Лес втянул носом одуряющий аромат какой-то, наверное, охрененно вкусной еды, и желудок тут же отозвался болезненным ворчанием.
Не понял... что именно ему предлагают съесть?
То, что в этой странной самовоспламеняющейся банке? Или можно достать упаковку с сухпайком?
Предположение о том, что Рождер говорит о содержимом жестянки, отпало сразу же - связист ясно сказал, что поделится с Фаером, а порция и так слишком маленькая - даже на одного мужика маловато будет.
Лес исподлобья еще раз оглядел бойцов в надежде, что хоть кто-то из них потрошит упаковку с этим гребаным сухпайком.
Увы. Никто не прикоснулся к рюкзаку. Все доставали из карманов разгрузки и с явным удовольствием жевали что-то маленькое, похожее на длинные плотные брусочки темно-коричневого то ли хлеба, то ли... а хрен его знает, что оно такое. Лес никогда раньше не видел ничего подобного. В школе их в основном кормили "Дробь 16" - кашей из перловки.
У него таких штучек с собой не было. Даже если они и есть в сухпайке, то как-то стрёмно ковыряться в брикете, разыскивая неизвестно что, чего там, возможно, вовсе и нет. Да и вот еще проблема на голодный желудок, совсем забыл: чем бы разрезать плотную пленку, в которую запаян сухпаёк? Ножа-то нет. Просить у этих странных людей?
"Не верь, не бойся, не проси" - всплыл в голове школьный закон. "Не бойся" не получалось никогда, и это следовало тщательно скрывать. А вот с остальными пунктами дело обстояло как с молитвой или уставом - назубок!
Да что за хуйня, а?
Лес нахохлился и сел, подтянув колени к груди, словно обнимая ими Отвертку, стараясь не зацепить ни прицел, ни спусковой крючок - о, не дай господь. Натянул рукава песчанки сильнее - почему-то вдруг сильно озябли руки, поставил локоть на колено, уперся лбом в ладонь и закрыл глаза, собираясь с силами для следующего маршброска.
Он быстро провалился в какой-то полусон-полуявь, в котором он все еще бежал по каменистой пустыне, видя перед собой только мелькающие ноги лейтенанта.
Чей-то голос заставил его вынырнуть из забытья, Лес встрепенулся, сообразив, что обращаются к нему, но не понял, кто именно, не говоря уже о том, что не расслышал вопрос.
Он резко выпрямился, пытаясь понять, чего от него хотят. Покачнулся спросонья, но удержался на ногах.
Фаер:
- Группа, выходим! - бросил командир, хмуро посмотрел на явно лишнего в этом выходе пацана, помянул недобрым словом уродов из штаба, заставлявших таскать с собой голимую необученную зелень, и двинулся вверх по скале. А Найт, поправляя оружие на груди, тихо, но с явной издёвкой прошипел, обращаясь к Лесу:
- Обморочный, что ли?
- Найт, здоровье членов группы - это дело дока, - Фаер, обладая удивительно острым слухом, необычным для жившего в обнимку со своей грохоталкой пулеметчика, недовольно обернулся, уже успев отойти метров на десять. - Ноги в руки, живо! Время!
Группа теперь двигалась заметно медленнее, хотя большую часть расстояния они прошли пустыней и теперь оставалось только преодолеть ущелье, но это была нелегкая задача: каждый камень мог таить в себе опасность, из каждой щели, казалось, в мгновение ока мог высунуться ствол вражеского оружия. Отряд совсем сбавил ход, часто замирая, когда один из бойцов замечал что-то подозрительное.
Через пару часов ущелье заметно сузилось, Фаер замер за нагромождением камней и, поставив пулемет на сошки, тронул микрофон рации:
- Рагнар, что у тебя?
- Я в трехстах метрах выше и правее тебя, целей не вижу, пока все спокойно. Позиции заняли.
- Принял. Вик, работай. Найт и старшина, прикройте его.
"Есть-принял-есть" - привычная скороговорка, и вот уже Вик крадется среди скал, чтобы установить заряд. Несколько томительных минут под ненадежной охраной обшаривающих серую неизвестность окрестностей прищуренных от напряжения глаз снайперов, и Вик возвращается целым и невредимым.
- Готово.
Фаер кивнул и вышел в эфир:
- Внимание всем! Работаем от взрыва, дальше снайпера и мой пулемет. Остальные позиции не вскрывать, огонь открывать, только если вас обнаружили и доебались конкретно. А теперь расслабились. Думаю, с полчаса у нас еще есть.
Закончив обмен радиосвязью с группой, Фаер окинул стремительным взглядом окрестности. Спокойно. Но... Глаз зацепился за словно полупрозрачное лицо пацана. Да что б тебя! Похоже, тот и правда собрался грохнуться в обморок. Куда, блядь, смотрит док? Опять неугомонный медик что-то шепчет в таскаемый в каждый выход диктофон и тыкает в воздух какими-то крошечными приборчиками. Ну блин... это у него надолго, ученый хренов весь сейчас в своих, порядком подзаебавших исследованиях. Придется самому.
- Почему не поел, когда было время? Жри сейчас, только не грей и быстро. Это приказ, - Фаер уставился тяжелым взглядом в бледное, резко выделявшееся на фоне серых камней лицо Леса. - Если придется рвать когти, сдохнешь от усталости, и нам придется тащить тебя на горбу. Не знаю, чему вас там обучали в школе, но тут ты обязан подчиняться приказам. Еще раз увижу, что ты голодный и не жрешь на рейде, буду кормить насильно. Если пить хочешь - пей, а не жди персонального разрешения. Все понял? - Сплюнув на камни, Фаер демонстративно припал к фляге, потом переместился чуть дальше и принялся осматривать ущелье в бинокль.
Бойцы встретили лекцию командира с непроницаемыми лицами, лишь Роджер подмигнул мальчишке - давай, мол, жуй не стесняйся, и, сняв рацию, сел, прислонился спиной к камням с таким видом, словно предстоящий бой его не касался - он так, на пикничок выбрался. Но его пальцы, видимо, имели отличное от хозяина мнение, безостановочно проверяя многочисленные подсумки, особенно тщательно те, в которых были гранаты.
Лес:
Едва услыхав "обморочный", Лес почувствовал, как лицо вспыхнуло от стыда.
Он замотал головой: ничего подобного!
Бля... только этого не хватало... Не дай бог с легкой руки явно невзлюбившего его снайпера это словцо станет позорной кликухой.
Лес в отчаянии пробежался взглядом по лицам бойцов: вроде никто, кроме кэпа, не услышал. Слава богу.
После отдыха Лес почувствовал себя куда лучше, но уже через час изматывающего нервного напряжения, когда за каждым камнем чудился... кто?
Лес даже представить себе не мог, кто или что это могло бы быть. Люди? Мутанты? Вторых он видел только в учебных видео, поэтому представлял себе старшину - редкостного урода, с садистским удовольствием гонявшего их по полосе препятствий иной раз чуть не до обморока. Вот в кого бы он, не задумываясь, всадил всю обойму!
Нет, не дело себя накручивать. И так тяжко - готов вот-вот натворить глупостей. Потом не отмоешься, даже если никто не пострадает.
Первое, что сделал Лес, когда вдруг понял, что он сейчас на взводе настолько, что реально может пальнуть по чему угодно, это выполнил-таки требование Найта - поставил винтовку на предохранитель. Тем более, что стрелять ему было практически запрещено лейтенантом - "только если обнаружат и...". Хрен его обнаружишь - за спиной у Фаера - как за скалой! Разве что того убьют или ранят. Лесу стало не по себе от этой мысли, но винтовку с предохранителя он не снял.
Вскоре напряжение чуть отпустило, но силы убывали катастрофически быстро. Разгрузка и рюкзак стали неподъемными и тянули к земле. Подшлемник буквально пропитался потом, и соленая влага стекала на ресницы. Но жарко не было, Леса знобило все сильнее.
Дальше он держался только на чистом упрямстве. Произошло именно то, что он и предполагал: если бы он даже и успел хоть что-то перехватить перед вылетом, то это все вылетело бы из него в вертолете. А голодный желудок отказывался наполнять жилы горячей сытой кровью для выполнения боевой задачи.
Когда наконец был объявлен привал, Лес едва не рухнул на камни, уже с трудом понимая, где небо, где земля, где низ, где верх. Он тяжело привалился спиной к скале, но тут его в сознание привел приказ "жри". Он пропустил мимо ушей остальные слова, пробормотал "есть, сэр" и рухнул на колени, сдирая рюкзак с плеч.
Ему уже было все равно, будут ли над ним смеяться, каким прозвищем обзовут. Свалиться в обморок перед всеми - куда позорнее.
Руки сильно тряслись, когда он принялся разрывать пластик, в который был упакован заветный бокс с едой. Пальцы никак не могли ухватить тонкий шов. Нож... Нужен нож! Ножа нет. Он вцепился в оболочку зубами и рванул, что оставалось сил.