только дурак и безумец. (Народная мудрость)
Анатолий МЕЛЬНИК
У отца были наручные часы, швейцарские, еще с фронта. В 1943 году их часть, изрядно потрепанную в боях, отвели с передовой в тыл на переформирование. Из более чем полутора тысяч личного состава в списках оставалось человек триста пятьдесят.
Расположилась часть в лесу в километрах пятидесяти от передовой, по представлениям фронтовиков, в глубоком тылу. Оставшиеся в живых, молодые безусые ребята-офицеры вместе со своим немногочисленным личным составом взводов и рот, от которых зачастую оставались только названия, а солдаты не редко годились им в отцы, отсыпались, отъедались и спешно готовили прибывшее пополнение, сплошь состоявшее из плохо обученных тощих зеленых юнцов, к предстоящим боям. В оставшееся свободное время занимались кто чем. Кто писал письма домой, кто слушал, ни весть как попавший к ним патефон с заезженными пластинками, но каждый вечер в землянках на ужин находились фронтовые 100 граммов и завязывались разговоры на отвлеченные темы. Говорили больше о прошлой жизни до войны, о женщинах и о том, что будет после Победы - обязательно. Только никто не говорил и не загадывал о личном будущем, что будут делать после войны. Обходили молчанием они и то, что пришлось видеть и пережить там, на передовой, в окопах, под обстрелами и бомбежками, куда предстояло вернуться вновь дней через десять, ибо, для большинства из них БУДУЩЕЕ там и заканчивалось...
Пару раз была кинопередвижка, показывали новые фильмы, сделанные в Ташкенте с участием бравых актеров, геройствовавших в тылу, фильмы были о войне, о том, как доблестная Красная Армия запросто громит армию "гансов и фрицев" предводимых тупыми и трусливыми гитлеровскими офицерами. Фронтовикам эти фильмы очень не нравились, но приходилось терпеть, так как те, кто сидел в тылу и пороха не нюхал, типа главного сталинского политрука-героя Льва Захаровича Мехлиса, считали, что фильмы про войну на передовой необходимы для поднятия боевого духа. Так и молчали, а им хотелось смотреть картины только о мирной жизни.
Однажды к вечеру пришла необычно большая почта. Среди писем, как всегда, много оказалось таких, которых читать было уже некому, с этим почти свыклись. На этот раз кроме писем пришли и посылки с нехитрыми подарками и даже гостинцами от незнакомых людей со всей страны. Среди посылок оказалась на этот раз и иностранная, от какого-то американского бизнесмена. Во время войны многие американцы посылали в советские действующие части подарки. Часто там были бритвенные приборы, лезвия, авторучки с "вечным" пером, карманные фонари, но чаще всего посылали часы. Надо сказать, что наручные часы в советское время, даже в послевоенные годы, оставались в большом дефиците, стоили дорого, и как патефон, и велосипед, были признаком зажиточности их обладателя. Часы на передовой были необходимы, но в то же время, даже многие младшие офицеры их не имели, а те, кто имел, чаще всего носили очень низкого качества трофейную штамповку. Такие часы боялись ударов, воды, и вообще, ремонту не подлежали.
В посылке неизвестного американца оказалась добрая дюжина наручных часов, бутылка виски, зажигалки, сигареты и еще целая куча полезных мелочей. В сопроводительном письме, вернее копии-переводе, неизвестный Джон выражал восхищение мужеством и героизмом советских солдат, желал скорейшей победы над общим врагом и просил принять от него в дар скромные подарки.
Часов хватило на всех, их сразу надели на руки и стали, чуть ли не каждые пять минут, вскинув руку, поглядывать на время. Обновка была, то, что надо! Светящийся циферблат! Секундная стрелка. Разглядывая часы, на обратной стороне изящного корпуса, отливавшего синевой хрома, прочитали надпись, гласившую, что часы антишоковые, герметичные, в общем, сообща разобрали, что они противоударные, пылевлагонепроницаемые, антимагнитные. Таких, отродясь никто из присутствующих, не то что не видел, но даже и слыхом не слыхивал. Часы назывались "Омега", чуть позже удалось перевести и надпись на циферблате, гласившую, что они,сделаны, как оказалось, не в Швеции, а в Швейцарии. Вот это да! Обладатели часов даже и мечтать не могли о такой обновке, а тут, на тебе, она на руке! Радовались как дети, Да это, в сущности, так и было, если моему отцу, командиру того батальона, тогда только-только исполнилось 25 лет.
Часы вечером дружно обмыли и стали, потом при случае щеголять ими перед олнополчанами других батальонов. Так прошло дня три, к часам привыкли, шли они точно, "как часы". Ночью светились, а значит, не надо будет на передовой, рискуя получить пулю, зажигать фонарь, зажигалку или спичку, чтобы посмотреть на циферблат. Надпись на часах, что они противоударные и герметичные, тем ни менее, не давала обладателям часов покоя. Червь сомнения, зародившийся у кого-то из счастливых обладателей, поразил и остальных. Действительно, ли они противоударные, действительно, ли не остановятся, если попадут в воду?!
Эти сомнения мучили и не давали покоя. С герметичностью разобрались быстро. Положив часы в котелок с водой, затаив дыхание, склонившись над ним, наблюдали с восторгом, удивлением и некоторым сомнением за тем, как часы шли; всем хорошо было видно через воду, как на дне котелка, как ни в чем не бывало, движется секундная стрелка. Значит, еще один экзамен сдан! Стали затем ронять часы на пол землянки, идут, как ни в чем не бывало! Ребята радовались надежности своих часов. К необычно стойким часам привыкли быстро и относились к этому, как само собой разумеющемуся. Так прошло еще несколько дней, пока однажды под вечер к ним в землянку не заглянули летчики, базировавшихся неподалеку "ПО-2", прозванных в народе "кукурузниками". Сели за козлоногий стол, выпили за дружбу и взаимовыручку пехоты с авиаторами, закусили. Летчики после очередной чарки обратили внимание на то, что у все пехотинцев на руках одинаковые необычные часы. Заинтересовались, стали разглядывать. Вот только засомневались в прочности часов, Водостойкость им продемонстрировали тут же весьма убедительно, даже в котелке со спиртом они продолжали идти! А вот противоударность, путем сбрасывания со стола, не убедила. Разогревшись от выпитого, заспорили, пехоте было очень обидно слышать сомнения в исключительных достоинствах их часов. Как они не защищали свои часы, гости оставались непоколебимы в своих сомнениях.
В конце концов, чтобы разрешить спор, один из летчиков предложил:
- Давайте проверим ваши часы, какие они противоударные! Пойдем сейчас к нам на поле и сбросим их на землю с 'ПО-2'.
Ребята поначалу было, засомневались, но летун успокоил:
- Так мы ж их сбросим с небольшой высоты, пролетев буквально над головами, вам под ноги, - и, чуть помолчав, добавил, - на траву.
Это, как ни странно, успокоило обладателей небьющихся швейцарских часов, и они согласились. Выпив на посошок, закусив американской тушенкой, которую фронтовое братство окрестило "Вторым фронтом", гурьбой отправились к "кукурузникам".
Предстоящее испытание зарубежной "чудо техники" собрало довольно-таки приличное количество наблюдателей. Один из летчиков подошел к своему замаскированному "кукурузнику", расчехлил его с помощью техников, запустил и прогрел двигатель, подрулил к стоявшим группой офицерам и, протянув к ним руку из кабины сквозь шум работающего двигателя, прокричал:
- Ну, давайте ваши противоударные!
Чуть оробевшие и протрезвевшие к тому времени спорщики хотели, было уже отказаться от затеи с испытанием, но летчики и наземная обслуга дружно начали на них наседать и подшучивать. И те, сгорая от ложного стыда, один за другим начали снимать часы и передавать пилоту. Только один из споривших обладателей "Омеги" в последний момент решительно вернул часы и надел на руку под насмешливые реплики авиационной братвы. Он попытался образумить и остальных спорщиков, но ложное чувство чести не позволило им сделать этого. Двигатель взревел и "ПО-2", набирая скорость, подскакивая на травяных кочках, покатился по полю.
Взлетев, сделав разворот, спустя минуту, самолет прошел над головами, чуть не посбивав колесами шасси фуражек и пилоток с присутствующих. Затем, повторив разворот, он с оглушительным треском вновь пронесся над головами, из кабины показалась рука, с болтавшимися на ремешках часами, и в следующее мгновение часы гроздью полетели вниз. Кувыркаясь, они падали на землю, а, упав, еще несколько раз успевали подпрыгнуть, прежде чем исчезнуть в траве. Их падение напоминало невезучих мотоциклистов, когда они внезапно, вдруг, на полном ходу, кубарем вместе с машиной летят с дороги через кюветы, куда придется.
"Кукурузник", протарахтев, пошел на посадку, а нетерпеливые спорщики, сгорая от любопытства, гурьбой кинулись подбирать упавшие "Омеги". Подбирали, всматривались в циферблаты, подносили к уху, трясли, опять подносили к уху. Увы, все до единого "швейцарца" были мертвы! Обладатели "противоударных" были несказанно огорчены, разочарованы, да еще к тому же со всех сторон неслись насмешливые незлобивые колкости в адрес "Омег" и пехоты. Возвращались молчаливыми, протрезвевшими, хмурыми, раздосадованными на часы и самих себя, но больше всего - на швейцарских мастеров, их обманувших.
"Омега" отца верой и правдой служила ему долго, где-то до 1956 года. К тому времени хром на корпусе во многих местах протерся, органическое стекло покрылось сеточкой мелких трещин и царапин настолько, что плохо были видны стрелки, стал тускло светиться в темноте циферблат. Но часы шли точно, "как часы", ни разу не побывав в ремонте. Отец дорожил ими, берег, но из-за внешнего вида их было ему уже неудобно носить, и, в, конце концов, он одел подаренную ему "Победу".
"Омега" закончила существование после того, как в 1956 году мне подарили к шестнадцатилетию "Маяк", первые отечественные противоударные, пылевлагонепроницаемые, антимагнитные, светящиеся, с секундной стрелкой часы. Какое-то время "Омега" лежала забытой в шкафу среди старых ненужных вещей, пока однажды, случайно, не наткнувшись на них, мне не захотелось заглянуть внутрь корпуса и попытаться самочинно заменить стекло. Открыл, стал извлекать механизм из корпуса и случайно зацепил волосок, а дальше, раскурочив все внутренности, удивлялся полированным блестящим, как новые, деталям, которые были намного красивее и изящнее чем в отечественных новых "Победах". Вот только "швейцарцы" были сделаны за 20 лет до этого, прошли фронт и ни разу не ломались.
Историю "Омеги" я услышал от огорченного отца, когда он узнал о моей неудачной попытке "реставрации" часов. После этого я к своему "Маяку" изменил отношение, не в пример моему школьному приятелю, который для проверки свои часы на ночь клал в стакан с водой, как... вставную челюсть. А "Маяк", спустя много лет, я сменил на настоящую "SEIKO", которая служит мне до сих пор.
P.S. С тех давних пор осталась у меня в память об отце только бляха со звездой от его офицерского пояса, с которым он вернулся с фронта. Я берегу ее, как единственную память, хотя этим поясом изредка меня воспитывали (по заслугам) и потому не обижаюсь.А сам кожаный ремень, уже истлел от времени.
dd>
|
| 22.08.2006г.,
| Киев,
| Анатолий Антонович МЕЛЬНИК |
P.S. Если Вы прочитали рассказ, и он Вам понравился, оставьте отзыв, или хотя бы,
нажмите кнопку оценки.
А еще, если не трудно, разместите ссылку у себя в блоге
или отправьте ее друзьям.
*
Полная или частичная перепечатка текста - с уведомления
автора и размещением авторской строки:
E-mail:
[email protected]
http://zhurnal.lib.ru/m/melxnik_anatolij_antonowich