Господи, когда же это было? Когда я в первый раз увидел своих внуков? Ну да, 10 июня 2007 года, вечером. А утром мы ещё в Вашингтоне торчали.
Выходя из отеля, помахал на прощание ручкой вечно юной Мэрилин: «Мне без тебя тоже грустно будет...» А пока валет на паркинг за машиной мотался, я «кроссворд» себе нашёл, задумчиво разглядывая здание напротив гостиницы. Скорее даже не здание (что я, многоэтажек офисных не видел?!), а монумент перед ним: посереди роскошной клумбы — стела метров десяти высотой, а по ней — сверху вниз — пять символов высотой с человеческий рост каждый: «2100М». Ага, думаю, «М», не иначе как, «миленниум» означает. Однако миленниум мы по ошибке встречали в 2000 году, а здесь — «2100». «Сто лет миленниуму»? Дык, дожить бы ещё надо...
Прикиньте, заглянул мужик, на минуточку, из Магадана в Вашингтон и в полукилометре от Белого дома башкой заморачивается... А ведь пытливо-упрямая хохлацкая натура не унимается, ясности требует. Стою, охреневаю помаленьку с утра. Хоть не уезжай, пока кроссвордик не разгадаешь! Эге ж! «Кроссворд»... «Кросс...» — пересечение, по-нашему. Офис-то — на перекрёстке! Взгляд переполз на близлежащий фонарный столб с указателями улиц: «21 st. NW» и «M st. NW»! И всё, как в решённом кроссворде, сразу же стало на свои места: в традиционной адресной нотации американских мегаполисов «2100М» означало: первый дом от пересечения улиц «21»-й и «М». И ведь пришло же кому-то в голову так адресную «табличку» оформить!
В общем, покатили в обратную дорогу в приподнятом настроении: и погостевали неплохо, и с заморочками разобрались, да и просто уже не терпелось внучат к сердцу прижать. «Максимка», путь домой учуяв, из столицы безо всякого GPS уверенно выскочила и понесла по знакомым уже хай- и фривеям с удвоенной энергией.
230 миль по 95-й дороге проскочили — и глазом моргнуть не успели. Нью-Йорк прошли ходом, в правом окошке помаячили недолго громадины Манхэттена за Гудзоном, а потом и сам Хадсон промелькнул под мостом имени президента Джорджа Вашингтона. Любителям картографии, кстати, напомню, что если город Вашингтон, находясь на атлантическом побережье, расположен весьма далеко от одноимённого штата, находящегося как раз на побережье тихоокеанском, то у Нью-Йорков — как у города, так и у штата — в этом плане, всё в порядке: Нью-Йорк — таки столица Нью-Йорка
1, в отличие от Вашингтона, в котором столицей является Сиэтл, в то время как другой Вашингтон является столицей Колумбии, но не той, где административный центр — Богота, а той, которая — федеральный округ; таким образом, нью-йоркский мост Вашингтона имеет к своим американским «однофамильцам» весьма опосредованное отношение, а к колумбийскому городу Богота — вообще никакого. Доходчиво излагаю? Но даже при всей указанной географической «уместности» мегаполис Нью-Йорк, как бы стесняясь своей громадности, забился на острова в самом нижнем уголке собственного столь же немаленького штата, в результате чего мы, выскочив из штата Нью-Джерси и захватив лишь кусочек нью-йоркского района — Бронкса, через десяток-другой миль оказались в следующем штате — Коннектикуте, янки из которого, по заверению Самюэля Клеменса по прозвищу «Марк Твен», служил при дворе короля Артура. Однако, мне Коннектикут представляется более важным тем, что именно здесь, в городке Стэмфорд (убедительная просьба, не путать со Стэнфордом, где университет) родился мой первый внук — Ванька.
Так как же было проехать мимо?!
Завернули к дому, где жили детишки во времена олежкиной работы в Нью-Йорке. Останавливаться не стали, поскольку на крылечке маячил чернокожий привратник, который, со слов Олега, «нас не любил», а потому пользовался в этом смысле полной взаимностью. А так — балкон на втором этаже — всё тот же, вещички на нём, правда, чужие...
А потом постояли у чудн
ого модернистского храма, выстроенного в виде огромной рыбы: крытые черепицей стены и крыша — словно в чешуе. К храму, как положено, «прилагалась» и «колокольня» — MAGUIRE MEMORIAL TOWER — тоже, разумеется, в стиле модерн: крутая и тонкая, как кость от той же «рыбы», пирамида из четырёх бетонных пилонов. Как говорит Олежка, колокола на «колокольне» как раз отсутствуют, зато установлены довольно мощные динамики, которые в положенное время «гонят» музыку — от классической до рока. К сожалению в этот раз сей глас общения с богом нам услышать не удалось. Только подивился я опять (опять, опять и опять!) чистоте и ухоженности вокруг: газоны — свежестриженные, клумбы благоухают и глаз радуют, асфальтик — всю б жизнь по такому катался, хотя и тротуар имеется... Народищу было — аж мы с Олегом вдвоём, день — рабочий, служб церковных, судя по всему, и с утра не было, и к вечеру не предвиделось. Так для кого, спрашивается, весь этот порядок?! А так, просто, чтобы душе редкого прохожего-проезжего приятно было...
2
...До дому оставалось каких-то миль двести-двести пятьдесят, и я принялся канючить у ребёнка «дать порулить». Видать, только для того, чтобы папик отстал, Олег согласился. Я бодренько перебрался на водительское сидение, непривычно ощутив под ногой три педали вместо обычных двух и странную жлыгу под правой рукой, где, по магаданской логике вещей, находится ручка открывания двери. Так более того, эту «жлыгу» приходилось время от времени дёргать туда-сюда, и я с ужасом ловил себя на мысли, что вот-вот — и катапультируюсь в распахнувшуюся дверцу. Однако, тронул с места вполне уверенно — видать, приобретённые «москвичёвские» навыки пропить невозможно. И тут же налетел на косяк замечаний Олега: мол, и попутки не пропускаешь при выезде на полосу, и жёлтую линию пересечь норовишь, и вооще, мож, в России ты и «водила», а здесь — так просто — ...удила, кыш из-за баранки! Но верст полста — по-ихнему — я всё же «отмахал» со средней скоростью миль сорок в час и теперь любому колымскому шпаку могу эдак с ленцой сказать: «А вот когда я водил авто по американским дорогам...»
Едва зацепив правым крылом штат Род Айленд, въехали в Массачусетс. Посещение Технологического института в наши планы не входило, а потому и в Бостон заглядывать смысла не было — «Максимка» весело катила нас по Новой Англии напрямки к Нью-Хемпширу или, как его ещё называют сами американцы,— «Гранитному штату». Где-то впереди высились Белые горы, воздух заметно поостыл, а сама природа за окном всё более напоминала холмы и взгорки Восточной Украины.
Как ни готовился я к этому моменту, как ни ждал его, а слова Олежки: «Ну вот и Нэшуа...», — прозвучали неожиданно. Как — Нэшуа? Где — Нэшуа? Дык, вот же... Среди деревьев замелькали домики, там — заправка, тут — лавка какая-то или ресторанчик, вон и офисы редкие пошли — типичный американский провинциальный городок. М-да... По числу жителей — почти вровень с Магаданом, а по площади — учитывая «одноэтажную» (а точнее, двух-, трёхэтажную) Америку и привольность рельефа, — раза в четыре поболее. Самолётики в небесах друг за другом порхают — аэродром практически в городской черте. И ...ни черта не видно! Группка зданий, паркинг, лесок, группка зданий, речушка, другой лесок.
Если кто в гости к ребяткам соберётся, не забудьте: у поворота на Глен-драйв — беленький аккуратный заборчик — мимо не прогадаете. Ну, дом-то я издаля признал — по олежкиным снимкам и аэрофотосъёмке из интернета.
Сына кнопку на брелоке загодя даванул, и на гараже створка ворот вверх поехала, своих признав. Из гаража — дверь застеклённая на бэк-ярд выходит, и вижу я сквозь стекло...
И откуда тот комок горло передавил? Машенька Янку на руках держит, а Ванька вперёд бежит — с папкой четыре дня не виделся. Деда бородатого стороной огибает. Да только дед изловчился, хвать огольца ...и всё.
Стою, Ваньку к себе прижимаю. Вроде, радоваться надо, а тут ком... И глаза на мокром месте. Совсем старичок сентиментальным стал, тонкослёзым... Ну, ахи-охи пошли, Машеньку расцеловал, Яночку. Внуки поглядывают настороженно, но и не дичатся особенно. Ах вы, золотые мои!
Под жильё мне на втором этаже отдельный кабинет (в буквальном, между прочим, смысле) отвели, установив в нём здоровенную надувную кровать. Памятуя московский прецедент, я прикинул расстояние до гаража, ширину дверных проёмов и крутизну ступенек: по первому параметру Нэшуа Москве фитиля вставлял, по второму и третьему, однозначно, проигрывал. Но оказалось, что предмет для беспокойства отсутствует, поскольку насос на американских обычных 110 вольт в кабинете как раз присутствовал.
Схематично ознакомив гостя с необходимой домашней инфраструктурой, усадили то ли обедать, то ли ужинать — короче, веч
еряти. Машенька, понятное дело, для свёкра расстаралась, да так, что выставленный Олегом «по случаю» пузырёк «Три гички» (по числу изображённых на «обложке» оливок) устаканился насухо. А пузырёк — ничего так — литра на полтора-два, в общем, славный такой фанфурик. Да и водовка — не чета нашему «сучку». Либо на Западе с химическим катализом дела совсем паршиво обстоят, либо с горбылём напряжёнка, но, похоже, что водочный спирт они таки из пшеницы добывают, причём, как теперь принято хвастаться, «методом первого отжима». И до чего же умные люди отсоветовали мне в Штаты нашу водку везти — мол, это, как в Тулу со своим самоваром — я в том ещё не раз убеждался.
День-ночь — сутки прочь. «Утро красит нежным цветом стены древнего...» Кхе-кхе, спокойно, Сигизмунд, а то ведь окружающие могут и неверно истолковать твой вокальный порыв. А куда денешься, если утро и вправду нежное, и солнышко на подъёме, а стены дома по колеру вполне соответствуют такому далёкому отсюда «древнему Кремлю»?! Ах, до чего ж восхитительно: «по голому торсу», как говорили у нас в стройбате, выскочить босиком на деревянный настил бэк-ярдовского дека, навалиться спиной на прохладный с ночи пластик дачного кресла и закурить московскую «Яву», пуская струйки дыма к поднебесным кронам сосен! Полный балдебон! И тишина... Во истину — райское местечко. А ведь американцы эту мысль пораньше моего уловили — на адресок-то «местечка» обратили внимание? — Глен-д
РАЙв, между прочим.
...В доме обнаруживается движение — Машенька уже на кухне хлопочет, Олег в столовке над ноутбуком пасы невероятные выделывает, утреннюю почту обрабатывает: письмо — сюда, письмо — туда, письмо — сюда, письмо — туда... «Ах, тройка, птица-тройка...» Если бы, допустим, Александр Сергеевич в своё время писал бы столько же писем Наталье Николаевне, замучилась бы ты, милая, летать между Питером и Москвой, а сам поэт хрен бы когда до необратимо-фатальной Чёрной Речки добрался. Оно и понятно: тут — не Питер, тут работать надо. ...«И рассказать бы Гоголю про нашу жизнь убогую, ей Богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы...» Точно, не поверил бы, сопоставь он свою «птицу-тройку» с нашим е-мэйлом!
Машенька подсовывает Олегу под руку завтрак: пару листиков салата и одну редиску. Солонка отдыхает в стороне до моего прихода. Сливки в кофе — капелькой с кончика ножа. Сахар не рассматривается в принципе. По маслу создаётся впечатление, что Олег с большей охотой накатит стаканчик «шелловского» SAE 40W10, чем намажет на корочку кусманчик сливочного. Да и сам хлеб, похоже, в доме лишь по причине «варяжского гостя» появился. Укатайка — да и только!
Вообще, обхохочешься с этих американцев: одних — от неумеренной любви к поп-корну, чипсам и прочим фаст-фудам — разносит по горизонтали до размеров среднелитражного кара, другие же обходятся нерегулярным пощипыванием травки на лужайках бэк-ярдов, после чего, побрякивая костьми, могут отправиться в джим
3, дабы спалить излишние, с их точки зрения, калории. Постепенно эта категория граждан проходит полный курс дематериализации и начинает время от времени попугивать домашних, то внезапно появляясь из-за швабры, то закатываясь в щель между половицами. Мой ребёнок — как раз из их числа (сам видел, как он сенокосилкой траву за домом валил — не иначе, на зиму заготавливал).
Отцовские уколы, подколы и приколы Олежка попросту игнорирует, а когда достаю уж больно сильно, сдержанно-сурово, словно душевно-нездоровому, описывает исключительную пользительность потребления соевых сосисок, запечённых с луком-шалотом в окружении отваренной без соли стручковой фасоли. Уже выходя из дому, Олег убедительно просит Машеньку ещё бдительнее относиться к наличию нехорошей, неполезной буквы «Е» на баночках с арахисовым кремом. О-кей, о-кей, знаем, помним: Е128, Е216, Е217...
4
Сын уезжает на работу, а мы с Машкой наперегонки мчимся в столовую, намазываем добрые ломти хлеба толстым-толстым слоем масла, разводим кофе сливками один-к-одному и предупредительно передаём друг-другу полную, как жизнь, сахарницу.
А вот и внуки проснулись. Их босые лапки топочут по коридору над головой, на лестнице узнаваемо скрипит какая-то ступенька. (Разглядывая крутую, связывающую два этажа лестницу, я наконец-то понял, почему так и не увидел в Америке ни одного шатающегося пьяного: ведь если кругом в домах
такие лестницы, то, должно быть, и все алкаши уже давным-давно попереломали себе шеи, а если кому и посчастливилось выжить, то до конца своих дней остался он прикованным к инвалидной коляске. А чем иначе объяснишь такое количество зарезервированных для инвалидов мест на парковках, «присаживающихся» перед колясочниками автобусов да и просто — фактическое их наличие на улицах, в музеях и казино? По отсутствию всей этой атрибутики в России можно предположить, что либо россияне меньше пьют, либо у нас лестницы поположе строят. В первое верится с трудом...)
Ванечка спускается по ступеням осанисто и вальяжно, не
держась, а именно
придерживаясь за поручень (хотя в другой раз может и кубарем слететь). А на Янку без умиления и смотреть невозможно. В свои полтора года она с одинаковым успехом пользуется и двух-, и четырёхопорным передвижением. Для неё ступеньки высоковаты, поэтому приходится задействовать руки и коленки одновременно. Структура движения сложная: на краю верхней площадки Янка разворачивается к лестнице спиной и, складываясь пополам, достаёт ладошками пол (дед помрёт, а не повторит это упражнение!). Приседая на левую ножку, правой соскальзывает со ступеньки и нашаривает следующую приступочку, а нашарив, опускается на неё коленкой, переносит вес и убирает с верхней ступени левую ногу. Самое трудное пройдено, теперь руки служат надёжной опорой, а относительная высота центра тяжести стала гораздо ближе к лесенке. Опять заскользила вниз правая ножка, следом — левая, а затем перебираются ниже и ручонки. В течение всего процесса попка служит чутким балансиром, изумительно выдерживая курс, крен и тангаж остальных частей тела. Интересно, что как вверх, так и вниз по лестнице Янка движется практически с одинаковой скоростью.
В детском обеденном уголке на кухне внуков рассаживают по персональным креслицам и надёжно фиксируют пристёгивающимися столиками.
Для Яночки основной продукт питания — молоко, и выпить его она может немерено. Во всяком случае, пара трёхлитровых фляндеров в холодильнике содержится постоянно. Молоко наливают в 200-граммовую бутылочку с соском и на десять секунд отправляют в микроволновку. Янка из своего уголка внимательно следит за всей процедурой, а когда получает бутылёк в ручки, впивается в него с такой силой и скоростью, что любому становится ясно — в последний раз ребёнок получал пищу пару суток назад. Не переводя дыхания, Янка высасывает из пузырька за раз граммов пятьдесят, после чего кухню оглашает вздох, переходящий в стон. Все слышали, как кричит на корте Шарапова? Так вот, когда Янка сосёт молоко, Шарапова отдыхает! («Э-эх, Шарапова...» — посожалел бы Глеб Жеглов). Видимо, исключительно из эстетических соображений последнее молоко объёмом с чайную ложку Янка не досасывает. И если вовремя бутылёк у неё не умыкнуть, это молоко приходится вытирать и с ребёнка, и со стола, и с пола, и с чего там ещё, докуда могли дотянуться маленькие ручки.
А из Ваньки едок — никакой, весь в папаню. С куском за щекой устремляет взгляд в пространство, надолго задумываясь. Если я сажусь напротив, смотрит сквозь меня и, несомненно, что-то видит. Мамкины изыски либо благосклонно принимает, либо однозначно отвергает, и тогда хоть лошадкой кругом скачи, хоть чёртом лысым — парень крошки не проглотит. Бананы любит,
но... только целые — надломленный банан им за продукт питания не признаётся. Как-то довёл детсадовскую воспиталку до лёгкой истерики — та всё не могла в толк взять, почему ребёнок, только что выпрашивавший банан и получивший его, ударился в рёв, категорически отказавшись хотя бы надкусить отломившийся при чистке кусочек. Ванька, как мог, на чистом русском попытался объяснить непонятливой тёте, что сломанный банан бананом вовсе не считается, а тётя, в свою очередь, тихо фигела «с этих русских». Тихо — потому, что, в отличие от наших нянек, заклеивающих грудничкам рты лейкопластырем, американские воспиталки на ребёнка даже глянуть косо права не имеют.
И раз уж зашла речь о детском садике, то —
лирическое отступление ?6 — о тех, кто имеет право сказать: «за детство счастливое наше — спасибо, родная страна!».
Мне, лично, на детство грех жаловаться, хотя нас у мамки четверо огольцов было. Только братикам моим — Юрчику и Лёнчику пришлось с младых ногтей в военную годину горюшка хлебнуть полной мерой. А братик Минька и, тем более, я — спасибо советской власти — ничего, нормально росли. Были у нас и садики, и пионерские лагеря, и на улице кроме соседских пацанов на нас никто особо не «наезжал» (если не шкодили, естественно). Но фокус в том, что времена меняются, а с ними меняется и отношение к детишкам, причём
у нас — не в лучшую сторону. Читать политинформацию не буду — вы её не хуже моего знаете, а расскажу лучше, что я увидел
у них.
Вот чем мне американцы нравятся — они «по жизни» правильные выводы делают: показалось им вдруг, что страна скудна территориями, так быстренько и Дикий Запад освоили, и «под шум волны» Техас к себе притянули, заодно с Алясочкой и прочими Гавайями (это я к тому, что
у нас, затерев до полной неприличности обороненную где-то Михайлой Ломоносовым фразу о богатстве России, «прирастающем Сибирью», тем же Штатам отдали кусок присибирского океанского шельфа со всей «движимостью» и «недвижимостью»); когда громады Манхэттена начали скрываться за горами мусора, взяли в руки лопаты и мётлы и за полвека вычистили авгиевы конюшни до ослепительного блеска, а стоило им осознать, что ублюдки, насилующие и убивающие детишек, представляют реальную угрозу национальной безопасности, так вполне адекватными мерами объяснили уродам, что деток трогать — себе дороже. При этом электрический стул не показался им самым недемократичным предметом мебели.
Помните, как насмешила нас «мировая общественность», взволновавшаяся по поводу невинного путинского поцелуя в животик мальчонки из толпы? Ага, «смешно, да не до смеха», как говорил Высоцкий. Это ж, если подчиняясь извечному российскому верноподданичеству, все последующие чины: от премьера до мэра заштатного районного городка начнут окружающих пацанов в животы да попки слюняво челомкать, то вскорости игры Билла с Моникой нам образцом невинности покажутся
5...
В столичной сутолоке Вашингтона натолкнулся я на какого-то поотставшего от своей экскурсионной группки пацана. Пацан споткнулся, а я обычным — по
нашим меркам — чисто автоматическим движением подхватил его под локотки, не давая упасть. Тут же рядом возник Олег и более чем серьёзно предупредил: «Ты, бать, того... больше так не делай. Прикоснувшись к чужому ребёнку, рискуешь крупные неприятности заполучить». Чуть позже, сидя на скамеечке неподалёку от Капитолия, увидел я очаровательную сценку: темнокожая мамаша толкала перед собой целый поезд детских колясок. Я вскинул, было, фотоаппарат, но и тут Олежка предостерегающе остановил: «Не ст
оит,
не принято здесь посторонних фотографировать, тем более — детей».
И точно —
не принято. Уже позже, в Нэшуа, заехали мы с Янкой и Машенькой в детский садик за Ванечкой. Снаружи здание снимай, хоть заснимайся, а внутри нам пришлось специально испрашивать разрешения, чтобы вчетвером сфотографироваться на фоне стены в помещении группы — даже при том, что никто из чужих детей в кадр не попадал.
Да и другие меры безопасности в садике были серьёзными, хотя, наверное, самим американцам они вряд ли представлялись чем-то особенным. Ну, скажем, через центральный вход посетители для начала попадают в своеобразный застеклённый «предбанник», а в другие помещения смогут пройти, только после того, как их «идентифицируют» и откроют изнутри постоянно запертый замок. Сдавая дитятку под надзор воспитателей, родитель производит запись в журнал. Вторую запись он делает, когда забирает ребёнка домой. И если иное в журнале специально не оговаривается, то забрать дитя из садика никто из прочих друзей-родственников не сможет. Машенькой я был представлен воспиталкам как «дедушка Айвена». И при следующей встрече они уже весело лопотали: «де-дюч-ка, де-дюч-ка...» Весело-то — весело, но если бы я надумал забрать Ванечку самостоятельно, даже будь о том соответствующая запись в журнале, мне пришлось бы предъявить свой паспорт и долго являться объектом пристального сличения паспорта с натурой всё теми же «весёленькими» тётечками
6.
Количество воспитателей, приходящееся «на душу детсадовского населения», может только вызвать зависть российских педагогов. У каждой возрастной группы — своя площадка для прогулок со стандартным набором безопасных пластиковых домиков, горок, тренажёров. Детки не перемешиваются, все на виду, а значит — ситуация под постоянным контролем.
В самый разгар лета меня удивило и порадовало количество организованных групп детей в музеях и на всяких прочих экскурсиях, в то время как праздно шатающихся безнадзорных шалопаев я, пожалуй, не встречал.
В целях безопасности запрещено оставлять детей без надзора в автомобилях, даже если вам всего лишь надо выйти на минутку у банкомата. Максимальным приоритетом на дорогах пользуются жёлтые школьные автобусы, требования к остальным водителям по отношению к школьному транспорту — максимально жёсткие: не обгонять, не приближаться и т. д. и т. п.
7
В городках типа Нэшуа почти нет тротуаров — а кому они нужны, если подавляющая часть населения передвигается на автомобилях? Тем не менее, прогуливаясь неподалёку от дома, мощёный тротуар я всё же обнаружил. Учитывая сравнительную редкость сего элемента местного пейзажа, на нём был установлен яркий жёлтый знак с изображением двух ребятишек: «SAFE ROUTES TO SCHOOL» — «Безопасный маршрут следования в школу». Кстати, рядышком перед въездом на другую улицу стоял ещё один знак с надписью, гласившей нечто, типа: «ЧУЖИЕ ЗДЕСЬ НЕ ХОДЯТ! При появлении посторонних жители могут обратиться в полицию». Вот так. И пакостить не шибко захочется.
Так что, если бы ещё и не отморозки, время от времени расстреливающие одноклассников из папенькиных «кольтов», за американских детишек можно было бы и вовсе не волноваться — «родная страна» их в обиду не даст
8.
* * *
Примечания
1
Столица штата Нью-Йорк — таки городок Олбани :-). — (примеч. Олега).
2
Вскоре по моему возвращению в Магадане провели конференцию МАГ (Международной Ассоциации городов СНГ). Ждали маговского председателя — Лужкова, да у него дела, видать, поважнее нашлись. Но худо-бедно, а город к приезду высоких делегаций подчистили, подкрасили, по пути следования машин асфальт положили. На перилах моста через Магаданку приказал наш мэр кашпо развесить с нехитрыми колымскими цветочками. Недели не провисели — утром, топая на стоянку за «Хорьком», увидел я те цветочки, разбросанными по всему мосту с землёю вместе. Ведь не лень было уродам средь ночи «прополкой» заниматься... Делегации вскорости уехали (водки попили, рыбкой-икоркой закусили — чего ещё тут делать?!), а я в тот же день на огород отправился. Ехал, как водится, по Транспортной, по которой все тяжёлые машины из порта следуют. Гляжу, и здесь асфальт кладут. Слой — в два раза мизинца тоньше. Волны как были, так и остались, только ямки притрусили. И ведь не достучаться к мэру...
3
gym — англ., разг.; сокр. от gymnasium — гимнастический зал
4
Между прочим, как утверждает «АиФ» (№ 47, 2007 г.), существует особый тип психического расстройства — орторексия — одержимость здоровым питанием и здоровым образом жизни. Газетка пишет: «Страдают от него (заболевания. — А. Г.) не только сам стремящийся к идеалу, но и его близкие, которых пытаются активно вовлечь в процесс и клеймят за непонимание. Об орторексии впервые заговорили лет 10 назад в Америке, где за своим здоровьем принято следить более тщательно, чем в России...». Надеюсь, Олежка к орторексикоманам не относится.
5
К слову: «Решил Билл Монику удочерить, но тут Хиллари возмутилась: "Зачем нам в семье лишний рот?"»
6
Даже не так. Во-первых, нам с Машей пришлось бы звонить, потому что тебя нет в поддерживаемом детсадом списке людей, авторизованных нами для того, чтобы забирать наших бандитов. Во-вторых — будешь смеяться — нужен пароль. Не знаешь пароля? Ну тогда обпоказывайся паспортов хоть всему детсадовскому персоналу — все-равно детишек не отдадут.
А в родильных отделениях госпиталей на ногу новорожденной детке вешают замочек. Если его кто-то попытается вынести до того, как замочек будет снят при выписке мамой и папой, то сработает сигнализация. Впрочем, по слухам, это и в российских роддомах теперь практикуется. — (примеч. Олега).
7
Главное требование состоит в том, что, когда автобус высаживает или принимает детей, мимо него вообще нельзя проезжать ни по той же, ни по встречной полосе. Нужно стоять и ждать, пока водитель автобуса выключит мигающие красные огоньки, которые и означают: стоять и ждать. — (примеч. Олега).
8
Для сравнения: «Девять крупнейших российских каналов отказались разместить в своём телеэфире социальный рекламный ролик "Предотвратим насилие над нашими детьми". На трёх центральных каналах сказали, что заниматься столь несерьёзными делами ниже их достоинства... Длится реклама 15 секунд». — «АиФ», № 26, 2008 г.
