехала, а мне дала пятак серебром - славная барыня!

   - И я дал мальчишке пятачок, и не жалел уже ни о поездке, ни о семи рублях, мною истраченных.