«Помни войну!» — многозначительно предостерегал адмирал русского флота Степан Осипович Макаров. Для меня, рождённого в мирное время, но прошедшего суровую школу стройбата, макаровский лозунг трансформировался в более приземлённую мысль: «Позаботься о тылах». Генетический перенос информации, по заверению родственников, обеспечил Олежку суб-отцовским педантизмом, последствием которого явилось предварительное бронирование авиабилетов и гостиниц. Теперь, въезжая в каждый новый город, где предстояла ночёвка, мы продвигались по заранее полученным из Интернета адресам, обустраивались в оплаченных заранее номерах и лишь затем ударялись во все экскурсионные тяжкие с чувством надёжной обеспеченности тыла.
Интересно, как вам представляется гостиничка с названием «Saint Gregory» — «Святой Григорий», расположенная на углу каких-нибудь «M St NW» и «21th St NW» в доме номер 2033? Ну правильно, что-то такое невысокое и пасторальное, расположенное на тихой городской окраине, среди не очень аккуратно стриженных куртинок и уронивших цвет невысоких яблонек. Именно туда и вела нас самоуверенным и безапелляционным голосом «железная тётка» GPS. Вообще говоря, саму гостиничку она представляла вряд ли, а вот четыре висящих на геостационарных орбитах спутника
1 выводили на указанный Олежкой в приборчике адрес безошибочно. Так, во всяком случае, хотелось надеяться.
Но уже через несколько верст движения по городу, когда я ещё вполне безмятежно разглядывал проплывающие за стеклом «Максимы» не слишком ухоженные одноэтажные коттеджики, Олег начал подавать явные признаки беспокойства: «Не туда едем, ой, не туда...» Я же после Нью-Йорка окончательно уверовал в волшебную «етитскую» силу GPS и, прислушиваясь к бормотанию «тётки», откровенно недоумевал — чего нервничать-то? вон, какая красота и успокоенность за окном — травка зеленеет, солнышко блестит...
«Максима» несколько снизила скорость, потом поехала ещё медленнее. По тротуару нас уже пару раз обогнали пешеходы — чернокожие жители вашингтонской окраины. «Железная тётка», недовольно вякнув чего-то в последний раз, обиженно заткнулась, и похоже — надолго. Олег окончательно остановил машину и задумчиво взирал на окружающий нас пейзаж. Ситуация удивительно напоминала фильм «Особенности национальной рыбалки», когда Лёва и Кузьмич обнаружили себя за рубежом: «— А я ещё вчера почувствовал — не то что-то: чисто, аккуратно — всё не по-нашему... И ностальгия... Финляндия? Швеция? Как ты думаешь?..»
Метрах в пятидесяти перед нами дорога делала вокруг лужайки плавную дугу на 180 градусов и шла назад чуть выше — параллельным с нашим курсом. Сейчас по этой параллели нам навстречу неспешно двигалась полицейская машина, из которой, как мне показалось, с нездоровым интересом поглядывал на «Максиму» местный коп.
Как срабатывает память в разных ситуациях — тема отдельного исследования, но Олег в точности повторил слова Кузьмича: «Я думаю — уходить нам надо. Пока не поймали...» И добавил уже от себя: «Кажись, за драгдиллеров приняли, блин...»
Объяснения с вашингтонской полицией в наши планы не входили. Используя полуторастаметровый отрыв от «лунохода», «Максима» мастерски выполнила на узкой дорожке поворот оверштаг (благо, разметка позволяла) и резво покатила в обратном направлении. Но тут же вызверилась молчавшая доселе «железная тётка»: как?! куда?! вам не в ту сторону! Олег с ненавистью глянул на приборчик, снова притормозил и резко ткнул в экран пальцем. Приборчик от неожиданности пискнул и с испугу высветил набранный ранее хозяином адрес: «2033, M St NE»... Вы сейчас клавиатуру перед собой видите? Взгляните, как расположены буковки «W» и «E»? Ах, рядышком... Таким образом, вместо северо-западной (NW) части M стрит «тётка» добросовестно завела нас на указанный ей в спешке северо-восток (NE), где существовало, очевидно, строение под точно таким же номером — 2033. Полный абзац! Вот вам и буковка, одна-единственная литера, которая чуть не отправила нас на разборки в полицейский участок.
Буковку шустренько исправили, «тётка» деловито пересчитала новый маршрут и так же самоуверенно повела нас в сторону центра. Уже вскоре в просвете между домами мелькнул округлый силуэт Капитолия, а ещё через несколько минут «тётка» торжественно объявила о прибытии на место. Да, пожалуй с обликом сельской гостинички «четырёхзвёздный» «St.Gregory» вязался мало, в том числе и потому, что находился всего в нескольких сотнях метров от небезызвестной Пенсильвания-авеню, где в домишке, именуемом в народе «Белым», постоянно прописан действующий Президент Соединённых Штатов с семьёй. А ещё душу грело то, что совсем неподалёку от отеля своенравно, словно Бродвей по Манхэттену, рассекала по диагонали вашингтонские кварталы улица с родным и близким сердцу названием New Hampshire Avenue.
Валет — служка у входа (а я-то всё думал, откуда такая карта в колоде?) — отогнал «Максиму» на подземную парковку, а в лобби нас встретила восковая скульптура Мэрилин Монро, игриво прижимающая к бёдрам взметнувшееся веером от лёгкого ветерка платье. От слишком назойливых и любопытных посетителей Мэрилин отгородили бархатными канатиками — а шоб не лапали. И всё же я не удержался и сделал Мэри «козу». Олег щелкнул фотоаппаратом.
Дело близилось к полудню, рассиживать «в номерах» было некогда, и мы выбрались на уличный солнцепёк. Эге ж... Проще помучаться в поисках парковки, сидя в кондиционированном воздухе авто, чем шляться под столичным солнцем в разгаре дня. К тому же, маршрут был недалёк и недолог (Олег, разумеется, продумал его ещё в Нэшуа), да и с парковкой, в конце концов, нам повезло.
Надо отметить, что композиционно-планировочное решение центра города Вашингтона весьма своеобразно и впечатляюще: на градостроительном плане легко угадывается огромный, католических пропорций крест.
В восточном основании «креста», «обозначенном» 1-й стрит, на холме расположено здание изумительной архитектуры и пропорций — Капитолий. Общеизвестно, что в Вашингтоне не строится домов, выходящих за отметку высшей точки Капитолия, подчёркивая тем самым статус здания, где заседает парламент Соединённых Штатов. Кроме того, именно от Капитолия происходит деление улиц на те самые NW, NE, SE и SW, что ввели нас в заблуждение накануне. Перед фасадом здания лежит First street NW, а кварталом далее, позади Капитолия, проходит First street NE, и какая из двух «Первых» «первее» — сказать трудно.
«Вертикальная планка» «креста», ограниченная с боков авеню Конституции (Constitution Avenue) и авеню Независимости (Independence Avenue), протягивается на запад почти на четыре километра и заканчивается 23-й стрит позади Мемориала Линкольна. «Горизонтальная планка» длиной около двух километров заключена между 14-й и 17-й стритами и с севера упирается в Пеннсильвания-авеню (Pennsylvania Avenue) с расположенным по адресу Пеннсильвания-авеню, 1600 комплексом Белого Дома (хотя, может быть, в северном направлении «планка» чуть длиннее — с учётом Лафайетт-парка, выходящего на Эйч-стрит — H street). С юга «планку» ограничивает стоящий почти на самом берегу Потомака Мемориал другого американского Президента — Томаса Джеферсона. Центром же всей композиции, ее своеобразной осью является воздвигнутая на пересечении «планок» колоссальная (около 170 метров высотой) гранитная игла Монумента Вашингтона.
Вот и повёз меня Олежка в нижнюю часть «креста», ту, что называется National Mall — Национальной Аллеей. Характерна она тем, что на ней сосредоточено большинство государственных музеев и картинных галерей, начиная от Национального музея Американской истории и Национальной галереи искусств и заканчивая Национальным музеем американских индейцев, Национальным музеем африканского искусства и Американским мемориальным музеем холокоста. Мне же, для начала, Олежка предложил Национальный аэрокосмический музей (знает сынка мою давнюю страсть и любовь).
...Я никогда не бывал в подмосковном Монино, всё моё знакомство с натуральными образцами авиа- и ракетостроения ограничивалось аэропортами и залами конструкций родного ХАИ. А тут — такая роскошь! И всё же, перечисление экспонатов музея оставим за экскурсоводами и путеводителями. Но два момента таки отметим.
Во-первых, удивило огромное количество посетителей — взрослых, детишек, совсем старикашечек — здоровых и инвалидов-колясочников. Столь неподдельным интересом к истории цивилизации не может обладать тупой, зажравшийся народ, каким пытается представить нам американцев многолетняя пропаганда. С другой стороны, хотя вся экспозиция музея насквозь пропитана гордостью за американскую нацию, но и к советской символике там относились с достаточным уважением — никто не затирал на экспонатах красных звёзд и надписей «СССР», баллистическая ракета РСД-10 «Пионер» достойно соседствовала в центральном зале с американской «Pershing—II». Нашлось в музее место и Первому советскому спутнику, и скафандру Гагарина (заметьте — подлинному, хотя и тренировочному), в диаграммах своё законную нишу заняли советские самолёты. А вот российского триколора, не говоря уж о двуглавом мутанте, я не обнаружил нигде.
И второе, из-за чего мне стало жгуче стыдно и обидно за собственную «державу», — Гагаринский стенд. В центре — обложка таблоида «LIFE» за апрель 1961 года с фотографией Гагарина и Хрущёва и подзаголовком «IMPACT ON WASHINGTON», который можно перевести как «Пинок Вашингтону» (что-то я не припоминаю, чтобы летом 69-го после первой высадки на Луне выходил «Огонёк» с фотографиями Армстронга, Олдрина и Коллинза, хотя бы даже без надписи «Пинок Москве»). Так вот, чуть ниже упомянутой обложки увидел я
подлинное удостоверение № 01, выданное пока ещё ст. лейтенанту Ю.А. Гагарину, «в том, что он является космонавтом ВВС» (именно так, пока ещё не лётчиком-космонавтом СССР, которым он стал после своего полёта).
Ёлки-палки! Да это же не просто экспонат — это историческая и государственная реликвия! Но хранится она теперь почему-то вовсе не на Байконуре и даже не в Москве, а в городе Вашингтоне, в стране США. Но и это не всё. Ниже гагаринского удостоверения явно не хватало ещё одного экспоната. Замещающий его листок гласил: «Temporary Object Removal» — «Экспонат временно отсутствует». А экспонатом этим, судя по надписи на листке, являлся ...членский билет КПСС, принадлежавший Гагарину. Все! Приехали!!! Партбилет Первого советского космонавта — собственность американского музея! И ведь кто-то же его американцам
продал. Так ст
оит ли после того удивляться отсутствию за океаном особого уважения к понятиям «Россия» и «русский»?! Тут даже SS-20 делу не поможет
2...
В таком, значит, состоянии и вышел я из музея: за американцев душа радуется, а за «наших» — просто обидно.
Ладно, думаю, на сегодня музеев достаточно. Вот тут, налево — Капитолий, а направо, «за углом» — Белый дом. И стою, как Буриданов осёл средь двух охапок сена... Хорошо, что у Олежки все ходы наперёд расписаны — посадил в машинёшку, подтянулся к центру поближе, да в очередной «Starbucks», к которым я уже попривыкнуть успел, повёл, чтобы до нескорого ужина ноги не протянуть.
Сели у окошка неподалёку от входа. В кафе прохладно и пустынно; народу всего — раз, два и обчёлся. Но вещички, чтобы не мешали, мы на подоконник сложили. Перекусили, я фотоаппарат и барсетку — в руки, и далее — вперёд, рысью. А до Белого дома — совсем уже рукой подать: мимо National Bank of Washington — старейшего банка столицы, мимо Bank of America, мимо Казначейства и Министерства финансов, которое изображено на 10-долларовых купюрах, к зданию, что украшает собою долларовые «двадцатки».
Не сочтите меня снобом, но, что ни говори, волнует всё же нечто душу, когда воочию видишь места, о которых прежде столько читал и слышал, а видел только в кино, по телевизору и на картинках (включая иллюстрации на долларах).
Над Пенсильвания-авеню густо и знакомо висел аромат ночных фиалок. У простенькой решётки напротив парадного фасада Белого дома на фоне изумрудной лужайки живописно кучковалась группка чёрненьких бойскаутов (девчонок было больше. А они-то как — герлскауты?) в красных футболках. Сколько таких групп мы ни встречали, у каждой — своя униформа. У старшего к тому же флажок с какой-нибудь символикой на длинном древке. Так проще детишек не подрастерять.
Внешне резиденция американских Президентов выглядит достаточно скромно: всего 22 окна на парадный северный фасад двухэтажного здания выходят — куда там до Большого Кремлёвского дворца. Невысокий фонтанчик в центре зелёной лужайки. А решёточку, через которую мы на всю эту скромность взирали, и подкрасить бы не мешало — туристы прутья по центру до металла попротирали (поди, попробуй, протри нашу зубчатую стену). Но, видать, американский бюджет не больно-то щедр в том, что касается содержания государственной администрации. Пал Палыч там не шибко руки бы погрел, доведись ему ремонтиком Уайт-хауза заняться.
Через дорогу от забора, то есть на противоположной стороне Пенсильвания-авеню, на фоне памятника генералу Лафайету и вовсе форменное безобразие обнаружилось: стоит палаточка одноместная, вроде как из пляжного зонтика спроворенная, в палатке тётка живёт, а около — лозунги и плакаты антивоенные, фотки разные: человеческие кости во рвах, Буш-младший в образе а-ля Усама Бин-Ладен, под фотографией Белого дома надпись «MAD HOUSE» (дурдом, типа). Палатку туристы (и мы в том числе) фотографируют. Мимо полицейские прогуливаются, порядок блюдут. Да в общем, кроме самой палатки на какой-то беспорядок и намёка нет. М-да... Эту бы тётку — да к нам, на Красную площадь. Помнится, в июле 68-го семеро ненормальных себя к Лобному места наручниками приковали в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию, так их потом года три по Москве никто не встречал: кого — в психушку разместили, кого — подале. А тут стоит палаточка, как заверяет Олег, с 1981-го года, и ничего, не рухнули государственные устои. Чёрт его знает, может поэтому и гласит установленная у Белого дома табличка: «...В то время как Капитолий олицетворяет свободу и идеалы нации, Белый дом остаётся символом мощи и искусства государственного управления исполнительной власти». Обратили внимание: «искусство государственного управления»?
Но демократия — демократией, а на крыше Уайт-хауза разглядели мы фигуру в чёрной униформе. И у ног его, наверняка, лежала снайперская винтовка не слабой убойной силы. Вспомнилось отчего-то из неместного фольклора: «...и на вышке высокой одинокий маячит чекист...»
Часа за полтора не спеша обошли по кругу весь комплекс. Вот если с Пенсильвания-авеню смотреть, то правее Уайт-хауза более помпезное административное здание стоит — в нём размещается вице-президент и прочие лица администрации Президента США. За зданием Администрации — высокая белая колонна с золотой Никой на вершине. У подножия колонны — ковёр алых цветов. Не сразу, но заметили мы, что ковёр образует гигантскую красную цифру «1». Почему — 1? Может, имелось в виду лицо № 1 — Президент? Но цифра располагалась явно в стороне от Белого дома. Только позже выяснилось, что цифра из алых соцветий находилась в непосредственной связи с колонной, образуя в целом Мемориал 1-му Экспедиционному Дивизиону времён Первой мировой войны.
А по лужайке за Уайт-хаузом носились белки и, как нью-джерсийские воробьи, даже не подозревали своей значимости — значимости Белок Белого Дома.
У южного фасада Министерства финансов взгляд зацепился за табличку с названием небольшого проезда, по которому предстояло пройти. За ветками и листвой название читалось не полностью, глаза выхватывали отдельные буквы: «Alexander Ha...l...n». Вот чем, скажите, определяется ассоциативное мышление? Почему у меня эти символы вызвали ассоциации с Александром Галичем? «А жена моя — товарищ Парамонова — в это время находилась за границею...» Истина, естественно, не имела с именем Галича ничего общего: Alexander Hamilton — первый казначей (министр финансов) США, в 1804 году убит на дуэли с американским вице-президентом. О, времена! О, нравы! Хотя... Хотел бы я в своё время поприсутствовать на дуэли А. Руцкого с Е. Гайдаром. И чтобы оба выстрела оказались результативными!
Пятничный день завершался, народ потянулся на отдых. Довольно большое кафе под тентом на крыше дома на углу 15-й и Пенсильвания-авеню напротив Министерства финансов заполнилось публикой до отказа. Не знаю, какое блюдо в тот вечер было центральным, но вид на лужайки Белого дома и южный его фасад, должно быть, открывался сверху отменный. Но это, похоже, мало волновало различные президентские службы, а нас — и того меньше.
Однако, благость душевная мгновенно улетучилась, когда по пути к припаркованной машинке выяснилось, что, вот оно — наше — всё с нами, за исключением маленькой такой коробочки, в которой сидела «железная тётка»... В наличии отсутствовал GPS, который сверхбдительный и сверхпредусмотрительный Олежка в машине никогда не оставлял. Да и Бог бы с ним, с GPS — мир не без добрых людей, пальцем покажут, как проехать, но возникало одно «но»: взят-то приборчик был у кого-то из олежкиных приятелей и содержал он помимо картографической информации записную книжку, дневник и что там ещё можно хранить в нынешней электронной памяти. Тут не просто обидой — скандалом попахивало... Сели на скамеечку, проанализировали дневной маршрут. Получалось, что оставили мы «тётку» в клятом Starbucks'е: оттрапезничав, Олежка в первую очередь уложил в карман объемный портмоне (документы, кредитки и пр.), я забрал с подоконника барсетку (документы, наличман и пр.), потянули друг у друга из рук фотоаппарат (кому упираться с этой тяжестью) да и успокоились. А возможно, «тётка» к тому времени и вовсе под стол скатилась, хотя ей и не наливали.
Учитывая дряхлое к концу продолжительного экскурсионного дня состояние папаньки и находящуюся вне конкуренции сыновью длинноногость, отрядили Олежку бегом в находящуюся в двух-трёх кварталах кофейню, оставив папика на скамеечке — перекуривать нервно и пересчитывать колонны в портике казначейства Соединённых Штатов — все ли на месте. Вскоре Олег вернулся. Но, увы... В Штатах, как и у нас в тяжёлые тоталитарные времена, предприятия общественного питания функционируют лишь до 19 часов
3. Олег опоздал к закрытию всего-то минут на семь-восемь, но в результате общаться (и то — через дверь) ему осталось только с уборщиком-«латинас»
4. «Латинас» пучил сквозь стекло глаза, заверял, что «моя-твоя-понимай-нету», но так и не удосужился подойти к подоконнику, рядом с которым мы сидели. В общем, плакала наша «железная леди». Вот ведь жизнь: всю дорогу «тётка» указывала нам выход из любых тупиков, а тут сама — взяла и потерялась... Ну, как маленькая, ей богу! Погоревали мы, погоревали, да и отправились в отель — утро вечера мудренее.
...Утро же выдалось отменным. Олежка утверждал, между прочим, что мне с погодой вообще повезло: изнуряющей — по американским меркам — жары ни одного дня не было, те же 30—35 градусов по Цельсию, которые постоянно нас окружали, являлись как бы лёгкой компенсацией за десятилетия моего проживания в районах вечной мерзлоты. А то, что даже при этой температуре мои северные мозги начинали плавиться, вследствие чего непериодически заменяли единичные биты информации нулевыми и наоборот, всерьёз не воспринималось.
Привычно, пока ребёнок спит, я выскользнул из номера, «сделал ручкой» всё ещё зажимающейся от порыва ветра Мэрилин и вышел к ближайшей уличной урне на перекур. Московская «Ява» несколько скрашивала ностальгию. Хех, ностальгия... «Что, давно не бывали в России?.. И таки уже потягивает?..» В глубоких размышлениях я с изумлением обратил внимание на крышку какого-то люка под ногами: до чего знакомое слово — «SEWER». Неужто даже в вашингтонской глубинке появился российский кооператив «Север» (не «Норд», а именно — «Север») по отливке чугунных изделий?! Какая прелесть! Правда, для сохранения аутентичности, на мой взгляд, надо было бы написать всё же «SEVER». ...Когда чуть позже я гордо указал на эту крышку Олегу, он недоумённо уставился на меня: «Ну и шо? «Sewer» — «канализация» — по-английски...» М-м... «Ноль-один» — не в нашу пользу.
По возвращении в гостиницу пришлось столкнуться с очередной новацией: в данном отеле карточкой с магнитной полоской не только двери открывались, но и лифт ехал
вверх только после того, как «вжикнешь» картонкой по электронной щели. Вниз, в лобби, лифт, слава богу, опускался без этого финта. А вот по окончании перекура кабина наотрез отказалась возносить меня к этажу законного проживания, сколько я ни елозил карточкой туда-сюда. Пришлось обращаться за помощью к стоящему за стойкой лобби здоровенному чернокожему «парнишке», добавив к вымученной фразе типа «Хелп ми, пли-из, ту мув зе лифт ту ап» (означающей, по моему разумению: «Сынок, а не поможешь ли ты отправить эту скотину вверх?») пару слов ненормативной лексики на чистом русском языке. У афроамериканца, как ни странно, в мозгу всё срослось, и с помощью дружбы народов всего через минуту я улетел на свой этаж, как и положено, с конструктивной скоростью в два метра в секунду.
...«Go! Go!» — на день запланировано много, засиживаться не приходится. На чём мы вчера остановились? На Белом доме? Оттуда сегодня и начнём. Очень хотелось бы попасть на экскурсию внутрь — такая возможность, в принципе, предоставлялась. Но когда мы подошли к офису, где формировались экскурсионные группы, оказалось, что желающих попасть в Белый дом ни чуть не меньше, чем желающих посетить Мавзолей лет тридцать назад. Можно было, конечно, очередь и занять, но при этом обо всём остальном следовало бы забыть, и мы благоразумно отложили визит в Уайт-хауз на будущие времена.
Вместо того мы обошли вокруг огромной, в несколько гектаров, прилегающей к Президентскому парку Белого дома с юга лужайки. Лужайка была округлой, эллипсовидной формы и совершенно неожиданно называлась «The Ellipse». Во времена Гражданской войны на ней мусор складировали и лошадей содержали (впечатление такое, что окружающий «Эллипс» штакетник с тех времён и остался), а теперь, говорят, Президент здесь рождественскую ёлочку ставит.
Помните, выше я упоминал, что «вертикальная», простирающаяся с востока на запад «планка» вашингтонской композиции заключена между авеню Конституции — с севера и авеню Независимости — с юга? Так вот сразу за «Эллипсом» мы пересекли авеню Конституции и оказались на следующей площадке, именуемой Constitution Gardens (то ли Конституционные сады, то ли Лужайки Конституции). Путь наш лежал к центру композиции — стосемидесятиметровому Монументу Вашингтона. Гигантский четырёхгранный шпиль ранее представлялся мне гораздо меньших размеров. Теперь же, чем ближе подходили мы к нему, тем более очевидной становилась ошибочность прежних представлений (в жизни такое случается достаточно нередко. Формула «лицом к лицу лица не увидать» — слишком частный случай). Интересно, при помощи каких технологий монумент собрали из 36 тысяч блоков еще в 1885 году? Понятно, что колонна пустотелая (внутри, помимо собственно статуи Джорджа Вашингтона, расположен ещё и лифт, поднимающий желающих на смотровую площадку на высоте 150 м), но и при том весит колосс более 82 тысяч тонн (по две с лишним тонны на блок). Шляпу снимаю перед строителями!
У основания монумент окружают 50 — по числу штатов — флагштоков с американским государственным флагом на каждом. Именно, не флаги каждого из штатов в отдельности, а 50 одинаковых национальных флагов США. Зрелище — впечатляющее! Вот он, символ государственного единства! Было, значит, о чём подумать, когда мы по поводу и без повода развешивали повсюду 14—15 различных флагов союзных республик.
И такой простор в этом месте, такое приволье, что у меня, славянина, на душе радостно стало. Поклонились мы на юг — Президенту Томасу Джеферсону — и отправились на запад — к Президенту Аврааму Линкольну. На этой же «оси» зашли в Национальный мемориал Второй мировой войны. Как и у большинства американских мемориалов, всё просто, торжественно, строго: облицованное гранитом озерцо с двумя фонтанами (в основном-то американцы на воде сражались), у каждого из фонтанов — по арке, символизирующей океан — Тихий или Атлантический, а вокруг — 50 плит-стелл с бронзовыми венками и названиями штатов (тут уже — каждого в отдельности).
Сфотографировались у плиты Нью-Хемпшира.
Дальше, точно по оси метров на шестьсот протянулся так называемый Reflecting Pool — Зеркальный пруд с утками и чайками на воде. По обеим сторонам пруда — две тенистые аллеи, а ещё чуть дальше — натуральные футбольные поля. Интересно, что по количеству монументов и памятников на единицу площади этот район Вашингтона превосходит любые другие города мира, и при этом публика здесь ведёт себя достаточно свободно и раскованно. А потому и в эту субботу площадки не пустовали. В США обычный футбол не рассматривается всерьёз как мужской вид спорта, тут инициативу перехватили дамы. Вот они-то и гоняли самозабвенно мячи по площадкам, оглашая окрестности не характерными для европейских футбольных полей взвизгиваниями. «Господи, — обеспокоился Олег, — как же они на грудь мяч принимают?!» Согласен, есть вопрос. С головой блондинкам в этом плане проще — относительный вред наносится меньший.
Вообще говоря, Мемориал Линкольна вы можете увидеть на 1-центовой монетке и 5-долларовой купюре США (а похоронен Президент совсем в другом месте — городке Спрингфилд, штат Иллинойс). Мы же, поднявшись по высоким ступеням в мемориальный зал, постояли несколько минут у подножья президентского кресла. Взгляд Абрама был, как всегда, по-библейски суров и несколько надменен, а пыль с его шевелюры и плеч не вытирали, видимо, давно — здесь меня американцы удивили — могли бы и с б
ольшим почтением отнестись к одному из столпов демократии. Оборотившись на 180 градусов, я ещё раз подивился исключительной геометрии «креста»: расположенное в четырех километрах здание Капитолия в точности скрывалось за Монументом Вашингтона.
Тем временем у подножия мемориала, на берегу Зеркального пруда организовался любительский оркестрик, и под звуки «живой» музыки мы отправились в обратный путь.
На Конституционных лужайках собиралось какое-то крупное мероприятие бойскаутов — детишки шныряли повсюду. Стройными рядами (именно так!) по периметру выстроились десятки временных биотуалетов — о чистоте организаторы позаботились на совесть. Как и в Центральном парке Нью-Йорка мы могли позволить себе поваляться на травке и сжевать по гамбургеру.
Опять прошлись мимо Белого дома. При этом обнаружили неожиданную хохму: у ворот, ведущих на территорию столь важного государственного объекта, немаленькая табличка «Passholders and appointments ONLY» («Вход только по пропускам и разрешениям») была прикручена ржавым болтиком
вверх ногами. М-да... Бывает... Может, и здесь молдавские гастарбайтеры подрабатывают.
Музейная программа вчерашним днём исчерпана не была, на сегодня Олежка предложил посетить Национальный музей естественной истории. Осмотрели, подивились костям динозавров и челюстям доисторических акул. Полюбовались коллекцией драгоценностей, в том числе огромным голубым бриллиантом и сапфиром размером в половину спичечного коробка. У нас такие вещи можно увидеть разве что только в Алмазном фонде Кремля, а тут лежат в обычном (ну, хотя, и не совсем обычном — таки Национальном), общедоступном музее без явной охраны по бокам. А фотографировать — хоть зафотографируйся, лишь бы публике не мешал —
не принято.
Тут же Олежка решил окончательно поразить меня и повёл на сеанс про львов в новомодное чудо американского кинематографа — 3-D IMAX THEATER, где, надев двухцветные очки, можно было наблюдать вполне объёмную картинку. Пришлось сынишку слегка разочаровать, рассказав, что ещё в 1957 году, будучи в отпуске в Москве, родители водили меня в кинотеатр, который так и назывался — «СТЕРЕО», а там точно через такие же очки смотрели мы фильм «Необыкновенный подарок» (память была детская, цепкая, и такое событие я не запомнить не мог)
5.
А дальше был «поход на Капитолий». По пути Олег обратил моё внимание на номера вашингтонских автомобилей со слоганом федерального округа Колумбия (District of Columbia, DC), географические границы которого, собственно, являются и границами города Вашингтон: «TAXATION WITHOUT REPRESENTATION» — «Взимание налога без представительства». По иронии судьбы и Закона, федеральный округ, на территории которого находится Сенат Соединённых Штатов, сам лишён представительства в нём не только сенаторов, но и членов нижней палаты представителей
6. А вот федеральные налоги, в том числе и на содержание Сената, граждане округа платят в полной мере. Митингов и бунтов такое положение вещей, естественно, не вызывает, но в слогане округа протестная нотка таки присутствует.
Хотелось, конечно, подняться на балюстраду Капитолия, куда прежде ход был открыт. Но на этот раз ступени лестниц оказались ограждёнными, по балюстраде прогуливался полисмен, и пришлось ограничиться «видом снизу». Но то, что здание — изумительной красоты, было видно и отсюда. Несколько смущал, правда, приспущенный государственный флаг — никаких объявлений о национальном трауре мы не слышали. Но мало ли что у них означает такая символика.
Как и во всей округе, у ступеней Капитолия тоже несколько бронзовых монументов. В том числе — памятник Гранту: генерал, низко надвинув шляпу, устало сидит на коне. Разительный контраст с жизнерадостным Лафайетом, вздыбившим коня в окружении четырёх пушчонок напротив Белого дома. Олежка и тут прочитал небольшую лекцию (откуда у парня такие познания?!). Оказывается, поза коня и всадника определяют глубинный смысл композиции: конь вздыблен — смысл один, конь стоит на четырёх ногах — смысл иной, всадник держит шляпу в руках... и т.п. Жаль, забыл, в каком смысле запечатлён Грант
7. Но, как и в случае с пылью на плечах Линкольна, с белоснежных цоколей памятников у Капитолия никто не удосуживается смыть стекающую медную патину, оставляющую на пьедесталах не слишком красивые малахитовые разводы...
День заканчивался, завтра предстояло уезжать, а так много хотелось бы увидеть ещё. Олежка прикинул возможности: «На Пентагон хочешь глянуть?» «Ой, хочу, хочу...» — заканючил я. «Поехали!» Ага... Поехать-то мы поехали, но «железной тётки» с нами-то уже не было, а спрашивать у каждого полицейского: «Как тут у вас в Пентагон проехать?» — сами понимаете... Нам предстояло проскочить две сложные развязки: перед Потомаком — чтобы попасть на нужный мост, и за ним — чтобы выехать на нужную дорожку. Естественно, без «тётки» с первой попытки этого не получилось, а кружить по бесчисленным поворотам и переездам не было ни времени, ни желания. В результате, характерно-приземистый корпус тутошнего Министерства обороны видел я невдалеке в течение всего нескольких секунд.
Но во всём несложившемся есть свои плюсы: по ходу дороги мы оказались прямо у въезда на Мемориальное Арлингтонское кладбище, и пропустить такой объект, естественно, не могли. На карте Вашингтона Арлингтонское кладбище занимает огромную площадь на холмах юго-запада. Полноценная экскурсия могла занять многие часы. А мы определялись по «ускоренной» программе: прошли мимо большого участка, «отданного» вдовам погибших военнослужащих (есть у жён военных, оказывается, и такая «льгота» — быть похороненной на мемориальном кладбище), и оказались у участка членов семьи Кеннеди. Ну что я могу сказать? Одно — впечатляет... Я бы нашим «государственным деятелям», что на Новодевичьем места себе забронировали, каждый вечер на сон грядущий по «ящику» эти кадры показывал, чтобы скромности поучились — как при жизни, так и по окончании оной.
Никакой помпезности. На могилах Президента, его жены (Жаклин с Джоном смерть таки примирила) и двух детей (одному от роду всего несколько дней было, а второму и имени дать не успели — видимо родился мёртвеньким) лежат простые каменные плиты с именами и датами жизни. Всё что отличает от окружающих могил — цепочка ограждения и язычок Вечного огня над треснувшим жерновом из натурального камня). Всё! Могила Роберта немного в стороне: опять же — плита и — в отличие от остальных — каменный крест высотой сантиметров семьдесят на общем стриженом газоне. Ошарашивающая, потрясающая скромность!
Прошли мы и на могилу Неизвестного солдата. Нам повезло — мы успели на последнюю в этот день смену Почётного караула. Церемониал своеобразный, сильно отличающийся от знакомого по Красной площади. Надо ли судить — где лучше, где хуже? В любом случае — процедура торжественная и печальная.
На обратном пути Олег всё же попытался исправить нашу недавнюю штурманскую ошибку и «подскочить» поближе к Пентагону. Но шоссе упорно уводило нас вдоль Потомака всё дальше и дальше в противоположную сторону. Мы как-то и внимания не обратили, что давно уже катаемся по территории штата Вирджиния, пока по указателям не поняли, что крутимся около местечка с одиозным названием — Лэнгли. Хрен редьки не слаще! Хотели с Пентагоном свидеться, и чуть было в лапы ЦРУ не угодили! В общем, стало понятно, что пора сматывать удочки, пока чего не вышло.
Ну а в заключение, Олежка решил продемонстрировать мне ещё одну местную достопримечательность — вполне богемный район столицы — Джорджтаун. Долго кружил по улочкам, пока припарковался; ох, непростое это дело — парковка в Штатах! В остальном же — ничего себе райончик, симпатичный. Именно там понравились мне клумбы на фонарных столбах. Да ещё крохотные участочки перед домишками, которые словно соревновались друг с другом в ухоженности и изысканности флористики: бансаи в горшочках, цветы невероятных расцветок и ароматов. И ведь не свинячит же публика, хотя там, как нигде в других местах, увидел я много молодёжи: район-то — университетский. Только неброские таблички на газонах: «Please Curb Your Dog» — мол, приглядывайте за своей собачкой. И разумеется, «пли-из».
Ужинали здесь же, в одном из ресторанчиков. Олег по простоте душевной поинтересовался: «Тебе бифштекс малый, средний или большой?» Хе-хе-хе, чего спрашивать, большой, естественно — изголодался, чай, за день. Но когда мне принесли отбитый кусок жареного мяса размером с сервировочную тарелку, я понял, что, кажись, погорячился. Но ничего, умял. Под винцо-то кто ж не умнёт! Бутылочку на двоих засвистали. При этом я Олежке сначала левым глазом подмигивал, потом правым, а потом и вообще — обоими засемафорил: мол, ты ж за рулём... А он мне своё: «Ну, ты, бать, и дикий — в свободной стране и за рулём не грех бокальчик хорошего вина выпить». А и вправду — не грех! Уж я-то своего дитятку знаю — он лишнего на грудь не примет.
А когда у меня водичка в стакане со льдом закончилась, Олег и тут поучать принялся: «Не дёргайся и вилкой по тарелке не бренчи — поставь пустой стакан на краешек стола, его тебе без всяких слов наполнят». Поставил. Наполнили. Чудны дела твои, господи! Как-то не по-нашему это, не по-русски...
Вот так скушно, без драки и мордобоя отужинали в кабачке и покатили к Святому Григорию, где нас ожидала красавица Мэрилин Монро.
* * *
Примечания
1
Спутники GPS (24 основных и 3 запасных) не геостационарные. Они таки делают 2 витка вокруг Земли в сутки — (примеч. Олега).
2
А вот из информации, размещённой на сайте «BBC Russian»:
«Mиллиардер, участвовавший в приобретении, Гарри Макиллоп считает: "В то время Росс Перо и я часто навещали Россию. Нас интересовало всё, что связано с российской космонавтикой, и я очень подружился с [Германом] Титовым и [Алексеем] Леоновым. И когда советские атрибуты были выставлены на продажу, Росс посчитал, что продается сама история. Первым делом мы приобрели дневники Мишина, а потом ещё 35 предметов. А во-вторых, мы решили, что, купив то, что предлагал Sotheby's мы сохраним это в первую очередь для самих же русских людей."
Гарри Макиллоп, миллиардер: "При покупке мы специально подчеркнули, что вернём России реликвии её космонавтики за те же деньги по первому запросу, как только экономическая ситуация в стране наладится. Четыре месяца назад я был в Звёздном городке и напомнил музею имени Гагарина, что как только они захотят — мы всё вернём. Но они не выказали никакого интереса."». — (примеч. Олега).
3
«...до 19 часов» — ну, это не совсем так. Скорее, это местная особенность Вашингтона. Стандартное время закрытия американского общепита — 9—11 часов вечера. — (примеч. Олега).
4
«Латинас» — множ. число женского рода :-). Я же разговаривал с «латино». — (примеч. Олега).
5
Первый IMAX появился в 1971 году. И показать тебе я хотел не столько стереоэффект (его, таки да, еще при царе Горохе придумали), сколько размер и разрешение экрана (10 000 x 7 000 точек). — (примеч. Олега).
6
У DC таки есть один член палаты представителей. Только он — наблюдатель, и голосовать ему не дают :-). — (примеч. Олега).
7
Позы монументальных лошадей: на дыбах — всадник погиб в бою, одна нога поднята — скончался от ран, все четыре копыта на постаменте — помер сам. Про шляпу в руке ничего не скажу :-). — (примеч. Олега).
