В моем шкафу сидит скелет надежды,
               Я прятала его от зла невзгод.
               (Не будет рифмы к слову, блин, надежды!
               "Одежды" долбанные, вы задрали, вот!)

               Зачем его я прятала? Ну, как же -
               У каждого свои скелеты, да?
               Вот у меня - скелет надежды даже,
               А у Евлампии Бздындюк - скелет кота.

               Надежда помирает не последней,
               Бывает, что и в первых, блин, рядах,
               Бывает, что копытится и в средних,
               Пока проводишь дни в сплошных трудах.

               Вдруг - глядь! - она сердешная остыла,
               Почила, оттопырила коньки!
               И нет теперь надежного, блин, тыла.
               Прощайте, беззаботные деньки!

               Но разве я могу себе признаться,
               Что все пропало, что всему привет,
               Что бесполезно как бы трепыхаться -
               В конце тоннеля будет, блин, не свет,

               А если свет, то только тот который?
               Что вход-то был, а выхода-то нет?
               И я, скорей задернув взора шторы,
               Ховаю в шкаф души ея скелет.

               И улыбаюсь снова вам тепло я,
               И улыбаюсь снова я тепло,
               Даря вам свет душевного покоя,
               Забыв о том, как всё, бл., зае.ло.

               У магазина "Мир обоев"
               Стоял сантехник Зверобоев.
               И у него была с собой
               Настойка "Чудо-зверобой".

               Над магазином, у окошка
               Сидел подвыпивший Антошка,
               Он знал сантехника давно
               (Они нередко с ним в говно).

               - Эй! - закричал он вдохновенно,
               С надеждой тайной, несомненно,
               Но Зверобоев не слыхал,
               Приникнув к горлышку, нахал.

               И Антуан смотрел и плакал,
               И думал: "Ну ты и собака..."
               А Зверобоев пил настой
               Бодрящий, крепкий, негустой.

               И запрокинув бестолковку,
               Увидел друга. Ох, неловко!
               Но нет - не дрогнула рука
               Сантехника и мужика!

               Занюхав рукавом лекарство
               ("За бутерброд бы щас полцарства!"),
               Сказал: "Прости меня, Антон!
               Я, получается, гондон..."

               И щеки вытирая пальцем,
               Антон глядел таким страдальцем,
               Что аж за столь скорбящим ним
               Зажегся, отвечаю, нимб!

               Святые мужики России,
               Вы ангелы в обличье синем!
               Вам стал подарком и судьбой
               Аптечный "Чудо-зверобой".

               По телу России ползет червячок -
               Зеленый, стучащий на стыках.
               В нем едут Виталя тире следачок
               И Маша - веселая тыковка.

               Из всяких и разных событий сплетясь,
               Они смотрят в окна младенцами,
               И волн проводов чертит тихая вязь 
               Их кардиограмму коленцами.

               Вдали пламенеют сюжеты людей,
               Их фабулы душ, их завязки.
               И в каждом - бездонная прорва идей,
               И в каждой - лишь истина сказки.

               Немного устали смотреть за Землей
               И добрая Маша, и Витя.
               И шторку закрыли, дав сердцу покой,
               Себе предоставив событья.

               Но штора не рвет связи Маши с судьбой,
               А Витя не знает покоя.
               И если они повстречались с тобой,
               Ты знаешь, что это такое.

               Когда б стрелки не знали молока,
               И звери не смотрели бы направо,
               Рука владыки снов была легка,
               А на печи не ныла бы орава,
               Когда бы не все то же "Ну, пока",
               И не слова - крысиная отрава,
               Когда бы не броня, всегда крепка,
               Закат не отливал бы так кроваво,

               Тогда б какие б, нахренбля, поэты б,
               Писатели б и прочие б творцы б,
               Какие б, нах, печальные куплеты б,
               Какие б, сук, поэтики отцы б
               И, ептанах, лиризма стервецы б,
               И, нахвписту, нимфетки и нимфеты б?

               Такая клоунада нам не нада,
               У нас грядет своя олимпиада.
               И вот тогда все скажут: "Во дела!
               Россия снова вбухала бабла!"

               И в лазерном дыму взовьются звезды,
               И выступят все топовые п.зды,
               И олимпийский бурундук взлетит,
               И жахнет нам салют, не динамит!

               Сто тыщ бойцов отцепят город Сочи,
               Сто тыщ борцов поборются, короче,
               Мы снега завезем из-под Тамбова,
               И будет все так круто, аж хреново!

               От зависти помрут тогда все сразу,
               Напустят к нам гриппозную заразу,
               Но, как всегда, диагноз ОРВИ,
               Довольно, черти, клясться на крови!

               В России не бывает эпидемий!
               Здесь матерится Лебедев Артемий.
               И он обложит всю олимпиаду,
               Но эту клоунаду нам не наду!

               Нам надо, чтобы вышли тыщи "Наших",
               Одетые один другого краше,
               Махали флагами и "Welcome'ом" трясли,
               Духовно-политически росли!

               Нам надо, чтоб Медведев или Путин
               Нагнали на террор и взятки жути,
               И чтобы ни один, блин, террорист,
               Не просочился в Сочи, словно глист!

               Мне рассказала Чюркина Элона:
               Под пальмой будет трасса биатлона,
               А там где моря Черного поток,
               Возникнет невпупительный каток!

               Из-за решетки вякнет Ходорковский,
               Его облает тут же Жириновский,
               Но если кто не понял, клоунада
               В олимпиаду нам совсем не нада.

               Меня призвали в гвардию нуль-пять.
               Мы будем дыры в смысле ковырять.
               И в эти дыры - залежи взрывчатки;
               Для верности надень любви перчатки!

               Смотрите в небо - баржа проплыла,
               Всем улыбнувшись ротиком е.ла!
               Кто там сказал, что нет е.ла у баржи?!
               Кто такой умный - суньте в ж.пу спаржи!

               Уж если баржа мчит по небесам,
               То морда есть, смотри-ка, скептик, сам.
               И самовар, лелея полноту,
               Привился для спокойствия манту.

               Опять я отнимаю ваше вре-
               мяукая, играя на домбре.
               Но озорство прельщает остроумцев,
               Пугая скудоумцев в декабре.

               И мне свидетель Фрол Абрамыч Кунцев,
               Увидевший улыбку на е.ле!

               Господин Ходорковский, вы отнюдь не Дубовский,
               Пострадали за бабки и политику вы.
               Эх, такую карьеру вам отправили к херу,
               Но отнюдь не безвинны вы, похоже, увы.

               Комсомольский работник, да к тому же и плотник,
               А потом и в банкиры позвала вас страна,
               А затем и в нефтяники,  вот так чудо-карьера,
               Но тут - хрясть! - и судимость, ну вот йоп же ж ты на!

                              Ходорковский, Ходорковский,
                              Вам впаяет суд московский
                              Срок лишения свободы до конца!
                              Ходорковский, подсудимый,
                              Пролетит свобода мимо,
                              Ламца-дрица, и конечно, гоп-ца-ца!


               Рукавички вы шили, со Стругацким дружили,
               Апелляции слали по сто восемь на дню,
               Прокуроры не спали и все глубже копали
               И еще раскопали лет на 20 фигню.

               Вновь уходят откаты от кого-то куда-то -
               Доят гады Россию, как бывало не раз.
               Почему ж только вы за все это сидите,
               Из-за прутьев железных глядите на нас?

                              Ходорковский, Ходорковский,
                              Вам впаяет суд московский
                              Срок лишения свободы до конца!
                              Ходорковский, подсудимый,
                              Пролетит свобода мимо,
                              Ламца-дрица, и конечно, гоп-ца-ца!

               Жил-был Рабиндранат Тагор,
               Хреначил кружками кагор.
               Еще был Лигачев Егор,
               Еще есть некий Альберт Гор.

               Как много гор в моих стихах!
               Я словно облако в штанах!
               Благослови вас всех аллах!
               Приобретайте альманах!

               Разахалась я, словно лох,
               Но раз уж стих сегодня плох,
               То вот вам новый монолох,
               В котором горы, ах и ох!

               В горах, охваченных огнем,
               Горох, Сахара, водоем,
               Нахохлен гордый птицезверь,
               В лохах горчит смятенье. Верь,

               Что угорь охватил архыз,
               И пох, что, нах, Гордон отгрыз
               Горбатый, ах и ох, карниз,
               И рог Хавроньи хочет вниз.

               Хо-хо, ха-ха, ах-ах, ох-ох,
               Горяч рогатый монолох!

               Идет по лесу милый зомби,
               При жизни зомби был неплох -
               Бухгалтер был он в фирме "Комби",
               А не какой-то левый лох.

               А рядом с ним идет такой же -
               Иван Андреевич Горшков,
               А чуть поодаль - дядя Мойше
               (При жизни разводил лошков).

               Алина Барбарибиджанова
               Идет чуть ближе и сипит:
               У ней бутик стоял на Жданова,
               Теперь уже он не стоит.

               А жить в России зомби трудненько -
               У нас жестокая зима.
               Вот в Африке, наверно, чудненько,
               Но в Африку идти в лома.

               К тому же, будь ты хоть кадавриком,
               Будь ты хоть зомби и мертвяк,
               А то и вовсе динозавриком -
               Без Родины ваще никак!

               Сегодня деньрожденья Анны Эрде,
               Сегодня Эрде Анны деньрождень.
               Пусть хляби неба моют тело тверди
               В ее прекрасный и хороший день,

               Но нет печали в пасмурности хлябей,
               Ведь радость сердца все ж не за окном.
               И я скажу по-нашенски, по-бабьи:
               Будь, Анна, счастлива! Сияй, как гастроном,

               Который жжет напалмами неона,
               И радует всех пищей и едой!
               Но было б прямо противозаконно,
               Коль я б не пожелала: будь младой,

               И если трудно будет, жги упорней,
               Чем влезший в поздравленье магазин,
               Сияй, как даймонд светит непокорный,
               И проживи сто лет, а также зим!

               Еще желаю (ах, это немного!),
               Пока милорда глупого трясут:
               Скорей твою "Железную дорогу"
               С базара книжного пусть люди понесут!

               Пусть знают города, деревни, страны,
               Что нынче вам не типа дребедень -
               Сегодня деньрожденья Эрде Анны,
               Сегодня Анны Эрде деньрождень!

               Безмерно счастлив был индюк,
               Что птичий двор его уважил,
               А тех, кто улетел на юг,
               Он осуждал и проклял даже.

               В пучине слов погибнет суть,
               Ведь слов - мильен, а сути - мало.
               И тот, кто начал к правде путь,
               Не спрячется под одеялом.

               Пора зарыть топор войны,
               Ведь есть удобней инструменты.
               Подай нам, боже, тишины -
               Хотя бы краткие моменты.

               Ведь только в ней, когда нет слов,
               Когда застыла мысль вербальна,
               Вдруг обнажается любовь
               И хлещет в душу шторм стобалльный.

               И отступают индюки -
               И те, кто здесь, и кто на юге,
               А ты стреляешь из руки,
               Давая пищу Кали Юге.

               Здесь о поэзии лото,
               Надеюсь, это было ясно...
               Вдруг катастрофой стало то,
               Что начиналось милой басней.

               Лет ми спик фром май харт, дорогие ребята!
               Это модно сейчас - говорить фром зэ харт.
               Я немного пьяна, как бывало когда-то -
               Мне порукой Соссюр и пленительный Барт.

               Семантически я, не сказать, чтоб забавна.
               Ясный дискурс мне в тыл, если я соврала!
               Стану старое петь, да все песни о главном,
               Потому что Лакан. Вот такие дела.

               Но куда же Толстой? Ведь Лесков вам не Пущин!
               Духом тот Бодрийяр, кто Чуковский в душе.
               Вот вам Хайдеггер в мозг, велкам в райские кущи,
               Где Платону Сократ загоняет софизмы в клише.

               Воробьи, воробьи! Я стреляю сегодня из Пушкин,
               Наше всё вам пришло - всё, мещане, кирдык.
               Со старухой старик жил в какой-то избушке,
               А Языков потом вырвал грешный язык.

               Говорят, правды нет - на земле нет и выше.
               Это значит, что жизнь - лишь досадный фальстарт.
               Кто неправильно дышит - неправильно пишет.
               Ну и как же ему говорить фром хиз харт?

               Меня тропинка привела к печальному пруду.
               И я спросила: "Как дела?" вонючую бурду.
               В бурде задвигался планктон, вскочили пузыри
               И бомж по имени Антон, скучавший до зари.

               Заснул он прямо в камышах, ведь лето и жара.
               (Я не могу об алкашах, к тому же мне пора).
               И я сказала: "Добрый мой! Ты тратишь время зря
               Бросай бухать, лицо умой, ведь вот она - заря!"

               И бомж па имени Антон увидел солнца всход,
               И просветлел буквально он... Не пьет уж третий год!

               На снегу лежит какашка псиная,
               Рядом мусор - кто-то не донес.
               Погрущу, как белая осина я:
               Человек, ведь ты же, блин, не пес!

               В мире совершаются события,
               Вот акула кушала людей,
               Совершил ученый два открытия,
               Да сломал нам лифт сосед Авдей.

               Ах, Авдей! Ты явно не Овидий,
               Все ревут с твоих метаморфоз!
               Дайте, что ли, в руки мне иридий
               Серебристо-белый, как мороз.

               Ведь мороз, мерцая, сыплет иней
               На какшаку псиную и снег.
               Будь же ты, Россия-мама, сильной
               И несокрушимой будь вовек!

               Кто слышал Баха, тот не должен лгать,
               Ведь правду невозможно отлагать -
               Она должна сбываться в каждом звуке.
               Но люди - удивительный народ,
               И поступают все наоборот:
               Казалось, ангелы, а оказалось - суки.
 
               А если в храме запоет орган,
               То должен, по идее, хулиган
               Вдруг прослезиться и взглянуть светлее.
               Увы, сколь ни целителен сей звук,
               Всегда найдется сказочный индюк,
               Который не расслышит, к сожаленью.

               Слаб человек. Подвержен он грехам -
               Вот сластолюбец, вот завзятый хам,
               Вот лжец, а этот - вор, а тот - убийца.
               Но если бы надежда умерла,
               Но если бы она нас не вела,
               То эта музыка могла бы и не сбыться.

               Треснула штукатурка,
               Лопнул стеклопакет.
               Встала вдруг штука турка,
               И прилегли на паркет.

               Турки любвеобильны,
               Турки - они огонь!
               Вдруг зазвонил мобильный.
               Что за педальный конь?!

               Это Марию тревожит
               Папик ее, министр:
               Только отпустит вожжи  -
               Выход к измене быстр.

               Словно он, падла, чует,
               Что за в коттедже ремонт...
               Ох, он ее линчует,
               Если возьмет на понт.

               - Да... - "Усмирить дыханье!"
               - Зайка, ты как?
               - Нормуль!
               - Пусть я слегка заранее...
               Как тебе Кипр, июль?

               - О, это будет чудно!
               - Ладно, целую в лобок!..

               Да, изменять не трудно.
               Где ты там, турк-голубок?

               Молодость ты не купишь -
               Шуба, брильянты, тур...
               Если ее не любишь -
               Любит ее секс-турк! 

               Барракудушка плыла, барракудушка.
               А карась за ней спешил, вот иудушка.
               Я ходила, как в бреду, - ноги ватные,
               Мысли  - голуби мои адекватные!

               Ой, ты степь да лесостепь, поле вольное!
               Ой, сторонушка моя богомольная!
               Здесь, где Родина моя, что-то прячется,
               Оттого мне по утрам горько плачется.

               Кто таится в камышах, на пожарищах?
               Что за гусь, что за свинья (не товарищи)?
               Может, смерть скрипит косой, измывается?
               Может, милый русский дух отдупляется?

               Почему глаза пусты хат заброшенных?
               Что за люди довели нехорошие
               Землю дедов и отцов до забвения?
               Получи-ка, распишись, поколение!

               Где был хлеб, растет бурьян, да с осокою.
               Покосилася изба невысокая.
               Барракудушка снует, барракудушка.
               А карась за ней спешит, вот иудушка.

               Чиновник по имени Женя,
               Управляя автомобилем в нетрезвом состоянии,
               Пренебрегая правилами дорожного движения
               И не оценив адекватно расстояния,
               Совершил наезд на пешехода Садовничьего
               И его козу по кличке Земфира.
               Вот и не верь теперь в масштабы разгула чиновничьего,
               Удивляющего обозревателей всего мира.

               Коза умирала долго, глядя в глаз хозяина,
               А сам Садовничий лежал в грязи мордой.
               Над ними вечернее небо звездную пасть раззявило,
               Да рогатился месяц молодой и гордый.
               А чиновник Евгений Павлович Зуев
               Поспешил скрыться с места ДТП, скорости не снизив,
               Но нашлись свидетели - Лямин и Забалуев,
               Оба ранее не судимые, плюс один судимый - Пизев.

               Лямин запомнил номер, Забалуев - марку машины.
               Пизев ничего не запомнил, потому что был пьяным вдрызг.
               Они часто пьяны бывают, русские наши мужчины,
               А дома бывает часто слышен возмущенный бабий визг.
               И как тут не возмутиться их сожительницам и женам,
               Если денег нет, кран течет и муж-алкаш,
               Если выскребается каждый рубль сбереженный
               И тратится на выпивку да сговорчивых Маш?

               И вот пилиционер Мидоров снимает показания,
               А потерпевшего просят еще немножко потерпеть.
               Мидоров знает машину и номер, поганое знание,
               Ведь что ему остается делать? - разве что петь:

               Наша служба непонятно для кого,
               Толь для жизни, толь для хрена одного,
               Если Зуев вечно пьяный сбил козу,
               Это как бы пох.й,
               Но он сбил еще хозяина ее -
               Ноги сломаны и ребра, е-мое...
               Это уже плохо...

               Что ж, типический случай этот
               Можно расписывать еще страниц пять,
               Но на кухне стынут котлеты,
               А в душе как-то, знаете ли, погано опять.
               Срастутся Садовничьего ноги,
               Кое-как он станет ходить без козы,
               А чиновник, как гоголевская тройка, всё летит по дороге,
               Чтоб ему попала вошь в трусы!

               Карапузы-карапузики,
               Развеселые амурчики,
               Ох, вы надорвали пузики -
               Луки-стрелы тяжелы...
               Дурни профессиональные
               Рассыпали каламбурчики -
               Всё банальные-анальные,
               А шуты-то пожилы...

               Торопитесь видеть, олухи!
               Цирк приехал, вот и клоуны!
               Я по лугу или по лугу
               На ходулях гуляла.
               Кандалы мои незримые,
               Как вы накрепко закованы!
               Расковала б вас, родимые, -
               С комариком плясала.

               Узы музы незаметные
               Подчиняют, словно ласкою.
               Но на зовы безответные
               Только эхо в пустоте.
               Я ее, как повар уточку,
               Начиняю хоть бы сказками,
               Хоть бы остренькою шуточкой,
               Лишь бы что-то, лишь бы где.

               Почему она танцует?
               Почему поет певец?
               Почему причин и сует
               Не уводит их вдовец?
               Почему надежды тусклой
               Душ сердца огнем горят?
               Почему стезей искусной
               Бродят, что ни говорят?
               Почему инда Природа
               Мать-материю трудов
               Не препятствует уродам
               Сыпать в образы удов?
               Почему их мед на лире
               Не удерживает съесть? -

               Потому, что в этом мире
               Сверхъестественное есть.





               *

               Изгибом торс свой украсив кривой
               Нагая ива над потоком шелестела
               Какова ж была формула у этой кривой?
               И что она этим сказать хотела?

               Вон конь задирает узкий широкий нос
               Подымает копыта и свистит хвостом
               Что же общего в этом шелесте с тем
               Которым нас ивовая порода одарила потом?

               Интеллигенция наша тупа как пень
               Ни на один из вопросов не отвечает, не может
               Но на какую же она упадет ступень
               Когда сама жизнь их число перемножит!

               Оперевшись на один только шепот лишь
               Неотличим от бодрой лошади голос деревяшки
               А она глядит лишь на эти признаки - ишь
               Какие, однако, амбиции у бедняжки.




               перевод 

               Любой текст является переводом
               С языка мысли на язык речи
               Переводы же с языка чужой речи
               Являются текстами собственной мысли
               Об этой речи

               Поэтому перевод заведомо оригинален
               Когда оригинален его известный автор
               Оригинальность же автора оригинала
               Имеет к переводу лишь косвенное касание
               В плоскости выбора автора автором

               Он и неточен, и по той же причине
               (Это я продолжаю о переводах)
               По которой он намного точнее
               Подлинника, столь же неточного
               Сколь его подлинный перевод.

               Рукопись автора спит в переводчике
               А вернее бодрствует, но спит автор - 
               Творец, который бодрствует вечно:
               Над собственным созданьем собою же бдит
               Которое дремлет увы однако 

               Еще не допит твой лосьон огуречный
               И хордовых тип не помрет,
               А время торопит, блудницо беспечный
               И просятся пони на взлет...

               Ах, только бы мойка была, как фонтанка,
               На памятник срет голубье...
               Две вечных подруги - Муму да Каштанка -
               Проходят сквозь сердце мое!

               Мы сами простыли немного носами,
               В счастливую койку легли,
               Но что-то маячит там за волосами,
               А кто-то живет за рубли.

               Святая наука, бесовская вера -
               Вовеки ланфрен и ланфра.
               Два вечных дружка - Пирогов и холера -
               Проходят по кромке ковра.

               Улучив чуть-чуть досуг,
               Пригорюнился барсук:
               "Лишний вес. Куда же деть?
               Надо, сука, похудеть!"

               Но ответила кума:
               "Скоро зимушка-зима!
               Снег повалит на порог -
               Пригодится твой жирок!"

               А барсук упрямый был,
               Уши лапками закрыл,
               На диету спешно сел
               И неслабо похудел!

               Вот галдит осенний лес:
               Барсучишко скинул вес!
               Ходит тощий, аж худой,
               С непокрытою балдой!

               А потом пришел мороз,
               Ущипнул его за нос,
               В лед упряталась река,
               Мерзнет попа барсука!

               Вспомнил он кумы слова:
               "Ах, я, дурья голова!
               Надо было не тупить -
               Вкусно жрать, обильно пить!"

               Детка! Ты не дурачок,
               Не беспечный барсучок,
               Кушай кашку, ешь пельмень -
               Счастлив будешь каждый день!

               Немота  занавесок, отверженность пуфика,
               Потаен и бесстрастен застенчивый зал...
               Ты меня называл инфузорией туфелькой
               И колени мои исступленно лобзал.

               Свет плясал на свече, тени жались пугливые,
               Я шептала: "Молчи... Не смеши, не смеши..."
               Мы ту ночь провели, несказанно счастливые,
               И казалось, что мир маловат для души.

               Промелькнули года, всё с закатами-зорями,
               Где твой фрак и пенсне, где мой старый лорнет?..
               Но я та же - твоя, милый друг, инфузория,
               А ты тот же мой рыцарь, биолог, поэт.

               Стояла проститутка на углу,
               А жизнь текла, да всё, пожалуй, мимо.
               Подсел Евлампий Понев на иглу
               И сгинул молча, в стиле старых мимов.

               Но в том беды, пожалуй, что и нет,
               Ведь всякий сгинет. Кто-то прозябая,
               А кто-то, разменяв на интернет 
               Борьбу земного ада с местным раем...

               Но тот, кто жизнь не бросил в топку сна,
               Кто не уснул в оглоблях, грезя явью,
               Тому-то ситуевина ясна,
               Ведь он не стал ни нариком, ни пьянью.

               Он не подсел на телесериал,
               В котором поселились Дима с Вовой,
               Умело отжимая матерьял
               С пометкой "что ж, в стране опять ху.во..."

               Вот он каков - припрятанный алмаз,
               Играющий вне поля и вне правил,
               Неброский, неприметный среди нас,
               Но всё же уважать себя заставил.

               Пожалуй, лучше выдумать не мог:
               Две пачки в день и до хрена работы,
               А ночью - чтенье книги сквозь зевок,
               А утром - кашель чуть ли не до рвоты.


               А вечером на угол он идет
               Там ждет его знакомая путана.
               У ней он час, пожалуй, проведет,
               Ведь дома ждет его вчерашняя сметана.

               И проститутка скажет под конец:
               "Ты знаешь, нынче выбросился парень...
               Прям из окна. Под кайфом был юнец,
               Наверно, думал, что сегодня он Гагарин..."

               Он хмыкнет молча, зазипует хрен
               Оставит деньги на трюмо и выйдет.
               Да здравствует небесный пеноплен!
               Да будет каждый в мире не в обиде...

               Мироточила древняя икона,
               И папоротник нежно расцветал,
               Уволился Степашка с "Бибигона",
               Малахов две минуты не болтал...

               Чудес немало в этом сложном мире,
               Он видел всё, он пережил чуму.
               Я видела Христа в простом ОВИРе,
               Он там учил начальника уму.

               Скафандр мечты! Ты многим не по мерке,
               У многих, так сказать, кишка тонка.
               Я видела, как в Тынде тетка Меркель
               Осталась в памяти народной на века.

               Увяли тролли, их подвез троллейбус,
               Крепчал маразм, поддержанный в верхах,
               И дрейфил как-то одинокий Дрейфус,
               А мне сказали: я - ересиарх!

               Помилуйте! Что вам, возможно, ересь,
               То мне, возможно, истина и суть.
               Давайте жить, пиписьками не меряясь
               Иль сиськами... Ведь ими глупые трясуть.

               Один козел припарковал машину
               На тротуаре, где спешит народ, 
               А рядом лужа (проколоть бы шину,
               Чтоб знал, куда соваться, блин, урод!)
               Но не о нем сегодня я печалюсь.
               Да, он дурак и хам, и обормот,
               И в чем-то чмо, но вряд ли я отчаюсь,
               Когда машину поцарапает народ!
               Я ж не про то! Про милую природу,
               В ней красота и даже корень "род",
               И буду тем любезна я народу,
               Что не кривлю брезгливо я свой рот,
               Когда в природе разные там птицы
               Или козлы, а может быть, енот,
               Сподобятся вдруг сверху испражниться
               На шляпы, что вчера надел народ
               По случаю пришествия муссона,
               Который сделал все наоборот -
               Погода скурвилась, дождливая здесь зона,
               А тут еще на тротуаре тот урод!
               Ой, я опять... Ну, в общем, закругляюсь,
               А то из мыслей не идет задрот,
               Хотя о нем ни капли не печалюсь,
               Припарковался, гребанный он кот!

               Моя печаль в другом. Ведь я поэтка,
               То есть поэт и даже гражданин:
               Ах, если б случаи такие были редко!
               Ведь этот пидор вовсе не один!

               Торговля муз не терпит школоты,
               Она вонзает жало песни в зрелых,
               И деньгами здесь служат не понты,
               А три сознанья милых, угорелых.

               Одно из них как будто бы дитя -
               Кривляется и озорно бедует.
               Второе, тем дитем руководя,
               В рациональной логике бытует.

               А третье... Ах, вот именно оно
               Встречается в художниках-поэтах,
               Впуская в кровь поэзии вино
               И экономя на простых галетах.

               Ах, люди, это третье - милый бог,
               Бог-озорник, бог-сердце и бог-трагик,
               Танцует он с упорством сотни ног,
               Стихи нам завещая на бумаге!

               И если ты немножечко поэт,
               То кое в чем ты все-таки суть бога.
               Ответственность почувствуй за куплет,
               Вдохни любви и... скатертью дорога!

               Модельерша Титькина Евлампия,
               Можно подойду в наряде к лампе я?
               Кажется, что ваш крутой наряд
               Выглядит, как в жопе термояд...

               Боже мой, какое же безвкусие!
               Воевать с тобою заебуся я,
               Титькина Евлампия хорошая,
               Ведь плачу тебе большие гроши я!

               Это что за пуговицы стремныя?
               Это что за швы на светлом темныя?
               Как сказал Аркадий-фабрикант,
               Это что за черт-те что и сбоку бант?

               Ах вы, модные-премодные тенденции,
               Рождены вы дурнем в импотенции!
               Мода-мода, гадина ползучая!
               Даже голой выглядела круче я!

               Легионелла Павловна Бирюльник
               По роду службы душка и цирюльник,
               А Китоврас Алкидович Менакер
               По роду службы гей и парихмахер.

               Казалось бы, вот общность их занятий,
               И оба млеют от мужских объятий,
               Но вольник Автандил руки не даст,
               Ведь знает, что Менакер - Китоврас.

               Зато Легионеллу вольник любит,
               К ней ходит и... короче, в общем, любит
               И бреется сугубо у нее,
               Такое вот у них житье-бытье.

               Мораль у этой басни есть, конечно:
               Товарищ, не веди себя беспечно,
               Ведь независимо от возраста и расы
               Кругом они - ну, эти... Китоврасы!

               Любви, твердят, все возрасты покорны,
               Но я в сомненье впала к сорока,
               Когда вокруг жевалися попкорны,
               А на экране - беглая строка,
               Мол, ты чужой, иди отсюда, синий,
               И Эйва не воспримет чужака,
               А рядом спал мой кавалер-разиня,
               Который любит пенки с молока.

               И я сняла очки, картинка смылась,
               Как будто дождь заплакал на экран,
               Во мне шальная мысль слегка забилась,
               Как бьется алкоголик в ресторан,
               Но не пускают, потому что стремный,
               И на лице следы от многих ран...
               Вокруг народ обманывался темный.
               Ах, синема, ты все-таки шарман!

               Раскрыли пасти взрослые, как дети,
               Внимая битве выдуманных рас,
               А я уединилась в туалете
               И стала думку думать без прикрас.
               Ах, почему мы все забыли правду,
               Огромную, как спелый ананас?
               Зачем нам знать, что дьявол носит праду,
               Когда онучи носит дед Тарас?

               Всё лучшей жизни ждем в луче обманном,
               Всё тешим эго в западном бреду.
               Я зналась как-то с кинонаркоманом,
               Гори он в тридэмаксовом аду!
               Вокруг земля родная стынет без призора,
               Ее распродают, она в ходу...
               Ах, где бы взять такого ревизора,
               Чтоб пробудил Отечество к труду...

               Вот иду я, заморская пигалица,
               На душе - тишина да покой.
               На ходу айседорово дрыгается
               Шарф, повязанный верной рукой.

               Что, прохожий? Красивая тетя?
               Так смотри - за погляд не беру.
               Как писал кое-кто в "Идиоте",
               Ой, что будет потом по утру...

               Я лучусь, словно радия тонна,
               Испуская добро, и смеюсь.
               Утверждаю железобетонно:
               Я люблю деревянную Русь!

               Я люблю и кирпичную тоже,
               И бетонную тоже люблю,
               От нее и мороз по коже,
               От нее я грустна, то есть blue.

               Oh my God! I'm so stupidly crasy
               'Cause my life is so pretty and sad!
               Maybe Russe is unthinkable lazy
               (Так сказал мне однажды сосед),

               Но в ее недостатках есть прелесть,
               Ведь прощает любовь даже лень!
               А в лесу - тот же призрачный шелест.
               Это ищет подругу олень.

               Величавый дятел - красная панамочка -
               Полетел навстречу новому жилью.
               Я смотрю и плачу, мама моя, мамочка,
               Ведь зверей и птичечек я весьма люблю.

               Бодрые и резвые дикие животные
               Скачут по лесочечку, ползают в кустах.
               Что же вы скитаетесь, черти беззаботные,
               В милых сердцу смолоду дорогих местах?

               Гонит ли судьбинушка, зависть ли какая-то,
               Злоба ли открытая или клевета?
               Мчитесь и ползете вы, ни конца, ни края-то,
               Словно я такая же. Правда, я не та...

               Дятел! Воздух Родины клювиком черпаешь ты
               И стучишь без отдыха аж на весь ты лес!
               Как модернизации вестник все летаешь ты,
               Дробь твоя доносится ажно до небес!

               Добрая природушка, флорушка да фаунка!
               Как же ты прекрасна-то, это ж блин ваще!
               Выкупалась в речке я. Что ж, а вот и саунка,
               А потом капусточка в мамином борще.

               Лакокрасочно светятся окна,
               Отражая восходную кровь.
               Ты летишь, как всегда, одинок, на...
               Меж проникших в обыденность снов.

               Незатейливо спят горожане,
               Убивая треть жизни на сон.
               Ты спускаешься к девушке Жанне,
               У которой ночует Насон.

               Вот они, почивают в обнимку,
               В спальне носится запах любви...
               Только что здесь зачали Максимку,
               Он погибнет потом на Оби.

               Ты немного грустишь, но в печали
               Место есть и для радости, ведь
               Он погибнет в полтинник, отчаян,
               Им закусит бродяга-медведь.

               Вот такая, бл., жизнь бесконечна -
               Всё взаимоубьется, чтоб жить.
               Жанна спит, распластавшись беспечно,
               А Насон чуть храпит, вот же ж ить!

               И ты лепишь при помощи ручек
               Новой душеньки свежую суть...
               А бесстыдненький солнечный лучик
               Лег на Жаннину левую грудь.

               Синичка клювиком стучала в подоконник,
               А я играла Гайдна на фоно.
               Ко мне пришел покойник, не поклонник -
               Мне с духами общаться суждено.

               Я вижу, что другим не поддается,
               Во лбу моем распахнут третий глаз.
               Покуда жизни песенка поется,
               Я созерцаю вечный Гондурас.

               Герба его сияющей мандалой
               Цветет и пахнет царственный астрал,
               В саду горит костер рябины алой...
               Кста! Вас еще Есенин не достал?

               Но не о нем сегодня ноют думы,
               Но не о нем сегодня чувства спят,
               Но не о нем вчера тонули чумы,
               А завтра не о нем они сгорят!

               Хо-хо, красавцы! Бешеные строки
               Сбивают с толку? Есть ли в этом толк?
               Пускай белеет парус одинокий!
               Пускай выходит на дорогу волк!

               Здесь маркеры осеннего заката,
               Больного одиночества тоска...
               Шагай, бычок, дорогой без возврата!
               Ты чувствуешь - кончается доска?

               Но - встретит радость нас подстеленной соломкой!
               И - счастье верх одержит над бедой!
               И я запомнюсь, может... незнакомкой
               Красивою и вечно молодой.

               Морозилкина Татьяна шла по улице в пальто,
               А Жиртрестова Ульяна там каталася в авто.
               И у лужи повстречались две отдельные судьбы,
               Друг на друга накричались и отважны, и грубы...

               Нет на свете совершенства - не упал, так обольют.
               Где ты, вечное блаженство? Где ты, славный Абсолют?
               Морозилкина Татьяна, обтекая, все ворчит,
               А Жиртрестова Ульяна уезжает и кричит:

               "Что ж ты, дура слепошара, топчешь, сука, тротуар?
               Видишь, "Лексус" светит фарой? Что летишь, как на пожар?"
               И расходятся печально две дороги, две судьбы.
               В мире все чуть-чуть случайно... Не случайно мы грубы.

               Отец Перепугий приход окормлял,
               Служа беззаветнейше богу,
               А вечером он попадью вразумлял -
               Анально наказывал строго.

               И бабки целуют десницу попа,
               Которой он член направляет.
               И в эти глаза смотрит жадно толпа,
               И он ее благословляет.

               Я знаю, похабство! Я знаю, что грязь!
               Не морщись, прекрасный читатель!
               Но как же бывает, что всякую мразь
               Приветствует жизни Податель?

               Что ж, я поясню в оконцовке стиха,
               Картину из жизни итожа:
               Мой миленький друг, если сам без греха,
               То плюнь Перепугию в рожу!

               К тому же, касатик ты мой, не балуй,
               Пускай говорю я цинично,
               И рук незнакомых вообще не целуй,
               Ведь это не гигиенично.

               Я жгу листву своих стихов,
               Как дворник жжет листву дубов.
               Мои стихи без потрохов
               Легли в помойный плен гробов.

               Я их то жгу, то хороню,
               Октябрь подходит к ноябрю.
               Листы чисты, сплошное ню,
               А я в себе убийц храбрю.

               Ведь сжечь все то, что родилось,
               Так нелегко!.. Рябины гроздь,
               Опавший клен, печальный лось,
               В ладони предпоследний гвоздь -

               Все, что казалось, мнилось важным,
               Гори огнем многоэтажным!

               Я раком родилась по гороскопу
               И так же раком пятилась назад,
               Но акушер поймал меня за попу,
               Но акушер поймал меня за зад.
               "Куда, соплячка?!" - хохотнул он резко,
               И я издала самый первый крик.
               Сияй в ночи, моя бананорезка,
               Бессовестная, словно Беня Крик!

               Люби меня, пространство тесной спальни!
               Живи во мне, скучающая даль!
               Приму таблетку "Мига" перорально
               И заточу в темницу лезвий сталь!
               В моем рожденье нет серьезной драмы:
               Ведь все выходят из одних ворот.
               Я плод страдания и счастья милой мамы...
               Ах, мама милая, роди наоборот!

               Чтобы тепло и трепетно, уютно
               Любовь твоя жила со всех сторон,
               Чтоб счастье было просто абсолютным,
               Чтоб не было смертей и похорон,
               Болезней и разлук, предательств близких,
               Ударов зла и слабости добра...
               В саду горит костер рябины склизкой,
               Обкусанной стараньями бобра...

               Отговорила Клавдия Петровна,
               И я не подалась вчера в Тамбов.
               Ах, сердце, что ж ты бьешься так неровно?
               Зачем в себя впустило ты любов?
               Стою одна почти что полуголой -
               Тепло пока. Автобус упылил.
               Я дум полна об юности веселой...
               И не жалею ничего, прям как дебил.

               Не жаль билет, прикупленный напрасно,
               Ведь сожалений горьких нет, как нет.
               Я лучше влезу на дубок прекрасный
               И с высоты пошлю вам свой привет.
               Возможно, прозвучит немножко грубо,
               Но если навернусь, как снежный ком,
               Скажите так: она, упамшы с дуба,
               Заговорила милым языком!

               Я тебя люблю... Нет, ты послушай,
               Дура-баба, да, но в том и плюс -
               То, что давит трепетную душу,
               Вывалю и тут же отдуплюсь.

               Здесь природа бабья постаралась:
               Мы такие дуры к октябрю...
               Вот, я наревелась-наоралась
               И теперь спокойно говорю:

               Мне понятны все твои ухмылки,
               Умолчанье, сумрачный сарказм.
               Я бегу с усердием кобылки,
               Слышавшей, что в мире есть оргазм...

               Уступив пространство у штурвала,
               Я хотела рядышком стоять,
               Чтоб сопротивляться мощи вала,
               И моря чтоб вместе покорять.

               Только в рубке жизни места мало,
               Что-то по каютам развело.
               Обниму тебя, я все сказала,
               И покрою чмоками чело.

Я так люблю печальные стихи!
(Точнее, люто ненавижу эти
Разбитые сердца, любовные грехи...
Унылее нет повести на свете!)
Застенчивые слезы, скорбный зов,
Точнее, сопли, вопли и тянучка,
Ах, смерть, конечно, и завет отцов...
Написанные неумелой ручкой,
Они гореть велят большому сердцу,
Что вытерпеть не может эту хрень,
Открыв скорее в состраданье дверцу...
Мол, автор, выпей яду!!! Ты - олень!!!

               Запас карман не тянет,
               Ты говорил мне улыбчиво.
               Кто старое помянет...
               Влюбчивый мой, вспыльчивый.

               Железобетонный логик, 
               Таких повидала много я.
               Ты тоже трахал многих?
               Демагогия.

               Куришь, но не в затяжку.
               Легкие жалко, товарищ?
               Ох, ты же мой бедняжка,
               Смерть - не обманешь.

               Завтра ты обоснуешь,
               Почему нам не быть вместе.
               И без проблем поп.здуешь
               К е.анной, б.я, невесте.

               Мечта воды - парить. Она осуществится.
               Но что потом? Из туч придется ей пролиться.

               Чем выше, тем больней... Но в том-то и награда.
               Смотрю на этот дождь и каждой капле рада.

               Кругом смурной народ. Ворчит и ждет, чтоб ясно.
               А я смотрю на дождь и на душе - прекрасно,

               Ведь луж печальный век не вечно будет длиться. 
               Мечта воды - парить. Она - осуществится!

               Семья! Как много в этом звуке силы,
               Как много мощи, радости и... лжи.
               И где б тебя, сынуля, ни носило,
               Ты на алтарь хоть что-то положи.

               Нет-нет, не смей расстегивать ширинку,
               Охальник, "положительный" герой.
               И не забудь прийти на вечеринку,
               Где мы обмоем дядькин геморрой.

               Куда спешишь, о чем сегодня думы?
               Есть право у семьи узнать о том,
               Какие ты в кредит оформил суммы,
               И как ты поступил с больным котом.

               Зачем ты, кстати, выбрал эту телку
               И почему отверг совет отца?
               Есть право знать и быть, как в стае волки,
               Один за всех, и все, конечно, за.

               Ах, если б уважали право это
               (Читатель, только правильно пойми),
               Ромео вырвал сердце из Джульетты
               И бросил бы к ногам своей семьи!

               Я играю в куклы слов,
               Их за буквы приколов.
               Буду резать, буду бить,
               Вуду буду наводить.

               Встань-ка, Ванька, в строку так.
               Сядь-ка, дядька, на верстак.
               Сыплют ходики: тик-так.
               Все не то, не там, не так!

               Ах, слова мои, слова!
               Вот "кочан", вот "голова",
               Здесь "минет", а там "бандаж",
               Посредине "эпатаж"...

               Кто читает, ловит суть,
               Или, глядя, молвит: "Муть!"
               Мне насрать, даю лиризьм,
               В куклы слов вдыхая жизнь.

               "Жизнь прожить - эт не жопу свою почесать", -
               Говорила мне мама, случалось...
               А потом подхватил это матушкин зять,
               И я слушать об том задолбалась.

               Ну, допустим, чешу я сейчас афедрон.
               В это время уходят секунды,
               Час иль больше, а рядом сантехник Андрон,
               Начитавшийся притч Барамунды.

               Перед вечности ликом, увы, все одно -
               И рассказы, и жопы чесанье,
               И секунды, и выезды с телками в Брно,
               И коза, запряженная в сани.

               Что там! Жизнь в пересчете на вечности срок -
               Просто выпук негромкий над бездной.
               Да, когда-то и я заплачу свой оброк
               И из титров тихонько исчезну.

               Не заплачет никто, не узнает никто,
               Может, кто-то спохватится: "Кстати!
               Ну и где ж Абсурдина - кобыла в пальто,
               Что трусы надевала на платье?.."

               И спустя полминуты покатится быт
               По дороге сияющей дале.
               И насрать будет миру, погиб ли поэт
               Или насмерть объелся блинами.

               О, бедное, бедное слово любовь!
               Куда тебя только не всунут!
               И в кровь, и в свекровь, и, конечно, в морковь,
               И в ус даже, суки, не дунут!

               Кто потными пальцами, смазав слюной,
               Кто молотом воспоминаний,
               Мозолистой дланью, головкой больной,
               Со смазкой упреков банальных...

               Любовь на прокрустовом ложе стихов,
               Как жертва маньяка, трепещет.
               А толпы садистов, лиризма врагов,
               Увечат ее и увечат!

               И стонет она, умоляет она,
               Но пользуют грубо и скотски...
               Ну что же вы делаете, на хрена?!
               Зачем же вы так по-уродски?!..

               Но новый садист неумело пыхтит,
               Молчит, упиваясь глумленьем.
               Печально смотрю я, как некий пиит,
               На наше, в п.зду, поколенье...

               Сама-то я с-под Пскова происшедши,
               В моей душе поют хоры церквей.
               Меня качал на ручках дядя Герше,
               И вам понятно, что он был еврей.

               Меня гонял сантехник Нигаматуллин -
               Пропойца и умелец бить детей,
               Мне песни пел прыщавый Семигулин.
               Татарин первый, русский был бодрей.

               Играла я с Оглы Кудай-Бергеном,
               Встречалась я с Ашотом до поры.
               Потом Союз накрылся толстым хреном,
               И все взялись тогда за топоры.

               И ныне, если слышу "Понаехал!
               У, чурки злые!" и подобный хлам,
               То я печалюсь, как Эдита Пьеха,
               И плачу, словно Ося Мандельштам...

               В рояле я оставила заначку,
               Настройщик, не копайся слишком там!
               Влюбилась "Волга" прямо в водокачку,
               Добавив работеночки ментам.

               Столичный лоск совсем уж не доместос,
               И в нервно-идиллическом пике
               Мне завещал задумчивейший Гестос
               Стрелять в Геракла прямо на коне.

               Вы чувствуете - как-то ниочёмно,
               И фишки слов бирюльками лежат?
               И ритм стучит, как дроссель, обреченно,
               И воздух сперт, и запасен, и сжат.

               И... - Бах!!! - Урезал царственную польку.
               Кровищи было... ой, не знамо сколько!

                 В канун серебряной свадьбы
                           Сонет.
 

               Покуда время льется изумрудно,
               И в сеть души приходят рыбы снов,
               Покуда мне томительно и трудно
               Бредется к маяку святых основ,

               И ты ворчишь, мой друг, порою нудно,
               Но все же - рядом, с пледом теплых слов,
               А впереди полно открытий чудных,
               И каждый вдох в пути бесценно-нов,

               Покуда нам сигнал призывно светит,
               Покуда силы есть вперед идти,
               Покуда пред тобою я в ответе,

               Покуда ты, мой ангел во плоти,
               Внимаешь мне - единственный на свете -
               Я не сверну с прекрасного пути.

 
               Мой кот, таинственно бодрящ,
               Умеет грызть вчерашний хрящ.
               Его инстинкт руководящ.

               Мой пес, увы, изрядно тощ,
               Он ест лапшу, гуляш и борщ.
               В еде - здоровие и мощь.


                    Почему стихи родятся 
                    И бессовестно роятся?
                    Знает только бог один.

                    Только кто их, милых, родит,
                    И откель они нисходят?
                    Из космических глубин.

               Мой кот - талантливый артист,
               Сияет, словно аметист,
               Пушист, пластичен и когтист.

               Мой пес - певец и музыкант,
               Возможно, в прошлой жизни Кант,
               Углов извечный подписант.

                    Отчего стихи, как дети,
                    Появляются на свете?
                    Черт их, братцы, разберет!

                    Кто же, кто их, милых, родит,
                    И откель они нисходят?
                    Знать бы это наперед...

 
               Жизнь не фаллос - не стоит на месте:
               Годы пролетают, как шрапнель,
               Куры лет садятся на насесте
               Памяти, летучей, как "шанель"...

               И пускай упущено немало,
               Сожалений горьких вовсе нет,
               Как бы жизнь упорно ни ломала...
               Вспомните, как нам сказал поэт:

               "Не жалею, не зову, не плачу,
               И не жаль мне прошлого ничуть.
               Увяданья золотом охваченный
               Я б хотел забыться и заснуть.

               До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
               Я б желал навеки так заснуть...
               В этой жизни умирать не ново,
               Чтоб дыша, вздымалась тихо грудь.

               В небесах торжественно и чудно,
               В горле горе комом, не смешок.
               Что же мне так больно и так трудно
               Собственных костей качать мешок?

               Для веселия планета наша мало оборудована.
               Жизнь моя, иль ты приснилась мне?!
               В этой жизни помереть нетрудно,
               Проскакав на розовом коне".

               И пускай не помню я поэта
               И могла слова его смешать,
               Жизнь, спасибочки за то и это,
               Мне тебя вовек не избежать!

 
               Я к вам пишу, пока что с воли,
               Что я ещё могу сказать?
               Меня ни разу не пороли
               Так, как смогли вы наказать.
               Но вы, к моей несчастной доле
               Хоть каплю жалости храня...
               Вы ж не посадите меня?..
               Сначала я смолчал, уволен,
               Поверьте: моего стыда
               Вы б не узнали никогда,
               Но - завещание спроворил:
               А) чтоб с парадами у нас
               Не прогулялся 3,14дарас,
               Б) чтоб железно, в самом деле... -
               Я это говорю с трудом,
               Но мыслю только об одном -
               Чтоб не сносили Церетели...
               В) бизнеследи Б тут есть...
               Не надо трогать, умоляю!
               И мне порукой ваша честь,
               И смело ей себя вверяю...

               Зачем вы отрешили нас?
               В глуши забытого селенья
               Мы никогда не знали б вас,
               Не знали б горького мученья.
               Души хозяйственной волненья
               Смирив со временем (как знать?),
               Ушел бы сам в прохладу пасек
               Писать рассказы в сутки часик
               И мемуары сочинять...
               Другой!.. Нет, никому на свете
               Москву отдать не смел бы я!
               То в вышнем суждено совете...
               То воля неба, не твоя!
               Вся жизнь моя - и до, и после -
               Была Москвой освящена;
               И вот теперь я на хер послан,
               И вот теперь я послан на...
               Но так и быть! Судьбу мою
               Отныне я тебе вручаю,
               Перед тобою слезы лью
               И кепкой оземь ударяю...

               Кончаю страшно! Перечесть?..
               Возможно, вам-то будет скучно,
               А мы... Профукали, что есть,
               Хоть и борзели простодушно.

 
               Я гощу в селе отца - милые места.
               Я держу в руках птенца - выпал из гнезда.
               Возле дуба ни души - люди все в полях.
               Распищались малыши. Я сама в соплях -

               Жалко юного грача, выпал, не вернешь.
               Я ругаюсь сгоряча: ах, ядрена вошь!
               И ни лестницы вокруг, и ни пацана...
               Погибай, пушистый друг! Мне же - грош цена!

               Но подходит Михаил (местный дурачок),
               Он, конечно, страхоил - рваный пиджачок.
               Видит он птенца в руках, смотрит на гнездо...
               И лицо его в слезах! "Жалко, Миш?" - "А то!.."

               И берет птенца в карман, лезет на дубок.
               Здравствуй, папа и маман! Вот он ваш сынок!
               Мы с Мишуткою стоим, счастливо смеясь...

               Дурачок? А ты над ним не стебайся, мразь!

 
               Басня, басня, басня снова,
               Да с моралью баснословной:

               Однажды Моцарт
               Сел на моцык,
               И унесло его туда,
               Где нет ни снега, ни дождя,
               Где будем счастливы вдвоем, 
               Где будем только ты и Ленин.
               На ту беду бежал близехонько Сальери,
               А нынче - посмотри в окно! -
               Под голубыми ходят люди,
               А педофилы души губят,
               И как сказал Махмуд Амелькин,
               Сосите, демоны, сардельки!
               И вот у Моцарта проблема -
               Сальери зарамсил здесь тему,
               Мол, дескать, ты, чувак, крутой,
               Поешь сардельки, золотой!
               И он поел.
               И околел.

               Коварство, гений... Черт бы с ними!
               Смотри срок годности, разиня!

 
               Бывает в этом мире бабье лето,
               Когда шагаешь в парке золотом,
               И дворники в оранжевых жилетах
               Сливаются с природою, и в том
               Слиянье есть немалое значенье,
               Ведь всё на свете связано в судьбу...
               И я грызу украдкою печенье
               И тереблю задумчиво губу.

               Мне чудится в полетах паутины
               Ответ на главный жизненный вопрос.
               В пруду я вижу колыханье тины,
               Оно пророчит близость хладных гроз.
               Здесь каждое движенье неслучайно,
               Здесь каждая секунда дорога...
               Зашла и посидела в тихой чайной,
               Растратчица... Ну, ладно, парк, пока!

               И я спешу, заботами согрета,
               Забыв о парке, где встречались мы...
               Бывает в этом мире бабье лето,
               Но почему-то нет мужской зимы.

 
               Я всё еще ищу твои следы,
               Но листья их собой похоронили.
               Я наслаждаюсь призраком беды,
               Но тьму ручьями радости отмыли.

               Я одержима, словно Жанна Дарк.
               Ты тянешь за собою в пламя страсти,
               Но не захочешь, нет, вернуться в парк,
               Где пережили мы мгновенья счастья.

               Забавный крот пихается лицом
               В родной земли фаллопиевы трубы.
               Порнотеатр, замышленный скоцпом,
               Рвет душу так, что в жопе сводит зубы.

               Прекрасная лирическая вязь,
               Просторов прежних даль и тяжесть жизни!
               О, манна слов! Тобой одной кормясь,
               Я воскрешаю Бога в организме.

               Сияет Логос, стройный, как аккорд,
               В котором скрипачей застыли руки,
               А я с ракеткой выхожу на корт:
               "Поберегись, зевающие суки!"

               И все еще ищу твои следы, 
               Но листья их собой похоронили.
               Призвала я пришествие воды,
               И тучи тихо слезы уронили. 

 
               Мир не прост, а очень прост:
               Родился, пОжил, свезли на погост.
               Был босяком, а может богат,
               Праведник был, а может и гад.
               Ты, дружок, попробуй понять,
               Что мир не надо тебе усложнять,
               Ведь кроме пчел все просто х.йня,
               Правда, и пчелы, и пчелы х.ня!

               Всё, что в жизни есть у меня,
               Всё, в чём радость каждого дня,
               Всё, о чем тревоги и мечты,
               Это всё просто кусок суеты.
               Всё, что в жизни есть у меня,
               Всё, в чем радость каждого дня,
               Всё, что я зову своей судьбой,
               Надо в итоге признать суетой.

               Мир не прост, а очень прост,
               Кто это знает, тем по х.й мороз,
               Не страшен холод, не страшен зной
               И геморрой, и дождь проливной!
               И не грусти, ты зря не грусти,
               Когда вдруг встанет беда на пути,
               С бедой я справлюсь, любовь храня,
               Ведь и беда, в натуре, х.ня!

               Всё, что в жизни есть у меня...

 
               Зайку выпотрошил дядька
               По фамилии Засядько.
               Этот сволочь тем и жил,
               Что зайчаток потрошил.

                        ***

               Наша Таня горько плачет 
               Уронила в речку мячик.
               Виновата? Так не плачь!
               Щас придет к тебе палач.

                        ***

               Мы с Тамарой ходим парой,
               Ищем, где же санитары.
               Неразлучны мы отныне -
               Нас на шпагу насадили.

                        ***

               Идет бычок, качается,
               Вздыхает на ходу:
               "Сейчас доска кончается,
               И здравствуй, мясокомбинат!"


                        ***

               Вместо горла - трубочка,
               Объектив в глазЕ.
               Терминатор Любочка.
               Разбегайтесь все!!!

 
               Я в осеннем лесу собирала грибы,
               Ночевала в стогу с певуном молодым.
               Потеряла я все, что имела, увы -
               Счастье, блеск и удача исчезли, как дым.

               И носило меня по притонам глухим,
               Я меняла, как шкуру, свои адреса,
               Я была и Совок, и Осавиахим,
               Вытворяя при этом всегда чудеса.

               Я окурки не стану бросать в окиян,
               Ведь для этого урны на палубе есть.
               И панамских болот малярийный туман
               Я вдыхала однажды, и знаете? - жесть!

               Зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать,
               С певуном ненаглядным опять замутить.
               Только примет ли дочь свою Родина-мать?
               Растудыть твою на хрен, в капусту етить!

               Я в осеннем лесу собирала грибы,
               Ночевала в стогу с певуном молодым.
               Потеряла я все, что имела, увы -
               Счастье, блеск и удача исчезли, как дым...

 
               Сарафаний Бенделюк -
               Это не Скайвокер Люк,
               Но умеет на дуде
               Он играть, чеша муде.

               Слава Сифоннер кричит петухом и курантами.
               Каждый из нас обладает своими талантами.

               Миротряхий Мордоруб
               Иногда немного груб,
               Но идет до ветра
               На длину в три метра!

               Может с кальмарихой жить Астролябьев Евгений.
               В каждом из нас спит какой-нибудь сумрачный гений.

               Мозгоклюев Феофан
               Группы "Сливки" вечный фан,
               Но способен натянуть
               Яйца на пупок и грудь.

               Йорик Несрадзе ныряет в отстои фекальные.
               Все мы талантливы, все мы чуть-чуть уникальные.

 
               В ротовую полость залетела муха.
               Ах, перепугалась! Громко зажужжала.
               А Саид Натаныч мне шепнул на ухо,
               Что пришла пора, которой я бежала.

               Навалились зимы, набежали тучи,
               Подкопались гады, подошли невзгоды.
               Но я не стремаюсь, и винище хрюча,
               Принимаю весен сказочные роды!

               Расцветайте, весны! Распахнитесь, окна!
               Радуйтесь, миряне, божьему явленью!
               Но моих очков загадочные стекла
               Отражают грустным только сожаленье.

               Я - Толстой почти что: зеркало в натуре,
               Милое, простое, нет, не революций!
               Вас я отражаю, но в литературе:
               Коль красив - красивый, если куцый - куцый.

               Не боюсь ни званья, ни заслуг, ни чина!
               Я бичую хлестко грязь и дурачину!
               И не хмурься, парень! Не кривись, дивчина!
               Не пеняй, родные, вы на Абсурдину!

 
               Суровый полдень врезал фугу,
               Асфальт раздался от жары,
               Я отпускала пудинг другу,
               Паштет и баночку икры.

               Чек отбивался безучастно,
               Шуршал пакет, жужжал кондей,
               И вдруг мне сделалося ясно,
               И я наполнилась идей.

               Все собралось как пазл давнишний,
               Сошлось пасьянсом, как баланс,
               Я зачерпнула горстью вишню,
               И спела трепетный романс.

               И друг сказал: "Послушай, сердце,
               Мне стало видно правду вдруг -
               Мы жили глупо, словно дверца,
               В которой дырка". Милый друг!

               Ты прав, к тому же, что татарам,
               Когда такое и вообще!
               Скажи-ка, дятел, ведь задаром
               На промежуточном борще!

 
               Одинокий студент Еремеев
               Постучался однажды ко мне.
               Я читала статью об евреях,
               Отражаясь в вечернем окне.

               А студент, зарумянившись тихо,
               Протянул мне агитки свои
               Кандидата какого-то (психа),
               И шепнула ему я: "Входи".

               Он вошел, озираясь украдкой,
               И разулся почти догола,
               Ведь носок с оголенною пяткой
               Мне о многом сверкнул из угла.

               "Что ж, болезный, - студенту сказала, -
               Чаю хочешь ли?" - "Можно и чай.
               За агитки мне платят так мало..." -
               Он пожаловался невзначай.

               Так сидели мы, пряники ели,
               Запивая тоску кипятком...
               Власти, как же вы, бл.дь, ох.ели,
               Разъ.би вашингтонский обком!

 
               Да, я подозреваю, что мой провайдер - енот,
               Которому надо в Пасадену.
               В его конторе все наоборот -
               Компьютеры крепят на стену.

               Поэтому дома мой интернет 
               Светится на бок положенным,
               Странно все это, объяснений нет,
               Я падаю с кресла кожаного

               На паркет.
               Как радистка Кэт.

               У ней распеленали маленького и на сквозняк.
               Видали ли вы раньше такое где?
               Если бы не рядовой немецкий слизняк -
               Быть беде.

               А я подозреваю, мой провайдер - фашист,
               Пытающий меня отключеньями.
               По телефону он, словно енот, пушист
               И готов отыметь меня сладчайшими извиненьями.

               Поэтому дома мой интернет
               Икает, как защекотанная домохозяйка.
               Провайдер мой - как заводской буфет.
               А я - зайка!

 
               Я к вам пишу, и шо мне надо?
               Шо я имею вам сказать?
               Везите тонну шоколада,
               Мне "Мурку" хочут заказать.

               Японец Honda едет в KIA,
               Пиная мяч, каков прикол!
               А Березуцкий ездит криво.
               Прощай, расейский наш футбол!

               Прощай, тьфутБольная Расея,
               Страна клинических дубов,
               И ты, Аршавин вялый с нею,
               И ты, дубовый Анюков!

               Вот в красных тапках Гус тяжелый,
               Задумав сдриснуть, улизнул...
               Джаз-бенд Словакии веселый 
               Отправил вас в родной аул.

               Свистит багровый Адвокат,
               Как дурень, а не тренер, гад...
               И я, признаюсь, буду рада,
               Когда уволят АдвоГада.

 
               Мне дождь помыл дороженьку, мне ветер вымел улицу,
               И вот иду я робкая, и страшно - не узнать
               Ни улицы родимые, ни дома, что сутулится,
               Ни школу постаревшую, куда водила мать.

               Как будто подменили сад, как будто двор похитили,
               И всё насквозь фальшивое, как в скорбном тяжком сне.
               Иду тропой окраинной, где шли мои родители,
               Но трудно мне шагается в задумчивой весне.

               Приметы все не радостны, предметы все загадочны.
               И предвкушенье радости сменяется слезой.  
               И прошлое мне кажется забытой книжкой сказочной,
               И плачу я над книжкою, со мною - дождь косой.

               Да, спряталося солнышко за рощей говорливою,
               Никто не ждал под ивою прихода моего...

               Была бы наша Родина богатой да счастливою, 
               А выше счастья Родины нет в мире ничего!

 
            Потеряла девственность и бабки
            Вероника Грай-Велосипед -
            Напилась, раздвинулися лапки,
            Чем польстился некий ловкий дед.

            А потом, едва она заснула,
            Ловкий дед забрал ее бабло.
            Вот такая дедушка акула.
            До чего ж ты, пьянство, довело!

            Если ты, девчонка, оступилась
            То работай над собой и уж не ной!
            Вероника крепко поплатилась
            В свой загульный школьный выпускной.

            Вероника плакала сначала, 
            А потом лечилась, взяв кредит.
            Незаметно время-лекарь мчало,
            И печаль уже не бередит.

            Вероника в инстик поступила,
            А потом работать подалась,
            Больше не пила и не тупила,
            Даже спортом лихо занялась.

            И теперь она - краса и гордость,
            Словно королевишна живет:
            Воспитала в духе супертвердость:
            Не шалит, не пьет и не дает!

            Но стихи, конечно, не об этом,
            А о том, как весело дружить,
            Как прекрасно быть чуть-чуть поэтом,
            Как легко на беды положить,

            Как стремятся к счастью молодые,
            Как летит над нами звон церквей,
            Как поспели в Туркестане дыни,
            Как поет влюбленным соловей,

            Как устали руки от работы,
            Как устали люди от жары,
            Как подзае.али доброхоты,
            Как слепить котенка из икры,

            Как и я когда-то полюбила,
            Как и ты когда-то полюбил,
            Как деньгу отняли у дебила,
            Как дебилка безутешен был,

            Как стремглав бежал по храму леса
            Полюбивший юный пылкий лось,
            Как наш президент хотел прогресса,
            И ему все это удалось,

            Как вздохнули люди облегченно,
            Увидав, что дальше жизнь - без бед,
            Как средь них смеялась увлеченно
            Вероника Грай-Велосипед.

 
                 Как с бажин завывает нынче Йожин!
                 Он заунывен, словно блог Сережин,
                 Нестроен он, как песни Самиздата,
                 Как старая телега, что когда-то
                 Блистала и катила спозаранку,
                 И бризом холодило чью-то ранку -
                 Порезанные щеки при бритье
                 Или синяк под глазом при битье,
                 Полученные пламенным корнетом,
                 Который не расскажет вам об этом,
                 Ведь мертв давно блистательный корнет,
                 На кладбище страдал об нем кларнет,
                 И ухал барабан чернее сажи,
                 А трубы выли, словно Йожин с бажин.

                 Но Йожин с бажин - это точка сборки,
                 Застывший ключ к лихой скороговорке,
                 И если бы слова имели вес,
                 То этот стих был весом с "Мерседес",
                 Но сколь ни набирай словами веса,
                 Они не примут форму "Мерседеса"
                 Да и цена им вовсе не мильены,
                 И если б воробей нырял в бульоны,
                 То брызги б разлетелись янтарем,
                 А Йожин с бажин стал бы вратарем.

 
                 Кто музыку небесных сфер
                 Сумел вместить на пять линеек,
                 Тот несомненный Агасфер,
                 Имеющий десяток леек.

                 Я ж этой музыкой дышу,
                 Светясь в кругу танцпольных маек,
                 Люблю турецкого пашу,
                 Пашу, как сотня борзых лаек.

                 В созвучье грома и сверчка
                 И в унисоне сна и вёсен,
                 Я забиваю три очка,
                 Гребу при помощи я весел.

                 А сферы выспренно живут,
                 Вкушая плоть своих же песен,
                 Дыша сомнением в дыму.
                 Тот, кто видал, навеки весел.

                 И я навеки весела,
                 Небесных сфер гоняя мячик,
                 Громя при помощи весла
                 Скелет стихов ненастоящих.

 
       Напишешь в заголовке "Самиздат" -
       И люди прибегут читать, что тама.
       А за окном проходят поезда,
       Стучащие, как вечности тамтамы...

       Напишешь в заголовке "графоман",
       И сразу все слетятся, мол, не мне ли?
       А за окном торчит подъемный кран,
       Как день назад, как два, как три недели...

       Напишешь ли в заглавии "еврей",
       И точно все придут: неужто склока?
       А за окном - коварный воробей
       Чирикает с патетикой пророка.
        

 
               Случился запор у комарика.
               Наверно, несвежая кровь.
               Текла из-за леса сама река,
               Самары унылой любовь.

               Смущались полуденно розы,
               Роняя росу на траву,
               А рядом засохли мимозы,
               Смотревшие фильм Джона Ву.

               Ведь жизнь, она так многогранна,
               И столько буквально всего
               Случается в ней постоянно,
               Что просто, блин, нах, о-го-го!

               И в том бытие изначальном,
               Как в люльках своих матерей,
               Мы словно лежим все печально
               В забвенье штампованных дней...

               И будто бы жизнь льется мимо
               Раскрытого жадного рта...
               Вдруг - бац! - за окном Хиросима.
               И где теперь ваша мечта?

 
               Воркута, Воркута... 
               Вор куда? Вор, куда?
               До груди борода.
               Впереди - города.

               Ах, не та я, не та...
               Не трясите кента,
               У блатного болта
               Толще пальца голда.

               Холода, холода...
               Где же наша звезда?
               Да, цитирую, да.
               Воркута, Воркута...

               За стихов воровство
               Нет статьи.
               Таково естество
               Попадьи.

               Попади, попади...
               Две тату на груди...
               Дритатушки-та-та,
               Воркута... Воркута...

 
                              Я не еще, но даже не уже я.
                              Моя вторая сущность - ворожея.
                              Мне ветер в травах снова шепчет суть,
                              А пращуры перстами не трясуть.
                              Синеет даль. На бронзовелой коже
                              Гаданья все до капельки похожи:
                              Мне нет отныне места на земле,
                              Душа моя летает на метле...

                              И если в эту полночь кинуть кости
                              И загадать на мертвенном погосте
                              Единственного верного... То рок
                              Подстроит так, что пить придется грог.
                              А в гроге есть опасные дороги,
                              Такие, что вотще завязнут ноги,
                              Но здесь как раз грозит спасенье мне -
                              Душа моя летит на помеле!

                              Пущай блестят алмазами мечтанья,
                              Но я к началу припозднюсь заранье,
                              Ведь в том-то и конец моих судеб, 
                              Что слово - масло, а присловье - хлеб.
                              Вот результат. Ни разу не предсказан,
                              Зато богато цифрами промазан.
                              Где колыбель была, могила днесь...
                              Я - на метле. Я - ведьма. Я не здесь.

 
                              Болезный мой, твоя мечта протухла,
                              В ней ползают опарыши и - вонь.
                              Ты сам ее оставил на пропажу,
                              Забыл ее и надсмеялся даже.
                              Пили меня, печальная гармонь,
                              Я перед жаром времени пожухла.

                              Нам было 18 ярких лет,
                              А нынче сорок, Иннокентий Зооведт.

                              Твоих очков заманчивые дужки
                              Я помню через золото годов.
                              Ты умный был и гениальный даже,
                              Но нет любви, она была пропажей.
                              Прости-прощай, прогнившая любовь!
                              Пойду, нажрусь у милочки-подружки.

                              Иди ты в жопу, Иннокентий Зооведт,
                              Кряхтящий, словно старый табурет.

 
               Сегодня я не сплю, а фотожаблю -
               Приклеиваю сиськи к дерижаблю.
               Ведь парадигма нам - to have a fun.
               И вот он - Мозгоклюев Феофан.

               Герой интерактивного романа,
               Он достает лягушку из кармана,
               И я ему слегка рукоплещу
               И достаю соленаго лещу.

               О, пиво, пиво, буль-буль-буль!
               Ох, лепота! О, раскуси меня питбуль!

               Сегодня я не сплю, а самиздачу -
               Изображаю ряженую клячу.
               Ведь дискурс нынче - вечно быть в строю.
               В ученье тяжело - легко в раю.

               И Феофан кивает с одобреньем,
               Он мажет чресла сахарным вареньем,
               Но кроме мух поклонниц не видать,
               Но мухе Мозгоклюеву не дать.

               О, секс, секс, секс, ах, ах, ах, ах!
               Держите чресла все же вы в штанах.

               Сегодня я не сплю, а сплошь винрарю -
               Любому отражу евонну харю,
               И только Мозгоклюев Феофан
               Сегодня попадет под страшный бан.

               Иди-ка ты подальше, Мозгоклюев,
               Тролль, егоза и самиздатчик х.ев!

 
               У философа Бердяева
               Под окном расцвел жасмин.
               У жандарма Негодяева
               Убежал из хлева свин.

               Он ворвался в двор бердяевский
               И напал на тихий сад,
               Свин поганый негодяевский,
               Наглый, как хозяин, гад.

               Где сады цвели жасминные,
               Там теперь разрухи мгла.
               Беспардонность кабаниная,
               До чего ж ты довела!

               У философа Бердяева
               Под окном разлегся свин.
               А жандарма Негодяева
               Вспучило из-за маслин.

 
               Рыгал "Марсельезу" Пипеткин Захар,
               И слушали люди, дивясь.
               Выкладывал калом Мадонну Макар
               Титяев для жаждущих масс.

               И каждый трудился, и каждый искал,
               И каждый ночами не спал.
               Один жрал бобы, а второй делал кал,
               Чтоб зритель им рукоплескал.

               Писались статьи, открывался фанклуб,
               Плелись эпигоны вослед...
               И только один городской правдоруб
               Сказал им: "Друзья, что за бред!

               Вы рухнули с дуба, сожрав белены,
               С катушек скатились, увы!
               Наследникам нашей великой страны
               Другие шедевры ценны!

               И если на светлом и честном глазу
               Вам кал и рыгалово - арт,
               Е.ите вы тощую раком козу,
               Загнав это действо в театр!"

               "Хм, что-то здесь есть..." - квакнул критик, пердя,
               Чеша похотливо яйцо,
               И замысла искра, дымами смердя,
               Его озарила лицо.

               И вот уж в Большом огуляли козу,
               И в очередь встал МХТ...
               Стыдилась коза, проливая слезу,
               А зрители пили матэ.

               А дальше придумали пялить гадюк
               И ссать из-под купола в суп.
               Лишь жил на лекарствах согнувшийся в крюк
               Один городской правдоруб.

 
               Кто ты, автор? Бухгалтер?! Реально???
               Так сторнируй последний свой стих!
               Он же мертв, и, к тому ж, постмортально
               Он вещует, что автор-то - псих!

               Кто ты, автор? Юрист?! А не шутишь?!
               Слышь, займись на досуге другим...
               Не пиши удивительной жути,
               Не сори языком дорогим!

               Кто ты, автор? Директор?! Ну, знаешь...
               Лучше б ты, милый, руководил,
               А ты тут вот штаны протираешь,
               Как какой-то заштатный дебил!

               Кто ты, а?.. Журналист???!!! Да не верю!
               Ты ж учился слова понимать...
               Долбануть бы тебе по лбу дверью
               И ругнуть бы тебя через мать.

               Кто вы, люди?! Чего ж вы творите?!
               Чем вы дышите, каждый подряд?!
               На каком языке говорите?!
               Фсё. Апстену. И фтопку. Вот йад!

 
               Я купила соленых орешков,
               Потому что я пиво люблю.
               Где-то здесь останавливал Пешков
               Набежавшую было соплю.

               Я в свинарник зашла к другу Борьке
               Я животных, конечно, люблю.
               Где-то здесь приноравливал Горький
               К стенке звонкую чудо-струю.

               Он матерый мужик был и глыба,
               Человечище, гений, талант!
               Замолчи, его критик, как рыба!
               Преклонись перед ним, музыкант!

               Оцени его душу, философ!
               Удивись его сердцу, артист!
               И не надо поганых вопросов,
               Был безбожник он иль атеист!

               Ах, и я, опустясь головою,
               Насмехалась над ним сгоряча...
               Но теперь за него я горою -
               Алексея Максимовича!

               Где ж вы те, кто ушли далече,
               Ярко ль светят вам наши лучи?
               И когда же к нам выйдут навстречу
               Алексеи Максимовичи?

               Нет, таких ни подмять, ни рассеять
               И ни сгорки свалить ни хрена...
               Горько, горько, моя Рассея...
               Пешка к пешке. Вокруг - целина.

               Шагали геи по бульвару
               Второго августа в обед
               И пели песню под гитару...
               Навстречу - голубой берет,
               И стало как-то неуютно
               И, вроде как, не по себе...
               Не обломилось геям юным
               Любови вечной на земле.

               Шел гомофоб нетолерантный
               С красивым именем Марат,
               И вдруг цветы и транспаранты -
               Идет навстречу гей-парад,
               И стало так, как не бывало
               Ему, блин, тягостно вполне...
               Так подарили натуралу
               Любови вечной на земле.

               Течет шампанское рекою,
               А водка льет, как водопад.
               Их оставалось только трое
               Из восемнадцати ребят -
               Всех остальных несли на вилах,
               Застав в хлеву в ночной поре...
               Не получили зоофилы
               Любови вечной на земле.

               Жил музыкант, был дирижором,
               И надо ж, вляпался в скандал.
               Увы, поссорился не с хором,
               А просто мальчик ему дал.
               И крокодил льет слезы нильский,
               И в порицания волне,
               Ах, не бывать по-педофильски
               Любови вечной на земле.

               И я бы долго еще пела,
               Ведь извращений целый том,
               Но тут такое, братцы, дело,
               Что эта песня не о том.
               Будь ночка лунной иль безлунной,
               Но мужики, поверьте мне, 
               Пообещайте девам юным
               Любови вечной на земле.

               Боже ж ты мой! Что ж вы, милые немцы?!
               Как же вы так?! Это что за фигня???
               Вот так вы и отписали коленца!!!
               Вот так убили (не только меня)!!!

               Где же четыре мяча для испанцев?!
               Где же задор в бундеслигских очах?!
               Вы походили вчера на засранцев,
               Кто заблудился в трех круглых мячах.

               Подлый кальмар (или кто восьмирогий)
               Вам предсказал оглушительный слив.
               Чтоб утонул этот головоногий!
               Чтоб он был съеден с гарниром из слив!

               Грызла я кафель, жевала известку,
               Ела "Доместос", пила полироль
               После того, как хозяйски и просто
               Гол вам забил низкорослый Пуйоль!

               Я раздубасила вазу и чайник,
               А телевизор вообще пополам -
               Спит на скамье ваш немецкий начальник,
               Спит в обороне Филиппушка Лам!

               Вы же машина, а не комарилья,
               Вы же красавцы с победой в руке,
               Но надсмеялись над вами и Вилья,
               Хави с Алонсой и даже Пике.

               Где ж вы, Поборски и Клозе с Озилом?
               Где ж вы, Швайнштайгер и Фридрих-герой?
               Фурия красная страшным Годзиллом
               Вас растоптала футбольной пятой!

               Нет, так нельзя, я ж в вас верила, братцы,
               Я же болела, взывая к богам... 
               Правда, решила и подстраховаться:
               Сотку поставила все ж на врага...

               Есть странные они, которые угрюмы,
               Серьезны, глубоки, как ямы или трюмы.
               Безрадостны их дни и долги их моменты,
               Их думы нелегки, я выдам им патенты.

               Меня винят они, мол, слишком я смешлива,
               Мол, слишком я вольна, а я им: "Братцы, шли б вы!.."
               Народ мой, не гони, внимай неторопливо
               И либо думай сам, переспроси же либо.

               Давайте танцевать, петь песни и смеяться,
               Немножко с матерком, не стоит опасаться!
               Давайте проживать прекрасные моменты!
               А в споре с дураком нужны ли аргументы?

                      Имена собственные


               Стратозавр Петрович Постепенно
               Очень уж страдал из-за себя.
               Имя поменял бы непременно,
               И фамилия его совсем фигня.

               Колбасина Тычина-Впопецки
               Аж едва не отравилась вдрызг,
               Ведь ее дразнили не по-детски,
               Прям хоть подавай на папу иск.

               Назовите девочку Мариной,
               Назовите мальчика Петром,
               Назовите девочку Ириной,
               Назовите мальчика Фролом!

               Или Фролом? Главное - Петровым,
               А не Фляк, Козюлькин или Бздюк.
               Лучше бы, конечно, Ивановым,
               А не Постепенно или Вдруг!

               Моя любовь, как призрачный сексшоп:
               В ней столько штук и столь кавайных няшек,
               И продавец - стареющий не-жлоб,
               И вывеска без всяческих стесняшек.
               Но в этой физике ни капли пошлоты,
               Ведь пошлость - лишь самозапрет на гласность.
               Моя любовь - не слюни школоты,
               И здесь давно пора внести бы ясность.

               Итак, моя любовь. Она проста,
               Все включено - пустили, значит можно.
               Не отверзай бессмысленно уста,
               Усталый путник, мне и так тревожно,
               Ведь ты еще не понял, что хочу
               Я обсказать об этой странной штуке...
               Моя любовь, она - визит к врачу,
               Она - как будто взяли на поруки.

               Нет, я не проститутка, боже ж мой!
               И шняга про сексшоп - всего лишь образ.
               Нет денег здесь, мозги себе промой,
               Пойми скорее, повторю еще раз:
               Моя любовь... Доверия печаль,
               Разлуки радость, холодок надежды,
               Моя любовь - концовки изначаль
               И беготня по лесу без одежды,

               Короче, все, что ты способен пожелать,
               Чему готов отдать себя и память.
               Моя любовь - в способности молчать 
               Или кричать "люблю", шагая в пламя.
               Здесь все она: и дом, и вид в окне,
               И твой сердитый смех, и мой серьезный,
               Она везде, и даже там, где нет,
               Она живет и дышит небом звездным.

               Юноша бледный со взором погасшим -
               Тоненький Руни, футбольный герой!
               Как же ты так?! Ты ни вашим, ни нашим,
               Просто никак, просто боженька ж мой!..

               Нету словес, чтобы Лэмпарда-душку
               Как-то отмазать от страшного фу...
               Плачу и плачу, и плачу в подушку
               Джерард и Коул, чтоб вы сдохли в шкафу!

               Что же ты, тренер, слажал непристойно,
               Крауча так и не выпустив, нах?!
               Он обострил бы атаку достойно,
               Бегая прытко в коротких штанах!

               Где оборона?! Германские наци
               Клозе с Подольски, ариец Озил
               Так бесшабашно смогли издеваться,
               Словно над нашей дорогою ЗИЛ!

               Нет, я не верю, что это возможно:
               Это все сон про четыре-один.
               И за судейство мне очень тревожно:
               Гол не засчитан, а он, сука, был!

               Англо-саксонцы! Нет, это не дело!
               Как же вы так, кто б вам дал пи.дюлей?
               Я же надеялась, я же болела,
               Я же поставила двести рублей...

               Великолепная сигара дирижабля
               Плывет на фоне дымных облаков,
               В моей руке - божественная сабля,
               Которой я караю дураков.

               Я словно героинюшка стимпанка -
               Мой паровоз вперед и вверх летит,
               Я сочиняю ветренные танка,
               Где сакура с улиткой говорит.

               В теченье цифр того секундомера, 
               Который ни разбить, ни укротить,
               Мне видится бессмертия химера,
               Но это морок, мать его итить!

               На аниме божественного смысла
               Фигуры замерли и фон почти погас,
               В чужих глазах эмоция зависла,
               Как будто отключили снова газ.

               Где мой последний бой меня настигнет?
               Где я сложу своей души крыла?
               О нет, не завтра! Не во вторник! Фиг, нет!
               Ведь я еще не все вам отдала!

               Но все конечно, все имеет меру,
               Блажен, кто может вовремя уйти.
               В моей квартире жил хомяк Валера,
               Но тоже умер, мать его ити...

               Ах, подрыгай со мною ногами
               И по лужам босой походи.
               Мы расстались когда-то врагами,
               Оттого часто ноет в груди.

               Я сказала не в те минуты
               Абсолютно не те слова,
               Я сказала, что ты е.анутый,
               Что дырявая ты голова...

               Ты ответил, что я кошелка,
               И что деньги беру за любовь.
               Я схватила тебя за мошонку,
               Дескать, ты мне, дружок, не злословь!

               С той поры пронеслось немало
               Стылых зим и горячих лет,
               А в груди эта боль не стихала:
               Слишком сжала я там иль нет?

               Оказалось, что слишком слишком -
               Ты бездетный, зато певец,
               Фаринелли ты мой мальчишка,
               Виновата я, просто пи.дец!

               Только если чуть-чуть присмотреться,
               Результат этих наших ссор -
               Ты навеки ушел из секса,
               Но зато ты хороший танцор!

               Ах, подрыгай со мною ногами
               Иль пойдем голубей пугать.
               Мы расстались когда-то врагами,
               Но подругами можем стать.

               Прекрасный сон я видела вчера:
               Как будто я лечу над облаками,
               А рядом проплывают свитера,
               Слегка соприкоснувшись рукавами...

               Мне нравится, что вы больны. Бог мой!
               Мне нравится, что я больна, черт с вами!
               Мы оба чуть проблемны головой,
               Как верно Чак Паланик с Мураками...

               Но между галактических глубин
               Фотон любви пронзит пустую бездну,
               Мне нравится, что вас везут в Харбин,
               А я на мачту эмтээса влезу

               И прыгну с парашютом или без,
               В конце концов, истории неважно,
               Почем в июне лук и майонез...
               И я лечу журавликом бумажным.

               Что ты милый я не дура
               Просто е...нулась на слове
               Я люблю его сильнее
               чем люблю тебя в ночи

               В этом слове растворяюсь
               Отдаюсь ему и плачу
               Понимая что не входит
               Не выходит с ним любовь

               Я всего лишь прикасаюсь
               К тени силы отголоска
               Лишь намеком робким вздохом
               Тихим шепотом травы

               Я склоняюсь перед мощью
               Я подавлена но верю
               Что пред этой трудной дверью
               Устою и распахну

               И тогда случится лорпрек
               Аваолт тлощек мтаофчю
               Щэтирьяц йцуклоп эждлорпа
               Ячвакеб ит фыва олдж -

               Не сказать тех чувств словами
               Уложив в печатных знаках
               Не понять тебе мой милый
               Отчего моя тоска...

          Эраст Саблезубов - отличный банкир,
          Он делает денежки ловко.
          И может шутя взять в аренду весь мир.
          Его гениальна головка.

          В коттедже Эраста стоит унитаз
          Из золота, дужка в алмазах.
          Еще говорят, что Эраст... водолаз
          И носит костюмчики в стразах.

          Вот те раз, костюм из страз!
          Однозначно водолаз!

          Иван Колупаев - гламурный стилист,
          Стрижет он богатых и главных.
          В российской кишке он пронырливый глист,
          Один из уродов бесславных.

          Он ботексом губы свои накачал,
          И морду лица он подправил.
          Родительский дом, ты начало начал,
          Мне просто не хочется дальше писать 
          Об этих педрилах.
          А задумка была неплохая. Обличительный 
          Пафос, все дела... Да и ладно.

                Поэзия - продажная девица,
                Кому сегодня отдалась ты ни за грош?
                Какой козел, дерзнувший подкатиться
                К тебе, рифмует нынче все одно и то ж?

                В каких неназываемых шалманах
                Ты бродишь, пьяная, почти что без трусов?
                В каких непродыхаемых кальянах
                Клубишься ты, как завитки усов?

                На что ты, дрянь, себя-то разменяла?
                Зачем ты опорочила себя?..
                Зачем сплетаешь ноги с кем попало
                И погибаешь в блуде почем зря?

                - Ах, милый мой, я с теми, кто достоин,
                Неважно, кто они и как они живут.
                Я с тем, кто слова беззаветный воин...
                А блуд?.. Ну, епта, нравится мне блуд!!!

                Горделиво встала, топнула ногою:
                "Если хочешь сала, путайся с другою!"
                Овощи и фрукты, йогурты-компоты!
                Если же мне друг ты, - шпроты, шпроты, шпроты!

                Синие ботинки, алая юбчонка.
                Ты болела ль свинкой, дерзкая девчонка?
                Ах, еще не тем я, милый мой, болела.
                Шелестят деревья, сойка околела.

                Да и ты, касатик, что-то стал нестойкий -
                Ходишь automatic с дружеской попойки.
                Друг ты мой упавший, свин закабанелый,
                Я тебя не старше, вот такое дело.

                Горе ты луковое от моего лукавого ума!
                Сели во Внуково. В Москве - зима.

                Время неровное - то замрет, то поскачет.
                Я, вроде, скромная. Это многое значит.

                В окнах - прохожие. Каждый сам по себе.
                Мы раньше тоже. А нынче - нет.

          Я вышла из растительных садов
          И полем яровым пошла на север,
          И ветер спутал путь моих следов,
          И распрямился на меже лукавый клевер.

          Парообразно трое облаков
          Висели, мне дорогу оттеняя.
          Я повстречала умных дураков,
          И смысл тогда сказал мне: "Да фигня я!"

          А жизнь пройти не полипропилен,
          Ведь сто цветов не внутырь расцветают.
          А почвы слой не зноем раскален,
          И льды снегов не столь солярно тают.

          И если кто захочет, то нельзя -
          Куда уж здесь, когда такое дело!
          Я по холму иду, слегка скользя,
          И радую шагающее тело

          То запахами лета и души,
          То видами родного дикополья...
          Костра любви, любимый, не туши,
          Не улетай, мой друг, проворной молью!

          Как много в этом чувстве не сплелось,
          А распрямилось, господи-исусе!
          В лесах густых ревет романтик-лось,
          Но лоси не в моем, ребята, вкусе.

          Кончаю. Боже, страшно перечесть:
          Я ж интернету тайное вверяю,
          И мне порукой авторская честь,
          В которой я дыру проковыряю.

                     Я снова с вами, милые мои,
                     Моя судьба дала еще кружочек,
                     И тают восхитительные дни,
                     Которые дарил мне мой дружочек.

                     Мы возжигали яркие огни,
                     Бросаясь в омут чувств, как молодые.
                     Цветы его... Как много значили они,
                     И значат много для меня поныне.

                     Минута превращалася в века!
                     Скрипел диван, торнадо чувств расшатан,
                     Но я вернулась в прежние брега -
                     Как Бэлла возвращается к Крондштадту...

                     Что вижу я, остались ли со мной
                     Мои друзья, подруги, вши и глисты?
                     Или порос бурьяном холмик мой,
                     И отплевались гневно скандалисты?

                     С кем я спою, красива и вольна?
                     Неужто я осталася одна?

                     Я встретила сегодня мужика...
                     Девчата, март! Мне некогда! Пока!!!

                           Я - фея Winx, идущая тропой,
                           Таящей сотни каверз и ловушек.
                           И под моей магической стопой
                           Хрустит трава и косточки старушек.

                           Я - Муза на высоких каблуках,
                           Стоящая на крыше небоскреба.
                           И я держу кристалл в своих руках,
                           И слово правды мне ласкает небо.

                           Я вызываю тьму на смертный бой,
                           В моей душе - добро и покаянье.
                           Мне Эрос напевает "Piu che puoi",
                           Мне Аполлон Майков стучит в сознанье.

                           Из дерзких поэтических глубин
                           Жак Ив Кусто мне шлет свои бонжуры.
                           Из мощных и эпических турбин
                           Летят слова, минуты, абажуры.

                           Ходульный слон шагает из Дали,
                           Играет Босх, рисует Шостакович.
                           Мой бот застрял на ласковой мели,
                           А я смотрю в глаза своих чудовищ.

                           В них - отраженья лет за дымкой дней,
                           В них - блики смерти вертятся вслепую,
                           В них - руны судеб, в частности, моей.
                           Я - фея Winx, идущая меж струек.

                              У поэта залип Caps Lock,
                              И СТИХИ ЕГО СТАЛИ ЗНАЧИТЕЛЬНЕЙ.
                              ПОСМОТРЕЛ НА ПОЭТА БОГ
                              И ЗАПЛАКАЛ, СКОРБЯ О ДУШЕ.

                              В МИРЕ СТОЛЬКО ДОБРА И ЗЛА,
                              В ЖИЗНИ СТОЛЬКО ПРОСТОГО, НО ГЛАВНОГО,
                              ЧТО ВЫ...БЫВАТЬСЯ В СТИХАХ -
                              СМЕРТНЫЙ ГРЕХ, СЛОВНО УБИЙСТВО ЧЕЛОВЕКА
                              в себе.

                           Крыса кушала буханку,
                           Милый трепетный зверек.
                           Я лечила йодом ранку,
                           Ты оттуда гвоздь извлек.

                           Ах, чердак, романтик старый!
                           Здесь какашки голубей,
                           Трубы, шмотки тети Сары,
                           Просто сказка, хоть убей!

                           Здесь застыла пыль в лучах.
                           Здесь какой-то бомж зачах.


                           Пакля, сопли стекловаты,
                           Первый нежный поцелуй.
                           Мы ни в чем не виноваты...
                           Спрячь скорее, не балуй!

                           Нет, не здесь! Тут вонь и грязно,
                           Мой стремительный Атос!
                           Здесь удушливо, заразно!
                           Ты слыхал про орнитоз?

                           Нет, не слышишь ты меня...
                           Здравствуй, взрослая жизня!

                      Тот, кто водит моей рукой,
                      Ну, зачем я тебе? На кой?
                      Где там врач-наркоман с клюкой,
                      Разобраться, кто ты такой...

                      Я твой метод, а ты не мой.
                      Я болтаю, а ты немой.
                      Наследила, а ты помой.
                      Я прекинусь, а ты отпой.

                      Из-под каждого нового "я"
                      Ухмыляется рожа твоя.
                      Так зачем же ты создал меня?
                      И зачем в этой строчечке "ня!"?

                      Абсурдины фактически нет.
                      Абсурдина = интернет.
                      Единицы, нули, коннект.
                      Copy, paste, cut, forward, redirect.

                      Вы видали The Real Maccoy?
                      Я-то нет, видел тот, другой,
                      Тот, кто водит моей рукой...
                      Ну, зачем я ему? На кой?

                              Он самый сексуальный из мужчин,
                              И ясный взгляд его совсем-совсем не мутен,
                              Для долгих представлений нет причин,
                              Встречай, народ, - Владим Владимыч Путин!

                              Спокоен он и бодр, невозмутим.
                              И прям, и гибок, вылитый шпицрутен.
                              Он, словно Скотти Пиппен из Dream Team,
                              Наш дорогой Владим Владимыч Путин!

                              Стихи мои... - какой подхалимаж?! -
                              Идут от сердца, искренни до жути.
                              Пускай живет и верховодит наш
                              Заступничек Владим Владимыч Путин!

                              Пусть олигархов строит он скорей,
                              Работая во властном институте.
                              Ручной режим - не дикий. Будь бодрей,
                              Смелей, мудрей, Владим Владимыч Путин!

                              К властям доверья у народа нет,
                              Чиновники - ну, прямо плут на плуте.
                              Внедряй скорей в колхозах интернет,
                              Глонасс внедряй, Владим Владимыч Путин!

                              Пускай тебе помогут, обогрев,
                              Плечо подставят милые соседи,
                              Такие, как голубчик Герман Греф,
                              Как Дмитрий Анатольевич Медведев!

                              И пусть Россия крепкая живет,
                              Красивая и милая по сути,
                              И пусть ее вперед всегда ведет
                              Ворвавшийся в стихо печник Пафнутий!

                              Вот я стою и мою посуду.
                              И завтра буду.
                              И послезавтра буду.

                              Мне кажется, жизнь - карусель с центифугой.
                              Болтала с подругой.
                              Болтаю с подругой.

                              И буду, и буду, и буду болтать.
                              А счетчик мотает и будет мотать.

                              Тарифы, Каифы, паи, Тенерифы,
                              Порочные связи, подводные рифы,
                              Гитарные риффы, голодные грифы,
                              А годы проходят, все лучшие годы,
                              И старые морды выходят из моды...

                              Я вижу в твоем кабинете тома,
                              Которые трогал, возможно, Дюма.
                              Я слышу по радио звуки рояля,
                              На коем МоцАрт и Сальери играли.

                              И вот я уйду, разобьется посуда,
                              С подругой болтать на том свете не буду.
                              Исчезнут тарифы, паи, Тенерифы
                              И снимут с досье все секретные грифы,
                              Но книги останутся, звуки и холст,
                              На коем купец и ни худ, и ни толст.

                              И хочется бросить бессмысленный быт.
                              Мигает курсор. Новый файлик открыт.

                      Сегодня солнце и капель,
                      И ветер с юга носит в крыльях
                      Предчувствие весны.
                      Старушка, словно знак вопроса,
                      Всегда склоненная к земле,
                      Сегодня телом - восклицает.

                      Улыбки прячутся в глазах 
                      И брызжут радугой внезапно!
                      Девчонки, шапочки стянув,
                      Трясут прическами беспечно.
                      Родные, рано!
                      Пусть их, пусть...

                      Мой одинокий снеговик...
                      Мой часовой зимы суровой...
                      Сегодня ты почуял смерть.

                      Вот сердце - маленький снежок -
                      Я из груди твоей достала.
                      И в морозилку положу.

                      Ты будешь жить!
                      До новой встречи.

                  Я ходила по заброшенным разделам
                 (Между делом)
                  И на старые разделы я глядела
                 (Так хотела).

                  Мертвых душ давно забытые терзанья
                 (Песнь Тарзанья)
                  И давным-давно отсохшие желанья
                 (Причитанья).

                  Нет энергии в тех строчках с запятыми,
                  И поныне
                  Те дома стоят пустыми-препустыми
                 (Имя, имя!),

                  Но тревожить эти вирши я не стану
                 (Соли, раны),
                  Ведь бессмысленность ясна даже барану
                 (С барабаном).

                  Если жизни нет в стихах своей особой 
                 (Роды в гробе),
                  То лишь автор симулирует. (Хвороба
                  Жизни вроде).

                  И лишь редкий крест да серый снег на стихо-сне.
                  Литургия летаргической весне.

                                   Пир литературы

                      Русские писаки
                      Кушали бигмаки.

                      А поэты-латыши
                      Уплетали беляши.

                      Драматурги-украинцы
                      Приносили всем гостинцы:

                      Сало вкусное, копчёное, нажористое!

                      Приходил беллетрист из Бердичева,
                      Приносил он мешок корма птичего.

                      А за ним либреттисты-узбеки -
                      Шаурму, бастурму, чебуреки.

                      Прибегал публицист из Находки,
                      Проставлялся пузыриком водки.

                      Только критик печально ходил.
                      Он один и не ел, и не пил,
                      Злобу черную тайно копил,
                      Словно страшный и злой крокодил.

                      Почему же он не пировал? -
                      Эту гниду никто не позвал!

           Защитник, защитник! На страже страны
           Стоишь ты, ее бережа от войны.
           Ты сокол небесный и танковый слон,
           Касатка морей и полей ты бизон!

           В руке ты сжимаешь родной АКМ,
           Который тебе стал практически всем:
           И другом, и братом, надежной женой,
           И в этом нет мысли какой-то иной,

           Чем просто надежда, надежность и долг.
           И к нам не пролезет какой-то там волк.
           И гриф не проскочет, и спрут не нырнет.
           И раненный в руку Чапаев плывет...

           Защитник страны! Ты опора ее,
           Тебя не сломает все вражье зверье!
           Лишь мебельных дел непутевый министр
           В твоем разрушениии сказочно быстр.