Когда случается, что в отделении нет тяжелых ургентных больных, а послеоперационные вышли из критического состояния, наступает что-то вроде затишья перед очередной бурей. Выпадает редкий случай психологической разгрузки, отдыха. Вот тогда хирурги спешат подтянуть и исправить все огрехи в рутинном бумаготворчестве, привести в надлежащий вид истории болезни (ведь пишут их в расчете на прокурора!) и между делом вспоминают приключения из своей хирургической практики, личной жизни. Случаи бывают смешными, трагичными, трагикомичными, но почти всегда поучительными.
Встречаются среди хирургов истинные профессионалы-рассказчики, собирающие вокруг себя целые аудитории. Есть и молчуны - молчат, молчат, а потом возьмут да и выдадут вдруг такое, что застрянет в памяти слушателей надолго. Таким молчуном, человеком без юмора, считался у нас Александр Павлович. Лет ему было за пятьдесят. Физически еще крепкий, с седой головой, как у старых солдат-ветеранов. Относился он ко всему настолько ответственно, что не понимал даже, где шутят, а где говорят всерьез. И потому сам часто являлся объектом незлобивого подтрунивания. Как-то раз летом в 86-м году, в разгар борьбы с пьянством по призыву Михаила Сергеевича и под руководством Егора Кузьмича, приехал он к родителям в село. Родителей дома не оказалось. Вышел он в отцовский виноградник, взял топор и начал рубить лозу. На вопрос соседа, что он делает? Александр Павлович ответил: "Давно пора было вырубить эту пьяную нечисть"... Изумленному взору вернувшихся с поля родителей, предстал аккуратно выкорчеванный виноградник, на котором когда-то работал еще дед отца. А еще спустя три месяца, собрав родных, близких и друзей на проводы сына в Армию, ошарашил их Александр Павлович, поставив на стол вместо "горячительных напитков" минеральную воду, лимонад, фруктовые соки...
Хирургические байки коллег Александра Павловича не интересовали, в "травле" участия никогда не принимал. Но однажды, когда хирурги особенно разошлись, он, до того хранивший невозмутимый нейтралитет, вдруг "взял слово". Это было так неожиданно, что коллеги даже перестали "скрипеть перьями". Зная его постоянный серьезный настрой, все ожидали услышать особенно трагическую историю и потому с интересом приготовились слушать.
Случай, произошедший с ним, относился ко времени, когда он учился в одесском медицинском училище, готовившем фельдшеров для военно-морского флота. Училище, надо сказать, в ту пору пользовалось в Одессе большой популярностью. Требования были там высокие, знания давали основательные. Поступить в училище считалось очень престижным. Курсанты были на казарменном положении, на полном государственном обеспечении, носили военно-морскую форму, а к парадной форме полагались даже палаши (короткие сабли). В общем, среди девчат курсанты пользовались большой популярностью. Молодые, физически крепкие, подтянутые, они и на деле, при случавшихся "разборках" с местными цивильными разгильдяями, не раз доказывали свое превосходство по всем статьям.
Александр Павлович, в ту пору, двадцати лет от роду, просто Саша, только что перешел на последний курс. Увлекался спортом, имел спортивные разряды, был холост, о женитьбе не помышлял и, как большинство однокурсников, хотел оставаться старым холостяком. Он бредил романтикой моря, боевыми походами, мечтал, окончив училище, попасть на Тихий океан. А сейчас, сдав экзамены, после летней практики, на последние летние каникулы ехал к родителям, жившим в сельской глубинке на Одесщине.
Сошел он с поезда на маленькой захолустной станции и полдня добирался до районного центра. А оттуда, автобусом поехал в родное село. Из-за разрушенного моста автобус остановился у околицы. Саша вышел с нехитрым скарбом в небольшом чемоданчике, перекинул через руку плащ-накидку и вместе с сельчанами, возвращавшимися после воскресного базара, направился в село. Идти надо было на другой конец деревни по одной-единственной, к тому же считавшейся центральной, улице. Августовский зной, дорожная пыль, предстоящие два километра пути не особенно его огорчали. Он был в новенькой, с иголочки, парадной форме. Темно-синяя шерстяная форменка, морской воротник (чуток отбеленный) свидетельствовали, что его владелец - бывалый моряк. К тому же - флотские брюки-клеш, в которые для пущей неотразимости вставляли в те времена клинья; ботинки, даже припорошенные дорожной пылью, отражали солнце. На груди этого рослого широкоплечего парня с накачанными мышцами поблескивало несколько спортивных значков.
Саша не спеша шел по главной деревенской улице, сознавая свою силу, значимость, превосходство и уверенность. Зная, что выглядит "на все сто", помня, что девчата и в Одессе обращали на него внимание, даже когда на нем была простая роба. Шел он домой, в ожидании скорой встречи с отцом и матерью. Из-за штакетника, калиток его с интересом разглядывали многочисленные любопытные селяне, чаще женщины. Они окликали его, здоровались, заводили короткий разговор. Все были знакомые, свои. Рядом крутились мальчишки, старавшиеся обратить на себя внимание такого бывалого моряка. Соседки оценивающие глядели вслед бравому парню, переглядывались, вздыхали: "Повезло родителям, такого сына вырастили. Первый парень на деревне. Жених!"...
Так потихоньку и шел он к центру села. Как вдруг услышал шум, какое-то смятение угадывалось впереди. В следующее мгновение увидел разбегающихся в разные стороны селян. Что-то случилось. Кто-то надрывно орал: "Бык! Бык! Бык!" На недоуменный вопрос: "Что случилось?" Пробегавший мимо парень, не останавливаясь, только и успел крикнуть: "Бык сорвался с привязи! Беги!"
Саша хотел было, повернув на сто восемьдесят градусов, рвануть вслед за бежавшими, но спохватился. Как же так, он, моряк, в форме, здоровый парень, - и вдруг побежит. Это же будет смех и позор на все село. Он-то уедет, а родителей - засмеют. Он остановился, не решаясь следовать здравому совету и инстинкту. Тут только заметил, что селян как ветром сдуло. Он - посреди улицы, а метрах в тридцати уже показался бык. Не просто бык, а настоящий племенной колхозный бугаище. О свирепости, силе, крутом норове этого бугая он был наслышан еще в прошлые каникулы. Чтобы как-то с ним сладить, быку вставили в нос железное кольцо, наподобие тех, что держат в пасти бронзовые львы на дверях старинных особняков. Кольцо такое, являясь дверной ручкой, одновременно используется и как молоток для стука в дверь. Быка держали на привязи через кольцо в носу. Как он сорвался, никто не знал. Позже выяснили, что пастух с перепоя забыл веревку завязать узлом. А сейчас бык, клубя пылью, бежал легкой рысцой по деревенской улице. В намерениях его сомневаться не приходилось. Саша, махнув на престиж и на то, что о нем подумают селяне, приготовился спасаться бегством.
Но тут бык внезапно остановился метрах в пятнадцати, пригнув голову; его маленькие глаза из-под нависшего лба злобно наблюдали за Сашей. Из ноздрей, открытой пасти падали хлопья пены, стекала слюна. Бока тяжело вздымались, вместо дыхания слышался храп. Рога его, хоть и подпиленные, туповатые, короткие, деформированные, все равно внушали страх.
Бык застыл на какое-то время, неотступно следя за Сашей. Только хвост время от времени дергался. Казалось, бык выжидал, давая нашему моряку возможность развернуться и, сверкая пятками, позорно улепетывать через всю деревню, на глазах честного народа, затаившегося за заборами, со страхом и любопытством ожидающего развязки.
Саша не шевелился. Страх и чувство возможного позора не позволяли ему сдвинуться с места. Бык выжидал. Если бы Саша сумел сохранить неподвижность, может быть, бык, поостыв от возбуждения и ярости, потеряв интерес к неподвижно застывшей фигуре, прошел мимо. Но в этот момент Саша, не сознавая что делает, перехватил чемоданчик в другую руку. Это послужило сигналом для атаки. Бык устремился на Сашу.
Как и что происходило потом, он не мог четко вспомнить. Местные жители спустя время рассказывали, как Саша в последнюю секунду бросил плащ, чемоданчик, развернулся и пустился наутек. Началось преследование.
Он слышал за спиной дикий храп, топот. Казалось, бык настигает. Когда говорят: уходя от погони, не оглядывайся на преследующего, - это правильно. Но Саша не удержался, оглянулся, - и потерял выигрыш в расстоянии. В следующее мгновение он споткнулся, со всего маху грохнулся, покатился по дорожной пыли. Упал, однако, удачно, сумел сгруппироваться и, как на футбольном поле во время игры, в следующий миг оказался на ногах. Но бык уже был рядом готовый нанести сокрушительный удар.
В отчаянии Саша схватил быка за рога. Опасность не парализовала его, а придала силы и решимость. Это был именно тот случай, когда говорят: "Хватай быка за рога". Парень тренированный, сильный, он попытался, как это видел в кино и на аттракционах, если не свернуть быку шею, то хотя бы пригнуть голову к земле. Да не тут-то было. Перед ним стоял монолит.
В следующее мгновение бык мотнул головой, и Саша был отброшен на несколько метров. Бык, не дав опомниться, вновь навис над ним. Подняться Саша уже не успел, отскочить в сторону - тем более. И когда голова быка, обдав жаром дыхания, вплотную приблизилась к нему, стала наклоняться, готовясь для очередного удара, Саша отчаянно, не сознавая что делает, двумя руками мертвой хваткой, вцепился в кольцо, торчащее в носу быка.
Когда казалось, что исход схватки уже предрешен, бык, готовый поддеть противника на рога, на какое-то мгновение замер. Саша, ни о чем не думая, зажмурившись, еще крепче вцепился в кольцо, попытался подтянуться и подняться на ноги. Боль остановила и отрезвила быка лишь на какое-то мгновение, а в следующее, он вновь пришел в ярость и попытался, несколько раз резко тряхнув головой, сбросить обидчика. Саша висел на кольце, и при каждом рывке тело его моталось из стороны в сторону. Напрягая все силы, Саша подтянулся к самой морде бугая, а тот, топчась на месте, наступил на роскошные флотские клеши. В следующее мгновение послышался треск распоротой ткани, и один из клиньев, вшитый в штанину, поволочился следом.
Бык еще несколько раз безуспешно пытался освободиться от своего пленника, а затем, присмирев, поволок его по придорожной пыли. Затянувшейся истории, казалось Саше, не будет конца. Но тут мужики опомнились, выскочили из укрытий, с гвалтом окружили быка, просунули через кольцо в носу веревку, завязали узлом и, разведя концы ее в стороны, наконец-то укротили быка окончательно. С большим трудом затем разжали они онемевшие руки нашего моряка, чтобы высвободить кольцо и препроводить быка на ферму.
Саша, оглушенный, чумной, еще не осознавая, что этот кошмар уже позади, стоял в окружении селян, лихорадочно стараясь поправить на себе порванную, измятую, пропитанную слюной и пылью форменку, машинально пытаясь приладить на место оторвавшийся клин. Ушлые мальчишки подобрали и принесли плащ и чемоданчик. Дородная тетка, оказавшаяся рядом, взяла его за рукав форменки и, причитая и охая, почти силком затащила во двор своей хаты. Вместе со взрослой дочерью взялась приводить его в порядок. Через некоторое время, опомнившись, отгладившись, очистившись, поблагодарив добрых хозяев, Саша продолжил путь. Успев, однако, заметить легкий румянец смущения на лице хозяйской дочки, оказавшейся гарной дивчиной.
Родители бежали навстречу. Подбежав, мать стала обнимать, целовать, ощупывать сына, все еще не веря, что он цел и невредим, что все кончилось так благополучно.
Саша, боясь насмешек, не показывался на улице целую неделю. Мать восстановила его форменку. А селяне, обсудив до мельчайших подробностей происшествие, порешили под конец, что сын их односельчан в поединке с быком вел себя находчиво и достойно.
Спустя год, Саша, перед тем как отбыть на Тихий океан, вновь приехал на побывку к родителям. По дороге в родную хату задержался у ворот, где кареглазая дивчина-смуглянка в прошлый приезд поливала ему на руки родниковую воду из кувшина и подавала рушник. Задержался,... чтобы через некоторое время уехать к океану вместе.
17.04.1992г.
Одесса,
Анатолий Антонович МЕЛЬНИК
P.S. Если Вы прочитали рассказ, и он Вам понравился, оставьте отзыв, или хотя бы,
нажмите кнопку оценки.
А еще, если не трудно, разместите ссылку у себя в блоге
или отправьте ее друзьям.
* Полная или частичная перепечатка текста - с уведомления
автора и размещением авторской строки: